355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Павел Мариковский » Загадки остались » Текст книги (страница 11)
Загадки остались
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 09:13

Текст книги "Загадки остались"


Автор книги: Павел Мариковский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Интересно, что будет дальше с нашим пленником, послушно исполняющим волю червя. Я боюсь потерять и червя, и чернотелку. Их легко может унести течение и поэтому сажаю обоих в кастрюлю с водой. Теперь на биваке смогу спокойно наблюдать за ходом трагедии.

Но с червем происходит что-то неладное. Быть может, алюминиевая кастрюля ему не по душе – в ней нет течения воды или еще чего-либо не хватает для естественной обстановки, запрограммированной в его примитивных нервных клетках. Он не желает выползать из тела жука. Чернотелка же не намерена прощаться с водным образом жизни, размахивает под водой усиками.

Нарушив золотое правило нейтралитета натуралиста в наблюдении за своим объектом, одной рукой я осторожно беру жука, другой рукой пытаюсь извлечь глисту. Ее холодное извивающееся тело внушает отвращение. Но паразит держится на редкость прочно. Придется оставить попытки оказания помощи страдающему насекомому и смотреть, что будет дальше.

– Не напрасно чернотелка забралась в воду, – рассуждает мой товарищ. – Она так лечится, избавляется от паразита, иначе ей, бедняжке, нельзя. Умная бестия!

Проходит полчаса. Нам обоим надоело сидеть возле кастрюли с водой, но я набрался терпения, жду конца, он рано или поздно должен наступить. И, будто вознаграждая мою усидчивость, неожиданно, извиваясь во все стороны, червь начинает энергично выбираться из своего живого домика. Давно пора! Его ждет новая жизнь, новые приключения. Вот он уже стал около десяти сантиметров, потом набрал все двадцать. Да какой же он длинный! Еще пять сантиметров показалось. Наконец круглый червь отвалился, плавает в воде, сворачивается спиралью, как пружина разворачивается, энергичен, ловок, быстр, будто куда-то очень торопится. Ему, видимо, полагается поскорее уйти с места трагедии, оставить своего хозяина одного. Вдруг он вздумает с ним расквитаться, погрызет челюстями.

Но бедная чернотелка! Она лежит в воде вверх ногами, недвижима, беспомощна и, если бы желала отомстить своему врагу, то не в силах этого сделать. Вероятно, она уже мертва. Вытаскиваю ее из кастрюли, кладу на пенек. Едва заметное дрожание усиков говорит о том, что жизнь еще теплится в ее теле.

Мой товарищ сочувствует пострадавшему насекомому, переворачивает его, ставит на ноги, кладет под луч заходящего солнышка, хотя я прошу оставить жука в покое, чтобы было все, как положено в природе и естественному ходу дел. Жук, из которого выполз такой большой паразит, поразил воображение моего товарища.

То ли подействовала солнечная ванна, то ли сказываются наши заботы, жук начал размахивать ногами, затем его движения стали более быстрыми. Он очнулся, но стоять на ногах не в силах. Еще бы! Вон какая махина выползла из его тела. Наверное, червь не просто сидел в кишечнике, а питался телом, каким-то образом влиял на нервную систему хозяина, заставлял его делать что-то ради своего блага. Как это все удивительно и сложно!

Проходит еще немного времени и жук, хотя и шатаясь, но уже стоит на ногах, чистит усики и пытается уползти от страшного места.

Глисту я запихал в банку со спиртом, жука устроил в просторную банку, подложил ему свежей травы, кусочек белого хлеба, смоченный разведенным консервированным молоком. Жук ползает по стенкам банки, настойчиво стремится вверх. Может быть, ему кажется, что из тугаев он направился к себе в пустыню к родным выгоревшим холмам, облитым горячими солнечными лучами. Я же удивляюсь его живучести. Он энергичен и ничто не говорит о произошедшей с ним трагедии.

На следующий день жук мертв. Что-то случилось с его телом. Едва я притрагиваюсь к чернотелке, как от нее отваливаются голова, усики, ноги. Служение врагу не прошло даром.


Коварный грибок

В лесу неожиданно потемнело, ветер зашумел вершинами сосен, исчезло голубое небо и с севера помчались серые облака. Пора ехать домой. К тому же близился вечер. Я уложил рюкзак, прикрепил его к багажнику мотоцикла, бросил последний взгляд на муравейник и… остановился.

