Текст книги "Верховный Правитель планеты Грязь (СИ)"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

По маленькому кабинету пошел специфический мускусный запах – оба источают его, наполняя пространство похотью. Он кончил ей в рот, но ни на секунду не остановился. Люди так не могут, а альвы могли совокупляться непрерывно годами. Полуальв поставил ее на колени и вошел сзади. Дина обернулась, любуясь идеальным телом любовника. Ей вспомнилось, как жестко он насиловал ее тогда, когда она была под его любовным гипнозом. Он познавал, каково это, когда тобой управляют без твоей воли. С ее голой спины на него глядела великолепная татуировка – летящий дракон. Его крылья спускались на рыхловатый, но изрядно похудевший живот девушки, но начинались на спине, хвост бежал по левой ноге, а шея и морда на ее шее. Затылок покрыт легким пушком волос – Дина постриглась наголо. Виден затылок чешуйчатой твари, а, когда она повернулась, чтобы вожделенно оглядеть его, с виска взглянул красный драконий глаз. Лицо девушки обрамляют зубы-иглы, но больше всего пугает, что всё это движется. Драконья татуировка едва-едва, но плывет по телу Дины. Она и сама, прилично похудев, начала двигаться резче и стремительней.

Его шомпол бился в ней, нервные окончания заливали гипофиз удовольствием. У обоих любовников совершенно одинаковые выражения лица, будто родственники. Она стоит раком, он долбит ее. Она повернулась, глядит, как переливается мышцами его торс, как играют они на его бедрах, икрах. От каждого удара по ягодицам проходит волна, он несколько раз шлепнул ее по заду, оставив отпечаток пятерни. Член то и дело меняет отверстия, с легкостью раздвигая тугую плоть. Он протянул ладонь к ее лицу, губы тут же обхватили указательный палец и принялись обсасывать. И на всё это глядит Он. И управляет.

Чувств у Царя Царей гораздо больше, потому что он не только глядит на них глазами друг друга. В комнате есть мухи, есть мельчайшие клещи, что живут на человеческом теле, есть микробы и микроорганизмы. Все они разными взглядами наблюдают совокупление, разными носами чуют, разными языками пробует. Человек – венец сознания, венец чувств. Никто не может сравниться с ним в этом, но есть чувства, которые и ему недоступны. Комар видит углекислый газ, пиявка тепло тела, а клоп может отличить кровь больного человека от здорового. Всем этим совокупным снопом чувств Царь Царей наслаждался сексом. Наслаждался так, как никто другой не мог, кроме него. Царь долбил Дину до неприличия длинным членом Дениса и наслаждался ее беспомощностью, податливостью и превосходством над ней. Царь ощущал, как сперма спускается в нее, казалось, семя зарождается не в яичках, а где-то в середине живота и стекает к ее влагалищу по тончайшим капиллярам. И он с похотливой радостью вытащил член оттуда и всадил в задний проход, продолжив движенье. Ладони легли на большие сиськи, помяли, ухватились за соски, с тех уже выступили капельки молока. Пальцы провели по животу, достигли вагины, там встретились с ее пальцами, что постоянно стимулировали клитор. Грубо оттолкнув ладонь девушки, Денис-Царь сам начал теребить клитор. Вторая ладонь отправилась к ее шее, обхватила, горячий воздух ходит туда-сюда по горлу. Сразу четыре пальца заползли в открытый рот, источающий громкие стоны, нащупали мягкий и влажный язык, провели по нёбу, достигли язычка и снова сжали горло, когда Дина закашлялась. Пальцы провели по мордашке, другая рука отчаянно трет маленький бугорок плоти рядом с влагалищем, ставший твердым и горячим. Длины ее вагины не хватает для его члена, он упирается, войдя лишь на две трети. Зато глубины кишечника хватает вполне. Его дубина скрывается в анусе до основания, а ладонь с силой нажимает на живот девушки. Ему кажется, он, сквозь ее внутренние органы, нащупывает свой член – толстую раскаленную палку тверже железного жезла! Пальцы левой обдает теплой жидкостью – это она кончила. Он не останавливается, смотрит, что там у него на ладони. Нечто вроде смеси мочи и молока, только густое. Он отправляет ладонь к ее рту, той не надо объяснять, всё облизала. Вторая рука на ее шее, чувствует, как глотает! Царь и Денис так заведены, что нельзя не спустить! Но для этого ее рот подойдет лучше. Он подскакивает к ней, буквально засаживая головку в ее рот. Несколько фикций рукой и снова ощущение, что сперма зародилась где-то в животе в районе пупка. И оттуда стекает, а где-то в середине члена семя подхватывает мощный насос, нагнетает давление и брызжет. Спермы так много, что несколько струек выплескивается и стекает по лицу. Она начинает гладить его тело. Послушная и готовая к продолжению, рыхловатая, татуированная сучка. Ее сиськи, белая мягкая кожа, пухловатые ляжки и ровные руки без следа мышц невероятно возбуждают беспомощностью. А как заводят ореховые глаза, которые смотрят, словно глаза лани. Маленький носик, застывший в кривой усмешке рот с подтеком спермы в уголке губ! Они, два неуемных самца Царь и Денис, готовы трахать это бесконечно долго! Только покрутили пальцами, чтобы девица раболепно повернулась задом и даже булочки сама расправила, показывая дышащую попку. Ну как туда не засадить? Как не взять ее всю и насладиться полным отсутствием ответственности, утонуть в кипящем болоте похоти?!

