Текст книги "СМЕрШная история часть первая 1941 (СИ)"

Автор книги: Павел Киршин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Виктор Валентинович прекратил расхаживать перед заскучавшими слушателями, остановившись возле крупного парня тюркских кровей. – Ибрагимов, можешь дополнить список первоочередных целей у снайпера?

Тот, неожиданно высоким голосом, промямлил. – Эм-м. Танки и самолёты?

Все дружно засмеялись, но преподаватель строгим голосом остановил смех. – Зря смеётесь. Курсант Ибрагимов всё правильно сказал, экипаж, покидающий подбитый танк, очень хорошая цель для снайпера, а обстрел низколетящего самолёта, может сбить ему прицельное бомбометание, или пулемётно-пушечную стрельбу с пикирования.

Он повернулся ко мне. – Николай, есть что добавить?

О да, мне можно много чего добавить, но стоит ли?

– Главная цель снайпера – выполнять приказы командира. Вторая цель снайпера не погибнуть при выполнении этих приказов. Остальное, это уже не цели, а работа. А в каждой работе, есть особенности, конкуренты и соперники. Нельзя забывать, что охотник может легко превратится в жертву. Поэтому, сперва надо убедиться, что на контрольном участке нет снайперов противника и вооружения, из которого могут накрыть предпологаемое место нашего нахождения, а потом уже выбирать приоритетные объекты. Обезопасив себя от ответного огня, объектом становится всё остальное. Мне продолжать?

С трудом удержался, чтобы не сказать "мент родился".

– Хм-м. – Нарушив возникшую тишину, Виктор Валентинович прокашлялся. – Прекрасно сказано. Если есть, что сказать по поводу опасных для снайпера вооружений, то попрошу уточнить.

– Любое дальнобойное. В первую очередь страшен миномётный огонь по площадям. В этом случае желательно иметь подготовленное укрытие, мягкую газетку и запасные штаны, если нет ничего из этого, то остаётся искать вражеского корректировщика в испачканых штанах.

– Ха-ха-ха.

Немудрёная шутка зашла на ура, сбросив создавшееся напряжение.

– Молодец Николай, вижу с теоретической частью ты хорошо знаком, а как у тебя с практикой?

– Приходилось.

Парни вокруг зашумели, перекрывая голос Виктора Валентиновича.

– Тихо. Тихо!

Ого. А у этого сморчка охренительный голосище, минимум полковничий.

– Закончили говорильню. В шеренгу становись! Налево! Колонной по одному, шагом марш!

Кто шагает дружно в ряд – пионерский наш отряд. Строевая, это конечно нужная вещь, но такая утомительная.

***

– Перед вами магазинная винтовка калибра 7,62 миллиметра конструкции Сергея Мосина ... бла ... снайперская винтовка ... бла... бла... приступить к разборке.

Походили строевым шагом, поразбирали и пособирали трёхлинейки, затем приступили к обзору стрельбища.

– ... Без этого навыка из вас неполучится снайпер. – Он раздал брошюрки "Курс стрельб для подготовки снайперов". – Здесь вы найдёте рисунки, поясняющие как с помощью оптического прицела определить расстояние до цели.

Я шагнул вперёд. – Виктор Валентинович, разрешите приступить к практической стрельбе?

– Разрешаю.

Но только я дёрнулся к винтовке, добавил. – После того, как определишь расстояние до всех мишеней. – Он протянул трубку прицела.

– В метрах, или сантиметрах? – Мля! Ну вот откуда это из меня прёт?! Так бы и дал себе по губам.

– Как удобно, так и говори, тут всё промеренно и записано.

– От рубежа, до ближней мишени – двадцать одна тысяча семьдесят сантиметров. Следующая – три тысячи.... Последняя – сто пятьдесят тысяч сто семьдесят три сантиметра.

Для правдоподобности пришлось подержать прибор у глаза, но, честно говоря, он только отвлекал.

– Кх-м. За лишние сантиметры не уверен, но в общем и целом всё верно.

