Текст книги "Рыжик (СИ)"

Автор книги: Павел Ионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

Утро красит нежным цветом не только стены древнего Кремля, но и мою палату. И я просыпаюсь с рассветом, как и вся советская земля.

Выспался, настроение с утра просто прекрасное! Не помню, что снилось, но что-то хорошее, доброе и приятное. И голова почти совсем не болит. Так, только тупая боль в затылке. Привычная уже боль. Зато нет сводящей с ума, вяжущей и тошнотворной боли, какая была поначалу.

Блин… Я ж девка теперь… Надо говорить, что выспалась…

Вот как мне теперь себя вести? Я ж, бля, спалюсь сразу! Мозги то мужские, а тело даже не женское, а девичье!..

Нее… Или нужно забывать, что раньше был мужиком, или ко мне, как обычно называют это в книгах, придёт раскормленный полярный лис…

Так что о себе теперь придётся говорить и думать только В ЖЕНСКОМ РОДЕ! Вот же бля…

Я осторожно покачала головой. Вроде не болит. Покачала чуть резче… А вот это я зря. Подкатила тошнота. Я замерла… Уф… Прошло, слава богу. Нельзя пока что мне резко дёргаться.

Поднялась с кровати, напялила тапки, взяла полотенце больничное и, завязывая на ходу пояс халата, пошлёпала в туалет. Женский туалет здесь только служебный для медперсонала есть. Госпиталь то военный, а служат в армии мужчины. А я сейчас девчонка молодая. И попала, можно сказать, случайно сюда. При нападении каких-то бандитов меня ранило и мой отец к тому-же комиссар полка истребительного. Вот по блату, можно сказать, я и попала сюда. А что? Мне такой блат нравится. В палате я одна, больше нет никого женского пола. Кормят вкусно и обильно. Мне нравится…

Помню, в той жизни, лежал я как-то в госпитале, при Брежневе ещё. Чуть с голодухи не сдох. Постоянно хотелось жрать… Зато все поварихи, каждая, как три или четыре солдатика за раз были. Аж лоснились все.

Дошла до туалета, закрыла дверь и наконец-то пописала от души. Подтёрлась и пошла умываться. Умылась и попыталась, глядя в зеркало, причесать свои лохмы пальцами. Кое-как причесала. Покрутились, глядя на себя в зеркало. Потом сняла его со стены и постаралась рассмотреть себя со всех сторон. Не то… Оголила плечи. Посмотрела опять. Посмотрела на дверь, проверила, крепко ли закрыта, и сбросила с себя халат. А потом и ночнушку стянула. А затем, как смогла, осмотрела себя всю при помощи зеркала. Даже на пол его ложила. И сверху над ним приседала. Всё постаралась осмотреть. А что? Тело это моё сейчас? Моё! Имею я право своё тело знать? Имею. И даже обязана…

Ну и что я имею с осмотра? Фигура почти идеальная на мужской взгляд. Почти… Грудь упругая и крепкая. Примерно второй номер. Может чуть меньше. Форма красивая, розовые соски смотрят немного вверх и чуть в стороны. Талия, можно сказать, что идеальная. Нет жира, но и кубиков мышц не видно. Кожа ровная и упругая. Правда есть кое-где старые синяки. Падала, скорее всего. Руки хоть и тонкие, но крепкие. Но опять же, мышцы нигде не выпирают. Плечи красивые, шея тоже. Ноги… Ноги – это ноги! Самой они нравятся. Не худые и не толстые. И не кривые. Красивые стройные крепкие ножки. И заметных шрамов не видно.

Между ножек не очень густые светло-рыжие волосы. Вот странно. На голове один цвет, брови и ресницы – другой, намного темнее. А на лобке, наоборот, светлее. И мало их там. Редкие. Спину и жопу тоже, как смогла, осмотрела. Ну и между ног тоже…

Сначала всё очень понравилось! Чёрт возьми! Я и правда красавица! Не только на лицо! А потом, когда мозги заработали, расстроилась. Война ж скоро… А на войне, красивая баба это добыча. Да и не только на войне. Любой выпивший мужик захочет трахнуть. Трезвый тоже захочет, но только у пьяного тормозов почти нет.