Что-то неладное происходило с рыжими лесными муравьями. Целая компания их расселась на травинках вблизи их жилища над самой оживленной муравьиной дорогой. Обычно рыжий лесной муравей не любит ползать по травам. А тут – каждый угнездился на травинке, крепко-накрепко схватился за нее челюстями и замер, едва пошевеливая ножками и усиками. Нет, тут что-то явно неладное!

Присмотрелся. Такие же неподвижные муравьи повисли и по краю муравьиной кучи на былинках, будто собираясь провести на них всю ночь. Не без труда оторвал несколько муравьев с травинок и опустил их на муравьиную кучу. Мое вмешательство не понравилось. Побродили по верху, потолкались в копошащейся кучке своих, обменялись поглаживанием усиков и снова забрались на травинки. Что-то их влекло туда необычное.

Все муравьи прицепились примерно в десяти-пятнадцати сантиметрах от поверхности земли. Каждый избрал для себя наиболее оживленное место, будто доставляло удовольствие висеть наверху, поглядывая вниз на своих товарищей.

Собрал несколько странных муравьев вместе с травинками и поместил их в пробирку.

Ночью пошел дождь. Мелкий и нудный, он лил и весь следующий день. На третий день я спохватился, вспомнил о пробирке. Все муравьи в ней были мертвы. И не один из них не выпустил из челюстей травинки. В сочленении головы с грудью муравьев появились странные белые полоски. Под бинокулярным микроскопом [9]9
  Бинокулярный( фр.binoculaire от лат.bini – пара, два + oculus – глаз) – микроскоп, снабженный двумя окулярами. ( Примеч. ред.)


[Закрыть]
я узнал в них мицелии грибков. На следующий день все муравьи покрылись обильными спорами. Стало ясно: маленькие труженики леса погибли от грибковой болезни. Тогда я поспешил проведать муравейник.

В лесу пахло хвоей, веселые солнечные блики играли на земле, освещая травы и кустарники. На знакомом муравейнике я застал интересную картину. Всюду на травинках висели муравьи. Многие из них только что забрались на них, судорожно сжав челюсти. Другие погибли и разукрасились полосками мицелия грибков. Третьи, погибшие, покрылись пушистыми комочками спор. Грибковая болезнь вовсю разразилась над муравьиной общиной. Поразило то, что здоровые муравьи не остались безучастными к происходящему событию. Из этого редкого и трудного случая нашелся мудрый выход. По травинкам ползали муравьи-санитары и разыскивали заболевших. С большим прилежанием они снимали больных и недавно погибших и несли на съедение. Трудно было с теми, у которых проступили полоски мицелия грибка. Их, ставшие хрупкими тела разрывали на части, а намертво прицепившаяся к травинке голова доставляла особенно много хлопот. Но тех, кто покрылся спорами грибка, не трогали. К ним даже не прикасались. Они опасны, от них легко заразиться. Откуда такая осведомленность и рациональность действий!

В муравейнике оставаться нельзя. Там заболевших быстро обнаружат, съедят, прежде чем болезнь примет заразную форму. Заболевшие покидают жилище вечером, потому что на ночь деятельность семьи затихает и меньше шансов попасться бдительным санитарам. Поэтому нелегко и обнаружить заболевших муравьев, и я впервые застал это бедствие после нескольких лет наблюдений над этим муравьем, обитателем сибирских лесов. Больные муравьи выходят из муравейника в пасмурную погоду. Влажный воздух способствует развитию грибков и спор. Обреченные на гибель крепко-накрепко прицепляются к травинкам, чтобы их, слабеющих и прощающихся с жизнью, не сдул ветер и устраиваются невысоко над землей. Опуститься на землю – споры высыплются тут же, подняться высоко – споры раздует ветром на большое пространство.

Зараженные болезнью выбрали самые оживленные места: здесь больше шансов падающим спорам попасть на одного из жителей муравейника.

Итак, пять действий ради процветания болезни, ее возбудителя, во вред себе и своей общине. Какой коварный грибок! Сколько сотен тысяч лет потребовалось ему, чтобы так приспособиться и научиться изменять инстинкты муравья – этого мудрого жителя леса!

Великий натуралист Чарльз Дарвин был убежден, что у живого существа ничто не развивается на пользу другим, ради благополучия своего врага. Его убеждение оказалось относительным. Жизнь очень сложна, удивительно сложны и многообразны отношения между организмами, установившиеся в течение длительнейшей эволюции органического мира.

Об этой особенности взаимоотношений организмов далеко не все биологи даже знают. Помню, когда на заседании энтомологического общества в Алма-Ате я рассказал о грибковой болезни рыжего лесного муравья, один из ведущих энтомологов города, председательствовавший на заседании, едва ли не с негодованием выразил сомнение в правдивости приведенных фактов.

