Текст книги "Рыжик (СИ)"

Автор книги: Павел Ионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 20

– Но товарищ доктор, она же не дышала, совсем не дышала… И сердце не билось… Я же слушала, – в который раз уже Алиса пыталась убедить госпитального эскулапа, что мне очень плохо и меня срочно нужно спасать.

Доктор так же уже несколько раз пытался её убедить, что моей жизни уже ничего не угрожает, и кроме ссадин, шишки на голове и огромного синяка на бедре, у меня больше ничего плохого нет. Ни переломов, ни контузий.

– Все, Алиса, прекрати немедленно! Я приказываю! – мне все это надоело и я решила прекратить этот балаган. Да и сидеть в одних трусах тоже не очень комфортно…

– Доктор, я могу быть свободна?

– Ну в госпитале Вам делать нечего конечно, но на недельку от полетов я Вас отстраню. Ну а через неделю видно будет.

На этом всё и разрешилось. Я оделась, и ведомая надувшейся Алисой, похромала на выход.

Возле самолёта, я остановилась и требовательно уставилась на Алису.

– Моя дорогая, ты не хочешь мне объяснить, что это сейчас только что было?

Алиса покраснела, опустила глаза и прошептала:

– Я тебя люблю…

– Я тоже тебя люблю…

– ПРАВДА?! – Алиса буквально аж засветилась!

– Э-э… Ты про что именно?..

Она это о чём? О какой любви?

– Ты правда меня любишь?

И что прикажете мне отвечать? Что будь я сейчас мужиком, трахнула бы её уже раз несколько?

– Конечно люблю… Ты очень хорошая девушка, замечательная подруга и отличный пилот…

И с каждым моим словом Алиса будто выцветает, улыбка исчезает, как будто и не было…

– Извини, я тебя поняла…

И она, шмыгая носом, лезет в кабину. Я, матерясь про себя, ползу следом… Сама себя ненавижу в этот момент. Ведь нравится мне она! Вот честно, нравится! Но я то не мужик сейчас!!! Что я ей могу дать?..

На месте нас уже встречали. Меня вытащили из самолёта, всю расцеловали, пообнимали и уволокли чуть ли не на руках в расположение. Сзади тихой незаметной тенью двигалась Алиса.

На следующий день она зашла ко мне, вся подтянутая и в выглаженной форме, и молча протянула мне исписаный лист бумаги. Хоть и видно, что она недавно умывалась и приводила себя в порядок, но припухшие и покрасневшие глаза были заметны… Ревела что-ли?.. Так, и что она мне тут пишет?

«Командиру первой…», так, дальше… «Заявление…», вообще-то в армии рапорта или донесения… «Прошу перевести меня в другую эскадрилью…». Не поняла… Это что за херня???

– Алиса, это что?

– Это просьба о переводе, товарищ лейтенант.

Вот значит как… Я встаю и, обогнув Алису, подхожу к двери. Выглядываю и потом запираю дверь. Возвращаюсь.

– Итак… Младший лейтенант Селезнёва! Будьте так любезны объяснить мне, Вашему командиру, что всё это значит?

Стоит, сопит, смотрит молча мимо меня в стенку…

– В глаза мне смотри!

У той начинают набухать слезы.

– Ты мне можешь нормально, по-русски всё объяснить?

Алиса уже плачет, но молча отрицательно мотает головой.

– Ладно, тогда я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать. Хорошо?

Кивает.

– Это из-за вчерашнего? Из-за разговора?

Молчит, плачет…

– Значит, ты в меня влюбилась, да?

Утвердительно кивает головой и хлюпает носом.

– И ты даже согласна выйти за меня замуж?

Снова утвердительно кивает… Пи…дец…

– Хорошо… И из-за того, что ты решила, что я тебя не люблю, ты решила перевестись в другую эскадрилью?

– Значит, ты меня всё же любишь?

Тьфу ты, опять за рыбу деньги… Кто о чём, а голый о бане…

– Ну конечно же люблю! Только ты не заметила наверно, что я тоже девушка?

