Текст книги "Нейросеть (СИ)"

Автор книги: Павел Краснов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Краснов Павел
Нейросеть

Нейросеть принимала сигналы камер, сенсоров, телескопов и приборов космического катера, соединяя пилота и корабль в единое целое. Человек и чувствовал себя космическим существом, несущимся сквозь Солнечную систему к маленькому серпику Марса впереди.

Пилот мысленным усилием приблизил кусочек космоса. Сеть автоматически включила вид в инфракрасном диапазоне, выдав сообщение информационного блока: планетарная туманность Бабочка. В оптическом приближении и правда казалось, что гигантская космическая бабочка взмахнула огненными крыльями – белыми у останка звезды, а дальше превращающимися к концам в клубящееся тёмное пламя. Превратившаяся в белый карлик звезда класса Солнца сбросила оболочку, разлетевшуюся двумя конусами бурлящей плазмы.

Планетарная Туманность «Бабочка», фото телескопа «Хаббл»

Нейросеть космического универсального катера класса «Вихрь» с бортовым номером «восемь» распознала по мозговому ритму, что человек хотел бы послушать музыку и предположила что сейчас подойдёт. В шлеме зазвучала современная аранжировка «Лунной Сонаты». Лет семь назад, когда Нейросеть научили настраиваться под личность и состояние человека, такое поражало и даже немного пугало, а сейчас стало привычно, как будто и было всегда.

Рядом с Марсом блеснула крохотная белая точка – блик орбитального зеркала-рефлектора, освещавшее поселение «Южная». Как раз туда, на станцию «Южная» Марсианских Поселений сейчас летел космопилот первого класса Александр Дымов после полугодовой вахты в космосе. Через пять дней катер начнёт торможение, а через две недели Александр подведёт его к стыковочному модулю станции Фобос-2, она же Орбитальная.

Автоматика подала сигнал – курс пересекала группа микрометеоритов, то есть маленьких камешков. Делать экстренный манёвр или стрелять лазерами по такой мелочи не было смысла. На всякий случай подвижные щиты прикрыли оптику и иллюминаторы. Катер чуть заметно встряхнула лёгкая вибрация. В следующее мгновение перед глазами пилота выскочил отчёт о результатах столкновения. Оказалось, что опасность была немного недооценена – в двух местах пробило внешнюю защиту и разбило один из сенсоров.

Тут же из маленьких ниш у килей катера выдвинулись малые ремонтные роботы-ползуны, один начал менять сенсор, два других – чинить пробоины.

Александр глубоко выдохнул и вытянулся в кресле, растягивая мышцы, готовясь передать управление. Через двадцать восемь минут он почувствует подключение второго пилота к управлению и, убедившись, что всё нормально, снимет шлем, просмотрит сообщения и главные новости, сделает несколько несложных упражнений, нагружая мышцы при помощи экзоскелета, примет ионизированный душ и ляжет спать. Он повернул голову к напарнику, до его вахты полчаса. Кстати, заметил ли он столкновение с метеорами?

Володя, второй пилот катера, пилот-стажёр четвёртого класса, красивый рослый блондин, занимался обычным для свободного от вахты космонавта Поселений делом – учился. Сейчас он проходил курс общей и неорганической химии, необходимый для профессии космоинженера. Парень выполнял лабораторную работу с виртуальным тренажёром, используя универсальный нейроманипулятор корабля, отключенный на время от управления катером. На шлем выдавалось объёмное изображение пробирок, колб, склянок со всякими веществами. Нейроманипулятор подавал необходимое усилие на экзоскелет летного костюма, поэтому у Володи создавалось почти полное ощущение, что он находится в лаборатории на Марсе. Судя по его забавным движениям, он сейчас наливал кислоту и по стеклянной палочке в пробирку.

«Что это он так напрягается? Наверное, думает, что ему очень трудно,» – подумал Саша. – «Вот когда начнёт работать с непривычной для него земной силой тяжести или минигравитацией малых планет вроде Цереры тогда поймёт, что раньше был просто отдых.»