Настроение опять упало ниже плинтуса. Я оделась, забрала полотенце и поплелась к себе в палату. Упала на кровать и принялась себя жалеть. Ну почему не в парня-то попал? Что делать теперь мне? Не уродовать же себя. Надо как-то защищаться. А как? Убегать? Или отбиваться? А смогу ли? Держась за спинку кровати попробовала сесть на шпагат. Почти не удивилась, когда получилось. Правда, опять заболела голова. Рановаты мне пока ещё нагрузки…

Прилегла снова на кровать и незаметно задремала. На будущее отсыпаюсь что-ли?

Разбудила меня санитарка, принесшая завтрак. Молочная гречневая каша была. Понравилась она, хотя в прошлой жизни я гречку не любил… Вкусы у меня изменились, что-ли? Или готовят кашу тут лучше?..

Покушав, я опять завалилась на кровать. Скучно. Заняться нечем. Помыться бы…

О! Точно! Надо бы у врача спросить во время обхода насчёт ванны или душа. Должно же хоть что-то тут быть. Так… Я в этом теле получается уже три дня. Перед операцией меня вряд-ли кто мыл, просто переодели, скорее всего, и всё. Плюс ещё в поезде ехала. Пора, пора уже мне мыться!

А бельё? Чистое бельё где мне брать? Ладно трусы… А ночнушка? Я из этой уже трое суток не вылезаю. Днём и ночью в ней. Вряд-ли в военном госпитале женские ночнушки есть. Халат и тапочки мне большие. Мужские. Ага, тапочек и халатов нет, а ночнушки с трусами есть! Ну да, ну да…

Так что на мне, скорее всего, и моя же ночнушка, собственная. Но я в жизнь не поверю, что имеется всего одна единственная! По любому, минимум, ещё одна должна быть! И скорее всего она в чемодане, а чемодан сейчас у кастелянши. Надо как-то забрать его. И ещё вещи, в которых привезли меня сюда. Что там, разберусь по месту. Платье там, или юбка. Да, ещё трусы должны быть, и лифчик тоже. Да и обувь конечно же. Кстати, мне сказали, что всё простирали. Это хорошо, а то кровь надо сразу замывать.

Дождавшись обхода и ответив на вопросы дока о моем самочувствии, я узнала ответы на интересующие меня вопросы.

Ура! Здесь есть ванна! И даже есть горячая вода, титан топить не надо. Захотела помыться, берешь ключ у дежурной медсестры и всё!

И насчёт шмоток всё решилось. Под мою ответственность мне их отдадут. Конечно под мою! Конечно заберу! Кому тут, кроме меня, нужны девичьи вещи? Сейчас гомиков и трансвеститов не выращивают. Сейчас есть или женщина, или мужчина. А все исключения идут валить лес по статье…

Дождавшись конца обхода, вместе с доком пошла до кастелянши.

Монументальная она женщина, прям как Нона Мордюкова! Выше меня на полголовы и массивнее намного. Да у нее одна грудь, что моя голова размером! И голос такой… Грудной такой голос.

Расписавшись в здоровенный книге учёта, где я нацарапала ручкой с пером свою фамилию, я получила свои вещи на руки. Чемодан из чего-то, типа фанеры, обвязанный шпагатом и сургучной печатью на нём и наволочку от подушки с моей стираной одеждой. Наволочку сказали вернуть потом. Конечно верну!

Доктор куда-то свалил, а я потаранила чемодан с наволочкой к себе в палату. Хорошо, мужик какой-то, из пациентов, помог дотащить.

Нас в палате встретил одуряющий яблочный аромат! Одно яблоко всего, а так пахнет! Мужик аж взглотнул. Я предложила ему разделить яблоко, по-братски, так сказать, за помощь. Ну ведь реально же помог! А яблоко ему хочется. Я же вижу. Но тот замахал руками и почти бегом покинул мою палату. Зря конечно, я ведь от души хотела угостить.

Вывалила содержимое наволочки на кровать. Так, что тут у нас? Белая блузка с широкими голубыми вертикальными полосами. Отложим. Синяя плиссированная юбка. По колено мне. Лифчик… Даа… И этот ужас я носила? А трусы? Типа мужских семейных, только снизу ещё и резинки есть. Охренеть здесь мода…

Пара светлых носочков, почему-то без резинки… Как их носить то? Сваливаться же будут. Так… А это что за ободки какие-то? Покрутила в руках, подумала. Скорее всего это вместо резинок на носках применяют. Что-то где-то я читал про такое. Или слышал. Ладно, разберусь.