– Я знаю… Но ты особенная. Не такая, как все…

Я так и села на жопу…

– И чем же я отличаюсь от тебя? Да ничем, кроме цвета волос и глаз! Те же сиськи и жопа!

– У тебя красивая грудь…

– Тьфу ты! Алиса, ну где ты её рассмотреть-то успела?

– В бане…

Всё, я не знаю, что ей ещё говорить… Ну вот как ей объяснить? Ведь старше она меня, должна же понимать…

– Ладно, садись, поговорим. Дорогуша, ты согласна с тем, что ты девушка и я тоже девушка?

– Согласна, но ты другая…

– Алиса! Мать твою!.. Ну чем я другая? Чем отличаюсь то? У меня в штанах ведь нет ничего особенного! Хочешь, я даже показать могу!

– Я знаю, что нет…

– Откуда… Ах да… Опять баня… Ну и чем тогда я особенная? Всё, то же самое, что и у других.

– Ты внутри другая… Ты вот даже разговариваешь, не как другие девчонки… И интересы совсем другие… Ты снаружи красивая и даже беззащитная, нежная такая, а внутри, как из железа. Если бы ты была мужчиной, в тебя бы все девчонки влюбились…

– Вот! Именно! Ты сама сказала, что я не являюсь мужчиной!

– Ну и что?..

– Потому что девушки парней должны любить, а не других девушек! Выходить за них замуж, рожать детей… Природа это такая… Ладно я, со своими контуженными мозгами, но ты то чего?..

– Может у меня тоже мозги контужены?

Вот и поговорили…

И что мне делать? Ведь эта зараза чувствует, что нравится мне…

Вся в расстроенных чувствах, я отстранила её на сегодня от полётов и отправила спать. Угробится же, не дай бог…

День прошел сумбурно как-то.

А тут ещё и Женька отчебучила… Пришла ко мне и умоляет отдать ей Петровича. Я аж глаза вытаращила. Совсем сдурела что-ли? Как я отдам его?

Во-первых, он не мой раб.

Во-вторых, он главный по техобслуживанию всей эскадрильи.

И вообще, он дяденька взрослый и самостоятельный давно…

Оказывается, эта дурёха тоже влюбилась! Сохнет она теперь по Петровичу, а тот этого не видит…

И теперь просит меня отдать его ей в механики… Может он заметит и поймет, как она сильно его любит?

Кое-как я смогла её убедить, что Петрович всем нужен, а если она так сильно его любит, то пусть или признается ему сама, или не морочит мне и всем остальным голову…

Поветрие любовное началось что-ли?

А ночью ко мне приходила голая Алиска… И я опять просыпалась вся мокрая и возбуждённая… Вот же зараза… Не бежать же самой к ней теперь…

С утра я заволокла Алису к себе и заявила:

– Давай договоримся так… До конца войны не будет никаких сопель любовных и прочего…

Я терплю и ты тоже потерпишь. Согласна? А теперь иди…

Вроде разрулила…

А через неделю Алису ранили. Когда она вывозила раненого летчика в госпиталь. Пуля попала ей в бок. Приземлиться сама она всё же смогла и потеряла сознание от потери крови уже на земле…

Теперь они оба в соседних палатах лежат. Спасённый и его спасательница…

Я навестила её конечно. Алиса вся бледная от большой потери крови, похудела сразу… Аж глаза у меня защипало… А она, глупая, радуется, чуть не умерла и всё равно радуется…

И я рада, что она живая. Прикипела к ней сильно уже.

И девчонки наши навещают тоже её. Тоже рады, что она выжила.

У нас есть и хорошая новость. Пригнали новые самолёты нам. Именно, что новые, а не отремонтированные трофеи.

Пятнадцать аистов в нашей раскраске и ещё кучу запчастей впридачу. С самолётами прибыли и два специалиста с завода, для обучения наших техников.

Мои замечания, кстати, учли на заводе. Приборы вернули на старое место. И кресла можно складывать и раскладывать. И даже двигать и убирать. Удобно.