Наконец-то добрались до практики. Сосредоточился и сделал пристрелочный на пятьсот. Светящейся линией, траектория пули легла на трёхмерную карту местности. Мне не надо подстраивать прицел – всё уже учтено: температура, скорость ветра, перепад уровня земли, закручивание пули в полёте... Соединяй прямую ствола с виртуальной линией и стреляй. Задышал ровнее, забыв про уставившиеся мне в спину шестнадцать пар глаз, сделал подряд четыре выстрела. На пятьсот, восемьсот, тысячу и полторы тысячи. Мы не дошли до последней мишени метров триста – инструктор осмотрел её через бинокль. Фигуру из фанеры зацепило всего в паре сантиметров от края, но отверстие было ровно по центру головы.

– Как-то так. – Довольный результатом, прокомментировал свою меткость. "Остановите! Вите надо выйти"! Мужик уставился на меня, как на Николая Чудотворца, предъявившего комсомольский билет

– Охренеть!

Глава 15

– Я тебе такую бронь сделаю, никто не подступится. Оставайся. А? – На четвёртый день, этот языкастый искуситель, практически уговорил меня остаться, но тело юного детдомовца, насыщавшее мозг взрывными порциями гормонов, жаждало приключений.

– Виктор Валентинович, если бы я хотел спокойной жизни и где-то отсидеться, кто бы мне помешал? – Показываю ему надпись на Маузере. – Нет, не могу, моё место на фронте.

Дядя Витя стал единственным после Москвы, кому рассказал про фон Бока и награждение. Этот профессиональный военный сразу понял, что я не от мира сего, только этот рассказ и смог спасти меня от разбушевавшегося старого снайпера, а теперь, он ни в какую не хотел отпускать меня, уговаривая остаться инструктором.

– Вы отличный инструктор и сами сможете подготовить будущих снайперов, а я больше практик.

– Слушая тебя, я уже засомневался в своих познаниях.

– Так лучшим учителем является современная война. Массовое использование радиосвязи корректировщиками, насыщенность войск пулемётами и миномётами. Всё меняется и усложняется. Буду вам отправлять письма, если не против. Может чего умного присоветовать смогу.

– Ох, Коля, чего тебе спокойно не живётся? Голова светлая, сколько интересного с тобой за эти дни придумали. А эти глушители точно существуют?

– Уверен. Надо вам запрос отправить, через это ведомство. – Похлопал по боку с пистолетом. – Только просьба у меня к вам. Не надо про меня никому рассказывать и тем более упоминать в запросе.

***

– Артёмка. Млять! Как же это сказать... в общем, сделай всё возможное, но не дай этому парню пропасть в мясорубке. Понял? Это не просто просьба от брата твоей матери, а приказ старшего по званию.

Таким взволнованым капитан видел дядю Витю впервые и слегка обалдел от его напора.

– Я написал на Кувшинова характеристику, на имя Самохина, для присвоения ему звания сержанта.

Естественно я подслушивал беседу комендача с его дядей. Судя по содержанию их разговора, Виктор Валентинович оказался тем ещё перцем, связи имел на самом верху. Помимо характеристики в облвоенкомат, подготовил письмо для первого секретаря обкома, на случай, если у племянника не получится с военкомом. Так, в итоге и получилось.

– Он со мной. – Капитан остановился возле красноармейца у двери и обернулся ко мне. – Не стой столбом, проходи.

– Степан Никонович, день добрый. У вас найдётся пара минут для меня?

– Проходи Артём. – Поднялся из-за стола высокий мужчина, одетый в обычную тёмную гимнастёрку, без знаков различия и наград.

Сорок – сорок пять лет, зачёсанные назад волосы, сжатые в тонкую полоску губы, широкий подбородок с ямочкой и внимательный взгляд серых глаз. – Что стряслось? – Поинтересовался областной управленец. – С Виктором Валентиновичем что-то?

– Нет, с ним всё хорошо. Я от него, но по другому вопросу. Он написал вам, прочтите.

– Не вижу здесь проблем. – Сказал он, после того, как прочитал записку. – Переговори с Самохиным. Пусть оформит как добровольца и отправляет на формирование.

– У Николая все документы в порядке, закончил курсы разведчиков‐диверсантов в Москве. Образованный... По словам Виктора Валентиновича, он отличный снайпер. Вот, он написал характеристику для присвоения ему звания сержанта. – Нахваливающий меня капитан протянул листок первому секретарю. – Без вашей резолюции, Самохин отказывается присваивать звание.