В газете были завернуты парусиновые туфельки. В туфельках ещё и небольшой сверток нашла. У них, у туфелек, маленький такой каблук, почти и нет его. Надела их на ноги, походила… А что, довольно удобно!

Потрясла наволочку, заглянула вовнутрь. Больше ничего нет. Всё.

С этим разобралась.

Развернула сверток… Оп-па! А я оказывается крутая девочка по нынешним временам! Значок-парашютик с цифрой 5 и «Юный Ворошиловский стрелок». Охренеть! То-то я такая крепкая. И док спортсменкой называл меня, помнится. Ну ещё и комсомольский значок на закрутке. Положила их на тумбочку. Теперь всё разобрала.

Аккуратно сложила одежду и убрала в тумбочку. Бельё и носки пока отодвинула в сторону.

Чемодан неожиданных сюрпризов не преподнес. Ещё одна ночнушка, точно такая же, как и на мне. Двое трусов, один лифчик, блуза ещё одна и шаровары черные. Две пары носок, зубной порошок в коробочке, зубная щётка, расчёска. И кусок мыла в мыльнице. Туалетное нормальное мыло. Полотенце махровое. Ну наконец-то. Ещё было сложено довольно много сильно застиранных тряпок. Нахрена?..

Ну я и тормоз! Сейчас то прокладок нет! Вот тряпочки закладные и нужны…

Напоминание о месячных опять испортило мне настроение. Бедные мы, бедные!..

Под ними лежала пара женских кожанных ботинок с высоким голенищем со шнуровкой.

Нашла ещё маленький складной ножик с деревянной ручкой, пару карандашей и блокнот. Два удостоверения на значки, одно из них удостоверение курсанта начальной лётной подготовки Саратовского аэроклуба, и комсомольский билет всего с двумя орденами на обложке. Наконец-то узнала свой возраст. В октябре я родилась. Мне пока что пятнадцать лет ещё. Отложила документы в сторону. Ещё нашла две неполные деревянные катушки с нитками, пару иголок и маленькие ножницы. Ножик кинула в карман халата, остальное всё рассортировала и засунула чемодан под кровать.

После обеда, положив в карман яблоко, отправилась гулять. По дороге сразу же занесла кастелянше наволочку.

Прогулялась почти по всей прилегающей территории, периодически отбрехиваясь от скучающих парней, набивающихся в провожатые. Случайно встретила своего утрешнего помощника. Он сидел в теньке на скамейке и читал какую-то книгу. Обрадовалась. Хоть этот не пристает. Спросив разрешения, присела рядом, стараясь не отвлекать его. А хорошо тут. Тенёк, кусты прикрывают почти со всех сторон. Спокойно так. Я аж расслабилась. Мужик читал свою книжку. А я сидела и просто балдела. Хорошо здесь!..

Примерно через полчасика вспомнила про яблоко. Достала, обтерла его об халат и разрезала его ножиком пополам. Аж сок побежал. Хорошее яблоко папа принёс.

– Угощайтесь, пожалуйста! – протягиваю соседу половинку яблока.

– Спасибо, не стоит. – стал отказываться тот.

– Угощайтесь, я прошу! – стала настаивать я. Всунув ему в руки чуть ли ненасильно пол-яблока, захрустела своей половинкой.

Мужик тоже стал есть свою половинку. А я стала его разглядывать.

Ну мужик, как мужик, лет так тридцать, может поменьше, не урод. Крепенький такой. Чуть повыше меня. Короткие русые волосы с чубчиком. Шрам над левой бровью. Глаза серые. Обычный русский мужик. Надёжный весь такой.

Посидела ещё немного, поблагодарила за компанию и пошла назад, в палату.

Там завалилась на кровать и вырубилась.

Проснулась я незадолго до ужина. В палате уже были вымыты полы. Даже высохнуть еще не успели. Приготовила чистую ночнушку, полотенце, мыло. Свернула всё в свёрток.

Принесли ужин. Поела, сходила до медсестры за ключом от ванны. Заодно и узнала, где можно постираться. Оказывается, можно просто всё отнести в прачечную. Там постирают. И даже погладят. Потом лишь забрать нужно. Узнала заодно и где прачечная находится…

Подумала и захватила в ванну ещё и ножницы.

Ванна была огромная! Монстр больше двух метров в длину с пожелтевшей эмалью стоял на массивных львинных лапах. Душевая головка на трубе на высоте метра два. Бронзовые краны. Круто!