Школы в старом понимании уже не было. То, что её заменяло, давно разделилось на обучение и воспитание. Более девяти десятых обучения происходило в Сети автоматически, а девять десятых из оставшегося – это общение с учителем опять же через Сеть. Сетевое обучение покончило с традиционной школой также, как кинематограф и телевизор в своё время покончили с театром. Миллионы людей получили возможность смотреть постановки гениальных режиссёров в исполнении самых талантливых актёров, а не посредственную игру посредственностей в плохих провинциальных театрах. Кроме того, появились немыслимые для театра киноэффекты и принципиально недостижимый в традиционном театре уровень декораций. Фильм можно смотреть и сотни лет после смерти гениального актёра, да и зачем ему тысячу раз играть одну и ту же роль? Пусть лучше он сыграет десятки ролей. Зачем гениальному педагогу в течение десятков лет повторять один и тот же курс? Пусть лучше создаст другие.

Развитие Сети, компьютерных и психологических технологий вывели образование и обучение на принципиально новый уровень передачи знаний, умений и навыков. Стали ненужными легионы посредственных учителей. Сеть дала доступ небольшому количеству гениальных педагогов к безграничной аудитории. Талантливые ученики, разбросанных на огромных расстояниях, смогли получить доступ к лучшим мастерам своего дела. Раньше классическое сидение в классе из 20-30 человек приводило к тому, что самый лучший учитель должен ориентироваться на средний уровень учеников. В результате самые способные недогружали себя до уровня своих возможностей, другие, наоборот, получая слишком тяжёлую нагрузку для их восприятия и понимания. Обучение стало индивидуальным и продолжалось всю жизнь. Результатом был резкий взлёт технологий, науки и культуры из-за быстро растущего уровня специалистов и отбора талантов.

Саша, улыбаясь, смотрел на напарника. Внезапно Володя ошибся, кислота брызнула, на изображении виртуального лабораторного халата появлялось темное пятно, а на очках появились виртуальные капельки едкой жидкости. Володя непроизвольно дернулся, упавшая стеклянная пробирка, звякнув, стрельнула брызгами. Неосторожный ученик отпрянул и коснулся виртуальной металлической сетки, на которой стоял раскалённый тигель. Он почувствовал укол в пальцах и увидел, как на пластиковые лабораторные перчатки на руке прогорают, плавясь и сворачиваясь по краям. Обучающая программа Нейросети записала ошибку в базу данных. Навсегда. На этот раз лабораторная работа была провалена – Нейросеть нельзя было ни обмануть, ни уговорить.

Саша, не особо сдерживаясь, рассмеялся, – Что, не получилось? Ничего, почти у всех лабораторки когда-то не получаются. Иначе не научишься.

Володя раздражённо поднял забрало шлема, неласково посмотрев на Дымова: – Почти сделал, а всё равно незачёт! Да ещё ошибка записана и в баллы пойдёт. Парень явно огорчился.

– Прости, не проникся трагизмом момента! – улыбнулся Саша, – Так оно и в жизни, Вов. Запись нужна для статистики и создания лучшего плана обучения. Всё честно, баллы идут и создателям курса тоже – и в плюс, и в минус.

Володя был раздражён, – Нельзя оценивать человека только по таким дурацким тестам! Ну кто в реальности будет определять вещества в образце по цвету и запаху? Какого дьявола у нас тогда все эти комплексные автоанализаторы, которыми и ребёнок может пользоваться? Да-да-да, я в курсе, что ты сейчас процитируешь объяснение к курсу типа «инженер должен чувствовать, как протекают реакции внутри автолаба и реактора, понимать нюхом, в каких пропорциях реагируют вещества, где и какая нужна энергия для нагрева. Чтоб потом не искать впопыхах причину почему встал автоматический завод на астероиде» и тому подобное. Надо чуть потерпеть и скоро будет совсем-совсем интересное типа курса с роботами-лаборантами, автолабораториями, биорекаторами и полуживой биомеханикой. А пока позанимайся вот этим, ага. Он резко оттолкнул универсальный манипулятор.

