Текст книги "Просто Богиня (СИ)"

Автор книги: Павел Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Глава 9

Москва встретила нас промозглым дождём. Попрощавшись с коллегами и подхватив свой неразлучный чемоданчик, отправилась искать телефон. Недолго рассуждая, запёрлась в один из кабинетов с телефоном и, сияя белоснежной улыбкой, завладела телефонной трубкой. Изображая лёгкое смущение в ответ на восхищённые взгляды людей, собиравшихся поглазеть на визит такого чуда – как я, позвонила по оставленному Олегом Фёдоровичем телефону и удачно попала прямо на него.

– Привет. Это Богиня.

– Привет, привет. С приездом! Ты где сейчас?

– На вокзале.

– Понял. А чего не Веронике сразу позвонила? Она ждёт тебя.

– Вы мне не рады?

– Что с тобой, Богиня? Ты же поняла мой вопрос.

– Извините, – буркнула я, – Устала, да погода дрянь.

– Правильно, что позвонила. Теперь я хоть уверен, что ты почти в порядке, раз язвишь. Поговорим позже, как в норму придёшь. А сейчас, лови такси и дуй к Веронике, адрес помнишь или…

– Помню. Я всё помню и ничего не забываю.

– До встречи, Богиня. И, береги себя… Ты всё-таки не железная.

– Спасибо. До встречи Олег Фёдорович.

***

Некоторое время я стояла под дверями Веры Семёновны и почему-то боялась постучаться. На её дверях не было звонка. Странно, почему нет? И почему я только сейчас об этом подумала? Проявляется привычка к анализу? Возможно. Боже, как я устала…

Только протянула руку постучать, как дверь раскрылась и Вера Семёновна, взяв меня за протянутую руку, завела в квартиру. Я поставила чемодан на пол, и мы какое-то время смотрели друг на друга. Потом она шагнула ко мне, обняла, а я… А я вдруг горько, в голос разревелась, повиснув у неё на шее. Так она меня и увела в комнату, ревущую, жалующуюся на всё и на всех. Раздела, уложила на кровать, накрыв пледом, а держала её за руку и не хотела отпускать, так мне было плохо. Она прилегла рядом, обняла, и стала гладить по голове. А я ещё какое-то время ещё плакала, а потом уснула.

***

Утро меня встретила солнечным днём и чашкой кофе под носом. Чашку держала Вера Семёновна и улыбалась.

– Вставай, засоня. Надо же, почти двое суток проспала. Попробуй кофе, это 'Робуста'. Редкий сорт в наших местах.

– Ого! Двое суток? Ничего себе, как меня ушатало. Я тут не сильно буянила? – вспомнив себя ревущую. Надо же, я и смущаться умею.

– Не страшно. Иногда нам бабам это просто необходимо. Выплакаться или истерику закатить с битьём посуды, от природы не уйдёшь. Я-то всё думала, как это будет выглядеть, когда ты сорвёшься при твоём-то характере? А оно вот как. Так что, всё в порядке с тобой. Я уже думала, что ты совсем без нервов, не сгибаемая. Оказалось, что живая и даже очень. Ну-ну, милая… Не надо, не смущайся. По секрету – я, когда срываюсь, то визжу и всё что под руку попадается швыряю. И мне обязательно надо, что при этом обязательно кто-то был. Одной истерить не интересно. Хватает обычно на полгода. Вот так вот…

– Угумс… – прохрюкала я недоверчиво в кружку с кофе.

– Даже и не сомневайся. И ещё, в неофициальной обстановке, называй меня Вероникой и на 'ты'. Это где-то на деловых встречах нужно 'Выкать', а дома или при своих – не надо. И не такая я и старая и ты мне не чужая теперь. Ну, если ты не против, конечно. Мне всего-то тридцать два года. Договорились? Да, жить будешь у меня, возражения тоже не принимаются. Хорошо?

– Хорошо. Олег Фёдорович – свой?

– Олег-то? Свой, конечно. Я его уже давно знаю. Он конечно старше на много, но мы с ним тоже по имени неофициально. На фронте ещё познакомились.

Я удивлённо посмотрела на неё. Как-то не похожа она на фронтовичку.

– Что? – рассмеялась она, – Да я тогда соплюшка ещё была, лет десяти. Олег партизанил, они нас тогда у немцев отбили, когда нас в лагерь гнали. Какое-то время были с ними в отряде. Потом жизнь разбросала… А потом вот встретились как-то, поговорили, вспомнили. Так и живём, время от времени встречаемся, помогаем – если нужна помощь…

– Понятно. Что теперь дальше мне делать?