– М-да, согласен. Это уже сложнее. По приказу из НКО, ему красноармейскую книжку выдать надо. Чья там будет роспись? Правильно, Самохина! Парню даже восемнадцати нет, а вы хотите ему звание присвоить? Потом спросить могут, чем военком руководствовался. Слова Виктора о том, что он отличный парень, к делу не пришьёшь. – Партиец сел на свой стул. – Нет, не подпишу. Я не хочу брать на себя такую ответственность за совершенно незнакомого мне человека.

Ну, мужик хотя бы не стал юлить и делать вид, что сожалеет, сказал что было на уме. Я пораздумывал чутка и решил выложить свой козырь. Всё равно планировал отделаться от опеки старого снайпера – не дай бог, с его протекцией, куда‐нибудь писарем зашлют, я же повешусь там. – Товарищ Гвардин, позвольте переговорить со Степаном Никоновичем наедине? У меня есть некоторые... Эм-м-м... подтверждения моих способностей, которые я не хотел бы афишировать.

Оба товарища насторожились, услышав такие слова от шестнадцатилетнего подростка, но, оценив все за и против, поколебавшись, капитан всё же уступил и вышел.

– Товарищ первый секретарь обкома, разрешите представиться, как положено. – Сказал, как только мы остались вдвоём. – Вы про меня знаете. Наверняка читали в газетах, может и фотографию видели. – Собираясь вчера в комендатуру, не захотел оставлять в палатке ценные вещи и прикрутил звёздочку и орден на гимнастёрку. Демонстративно распахнул ватник. – Мне кажется, что с такой пометкой в красноармейской книжке, у проверяющих вопросов не будет.

***

Чтобы передислоцировать одиннадцатитысячную дивизию, понадобилось целых шестнадцать эшелонов.

– Ты-дых, ты-дых. Ты-дых, ты-дых. – Наш эшелон мчался к Тульской области и был раскочегарен не на шутку. Едем не на курорт – воевать. Но, не могу сказать, что окружавшие меня красноармейцы были расстроены этим, или подавлены. Отдельные личности конечно попадались, которые доставали остальных своим нытьём, но таких быстро вразумляли дружеским тычком в зубы.

– ... Легла родимая, необозримая, несокрушимая моя! Нам нет преград ни в море, ни на суше. Нам не страшны не льды, ни облака. Пламя души своей, знамя страны своей, мы пронесем через миры и века!

Песни поют наши энтузиасты, етить их налево. Кипит мой разум возмущённый, от этих комсомольцев‐добровольцев. Интересно, на сколько хватит их запала? Как они споют, когда рядом будут лежать мёртвые и раненые товарищи?

– Слышь. Где ты так прибарахлился? – На моё плечо легла рука коренастого парня лет двадцати. – У всех шинели, а тебя бушлат командирский? У тебя какой размерчик?

– Не слышь, а старший сержант, и, если не уберёшь свою клешню – погну в неположенном месте.

– Смотри‐ка братцы! Студент‐то с зубками! А-а-ааа! – Заверещал он, когда мелкий сержантик, скромно сидевший в углу, выгнул ему мизинчик, на пару с безымянным. – Пуст... хр-р!

Конечно же, пальцы ломать не стал. Всего-то, хорошенько щёлкнул по кадыку и оттолкнул. Слишком говорливый этот приблатнённый крепыш, болтать теперь нескоро сможет. Оп-пачки, с ножиком побаловаться решил? Пришлось вставать. Лезть в драку не собирался. Если этот дурак кинется с ножом, то получит пулю в ногу.

– Утихни! – Скомандовал старшина нашего взвода. – Под трибунал захотел? Сядь на место и чтобы я тебя больше не слышал.

– Садись. – Худощавый, широкоплечий старшина похлопал по доскам рядом с собой.

Чего ж не пересесть, у печки всяко теплее будет.

– Илья Павлович Прохорин.

Посмотрел на протянутую пятерню. – Старший сержант Кувшинов.

Не дождавшись моей руки, он не выглядел удивлённым. – Чего такой ершистый? Ванька шутковал, а ты ему руки крутить.