Саша улыбался, глядя на кипятящегося напарника, – а разве не так?

– Ага, ты как инструктор учебного курса, такой весь правильный.

– Ты просто плохо меня знаешь. – Серьёзно ответил на подколку Саша, – как тебе сказать, в космосе раздолбаи живут недолго, а раздолбаи-пилоты совсем недолго. Здесь всё равно, какой ты классный парень. Поленился, недотренировался, недодумал, не смог пересилить усталость и хорошо если «ушёл» в минус только один, а не забрал с собой весь экипаж с пассажирами. С каждым погибшим другом у оставшихся разгильдяйство сильно уменьшается. Не хочется, чтобы и молодняк учился такой ценой.

Володя слегка поджал губы.

– Похоже, что ты не особо любишь свой курс. – Немного неожиданно сказал Дымов.

– С чего ты так решил?

– Ну например, по тому как ты его постоянно откладываешь на самый последний момент. На вахту скоро заступать, а ты учебный модуль только заканчиваешь, даже времени переделать не оставил и так постоянно. Значит это дело для тебя, скорее всего, самое неприятное из списка и ты откладываешь его на самый последний момент. Я прав?

– Не, просто совпадение.

«Забавно,» – Саша задумался на пару мгновений, – «а ведь он, похоже, соврал. Очередной раз и не столько мне, сколько себе. Он из того типа людей, который очень не любят признавать свои ошибки и недостатки. Надо бы потом об этом подумать, но потом.»

– Сань, а ты откуда сам, из Союза, да? – сменил тему Володя.

– Не совсем, – коротко ответил Саша – я с Острова.

– Ого! Я посмотрел про тебя в Сети, признался второй пилот, – информация о тебе только начиная с рейсов на орбиту. Такое обычно бывает если повышенная секретность или человек не из Союза.

Саша молча кивнул.

– Саш, а ты воевал?

– Участвовал в операциях на Перефирии и так по мелочи.

– А в каких войсках?

– Аэромобильных, потом легкоштурмовая авиация, закончил в ГЭБ – гиперзвуковой аэростатного базирования.

– Так вот как ты попал в космические челноки!

– Да, тогда не хватало людей с опытом и брали из гиперзвуковой. В технике пилотирования много общего.

Второй пилот помолчал несколько минут, потом внезапно сел, повернувшись к Дымову, ему явно пришла в голову какая-то очень интересная мысль.

– Саш, ты вроде начал летать в космос на челноке системы «Спираль-3» из космопорта Сталинграда ещё до того, как туда перевели столицу, так?

– Да.

– А какой был твой позывной, если не секрет?

Саша усмехнулся, – да, напарник – сообразительный парень, особенно когда ему интересно. – Ты правильно догадался – «Слай-14».

– Значит тебя за Занавесом значит тебя называют «пилот Смок» – ты же Дымов! Ты тот молодой пилот из космопорта, который поднял эскадрилью лёгких штурмовиков. Она сыграла ключевую роль при подавлении интельского мятежа в Москве и зачистках в Сталинграде! Ты же бывший лёгкий штурмовщик!

– Я и правда поднял эскадрилью добровольцев, – немного отрывисто и сухо ответил Саша, – но про «ключевую роль» – ты сильно погорячился.

– Пусть так. Но после этого «космонавты» пришли к власти в Союзе!

– Как бы тебе сказать, про власть это тоже большое преувеличение. Немного странно это слышать от парня, родившегося в Поселениях. Саша, говорил немного рублеными фразами, не поворачивая головы, смотрел в курсовой иллюминатор. – Тогда «зачистили» переродившуюся часть элиты, спасли Союз от очередной «перестройки» и поднастроили систему управления по типу Острова и Поселений. В этом действительно немалую роль сыграли, как ты их назвал, «космонавты». Ты что, сумел обмануть Нейросеть и уроки в детстве не делал?