– Ну, хочешь, отдыхай пока до экзаменов, хотя можешь на них не ходить, – она усмехнулась, – Там уже всё решено. Придёшь перед занятиями, посмотришь корпуса аудиторий, расписание перепишешь. И на учёбу. Как тебе такой вариант?

– Нормально, – я улыбнулась в ответ, – Вы… ты постаралась?

– Ну да, – легко ответила она, махнув рукой, – Министерство же. Да и ты себя достаточно прославила. У них на тебя свои виды. Тоже, люди заинтересованные.

– Понятно… – прикинула по времени, это я тогда и домой успею смотаться. Надо родителям денег подбросить, а то у меня их уже половина чемодана. Куда мне столько? Да и золота килограммов пять. Кстати, надо посоветоваться.

– Вероника, вот посоветоваться хочу, – по привычке заглянула под кровать, чемодан был там. Вопросительно посмотрела на Веронику.

– В коридоре мешался, запихала на твоё любимое место, – ехидно усмехнулась, знает, что я педантичная, – Не пойму как ты такую тяжесть таскаешь, я еле его подняла.

Выволокла чемодан, положила на кровать, раскрыла. Убрала сверху свои тряпки и… И наблюдала, как меняется цвет и выражение лица Вероники.

– Твою же мать, Богиня… И вот ЭТО – ты таскаешь с собой?

– Ну да, а что? – пожала я плечами.

– Да за сотую часть этого убивают, а ты…

– Ну, да, глупо признаю. А куда мне это девать было? Потому и хочу посоветоваться, что с этим делать?

– Откуда это всё? Кого ограбила?

– Да никого, я не грабила, – возмутилась я, – Я отсюда уезжала, уже часть этого была у меня. Потом в дороге добавилось… Как-то само.

– Само?! Ну, ты даёшь, – она с непонятным выражением посмотрела на меня, – Деньги и золото 'чистые'? Никто вернуть не потребует?

– Чистое, чистое. А если вдруг, кто и попробует потребовать – голову оторву, скажу, что так и было, – проворчала я.

– Хм… Мда, – хмыкнула Вероника, – Ладно. Сколько тут всего?

– Не знаю, не считала, пожала я плечами.

– Ну, ты даёшь, Богиня, – заразительно рассмеялась Вероника, да так что глаза увлажнились.

– Ну, я серьёзно, – тоже захихикала я, – Лень считать было.

– О, Боже! Богиня… Дитё ты малое. Ладно, давай рассортируем и пересчитаем.

И мы занялись этим увлекательным процессом. Золота было… Много. Только монетами царской чеканки было сто штук, потом различных украшений килограммов пять. Деньгами было, как я и предполагала немногим больше сорока тысяч. Богатенькая… Только вот что с этим делать? О чём я и спросила Веронику.

– А сама-то что думаешь?

– Ну, я подумала родителям часть отдать. Мне одной столько не нужно.

– Правильное решение, – одобрила Вероника, – Кстати, если они захотят перебраться сюда, можно для них купить квартиру. У тебя тут деньгами на две-три хороших квартиры. Это не считая золота. А золото, даже если скинуть оптом кое-кому, на первый взгляд, ещё на столько же потянет.

– Ого!

– Вот тебе и ого. Сделаем так, возьмёшь часть денег, поедешь к родителям. Переговоришь. Если захотят, то будем квартиру выбирать. Если захотят там у себя жизнь лучше устроить, Олегу скажем, он организует. Его город, ему и карты в руки. Да, на ремонт и обстановку денег тоже много уйдёт, учитывай это.

– Ага, поняла, – немного подумала, потом сказала, – Надо долг Олегу Фёдоровичу отдать. Он мне помогал деньгами.

– Помогал, говоришь? – протянула Вероника, – Ой, мне кажется, дурная мысль тебе в голову пришла.

– Почему?

– Понимаешь, Олег если кому помогает – то от души, а не в виде долга. Мне он тоже в своё время помогал. А когда я попыталась вернуть долг, обиделся сильно. Мне потом пришлось к нему ехать, прощения просить. Он сразу-то вида не показал, просто перестал общаться и всё. Честно скажу, уважение и расположение такого человека как Олег – сложно получить и легко потерять. Пунктик у него такой, на счёт 'долгов'.

– Поняла. Но я хотя бы озвучу своё пожелание, для очистки совести. Хотя он мне не показался таким уж и обидчивым.

– Ну, попробуй, только аккуратнее, а то, кто его знает, снова надуется как мышь на крупу.