Быстро разделась и включила воду. Пока ванна набиралась, решила привести в порядок свой лобок. Усевшись на скамейке, стала аккуратно ножницами срезать все волосы между ног. Ну не нравятся они мне там! И когда мужиком был, тоже не нравились заросшие сильно женщины. И цвет волос тоже не нравится. Да и редкие там волосы у меня.

Ну вот, вроде как всё. Не бритая конечно, но совсем другие ощущения. И вид другой. Собрала все волоски и выбросила в дырку в полу. Куда наверно вода стекает.

Тут как раз и вода в ванну набралась. Взяла мыло и залезла в воду. Боже! Какой кайф! Немного горячевато, но как же хорошо! Залезла по самую шею. Лежу, балдею. Поглаживаю себя, разгоняю воду. Потом поднялась и стала намыливаться. Плохо, что ни губки, ни мочалки нет. Приходится руками мылиться. Черт, аж захорошело немного… Чего-то я вроде не туда… Окунулась в воду и стала смывать мыло. С рук, с ног, с груди… Ох, мамочки мои… Меня возбудило не по детски! Сама себя завела! Сжимаю и глажу груди, ласкаю между ног… Ааа! Плеснуло огнем в животе, судороги оргазма… Мааать… Вот это я дала стране угля! Ох! Не, не, не… Завязывать надо с такими играми. Лучше потерплю…

Полежала немного, успокаиваясь. Вытащила пробку, что бы слить воду, и включила душ. Стараясь не намочить голову, смыла остатки мыла. Как же хорошо всё-таки!..

Тщательно вытерлась. Натянула свежую ночнушку. Постригла ногти на руках и ногах. Ну вот и порядок. Помыла после себя ванну, собралась, оделась и пошла к себе. По дороге же и вернула ключ медсестре.

По коридору болтались пациенты госпиталя. В основном молодые парни лет двадцати-двадцати пяти. Желают мне с лёгким паром. Ну да. Со свёртком, с полотенцем из ванны иду. Лицо румяное. Всем понятно, что я мылась. Встретился даже Алексей, который на яках летает. Тоже пожелал. А я думала, что он обиделся… Однако нет. Поблагодарила и его.

Вот и моя палата. Зашла, повесила полотенце сушиться на спинку кровати и присела на свою постель. Потом достала из тумбочки шоколадку и стала есть. Очень вкусный шоколад. Горько-сладкий такой. Вкуснотища!

Съела примерно треть. Остальное опять завернула и сунула в карман. Повалялась на кровати. Потом сходила в туалет и легла спать.

…Подскочила посреди ночи с колотящимся сердцем и сбитым дыханием. Ох ты ж мать! Ну на хрена мне такие сны то? Ночнушка мокрая, соски торчат… В животе пустота… Вот это да! Во сне кончила! По ходу Машины гормоны у меня играют. В палате то никого, кроме меня, нет. А снилось мне, что кто-то целует меня, ласкает. Мне это очень нравится, я сама хочу… Этот кто-то наваливается… И тут я проснулась… Нихрена себе шуточки подсознания!.. Опять??? До этого же нормально всё было. Ничего такого даже не намечалось… Ну девичье тело, но мужиков то не хотелось! Или не мужиков? Не поняла, кто во сне был… Или это последствия травмы? Голова же… Всё равно хреново однако… Достала тряпочку, накинула халат и пошлёпала в туалет. Намочила там тряпку, тщательно все обмыла между ног, потом сполоснула ее, отжала и уже насухо обтерла. Тряпка холодная, аж мурашки по телу. Пошла назад в палату, но по дороге передумала. Спустилась по лестнице и вышла на крыльцо. Хорошо, прохладно. Яркие звёзды светят. Невдалеке светится огонек папиросы. Кто-то тоже не спит. Спускаюсь и иду туда. Оказывается, это мой знакомый помощник. Стоит, курит. Я молча стою рядом и просто дышу. Почему-то рядом с ним мне спокойно и безопасно. Стоим, смотрим на звёзды. Хорошо, благостно на душе… Напарник покурил, но не уходит пока. Так и стоим молча. Любуемся небом, дышим свежим воздухом…

Сунула руку в карман. Оп-па! А у меня же есть шоколадка! Пусть и помятая. Достаю её, разворачиваю. Сую соседу под нос.

– Угощайся!

Тот посмотрел на меня, но ничего не сказал. Взял кусочек шоколадки, стал жевать. Рядом я стою, тоже ем шоколадку. Доели. Я опять сую соседу шоколад. Тот вздыхает, но берёт ещё кусочек. Так и стояли молча. Только шуршала шоколадная обёртка и иногда о чём то вздыхал сосед. Так и доели весь шоколад…

На востоке уже начало сереть. Можно было даже разглядеть задумчивое лицо моего соседа. Стало уже прохладно.

– Ну что, пойдём? – спросил он.

– Пойдём. – согласилась я.

Ни о чём не спрашивая, ухватила его под руку. Была почему то уверенность, что не обидит.

И мы пошли…

Уже встало солнце, начали чирикать птички, а мы всё гуляли по дорожкам под ручку. Потом сидели с ним на скамейке и я, прижавшись к нему, грелась. Потом опять гуляли…

И всё без слов. Без мыслей…

Наконец подошли к крыльцу.

– Спасибо тебе за всё! – тихо прошептала я и, вытащив свою руку, побежала в свою палату. Там скинула халат, залезла под одеяло и закуталась посильнее.

Я лежала и улыбалась чему-то. Улыбалась, что есть такие люди, как мой папа, как этот молчаливый незнакомец. Я ведь даже не знаю, как зовут его. Но об этом я подумаю завтра… Так, улыбаясь, я и уснула.

Глава 3

– Да просыпайся же ты! Завтрак проспишь! – кто-то тряс меня за плечо.

Ну что за гадство такое?.. Ведь только-только нормально уснула. А тут уже будит какая-то сволочь…

Просыпаться абсолютно не хотелось. Под одеялом так тепло было и уютно. Но враг всех спящих девочек всё никак не унимался. Пришлось открывать глаза…

Меня пыталась то ли убить, то ли разбудить какая-то молодая санитарка. Похлопав глазами, завтрака я не обнаружила.

– А где?… – моему удивлению не было предела.

– Не барыня, сама до столовой сходишь! Дохтур сказал, что ты ходячая! – с каким-то даже злым удовольствием ответила санитарка. – Не развалишься чай!

Не поняла ни хрена… Чем это я ей насолить успела? В первый раз же её вижу. Или не первый? Да нет… Не помню я её. Может раньше где встречались?

– Как всю ночь шляться, так она ходячая, а в столовую, так больная… – продолжала бурчать санитарка.

Ах, вот оно что! Приревновала что-ли? Да и чёрт с ней! Нужны мне все её женихи!.. Я поднялась, надела халат и зевая, пошлёпала в столовую. Есть не хотелось совершенно… Зато очень сильно хотелось спать. В столовой я взяла себе один только чай и хлеб с маслом. Закончив быстро с завтраком, пошла назад. Открыла дверь и охренела!

Эта овца копалась в моей тумбочке и что-то жевала. Мой сон резко пропал.

– Ты что это там забыла, уродина?! – заорала я.

– Ты туда что-то ложила? Какого чёрта ты лазишь в моей тумбочке?

Та от неожиданности чуть не упала. Быстро что-то проглотив, она вскочила и визгливо заорала в ответ уже на меня.

– Я порядок навожу! Развела тут чушатник!

– Ах вот оно как? Так у меня в тумбочке деньги лежали! И не дай бог их там не будет!

– Не видела я никаких денег! – и она попыталась, оттолкнув меня, выскочить в коридор.

Я же вцепилась в неё, не выпуская. В ответ получила по лицу кулаком…

Искры из глаз… Я отшатываюсь назад… И с размаху ударяюсь затылком о дверной косяк… Темнота…

Какие-то тени, бубнящие голоса, меня тошнит… Голова болит невыносимо… Где-то я уже с этим сталкивался. Не помню когда, но было… Темнота…

Чье-то лицо. Знакомое, но кто это, не помню. Попытка вспомнить отправляет меня опять в темноту…

– Маша, ты меня слышишь? Маша, ответь…

«Какую-то Машу зовут… Я то причём? Меня зовут… А как меня зовут?»

Опять темнота…

Как же мне хреново-то… Кошмары какие-то мучают… Будто я девкой стал и, как в книгах, попал перед самой войной… Причудится же такое… Во всем теле слабость сильная и голова болит. Аж до тошнотиков… И пить хочется сильно. Знакомое чувство. Было похожее уже в кошмаре… Дежавю называется. ООО! Умное слово вспомнил…

– Пить… – прохрипел.

Услышали, слава богу. Кто-то приподнял мою голову и стал поить такой вкусной водой. Кайф… Напился. На лоб ложат что-то холодное и мокрое. Чувствую, как бегут струйки холодные. Отключаюсь…

Открываю глаза… Свет буквально режет. Опять закрываю. Потом немножко приоткрываю. Терпимо. Где это я? Зрение постепенно привыкает. Знакомая комната… Под потолком горит обычная лампочка без люстры и даже без абажура… Витой провод… Напротив стоит старинная кровать. Там, прямо на голом матрасе кто-то спит…

«Не кошмар это был?..»

Поднимаю руку. Рука знакомая. Рука Маши Стирлец…

«Не кошмар… Правда… Пи…дец…»

Засыпаю…

Сквозь сон слышу голоса. Открываю глаза. Терпимо, свет уже глаза не режет. Хочется пить. Прошу воды…

Народу в палате набилось! И просто в халатах, и в форме под халатами. Меня напоили, обтерли лицо. И все смотрят на меня. Я что, голая? Нет, на мне одеяло. Чего они хотят?

Прибежал доктор, которого я зову Чеховым. Похож он сильно. Показывает мне два пальца. Отвечаю сколько. Потом три. Отвечаю. Спрашивает, помню ли я, как меня зовут? Отвечаю, что помню. Меня зовут Маша Стирлец. Все ощутимо расслабились и выдохнули.

Подошёл мужик в форме под халатом.

– Маша, Вы помните что произошло?

– Да, помню конечно. Меня ударила санитарка, когда я застала её возле своей тумбочки.

– Вот просто так взяла и ударила?

– Я спросила, почему она лазит в моей тумбочке, где лежат мои вещи. Она хотела убежать, я не давала. Тогда она меня ударила.

– Куда она Вас ударила, не помните?

– Помню конечно. Кулаком по лицу.

Вмешался «Чехов».

– Всё, достаточно! Больная устала, ей надо отдохнуть.

Спасибо, док. Я и правда себя очень хреново чувствую. Гони их всех к чёрту. Достали. Пялятся и пялятся. Картину, блин, нашли…

Все потихоньку свалили. Остался лишь «Чехов» и уже знакомая старая санитарка. Док посветил мне в глаза, поводил перед ними молоточком. Улыбнулся и погладил по голове. И тут меня как стукнуло! Чувствовала же, что не так что-то. Не хватает чего-то!

– А где повязка?

– Так сняли повязку. Вчера всё сняли. Швы тоже скоро снимем.

– А сегодня какое число?

– Шестнадцатое уже. Ты два дня без сознания была…

Твою ж дивизию! Грёбаный Экибастуз! Уже шестнадцатое! Шесть дней осталось всего! Драная сучка! Два дня у меня украла!

Док ушёл, а санитарка помогла мне пописать на судно, обтёрла и пожелала выздоровления. И тоже ушла.

Я лежала и молча материла ту суку, что ударила меня. Желала ей всего самого паршивого, что только могла придумать. И мужа-импотента, и сифилисный нос, и понос каждый день, и большую бородавку на морде…

Это получатся, что я по больной голове ещё раз получила! Вот и вырубилась… Два дня… Вот же сука…

Так и уснула. Проснулась вечером. Сама смогла поесть. Не тошнит почти. Но в этот раз самочувствие у меня похуже, чем было после ранения. Убью суку! Найду и убью!..

Спалось ночью хреново. Кошмары. Просыпалась несколько раз. Выспалась плохо. Благо, хоть больше уже не тошнит…

А утром, сразу после завтрака, приехал папа! Он ворвался в палату, как ураган! Белый халат чуть не падал с плеч. Упал на колени перед кроватью и обнял меня.

– Машенька, ну как же так ты? Ведь всё ж уже хорошо было?

– Пап, я просто не ожидала, что она ударит!

Он гладил меня по спутанным волосам и обещал, что теперь всё будет хорошо, я выздоровею, он возьмёт отпуск и мы поедем на Чёрное море отдыхать.

Я слушала эти его глупые обещания и молча плакала. Никакого отпуска не будет, не будет и Чёрного моря. А будет война… И так мне стало тоскливо!

– Пап, ты можешь мне пообещать одну вещь?

– Машенька, для тебя я всё сделаю!

– Пообещай, что если будет война, тебя не убьют!

– Маш, ну какая война?..

