Текст книги "Наталья"
Автор книги: Павел Дорохов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
14. Непорочная
Непорочное зачатие – это общий для всех мифологий сюжет. В греческой мифологии Зевс оплодотворил жрицу Ио «таинственным дыханием». В египетской мифологии Исида зачала бога-короля Гора (Хора) в результате непорочного зачатия. В христианской традиции дева Мария родила Иисуса благодаря посредничеству Святого Духа. В восточной мифологии мать Заратустры забеременела, выпив напиток с молоком. Согласно кельтской мифологии, существуют земли, населенные исключительно женщинами. Некоторые из этих мифических дев якобы вернули себе девство после родов; в этом случае говорят о рождении от девственницы.
Наука подразделяет живой мир на два больших типа в зависимости от способа размножения: бесполый и половой. Бесполые живые существа, как, например, бактерии, размножаются путем простого клеточного деления. У видов, обладающих полом, размножение осуществляется слиянием двух различных гамет; по крайней мере, так думали до открытия явления партеногенеза, то есть размножения без участия особи мужского пола. В 1740 году швейцарский натуралист Шарль Бонне сумел получить 11 поколений вшей без малейшего участия самца.
После экспериментов Бонне наличие партеногенеза было доказано у многих животных и растений, имеющих пол. Процесс оплодотворения непостоянен и существует в различных формах. У пчел партеногенез служит для того, чтобы породить мужские особи, тогда как оплодотворение дает женские. У других видов животных в результате партеногенеза на свет появляются только особи женского пола; у третьих – особи обоих полов. Существуют и цикличные формы размножения, где друг друга сменяют поколения, родившиеся в результате оплодотворения и партеногенеза. У вшей имеется два вида самок: те, что размножаются партеногенезом, в течение целого года производят на свет самок, которые, в свою очередь, также размножаются партеногенезом; в конце лета они производят на свет самцов и самок, которые имеют пол и сами будут размножаться оплодотворением. Случайный, или акцидентальный, партеногенез наблюдается у многочисленных насекомых и клещей. Он имеется также у многих позвоночных, в частности рептилий (варанов, ящериц), птиц (индюков) и рыб. Единственный известный случай исключительного партеногенеза зафиксирован у ящериц-бегунов (Cnemidophorus), особого вида животных, у которых самцы исчезли полностью.
В том, что касается размножения, фантазии природы безграничны. Перед учеными встал вопрос по поводу млекопитающих и, естественно, Homo sapiens. Могла ли наука отнести мифы о девственницах к разряду случайных партеногенезов?
На нескольких видах млекопитающих был поставлен эксперимент по осуществлению партеногенеза, вызвав немало сложностей. В 1939 году Грегори Пинкус, тот самый, кто много позже создал противозачаточные таблетки, в результате 200 попыток сумел размножить таким путем кроликов. Однако этот опыт, который было сложно воспроизвести, был поставлен под сомнение. Тем не менее большего и не было нужно для того, чтобы рассмотреть возможность партеногенеза у человека. В 1950-е годы сотрудники лабораторий нередко использовали этот аргумент, чтобы заполучить средства на исследования, и, возможно, лелеяли тайную надежду на то, что религиозные организации заинтересуются данной темой.
Сам великий Жан Ростан[38]38
Французский биолог и писатель.
[Закрыть] рассматривал партеногенез как возможный метод лечения мужского бесплодия, считая его более предпочтительным по сравнению с анонимным донорством спермы. В 1956 году британская медицинская Ассоциация подтвердила 19 случаев рождения детей в результате партеногенеза матерями-девственницами; кроме того, в престижном медицинском журнале Lancet была опубликована статья, впоследствии опровергнутая и изъятая из издания из-за многочисленных неточностей. Тем не менее тема по-прежнему оставалась очень модной, и выдающиеся ученые, задействовав издания, публикующие сенсационные открытия, запустили исследование, в рамках которого предлагалось провести серию тестов у матерей, заявляющих, что они родили детей якобы благодаря непорочному зачатию. Лгуньи, которых разоблачили быстрее всего, заявились с детьми мужского пола. Хотя на самом деле в результате партеногенеза у млекопитающих могут родиться только самки, поскольку Y-хромосома есть только у самцов. Следовательно, Христос никоим образом не мог родиться вследствие партеногенеза, если только он не вводил всех в заблуждение относительно своего пола.