***

Вероника убежала на работу, я валялась на кровати, слушала музыку, пролистала пару книг, писала гармонию на новые песни. В общем, убивала время как могла. Ближе к вечеру, отзвонилась Вероника, сообщила, что должен подъехать Олег Фёдорович. Ну, это хорошо, я по нему как-то даже соскучилась…

Не прошло и получаса, как раздался стук в дверь, открыв – запустила долгожданного гостя. В порыве чувств, обняла его, чем сильно смутила, кажущегося непробиваемым мужчину. Смущённо погладив меня по спине, он спросил:

– Чаем-то поить будешь, хозяюшка?

– А как же, – отозвалась я, – Уже второй раз разогреваю.

– Я вот тут, конфет захватил, болгарских, сам не пробовал, но говорят вкусные. Да печенья, тоже говорят хорошее, – сказал он, протягивая принесённый, объёмный пакет.

– Ого, сколько, – улыбнулась я, подхватывая подарки и утаскивая на кухню, и уже оттуда крикнув, – Разувайтесь, да проходите. Знаю, что вы тут не в первый раз.

– Да я тут не особо частый гость, – ответил он, заходя на кухню, – Мы с Вероникой обычно или в ресторан или где-то в официальных местах встречаемся. Ресторан для приватных разговоров, а официальные места просто, чтобы увидеться.

– Ну, главное, не забываете, друг друга, – одобрительно заметила я, разливая чай и раскладывая снедь по вазочкам и тарелкам.

– Ты, это… Не трудись сильно, я к тебе сытый приехал. Посидим, поговорим. Я в общих чертах в курсе твоей поездки. Слышал, проявила ты себя там так, что местный начальник КГБ при упоминании твоего имени речь теряет и заикается.

– Ну, есть немного, – уклончиво ответила я. А потом подумала и решила, а чего я его жалею? Тварь он. Ну и почти во всех подробностях выложила всё о своей поездке.

– Вот оно как… – протянул, Олег Фёдорович, – Вот скотина. Тебя-то я не осуждаю, использовала момент, прижала гниду и отжала по максимуму. Молодец. Но вот что там местное управление КГБ какую-то нездоровую деятельность организовало и отсебятиной занимается, слухи доходят. Хотя, подобное дерьмо практически по всем республика твориться. Хозяевами себя чувствуют, князями местными. Мы ведь не так давно ими занимались, ничего не накопали. Ладно, спасибо за рассказ, мне это пригодится. Да и запись надо затребовать, посмотреть, какие чудеса ты там показывала. Смотрю на тебя и не верится, маленькая, хрупкая… И такое!

– Да, вы сказали – 'мы проверяли'. Вы секретарь Горкома партии. Не поняла…

– Молодец, умеешь слышать недосказанное, – одобрительно кивнул он, – Для того и обмолвился. Не для чужих ушей говорю сейчас, цени. Есть такая организация – Комитет партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета министров СССР, сокращённо – КПК. Нас иногда ещё Комиссией парт-контроля называют, по старой привычке. Вот в ней я и состою, помимо всего прочего. Только смотри, нигде не ляпни. Система КПК – секрет покруче чем секреты КГБ. Задачи и полномочия у нас самые широкие. Опережая твой вопрос, отвечу, нет – Вероника не состоит в этой организации. Да и не так уж нас много, всего сотня сотрудников на всё СССР. Так что, представь каковы полномочия и возможности. При необходимости командируют с чётко поставленной задачей. Но это не афишируется и является секретом государственной важности. Скажем так, сотрудники по чрезвычайным ситуациям с широкими полномочиями.

– Это что-то вроде внутренней разведки? – поинтересовалась я, слабо представляя, что это за организация.

– Нет, что ты, – отмахнулся он, – Даже близко не стоит. Скорее, аналитическое направление, к нам же со всего СССР информация стекается. Ну и контролирующее тоже – исходя из ситуации. Функции и задачи самые широкие. Основные задачи как раз и вытекают из самого названия структуры. Например, расследование – как это высокопоставленный, партийный руководитель докатился до жизни такой. Именно Партийный и именно Высокопоставленный.

Какое-то время Олег Фёдорович рассказывал о задачах и сфере деятельности КПК, развернул область задач, структуру управления и взаимодействие с органами власти. В какой-то момент я спохватилась и потрясла головой, стряхивая наваждение.

– Олег Фёдорович, вы зачем мне это всё рассказываете, если сами сказали – это государственная тайна?

– Ох, Богиня, – расхохотался он, – Я сижу, размышляю, когда сообразишь? Что так долго-то?

– Да, интересно рассказываете, – честно ответила я, – Вот и молчу.

– Ну? Правда, что ли, заинтересовало?

– Ну да. Но меня больше заинтересовали возможности структуры. И сама реализация задумана грамотно. Да и цели, если честно – правильные. А то развелось мелких 'князьков', хоть бери и отстреливай.