Я выбрала самолёт себе и на нем уже рисуют номер и надпись. Жизнь продолжается…

У Женьки вроде что-то начинает получаться. Петрович, кажется, стал ее замечать…

Опять передислокация. Стоим теперь почти на самой границе. Бои уже за ней идут. И мы часто «нарушаем» её… Хотя какие могут быть границы во время войны?..

Наконец-то и союзники проснулись. Высадились в Нормандии. Дождались, пока мы основную работу сделаем.

Я ничего не имею против простых англичан и американцев. Но вот их политики… Натуральные гиены! Сильного не трогают, только гавкают, но ослабевшего сразу разорвут.

Что сейчас такие они, что потом будут…

Погибла моя землячка Настя Кадышева. Её повреждённый самолёт рухнул на лес. Пока до неё добрались, она уже умерла… Вся переломалась… И спрыгнуть она тоже не могла. Раненого везла… Оба погибли. Молодая она была совсем…

Сколько же мы уже потеряли! Ведь и не стреляем же сами. Мы спасатели… А девчонки все равно гибнут, получают раны…

Из госпиталя к нам вернулась Алиса. Худая, бледная ещё. Выписали её и дали месяц отпуска.

Оказывается, ей некуда ехать. Сирота она. С четырех лет в детдоме росла. А я и не знала… Командир хренов… Или хренова…

И тогда я, волевым командирским решением, отправила её к своей бабушке. Та рада будет только… Всё не одной быть…

Ну и письмо, конечно же, с ней отправила.

Мы собрали Алисе с собой в дорогу целый мешок. И она согласилась также заехать и к Кадышевым, Настины вещи передать. И рассказать, как воевала их дочь. Чтобы гордились ей!

Бои уже идут в Молдавии и Румынии, и даже в Польше. В Белоруссии тоже добивают фашистов. Они сопротивляются отчаянно. То там, то там пытаются контратаковать. Бои очень напряжённые идут. Опять по два-три вылета делаем. Часто дырки от пуль привозим. Но пока, слава богу, потерь нет. Но аисты все уже в заплатках…

Вот и мы перебрались за границу. Стоим в Южной Польше. А вокруг всё то же самое. Бои, полёты. Только земля снизу чужая уже…

Вернулась и Алиса из отпуска. Привезла кучу приветов. А главное, мне вести от бабушки.

Сама Алиска похорошела и даже поправилась. Довольна отпуском, хвалит мою бабушку постоянно.

А я читаю бабушкино письмо. Все у неё хорошо, соседи уважают, Алиса ей очень понравилась, хорошая девочка…

Ждёт, когда я вернусь домой…

Я вернусь, обязательно вернусь… Фашистов только добьём…

Глава 21

Опять я лечу за линию фронта. Штурмовиков забирать. Фрицы снова наступать задумали и наши их бомбят. Вот и подбили их самолёт. Сели во вражеском тылу. Надо срочно забирать, пока фашисты их не нашли.

Туда то я проскочила нормально. И даже лётчиков быстро нашла. Стрелок, правда, был ранен, но напарник его уже перевязал.

Забрала их и быстрее назад…

И вот тут-то я и нарвалась… Выскочила прямо над немецкой колонной. Танки, бэтээры по дороге идут…

И попали то они по мне всего несколькими пулями. Но мотор почти сразу зачихал и остановился… И высоты нет вообще…

Как я успела заметить эту полянку и приземлиться, не поняла. Руки сами всё делали…

Командую всем из самолёта. А сама оглядываюсь кругом.

Небольшая полянка метров пятьдесят на тридцать размером. На траве по диагонали видны следы от моего самолёта. Хорошо, что заметила её, полянку эту…

Чёрт, и рация накрылась. Даже шипения не слышно…

И чего штурмовики там резину тянут? Оглядываюсь.

Да-а… Опять стрелку не повезло… Пуля в шею попала. Насмерть… Второй уже вылез, рядом стоит. Я тоже покинула кабину и, махнув рукой, побежала под деревья. Пилот штурмовика за мной следом…

Отбежав метров на сто, я присела и стала прислушиваться.