– Конечно-конечно, нет вопросов! – быстро согласился напарник. Он выглядел очень довольным.

Дымов откинулся в пилотском кресле, одновременно автоматически продолжая контролировать полёт. Володя назвал его «очень правильным», это казалось Саша странным. Интересно, как быстро до парня дойдёт элементарная вещь – профессиональная пилотская дисциплина, решительность, отточенность действий, умение думать заранее за себя и экипаж – это появляется неспроста и за всё это платится дорогой ценой – жизнями тех, кто не дошёл. Чем больше человек контролирует свой мозг, то есть чем больше он способен к внутренней дисциплине, тем точнее и он может получать сигналы от Нейросети и отправлять тоже. То есть лучше управлять. Лучшие пилоты всегда одни из лучших мастеров работы с Нейросетью, они сливаются с ней чуть ли не больше, чем со своей кожей. Настоящий космопилот – он далеко не только пилот.

Это одна из причин почему бывших «космонавтов» с радостью берут в управленцы на Земле. Они не «пришли к власти», как думает Володя – их туда волокут чуть ли не силой, а «космонавты» воспринимают власть не как престижное место в социальной стае, а как ещё одну тяжёлую и очень ответственную работу. Как, в общем, это и должно быть. Однако, опытные поселенцы всё реже возвращаются на Землю. Даже в дальних разведывательных полётах космонавты чувствуют себя одинокими не более, чем чувствует себя одинокими пальцы вытянутой вперёд руки или клетки единого организма – человеского сообщества Поселений, объединённых Неросетью. Вот только с Землёй у них отношения всё сложнее. Уходящие в космос и остающиеся на Земле чем дальше, тем меньше понимали друг друга.

– Саш! – позвал его напарник. Дымов чуть повернул голову, – Саш, ты ведь в космосе на межкланетке почти двадцать лет.

– Девятнадцать с половиной, – поправил Саня. – Не считая земной орбиты.

– Вот-вот, я про то, что тебе ещё один раз слетать на вахту и с твоим послужным списком можно возвращаться на Землю и сразу на такие должности! – В голосе Володи промелькнула тень восхищения, смешанного с каким-то мечтательным сладострастием. – А там ещё два-три года работы на месте и можно претендовать на такое, что страшно подумать!

Саша резко повернулся, внимательно посмотрев на напарника, его взгляд читался даже через забрало шлема. Да, действительно, в глазах Володи была видна зависть, причём нехорошая.

Володя уже понял, что сказал несколько не то и заметно смутился.

– Интересно, подумал Саша, – что он сейчас ответит? Что он не то имел в виду? Какой на редкость красивый парень и говорит такие не очень умные вещи. Да, полгода вместе в катере сильно притупляют осмотрительность.

Но напарник ничего не ответил, потому что неожиданно раздался ещё один сигнал метеорного предупреждения. Опять ничего опасного.

– Отставить смену вахты, я поведу ещё полчаса, – коротко сказал Саша.

– А что не так?

– Посмотри, опять выскочили метеоры как из ниоткуда. Обнаруживаются очень близко, во всех спектрах видны плохо. Такое бывает, но редко. Не нравится мне это.

Саша переключил изображение на вид в инфракрасных, ультрафиолетовых, рентгеновских и затем радиолучах, а потом – с их наложением. Чисто. Хотя в этом не было особой необходимости – Нейросеть позволяла чувствовать все эти невидимые лучи напрямую, правда немного непривычным для обычного мира способом. Он вызвал картину десять секунд назад, дав команду сравнить с нынешней, чтобы определить, нет ли области, откуда могут идти метеоры. Сигналы электроники и импульсы нервной системы человека навсегда сохранялись в системных базах данных Нейросети. Потом сказал вслух: «Сеть считает, что здесь плотных потоков быть вообще не должно и оба случая – просто совпадение.»