– Скажите мне, пожалуйста! – обратился я к нему. – Когда вы болеете гриппом, то чихаете?

– При чем тут грипп? Ну, положим, чихаю! – С недоумением ответил мой оппонент.

– Так чихаете вы для того, чтобы расселять возбудителя болезни. Медики доказали, что капельки слюны вместе с инфекцией при чихании разлетаются в воздухе на расстоянии до десяти метров. А собака, заболевшая бешенством? – продолжал я. – Она, обезумев, кусает всех встречных ради того, чтобы расселить возбудителя этой страшной болезни. Болеющий чесоткой усиленно расчесывает кожу, пораженную клещем, захватывает его яйца и затем расселяет их руками.

Председатель совещания растерялся, ничего мне не ответил и поспешил перейти к обсуждению другого доклада.

Думаю, случаи, подобные наблюдавшимся мною, не столь уж и редки в природе, и они, конечно, ни в коей мере не умаляют и тем более не опровергают учение великого эволюциониста; из двух организмов, хозяина и его врага, только один действует в свою пользу.

Все рассказанное мною о наездниках, поражающих гусениц и тлей, о чернотелке, зараженной паразитическим червем, и о коварном грибке, поражающем муравьев, очень многозначительно. Быть может, когда-нибудь наука, пути которой неисповедимы, расшифрует самые сложные процессы мышления человеческого разума.


Глава восьмая
Зеленая аптека



Семена-обманщики

Муравейник рыжих лесных муравьев был громадный, высокий, видимо, такой же старый, как и ель, возле которой он находился. По склону муравейника тянется цепочка муравьев, груженная какой-то добычей. Очень похоже, будто лесные труженики переносят взрослых личинок. Обычно эта операция совершается внутри муравейника. Но когда путь по галереям слишком запутан и долог, кто-нибудь показывает пример, как его сократить поверху. Этого как раз и дожидаются маленькие тонкобрюхие наездники и, изловчившись, откладывают в куколки яички. Наверное, сейчас они уже пронюхали о переноске куколок и висят в воздухе над муравьиной кучей. Случай упускать нельзя, следует понаблюдать за работой наездников.

Но под лупой я разглядываю совершенно неожиданное! Муравьи старательно несут в челюстях не куколок, не личинок, а какие-то светло-коричневые, гладкие, удлиненные и чуть изогнутые семена растений. На ощупь они твердые, но с небольшим мягким морщинистым придатком на одном конце. Не будь его, пожалуй, не ухватить муравью свою гладкую ношу. Но зачем муравью-хищнику растительная пища? И что удивительно! Семена и по размерам, и по внешнему виду очень похожи на взрослую личинку муравья.

Еще удивительнее, когда я вижу муравьев – противников заготовки семян: они с таким же старанием вытаскивают те же самые семена наружу и относят их подальше от своего жилища. Кажется, будто происходит молчаливая, но упорная борьба: каждый трудится по-своему, одни заносят семена в жилище, другие – выбрасывают их.

Слегка раскапываю муравьиную кучу и нахожу много семян в ее средней части. В панике муравьи хватают личинок и куколок, уносят в уцелевшие ходы. Многие с таким же рвением тащат и семена. Не могу понять, что за странные семена и что за странное поведение маленьких заготовщиков провианта!

Интересно, как отнесутся к этим семенам другие виды муравьев! На лесных полянках в низинах с влажной землей видны холмики желтого и черного лазиусов. Сейчас отберу у рыжих муравьев десяток семян и подброшу лазиусам. Муравейник придется слегка взрыхлить. Под самой поверхностью земли, как и полагается, в камерах лежат куколки.

Тихая жизнь лазиусов нарушена. В величайшем возбуждении муравьи бегают по разрушенному жилищу, спасают куколок. Подбрасываю семена. Одно за другим вместе с настоящими куколками муравьи уносят и ложные и прячут их в подземные галереи. Зачем они им?

Разыскиваю холмик черного лазиуса. Сбоку его виден вход, из него поспешно выбегают наружу строители, выбрасывают землю. Кучка семян, подсунутая мною, вызывает немедленное оживление. Из холмика высыпает десяток муравьев. Наперебой они ощупывают усиками неожиданный предмет. Еще больше появляется муравьев, и вот, толкая друг друга, они потащили семена в темное подземелье.

Через час осторожно раскапываю муравейник и нахожу семена в прогревочных камерах бок о бок с личинками и куколками хозяев.