– Тс-с! Тихо… Слушаем…

Пилот штурмовика со мной рядом, тоже по сторонам головой крутит…

Вдалеке гудят моторы, где-то стреляют. Но голосов поблизости не слыхать. Лишь дыхание соседа рядом слышно…

Сидим, слушаем, смотрим…

Примерно через час решили, что немцы не стали нас искать. Не поняли, наверное, что подбили. Я то быстро над ними проскочила…

Успели немного познакомиться. Георгий его зовут. Жора.

Осторожно пробираемся назад, к самолёту. Осматриваемся внимательно. Не похоже, что кто-то был. Подхожу. Чужих следов вокруг не видно. Сильно воняет бензином. Из левого крыла капает. Бак топливный пробили мне. Это плохо… Осматриваю всё остальное. Есть ещё одна дырка под мотором. Ну и в фюзеляже парочка.

Заскакиваю в кабину. Включила питание… О, нормально. Почти треть бензина ещё показывает. Если починимся, то большая вероятность улететь у нас существует.

Даю Георгию свой нож и отправляю его вырезать чопик из деревяшки, а сама скидываю с мотора капоты.

Вот же чёртовы фрицы! Пуля попала точно в трубку бензопровода и на две трети её перебила. Очень неудачно попала. И мотор исправный и не заведёшь…

Был бы бензопровод в запасе, можно было бы заменить и всё. Даже без ключей можно заменить. Трудно, геморрно, но можно. Только вот нет его. Мда-а… Нужно искать резину.

Жора уже вырезал чопик и мы забили его в пулевую пробоину в крыле. Хоть немного, но бензин сохраним. Нам каждый литр пригодится потом.

– Ну что, Жора? Что делать будем? Нужна полоска резины или прорезиненной ткани. Где брать будем?

Сидим, думаем…

В стороне опять загремело, видны штурмующие кого-то Илы. Вокруг их мелькают трассы…

Деваться нам некуда. Надо искать нужное среди битой немецкой техники. Но там до хрена живых фрицев. И самолёт бросать резона нет. Стопудово пешком мы не выберемся. Да и жалко бросать его, если честно…

Это сейчас тут никого нет. А завтра? Пока фрицы наступают, им не до нас. А когда их назад погонят?

Проверяем, что есть у нас в наличии. Два ТТ штурмовиков, мой браунинг, складной трофейный нож у меня. НЗ и пассатижи с отвёрткой в аптечке.

Почти всё есть, что нужно. Кроме резины…

Всё берём с собой. Лес не сильно густой, но и кусты и заросли встречаются. Идём в направлении дороги. А вот и она. Сначала рёв двигателей услышали, а потом и увидели её. Густо фрицы по ней прут. Осторожно пробираемся с Жорой вдоль дороги по лесу, прячась за кустами. А вот и битая техника стоит. Её просто в сторону с дороги столкнули, чтоб не мешалась.

Лежим, ждём… Прикидываем, куда в первую очередь лезть. Лучше всего конечно распотрошить кюбельваген бывший. Всё равно, весь изуродован. Ооо! А вот и перерыв в движении…

Рысцой бежим к обломкам кюбеля. На наше счастье, рядом валяется оторванное от него колесо. Отправив Жору с колесом в лес, сама начала шустро искать инструмент с машины. Хрен там. Нету. Бегу к валяющемуся на боку бэтээру. Вот же суки! Опять едут… Забилась в помятый и дырявый кузов броневика и притихла. Ну когда ж они кончатся то? Осматриваю тем временем всё вокруг себя. Разнообразный мусор. Обломки ящиков. Изуродованный пулемет. Обрывки окровавленных тряпок. Смотанная в клубок медная проволока. Помятая каска…

Стоп! Проволока! То что мне надо! Миллиметра полтора диаметром. Забираю её себе. Сижу, жду…

Есть! Пока немцев нету, бегу к лесу. Там мне навстречу кидается Жора.