«Надо бы на всякий случай чуть сменить курс, но через минуту сеанс связи. Ладно,» – подумал Саша, – «сразу после сеанса начнём манёвр.»

На забрале перед глазами пилота появилась полупрозрачная синяя точка, которая через несколько секунд раздулась в небольшую сферу и стала зелёной и раздался мелодичный сигнал – сенсоры корабля захватили лазерный контакт с Внешней Нейросетью.

Сеанс связи. Катер принял передачу и через несколько секунд по принятым координатам автоматически отправил импульсы сжатых кодированных данных Внутренней Сети катера – как обычно, телеметрическую информацию корабля и личные сообщения экипажа. Всё заняло пять секунд. Входящий пакет был совсем небольшим – параметры корректировки курса, последние новости и личные сообщения для членов экипажа. Список сообщений для Саши показал стереописьмо от Светланы, пару – от друзей и одно из Космосовета, отмеченное как важное, но не относящееся к цели полёта.

– Второй, неожиданно немного официально сказал Саша, – одень шлем, начинаем манёвр.

– Манёвр? Зачем? Сеть же считает, что не нужно!

– Считай это моим внутренним голосом.

Сеть ещё раз подала сигнал, что манёвр уклонения не нужен и тратит лишнее топливо. Несмотря на это пилот первого класса Дымов начал курсовое отклонение.

Звуковой сигнал метеоритной опасности Сеть подала так, что проснулся бы и спящий в анабиозе. Система внешнего наблюдения показывала большую группу быстро приближающихся твёрдых объектов разных размеров. Саша обругал себя за глупость и слабость – надо было начинать манёвр, как только подсознание подсказало ему об опасности. Он же летает не первый день. Спешил, дурень, получить новости и не хотел напрягать ребят на станции, ведущих наблюдение. Но теперь уже поздно раскаиваться. С другой стороны, сложно реально оценить опасность и срочность по смутным сигналам подсознания. Хорошо хоть выиграли десять-двадцать секунд.

Пилотский шлем высвечивал на глазах стремительно растущую кучку точек, выделив их различными оттенками красного. Через несколько секунд обстановка стала ясна – это останки рассыпавшегося в булыжники и щебень несчётное количество лет назад одного из астероидов-троянцев Марса. Такие болтались в резонансе вокруг орбит почти всех планет и были одной из главных опасностей космолётчиков, особенно на встречных курсах. Предсказать и отследить движения разрушенных троянцев было очень сложно.

Телеметрия показывали, что через пятьдесят шесть секунд один из таких потоков на встречной скорости почти 90 километров в секунду столкнётся с космическим катером номер восемь. Противный ледяной холод, как лопнувший мешок с водой, на пару мгновений разлился по груди, в голове пронеслись статистические данные, для которых не нужно было никакой Нейросети: «вероятность выхода из такой ситуации без катастрофических повреждений менее 10%, вероятность выживания экипажа менее 30%». Меньше чем через три секунды страх и детское ощущение беспомощности перед стихией сменились отстраненным анализом ситуации и чёткими действиями профессионала. Саша, как обычно в опасных ситуациях, чувствовал, что всё происходит как бы с ним и не с ним одновременно.

Раздался сигнал катастрофической опасности, заработала автоматическая программа спасения экипажа. Через секунду вокруг кресел космонавтов замкнулись две яйцобразные капсулы из бронекомпозита.