После того как из исследования были исключены другие обманщицы, которые явились с дочерьми (явно не бывшими клонами своих матерей), осталось лишь около десятка пар, отобранных для участия. В ту пору генетика еще была слабо развита, тесты были направлены исключительно на наследственные признаки: изучались фотографии, образцы кожи, чтобы выявить иммунную совместимость, группы крови и другие биологические показатели. Результаты, которые контролировались жесточайшим образом, позволили выявить наличие одного-единственного случая партеногенеза.
Мать, известная под инициалами E. J., официально стала первой женщиной, давшей потомство в результате партеногенеза: зачатую таким образом дочь звали M. J. Крупное научное издание, опубликовавшее результаты, с некоторой осторожностью оговаривало: «Все данные, полученные в ходе серологических и иных специальных тестов, согласуются с ожиданиями от партеногенеза. Стоит не только рассматривать притязания матери со всей серьезностью, но необходимо также признать невозможность их опровергнуть».
Событие было широко освещено во всех международных изданиях, где заявлялось, что M. J. была первым признанным наукой человеком, рожденным в результате партеногенеза. Поскольку мать и сын, Мария и Иисус, не могли с научной точки зрения иметь отношение к партеногенезу, неоспоримым считается факт, что Е. J. стала нулевой пациенткой непорочного зачатия. M. J. и ее мать на короткое время превратились во всемирно известных знаменитостей.
На очень короткое время.
Партеногенез не был воспринят всерьез, у него не было никакого медицинского будущего. Более того, клонирование и вспомогательные репродуктивные технологии уже занимали умы членов медицинского сообщества и очень быстро были расценены как новый способ получения финансовой помощи.
Ни один врач более не проявил интереса к медицинскому будущему M. J. и ее матери, и никто не взял на себя смелость заявить, что это, возможно, надувательство. Забвение было лучшим способом не стать посмешищем. Генетика, которая как раз активно развивалась, с легкостью сбила бы с толку Е. J., но было неуместно выдвигать обвинения в искажении фактов, поскольку ее слова были подтверждены научным сообществом. А ученые, которые использовали случай M. J. для выстраивания собственной карьеры, затем предпочли о ней забыть по тем же причинам.
Некоторые ученые все же поддержали мысль о том, что M. J. могла представлять собой редчайшую диковинку. Им было вполне достаточно знания о том, что у человека партеногенез присутствует в рудиментарной форме. Действительно, дермоидные кисты яичника развиваются из овоцитов и могут достичь значительных размеров. В этих кистах могут содержаться рудименты тканей, например кожи и волос. Сторонники M. J. также провели ряд экспериментов, стимулировав яичники, но им не удалось добиться результатов.
Сегодня известно, что партеногенез млекопитающих невозможен вследствие явления, известного как родительский импринтинг[39]39
Процесс, при котором экспрессия определенных генов зависит от того, кто из родителей передал конкретные аллели. – Прим. науч. ред.
[Закрыть]. Но это не мешает 0,5 % американок заявлять, что они забеременели в результате непорочного зачатия, без малейшего контакта со спермой. Вне всякого сомнения, роду человеческому очень сложно управлять своей сексуальностью. Более того, это не мешает продолжать эксперименты в рамках различных проектов по клонированию и производству стволовых клеток, в частности, в Японии и Китае, где законы биоэтики не так суровы.
Восьмого декабря 1854 года Пий IX подтвердил факт непорочного зачатия Иисуса, заявив также, что Марию уберегли от первородного греха. Признав исключительность обоих фактов, он высказал желание сделать их догмой.
Итак, Е. J. – нулевая пациентка партеногенеза. Если пациентка № 1 так никогда и не будет выявлена, то науке следует, в свою очередь, отнести случай Е. J. и M. J. к разряду догмы с той же ясностью, как это сделал папа римский.
15. До тошноты
Грегор появился на свет в 1956 году в немецком городе Штольберг. Хотя он родился в Рождество, судьба все равно обошлась с ним очень сурово. У Грегора было редчайшее уродство – у него отсутствовали уши. По жестокой иронии судьбы его отец работал в компании, призванной существенным образом улучшать судьбы человечества. В послевоенные годы в униженной и лишенной всякой инициативы Германии компания Chemie Grünenthal была семейным делом, имевшим хорошую репутацию, поскольку именно этой фирме союзники доверили промышленное производство пенициллина – чудесного лекарства, которое перечеркнуло черные годы, когда медицина была бессильна перед инфекциями.
В то Рождество 1956 года сотрудники Grünenthal были настроены оптимистично: будущее компании представлялось еще более многообещающим. Двумя годами раньше у фирмы Ciba компания выкупила за смешную цену молекулу, которая на тот момент, после испытаний на животных, не представляла большого интереса. У пенициллина уже появились конкуренты, и возникла срочная необходимость придумать новинку. Управляющие компании Grünenthal набросились на молекулу, чтобы отыскать в ней возможные свойства, позволяющие бороться с гриппом, инфекциями или эпилепсией: было столько перспективных возможностей выйти на разные рынки.
Несмотря на малоубедительные результаты испытаний, в Grünenthal предприняли первую попытку продать эту молекулу, расхваливая ее эффективность при гриппозных состояниях и других инфекционных заболеваниях, в числе которых был бесстыдно заявлен туберкулез. После того как во время испытаний выяснилось, что все добровольцы становились спокойными и чувствовали сонливость, в Grünenthal дополнили аннотацию следующими показаниями к применению: раздражительность, нарушение концентрации, страх, тревога, преждевременная эякуляция, болезненные менструации, нарушения самочувствия при менопаузе, расстройства желудка, болезнь щитовидной железы. Все так же бесстыдно.
Эти странные показания имели отношение к нарушениям психики, нервной и вегетативной нервной систем – обычным проблемам в то время. В фармацевтических лабораториях уже сообразили, что оценка различных способов лечения представляется очень сложной в этом несметном количестве функциональных и многофакторных нарушений. Неуверенность ученых – неиссякаемый источник, стимулирующий развитие разного рода торговли. Годом раньше французская лаборатория Specia запустила продажу первого нейролептического средства под названием Largactil® со следующими показаниями: рвота, астма, зуд, токсикозы у младенцев, бессонница, боли, дисменорея и даже боли при родах. Такое нарочно не придумаешь. В годы всеобщего ликования от антибиотиков фармацевтическая промышленность, недолго думая, начала возрождать миф о существовании панацеи.
К счастью, фталимид-глутаримид – это его научное название – не имел, казалось, никаких побочных эффектов даже в случае активного приема в больших дозах. Таким образом, эта молекула могла составить конкуренцию бессменным барбитуратам, которые широко использовались в качестве успокоительных и снотворных, но имели многочисленные побочные эффекты, в том числе летальный исход в случае передозировки.
В октябре 1957 года компания Grünenthal получила разрешение на продажу без рецепта лекарства под коммерческим наименованием Contergan®, где в качестве официального показания к применению значилось «при проблемах со сном». За год продажи достигли рекордных 100 тысяч упаковок ежемесячно в Германии, и лекарство стало продаваться в более чем 60 странах мира.
Грегору было почти два года, его развитие шло крайне медленно, он чувствовал себя плохо. Все врачи, к которым обращались за консультацией, были весьма озадачены. Единственный возможный диагноз – случайность. Диагноз, который наносит удар, и тоже совершенно бесстыдно.
Grünenthal становилась все богаче, ее лекарство стало третьим по объему продаж в Европе. Волшебное отсутствие побочных эффектов сделало возможным его применение беременными женщинами. Более того, оно уменьшало рвоту в первом триместре. Вот новое показание к применению, перед которым открывалось будущее, поскольку беременность затрагивает половину человечества, а тошнота – львиную долю этой половины. И калькулятор был не нужен, чтобы построить очередной бизнес-план.
Но эта прекрасная авантюра была несколько омрачена появлением острых невритов, судя по всему, вследствие приема Contergan®. Лекарство для нервной системы, вызывавшее нейропатию, – это было очень досадно, да еще и смешно. Grünenthal мгновенно отреагировала, заявив, что лекарство совершенно безопасно. Неврологи, убежденные в медикаментозном происхождении невритов, были обласканы компанией, и различными способами их уговорили держать свои подозрения при себе. Метод «различных способов» всегда был эффективен и регулярно совершенствуется. Один из неврологов, более неподкупный, написал статью, но Grünenthal воспрепятствовала ее публикации, напрямую обратившись в издательство с помощью других средств, сила которых заключается в их разнообразии.
Когда в 1961 году количество практикующих врачей и пациентов, обвиняющих Contergan® в невритах, выросло, Grünenthal наняла группу частных детективов, чтобы изучить нравы и политические взгляды всех докучливых недовольных. Но неизбежно наступил момент, когда все эти «разнообразные средства» натолкнулись на социальную комплексность. Скандал был негромким и недолгим. Санкции властей оказались еще более мягкими: отныне Contergan® должен был отпускаться из аптек только по рецепту. Но это никак не сказалось на продажах, потому что пациенты продолжали верить в его безвредность. Что касается врачей, им тихонько напомнили, что любое лекарство может то у одного, то у другого вызвать невриты. Если другие лекарства могут, то почему это нет?
Грегору исполнилось четыре года. Разумеется, он был глухим и немым, и более того, состояние его здоровья быстро ухудшалось. Четыре адских года для него и его родителей. Хорошая зарплата отца в процветающей компании, несмотря на мелкую неприятность с невритами, не облегчила испытания. Ну а мать еще не столкнулась со всеми несчастьями. Худшее было впереди…
В течение двух лет у младенцев, родившихся в Германии, фиксировали вызывающее обеспокоенность растущее количество случаев фокомелии: редчайшие уродства у новорожденных, недоразвитые части тела которых создавали впечатление, будто руки или ноги были напрямую прикреплены к позвоночнику, как у тюленей, либо какие-то части тела отсутствовали вовсе. Другие уродства встречались все чаще: синдактилия[40]40
Врожденный порок развития конечностей, заключающийся в неполном либо полном сращении двух или более пальцев кисти/стопы.
[Закрыть], паралич лица, сердечные аномалии, глухота или отсутствие ушей, как у Грегора.
Когда случайность дает о себе знать с такой жестокой настойчивостью, начинают говорить о печальном законе серийности. Хотя подобные случайности со статистической точки зрения становились очень подозрительными, при постановке диагноза прерогатива оставалась за ними. Не случайность ли воздвигалась наукой на вершину эволюции вместе с необходимостью на втором месте?
Однако все большее число биологов и медиков постепенно приходили к выводу, что подобного рода случайности тривиальны и не лишены конъюнктурности. Иными словами, наверняка существовала причина такого резкого роста случаев врожденных уродств. Сразу же стали думать об излучении и химических загрязнениях как следствиях войны. Уже было известно, что краснуха оказывает тератогенное действие, но, поскольку новых случаев обнаружено не было, выдвинули гипотезу о возможном возникновении новых вирусов. Подозревали также ядерные испытания, однако в соседних странах они были приостановлены. Упоминали и рентгеновские лучи, но подавляющее большинство матерей с детьми с аномалиями развития не подвергались облучению во время беременности. Думали также об инсектицидах, о средствах для мытья посуды и других токсичных разновидностях бытовой химии. Были выдвинуты и более несуразные гипотезы, как, например, ношение фосфоресцирующих часов[41]41
В начале – середине ХХ века были популярны часы с циферблатами, светящимися за счет радия в краске. Массовые случаи отравления им описываются в книге «Радиевые девушки». На тот момент свойства радиоактивных веществ еще не были серьезно изучены. То есть такая гипотеза на самом деле не несуразна.
[Закрыть] или время, проведенное у экрана телевизора. Как всегда, упомянули и наследственность, но ни в одном из этих случаев предпосылок в семье найдено не было…
И никто не заподозрил лекарство. С момента появления инсулина и пенициллина лекарства призваны сделать нас счастливее. Считалось, что плацентарный барьер герметичен, непроницаем для всех химических веществ. Во время беременности не было противопоказано ни одно или практически ни одно лекарство. Министерство и уж тем более фармацевты совершенно не заботились о будущих поколениях. Да и зачем смотреть так далеко?
Впрочем, и так потребовалось немало времени, чтобы подтвердить масштабы трагедии: ни одна страна официально не заявляла о фактах врожденных аномалий развития.
Выдвинув все возможные гипотезы, некоторые врачи начали в конце концов подозревать лекарства, но никто не подумал о Contergan®, который был в аптечке каждой семьи. Злоключения невропатии были уже преданы забвению, и многие беременные женщины продолжили принимать это лекарство против тошноты, и при этом у них появились на свет здоровые дети. Тем не менее статистические данные все более сужались вокруг Contergan®. В 1961 году два врача опубликовали статьи, где подозрения падали на талидомид – это международное непатентованное наименование для фталимид-глутаримида, который содержится в Contergan® и в порядка 70 наименований лекарств во всем мире.
Были опрошены ученые компании Grünenthal, но они продолжали утверждать, что талидомид не проходит сквозь плацентарный барьер. Исследователи, которым заплатили компании, обычно с гораздо большим успехом ведут переговоры, чем испытания и анализы. Ученые столь же многочисленны, как и способы давления, но ни один из них не опроверг правило Эптона Синклера: «Сложно внушить что-то кому-то, если зарплата кого-то зависит как раз от его непонимания».
В конце 1961 года педиатр Видукинд Ленц подтвердил свою обеспокоенность перед членами медицинского сообщества. В качестве помощника выступал адвокат, чей сын и племянница родились без верхних конечностей. В распоряжении Ленца были истории болезни 130 детей с подобными аномалиями, ответственность за которые была бесспорно возложена на лекарство. Он потребовал немедленно изъять лекарство из рынка, чтобы положить конец калечению невинных детей. В компании Grünenthal сочли, что эта информация не заслуживает внимания, и направили авторитетных ученых – репутация тоже может сыграть свою роль, – пригрозив педиатру судебными преследованиями за клеветнические высказывания. Чтобы пресечь сплетни Ленца, фирма немедленно распространила тысячи брошюр, подтверждавших, что лекарство не имело побочных эффектов.
Двадцать четвертого ноября 1961 года в наконец-то встревоженном министерстве собрали совещание, куда были приглашены Ленц, адвокат с братом (по совместительству родители пострадавших детей), а также представители фирмы Grünenthal. И вот гора доказательств родила административную мышь: отныне в аннотации было необходимо упоминать об опасности приема лекарства при беременности, но об отзыве лекарства с рынка речи по-прежнему не шло.
Оскорбленный, Ленц решил написать статью и направить ее в крупнейшие издания. Узнав об этом, представители Grünenthal обратились к заведующему отделением педиатрии, где работал Ленц, с просьбой вразумить этого рядового сотрудника, по их словам недалекого и нежелательного. Но было слишком поздно: ничто не могло помешать публикации статьи, где содержались жесткие и неоспоримые обвинения в адрес талидомида. Grünenthal отреагировала, заявив, что крупные издания парализовали основы объективной медицинской дискуссии. Но поскольку объективность была переменчивой добродетелью, 2 декабря 1961 году в компании приняли решение изъять лекарство из рынка.
Грегору должно было исполниться пять лет, он умирал. И тогда матери пришлось столкнуться с худшим из несчастий – чувством собственной вины. Пять лет назад, когда муж принес домой образцы талидомида, которые фирма щедро раздаривала всем сотрудникам, он сказал ей, что лекарство может помочь избавиться от тошноты. Он был в числе первых, кто узнал об этом новом показании к применению, которое впоследствии увеличит продажи и прибыль. Ей досталось в некотором роде исключительное право узнать об этом раньше других. Она не очень страдала от тошноты, но к чему лишать себя благ прогресса? Она приняла лекарство не более двух или трех раз. К сожалению, сегодня мы знаем, что одной таблетки было достаточно, чтобы привести к страшной и непоправимой драме. В тот день, 2 декабря 1961 года, все родители, пережившие уродства своих детей, отныне должны были терпеть муки своей вины.
В течение нескольких месяцев все остальные страны также приняли решение отозвать талидомид с рынка.
Этот препарат попал в организм более 20 тысяч новорожденных, половина из которых умерла, не дожив до года. Около пяти тысяч бывших детей-талидомидов живы по сей день. Вследствие разрушительного воздействия на ДНК возникли опасения, что его пагубное влияние скажется и на последующих поколениях. К великому счастью, этого не произошло, в чем можно удостовериться на примере тех немногих детей-талидомидов, которые, в свою очередь, обзавелись собственными детьми.
Препарат Distilbène® (диэтилстильбестрол), который массово прописывали с конца 1940-х годов вплоть до конца 1970-х как средство для предотвращения выкидышей, напротив, имел тяжелые последствия для будущих поколений. Аномалии развития и разные виды онкологии органов половой системы до сих пор выявляются у дочерей, внучек и правнучек жертв этих рекомендаций.
Близкие пострадавших от талидомида подали в суд на фирму Grünenthal. В обвинительном акте значилось: «Увечья, нанесенные по неосторожности, убийство по неосторожности и нарушения законов о фармацевтических препаратах». Процесс длился более двух лет, с 1968 по 1970 год – самый длительный на тот момент после Нюрнбергского. Прежде всего адвокаты компании отклонили кандидатуры всех назначенных экспертов, в том числе Ленца, обвиненного в пристрастности из-за сочувственного отношения к жертвам. Они отвергли все обвинения и в своем бесстыдстве дошли до того, что заявили, будто талидомид помог выжить эмбрионам, уже обладавшим спонтанными врожденными уродствами. Еще более гнусным было то, что они задействовали юридический аргумент, согласно которому жертвы, законно не существовавшие на момент причинения ущерба, не могли выступать в качестве истцов. Grünenthal нанял целую команду экспертов, которые перечисляли все уродства новорожденных, никак не связанные с приемом талидомида. Можно предположить, что женщин, присутствовавших на заседаниях, тошнило от такой низости еще больше, чем во время беременности. Вот так действует правосудие в рамках демократии: оно избавляет от морали и этики адвокатов тех людей, у кого мораль и этика отсутствуют. Это проявляется процессуальная зараза.
Следующая защитная мера Grünenthal – дать понять, что банкротство компании лишит жертв всякой возможности получить компенсацию. В декабре 1970 года было подписано соглашение, согласно которому компания обязывалась выплатить 100 миллионов марок фонду помощи жертвам. Никому из руководства компании не было предъявлено обвинения, и Grünenthal продолжает процветать.
Представители английской компании, которая занимается продажами талидомида, пошли еще дальше, сумев заставить министерство дать обет молчания и пригрозив тюремным заключением слишком болтливым журналистам. И только когда население распространило листовки с призывом бойкотировать продукты этой фирмы, ее руководство согласилось создать фонд компенсации причиненного ущерба. Защита товарооборота иногда вынуждает пойти на некоторые жертвы.
Хотите еще фактов, от которых тошнит?
В 2006 году, когда Грегора, а также большинства его товарищей по несчастью и их родителей уже давно не было на свете, компания Grünenthal помешала показу телефильма об этой истории. Основная причина была в том, что, согласно фильму, компания якобы медлила с тем, чтобы убрать препарат с рынка из-за финансовых трудностей. Как можно было так сомневаться относительно этических побуждений фармацевтической компании? В конце концов после небольшой правки фильм вышел на экраны. Правосудие не перестает штопать и перештопывать старые носки.
История талидомида не окончена, его предлагают во многих странах с новыми показаниями к применению: проказа в Бразилии, множественная миелома во Франции и США, системная красная волчанка, фиброз легких, болезнь Крона и некоторые виды рака в других странах. Столь навязчивая идея найти панацею вызывает улыбку.
Какой бы ни была теоретическая или реальная эффективность препарата, переориентированного на новые показания, можно быть уверенными, что врачи, явно более осмотрительные, чем их предшественники, будут применять его, четко руководствуясь последствиями трагедии. Главная опасность некоторых лекарств приносит славу тем, кто их продает; она выгодно подчеркивает их профессиональную квалификацию. И поскольку в медицине ничего не бывает просто, все это также способствует эффекту плацебо, которому подвержена любая патология, какой бы серьезной она ни была.
Этот скандал по-прежнему считается самым громким в истории фармацевтики. Он существенно повлиял на введение более строгих норм выхода на рынок новых лекарств и на создание мирового центра фармаконадзора. Наивно было бы полагать, что скандал положил конец жажде наживы и низости в мире фармацевтики. Просто-напросто производителям стало обходиться дороже преодолевать все формальные препоны и выдумывать новые способы оказывать давление. Были и другие скандалы, с большим количеством жертв, но не такие сенсационные. Будут и новые…
После этой драмы еще не все врачи поняли, что тошнота во время беременности и выкидыши были предусмотрены эволюцией для защиты млекопитающих. Новые лекарственные препараты, которые можно еще было бы предложить, неизбежно имели бы отрицательное соотношение прибыли и рисков. Увы, приходится опасаться, что на рынке появятся новые продукты с теми же показаниями к применению, чей маркетинговый потенциал останется нетронутым. В этом случае Грегор будет всего лишь первым в списке нулевых пациентов.