Она тоже кончила многократно, и это тоже был Он. Царь чувствовал, как в нём двигается кусок раскаленной плоти такой толщины, что между болью и экстазом буквально нет расстояния. Эта "полицейская дубинка" желанна, заводит, ее хочется, будто некогда из Дины вытащили как раз ее – очень важный кусок, и вот его вернули. Вернули, а потом вытащили. И опять вернули. В этом возвращении ее предназначение, ее судьба. Его крепкие ладони рыщут по телу, стремясь пощупать, ущипнуть, попытаться забрать ее, вдолбить в себя. Волосы на его ногах щекотали ее ноги и ягодицы, он навалился на нее всем весом и долбит, долбит, долбит. Но долбит он себя же. Вот такие ощущения не испытает ни человек, ни телепат, вообще никто. Только тот, кто может не просто подчинить себе другого, но слиться с ним в симбиозе, зажить от его силы, но и кормить при этом. Это был секс, это был онанизм, это было высшей степенью проявления похоти, потому что делалось только и исключительно для их общего наслаждения. Царь был Денисом – красивейшим алфа-самцом, который берет самку. Царь был Диной – голодной до секса девицей, которая готова ощутить его член в любом месте своего тела, лишь бы доставить обоим удовлетворение. Это в заднем проходе Царя Царей сейчас совершает поступательно-возвратные движения огромный болт, это в его, Царя, влагалище несколько секунд назад взорвался оргазм, это Он закричал от него и сквиртанул, обливая пальцы Дениса, массировавшие ее клитор, чем-то вроде женской спермы. Это Царь покорно облизал эти пальцы, ощущая приятную солоноватость на языке. И сразу за этим не менее вожделенно Царь принял малиновую головку члена в рот. Он ни слова не сказал, когда костяшки пальцев Дениса больно били по губам и носу, надрачивая пульсирующий хер. Он наслаждался, ощущая языком, как головку закрывает крайняя плоть и снова она открылась – гладкая и мягкая, не как сам ствол, будто налитый свинцом. А потом рот заполнился сладкой спермой полуальва. Это горло Царя Царей жадно проглотило всю сперму, а ладони, дрожа, гладили живот парня. Ласкали его бедра, ягодицы, колени, стопы. И, конечно, величайшее вожделение – искривленный кверху, покрытый венами тридцатисантиметровый х*й и два здоровенных яичка, размером с гусиные яйца. И так же безропотно именно Царь подставил задницу, чтобы Денис всунул туда снова.

И одновременно Он всего лишь кукловод, который дергает за ниточки нервов, заставляя людей совокупляться, чтобы слегка разбавить рутину бесконечно долгой жизни. У них такой тройничок.

Это продолжалось почти шесть часов. Он кончал, но тут же менял позу и продолжал долбить. Закончили они только потому, что половые органы натерлись друг о друга почти до крови, но потом еще долго валялись на полу, гладя себя и партнера, целуя его, облизывая. А когда Царь закончил играться с ними и покинул полуживые тела, они прямо так уснули – она, лежа на нём. Он дышал ровно, его грудь медленно убаюкала девушку. Она глядела в его испуганные глаза и ловила последние капли кайфа. В отличие от него, которого Царь покинул легко и просто, в ней он еще чуть-чуть, но оставался. Будто свитером за ветку зацепился. И она чувствовала его могущество за собой. И понимала, что может сейчас, как тот блондин, избить Дениса до полусмерти или приказать трахать ее дальше. Это ощущение превосходства было так непривычно, что добавляло этому долгому сексу дополнительную перчинку. Целую горсть перца.

Она поудобней устроилась на нём. Ладонь в последний раз спустилась к члену. У полуальва он никогда не становился полностью мягким, как у человека, огромная конская колбаса полутверда, маленькие пальчики девушки не смогли обхватить ее, но стоячий член вдвое больше. Одарив его саркастической улыбкой, она закрыла глаза и уснула прямо так – с его членом в руке. А с ее виска на Дениса насмешливо глядел красный драконий глаз татуировки. Под этим грозным взглядом уснул и он. Девушка во сне сжимала член и улыбалась. Ее мечты некоторым образом сбылись – теперь Денис ее. И уже она будет делать с ним всё, что вздумается. А вздумается ей много чего.

Они так устали, что уснули еще до заката, но никто, конечно, не сказал им слова поперек. С небес на них искоса смотрел Царь Царей, лениво раздумывающий, что принесло ему сейчас удовольствия больше – его член или ее вагина? Или слаще всего ощущение превосходства над этими мелкими бактериями – людьми? Но и он оставил любовников так далеко, как мог себе позволить.

То ли потому, что неравная система Дины порядком простимулировалась, то ли в том повинен этот странный сексуальный симбиоз с Царем Царей, то ли любовное поле полуальва причина, а, может, просто время достаточно прошло, но это произошло сейчас. То, о чём предупреждал Эрв. Дина вспомнила свою смерть. Во сне.

Это было совсем не больно. Острое лезвие перерезало запястье быстро и жадно. Она взглянула наверх. Небо не совсем чистое, звезды то тут, то там прикрыты облачками, а посреди всего этого она. Луна. В левой ладони она все еще держит телефон Эрва. Но вот рука слабеет, пальцы разжимаются и тот летит вниз. Последняя надежда на что-то лучшее в этой жизни. Она перевела взгляд на бритву. Та разрезала плоть почти до кости, но боли по-прежнему нет. Как и крови. Волосы зашевелились на голове девушки – кровь впитывалась в лезвие! Бритва натурально пила ее кровь! Причем так быстро, что вторая ладонь уже побледнела от малокровия.

– Ой! – взвизгнула девушка и отпустила бритву. Та еще какую-то секунду держалась в воздухе, но потом всё же полетела вслед за телефоном. Чертово колесо заскрежетало, отправляя девушку в поездку к земле. Наконец, алая струя потекла по руке, несколько капель упали на дно кабины. Но было их немного.

Кабина покатилась вниз, но Луна отчего-то зависла прямо напротив. А ведь несколько минут назад висела вроде сбоку. Дина ехала к ней и понимала, что умирает. Уже не могла пошевелиться, уже потянуло в сон и только тут до нее вдруг дошло – какая же это была ошибка! Нельзя, ни при каких обстоятельствах нельзя самолично заканчивать жизнь! Это великий дар Всевышнего нам – распоряжаться своей судьбой и своей жизнью. Свобода, которая не дана ни одному зверю, ни одной птице, ни одной бактерии – свобода прекратить свое существование, только потому, что не хочется жить. А кому, спрашивается, хочется жить? Медведю хочется спать полгода, а потом скитаться по лесу в поисках хоть какой-то весенней еды? Рыбе, которой надо проплыть тысячи километров, чтобы отложить икру? Гусю, который пролетает такие же расстояния? Нет. Никому не надо, и животные были бы людьми, если б им пришло в голову, что можно просто убить себя. Но им не приходит. Тут Дина поняла один из первейших законов Вселенной, который даже был дарован людям через пророка Моисея. "Не убей" – гласила одна из заповедей. Но все эти законы были либо оболганы, либо исковерканы. И девушка теперь даже знала, кем. "Не убей себя" – так было записано на самом деле.

Мир тускнел, шестерни Чертова колеса нещадно скрежетали где-то внизу, жизнь уходила. Да, какая же это была ошибка! Как это понятно на грани между жизнью и смертью. Дина подошла к этой грани и благополучно переступила.

Колесо остановилось, мороз больше не щекочет щеки, под шубой не потеет толстое тело. Но отчаянья в мыслях только прибавилось. Небо посерело, облака надвинулись низко-низко, скрывая Луну. Некоторые страшные понимания пришли на ум. Отныне она вечно будет видеть этот пейзаж. Она не пойдет дальше, как это бывает с другими усопшими. Она как бы застрянет. Самоубийство – это прямое отступление от Замысла. Кто бы ни построил эту Вселенную, базой он заложил жизнь. Ты можешь прожить ее праведно или неправедно, с верой или без веры, плотно или бесплодно, но одного ты делать не имеешь права – отказаться от жизни. Вернее, выбор-то у тебя всегда есть, но всегда есть цена. Вечность застрять в былом – вот цена тому, кто убил себя.

Дина взглянула на свои ладони и не увидела их. Вместо этого, клубясь и переливаясь, перед взором предстал некий клубок из ниток. Каждая такая нить – это не просто так. Это – событие. Дина сплетена из миллионов событий, что случились с ней за жизнь. И эти события привели ее сюда. Теперь она вечно будет перебирать эти нити-события, чтобы понять, как ценна была ее жизнь. Сможет ли? Очень маловероятно.

Тут не одна она. В Ростове еще пятеро этой ночью попали сюда. В безлюдном городе слышны их крики, мольбы, их жалобы на жизнь, их стенания. И есть еще кое-что. Смех. Безумный, но удивительно заразительный. Словно реактивным самолетом над ней пронеслось нечто, оставляя след в низком небе. Изящно облетев Дину по кругу, рядом приземлился очень интересный мужчина. Да, одет в рвань, даже шляпа в крупных дырах, показывает очень неравномерную стрижку. Да, черты лица какие-то маленькие, скукоженные. Кроме носа, он торчит, длинный, будто у Буратино. Малюсенькие глазенки спрятались в тенях от надбровных дуг, криво улыбается небольшой рот.

– Дина, Дина, – корка мандарина! – сказал он и расхохотался. Голос заливной, веселый и пугающий. Так и дрожит от силы и собственной важности. – Меня Чак зовут, Весельчаком прибавляют, тебя встретил тут…

Чак сделал пару шагов и оказался от нее на вытянутой руке. Дина понимала, что ничего не может с собой сделать, даже пошевелиться. Да и как может шевелиться клубок этих ниток. А Чак очень аккуратно подцепил длинным желтым ногтем одну из ниток, из которых состояла Дина, вытащил. Оранжевого цвета, очень яркая и приятная. Это одно из детских воспоминаний о лагере на берегу Дона. Но Чак бесцеремонно взял эту нитку в рот, сложенные в трубочку губы легко потянули на себя, будто длинную-длинную спаггеттину..

– … чтобы поесть на халяву, – закончил Чак, полностью втянув нитку-воспоминание.

Дине стало чуточку грустнее. Она напрочь забыла, что это было за воспоминание. Что-то теплое, что, возможно, подогревало бы вечность, кою надо провести тут, но не получится. Длинный желтый ноготь подцепил еще одну нитку – ярко-красную. Это воспоминание о первом свидании Дины. Оно ничем интересным не закончилось, но было так здорово, что ее пригласили…

И тут, вдруг, Чак остановился. Пальцы отпустили нитку, а мужик вздохнул и повернулся. В сердце Дины екнуло. Позади стоит Эрв.

Только это был вовсе не просто Эрв. Это был Мертвый бог! Худой, высокий, бледный, как Смерть, мужчина без единой морщинки или, тем более, каких-то синяков под глазами. Ярко-алые губы будто накрашены, усмехаются. Темные глаза глядят прямо и властно. Такой важный еще минуту назад Чак кажется на его фоне жалким клоуном в своем рваном наряде. Одет Мертвый бог как подобает – в классический черный костюм с такого же цвета плащом, только с красной подкладкой. Короткий ежик волос зачесан к голове и прилип, будто гелем намазали. Пахнет Эрв не пылью, как всё здесь, но только что вскопанной могилой. Да! Дина совершенно точно поняла, что он только что встал с гроба! Будто услышав ее мысли, Эрв одобрительно усмехнулся ей и подмигнул.

– Хочешь чего опять, Мертвый бог? – спросил Чак устало. – Ты не отнимешь и этот кусок!

– Она тут по ошибке, глупый кривляка, – сказал Эрв твердо. – И ты мне сейчас это подтвердишь!

– Ничего я делать не буду! – сложил руки на груди Чак. – Мне еще ссориться с этаким чудом!

– Ты сделаешь всё, что я прикажу, – еще тверже сказал Эрв. – Я – Мертвый бог! А ты лишь слуга у порогов Смерти. Подчинись мне!

Эрв вдруг начал увеличиваться в размерах. В небе, Дина только сейчас заметила, копошились сотни, а то и тысячи подобных ей, но они в страхе разлетелись. Эрв рос и рос. Вот уже выше домов, прошел через облака, башки не видно. Его лакированные туфли разметали соседние здания, Эрв в облаках ровно по пояс, откуда-то сверху ударило молнией, подсветив тучи. Синхронно с ними прозвучал и гром – речь Мертвого бога.

– Достать ее! – приказал Эрв.

– Хорошо, хорошо! – отозвалась мелкая вошь Чак Весельчак у стоп колосса. – Сам потом будешь сошкрябывать с асфальта лицо!

Он подпрыгнул к Дине, будто горный козел. На этот раз он не ковырял мелкие ниточки, а запустил руку прямо в самый центр. Покопался там и достал ее. Нить, а вернее целый канат противно-зеленого цвета. Едкий, но ближе к больному. Очень нехороший цвет.

– Жри! – прогремели небеса. И Чак послушно засунул этот канат в свой маленький рот, а потом потянул.

Дина почувствовала, как забирают, наконец, самое то, что надо. Как мешало ей это, как она могла с этим жить? И именно оно и подтолкнуло ее к бритве. Да это она и есть – бритва!

Чак кашлял, морщился, захлебывался слюной, но тянул в себя зеленую веревку. И вот он съел ее всю. И тут же упал на покрытый трещинами асфальт и блеванул. Блевал долго. Из него изрывалась зеленая жижа, будто болотная тина, только, соприкоснувшись с асфальтом, она закипала, плавя его нещадно. В какой-то момент из глотки его вырвалась тонкая оранжевая нитка и ловко прилетела в клубок, из которого сплетена Дина. Она благодатно приняла обратно свое воспоминание о детском лагере.

Дина чувствовала себя лучше, Чак сплевывал последнюю рвоту, а на горизонте нависла тень – гораздо-гораздо больше, чем исполин Эрв. Что-то летело к ним. Пару секунд прошла, и Дина поняла – это дракон. Такой огромный, что крылья его простираются на соседние с Ростовской области, а хвост еще в Москве – летел дракон с севера. Он приближался, разгоняя нити, а Чак весь затрясся, увидев эту тень.

Эрв уменьшился резко – бац и готово. Вот стоит рядом с ней – гордый и злой.

– Биться не будешь? – спросил его Чак ехидно. – Ты же так любишь! Чака обидеть простого легше, ты подерись-ка с Ужасным Чудищем!

– Как-нибудь в другой раз, – ответил Эрв холодно. А потом его черные очи обратились к ней. – Я отведу тебя туда, где у него нет власти. Это тут он такой большой и сильный – в прошлом. Но смерть – это не то, что было. Смерть открывает путей в будущее гораздо больше, чем закрывает дверей в прошлое.

Тень нависла над ними, Дина устремила взор к небесам. Из низких облаков показалось массивная чешуйчатая его часть – нижняя челюсть. Дракон просто ужасающей величины, одной его челюсти хватило, чтобы накрыть тенью весь Ростов. Из клуба облаков показалась нижняя губа, а затем и верхняя. Ноздри, две дыры, куда мог залететь поперек авианосец, дышат жаром и тленом. Губы разжались. Показались влажные розовые десна. И зубы. Зубы-иглы. Зубы-сабли. Желтоватые, в продольных трещинах черные, но на концах остроты швейной иглы.

– ЭРВ!!! – прогремел Дракон.

– Хуерв, – сморщился Мертвый бог. И тронул Дину.

Тут же пейзаж изменился. Дина поняла, что снова телесна. Она больше не клубок нитей-событий из прошлой жизни. У тех нитей не было будущего, потому что они – суть и есть прошлое. Дине предстояло жить в собственных воспоминаниях, перебирая их, как монах чётки снова и снова. А Чак потихоньку высасывал бы из нее более-менее приятные воспоминания и, в конце концов, Дина сплелась бы исключительно из дерьма, что удалось пережить за ее короткую жизнь. И вот тогда начались бы ее страдания по-настоящему.

Тут тоже было не очень, но терпимей. Пейзаж, в общем-то, унылый. Пустыня, жарко, солнечно. Пить хочется. На горизонте какая-то полуразрушенная башня. Рядом с ней Эрв. Он всё такой же грозный и… живой. Да, тут Мертвый бог живет.

– Где мы? – спросила Дина.

– Это мир мертвых, – пожал плечами Эрв. – Один из.

– А их много?

– Конечно. Ты же только что была в другом. Этот мир напридумывали себе колдуны. Что ж, поглядим на него.

* * *

Хриплое, натужное дыхание доносилось из темноты. С неба хитро глядел глаз Луны. Редкие звезды поблескивали в небе. Бескрайний пол черного гранита, отполированный до блеска, где-то далеко-далеко отражал лунный круг. Казалось, вот-вот, и туда свалится мистер Бин. Но ожидали не его.

Четыре архивариуса, закутанные в черные плащи, стояли позади своего властелина. Чуть в стороне три монстра: лорд Ар, министр Танис и министр Кирилл Архипов. А меж них, широко расставив наги и сложив руки на воткнутом в пол мече, на его крестовине, – восемнадцатилетний юноша. Которому за сто лет. Край – Верховный Правитель Земли. Они все ждут посланника Совета Галактики. Целой Галактики, где Земля – всего лишь одна из тысяч обитаемых планет. И всё же именно Совет жаждет этой встречи, а не Край.

Посланник заставил себя подождать и все терпеливо и молча ждали. Луна на небе то и дело прочерчивалась посередине гигантским зрачком, обращаясь в глаз Дракона. То Царь Царей подглядывал в нетерпении. Но вот послышались шаги.

Далеко в темноте чьи-то туфли отцокивали по гранитному полу. Пришедший не торопился, во тьме его не видно, но Край сморщился. Он понял, кто явился к нему. Этот кланяться не будет.

Сначала он стал белой точкой в темноте, потом бесконечно долго шел, и, когда стал виден, у всех сжались кулаки. Особенно сильно у фиолетового монстра Таниса. Казалось, он так стиснул челюсти, что зубы треснут.

– Ого, кусок говна "спас" тебя! – воскликнул знакомый насмешливый голос. – Ты же понимаешь, как теперь крепко ты сел на его огромный х*й?

К ним шел Эрв. Мертвый бог, ненавистный тут всеми. Одного он почти убил, второй сам сбился со счета убивать это назойливое существо, третьему постоянно мешал, строя подляны, архивариусы отлично знали, как много гадостей наделал Эрв Великому Роду Ям. Ну, а Верховный Правитель… знал Эрва слишком хорошо. Если другие из Совета его не особо беспокоили, вот этот обязательно или обманет, или предаст, или перехитрит.

Эрв появился в красивейшем белом фраке. Безупречная одежда подчеркивает его бледность и худобу, но это и всё в нём безупречного. В остальном Эрв выглядел ужасно. Будто вот-вот упадет от усталости или вообще умрет. Синяки под глазами доходили едва не до губ, он постоянно прикрывал глаза, словно вот-вот сознание потеряет. Но стоял он ровно и относительно бодро.

– Мы не думали тебя тут увидеть, – сказал Край сухо. – Галактика больше не могла никого послать?

– Галактика пошлет тебе посла. Я тут просто заключить договор о месте обмена. Предлагаю Четвертые Небеса.

– Марс, – поправил Край.

– Четвертые Небеса, – усмехнулся Эрв.

– Почему не на орбите? – спросил Край.

– Потому что господин посол летит сюда на Гексаконе.

Губы Края поджались, четверо архивариусов сделали шаг вперед.

– Галактике запрещено приближаться к Земле на Гексаконе, – сказал один из четырех архивариусов. – Как Галактика собирается заключать новый договор, разрушая прежние договоренности?

– А как она может его заключить, когда у вас есть вот этот? – палец Эрва устремился вверх. Туда, где Луна окончательно обернулась глазом рептилии. Ужасное Чудовище глядело на Эрва с невероятной злобой. У всех вдруг закружилась голова. Только Край стоял ровно, Эрв же вовсе упал, но неуклюже поднялся.

– Гексакон не войдет в нашу солнечную систему, – сказал Край твердо. – Иначе он будет иметь дело со Страной Ужасных Монстров.

– И Страна Ужасных Монстров уже готова его встретить, – вышел вперед лорд Ар.

– Да-да, я знаю, – усмехнулся Эрв. – К этому вы всегда готовы. А готовы ли вы были к пророчеству? Готовы вы были к тому, что впервые за тысячу лет заработали все защитные системы Четвертых Небес?

– Мы ко всему готовы, Мертвый бог, – сказал Ар голосом добренького дедушки. – Поэтому ты хочешь, чтобы обмен послами был на Марсе?

– А почему нет? – всхлипнул руками Эрв. – Вы там, ребята, все встретитесь и договоритесь. Можете даже фиолетового этого с собою взять, если боитесь. Ему такие планетки на один зубок!

– Мой министр останется при мне, – усмехнулся Край. Похоже, ему, отчего-то, начал нравиться ход беседы. – Ты хочешь, чтобы наш посол заполучил на Марсе Вадима Туманова?

– Туманова сейчас никому не достать, – покачал головой Эрв. – Сам кусок дерьма не смог, куда уж Ару? Нет, но всё ведь так хорошо получится. Почему бы символической передаче послов не случиться в бывшей главной военной базе Небес? Когда-то эта планета наводила на Галактику настоящий ужас! Когда-то она сразилась с твоим новым богом и разошлась на ничьей. А до этого никто во Вселенной не мог дать ему отпор.

– Но он взял свое, – сказал Край.

– Не считай это своей удачей, – скривился Эрв и почему-то пристально поглядел на Таниса. – Прошло сколько лет? Тысяча? Это не срок для него. Он смог победить самую могущественную солнечную систему во Вселенной, сможет победить и тебя. На твоем этом смешном троне в дурацкой железной шапке и с бесполезной махалкой когда-нибудь сядет монстр. И тогда…

Эрв умолк. Все прислушались. Дыхание, слышанное ими всеми, будто замерло от слов Эрва.

– И тогда эта планета вообще перестанет дышать, – закончил Эрв. – Ты же слышишь, она уже еле дышит. А еще ты не поишь ее.

– Земля будет принадлежать людям всегда, – сказал Край твердо. – Если наш трон займет монстр, Земля не будет подчиняться ему.

– Или будет проще, – усмешка Эрва такая злая, что все напряглись. – Она просто умрет.

Натужно и тяжко, но планета выдохнула.

– Через три дня на Четвертых Небесах? – уточнил Эрв.

– Через три дня на Марсе, – кивнул Край, выдергивая меч из пола.

Мертвый бог под конец уже совсем шатался и едва стоял на ногах. После последних слов он упал на пол безвольным мешком. Его белый пиджак и бледное тело словно растеклись в этой бесконечной темноте кляксой молока. Высоко над ними послышалось рычание. Все подняли головы – в небе Луна снова спутник Земли, а вовсе не око Царя Царей.

Край сел, будто под задницей у него был стул. Один из архивариусов было даже дернулся его подхватить, но всё вокруг вспыхнуло ярчайшим светом и они оказались в яме под Лондоном. Край снова сидит на своем троне посреди зала, заполненного его подданными. Голая Лана в кандалах подле трона мелко трясется. Зеленые глаза подданных с восхищением глядят на своего властелина. Танис из монстра обратился мускулистым мужиком в фиолетовом костюме.

Край не стал никому ничего объяснять. Он поднялся, но сделал это явно не как подобает восемнадцатилетнему парню. Грузно поднялся. Снял корону. Положил меч на подлокотники трона.

– Рэй! – позвал Верховный Правитель.

– Да, Ваше Величество, – брат был тут как тут.

– Через три дня организуешь отправку нашего посла на Марс для обмена. Архивариусы введут тебя в курс дела. А теперь, я устал, мне надо отдохнуть. Где у вас опочивальня?

Ему указали, Край устало пошел в нужном направлении. Через несколько шагов он остановился – шнур, что вел от его ладони к ошейнику девушки, натянулся. Верховный Правитель дернул его, и девица, вспомнившая, зачем она тут, суматошно поднялась и пошла следом. Подданные кланялись ему, а на нее глядели с усмешкой.

* * *

Впервые, как оказался тут, Петрович попал в зал, что хоть как-то напоминает космический корабль. Уже настоящая металлическая палуба, а шлюз, выплюнувший его, окантован специальной диафрагмой. Как только Тка изящно вынырнула из зала с моренами, диафрагма свернулась, скрыв шлюз.

Пахло машинным маслом едва-едва. Петрович быстро сообразил, откуда. К ним подходил робот. Или киборг. Человеческий скелет без кожи, практически самый настоящий терминатор. Отличие только что не хромирован, а покрыт белой эмалью в некоторых местах, да лицо не череп, а гладкое яйцо без глаз, носа, ушей, зато есть прорезь для динамика у рта. Корпус робота открытый, внутри, словно в дорогих часиках, вращаются шестеренки, масло качает перистальтический насосик, еще какие-то процессы происходят, непонятные Петровичу.

– Меня зовут Штэрнэнтц, господин посол, – донесся ровный голос из динамика. – Позвольте, я провожу вас в зал Четырех Сил.

Тка следовала за Петровичем, а тот только пялился на Штэрнэнтца сзади, изучая все крошечные механизмы, вращающиеся в его теле. Никогда Петрович на женщин так не смотрел, как на этого робота. Коридор из хромированного металла вел их к ровному квадрату света в конце. Киборг шел достаточно мягко, но едва уловимый звук ударения металла о металл сопровождал его шаги. Петрович шел грузно и устало. Возраст, курение, злоупотребление алкоголем – всё это сказывалось. Его ботинки выстукивали по полу весьма ощутимые шлепки. А вот Тка шла следом совершенно бесшумно. Несколько раз Петрович даже оборачивался, чтобы поглядеть, не отстала ли. Девушка ему приветливо улыбалась, но старый казак отлично помнил оторванный член рептилоида в ее руке.

Квадрат света принял их в свои таинственные объятия. И рот Петровича снова открылся, теперь от восхищения. Перед ним был мозг. Никакого сомнения, что это именно мозг, но размером он – с хорошую пятиэтажку. Розовый зал, где они оказались, – очередное гигантское помещение явно животного происхождения. Очередная удивительная полость живого космического корабля Гексакон. И вот тут, видимо, его центр. От мозга к стенам бегут толстенные узлы нервов. По ним, очень красиво, то и дело бьют электрические разряды. Сам мозг тоже как будто окружен неким защитным полем, миллионы крохотных молний бьют из него сантиметров на пятьдесят, словно щупальца пытаются дотянуться до дурачка, возжелавшего дотронуться. Коридор вывел их на небольшой балкон, откуда и виден этот как бы повисший в воздухе, держащийся на канатах нервов мозг.

– Это первая сила, – сказал Штэрнэнтц. – Позвольте я представлю вам вторую.

Вдруг балкон поехал вбок. Проход позади закрылся, на площадке остались все трое. Петрович сразу увидел, что балкон прикреплен к рельсам, а те ведут в очередной проем.