Текст книги "Памятные встречи"

Автор книги: Павел Мариковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Другая замечательная коллекция насекомых, собранная сорокопутом, встретилась мне в небольшом тугайчике у реки Арысь. Мы мчались по шоссе издалека, торопясь домой. Вокруг тянулась бесконечная равнина, поросшая травами пустыни. И вдруг вдали показались желтые, высокие, как крепостные стены, лессовые обрывы, мелькнула река и послышался чудесный запах цветущего лоха. Мы соскучились по воде, по густой зелени, по деревьям и решили остановиться. А потом этот удивительный аромат лоха!

Едва поставили машину, как в кустах раздался скрипучий голос сорокопута. Здесь, среди колючего лоха, обнаружилась недавно брошенная стоянка скота. Возле нее на сухих ветках дерева темнели какие-то комочки. Это тоже была коллекция сорокопута.

Коллекционер оказался узким «специалистом»: на колючки накалывал только одних навозников. Все жуки торчали кверху ногами, и лишь немногие на боку. Почему-то у всех были раскрыты крылья, наверное, потому, что хищник ловил добычу на лету.

Вблизи этой коллекции другое сухое дерево разукрасилось белыми пятнами птичьего помета. На нем находился наблюдательный пункт охотников. Последнее время ветер дул с севера и жуки, учуявшие навоз, неслись с южной стороны мимо засады птиц.

Возвращусь снова к наблюдениям на дачном участке.

Молодые сорокопуты хотя и велики ростом, но глупы. Скрипят пискливо, трепещут крылышками, просят у родителей еду, гоняются за ними, сами не умеют охотиться. Старики не особенно обильно кормят. Пора самим учиться.

Но вот в сорокопучьем семействе – происшествие. Один взрослый сорокопут сел на изгородь возле душа и громко, пронзительно зацокал. В его необычном крике чувствовалась тревога. Мгновенно поблизости на проводах электропередачи уселся другой взрослый сорокопут, слетелся и молодняк. Появились два воробья и стали крутиться возле кричащего сорокопута. Вскоре собралась целая стайка воробьев. Сорокопут же не умолкал, орал во всю глотку, поглядывая на землю, иногда слетая вниз и тотчас же взмывая кверху. Чувствовалось, что собравшиеся птицы чем-то встревожены, и хотя были они разными, но друг друга хорошо понимали. Не зря кричал сорокопут, что-то случилось, что-то он увидал.

Меня так и подмывало посмотреть, на что поглядывала горластая птица. Но хотелось и дождаться, и посмотреть, что будет дальше и чем все кончится. Все же не выдержал: быть может, гибнет какая-либо пичуга, нужна помощь. Подошел к изгороди. Горланящий сорокопут сразу умолк, присоединился к своему семейству, уселся на проводах, к ним примкнули и воробьи. Все они не сводили с меня глаз.

Я присмотрелся к зарослям травинок. За изгородью вдоль арычка, по которому текла вода, медленно полз большой узорчатый полоз. Увидал меня и поспешно скользнул под душ. Так вот кто виновник переполоха!

Птицы посудачили еще немного и разлетелись.

Звучащие курганы

Наш путь идет по широкой долине, окаймленной невысокими горами. По ее середине видна едва заметная полосочка реки. Местами она обозначена зарослями ив.

В стороне от дороги видно четыре больших черных каменных кургана. Они хорошо выделяются среди светлой земли, обросли темно-зелеными густыми кустами таволги и шиповника. По зарослям можно издалека определить, что курганы каменные. Влага от тающего снега и дождевых потоков, просачиваясь через камни, хорошо сохраняется у основания сооружения, благоприятствует росту кустарников.

Я подъезжаю к курганам, и вдруг с ближнего из них снимается большая стая розовых скворцов и, совершив над нами несколько виражей, уносится в сторону.

