Текст книги "СМЕрШная история часть первая 1941 (СИ)"

Автор книги: Павел Киршин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

Четырнадцатого декабря, дождавшись темноты, устроил охоту на фашистские танки. Конечно, я не выслеживал их специально и, что это будут именно танки, заранее знать не мог, я же не провидец. Просто напросто не смог пройти мимо столь шикарного места для засады. Засел в километре от дороги, в месте, где она делала плавный поворот, выгибаясь при этом широкой дугой. На всякий случай, заранее подготовил путь для отхода и выкопал в паре мест окопчики, на случай, если придётся прятаться от обстрела или погони. Накрывшись белой простынёй, подаренной Анной Родионовной, с удобством устроился в корнях разлапистой ели. Словно дирижёр смотрящий в концертный зал ожидал, когда зрители займут свои места. Невыдержавшие натиска моей бывшей дивизии, отступающие части противника двигались плотной колонной. Пора. Многотонные махины полностью заполнили узкую ленту дороги.

Сколько там весит пуля из карабина Маузера? Грамм десять, или больше? Хотя, без разницы, всё равно такой фигулькой броню танка не пробить. Но мне и не надо, чтобы остановить стальную коробочку хватит высунувшейся из люка головы водителя-механника.

– Т-туф-ф!

Головной танк проехав по прямой ещё метров десять, круто вывернул влево и заглох. Прошло несколько минут до полной остановки колонны, общую протяжённость которой, даже я не смог увидеть, у моих способностей банально не хватало дальности. Повыскакивали танкисты из ближайших машин. Оперативно вытащив тело погибшего на дорогу, разглядели пробитый пулей висок и опасливо заозирались по сторонам. Правильно, бойтесь, сейчас начнётся казнь через марапупу.

– Т-туф-ф! – Схватившись за раздробленное колено, один из одетых во всё чёрное упал рядом с трупом с жалобным воем.

. По заснеженным склонам поднимавшимся от дороги в мою сторону, зашарили желтоватые лучи прожекторов. Началась неорганизованная слепая пальба из стрелкового оружия. Я усмехнулся: как предсказуемо, в другую сторону фашисты даже не смотрели, ну, не предполагала она мест для засады. Во-первых, там был спуск к реке, а наука войны учит забираться повыше, кто занял высоту, тот и сильнее. Во-вторых, среди чахлых зарослей прибрежных кустарников, почти не было мест, где можно было бы спрятаться. Но, почти не было, это не значит, что их нет совсем. Стреляю в третий раз и пуля попадает в моего деревянного напарника торчавшего в самых густых зарослях.

"Ванька" у меня неотёсанный чурбан, я бы даже сказал дуб дубом. Сбитый моим выстрелом, он неуклюже падает и разбивает горящую керосинку, щедро облитая бензином, загорается кучка тряпья, спрятавшая под собой три бачка снятых с мотоциклов.

Вспыхнувшее у самой воды пламя привлекло к себе внимание немцев. А когда перегорели тросики ведущие к двум пистолет-пулемётам, уже в ту сторону посыпались выстрелы. Мои самострелы стреляли недолго и, естественно, не могли сами перезарядиться, но ещё оставались закинутые в бензобаки горсти патронов. Пока отвлечённые "Ванькой" фашисты воевали с кустами, я прореживал колонну, стреляя примерно через каждые три машины. Разбивал в хлам коленную чашечку тому, кто мне особо не понравился и переводил прицел дальше. Не торопясь, выпустил шесть полных обойм, обеспечивая германских ортопедов большим количеством пациентов.

Посматривая краем глаза за посланными в мою сторону отрядами, попортил пяток двигателей у тентованных грузовиков, немного похожих на 130-е ЗИЛы. Их я также старался выбивать подальше друг от друга. Седьмую и восьмую обоймы потратил на то, чтобы притормозить ищущих мою позицию. Это ещё десяток одноногих. В тех же, кто шёл в нужных мне направлениях не стрелял, они напарывались на мои растяжки, установленные на подходе к вершине. Также, оставил один из мелких отрядов, вырвавшийся дальше остальных, но его не стал трогать по другой причине. Пусть подойдут поближе и принесут патроны, они у меня не бесконечные

Среди прочих целей, высматривал старших офицеров, но, каких либо командиров, выделявшихся мундирами, не приметил. Поругал себя за предвзятость и стал марапупить всех тех, кто махал руками больше других, без разбора.