– Пообещай!!!

– Хорошо, я обещаю, что меня не убьют, если это от меня будет зависеть!

– И подари мне маленький пистолет…

– Пистолет-то тебе зачем?

– Для самозащиты.

– Ладно, попробую.

– Запомни! Ты мне обещал!

Просидел он у меня часа два. А потом опять уехал. Служба.

Обед мне опять принесли в палату. Лежачая я… Поклевала без аппетита немного. Попросила принести мне зеркало. Санитарка принесла из служебного туалета.

Мда-а! Красавица, чего уж там… Глаза опухшие. Под обоими «очки». Синяки от сильного сотрясения мозга. Плюс на левой скуле синяк припухший. Туда кулак угодил… Понятно теперь, чего на меня все так пялились вчера. Боюсь, что за четыре дня всё это не пройдет. А максимум в субботу мне надо уезжать…

Расстроилась, отвернулась к стене. Даже рассчесываться передумала. Лежу, мучаюсь, психую… Вдруг слышу:

– Рыжик…

Мааать! Это он! Мой ночной кавалер! Зачем он пришёл?!

– Рыжик, меня выписывают. Я в часть уезжаю…

Ну зачем он пришёл? Я же страшная! Не хочу чтобы он видел!

– Рыжик, ну посмотри на меня…

Нет, ни за что! Не хочу, чтобы он видел меня такой!

– Рыжик?…

Тишина… Потом шаги и дверь закрылась… Ушёл…

А я заревела… Навзрыд, захлебываясь, размазывая слезы и сопли… Во весь голос… От боли. От обиды. От ненависти… Убью суку! Она мне всю жизнь сломала! УБЬЮ!

Меня пытались успокоить, дать воды. Я отпихивалась локтями, дрыгалась, пролила воду… И ревела!

Потом меня прижали к кровати и засадили в задницу укол…

Спала я до следующего утра.

…Вот уже и восемнадцатое июня. А я всё ещё в госпитале. Воистину правду говорят, хочешь рассмешить бога, расскажи о своих планах. Я-то планов громадьё придумала! Наполеоновские прям были планы! А тут – херак! И все планы по боку. Вот и планируй после этого…

Завтрак я съела. Надо есть. Чтобы поправиться быстрее. Узнала, можно ли постричься в госпитале. Оказывается, что можно, и даже в палате. Парикмахер приходит. Я попросила позвать. Опять приезжал папа. Пистолет мне не привез. Он что, думал, что я забуду? Ни хрена! Пистолет мне нужен! Заодно и денег взяла у него. Потом он уехал, а после обеда пришёл парикмахер. Старый еврей. Запричитал вокруг меня. Забегал. А я разозлилась!

– Уважаемый! Вы будете меня стричь или только обсуждать украшения моей физиономии?

– Ой-вей! Конечно старый Соломон пострижёт эту молодую особу! Но кто ж занимался её воспитанием? Отцу должно быть стыдно за свою фамилию!

– Моя фамилия Стирлец и мне не разу не стыдно! Моему отцу тоже!

Упс… Дядя сразу заткнулся и стал поглядывать на меня как-то странно. Со скрытым уважением что-ли. Объяснила ему, что хочу стрижку покороче, под мальчика. Парикмахер повздыхал, покрутил мои волосы и стал стричь. И самое главное – молча…

Старый Соломон оказался мастером экстра-класса! Из зеркала на меня смотрел красивый зеленоглазый пацан, с украшенной синяками рожей. Ну или избитая девчонка. Зависит от одежды. Хорошо постриг. Стрижка унисекс!

Соломон наотрез отказался брать с меня деньги. Не объясняя причины. Вот тебе и еврей…

После его ухода я собрала банные принадлежности и пошла в ванну. Аккуратно помыла голову, сама помылась. Постригла опять ногти. Оделась, накрутила на голове полотенце. Пока шла до палаты, поймала несколько сочувствующих взглядов. И ни одного злорадного…

А потом мне снимали швы… М-мать!.. Чуть не описалась от полноты ощущений!..