Подхожу к кургану. Камни, из которых он сложен, все, как на подбор, одинакового размера, оранжево-красные и красиво выделяются среди темно-зеленой рамки кустарников. Но что это? Птицы покружились в воздухе и уселись на другой такой же курган, расположенный от первого метрах в ста, а мой курган не затих, а продолжает звучать множеством птичьих голосов. Я забираюсь на курган, но птичий гомон не прекращается.

Какое-то мгновение все происходящее мне кажется чудом. С недоверием гляжу на камни, на кусты. Конечно, здесь никого нет! Все птицы до единой улетели. Я обескуражен, не могу понять, в чем дело, мне кажется: здесь какое-то необыкновенное чудо акустики, загадка природы, иначе как же может мертвый курган звучать так громко?

Наконец я догадался, в чем дело. Тут, в лабиринтах среди камней, находятся многочисленные гнезда с птенцами. Они, мучимые голодом, голосят изо всех сил, требуя пищи. Так вот в чем дело! В кургане обосновалась колония этих птиц. Любимое место поселения розовых скворцов – каменистые осыпи. Курганы в степи оказались кстати.

Розовый скворец – активный истребитель саранчи и кобылок. Во время массовых размножений азиатской саранчи – грозного бича сельского хозяйства – случается, что стая скворцов нападает на стаю этих насекомых, и тогда в воздухе происходит необыкновенное сражение: птицы бьют и повергают наземь массу этих крупных кобылок. Не потому, что голодны. Вовсе нет! Их захватывает азарт нападения на добычу. Такое сражение мне пришлось один раз видеть в окрестностях поселка Илийска, ныне ушедшего под воду Капчагайского водохранилища. Тогда, утомленные баталией, птицы всей стаей сели на берег небольшого заливчика и долго и усиленно отмывали свое оперение, видимо, изрядно испачканное во время охотничьего подвига.

Я жалею, что на этот раз не взял с собою в поездку магнитофон для записи голосов животных. Сейчас бы он пригодился на этом звучащем кургане.

Покидаю звучащий курган, иду к другому. С него тоже снимается стая скворцов и перелетает к оставленному мною кургану. Заботливые родители основательно нагрузились едой, кобылки торчат в клювах птиц целыми пачками.

Из-под камней второго кургана тоже раздается хор великовозрастных птенцов.

Вскоре скворцы привыкают ко мне, почти перестают обращать на меня внимание, и мне удается их сфотографировать.

Третий и четвертый курганы расположены цепочкой за вторым и тоже заняты колонией птиц. Интересные птицы! Наверное, они испокон веков приспособились воспитывать свое потомство в каменных курганах, благо их в Центральном Казахстане много.

Среди зарослей таволги, окружающей курганы, я нахожу несколько муравейников степного рыжего муравья. Здесь, в открытой степи, он нашел приют и защиту от жаркого солнца.

Давно умерли и похоронены те, ради кого возведены эти погребальные сооружения. Их строительство потребовало немалого труда: камни приходилось возить не с близкого расстояния, с окружающих равнину гор. И курганы – обитель мертвых – дали место для поселения колонии розовых скворцов и нескольким семьям муравьев, да и кустарникам тоже.

В ста пятидесяти километрах от Алма-Аты строители ведут большой канал от реки Или на рисовые поля. Частично он проходит в скальном грунте, и взрывами камни выброшены наружу. Их грузят на большие машины-самосвалы, отвозят в сторону. Постепенно образуется большая груда из камней – настоящая гора. Эту гору вскоре облюбовали розовые скворцы, нашли себе убежище для гнезд. Чем плохо, когда среди камней масса полостей, в которых можно устроить гнездышко. Розовые скворцы – своеобразные птицы. Они живут большими неразлучными стаями, вместе кочуют, летают за кормом, селятся, строят гнезда, выводят птенцов.

В этом году в жизни розовых скворцов произошло необычное событие. Все лето трудились бедные птицы, разыскивая добычу для своих горластых деток. Те росли, покрывались перышками. А потом будто кто-то подменил заботливых родителей. Стая исчезла, оставив птенцов на голодную смерть. Вскоре в колонии не стало слышно писка скворчат, тишина наступила в завалах камней.