Солдатики, принёсшие мои патроны, приблизились достаточно, чтобы представлять для меня опасность и я позволил себе сделать передышку. Перевернулся на спину и, стараясь не шуметь, снарядил опустевшие обоймы, а после, с силой растёр побаливающий сустав правого плеча. Да-а, что ни говори, а в плане отдачи, Маузер будет помягче Мосинки, от неё бы уже рука отвалилась, со вздохом отложил карабин и взялся за СВТ. Хотел бы сказать, что быстренько прикончил семерых фрицев, прошедших мимо меня, но это будет неправдой. Способность не гарантирует сто процентов попаданий, что с успехом было мной продемонстрированно. Долговязый солдат с карабином наперевес, вдруг оступился, подарив свою пулю идущему перед ним. А я уже стрелял во второго, в третьего... Когда понял, что долговязый, живой и невредимый повернулся и смотрит на меня через прицел, я, несмотря на холод, покрылся липким потом, магазин винтовки пуст. Сейчас. Всё, конец...

– Не стреляйте, товарищи, я тоже русский. У меня папа из Тобольска. Не стреляйте. – Заговорил немец. То есть русский... Нет, всё таки немец, мой нос не обманешь.

– Бросай карабин. – Скомандовал, прикидывая как бы половчее достать автомат из под простыни. Долговязый отбросил оружие в сторону и посмотрел на своих мёртвых спутников. Почему же он не стрелял? Думает, что я не один?

– Отойди от них.

Он послушался и, успокоившись, я вытащил MP38, сразу передёрнув затвор. Ху-у-ух, так гораздо спокойнее.

В следующие две минуты, узнал, что его зовут Алекс, что он жаждет перейти на сторону Красной Армии и, вообще, он патриот Великой России. Мне это было не очень интересно, к тому же, для ведения задушевных разговоров сейчас не самое удачное время. – Слышь, Шурик, кончай болтовню, бери эту простыню и собирай в неё оружие и патроны. Увижу, что безобразничаешь – умрёшь патриотом Великой Германии.

Контролируя неумелую мародёрку Алексом своих комрадов, не забывал посматривать в сторону колонны. Паника и хаотичная стрельба в никуда прекратились. Перекрывая стоны раненых, раздавались приказы офицеров на их лающем языке. Почти всех моих "крестников" успели перевязать, и теперь, проваливаясь в глубоком снегу, вдоль дороги бегали санитары, стаскивая инвалидов в компактные кучки, готовя их к погрузке. Обнаружились повреждения у грузовиков и солдаты начали освобождать их от груза, намереваясь столкнуть с дороги.

– Собери все продукты в один ранец. – Сказал, когда Алекс справился с первым этапом сборов. Он даже увязал простынь узлами. Отлично. Получившийся тюк хорошо ляжет на санки припрятанные в лесу. Только надо как-то дотащить его туда. Я посмотрел на Алекса.

– Если жить хочешь, то грузись и иди в ту сторону. – Я показал направление. – За тобой пока присмотрит другой снайпер. Остановишься, или опустишь груз – тебя застрелят. Понял?

Нацепив рюкзак, он взял на руки свёрток с оружием. – Я всё понял. Не сомневайтесь.

– Хрясь. – Уже через пару шагов долговязый перебежчик споткнулся и со всего маху полетел вперёд, воткнувшись лицом в упавший тюк. Ё-моё. Я сделал фейспалм, наблюдая за перепугавшимся Алексом. Ожидая выстрела, тот, не обращая внимания на кровь брызнувшую из разбитого носа, вытянув руки в стороны, запричитал. – Это случайно, я не хотел. Не убивайте пожалуйста.

Наконец-то прогнав невезучего потомка белоэмигрантов и перезарядив эсвэтэшку, снова занялся колонной. Порыкивая двигателями, танки разворачивались в мою сторону, а пехота противника, спрятавшись за техникой, занималась раскупоркой лёгких миномётов и оборудованием пулемётных точек. Загрохотали танковые пушки, беспорядочно вспахивая снарядами мёрзлую землю вдоль склона. Хорошо ещё, что пулемётчикам в танках трудно стрелять вверх. Прикончив через открытые люки с десяток водителей, отстрелял все подготовленные обоймы по залёгшим пехотинцам, округлив отряд одноногих до сотни. Хватит с них, пора вставать на лыжи и догонять Алекса. Кстати, где он там? Ха-ха-ха. Мой носильщик уже отошёл на безопасное расстояние(как он считал) и, наглым образом, вытащил карабин из тюка с моими трофеями. Притаившись в неглубоком овражке, целился в мою сторону. Осмелел, поверил в свою удачу? Не думаю, что ему повезёт второй раз подряд, до заныканных санок недалеко, могу ведь и сам дотащить.

– Т-туф-ф! – Пуля чиркнув по каске неблагодарного Алекса отправила перебежчика в нокаут. Я активно заработал ногами, поспешив к нему, чтобы отобрать оружие, пускай ещё поживёт, может и заработает прощение у советского народа.

***

После донесения о взятии пленных и захваченной в большом количестве немецкой техники, в одном из кабинетов сельской школы, сейчас занятой медсанбатом, состоялась интересная беседа.

– Это точно он, его почерк. Ты знаешь, про него у немцев уже слухи ходят, Дружинин их даже собирает и подшивает к делу. Там, конечно, брехни больше, чем фактов, но с фельдмаршалом его уже связали. Мне кажется, что Гитлер скоро за его голову награду объявит.

Лейтенант Сиверцев, командир особой группы откинулся на стуле и посмотрел на напарника. – Эх, ты! Не знаешь обстановки, – с улыбкой попенял другу. – Уже объявил. Жень, ты сам-то что думаешь, еслисть идеи как его взять? А то я уже всю голову сломал как нам этого Кувшинова найти.

– Чёрт его знает, здесь всё таки война идёт. В розыск его не объявишь, через знакомых не найдёшь, а родных у него нет, и делать засады бесполезно, он их за километры чует. – Евгений Лобанов, сидевший напротив, развёл руками. – Вряд ли найдём, если только он сам не захочет встретиться.

Леонид Сиверцев оживился, став из-за стола, подошёл к тумбочке, на которой лежал планшет. – Помнишь Терентьева? Ну, того здорового, пулемётчика. Он мне сообщение передавал, что Кувшинов будет говорить только с Геллером. Помнишь я рассказывал? – Лейтенант покопался в планшете, перебирая бумаги. – Вот, Терентьев Фёдор Михайлович, подписку с него брал. Я чего подумал: условие он же поставил, значит должен где-то рядом появиться, иначе как он узнает, приехал Геллер на встречу, или нет.

Лейтенант Лобанов задумался отбивая по столу ладонями какой-то бодрый марш, а затем, взяв перо принялся чертить схему. – Во-первых, нужно провести беседу с Терентьевым и с остальными, с кем он контактировал. Чтобы попросили о встрече с кем-нибудь из нас, если Кувшинов к кому‐нибудь из них придёт. Для этого, оставим Терентьева при штабе. И ещё, нужно организовать что-то вроде поста, где постоянно кто-то из нас будет дежурить. Во-вторых, надо сделать так, чтобы Кувшинов чувствовал там себя в безопасности, иначе не подойдёт, то есть, никакого оружия и никакой слежки.

Минуту Леонид внимательно рассматривал листок с каракулями Лобанова, потом глянул на друга и со смешком в голосе спросил.– Ты, конечно же, первый хочешь дежурить? Может и санитарочку с собой прихватишь, как там её зовут? Маша?

Посмеявшись над предложением Леонида, напарники ещё немного посовещались и в итоге, идея Евгения была одобрена. Сиверцев побежал к связистам звонить начальству, а Лобанов пошёл искать Терентьева.

***

В лесной сторожке, забрал у Алекса обувь и, оставив его отогреваться у печки, отправился навестить деда Андрея. Из-за сильных боёв в этих краях, когда деревни по несколько раз за неделю переходили под контроль то наших, то немцев, мирное население было вынужденно прятаться в погребах и подполах. Но, жители тех деревень, что были разрушены после ожесточённых сражений, уходили к соседям и родственникам. У Буравцовых я ночевал уже три раза, и каждый раз постояльцев становилось всё больше и больше. Свои планы пришлось менять – просто не смог их так оставить. К ним приходили с совсем маленькими детьми, и все хотели кушать. Я снабжал их продуктами. Занимаясь охотой то на зайцев, которых полно в здешних лесах, то на немцев, которых сейчас не меньше.

Въехал в деревню, как король, меня теперь все тут знают. Передал верёвку от санок Глафире, женщине, временно заведующей общей кухней. – Здравствуйте. Здесь тушёнки ящик, муки пол мешка и зайчишки, как видите.

– Спасибо сынок, если бы не ты... Ой, совсем забыла. Андрей Прокопьевич просил передать, что в бане трое солдат ночуют, он сказал, что забрал у них оружие, как ты и просил.

Кивнул, показывая что понял, и поспешил к деду в дом, надо отдохнуть, за последние сутки только раз грелся у костра и ещё не спал. Организм, хоть и молодой, но всяким силам приходит конец. Меня встретили, обогрели, покормили и уложили спать – всё, как в сказке, но без бабы Яги. Дед порывался привести красноармейцев из бани, но я отговорил его, сказав, что они уже спят, понятное дело, что он безоговорочно мне поверил.

– Завтра с ними познакомимся, никуда не денутся.

Анна Родионовна растолкала меня часов в семь утра. Как проснулся, так сразу почуял запах блинов, высокая стопка которых дожидалась меня на печи. Предвкушая плотный завтрак, взял ведёрко и пошёл на улицу, освежиться. Легкая зарядка в течение десяти минут и обливание колодезной водой взбодрили меня не хуже чашки крепкого кофе. Одев приготовленное хозяйкой чистое бельё, посмотрел в зеркало, стоявшее на высоком комоде, бриться мне не надо, а вот волосы на голове подровнять не помешало бы.

Не смотря на раннее время, вошедший на кухню дед Андрей уже успел где-то тяпнуть. Я принюхался. Странно, ни в доме, ни во дворе алкоголя не было. Настроился на шлейф запахов и проследил за фантомной фигурой деда в обратной перемотке. Всё понятно, пришлые солдатики из фляжки угостили, видать в благодарность за кров и еду.

Тайком от бабки пощёлкал по горлу и погрозил старому пальцем. На что дед самодовольно усмехнулся и хлопнул Анну Родионовну по заду, за что тут же получил полотенцем по лицу. Пришлось нам с ним ретироваться вместе, так как не мог оставить его с рассвирепевшей валькирией, это она со мной милая и добродушная, а деду достаётся часто.

Красноармейцы оказались из знакомого мне сто сорок четвёртого полка. Когда они отходили из Руднево, то попали под несколько авианалётов подряд. Соответственно многие из них разбежались по округе и банально заблудились, не зная где находится их часть. Все трое не моложе тридцати, уже не дети и вели себя с деревенскими уважительно, да и на просьбу Андрея Прокопьевича сразу согласились, отдав винтовки ему на хранение (иначе я не стал бы подходить к деревне).

– Могу вас довести до Лаптево, где штаб дивизии был. – Предложил им, после того, как мы познакомились. – Согласны?

Ещё бы они не согласились, я им такую замануху предложил, что любой бы согласился: связка немецких карабинов и горка автоматов у меня накопилась нехилая. Особенно подарку обрадовался Сергей из Саратова, умудрившийся где-то пролюбить свою винтовку. Забежал в дом Буравцовых, где быстренько собрался, попросив Анну Родионовну не обижать старого. Дед у неё на все руки мастер, за ночь починил мне крепления на лыжах и почистил всё оружие принесённое мной.

– До свидания. Больше я к вам не приду. Фашистов здесь остановили и я пойду дальше на запад. – Попрощался, обняв хозяев и поспешил на улицу. Реакции подросткового тела и тут подвели, шмыгая носом, растер лицо снегом. Если бойцы увидят старшего сержанта с красными глазами, это будет не айс.

Сначала отправились к сторожке. По пути, выкопал из снега сапоги Алекса, оружие и мешок с документами, которые постоянно собирал у немцев. Надо будет найти Фёдора и передать мешок через него, заодно узнаю не появлялся ли Геллер.

Глава 19

Санки, гружёные оружием, тащил грустный Алекс, мы, вчетвером шли за ним, по проторенному.

– Слушай, я не пойму, говоришь, что ты сейчас в разведке, но разве по одному отправляют? – Поинтересовался любопытный Никита Юдин.

Я показал рукой влево. – Там, в паре километров отсюда, стоит броневик. Видишь?

Красноармеец честно попытался рассмотреть искомое через частокол берёзовой рощи. – Шутишь?

Поправил ушанку, сбившуюся на лоб, отрицательно покачал головой. – Не шучу. Даже дальше вижу. Вот такой из меня разведчик.

Ко мне повернулись Сергей с Иваном. – А это не ты самолёт сбил?

Важно кивнул. – Было такое, не спорю.

– А я слыхал, что ты два метра ростом...что в яму упал и сломал ногу. – Проговорили они друг за другом.

Я улыбнулся, не армия, а испорченный телефон какой-то. Объяснил про высокого напарника, про падение в щель и, чтото не из винтовки стрелял, а из крупнокалибеного пулемёта. Долговязый, невольно подслушивая наши разговоры, периодически оглядывался. Он готов был поверить что я из винтовки по два самолёта в день сбиваю. Насмотрелся ночью, теперь побаивается.

– Коля. Ты говоришь, что броневик видишь, так может попробуем завести? Я слесарем‐механиком работал у нас на заводе.

Хм-м. В принципе, было бы неплохо доехать, всё лучше, чем ноги стаптывать, лыжи-то только у меня одного есть. – Эй! Эмигрант! Смотри, знаешь такой. – Нарисовал на снегу силуэт полугусеничного драндулета.

Уставший, тот с радостью остановился и, вернувшись назад, попытался угадать в моём рисунке модель бронетранспортёра.

– Зондеркрафирзефир.... – Выругался Алекс.

– На русском скажи, я это гавканье не понимаю. – Вот блин язык. Что бы не говорили, а всё кажется, что матом кроют. – Сколько он народу может увезти по такому снегу? Знаешь?

– Знаю, ездил на таком. – Исправился он. – Десять‐двенадцать, но, вообще, чем меньше, тем лучше.

Вот же кровожадный. Так, нас пятеро. Допустим, ещё пятерых возьмём. Значит минусуем восьмерых. – Ну, давайте прокатимся. – Закончив с математикой, определился с целями и сдёрнул с плеча эсвэтэшку. – Т-туф-ф! Т-туф-ф! ... Т-туф-ф!

Гревшиеся у костра фашистики, попадали, некоторые навсегда.

– Т-туф-ф! – Один дурак, из оставленных в живых, решил добежать до броневика, пришлось и его вальнуть. Осталось четверо умных. – Пошли перебежчик, будешь переводчиком.

Пока подходили, пришлось ещё пострелять, чтобы фрицы не дёргались. А там уже Алекс до них докричался. Хэнде хох и всё такое.

Пленных немцев связали и уложили рядком в открытый кузов, мужики покидали туда же собранное с мертвецов барахло, а я пополнил коллекцию зольдбухов. Их складывал в отдельный мешок, вместе с прочими немецкими бумагами. Сидя на переднем сиденье, командовал Алексу, который оказался отличным водителем, куда рулить. Благодаря моим способностям несколько раз объезжали заминированные места. Немцев здесь уже не предвиделось и поэтому, когда мы отъезжали подальше, стрелял по минам, целясь в нажимные крышки.

Также, я избегал всех, кто мог бы испортить нам поездку. Округа была наводнена различным автотранспортом, чаще трофейным. Курсировали машины штабных, обозников и прочих, и прочих. Пешими, в основном, видел наших, и, всего один раз, попались гитлеровские недобитки, эту парочку с автоматами пристрелил на всякий случай. Не были они похожи на тех, кто хочет сдаться, да и крюк пришлось бы делать.

Спустя три часа такой неспешной езды, показалось село. Между нами все вопросы уже обговорены и я попрощался с красноармейцами, попросив замолвить словечко за Алекса, всё ж таки пользу приносил. Четверо, лежавшие связанными на полу, меня не интересовали, если начальству не понадабятся, пусть расстреливают, мне не жалко.

– Бывайте мужики. – Всунул валенки в крепления лыж и шустренько заскользил в лесочек. Мне лучше зайти с другой стороны, посмотрю сначала есть ли там Федя, и, если пойду, то только тогда, когда уляжется шумиха. Не каждый же день к штабу дивизии подъезжает немецкий броневик, с без вести пропавшими красноармейцами. Лишь бы не постреляли с перепугу, конечно, мы вывесили флаг, в виде тёмно-розового полотенца на длинной палке, но чёрт его знает, могут и стрельнуть.

Торя лыжню по лесу, приметил подходящее место для наблюдения за селом – на высоком холме, внутри заброшенного храма. В здании обнаружил свежее кострище и сваленные у стены охапки хвороста. Принюхавшись, "увидел" спящих вповалку красноармейцев, несколько дней назад, тут ночевала пара сотен советских солдат.

Началось. По селу забегали люди с оружием в руках – заметили подъезжающий броневик. Крики, приказы остановиться и стрельба в воздух. Ну, всё, обошлось, мужики стоят в окружении штабных и рассказывают тем о своих злоключениях. Вытащили из машины пленных, оружие, рядом стоит понурый Алекс и отвечает майору Дьяконовскому, кто он пожизниивыделяетлинаобщееблаго и из какой части.

Фёдор Михалыч нашёлся недалеко от кашеваров, взмахивая тяжёлым колуном, раскалывал берёзовые чурки на поленья и откидывал их в сторону полевой хлебопекарни. "Хорошо устроился напарничек." – Подумал, глядя на бывшего пулемётчика. Та-ак. А эти, что здесь делают, почему до сих пор не уехали? С раздражением следил за четверкой гэбэшников, присланных по мою душу. Епт-ыть, не нравится мне это.

Спустя пару часов проведённых в храме, узнал много интересного, из неприятного – про смерть Геллера. Я не сразу осознал то, что услышал от одного из оперативников. Вспомнил Сергеича и наше с ним расставание. Эх, что же ты не уберёгся майор, невольно потянулся к невскрытому конверту, который так и таскал в кармане гимнастёрки.

Привет Чижик.Я не мог тебе сказать всего по телефону, да и не стал бы, если бы не обстоятельства.Передаю письмо с Николаем Ивановичем Кувшиновым. Да Вань. Это судьба, в которую я никогда не верил, или случайность, но это сын нашего одноклассника. Иван погиб двадцать второго июня. Это выяснилось совсем недавно. Проверяли. А ты знаешь возможности нашей службы.Света и Колина сестра тоже погибли, он остался один. Ты же слышал по радио о захваченном фельдмаршале. Это Коля совершил. Надеюсь, после лечения, он сам сможет тебе всё рассказать. С ним творится что-то невероятное, у нас все на ушах стоят из-за его необычных способностей. Спросишь у него, он объяснит.Теперь о главном. Мне поручили доставить его в клинику, к профессору ЗАЧЁРКНУТО, хотят исследовать его возможности и провести с ним ЗАЧЁРКНУТО опыты. Завтра я уезжаю на Ленинградский фронт, поэтому прошу помочь парню. У него на руках направление в обычный военный госпиталь. На какое-то время он затеряется для моих сослуживцев. Объясни ему всю опасность ситуации. Он должен стать обычным человеком.Ю.С.Геллер/Веник

Ни хрена себе Санта‐Барабара. Чижик и Веник. М-да, потом не окажется, что Сергеич мутил с Колиной мамой? Ладно, что мы имеем. Колин отец мёртв, а это значит меньше шансов на раскрытие легенды. Опыты? Ни на какие опыты я не согласен. На хрен! Судьба?! В натуре, если бы не Геллер, сейчас бы какой-то профессор мозгоправ ковырялся в моей головушке. Не-е, на такое я не подпишусь.

***

Застегнув пуговицы на ширинке, лейтенант Сиверцев зевнул, широко раскрыв рот, потянулся и с наслаждением почесал себе между лопаток. Кинув случайный взгляд на занесённую порошей тропинку, отбросил только что закуреную папиросу и бегом помчался обратно в домик. Судя по двум цепочкам следов, пока он выходил в туалет, кто-то успел войти внутрь и уйти не замеченным. На кровати лежала записка от Николая Кувшинова, а на полу лежал вещмешок набитый картами, бумагами и немецкими солдатскими книжками.

У вас для меня информация. Говорите, я слышу.P.s. мешок в подарок.

Сплюнув от огорчения, пару минут Леонид собирался с мыслями. О таком варианте они с Женей Лобановым не подумали. Рассчитывали на личную беседу, в которой ориентируешься на реакции собеседника и соответственно, можно дозировать тот объем информации, который будет достаточным для получения нужного результата. Он ещё раз прочитал текст. Информацию ему подавай. А какую? Те обещания, которыми ему разрешено убедить парня, сейчас прозвучат глупо и неправдоподобно. Выдавать всё подряд, включая приказ, лично полученный от Лаврентия Павловича? Мля-а-ать! Лейтенант бросился к планшету висевшему на спинке кровати.

– Николай, требую вернуть то, что ты взял. Немедленно! Иначе... Пф-ф-ф. Пожалуйста, верни документы, мне их надо доставить в Москву. Очень тебя прошу. – Леонид обхватил голову, представив, что с ним будет за потерю совсекретных документов. – В общем, мне разрешили обеспечить тебя всем, чтобы ты не захотел, обещали выполнить любую просьбу и гарантировали полную безопасность. Как видишь, приказ подписал сам товарищ Берия. Пойми, никому не выгодно тебя арестовывать, или причинять какой-либо вред, только врагам. Ты нужен в Москве, я знаю о том, что ты успел здесь сделать, и поверь, завидую твоим возможностям. Хотел бы уничтожать фашистов, как ты, но вместо этого выполняю другую работу, не менее важную.

***

Забравшись поглубже в лес, сидел у костра, разогревая в котелке вчерашний кулеш. Геллера жаль, хороший мужик был, хоть и конторский, и был себе на уме, но с ним бы я поработал. Этот крепыш, капитан Семёнов, тоже не похож на подлеца и искренне верил в сказанное им, и про Берию не соврал – да, встречался и передал слова наркома в точности. Но говорил ли Лаврентий Павлович правду? И о загадочном профессоре ни слова не упомянул, не прочитай я письмо, так бы и не узнал о планируемых опытах.

Только что закончил перебирать стопку подписок о неразглашении, собранных со всех, с кем я общался, начиная с того момента, как попал на формирование дивизии. Присланные за мной гэбэшники восстановили по часам эти дни до моего ухода из расположения. В планшете были показания свидетелей, включая их домыслы и рассуждения, особенно, меня заинтересовал пересказ моих слов про гоблина, ведь старшина погиб и никак не мог поведать этого. Я посмотрел на подпись, какой-то Аверьянов В.Ф. Нет, не знаю такого, скорее всего, Илья кому-то из своих знакомых успел рассказать об ушастых зелёных уродцев. Поражаясь размерам проделанной гэбэшниками работы, думал над тем, как мне поступить. С одной стороны, пока идёт война, я могу вволю нагуляться, заниматься пострелушками, кошмаря фрицев, а потом, спокойно выполнить задуманное. С другой же – мне светит постоянный контроль и выполнение, не всегда приятных заданий. А в конторе по другому не бывает, тут тебе и служба собственной безопасности, и политика, где, как бы не больше грязи и мерзости. Есть и другой вариант, я могу влезть куда не следует и помешать кому-то из кремлёвских небожителей, и тогда меня прихлопнут, как надоедливого комарика. Могут и превентивно, если узнают, что я представляю для них опасность, а они обязательно узнают, от таких людей секретов нет. Это же змеиный клубок, где выживает не сильнейшие, а самые хитрые и приспосабливаемые. Яркий пример таких приспособленцев, это Хрущёв, попадёшься такому в поле зрения – раздавит. А может согласиться и самому раздавить нескольких таких гадов?

Прикончил остатки еды, запив морсом из фляги, закидал костёр снегом и достал из кармана монетку. Орёл или решка?

***

Спрашивается, на хрена влез в эту кашу, не я же её заварил. Это всё он, Терентьев.

Дело было так, кинул я монетку, ещё раз подумал, а после, пошёл к Фёдору – попрощаться, а там эти гаврики – Сергей, Никита и почему-то Алекс, спорят за мировую революцию. Я, не ожидая от них никаких подстав, всё же соратники, опрокинул с ними по сто грамм, немного посидели, да. Они послушали мои рассказы, посмотрели награды, слегка позавидовали и чуть не побили нашего пленного. Ещё сто грамм, после которых, Федя выступил с предложением. Задумка была хороша, по крайней мере, так мне тогда казалось.

И вот, я здесь.

Расплачиваюсь за то, что изменил своей обычной тактике, в этот раз, вместо снайперской засады, нападение на собравшихся в кучку генералов совершил с помощью ротного миномёта. Я ждал несколько часов, но, все вместе, эти дядьки на улице не показывались, а выкуривать их было бесполезно. И, посовещавшись с товарищами, решил закидать их домик 50-миллиметровыми минами. Не спорю, вещь безусловно убойная, но оказалось, что восемьсот метров дистанции недостаточно для комфортного отступления. Да, диверсия удалась и вермахтовские шишки уже в аду, но скорость, с которой меня вычислили, неприятно поразила. Это с карабином я мог снизить уровень шума, замотав ствол в ватное одеяло, а с миномётом такого не выйдет. Меня услышали и выслали погоню. Утихомирив дрожь в руках, дождался, когда финны приблизятся к нужной точке, прицелился в рубчатый корпус гранаты. – Т-туф-ф! – Зажатая в воткнутой в снег рогульке эфка упала, сверкнув отлетевшим рычагом.

– Бдыщь! – От взрыва, на придорожных кустах послетали снежные шапки и часть из преследующих меня лыжников попадала на дорогу. Трое, или четверо ранены, а остальные невольно сбавили ход. Использовав последнюю гранату для простейшей ловушки, лишь ненадолго притормозил погоню, чёртовы спортсмены, никак не отстают. Финнов больше сотни, а патронов к СВТ всего три десятка. М-да, не ожидал, что попаду в такую ситуацию, сил уже нет, а до Ганомага ещё два километра. В бронетранспортёре стоит MG34, и к нему взяли полюбившийся мне пулемёт ДК, мне только бы добежать машины, уж там-то я разговеюсь.

– Ху-у-ух! – Парни, наблюдавшие в бинокль за уничтожением фрицевского штаба, догадались, что у меня проблемы и выехали мне на встречу. Чувствуя, что ещё чуть-чуть и кончусь прямо здесь, останавливаюсь, прячась за стволом одиноко стоящей сосны, палки в сторону, лыжи туда же, стянуть зубами перчатку. Жду.

Броня уже метрах в пятистах за спиной, когда я открываю огонь, коленки первой пятёрки подламываются и, сильно разогнавшиеся, они кувыркаються в снег. Финны, прикрываясь деревьями, рассыпаются и залегают, начиная стрелять в мою сторону. Высунув из-за дерева только ствол, убиваю троих с MG34, но, пока перезаряжаюсь, к пулемётам подбегают другие. Выручает Фёдор Михалыч: прижимает противника к земле, открыв огонь из броневика. – Тды-тды... Тды-тды...

А я его ещё отговаривал от участия в вылазке. Пригодился всё таки. "Эх, сейчас бы дымов накидать." – Помечтал, думая, как бы мне забраться в кузов. Повторив отстрел пулемётчиков, бегом бросаюсь к бронетранспортёру, подскальзываюсь, два раза падаю, теряю винтовку, но умудряюсь добежать целым. Ко мне протягиваются руки Алекса и Сергея, помогая забраться в кузов. Есть! Сейчас повоюем. Эмигрант кидается на водительское место и начинает сдавать назад. Мне так даже легче, чем дальше от меня противник, тем проще с ним разобраться.

– Тды-тды... Тды-тды... Тды-тды... – По фиг на коленки, некогда выцеливать, нам надо убраться отсюда поскорее. Из-за тряски, начинаю позорно мазать, поэтому пинаю Алекса в спину. – Стой!

Целых четыре диска уходит на оставшихся финнов, которые думали спрятаться от меня за деревьями. Ха-ха-ха! От крупняка?! Эйфория захлёстывает, заставляя делать лишнее. – Всё! Давай разворачиваться. – Говорю, а сам без сил падаю на скамейку.