Я еще в большем недоумении. Что происходит, как объяснить столь странное поведение муравьев! Наверное, у семян запах личинок, да и по форме они похожи. Найдя их, муравьи тащат к себе в жилище – разве можно бросать деток на дороге. В муравейнике вскоре обнаруживается обман, и тот, кто имеет опыт, прожил много, начинает личным примером учить неразумных, выбрасывая обманные семена. Предположение кажется правдоподобным.

Продолжаю дальше наблюдать. Загадочные семена несут к себе многие муравьи. Кое-где замечаю, что у выброшенных семян прогрызен или даже почти целиком съеден морщинистый придаток. Уж не лакомятся ли им муравьи? Но какая горечь во рту, если раскусить или пожевать семечко! Наверное, в мясистом придатке есть какие-то вещества, привлекающие своим запахом и вкусом муравьев. Они и побуждают подбирать находку. За мясистый придаток удобно челюстями нести семя. Вещества в придатках нравятся не всем муравьям, если некоторые выбрасывают семена, даже их не попробовав. В этой двойственности заложена какая-то загадка. Может быть, эти вещества вначале вкусны, привлекательны, полезны, а затем вызывают отвращение? Уж не находится ли в них что-то подобное наркотикам? Как бы там ни было, растения обманывают муравьев и, конечно, неспроста.

Как только не расселяют растения свои семена! Одни разлетаются по ветру на крыльях, парашютиках, пушинках, другие плывут по воде в специальных лодочках, третьи разносятся зимой по гладкой поверхности сугробов с помощью особенного паруса. Многие же вооружились всякими закорючками и липучками и цепляются к животным, чтобы те их разносили повсюду. И, наконец, немало семян одевается вкусными мясистыми оболочками, приманивая животных роскошными красками, ароматом и вкусом. Наше растение избрало особенный путь расселения. Оно чем-то прельщает муравьев, и бедные труженики с утра до ночи волокут семена в муравейники, а потом растаскивают их по лесу, выбрасывают на свалку.

Ох, эти семена, похожие на личинок муравьев! Сколько было исхожено полян в лесу, переползано на коленях по земле, сколько пересмотрено трав и цветов. Разве мало в лесу растений! Какому же из них принадлежат таинственные семена?

Сперва я искал их один, потом мне стали помогать два студента. Затем к нам примкнула большая компания. Все мы искали растение, представляя его себе обязательно особенным, и не могли догадаться, что оно тут, рядом с нами, самое обыкновенное, сибирское, покачивается на тонкой ножке с невзрачной зеленоватой коробочкой – один из первых цветов радостной весны – кандык. Раскроются коробочки кандыка, семена падают на землю и лежат в ожидании расселителей-муравьев, прельщая их какими-то загадочными веществами и внешним видом.

И опять новые семена. Очень я удивился, когда увидел вереницы муравьев, нагруженных ими. Время переноски кандыка миновало. На этот раз семена какие-то другие: серые чашечки в белых рубчиках с небольшой аккуратной ручкой. Это – остаток тычинки, видимо, служит для удобства переноски. За ручку муравьи тащили свою добычу в муравейник, за ручку же и вытаскивали из него. Нашлось еще одно растение, обманывавшее муравьев! Но семена этого растения не походили ни на куколок, ни на добычу муравьев-хищников.

Ручка семян часто оказывалась погрызенной. Каким-то веществом семя принуждало муравьев носить себя. Искал я растение недолго. Оно оказалось злаком и называлось перловником.

Вскоре муравьи понесли коричневые, блестящие, с мясистым морщинистым придатком семена изящного ириса-касатика. С его семенами повторилось то же, что и с обманными дарами кандыка и перловника. Только муравьи чаще поедали их морщинистые придатки. Но каков вкус у муравья! Я попробовал пожевать одно зернышко и более не рискнул. Вначале мне показалось, будто я схватил изрядную порцию перца, так во рту начало печь и пощипывать. Ни холодная вода, ни прохладный воздух, втягиваемый в рот, не помогли. Жжение продолжалось долго. Потом кончик языка слегка онемел и странно: когда я им прикасался к зубам, они казались горячими. Через два-три часа все прошло, но неприятный привкус во рту оставался долго.

Уж не служит ли этот придаток своеобразной приправой к пище муравьев? Может быть, он возбуждает аппетит или действует одурманивающе? Как бы там ни было, и в этом случае у муравьев не оказалось единодушного отношения к семенам, если одни заносили их к себе в жилище, то другие старались вытащить и унести как можно дальше, что и требовалось растению!