– Ну что ты там? Хорошо, немцы не заметили…

– Всё пучком, Жорик! Нормально всё. Бери резину и пошли к самолёту.

М-да. Не подумала я, и он тоже не сказал. Нож то у меня в кармане, а у Жоры своего нет.

Даю нож и заставляю его срезать с колеса драную покрышку. Разрезал, вытаскиваем камеру. Тоже рваная, но для моих целей она пойдет. И резина достаточно тонкая…

У самолёта никто не появлялся. Подходим, Жора остаётся на стрёме, по сторонам смотреть, а я отмеряю и аккуратно отрезаю от камеры полоску резины.

Зову Жору. Тот плотно, с натягом, обматывает пробитый бензопровод резиной, а я следом наматываю уже поверх резины проволочный бандаж. Затянули, проверили… Не бежит! Ура!!!

Все быстро убрали, закрыли… Ухватили самолёт за хвост и, развернув его, оттащили к краю поляны. Тяжеловато тащить его вдвоём всё же. Не пять же кагэ он весит. И даже не пятьдесят…

Ладно, вроде как всё… Запуск! Мотор чихнул, выплюнул дым и заработал! Пока он прогревается, опустила закрылки и кручу головой по сторонам. Не дай бог, фрицы услышат и прибегут…

Всё, пора сваливать! Даю максимальный газ и взлетаю. Мелькнули снизу верхушки деревьев. Летим. Стараюсь идти над лесом. Хватило одной дороги мне… За глаза хватило. К чёрту такие приключения…

Иду сразу к себе, а не как обычно. Всё-таки самолёт неисправен у меня…

Когда я приземлилась и зарулила на свое место, все, кто был на аэродроме и это видел, кинулись ко мне. Я ж и со связи пропала и бензин давно кончиться должен был…

Рассказала, как было. Тело погибшего стрелка сразу перегрузили в другой самолёт. Перед отправлением домой, Жора обнял меня и сказал, что он, Жора Береговой, никогда этого не забудет. И если мне нужна будет помощь, то он всегда будет рад помочь…

Он улетел, но, правда, как Карлсон, вернуться, не обещал. Мой же самолёт принялись ремонтировать и отмывать от крови, ну а я пошла заполнять журнал вылетов. Бюрократию никто пока ещё не отменял…

Попытку наступления гитлеровцев наши войска отбили и разгромили ударную группировку противника. Всё пока замерло. Силы и у наших войск не бесконечные…

Но всё равно, почти везде Красная армия уже освободила территорию СССР и ведёт бои на землях противника. Ведь та же Польша была в составе Третьего рейха уже пять лет. А Румыния? Союзник Германии. Так что бьём врага на его же территории.

Три года мы и так только в своем доме воевали. Пора бить посуду и морду напавшим соседям…

Мы перебрались ещё западнее. Небольшой польский городок. Разрушений в нем мало. В основном стёкла выбиты и следы от пуль и осколков на стенах домов.

Польский язык мне почти понятен, но слишком уж шипящих звуков в нём много. Постоянно кажется, что шипят они рассерженно.

К нам относятся нейтрально в основном. Но стараются в общей массе своей не контактировать с нами. Сами по себе они.

Но однажды к нам пришел пожилой уже мужчина. Как оказалось, он известный в городе дамский мастер. Принес с собой всё требующееся для приведения женских голов в порядок.

И на два дня эскадрилья из боевого подразделения превратилась в филиал дамского салона красоты…

Я и сама постриглась тоже. Привела себя в порядок. Хороший он мастер. Всем понравилось, как он работает. Расплатились мы с ним в основном продуктами. Ну и рублями тоже немного взял.

А ещё через день меня вызывают к входу. У шлагбаума стоит ещё один поляк. Рядом с ним, на земле, то ли ящик, то ли чемодан. Не поняла короче.

Из объяснений с горем пополам сообразила, что поляк этот – торговец. И ему есть, что предложить пани командзиру. Мне то есть…

Стало любопытно.