– Старшина, если хотел пообщаться, то надо было сразу позвать, а не подсылать этого гоблина.

Или пытаясь понять кто такие гоблины, или не зная что говорить, Илья тянул с ответом. Открыл дверку на металлическом бочонке печки и подбросил в топку небольшое полешко. – Кто сказал? – Спросил он, спустя некоторое время.

Стянув сапоги, неторопливо перемотал портянки. Я тоже умею нервировать собеседника и тянуть время. – У меня слух хороший и котелок варит. Думаешь меня за красивые глазки позвали в разведроту? – В конце улыбнулся и толкнул его в бок. – Начнём всё заново? Мир?

– Хм-м. Лады. Но, с условием. Ты руку-то из кармана убери и расскажи. Откуда такого нарядного к нам прислали. Только чур без вранья.

– А с чего мне врать-то? Из госпиталя, доброволец.

– Ну-ну. – Почему-то не поверил Илья. – Мне младшего комвзвода дали после двух лет в армии. А тебе – добровольцу, вот так – сходу? Приоделся где-то. Нам на формировании такого не выдавали. Папа генерал?

Старшина думает, что я из блатных мажоров? И беспокоится не из-за моих качеств, как солдата, а за то, что могу постукивать? Бред! Кому это нужно, следить за бойцами в действующих войсках?! – Неа. Отец был майором в Бресте, а звание дали потому, что посчитали достойным. Приоделся в Москве, на курсах диверсантов.

– Я уже вообще ничего не понимаю. – Скрёб он свою бритую голову в раздумьях. – Сначала курсы, потом госпиталь, а теперь доброволец? Не сходится где-то.

А-а-а! Бесит. Моё нежелание быть в центре внимания, разбивается о мой возраст. Всем интересно, откуда этот мелкий шибздик и почему ему такие привилегии. – Выходил с нашими бойцами из окружения, был ранен. Отучился в московской специальной школе. Но возникли осложнения от ранения и меня, вместо заброски в тыл противника, направили в госпиталь. – Я снял пилотку показывая шрамы. – После излечения закончил курсы снайперов. И куда мне с такой подготовкой? В колхоз, на печке лежать, да быкам хвосты крутить? Попросился добровольцем в разведку.

– На, читай. – Дал Илье бумагу, выписанную Степаном Никоновичем для военкома Самохина. Идейный партиец вдохновился тем, что герой советского союза рвётся на фронт и помог попасть в дивизию, минуя бюрократические препоны.

– Курсант Кувшинов Н.И. прошёл необходимое обучение, где показал себя достойным вступить в ряды РККА с присвоением ему звания старшего сержанта. – Медленно и по слогам, Прохорин прочитал короткий текст.

– Видел какой человек подписал? – Забрал и спрятал бумагу обратно. – А ты про папу генерала надумываешь.

Писец, наплёл паутины, теперь не запутаться бы самому, со всеми этими легендами.

– А кто такой гоблин?

***

В данный момент Лаврентия Павловича очень сильно интересовало местонахождение Николая Кувшинова. Настолько сильно, что Геннадию Васильевичу Петренко, заменившему Юрия Геллера на его должности, стало нехорошо с сердцем.

Парня, на которого возлагались определённые надежды, умудрились просрать на ровном месте.

– Что мне докладывать Берии? Пропал без вести? Серьёзно? – Геннадий Васильевич полулежал на кушетке в своём кабинете, отпихивая от себя доктора со стетоскопом. – Да уйди ты уже! – Не выдержав он сорвался на несчастного медика. – Жди за дверью!

Капитан проводивший расследование об исчезновении Кувшинова, проводил доктора внимательным взглядом. – Не настучит?

Петренко только махнул рукой. – Если до конца недели я не приведу парня в управление, мне будет уже всё равно.

– Самолёт с нашими сотрудниками уже приземлился на один из аэродромов Тульского аэроузла, считаю, что сегодня, максимум завтра, у нас будет информация о его местонахождении.

– Если что, докладывать незамедлительно. Но, к семи утра в любом случае явишься с отчётом. – К нездоровой бледности начальника добавилась отдышка, он вяло махнул рукой. – Ладно, иди и позови там врача. Что-то мне не очень.

***

В сторону дальних населённых пунктов, выслали на разведку передовые отряды. А остальные полторы тысячи бойцов занимали оборону, растянувшись вдоль трёх ближайших деревень. На нас возлагалась задача не допустить противника к станции в течение двух ближайших дней, именно столько времени было нужно прибывающим эшелонам на сосредоточение.

Линия сооружаемой траншеи змеилась в обе стороны от меня, сачковать никто не пытался, для себя делали. Острые штыки лопат шумно вгрызались в неподдатливый мёрзлый грунт, под весёлую ругань бойцов. За маты политрук уже не ругал – объяснили, да и самому надоело, это в начале он постоянно делал замечания и грозился отправить на губу, но с руганью-то оно веселее работается, она бодрит.

Большинство, из прибывающих бойцов дивизии, в боях участия не принимали, обстрелянных здесь раз, два и обчёлся. На нашем участке, таких человек пять, которые ходят и раздают "умные" советы. После беседы наедине, с одним таким ветераном, политрук утихомирился. "С матом страх выходит, он для них отдушина". – Объяснял молодой, но уже повидавший красноармеец. – "Не надо людей политикой давить, лучше работой загрузить и личным примером подбодрить".

Впереди, метрах в пятистах, бродили ребята из сапёрного батальона. Пытались совместить указанные по карте места минирования с горькой реальностью. – На кой хрен тут закладывать противотанковые?! Тут одни бугры! На хрена танкам сюда лезть?! Объедут, вон там и объедут. Лучше мы здесь пээмдэшки против пехоты воткнём. – Доказывали своему ротному, два опытных сапёра.

– Ставьте где хотите, но чтобы отметили каждую мину.

Летёха походу только из училища, слишком легко пошёл на поводу у своих подчинённых.

– Воздух!!

Лошади, испуганные близким залпом двух зениток, резко рванули и опрокинули снарядную повозку, которую обозники разгружали около противотанковых орудий. Мля! Какие нервные дебилы, это же наш Як пролетел. Эх, сейчас зенитчиков северный лис навестит, вон, бежит вместе с их главным капитаном, хвостиком машет. Непереводимая игра слов, но понятная каждому русскому человеку, означала, что жизнь коротка, а теперь стала ещё короче, по крайней мере, у вполне конкретных личностей, из отдельно взятого зенитно-артиллерийского батальона.

– Николай, ротный зовёт! – Перекрикивая маты артиллериста, сообщил старшина из четвёртого взвода. Что ж, пойду, раз зовёт.

– Товарищ младший лейтенант, старший сержант Кувшинов по вашему приказанию прибыл.

– Куришь? – Игорь протянул мне открытую коробку папирос.

– Редко, только когда выпью. – Ответил, заинтригованный таким началом.

– Хм-м. Выпить нету. – Сконфузился воспитанный младлей.

Когда я пришёл, он руководил рубкой своего блиндажа. И теперь, разгорячённый, с румяными пятнами на щеках, предложил сесть рядом с ним. Присел напротив. Стараясь не испачкаться, выбрал участок бревна где было почище и без больших засмолков.

– В роте слухи ходят, что ты хороший стрелок, а Дьяконовский прямым текстом сказал, чтобы тебя в траншею со всеми не сажал. Можешь прояснить причины такой заботы? – Подкуриваясь, он покосился на меня своими своими впавшими, блестевшими янтарём, глазами. Во дела, какого лешего до меня начальнику штаба? Неужели комендач как-то повлиял? Или тот комуняка всё таки заложил. А может наоборот, снизу пошло, от кого-то из взвода? Так вроде хорошо шифруюсь. – Не могу знать.

– Ты давай не прикидывайся, твой взводный всё рассказал.

Ё-моё! Он про мои снайперские таланты! – Раз рассказал, то в чём проблема? Обязанности свои знаю, стрелять умею. Могу за штатного снайпера, могу за пулемётчика...

– Стоп! – Остановил ротный. – Пулемёт Дегтярёва хорошо знаешь? Крупнокалиберный?

– Игорь Владимирович, я стреляю из любого стрелкового оружия. Хотите проверить? Могу хоть сейчас показать.

– Верю. Тебе, почему-то верю. Есть у меня соображение поставить тебя первым номером к Терентьеву. Он хороший боец и позиция у него походящая, но с этим агрегатом не очень знаком, не складывается у него, какие-то проблемы с наводкой. Покумекаете вместе, может чего и придумаете. Добро? Ступай, как наладите, доложишь.

Млять! Ну, не сука ли этот Илья, язык за зубами держать не умеет. На хрена я в разведроту просился, если бойцов не по назначению используют? Снайпера тут только по названию, разведчиков посылают вместе с пехотой воевать и я как дурак траншеи копаю. С моими-то талантами. Теперь вообще из взвода попёрли. Тьфу! Делать нечего, двинулся на поиски хорошего бойца Терентьева, раздражённо пиная попавшийся на пути камушек. Мысленно плюясь и матерясь на свои злоключения, нашёл будущего напарника. – Старший сержант Кувшинов. – Доложился, с опаской разглядывая перед собой двухстворчатый шкаф на ножках. – Николай Иванович.

– Хо. Мелкий вы какой-то, старший сержант. – Удивился боец. – Не кормили что ли?

"Скорее тебя перекармливали". – Подумалось, но так рисковать не стал, вслух произнёс другое. – Вырасту ещё.

– Меня зовут Фёдор Михайлович. Будем знакомы, Коля.

Глава 16

– Ротный первым номером к тебе отправил. – Сообщил, разглядывая машинку скрытую за широкой фигурой Терентьева. – Не пойму, вроде и похож на ДШК, но какой-то странный. – Знакомые очертания, но с консервой магазина сверху. Хрень какая-то.

– Пулемёт Дегтярёва-Кладова крупнокалиберный. Выдали нашей роте по штату, теперь мучаемся с ним. С броневика сняли. Крепление есть, а к чему его присобачить никак не соображу.

М-да. Такую бандуру без станка всучить, это полный финиш. Я огляделся, в принципе, место удачное: слева, два квадратных окопа со 120-миллиметровыми миномётами, а справа траншеи противотанкистов, со стрелками вперемешку. И атаку прикрыть можно и пулемётчиков врага отсюда гасить удобно, если патронов хватит. – А что с боезапасом? – Спросил наклоняясь к патронному ящику с чёрной полосой на боку. – бронебойные?

Легко подняв две цилиндрических "гири" с ручкой, Терентьев показал на ящики. – Всего двенадцать таких дисков. Десять с обычными бронебойнобойными и два диска с бронебойно‐зажигательными. В одном ящике Б30, а в другом БЗТ. Есть штук сто БЗ россыпью.

– Тридцать штук всего. – Озвучил количество патронов в магазине. – Маловато для крупняка.

Красноармеец тяжелоатлет пожал могучими плечами. – Что есть, то есть. Пробовал прицельно бить, так не успеваешь пристреляться, как магазину кирдык приходит. Никак эту планку не настрою.

Действительно, вместо нормального прицела торчала гнутая рейка-шкала с прорезью. А прицелиться по стволу мешает банка магазина. Поразмыслив, к чему можно закрепить круглое основание вертлюга, сначала подумал о бревне. Нет, в этом случае о прицельной стрельбе можно будет забыть и в зенит не направить, надо поднимать повыше, с удобной площадкой вокруг. Бревно отпадает, хотя, ... есть мыслишка. Оглядел позиции. Неглубокий овражек, со старой берёзой в центре, как нельзя лучше подходил для моей задумки, всего метров на сорок ближе к тыловикам от первоначальной точки. – Отойдём немного назад, товарищ Терентьев, попробуем пришпандёрить сей агрегат.

Крепёж у пулемёта был самодельным, от основы он выделялся покраской и некачественным сварочным швом. Четыре отверстия на фланце, выступающие на пять сантиметров от подшипника, были просверлены под болты М20. Видимо через них пулемёт крепился к станине, то есть к броневику.