После ужина я пробовала по разному уложить свои волосы. Так и не поняла, как будет лучше. И поэтому легла спать лохматой. И без косметики на лице. А нет у меня косметики! Совсем нет! Ни кремов с пудрами, ни тушей с губнушками. Даже карандашей-подводок нет. Не пользовалась наверное раньше. Ну и сейчас тоже не буду. После войны буду покупать. Спала я без снов…

А утром, ещё до завтрака, приехал папа! Поохал насчёт моей новой прически, посожалел конечно, но потом вынужден был признать, что стрижка мне идёт. Выгрузил на тумбочку гостинцы и со словами:

– Я надеюсь на твое благоразумие. – засунул мне под подушку небольшой пистолет и пачку патронов.

– Я тебя очень люблю, пап. Ты самый лучший! – и прошептала: – Не дай им себя убить. Ты мне обещал!

– Маш, ну ты опять? Ну какая может быть война?

– С немцами пап, с немцами!

– Машуль, а ты случайно не забыла, то что мы с тобой тоже немцы?

– Мы наши немцы! Русские! Советские! А те германские! Фашистские! – я уже почти кричала.

– Машенька! Ну Германия не будет воевать на два фронта…

– Их Гитлер псих! Он будет! Нападёт в воскресенье, а у тебя приказ не поддаваться на провокации! А это не провокация будет. Это война будет. Они всё бомбить будут…

Я уже плакала навзрыд.

– Папочка, прошу! Убей их всех, чтобы они нас не убили!

Папа посмурнел и внимательно вгляделся в моё лицо. Не знаю, что он там увидел, но кивнул сам себе и спросил:

– Во сколько нападут?

– Утром. Около четырёх часов.

– Я тебе верю. Извини, я должен ехать.

Поцеловал меня в макушку и вышел.

А я всё сидела и хлюпала носом. Вот и национальность узнала свою… Немка я… Очень хреново. И даже языка не знаю…

Завтрак я съела весь, но что именно ела не помню, хоть убейте.

Успокоившись, я сунула в карман халата пистолет и патроны и пошла в туалет. Закрылась, и достала оружие. Небольшой и легкий пистолетик. Максимум полкило весом. Написано ТК и год выпуска 1930.

Вытащив обойму, передёрнула затвор. В стволе ничего нет. Нажимаю на спуск. Щелчок. Порядок. А в обойме-то аж восемь небольших патрончиков, меньшего, чем у ПМ, размера. Наверное, калибра 6.35. Да есть ещё и пачка запасных. Смотрю. Ого! Надпись русскими буквами. «Патроны для пистолетов Браунинга». Интересно… Ставлю обойму на место. Убираю всё в карман.

После этого писаю и сливаю воду. Я ведь просто ходила в туалет. И ничего более…

Вернувшись в палату, решила глянуть папины гостинцы. Как обычно, конфеты, шоколад. И два БАНАНА! Ну вот где он всё это достает? Да и пистолеты в магазинах пока на сдачу не дают… Это же не царская Россия!

Как же пахнет-то! Не удержалась, съела один банан.

Начался обход. Со снятыми швами полный порядок. Опять намазали зелёнкой. У меня теперь наверно уже полголовы сзади зелёная… Чем бы теперь заняться?

Опять приезжал особист Петров. Ну который страшный политрук.

Распрашивал, что и как произошло. А я думала, что этим милиция должна заниматься. Но нет. Госпиталь-то военный.

Расписалась в протоколе и он уехал. На обед пошла в столовую. Собрала у себя все карамельки с подушечками и выложила на столе. Пусть угощаются.

Подсел Лёха-истребитель. Сидит, мнётся.

– Говори, что хотел то. – наворачивая борщ, говорю ему.

Тот молча кладёт на стол свёрнутый лист бумаги. Сверху твердым мужским почерком написано: – РЫЖИКУ. Мне то есть…

Осторожно кладу ложку. Беру листок. А чего это меня так колбасит-то? Рука аж подрагивает…

Встаю и иду на выход. Листок прижала к груди и уже почти бегу. Падаю на кровать и дрожащими руками разворачиваю листок…

«Здравствуй, Рыжик! Ты не будешь против, чтобы я тебя так называл?»

Конечно, не против! Называй!

«Я впервые увидел, когда тебя раненую привезли. Сразу бросилось в глаза твое бледное лицо и яркие волосы. И повязка в крови.»

Чего это всё расплывается-то? Я плачу?

«Обрадовался сильно, когда ты очнулась и пошла на поправку….»

Я читала записку уже третий раз. Каждый раз останавливаясь на подписи…

СЕРГЕЙ.

Так и уснула с запиской.

Остаток дня для меня прошёл незаметно.

И снилось ночью что-то доброе и хорошее.