Чем объяснить неожиданный поступок птиц? Может быть, в колонии появилась заразная болезнь и, наученные опытом предков, повинуясь инстинкту, птицы бросили обреченное на гибель потомство. Но скорей всего для прокормления оравы птенцов не стало хватать пищи. Где ее найти в сухой и изнуренной засухой пустыне! Год выдался тяжелый, засушливый.

Егерь тасмурунского охотохозяйства все объяснил по-своему.

– Будет еще, – сказал он. – В такой засушливый год в пустыне, и не один, а несколько подряд, птица угадала, сообразила, не надо давать потомства. Самим дай бог кое-как перебиться, выжить и не помереть от голода. Вот так!

Может быть, из-за недостатка насекомых – исконной пищи – розовые скворцы переходят вынужденно на диету вегетарианцев, не полностью, конечно, а частично. Как-то в пустыне, едва заглушил мотор машины, я услышал щебет птиц – очень знакомый, но сразу не вспомнилось, кому он принадлежит. Пришлось выбраться из машины, узнать, в чем дело.

В маленьком тугайчике среди обширной пустыни, расположенной вокруг ключика, зеленой полоской теснились серебристый лох, тамариск да барбарис, сейчас, в августе, разукрашенный красными плодами.

Щебет доносился с другого конца зеленой полоски. Осторожно раздвигая ветви деревьев, я пошел в его направлении. Загадка вскоре легко открылась, и мне показалось странным, что я не смог сразу же вспомнить, кому принадлежат голоса птиц. На деревьях лоха сидела стайка розовых скворцов. Птицы объедали плоды этого дерева.

Не знал я об этой гастрономической привязанности розовых скворцов. Сочные ягоды и плоды вишни, черешни, винограда – излюбленная добавка к рациону питания этих заядлых истребителей кобылок, кузнечиков и других массовых насекомых. А тут сухие, очень терпкие, с тонкой оболочкой и малосъедобные плоды лоха!

Впрочем, чему удивляться! С голода и плоды лоха пригодились!

В пустыне розовым скворцам нужна не только еда. В жару они страдают от жажды. Иногда поиски воды заканчиваются трагедией.

Вели в пустыне асфальтовую дорогу, поливали ее гудроном, и остатки его вывалили рядом в кювет. Получилась черная и очень блестящая лужа. Она, как вода, отражала и синее небо, и белые облака, плывущие по нему. В пустыне вода – сокровище!

Налетела стайка розовых скворцов. Бедные доверчивые птицы увязли в гудроне, и лужа стала могилой для многих из них. Те, кому удалось вырваться, погибли почти рядом. От вязкого и липкого гудрона никак не очистишься.

Много, очень много жителей пустыни погибает в таких лужах смерти из-за беспечности, халатности и неразумия строителей дороги.

Вестники весны

Как только в поле появляются проталины, с юга прилетают первые вестники весны – скворцы. Они очень оживлены, после чужбины с радостью встречают свою родину и прежде всего проведывают скворечники, беспокоятся. Квартирный кризис в скворечьем племени острый.

Скворец – первый друг земледельца. Он приносит большую пользу, уничтожая в садах, огородах и на полях множество вредных насекомых и тем спасая урожай. Правда, иногда скворец берет налог за свою полезную деятельность и лакомится виноградом и вишней. Но тот вред, который приносят его лихие налеты, во много раз окупается пользой. Кроме того, разбойничьи наклонности скворцов можно предупредить, отпугивая птиц.

Но это материальная сторона дела. Скворец – замечательный певец, и сколько радости доставляют его музыкальные упражнения. В перерыве между делами он славит весну. Посмотрите на поющего скворца, он весь вдохновение, слегка отставил в стороны крылья, чуть пригнулся на ногах, поднял кверху голову, полузакрыв глаза, щебечет, и на горлышке перышки оттопырились и трепещут. Прислушайтесь, какие он выводит трели. Он – великий композитор. Никакого шаблона в репертуаре. А какое богатство мелодии! Жаль, что песня его тихая, и нам трудно услышать все ее переливы, уловить сложное ее композиционное построение.

Мне как-то захотелось записать пение скворца на магнитофон. Дело оказалось не таким трудным. Возле скворечника укрепил на длинном шесте микрофон, к магнитофону провел шнур. Вначале скворцы смутились появлением возле их жилища незнакомого предмета, но быстро освоились, и вот возле микрофона, прямо в нескольких сантиметрах от него, подобно эстрадному певцу, старающемуся компенсировать слабую силу голоса с помощью радиотехники, стал распевать пернатый певец в изящном черном одеянии, отливающем вороненым металлом. Когда я прослушал пленку, то поразился: каким оказалось интересным пение.

И у каждого скворца своя песня, своя, только им сочиненная симфония леса, поля, степи.

Почти все, что я здесь рассказываю про эту птицу, наблюдалось на дачном участке, на котором я развесил несколько скворечников…

После морозов неожиданно подул теплый ветер, и потекли ручейки. Солнце грело нещадно, снега сверкали ярко и ослепительно, река вспенилась, потемнела, забурлила, обрушивая забереги. Сперва появились разные мухи, сонные, вялые. Огоньком промелькнула крапивница. Всюду летали стайки жаворонков. Они спускались на землю, что-то торопливо клевали и мчались дальше на север, на родную сторонушку. Появились и скворцы. Уселись возле скворечников, запели песни. Прилетел и мой старый знакомый скворушка и стал распевать хорошо известную мне песенку: кричал жеребенком, галкой, кудахтал курицей, бил перепелом, курлыкал журавлем.

Самый старый скворечник никто не пытался занять. Его заселили исконные хозяева. Зато сколько птиц стало оспаривать право на новые скворечники! Возле них – беспрестанные крики, драки и споры. Как птицы узнали, кто настоящий хозяин и кто впервые претендует на новую жилую площадь? Попробуй разгадать! Не так проста жизнь птиц, как нам кажется!

На дачах много скворечников, и всюду возле них сидят птицы парочками, распевают песни. Кое-кто начал чистить свое пристанище от мусора, занесенного зимою воробьями.

Скворцов много, все время крутятся по нашему участку: земля оттаяла, есть чем прокормиться. Как-то вечером скворцы собрались компанией и дружно все вместе запели, заскворчали! Когда же солнце село за холмы, быстро и деловито полетели вниз, в пустыню, на ночлег. Там, наверное, у них кочевое сборище. Еще не расстались со своим стайным образом жизни.

На черной весенней земле сада неожиданно появилось множество клочков бумажек. Откуда они? Но раздумывать было нечего. Пришлось их собрать, сжечь. Уж очень бумажки портили вид участка.

На следующий день я был поражен: на земле снова белели бумажки. Неужели кто-то подшучивает надо мной? Но кто, зачем? Соседи были хорошие, доброжелательные, преданные земле дачники. Таинственное появление бумажек вскоре разъяснилось: оказывается, их приносили скворцы. С этой необычной ношей птицы садились на провода электропередачи, пересекавшие участок, и большую часть бумажек роняли. Или, быть может, здесь, перед скворечниками, внимательно оценивая добытый строительный материал, браковали его. Я уехал на неделю в город с опасением, что, возвратясь, застану сад, подобный свалке.

Парочка воробьев заняла один скворечник и упорно не желает его освобождать. Возле него царят оживление и переполох. Шум – необыкновенный. Похоже, что серые забияки решили все вместе постоять за своего собрата. У летка дежурит самый большой и нарядный воробей. Скворцы пикируют на него и на всех других, постепенно разгоняют своих суетливых противников, а потом, празднуя победу, поют, но как-то слабо и несуразно. Но вот победители улетают в пустыню, а побежденные шумной компанией снова облепляют со всех сторон домик. Но, рано или поздно, скворцы все равно изгоняют воробьев.

Хозяин скворечника нападает на подлетевшую к его дому чужую самочку и долбит ее по голове клювом. Бедная растрепанная самочка улетает. Что поделаешь – жилищный кризис! Второе поколение будут выкармливать те, кому не удалось занять весной скворечник. Но каково поведение хозяина! Самца просто прогоняет, а самочку еще и бьет.

Весной что-то странное происходит со скворцами. Они ощипывают росточки на деревьях, вытаскивают из грядок рассаду не для еды, а просто так, непонятно для чего. На нашем участке рано утром в пору всеобщего птичьего оживления вытащили из клумбы маргаритки, разбросали их в стороны. У соседа пострадала рассада помидоров. Достается цветущей вишне. Как будто это странное занятие лишено смысла. Неужели птицам доставляет удовольствие распоряжаться растениями по-своему?

Хорошо мне знакомый по песням прошлого года скворушка, самый вдохновенный певец, как я его прозвал, раньше всех прилетел весной, не мешкая занял новый домик, предназначенный мною для удодов. Но потом оплошал, его место занял другой. Смена произошла незаметно, без какой-либо потасовки. Новый хозяин – бесталанный певец, скрипуха банальная. Зря истратил на него пленку, записывая его попискивание и бормотание.

Вдохновенный певец никуда не улетает, часами сидит то на столбе, то на коньке крыши и поет безудержно, без устали. Днем скворцов нет, все улетают на кормежку в пустыню, только мой скворушка без пары, один-одинешенек распевает. Для кого, ради чего? Странный скворец! Меня очень удивляет его поведение. Наверное, гнездиться он будет во вторую очередь, когда скворечники освободятся от первого поколения. Но когда все скворцы на день улетают, он садится возле скворечника и поет. Потом заберется в него, выглянет, посмотрит по сторонам, выскочит и снова примется распевать. Непонятно, когда он кормится. Мне он кажется необычным, чрезмерно увлеченным вокалистом. Самочки у него нет. Может быть, поэтому и отвергнут всеми. Кому нынче нужен романтик!

Каждый вечер скворцы продолжают собираться на проводах, а потом на ночь улетают. Но сегодня одна скворчиха забралась в свой домик и выставила оттуда наружу клюв. Самец сидел рядышком на сухой веточке, распевая песни. Вскоре он забеспокоился: что делать, все скворцы улетели, а мы остались? Заглянул в темное окошко. Но хозяйка дома бесцеремонно ударила его клювом. Обескураженный супруг посидел на сухой ветке, повертел во все стороны головой, крикнул и помчался догонять своих.

Через некоторое время из скворечника выскочила и скворчиха. Огляделась, покрутилась и обратно забралась. Она первая рассталась с шумным обществом, осталась ночевать…

Скворцы усаживаются на проводах, будто сговорившись, на равных расстояниях друг от друга, примерно сантиметрах в восемнадцати-двадцати, не ближе. Если между птицами окажется свободное место, его вскоре же занимает кто-нибудь. Иногда какой-нибудь несмышленыш нарушает правило, садится ближе дозволенного промежутка. Тогда его сосед, слегка наклонившись и с выражением явного недовольства, направляет к нему свой клюв-шпагу. Виновник, раскрыв клюв и попискивая, просит прощения. Но угрозы не прекращаются, неудачник ищет свободное место на проводах или пристраивается с краю цепочки сидящих птиц.

Почему так строго соблюдается обязательное расстояние между сидящими птицами? Неужели скворцы так привередливы, что близко рядом с собою не терпят никого другого? Меня занимала эта загадка. Отгадка же нашлась быстро. Птицы в любой момент должны быть готовы к взлету, особенно когда напал хищник или просто всей стаей необходимо направиться в полет. Сидящие слишком близко на взлете заденут друг друга крыльями и могут упасть. Правда, в воздухе при столкновении можно быстро выправиться. Но разве это дело! Да и нехорошо трепать друг у друга крылья…

Полеты на ночь в пустыню прекратились, шумные общества распались. Появилось потомство, и тонкий слабый писк птенцов стал раздаваться из деревянных домиков.

Наша дача особенно понравилась скворцам, на ней много скворечников. И на проводах отличное место для отдыха. Одна парочка облюбовала под крышей уютную щелку. Не беда, что вход в жилище широк. Быстро натаскали солому, обосновались, обзавелись семейством.

В скворечнике на длинном шесте все шло, как полагается. Самец прилежно и с наслаждением распевал песни, помогал обновлять подстилку, гонял непутевых холостяков и бездомовников. Но когда закончилась пора песен, а из скворечника раздалось тихое попискивание птенчиков, и началась страда воспитания прожорливого потомства, скворчиха одна осталась с малолетками. Ее супруг исчез, пропал. Впрочем, иногда к скворечнику на шесте прилетал какой-то скворец. Кто он был, образумившийся ли папаша, беспечный ли холостяк, вознамерившийся принять участие в воспитании чужого потомства, или, быть может, чужая мать, решившая оказать помощь? По внешнему облику скворцов невозможно отличить самку от самца.

Хозяйка маленького дома всегда встречала гостей враждебно, нападала на них, устраивала длительную погоню. Один раз застала чужака в своем доме и устроила ему основательную потасовку.

Прилетел и молодой серенький скворец, покрутился на дереве и заскочил в скворечник. Долго он там не был, иначе бы досталось от хозяйки. Зачем он прилетел сюда, и не тот ли он, кто вырос в этом скворечнике?

Родительских забот у скворцов немало. Рано-рано утром раздался стрекот сорок и тревожные крики скворцов. Хитрая воровка бесцеремонно заглядывала в горизонтальный скворечник, намереваясь стащить птенца. Бедные родители от волнения раскрыли клювы, в панике кричат, но приблизиться к незваному посетителю боятся. Видимо, знают – с сорокой шутки плохи.

Я прогнал сороку, выпилил из фанеры накладку на леток, сделал его, как полагается, для скворцов поменьше – диаметром в четыре с половиной сантиметра.

Долго скворцы летали у входа в свое жилище с едой в клювах для птенчиков, кричали тревожными голосами: фанерная накладка их пугала. Но вот один осмелел, проник в скворечник. За ним и другой последовал. И все пошло на лад. Теперь сороки не страшны, не пролезут к птенчикам.

Птенчики растут не по дням, а по часам. Вчера писк чуть был слышен, сегодня уже слегка голосят, становятся крикливей. Родителям – масса забот. Напряженный труд сделал их возбужденными.

Я пригляделся к одной паре. Распорядок в работе и специализация родителей строгие. Один из них без конца таскает сверчков, другой – больших зеленых гусениц-совок. Когда один из родителей находится в скворечнике или возле него, другой не подлетает, ожидает в стороне. Мешать друг другу не полагается. Теперь мать и отец крикливого семейства видят друг друга только издалека. Поздно вечером прекращается доставка провианта. Птицы садятся на провода, отдыхают, чистят перышки.

Иногда скворцы приносят землянику. Под каждым скворечником ее валяется немало. Подойдешь к гнезду, раздается истошный крик. Пойдешь собирать землянику – тоже кричат. Подлетят сами к скворечнику с добычей, опять крик несется. И так весь день.

Если прислушаться, крики скворцов разные. Орнитологи насчитали что-то около десяти сигналов. Мне же кажется, что разговор птиц гораздо сложнее.

Скворчата стали большими, выглядывают из окошка и смотрят на небо, на землю, на родителей, прилетающих с едой, на нас – страшных. Представляю, каким интересным им все это кажется. Но как быстро они развиваются! Месяц назад в гнездах лежали голубые яички, а сейчас!

Темперамент у родителей разный. В одном скворечнике царит деловая обстановка, без конца одна птица сменяет другую, и пища поступает без перерыва. В другом – скворцы невероятно шумливы, кричат без конца. Быть может, первые родители опытные, бывалые, хорошо знакомые со своими обязанностями. Вторые – молодые. Им все в новинку, все их беспокоит, волнует. Но это так, с нашей, человеческой точки зрения.

Забрался на чердак, пристроил там магнитофон, решил записать птенчиков. Скворчата скворчат и тихими голосами. Иногда замолкнут, иногда разболтаются не в меру. Но вот летит с кормом мать и заранее извещает:

– Несу еду, готовьтесь!

Скворчата сразу дружно отвечают:

– Ждем, очень ждем, есть хотим!

Скворчиха прилетает, сует еду в один рот, другой, потом, завидев меня, орет истошным голосом:

– Детки, хоронитесь, берегитесь, не высовывайтесь. Кругом люди, собаки, кошки, сороки!

И улетает за очередной порцией. Но скворчата никак не могут успокоиться, еще долго шумят.

Скворцам – претендентам на освобождающиеся квартиры – стало невтерпеж. Не могут спокойно дожидаться, хватают соломинки, таскают в клювах, крутятся с ними возле еще не освободившихся скворечников. Хозяева неумолимы и гонят назойливых посетителей.

И вдруг 11 июня, в день зацветания зверобоя, один за другим полетели молодые скворцы. Прежде чем выбраться наружу, птенец долго выглядывает в окошко, смотрит в том направлении, куда скрылись его собратья, не решается покинуть жилище, примеряется, раздумывает.

Во время этого необыкновенно важного события у одного скворечника, в котором остался запоздалый птенец, собралось около двух десятков холостяков. Они молча посматривали на окошко, некоторые из них улетали, некоторые прилетали. На скворчонка – никакого внимания. Он одинок, родители его исчезли вместе с выводком. Наконец последыш набирается решимости, выскальзывает из своего убежища, часто-часто взмахивая крыльями, отправляется в первый полет.

«Совещание» скворцов продолжается весь день. И – никаких скандалов, ссор или попыток занять освободившуюся квартиру. Лишь один раз двое забияк, сцепившись, упали на землю.

На следующий день у скворечника сидит новый владелец и распевает песни. Он очень музыкален, талантливее своего предшественника. В его песне хорошо слышится крик жеребенка. Он часто его повторяет. Поет день, два. Иногда к нему прилетает его подруга. От претендентов никого не осталось!

Я вспоминаю, сколько ссор было весной возле новых скворечников. Желающих в них поселиться – масса. А возле старых – почти никаких недоразумений.

Во всей этой удивительной истории, могущей вызвать иронию у тех орнитологов, которые предпочитают смотреть на птиц больше через мушку ружья, нежели через бинокль, непонятно, как скворцы узнали, что пришла пора вылетать птенцам, как «решили» между собою, кому принадлежит право занимать жилище, кто и как «выдал ордер» на заселение освободившейся жилой площади.

Проходит пара дней, новые жильцы жизнерадостны, распевают песни, выбрасывают хлам, принадлежавший прежним владельцам, носят новый строительный материал.

Молодежи, родившейся в этом году, не видно. Улетели все сразу, наверное, кочевать, учиться житейским делам, набираться опыта в других местах, чтобы не мешать новым парам заниматься заботами по воспитанию потомства. В таком распорядке жизни заложена большая мудрость. Нельзя истощать угодия, где воспитываются малые дети.

Новый поселенец-самочка подолгу сидит во входе, высунувшись наружу. Эта поза означает, что жилище занято, пролетайте мимо, нечего вам здесь делать. Самец распевает, носит всякую строительную мелочь. Самка придирчива. То, что приносит супруг, нередко выбрасывает.

Иногда самец, нахватав мелких растений, усаживается возле скворечника и не торопится расставаться со своим грузом, использует минуту отдыха, музицирует, не раскрывая рта, с пучком растений, очень напоминая усатого старика. Горлышко его трепещет, перья нахохлены.

Вечером обе птицы улетают на ночлег.

Я долго раздумываю об удивительном порядке смены поколений скворцов в скворечниках. Мирная смена, конечно, не случайна, и мне кажется, что птицы долго не теряют родственных связей. Первыми занимают скворечники старики – родители, затем по старшинству – их дети, потом, возможно, внуки. Все это может показаться невероятным, но чутьем натуралиста я верю в существование подобного, если хотите, «родового строя» общественной жизни скворцов. Когда-нибудь, возможно, это смелое предположение будет подтверждено орнитологами, сейчас же, при современном уровне нашего знания сокровенных сторон поведения животных, оно звучит, как любит говорить ученый народ, «антропоморфически». Слова «общественная жизнь скворцов» я употребил не случайно. Большую часть года эти птицы проводят в тесном окружении себе подобных, кочуя с места на место большими стаями. Ближайшие же родственники обыкновенного скворца – розовые скворцы, те и гнездятся совместно колониями.

У скворцов появились маленькие птенчики второго поколения, пищат слабенькими голосочками. Родители носят пищу редко – в основном мелких насекомых. «По Сеньке и шапка». Один чужой скворец прилетел к скворечнику. Быть может, неудачник, холостяк, или прежний жилец. Хозяева, выглядывая из летка, долго косились на пришельца, потом прогнали. Тогда назойливый гость, улучив момент, все же тихонько проскользнул в скворечник. Захотел полюбоваться чужими детками! Но вернулась хозяйка. Из деревянного домика раздался шум, писк, крик, потом из него высунулся скворец и заорал громким голосом, пытаясь вырваться наружу. Сзади его за хвост трепала хозяйка. Наконец высвободился, улетел и больше не появлялся.

Иногда к скворечнику подлетает воробей. Наклоняя головку в разные стороны, он долго и внимательно прислушивается к доносящемуся из чужого жилища писку. Скворцы не обращают на него внимания: пусть любопытствует!

Как-то вместе с родителями прилетели молодые скворцы. Проведали родную сторонушку, посидели на проводах, посмотрели. Один серенький глупышка долго клевал большой коричневый изолятор. И улетели.

Пришло время, и второе поколение вылетело, и опустели скворечники.

Молодые скворцы полиняли, нарядились в костюм взрослых, хотя немного все же отличаются от них, не такие черные, не такие блестящие. Как-то прилетели шестеро, сели на провода, один из них запел и закричал коршуном.

– Наш скворушка прилетел! – невольно вырвалось у меня громкое восклицание.

Скворцы спустились к скворечнику, поочередно побывали в нем, поочередно же, высунув из него голову, погрозились раскрытым клювом, будто заявляя собственность на покинутый домик, погонялись друг за другом, как это делали родители весной, отвоевывая себе жилище, и, побаловавшись, улетели.

Лето кончилось. Исчезли скворцы, галки перестали садиться на опору электропередачи. Ночи стали тихие, длинные и не такие, как прежде. Не стало и сверчковых песен, как будто по уговору, оборвались сразу, неожиданно. Только утром, когда солнце обогрело землю, в углу сада чиркнул сверчок-трубачик раз, другой и замолк. Наверное, последний…

Вспоминается еще несколько случайных наблюдений над скворцами.

Нам предстояло переехать на пароме через реку Или, и кто знает, сколько времени отнимет у нас эта переправа. Поэтому проснулись рано, быстро позавтракали, собрали палатки, погрузили имущество на машину и тронулись в путь. Солнце только что поднялось над пустыней, осветило далекие сиреневые горы Джунгарского Алатау, заиграло на пожелтевших листьях разнолистного тополя. Деревья здесь росли маленькими рощицами или поодиночке, на значительном расстоянии друг от друга, напоминая африканские саванны.

Далеко впереди появилась синяя полоска тугаев, блеснула на солнце ниточка реки. Вот мы и возле Или, смотрим в ее мутные воды. Паром находится на противоположном берегу, далеко, не видно, что с ним. Возле переправы уже скопилось несколько грузовых машин, толпятся люди. Почему-то все подняли кверху головы, смотрят на небо, куда-то показывают руками, о чем-то оживленно говорят. И мы все, будто сговорившись, без слов подняли головы, разглядываем синее небо.