Семена кандыка, перловника и ириса-касатика я нашел у муравьев, живущих в лесах Западной Сибири. В горах Алтая оказались другие растения-обманщики. Здесь рыжие лесные муравьи тащили маленькие, круглые, с тонкими нежными придатками семена фиалок, беловатые крупные семена первоцвета, из которого в фармакологии готовят сильное сердечное лекарство, семена аконита – одного из ядовитейших растений, употребляющегося в народной медицине за его тонизирующие свойства.

Муравей-хищник, оказывается, пользовался особенными излюбленными растительными веществами в дополнение к меню хищника.


Загадка мирмекофильных [10]10
  Мирмекофилия( греч.myrmex – муравей + филия – любовь) – использование муравьями особенностей строения растений для устройства своих гнезд или выделений некоторых растений для питания. (Примеч. ред.)


[Закрыть]
растений

С лесной полянки вниз по склону к тихой старице реки Томи рыжие лесные муравьи проторили дорогу. У старицы отличные охотничьи угодья, и муравьи-добытчики волокут отсюда в гнездо и ручейников, и поденок, и всяких других насекомых. Но вот в челюстях одного муравья вижу отсеченное брюшко какого-то насекомого. Гладкое, черное, блестящее, будто лакированное, оно покрыто редкими золотистыми волосками. Спереди, где брюшко сочленено с грудью, торчит белый кусочек мягкой ткани. За нее и уцепился муравей. Другой тащит точно такое же брюшко. Внимательно рассматриваю добычу рыжих лесных муравьев под лупой. До чего же ловок обман! Это вовсе не брюшко насекомого, а семечко растения, мягкий же придаток – съедобная приманка. Семя покрыто твердой, недоступной челюстям оболочкой.

Сбором семян занято немало муравьев. Если так активно идет заготовка, то, наверное, и само растение отыскать нетрудно. Да, это самая обычная медуница! На дне каждого кувшинчика покоится по четыре зернышка. Те, что созрели и почернели, едва держатся и падают на землю.

Рыжие лесные муравьи, оказывается, любят семена многих растений. Вот и сейчас они несут маленькие гладкие блестящие шарики с небольшими белыми отростками. Опять у меня встреча с семенами-мирмекофилами!

Шарики принадлежат ожике – небольшому растению с узкими длинными листьями, похожими на листья лилии. Ожика только что созрела и начала ронять на землю семена. Пройдет несколько дней, все семена окажутся на земле и будут растащены. Ожике надо торопиться. Скоро поспеет кандык, и муравьи займутся им. Потом, когда кандык осыплет семена, придет очередь ириса-касатика. За ирисом созреет первоцвет, затем фиалки, медуница и еще другие мирмекофилы. Так и существует эта строгая очередность, чтобы не мешать друг другу расселяться с помощью муравьев.

Как я уже говорил выше, мирмекофильные растения явно обладают какими-то веществами, привлекающими муравьев, и хищники неожиданно становятся вегетарианцами, волокут семена в свое жилище. Но как только у семени обглодан придаток, привлекающее действие исчезает, проявляется отталкивающее свойство, и муравьи выбрасывают свою находку как можно дальше от жилища. Может быть, отталкивающее действие проявляется, как только члены большой семьи удовлетворили потребность в веществе, содержащемся в семенах и столь привлекательном. Сперва увлечение, затем безразличие и наконец – отвращение.

В этом двойственном свойстве и кроется сложность явления. Муравьи всегда выбрасывают остатки пищи наружу. Но обычно они их сносят в одно место недалеко от жилища. Семена же мирмекофильных растений оттаскиваются далеко во все стороны. Их будто прячут ради того, чтобы они более не отвлекали внимание трудолюбивого народца.

Или, тут меня обвинят в фантазии, быть может, семена разносят подальше, чтобы расселить растение?

Без сомнения, в придатках семян, привлекающих муравьев-хищников, судя по всему, содержатся какие-то вещества – лекарственные, ферментативные, биологически активные. Они составляют своеобразную аптеку этого удивительного народца, испокон веков избравших общественный образ жизни. Может быть, некоторые из них обеспечивают ими долголетие самок муравьев – явление необыкновенное в мире насекомых. Вещества, содержащиеся в мирмекофильных растениях, достойны самого пристального внимания медиков. Некоторые из этих семян и растений давно использует народная медицина. Загадка мирмекофильных растений достойна того, чтобы ею занялись. Слово за учеными…



    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю