Текст книги "В походах и боях"

Автор книги: Павел Батов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

– Командир второго дивизиона сто шестидесятого артполка Евгений Тимофеевич Носовский, – Потом комдив добавил уже неофициально: – Они с Романцом настоящие друзья!

– Рад слышать! Когда стрелки и артиллеристы дружат, победа рядом идет. Показывайте свою дружбу, товарищи...

Командир полка контролировал пристрелку основных рубежей огневого вала и отдельно – вееров 4-й и 5-й батарей. Он четко доложил задачу на весь период боя. Затем Носовский, уже разрывами снарядов, показал рубежи огневого вала на местности. Было видно, что оба командира с полуслова понимают друг друга.

– Вижу теперь, что действительно друзья! Оба коммунисты?

– Так точно, товарищ командующий!

Офицеры были удивительно похожи друг на друга. Удлиненные лица, загрубевшие на ветру. Глубоко сидящие глаза, в которых светились упрямство и хитринка украинцев. Их можно было принять за братьев.

– Желаю вам славной победы в решающем бою. На правом фланге армии тем временем была организована небольшая частная операция. Проверяя готовность к наступлению, командующий фронтом приказал очистить от противника Пять курганов. Это дело поручили В. С. Аскалепову. Наш своенравный комдив заскучал после взятия Казачьего кургана, и разминка была ему полезна. 173-я пошла в бой хорошо. Под вечер Аскалепов донес:

"Взят один курган". Иван Семенович с чувством удовлетворения направил об этом донесение в штаб фронта. На второй день Аскалепов доложил: "Взят второй курган". Очень хорошо!.. На третий день меня вызвал к телефону Рокоссовский и с ледяной вежливостью, слегка вибрирующим голосом спросил:

– Павел Иванович! Прошу вас сообщить мне, сколько курганов вы собираетесь еще взять на отметке сто тридцать пять ноль?

Начальник штаба глядел на меня сочувственно:

– Кажется, попали в историю! Комдива на проводе не оказалось. Глебов стал уточнять у комиссара дивизии:

– Ты сам-то видел эти курганы?

– Нет... я там не был... там командир... Одним словом, никаких курганов обнаружено не было. Они существовали только в названии высотки. К счастью, началось наступление и охотничьи рассказы комдива 173-й закончились благополучно, без взыскания.

8 января 1943 года командование Донского фронта направило окруженным войскам врага ультиматум с предложением капитулировать и тем сохранить жизнь находившимся в кольце солдатам. Призыв к здравому смыслу и гуманности не был принят Паулюсом, 10 января началось наше наступление.

Наблюдательный пункт 65-й армии расположился на участке Железной дивизии в 600 – 700 метрах от боевых порядков полков. Отсюда хорошо было видно поле боя. Обзор – километра три в глубину. Далеко справа – стык с 21-й армией, атаковавшей западный выступ вражеской обороны, – тот треугольник мощных опорных пунктов Карповка – Мариновка – Дмитриевка, о котором упоминалось выше. Я предполагал, что нашему боевому другу Ивану Михайловичу Чистякову придется там на первых порах трудно, и готовил в помощь соседу фланговый удар.

С утра погода благоприятствовала. Ясное синее небо. Нестерпимо сверкает на солнце снег. Все стереотрубы наведены на чуть заметные возвышенности, за которыми пролегала главная полоса вражеской обороны глубиной 4 – 5 километров.

В 8.05 с высотки нашего НП взвилась серия ракет. Сигнал по радио – три пятерки, по телефону – одно зовущее вперед слово – "Родина!". И вот по всему 11-километровому фронту прорыва загрохотала вся наша артиллерия. Такой мощи огня еще не знала военная практика. На НП 65-й находился представитель Ставки маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов. Ему нездоровилось. С измученным, усталым лицом он полулежал в блиндаже на топчане, и только в глазах отражалось огромное удовлетворение невиданной доселе работой советской артиллерии. 55 минут продолжалась артиллерийская подготовка атаки. Земля вздрагивала. Воздух будто уплотнился и молотом бил в уши. Над нами – голубое небо, а над противником как бы нависли свинцовые тучи. Лежащее перед нами снежное поле почернело от дыма и копоти. Командир 2-го дивизиона 160-го артполка Е. Т. Носовский, с которым читатель познакомился выше, писал мне, вспоминая эти минуты: "В расположении противника – море огня. Поднимался стеной густой дым. Подумать только: 200 стволов на километр фронта и 1 – 1,2 боекомплекта снарядов на период артподготовки!.. Из-за сплошного дыма корректировать огонь артиллерии не было возможности, но артиллеристы были твердо уверены в точности подготовки исходных данных. Знали – снаряды ложатся точно по целям..."

В 9.00 прогремел залп реактивных установок – сигнал атаки. Артиллеристы перенесли огонь в глубину. В этот момент над боевыми порядками дивизий взвились алые полотнища.

– Кто приказал поднять знамена?

– Бригадный комиссар Лучко...

– Хорошее дело! В такой бой только и идти под священным знаменем!

Танки с десантом перевалили наш передний край. За ними двинулась пехота. Снег глубокий, но люди не шли, а бежали, крича могучее "ypa!". Огневой вал был спланирован на глубину до километра, затем многие артиллерийские батареи двинулись в наступающих боевых порядках. Корректировщики тяжелых и реактивных дивизионов садились в танки и оттуда управляли огнем поддерживающей артиллерии. Не везде орудия могли пройти. Танки брали их на буксир, орудийные расчеты – на броню. Когда сильный огонь противотанковых средств противника задерживал движение танков, артиллеристы разворачивали орудия и уничтожающим огнем продолжали сопровождать наступающих. Авиация наносила бомбовые и штурмовые удары по скоплениям немецких войск.

Железная дивизия быстро захватила первую и вторую траншеи. 274-й полк дрался в третьей. Романец снова посадил стрелков на броню танков, но с участка соседа справа вдруг открыла фланговый огонь прямой наводкой 75-миллиметровая батарея противника. Носовский подбежал к командиру полка:

– Товарищ майор! Разрешите уничтожить эту батарею... Соседи ее не видят.

– Действуй, дорогой. Инициативу одобряю. Точным огнем дивизиона она была накрыта. Немцы начали отходить к хутору Михайловскому. Романец приказал отсечь огнем поддерживающего дивизиона пути отхода, и враг попал в огневое кольцо. Немногие вышли из него живыми, а кто вырвался, того настигли танки.

Находясь на НП 274-го полка, я был свидетелем переговоров Романца и комдива.

– Хорошо идешь, майор, – говорил по телефону генерал Прохоров своему воспитаннику. – Тебе брать Михайловский. Запускай вперед танки, пехоту сажай десантом. Орудия на буксир... Да, передай Носовскому благодарность... Нет, не мою, а от соседа. За ту уничтоженную батарею. Просили передать товарищеское фронтовое спасибо.

Н. Р. Романец действительно хорошо вел свой прославленный полк, открывая дивизии путь на Волыную Россошку. Мне хотелось бы поставить рядом с ним другого командира полка, действовавшего с таким же огоньком таланта и мастерства. Это В. В. Былинкин из 27-й гвардейской, наступавшей на правом фланге 65-й. Из Дмитровки немцы упорно пытались нас контратаковать даже с помощью танков. Былинкин сделал рывок. Полк стал направляющим. Можно ли тут использовать резерв для наращивания удара? С этой мыслью я выехал к нему и добрался до полка как раз в то время, когда противник начал контратаку.

На высотке оборудован окопчик наблюдательного пункта полка. Былинкин весь увлечен боем, он не видел, кто приехал к нему. Я не стал мешать, слушал, стоя сзади, его распоряжения, думая: "Ну-ну, покажи на что способен!.."

Семь лет назад этот офицер командовал у нас в 3-м полку Пролетарской дивизии 7-й ротой. Как на экране промелькнули в памяти командиры батальонов и рот Пролетарской – Крейзер, Матыкин, Татаринов, Соловьев, Плауде, Петров, Землянский, Левкович...

Гитлеровцы контратаковали полк двумя пехотными батальонами с танками. Контратака началась с двух направлений с интервалом в 15 минут. Умело спланировал Былинкин отражение удара. Он поставил неподвижный заградительный огонь на пути контратакующего противника. Часть орудий прямой наводкой била по вражеским танкам. В то же время один батальон полка зашел во фланг контратакующим и стремительно врезался в боевые порядки, а стрелковая рота резерва, посланная в обход, нанесла удар с тыла.

Настал такой момент боя, когда ясно было видно, что командир полка использовал все свои средства. Тут я и помог ему огнем армейской артиллерии. К слову сказать, у нас, в 65-й, стало правилом воспитания командиров: вышестоящий начальник поможет тебе, когда ты сам сделал все, что мог. Война иждивенцев не терпит.

За смелое грамотное решение и действия майор Былинкин тут же, на его НП, был награжден орденом Красной Звезды.

К концу первого дня оборона немцев перед фронтом армии была прорвана на глубину 8 километров. Здесь в балках и окопах, на черном снегу – тысячи трупов вражеских солдат и офицеров, развороченные блиндажи, изуродованные танки и орудия, масса автомашин, частью исковерканных, частью брошенных при отступлении.

Преследуя противника, 65-я, подобно лавине, катилась в долину Россошки. Левый фланг – у совхоза No 1, правый – в Дмитровке, где танкисты 91-й бригады устроили немцам жаркую баню. Иван Игнатьевич Якубовский в эти дни заслужил высокую оценку и признательность командиров всех наших правофланговых дивизий. Какая воля к победе! Какой личный пример в бою и способность к стремительному маневру! Чувство боя у него было высоко развито. Танкистам приходилось трудно: немцы – неплохие мастера противотанковой обороны, а район Дмитровка Ново-Алексеевский был у них весьма насыщен противотанковой артиллерией. Полковника выручало умение найти уязвимое место, выйти во фланг, в тыл противнику. И кроме того, взаимодействие с артиллеристами: снайперские расчеты на буксире танков полностью себя оправдали.

Меркулов и Вахрамеев (23-я дивизия) приближались к Ново-Алексеевскому. В этом же юго-восточном направлении мы наращивали удар силами подошедшей к нам 233-й дивизии генерала И. Ф. Баринова. 91-я танковая бригада ударом во фланг расстроила оборону врага перед участком этой дивизии, а затем танкисты быстро вышли к 304-й дивизии и стремительным ударом вместе с пехотой разгромили и уничтожили по частям немцев в опорных пунктах.

Жалко мне было расставаться с такой боевой танковой бригадой, как 121-я, но пришлось. Части 21-й армии вели тяжелые бои под Карповкой. Мы к этому времени получили возможность спланировать фланговый удар, чтобы помочь соседу и объединить усилия. Приказ В. С. Аскалепову: вместе с М. В. Невжинским ударить по флангу и тылу карповской группировки немецких войск. Комдив 173-й, по натуре человек маневра, прекрасно выполнил задачу. Следом за ним мы запустили в полосу 21-й армии 252-ю дивизию Шехтмана, немцы в карповском "мешке" заметались, Иван Михайлович Чистяков усилил нажим с запада, и судьба этого мощного опорного пункта противника была решена.

Позвонил командующий фронтом:

– Павел Иванович, Аскалепов, Невжинский и Шехтман к тебе не вернутся. Они сейчас нужнее у Чистякова. Придется тебе отдать ему и кое-что из артиллерии.

– Разрешите, товарищ командующий, узнать причину?

– Конечно! На южном фасе пятьдесят седьмая армия имеет успех. Они там намолотили фрицев! Мы попытаемся с помощью Чистякова развить этот успех и переносим центр тяжести на двадцать первую армию.

К 13 января задача первого этапа операции была выполнена. Западный выступ немецкой обороны срезан, наши войска на всем фронте вышли к Россошке. Теперь 65-я круто повернула острие наступления прямо на восток – на Гумрак, Городище, завод "Баррикады". Иными словами, нам предстояло совместно с 66-й армией покончить с так называемой северной группировкой окруженных войск, которую составляли самые оголтелые гитлеровские части. Они дрались еще два дня после того, как сдался в плен Паулюс.

Боем за Ново-Алексеевский мы фактически начали выполнение задачи второго этапа (разгром противника в районе Западновка – Питомник и выход к внутреннему обводу городских укреплений). Честь разгрома гитлеровских частей на этом важном для нас направлении разделили 304-я и 23-я дивизии. "Экзамен на гвардейцев держите, товарищи!" – в шутку было сказано комдивам. К общей радости, эти слова оказались пророческими. Полковник Вахрамеев показал себя умелым организатором боя. Всю ночь перед атакой в 23-й дивизии действовали штурмовые группы силой рота – батальон. Эти группы возглавили начальник штаба дивизии полковник Писарев, заместитель комдива полковник Сиваков и замполит дивизии подполковник Егоров. За ночь они измотали противника, заставили его показать огневую систему опорного пункта и при артподготовке орудия смогли прямой наводкой бить по заранее обнаруженным целям.

Полк И. М. Ахлюстина вместе с частями 304-й дивизии атаковал Ново-Алексеевский с юга. Одновременно подполковник Воронкин своим полком нанес удар с запада. Бой завязался на улицах. Под прикрытием орудий прямой наводки бойцы штурмовали подвали каменных зданий и забрасывали гранатами укрывшихся там гитлеровцев.

Комдив руководил атакой по радио. Когда бой в центре посеяна разгорелся, он направил с севера третий полк майора Берко, и немцы побежали, бросая оружие. Артиллеристы накрыли их огнем. Приведу только один факт. При отходе фашистов из Ново-Алексеевского расчет командира орудия сержанта Чиркова (наводчик Наумченко, замковый Выставили, правильный Филиппов) вел по ним огонь прямой наводкой и в течение двух часов выпустил 320 снарядов.

Вечером 16 января командир дивизии доложил:

– Разведка обнаружила впереди большой полевой аэродром.

– Что решаете делать?

– Атакую с ходу. Там у фрицев до двух полков, но они наскоро сформированы из отступивших подразделений.

На рассвете части 23-й дивизии, уничтожив прикрывающие группы противника, заняли высоту 135,6. Сюда был перенесен армейский НП. Невдалеке внизу лежал аэродром, заставленный самолетами и автомашинами. Его атаковали два полка. Майор Я. Л. Берко получил приказ идти в обход.

На огромном поле завязался рукопашный бой. Схватки вспыхивали у землянок, у машин. Заместитель командира дивизии по политчасти Василий Федорович Егоров, как и в прошлую ночь, был там, среди солдат. Что же, это правильно! Люди должны видеть своего "комиссара" в горячие минуты, тогда его слово будет зажигать сердца.

Подполковник Егоров шел вместе со мной по очищенному от врага аэродрому. Дивизия захватила богатые трофеи: свыше 200 самолетов, 300 автомашин, 23 танка. Полтысячи пленных, охраняемые автоматчиками, сидели на снегу с лицами, посиневшими от мороза. Из "Юнкерса-52" – старой вместительной машины выскочил красноармеец с ведром. Егоров окликнул:

– Вера, подойди сюда! – Мне он объяснил: – Наша героиня, ее фамилия Федотова. Вчера в Ново-Алексеевском она семнадцать раненых вынесла. От верной смерти спасла. Ведь на таком морозе полчаса полежишь – замерзнешь...

В почтовом самолете был оборудован пункт медицинской помощи. Приспособили "буржуйки". Топлива на этот раз оказалось в избытке: около тонны немецкой корреспонденции.

Санитарка подошла, познакомились. Поздравил ее с награждением медалью "За боевые заслуги". Внутри самолета тепло. Раненые уложены на полу на пестрых немецких плащ-палатках. Один угол отгорожен, и оттуда изредка доносятся стоны.

– Сейчас, товарищ лейтенант! – Вера исчезает за занавеской.

– Это Мисин, – говорит начальник политотдела, – командир второй стрелковой роты. По его людям неожиданно ударил пулемет. И он лично убил немецкого офицера, который вел огонь.

– Верочка! – слышится негромкий голос снаружи. – Выйди на минутку...

– Чего ты опять пришел?

– Как наш лейтенант, в сознании?

– Да спит он сейчас!

– Верочка, может быть, ему табачку оставить?

– Ты в уме? У него легкое прострелено. До чего ж ты несознательный, как я погляжу!

В радостном настроении возвращался на свой командный пункт. Здесь ждала неприятная телеграмма. Предписывалось срочно откомандировать Н. А. Радецкого в Москву. Позвонил начальнику политического управления фронта С. Ф. Галаджеву:

– Вы в курсе принятого в Москве решения о Радецком?

– Конечно, – ответил Сергей Федорович.

– Но мы еще ведем боевые действия. И в такое время из войск забирают весьма опытного и боевого начальника политотдела.

– А что, привык к нему? – пошутил Галаджев.

– Разве это плохо? Николая Антоновича у нас любят и уважают.

– Работник он хороший, но отпустить придется. Приказ есть приказ...

Так Николай Антонович и уехал от нас в разгар битвы. Трудно ему было покидать армию, строительству которой он отдал много опыта, знаний, личного творчества, инициативы.

17 января наши дивизии вплотную подошли к внутреннему обводу городских укреплений.

Этим закончился второй этап операции. За шесть дней боев немцы потеряли перед фронтом 65-й армии 10 тысяч убитыми, 305 танков и 578 орудий. Многие их части оказались теперь в голой степи на пронизывающем морозе. Я видел за Большой Россошкой брошенный противником госпиталь в трех сараях. Все раненые окоченели... Это была ужасная картина – голодная, холодная смерть...

Нашим солдатам тоже было нелегко наступать в этих условиях. От частей требовался маневр, и порой на значительное расстояние в быстром темпе, но мы были не в состоянии обеспечить маневр дивизии материально-техническими средствами. Лошадей нечем кормить, машины тыловых частей изношены и часто не могли пробиться по бездорожью в глубоких снегах. Тем не менее люди шли, и как шли!

В первые дни наступления у 214-й дивизии случилась заминка перед совхозом No 1. Немцы отбили атаку. Николай Иванович Бирюков был расстроен неудачей, но командование армии постаралось подбодрить комдива. Мы верили, что 214-я не подведет, и действительно, на другой день совхоз был взят, и дальше дивизия наступала хорошо. Острый недостаток людей в стрелковых частях восполнялся необычайным мужеством. Выручало и безукоризненное взаимодействие с артиллеристами. В Малой Россошке дивизия Бирюкова сбила немцев в овраг. Они отказались сдаться. Артиллеристы били в двери землянок прямой наводкой. За Россошкой дивизия отрезала и пленила большую группу вражеских войск.

При встрече в этом районе Бирюков, между прочим, сказал мне:

– А ведь я тут чуть было к немцам в лапы не попал. Мы встретились с двадцать третьей дивизией. Расцеловались с комдивом. Я ему говорю – нам бы побыстрее вон за ту высотку выбраться. Он отвечает – за чем дело стало, там давно наш передовой отряд прошел. Мы на машину и – вперед. Видим палатку. Я на всякий случай приказал шоферу Саше Плетневу посмотреть. Он раздернул полы палатки, да как отскочит: "Товарищ генерал, тут фрицы..." Хорошо, что наши разведчики подоспели.

Оказавшись перед довольно сильной обороной противника за Россошкой, Бирюков повел дивизию в обход на, юг, к аэродрому "Питомник". Шли без тылов. Тяжелораненых несли на плащ-палатках.

Цейцлер в "Роковых решениях" писал: "Особенно серьезной была потеря аэродрома "Питомник", т. к. через него осуществлялось снабжение "крепости". Думаю, бойцы и командиры 214-й с удовлетворением прочли это признание врага. Они захватили аэродром ночью, укрылись от пурги в овраге, а утром оседлали шоссейную дорогу, выставили дивизион. Из города двигалась немецкая колонна. Подбили переднюю и заднюю машины, а затем уничтожили остальные. К вечеру Бирюкову донесли:

– По ту сторону дороги наблюдается много людей, движутся к нам.

Генерал вышел посмотреть.

– Наши! Сигналь!

Оторвали от немецкого знамени кусок красной материи и давай махать. Так произошла встреча частей 65-й и 24-й армий в результате трудного и искусного маневра по снежной целине... Отсюда 214-я вышла к балке Вишневой, где натолкнулась на яростное сопротивление противника. Однако об этом речь впереди.

С каждым днем немецко-фашистские войска все теснее жались к Сталинграду. 304-я дивизия, обойдя Городище, овладела Александровной. Для Серафима Петровича Меркулова день выдался радостный. Его 304-я дивизия получила звание гвардейской. 67-я гвардейская! – так теперь стала она именоваться.

Меркуловцы вели бой за высоту 101,4. Противник перед фронтом дивизии в беспорядке отходил к Сталинграду. Мы с комдивом вместе наблюдали эту картину. С большим волнением обнял своего любимца, боевого друга однополчанина и поздравил с высокой честью, а также с присвоением звания генерал-майора. На какое-то мгновение вспомнились двадцатые годы, юный курсант из крестьян-бедняков... Высоко подняла простого человека Советская власть!

Гвардейское звание вскоре получила и 23-я дивизия, овладевшая Городищем. Мы были рады, узнав, что 173-я дивизия В. С. Аскалепова и 321-я И. А. Макаренко тоже стали гвардейскими. Страна чествовала героев Дона!

На последнем, завершающем этапе операции командующий фронтом поставил задачу совместным ударом 21-й и 65-й армий расколоть прижатую к городу группировку противника и уничтожить по частям.

Утром 26 января мне доложили, что передовые батальоны дивизий Вахрамеева и Глебова, танкисты Якубовского вместе с частями 21-й армии соединились в районе поселка "Красный Октябрь" с гвардейской дивизией Александра Ильича Родимцева. Это была волнующая встреча. Герои Дона радостно обнимали доблестных защитников волжской твердыни, пять месяцев выдерживавших сильнейшие удары фашистских полчищ. Гвардии капитан А. Гущин от имени 13-й гвардейской дивизии торжественно преподнес нашему представителю, гвардии капитану П. Усенко, Красное знамя. На алом полотнище надпись: "В знак встречи 26.1.1943 года".

После соединения нашей армии и армии И. М. Чистякова с защитниками города северная группа окруженных немецких войск оказалась отрезанной от южной. Ее связь с командованием 6-й немецкой армии прервалась.

В балках и подвалах домов поселков заводов "Красный Октябрь" и "Баррикады" немцы имели много подготовленных пулеметных и артиллерийских огневых точек. Пусть читатель представит себе местность, на которой развернулись завершающие Сталинградскую битву схватки. Дорогу к городу пересекает балка Вишневая, глубокая, с крутыми обрывами; слева, параллельно дороге, идет Бирючья балка, а далее, за Вишневой, раскинулись поселки заводов Тракторного, "Баррикады", несколько правее – "Красный Октябрь", превращенные в груды развалин. Нагромождение камня и железа. Тут и засели гитлеровские части. Балка Вишневая завалена разбитыми автомашинами, бронетранспортерами, телегами. Тут и там над этой гигантской баррикадой возвышаются подбитые танки.

214-я дивизия пыталась атаковать эту трудную позицию врага, но безуспешно. Пленные показали, что здесь укрепились офицерские и унтер-офицерские пулеметные и артиллерийские расчеты. Мы с Лучко выехали в дивизию, собрали руководящий состав у балки Вишневой. В этот день, 29 января, Совинформбюро как раз сообщило, что окруженная группировка противника в основном ликвидирована.

– Ну, товарищи, читали газеты? Что ж это вы здесь застряли? Тысячу головорезов не можете осилить?

Командиры поняли шутку, засмеялись.

– Давайте поглядим. Тут, товарищ Прозоров, вам и Поповичу работы хватит. Надо разведать...

Сам генерал Бирюков вместе с артиллерийскими начальниками и группой разведчиков вышел в северную часть балки Бирючьей, на участок соседа, оттуда увидели, что у немцев в Вишневой целый городок. Множество пулеметных гнезд в стенах обрыва, к ним протянуты веревочные лестницы. Прозоров перебросил в Бирючыо балку часть орудий и ударил оттуда прямой наводкой. Противник был сломлен. Штурмовые группы 214-й уничтожали в балке отдельные огневые точки под танками. Продвинувшись вперед, дивизия начала уличные бои.

31 января в южной части города сдался в плен Паулюс со своим штабом, но у нас еще были жестокие схватки в заводской части. В районе Спартаковки, где действовала 214-я, осталась самая отчаянная группа гитлеровцев, засевшая в подвалах, каменных завалах, разбитых танках. Мы решили разрушить огневые точки прямой наводкой. Днем вместе с командующим артиллерией армии полковником Весниным, с Бирюковым, Поповичем и Прозоровым работали, определяли план подавления огневых средств противника.

Вернулся на свой НП уже в темноте. Из 214-й докладывает по телефону Прозоров:

– Район огневых позиций слишком узок, не умещаются все орудия. Рельеф местности подводит. Стоишь во весь рост – цель видна, а опустишься на колени цели не видишь.

– Некогда менять район; Подумайте, поработайте. Это экзамен. Завтра славная двести четырнадцатая должна показать всю мощь завершающего удара!..

Всю ночь работали артиллеристы. Местами они ставили орудия почти вплотную. Пушки стояли в две линии. Вторая линия – в виде яруса.

1 февраля на НП было необычное оживление. Наблюдательный пункт армии оборудован в основании насыпи окружной железной дороги. Стереотрубы выведены снизу между шпал. Прибыли Рокоссовский, Воронов, Телегин, Казаков. Все хотели видеть могучую работу артиллерии: только в 214-й восемь артполков усиления, свыше сотни орудий стояли на прямой наводке.

И вот вся эта мощь загрохотала. После трех – пяти минут из блиндажей, из подвалов, из-под танков начали выскакивать, выползать гитлеровцы. Одни бежали, другие становились на колени, обезумев, вздымали к небу руки. Некоторые бросались обратно в укрытия, скрывались среди столбов из дыма и взвихренного камня и снова выскакивали.

– Потрясающе! – негромко воскликнул стоявший рядом со мной командир дивизии РВГК А. Д. Попович. – Я воюю с гражданской. Всякое видел. Но это потрясающе!

Всего 15 минут продолжалась эта неистовая артподготовка. Началась атака. Но в Спартановке уже никто не оказывал организованного сопротивления. Не до жиру, быть бы живу! Сотни, тысячи немецких солдат сдавались в плен.

Мы, как я говорил выше, спорили с Михаилом Сергеевичем Малининым, допустившим просчет в определении численности окруженных войск. Но и мы все-таки не ожидали такого количества пленных. Комдивы доносили: "Направляю колонну пленных – шесть человек по фронту, километр в глубину". Колонны тянулись к железнодорожному виадуку, где велся точный подсчет. Всего на участке 65-й армии в этот день было пленено более 19 тысяч человек. Записка начальнику штаба фронта уважаемому генералу Малинину: "Направляю 19 тысяч пленных в счет погашения числящейся за 65-й задолженности в полторы тысячи головорезов. Следующие партии ждите дополнительно".

На другой день командующему Донским фронтом было направлено боевое донесение:

"I. 65-я армия совместно с другими армиями Донского фронта закончила уничтожение и пленение окруженного противника в районе Сталинграда. 2.2.43 года к 16.00 очистила от противника заводскую часть города, уничтожив и большей частью пленив солдат и офицеров окруженной группировки немецкой армии.

2. К 16.00 2.2.43 года главные силы 65-й армии вышли на западный берег Волги на участке – завод "Баррикады", ул. Деревенская, Тракторный завод.

3. За период генерального наступления с 10.1.43 года по 2.2.43 года 65-я армия, по неполным данным, уничтожила 30500 солдат и офицеров противника. За этот же период армией захвачено в плен 26460 солдат и офицеров.

В последний день среди пленных взято: генералов – 1, полковников – 9, подполковников – 36, майоров – 31, капитанов – 99, обер-лейтенантов – 346, лейтенантов – 596. Кроме того, большое количество раненых и больных солдат находится в госпиталях.

Подсчет военнопленных продолжается".

...Утро 3 февраля. Синее небо и необычная тишина. Что такое? Да, сегодня уже не стреляют. Было как-то не по себе. Чего-то не хватало.

– Геннадий, давай машину. Поедем к гвардейцам! 67-я гвардейская, очистив от фашистских автоматчиков район завода "Силикат", вышла к берегу Волги. Меркулова застал в землянке. Ходит расстроенный, не может найти места.

– Что с тобой?

– Не знаю, товарищ командующий... Вроде потерял что-то.

Поглядели мы друг на друга и рассмеялись.

Потом пошли на берег. Стояли и смотрели на Волгу. По льду уже тянулись вереницы подвод и пешеходов. Жители города возвращались к родным местам.

3 февраля части 65-й армии совместно с частями славной 62-й очищали район поселка и завода "Баррикады" от мелких групп противника. Рядом с меркуловцами на улице Верховнянской сосредоточилась дивизия Бирюкова. За день она захватила 600 пленных. Мы шли с полковником Прозоровым среди развалин. Над кучей камней легкий парок. Бузинов крикнул, выскочив вперед:

– Осторожнее, товарищ генерал! Не иначе немцы.

Подойдя, тихо заглянули в неглубокий колодец из бетона. На дне, закутанные в невообразимое тряпье, сидели три гитлеровских офицера и дулись в карты.

– Ну этого никакой писатель не выдумает! – сказал Прозоров.

Бузинов, не склонный к обобщениям, крикнул, нагнувшись в колодец: – Хенде хох!

Гитлеровцы покорно встали. Пики-козыри полетели на снег. Игра кончена.

Завершение великой битвы было отмечено многотысячным митингом. 4 февраля на площади Павших борцов собрались жители города-героя, представители всех соединений, участвовавших в боях. Ярко сияло солнце. На трибуну поднялись генералы, руководители городских партийных и советских организаций. Митинг открыл председатель городского Совета Д. М. Пигалев. Он поздравил воинов и жителей со славной победой. Взволнованную речь произнес Василий Иванович Чуйков, рассказавший о неимоверных трудностях борьбы, о героизме бойцов и командиров. Вслед за ним выступали герои боев – солдаты.

Вся страна торжествовала в эти дни вместе с участниками исторической битвы. В нашу армию хлынул поток писем. Писали коллективы промышленных предприятий, писали колхозники, знакомые и незнакомые люди из самых разных уголков России.

Я, как командарм и депутат Верховного Совета СССР, тоже получил много поздравлений от сослуживцев и от избирателей. Среди них было одно свернутое треугольником письмо, написанное на грубой оберточной бумаге.

"Здравствуйте, Павел Иванович! Разрешите поздравить с замечательными успехами по изгнанию фашистской нечисти с нашей земли на Вашем участке фронта. Павел Иванович, извините меня, что не называю по военному званию, но я прочитал в газетах, как Ваши войска отличились в боях за Родину... Вы сейчас не можете представить, кто Вам пишет. Это Ваш земляк из Вашей же деревни Филисово, Прозоров Михаил. Может, Вы и не помните меня, а я помню, как Вы приезжали к нам в деревню. Я, когда жил в деревне, помогал Вашей матери. Она приходила и говорила: "Напиши, Миша, письмо моему солдатику", и я с ее слов Вам писал письма. Война застала меня на службе на корабле "Балтика", а сейчас нахожусь на Ленинградском фронте. За это время много пережито, Павел Иванович, много участвовал в боях, но только один раз был ранен, и то не лег в госпиталь. В одном бою врукопашную штыком уничтожил 7 солдат за счет балтийской разворотливости, и меня за то наградили второй наградой – медалью "За отвагу". Сейчас я командир-разведчик, и мы сейчас до такого состояния довели несчастных фрицев, что они слабы стали выходить за передний край. Мы заимели превосходство в нейтральной зоне. Мне хочется гнать их с нашей земли и выковыривать из каждой щели, но приходится пока быть в обороне. Павел Иванович, только мы с Вами вдвоем из деревни Филисово гоним, громим и уничтожаем фашистское зверье. Я имею связь с нашими учителями, которые нас учили, – Федором Константиновичем Суходольским и Христиной Николаевной. Они очень довольны, что их бывшие ученики стали в грозные дни беспощадны к фашистам и полезны для Родины. Пока до свидания. Командир отделения разведки сержант Прозоров Михаил".