Провела его в свою комнатку, вызвав по дороге Женьку с Алисой.

Да-а… Натуральная пещера Али-Бабы для девчонок…

Короче, я плюнула на всё и купила три пары шёлковых чулок с поясами. И что-то типа комбинации. А остальное бельё красивое конечно, но не в моём вкусе, да и размеры… Девчонки тоже кое-что выбрали, а потом ещё и остальные…

Короче, поляк утащил назад свой чемодан забитый продуктами. И с деньгами в карманах. Всё своё продал.

А вечером у нас был натуральный показ мод женского белья. Все нарядились в покупки и хвастались перед друг дружкой.

Правда, через день, дядя Ваня мне попенял за это. На что я возразила, что девушки согласны даже голодать, лишь бы быть красивыми. Тот махнул на нас рукой, но предупредил, чтобы осторожнее были.

А потом нам привезли документальный фильм. Про освобождённые концлагеря…

Я конечно видел эти кадры по телевидению, в той жизни ещё. Но сейчас они ножом резали сердце! Эти маленькие заключённые с большими глазами на худых лицах, номера на тонких ручках. И кучи голых тел. Почти скелетов. И другие кучи. Детская обувь, разные очки, груды женских волос… Страшные кадры…

Осень наступила… Сдалась и вышла из войны Румыния. Ну да, эти «потомки древних римлян» только грабить и умеют. «Братушки» болгары тоже быстро переобулись в воздухе… Устроили переворот и теперь они уже наши союзники.

А потом и финны вышли из войны. Типа они вообще воевать не хотели. Они за мир и дружбу.

Только вот половину кольца блокады Ленинграда они, суки, держали! Они тоже ленинградцев голодом морили! Крысы светлоглазые!

А западные союзники так и застряли, почти не продвинулись вперёд. Почти месяц нужный им порт взять не могли. Немцы их лупят, как хотят.

Ну да, это же не ад Восточного фронта!

Поляки и то лучше этих союзников воюют. Даже восстание в Варшаве всё ещё держится…

А у нас к фронту идёт пополнение, техника, боеприпасы. Скоро опять наступать будем наверное.

Нам тоже добавили взвод охраны во главе с лейтенантом. Отвечает за нашу безопасность на земле.

С ними случилось пару непониманий и инцидентов. Солдатики почему-то решили, что у нас тут публичный дом на выезде. И девчонки сразу же должны ноги для них раздвигать…

Психанула и пошла разбираться. Предупредила всех их, что если им яйца лишние, то я лично их отстрелю! И мои девочки, это не бляди для удовлетворения их хотений, а боевые лётчики! Которые каждый день смерти в лицо смотрят!

Солдатики посмотрели на мои награды, а главное, на браунинг, которым я размахивала, и пообещали, что больше ни-ни… Никаких грубых приставаний…

А потом притащили большой букет цветов, в виде извинения. Ну а я подарила лейтенанту лишний люгер. Тот был доволен. Главное, разобрались…

На День рождения мне повезло. Погода уже дня три стояла отвратительная. Так что вылетов не было. Посидели, немножко вина выпили. Попели песни…

И Алиска осталась у меня ночевать. Ну не выдержала я! Не смогла… Что мы с ней всю ночь вытворяли!.. Дорвались до сладенького…

Уснули уставшие, но жутко довольные обе…

Вот только зря я утром про её первого мужчину спросила… Дура я…

Не было у неё нормального первого раза. Было ещё хуже, чем у меня. Директор детдома практиковал наказания для девочек. До созревания девочки в качестве наказания должны были делать ему минет. Без разницы, восемь тебе лет или двенадцать. Провинилась, соси… А всем, кто постарше, приходилось раздвигать ноги. Он всех девственности лишил… Зато все девочки в детдоме старались учиться хорошо и без нарушений дисциплины…

СУКА! Его счастье, что расстреляли его за это в тридцать седьмом! На куски бы порезала!!! За мою Алису и остальных девочек.

Никому её не дам в обиду! Моя она!

А война всё ещё так же и продолжалась…