Справка Нейросети:

Спасательная капсула (устар. «шлюпка») для разведывательных кораблей, многоцелевых катеров и некоторых боевых единиц (см.), одна из моделей индивидуальных спасательных капсул, отличается особой прочностью. Имеет возможность эктремальной подкачки воздушных смесей в случае нарушения герметичности, систему регенерации воздуха, изотопные источники автомномного энергопитания, комплект солнечных батарей, систему поддержания жизнедеятельности, аварийный запас, эксоскелет, систему дальней связи Нейросети, маяк, универсальный манипулятор, электрореактивный двигатель, модели класса "С" снабжаются солнечным парусом. Время автономного выживания опытного космонавта – до шести недель. Капсула может быть использована в качестве анабиозного бокса для введения космонавта в искусственную кому. Время автономного выживания в анабиозе – до двух лет.

В следующую секунду в глазах потемнело, а желудок поднялся к самому горлу – катер начал манёвр уклонения с максимально возможным ускорением. Перед глазами пилота выскакивали подсказки Нейросети с рекомендуемыми вариантами действий, плотностью метеорного потока, размерами и составом частиц. Встречный поток был широким, полностью обойти его не хватало нескольких десятков секунд. Оставалось только пойти на столкновение в участке наименьшей плотности.

Александр отдал команду бронещитам катера перейти на сторону столкновения, закрывая наиболее важные места машины. Через восемь секунд в пилотской кабине потемнело – композитные бронеставни плотно закрыли иллюминаторы со всех сторон, кроме задней трети. Если полностью обвешать катер броней, он будет тяжелее траснспортного корабля, поэтому подвижной бронёй закрыты самые важные участки.

Обычный метеорный поток не так опасен, как представляется далёким от космоса людям – небольшие камни идут в нескольких километрах друг от друга. По сравнению с пустотой космоса это, конечно поток, однако такие метеориты легко отклоняются залпами небольших, но мощных лазеров, у которых более чем достаточно времени для перезарядки.

Но именно этот поток был на редкость плотный, насыщенный «гроздьями», так называли группы из множества небольших камней когда-то разрушившегося крупного тела. Они не разлетелись друг от друга, а удерживаемые взаимной гравитацией, продолжали кружить друг вокруг друга, как рой, окончательно слипнутся которому не давали гравитационные возмущения крупных космических тел. Обычно такая гроздь была насыщена мелким гравием и пылью от бесчисленных столкновений камней друг с другом. Пыль слеплялась в рыхлые комки, которые захватывались более крупными камнями, сталкивалась и рассыпались опять, продолжая свой путь в сотни тысяч и миллионы лет пока они не рассеются по Солнечной системе под действием гравитационных возмущений или не слипнутся во что-то более крупное. В край такой «грозди» как раз попал катер с бортовым номером "8".

Пилот успел развернуть корабль к метеоритному потоку бронированным носом, выключил тягу двигателя и дал команду включить активную защиту за девять секунды до встречи, выбрав схему защиты человек-машина вместо автоматики. Залп шести мощных лазеров ударил по самым крупным камням. Там, где попадание было успешным, поднялись фонтанчики испарённого вещества, за счёт реактивной тяги слегка сбивая их с курса встречи с кораблём.

Сразу вслед за этим катер выплюнул одно за другим два облака сильно ионизированного кислорода. Первое под действием магнитного поля носовых магнетронов приняло форму стометрового конуса в трёхстах метрах от носа катера, второе окутало корабль пятиметровым слоем на расстоянии пятнадцати метров от корпуса. Серия чередующихся мощных электромагнитных импульсов породила слои ударных волн в газовом пузыре, которые синергически усиливась магнитными полями и токами высокой частоты. Образовались два многослойных динамических щита, чем-то напоминающие слоёную шаровую молнию. Отражаясь от друг от друга, волны образовали на границе газа и вакуума ярко светящийся слой тонкой сжатой плазмы с давлением около пятнадцати тысяч атмосфер. Эта оболочка не давала газу, сжатому до трёхсот с лишним земных атмосфер, мгновенно рассеяться по Вселенной.

Компьютеры бортовой Нейросети бешено вычисляли курсы десятков камней, несущихся на огромной скорости, выделяя наиболее опасные. Менее чем за секунду до столкновения лазеры дали ещё несколько залпов прямо сквозь газовые щиты, и несмотря на ослабление импульса в плазме, им удалось чуть отклонить с курса ещё несколько опасных булыжников, этого было вполне достаточно, чтобы те прошли мимо катера.

Настала очередь щитов принять удар. Большая часть метеоров рикошетила от плотных границ пузыря и «слойки» стоячих ударных волн. На таких скоростях столкновение с плотно сжатым ионизированным газом напоминало столновение с гибким и тонким броневым листом. Прохождение сквозь край «грозди» длилось всего двадцать восемь секунд. На границе внешнего щита вспыхивали и тут же гасли десятки бледных линий, вроде тех, что оставляют в атмосфере Земли «падающие звёзды» – это испарялись при столкновении со щитом мелкие камешки и пыль. Несколько опасных метеоритов разрушилось при столкновении с первым щитом до щебня, который разлетелся веером вокруг корабля. Долетевшую до катера мелочь испарил второй щит.

Удар даже небольшого камня на такой скорости был сравним с ударом снаряда крупнокалиберного артиллерийского орудия. Через 15 секунд от внешнего щита остался слабо светящийся бесформенный мягкий пузырь, способный задержать разве что мелкую ледяную крупу. Остаток кислородного щита просуществовал ещё четыре секунды, а потом без следа растворился в космосе.

Ближний щит, несмотря на то, что подкачивался вбросами газа, стабилизировался полями токами высокой частоты и полями магнетронов, был пробит в нескольких десятков мест. Внешние камеры показывали, как из пробоев щита выстреливали в черное космическое пространство ветвящиеся щупальца ионизированного кислорода, только что составлявшего часть щита борющегося за жизнь катера. Вокруг катера полыхали, тут же рассеиваясь и появляясь снова, облака разряженного газа, окрашенные всеми цветами возбуждённых ионов кислорода и элементов испарившихся метеоров.

Система подала сигнал опасности второй степени – стабильность пузыря фатально нарушена, лазеры замолчали, чтобы и дальше не дырявить и так дышащую на ладан, на глазах теряющую форму оболочку ближнего щита. Щит терял газ быстрее, чем его подкачивал катер. Ионизированный кислород просто не успевал сформировать защитные слои из стоячих волн. Теперь всё зависело от соревнования мощи обрушивающегося на катер каменного ливня и броневой защиты корабля.

Как правило, в таких ситуациях от медленной по сравнению с электроникой, реакции человека толку немного. Однако здесь у пилота первого класса Дымова на принятие решения была почти целая секунда. Электроника продолжала отчаянно подкачивать стремительно гаснущий ближний щит, получив кворумное согласие второго пилота на полную передачу управления автоматике, когда командир вмешался в действия автоматики и перевёл её на алгоритм формирования Малого Щита. Это было очень опасное решение, бортовая сеть подчинилась, но одновременно снова запросила подтверждения. Второй пилот опять проголосовал за передачу управления автоматике. Всё заняло где-то около двух десятых секунды – Александр принял на себя всю ответственность за принятие критического решения – формировать Малый Щит. При смене магнитных полей ближний щит, сформированный из парамагнитного ионизированного кислорода переформировался быстрее, чем человек успеет моргнуть. Избыточный газ, уже не сдерживаемый ничем, бесследно растворился в космосе. В момент перенастройки щита алгоритм противометеорной защиты автоматически вычислил и дал команду лазерам на залп по наиболее опасным объектам.

Нос корабля был закрыт светящимся конусом, встретившего удар остаточного потока. Малый Щит покрылся сотнями расплывающихся бледных разноцветных линий, это катер проходил через облако пыли, которая мгновенно испарялась, превращаясь в ионизированный газ. Возбуждённые ионы различных элементов расцвечивали щит призрачным сиянием различных цветов. Вслед за этим в стороны брызнули десятки «падающих звёзд» из раскалённых до температуры свечения срикошетивших камней, достаточно больших, чтобы не испариться при столкновении.

По катеру пронеслись несколько вибраций, похожих на те, как бывает, когда подсекают рыбу – щит пробит, удары приняли амортизирующие экраны. Затем как будто стремительный удар булавой, от которого весь катер вздрогнул с коротким визгливым звуком, передавшийся через конструкции корабля. Потом ещё один короткий удар, похожий на всплеск и ещё несколько, слившихся в один. Казалось, что время остановилось. Очередная серия вспышек в ещё почему-то существующем щите и вдруг сигнал внешних сенсоров – поток пройден.

Кажется, жив, да ещё и разгерметизации нет. Катер слегка вздрогнул после включения тяги. Сеть сообщала о состоянии катера. Александр медленной скорости просматрел данные сенсоров только что пролетевшего как несколько секунд сражения с космосом. Первый сильный удар был касательным – это сработал щит, которому помогли два дополнительных носовых бронеэкрана. Теперь от них остались только оплавленные остатки. Второй удар был прошил щит и разрушился, столкнувшись с бронированными ставнями, прикрывших пилотский иллюминатор. Композитный экран частично испарился. Осколки метеора раскалённой картечью выжгли семнадцать небольших кратеров в метровом армированном титановой сеткой стеклокомпозите пилотского фонаря. Самый глубокий, как показывали отдельные, чудом сохранившиеся сенсоры, был глубиной 82 сантиметра – почти насквозь. И правда, повезло. Выдвинувшийся на место удара «ползун» уже выдал картину повреждения – брызг стекла было очень мало, зато вся обратная сторона бронеставней была покрыта толстыми наплывами тёмно-коричневой смолы – локальное выделение тепла было таким, что диоксид кремния, составлявший большую часть стеклокомпозита не расплавился, а испарился, превратившись при осаждении в монооксид кремния.

Ещё один метеор, судя по данным телеметрии, весом в четверть тонны, но длиной всего сантиметров в сорок, прошил бронещит, испарил часть носовой брони и ушёл на рикошет под малым углом, превратив в брызги стекла и металла носовые телескопы, больше ничего не задев. Последний, тот по которому дали концентрированный залп противометеорные лазеры, был не опасен – смертелен при прямом столкновении. Импульс лазеров, усиленный столкновением с плотным «малым щитом» отклонил двухтонный валун объёмом почти полкубометра чуть в сторону, тот скользнул по поверхности катера и сорвал часть кольцевого стабилизатора. Микрометеориты, пробивших внешнюю оболочку можно было вообще не считать. Если бы Александр не переключился на Малый Щит, то сейчас обломки катера и фрагменты тел экипажа уже разбросало веером бы в направлении пояса астероидов. Это было редким случаем, когда интуиция человека приняла более правильное решение, чем автоматика. Как часто бывает в космосе – смерть внезапно появилась из ниоткуда, пронеслась совсем рядом и унеслась вникуда.

Катер возвращался на прежний курс. Вместе с сигналом вызова «выпрыгнула» зелёная сфера контакта с узловой станцией Нейросети, началось получение пакета по кодированному ультрафиолетовому лазерному каналу. Одна из дальних автоматических станций наблюдения, подчинённых Фобосу-1, с которой вели визуальное наблюдение за «восьмёркой» получили сигнал катера перед входом в поток и увидели вспышку Малого Щита. Деталей происходящего они не могли увидеть с такого расстояния. Их запрос значил: «Восьмой, вы живы? Нужна помощь?»

Через минуту после приёма на «Первый Фобос» ушло сообщение: «Прошли незарегистрированный поток разрушенного троянца. Повреждения небольшие, требуется ремонт, независимая посадка катера на космические объекты с атмосферой опасна из-за повреждения стабилизатора. Дымов.» Его сопровождал пакет данных технического состояния, записью столкновения и координатами потока.