– Не против топором поработать? Ты высокий, тебе будет сподручней. – Объяснив напарнику суть моей задумки, и получив его одобрение, мы отправились к обозу за инструментом. У прижимистых мужиков разжились двухручной пилой, плотницким топором и четырьмя кованными костылями. Фёдор завалил дерево, оставив метровой высоты пень. Пилой сделали ровный спил, получив жёсткую площадку. Для амортизации подложили куски разорванной покрышки и прибили фланец к пню, чтобы костыли легче было вытаскивать, забивали через широкие шайбы, потом ломиком можно будет поддеть, как гвоздодёром. Далее, оступив от корней берёзы метра четыре, выкопали неглубокую трёхметровой длины щель, перекрыв её половинками брёвен. Сверху накидали тонких веток с вершины и засыпали глинистой землёй.

Перед ужином, с проверкой, нас посетил ротный. – Красота. – Оценил наши старания младший лейтенант Ноздряков. – С утра обязательно займитесь сектором обстрела, не видно же ничего.

В смысле? Нахрена? И так нормально. – Товарищ лейтенант, если стрелять метров на двести – пятьсот, то действительно не видно, а если на два – три километра, то в самый раз. Мне не привыкать к стрельбе навесом.

Ноздряков не поверил и пригрозил нарядом вне очереди, если не выполним приказ. Ну и хрен бы с ним, завтра сделаем.

***

Утро началось с грохота от далёких бомбёжек. Спросонья, полковник Репников подорвался с топчана вместе с укрывающей его плащ-накидкой. Столкнувшись головами с капитаном Удянским, матерясь, оба выскочили из штабного блиндажа на верх.

– Связь со штабом дивизии! Бегом! – Прокричал полковник подбежавшему связисту.

Над окраиной города, известного своими самоварами и пряниками, кружилась мошкара из немецких бомбардировщиков, а зенитчики города не давали им снижаться для эффективного бомбометания.

– ... семь, десять, четырнадцать! – Считал капитан.

– Гады, что же они творят?! Где наши истребители?! – Эмоциональные крики полковника остались неотвеченными. Все, видевшие эту безнаказанную бомбардировку, задавались тем же вопросом. С разворотом по широкой дуге самолёты противника стали увеличиваться в размерах. – Зенитные орудия к бою! – Заорал старый артиллерист.

За полтора месяца обучения, из вчерашних работяг нереально было сделать профессиональных воинов. В основном, надежда была на призыв старших возрастов, тех, кто уже отслужил. Но, с начала развёртывания, прошло слишком мало времени и люди банально забыли где что находится. В итоге, просыпающийся народ бестолково забегал кто куда.

– Тды-тды! Тды-тды! Тды-тды... Тды-тды!

Заворожённые зрелищем пролетающих над ними бомбардировщиков, люди не сразу обратили внимания на эти выстрелы. Лишь когда задымил один из средних Ю-87, и стал вываливаться из строя, все вдруг бросились искать источник стрельбы. Седой полковник поспешил за побежавшей толпой, позабыв что на проводе ожидает начальник штаба.

– Качай его! – Слышались крики впереди. Пробившись через плотную стенку красноармейцев полковник чуть не провалился в отрытое в земле укрытие, хорошо, кто-то успел подхватить его под руки. Утвердившись на ногах Репников обнаружил рядом капитана.

– Ни буя себе бегемотище. – Тихонько прошептал Удянский.

Посередине пустого пятачка стоял высокий красноармеец поистине богатырского телосложения. Необращая внимания на собравшихся вокруг него, он занимался тем, что перезаряжал пулемёт с торчавшим к небу стволом. Увидев старших командиров, боец встал по стойке смирно и представился. – Второй номер зенитного пулемёта красноармеец Терентьев!

– Первый номер зенитного пулемёта старший сержант Кувшинов! – Прозвучало из под земли, у самых ног командира артиллерийского полка. Вылезая из ямы, на свет, появился чумазый паренёк в ватнике на голом торсе. Отстранив его в сторону, Репников подошёл к здоровяку и принялся трясти ему руку. – Молодец! Орёл! Как ловко подбил, любо-дорого посмотреть!

– Кх-м. Товарищ полковник. Это не я стрелял, это вот Коля подбил.

Все посмотрели на несуразного сержантика.

– Охренеть.

***

Утро не задалось. Поднявшись засветло, притащил ведро воды для обливания и только начал упражняться, как моя оздоровительная гимнастика полетела к чёрту. Команда "Воздух" испортила весь настрой. В начале потратил кучу драгоценного времени, на безуспешные попытки передёрнуть тугущий затвор пулемёта, хорошо на помощь пришёл мой второй номер. В итоге, на нервах, успел зацепить только один самолёт. Уже потом до меня дошло, что на самом деле, подбитый мной бомбардировщик, это что-то из области фантастики. Слишком уж они живучие, эти Юнкерсы.

Череда невезения продолжилась падением в отрытое вчера укрытие. Вообще-то, имела место быть банальная неуклюжесть Фёдора Михалыча – столкнул и даже не заметил, в итоге перемазался, как чушка. Минутка славы тоже не удалась – была подпорчена появлением старшего батальонного комиссара Симошенко, давшего всем ценные рекомендации. То есть, с помощью патриотических лозунгов и ненормативной лексики, разогнавшего всех по позициям. Мужчина оказался опытным воякой, его сбитым бомбардировщиком не проймёшь, записал мои данные и попистоффал по своим, несомненно, очень важным делам. Дальше, "обрадовал" новостью ротный. За ночь разгрузились ещё пять эшелонов и наша рота получила приказ сниматься.

– Зря щель копали. – Посетовал большой Федя на командиров, заставивших делать бестолковую работу. Конечно зря! Не было бы этой долбаной щели, я бы в неё не свалился. Продолжая оттирать грязное лицо свежим снегом, подумал, что лучше иметь немцев из укрытия, чем немец поимеет нас в чистом поле. К тому же, рытьё окопов является лучшим способом занять делом новобранцев.

– Давай Фёдор Михайлович нашу аркебузу отковыривать, без твоей силушки я не управлюсь. – Польстил напарнику, в надежде откосить от физических напрягов. Право на отдых я сегодня уже заслужил. Пока шатался в поисках чего либо напоминающего гвоздодёр, смекалистому богатырю пришла в голову великомудрая хитрость. Он вытащил запирающий штифт, снял с поворотного узла тело пулемёта и отпилил верхнюю часть ствола, чуть ниже вбитых костылей.

Наблюдая издалека за процессом демонтажа, вернулся, когда Терентьев расколол топором получившийся чурбак и высвободил костыли. Пулемёт был готов к транспортировке. – Надо бы нам санки смастерить. Что скажешь Фёдор Михалыч? Заманаемся же тащить на горбу.

Федя был со мной полностью согласен. Получившаяся куча была великовата, а шансы, что наш агрегат удастся подбросить в один из грузовиков, были весьма призрачны, машин было очень мало. На всю дивизию выделено всего восемнадцать автомобилей, это считая со штабными, тем более, больше половины из них ещё находились в пути.

Судя по суматохе вокруг, не мы одни задались этим вопросом. Ушлые миномётчики уже рубили волокуши под свои "Тульские самовары". Выдумывать не стали. Срубили парочку молоденьких кривых берёзок, связали их проволокой и нагрузили патронными ящиками, а пулемёт, укутав моим плащом, положили сверху.

– Опять немец летает! – Заметил кто-то из пехотинцев. От нас южнее, ближе к городу, кружил на четырёхкилометровой высоте, очередной "Юнкерс", только немного другого типа. Кроме наших истребителей, которых почему-то не видно, на этой высоте, ему больше ничего не грозило, и плевать он хотел на усилия советских зенитчиков, им нужно быть чертовски везучими, чтобы попасть в него.

– Высоко летает гад, как считаешь, ты бы попал по нему? – Задал вопрос уверовавший в чудеса Терентьев.

– Из чего покрупнее попал бы, но в него не надо попадать, это разведчик. Сейчас он найдёт тех, кто обидел маленького Фрица и позовёт друзей постарше, вот в тех, будем палить со всей своей пролетарской сознательностью.

– Ёлки зелёные! Так надо ротного предупредить! – Забеспокоился здоровяк.

– Думаешь наше начальство не понимает? Их в военных училищах обучали, сами разберутся. – Спокойно рассудил, не желая прослыть паникёром. На что напарник выдал следующее. – Какое в дупу училище?! Он бригадир с подшипникового завода, нас вместе призывали.