– Кхм… – Олег Фёдорович посмотрел на меня странным взглядом.

– Что? – не понимая, спросила я.

– Вот я и хотел поговорить на эту тему с тобой…

– В палачи вербуете? – насмешливо спросила я его.

– Ну, вот ты сказала, – деланно возмутился он.

– А что? К чему тогда весь этот разговор? Не просто так, правильно? Вербовка, на самом примитивном уровне.

– Вот что, сейчас обижусь – и уйду, – запыхтел он.

– Э нет! – возмутилась я, – Вот сейчас решу деньги отдать, которыми вы меня снабжали, вот тогда вы обидитесь точно. А сейчас, вы пыхтите для вида.

– Ты это серьёзно?

– Что?

– Ну, про деньги?

– Ну да. Но Вероника меня предупредила, что вы можете обидится. Поэтому не буду отдавать. Да и самой ещё пригодятся.

– Хэх… – он хмыкнул, – Ну и кто тут над кем издевается?

– Ну, я пока и не начинала, – скромно опустила я глазки, – Вот чуть попозже…

– А что там будет попозже? Чего натворила?

– Да ничего особого. Потом поговорим, но пока вернёмся к разговору. Что там за предложение?

– Ага, давай вернёмся. Только сначала спрошу. То, что ты тридцать семь человек прибила – сильно это мучает твою совесть?

– Вообще не мучает. А что?

– Я серьёзно.

– И я тоже, – я пожала плечами, – Хотите обоснование? Хорошо… Если коротко, то они стремились причинить вред мне и тем – кого я защищала. Они были угрозой. Я просто устранила угрозу. И всё. Следовательно, почему я должна переживать об устранённой угрозе? Поняли мою логику?

– Ну, логика понятна, в принципе я её даже приветствую. Просто хотел убедиться, что нет в тебе страха или излишнего морального метания. Враг он и есть враг и подлежит уничтожению. Молодец, не ошибся в тебе. Тебе сколько сейчас, четырнадцать?

– Пятнадцать, Олег Фёдорович, пятнадцать уже, – вздохнула я, – В июне день рождения был. Я только недавно об этом вспомнила, когда на поезде обратно ехали. Память-то дырявая.

– Мда. Даже как-то и неудобно стало, – Олег Фёдорович смущённо пригладил ежик волос на голове, – Ладно, за мной подарок! Я старый дурак, тоже не уточнил, когда у тебя день рождения.

– Да пустяки, не заморачивайтесь! – отмахнулась я и хитро прищурилась, – Но от подарка не откажусь, это дело я люблю.

– Ну и хорошо, – улыбнулся он в ответ, – Теперь к делу. Я в будущем планировал тебя в нашей комиссии приспособить. Про мораль спрашивал не зря. Иногда приходится принимать жёсткие решения, напрямую связанные с дальнейшей судьбой людей. Иногда связанные с его… жизнью.

– Ну и что? – поторопила я примолкшего Олега Фёдоровича.

– Тебя не смущает, возможность принятия таких решений?

– Ни капли. Человек, совершая и не совершая что-либо, прекрасно осознаёт последствия своего решения.

– А если не осознаёт? – возразил Олег Фёдорович.

– Значит или он дурак – и делать ему в партии, или на занимаемой должности нечего, или Комитет разберётся. Не тяжкое преступление – накажет соответственно, а если тяжкое – кому он нафиг нужен, такой придурок? Нет человека – нет проблемы.

– Гм… – он на мгновение задумался, потом хмыкнул, – Нда, Богиня. Слышали бы тебя сейчас некоторые товарищи из Комиссии. Они там про 'человеколюбие', 'всепрощение', 'понимание', 'право на ошибку' – рассуждают. А ты вот так – с плеча, хрясь! Нет человека – нет проблемы. Хиреет Комиссия, в этом наша беда. А от того, что хиреет, разная шваль в аппарат власти пролазит… Ладно. Вернёмся к делу. Жаль, нет тебе хотя бы шестнадцати лет. Но я нашёл промежуточное решение. Сумел обратить на твою персону, внимание самого председателя Комитета – товарища Шверника Николая Михайловича. Как на сотрудника, весьма полезного для Комитета и сейчас и в будущем, Он со всей серьёзность отнёсся к твоей личности. Ему сразу доложили о твоих приключениях в Таджикистане. Разумеется, без этих подробностей о поведении начальника управления КГБ. Но про банду и твой 'танец с саблями' он в курсе. У него самого есть дочь, снайпером была во время войны. Так что, ты ему заочно по душе пришлась. Большевик старой закваски, жаль здоровье уже не то… В сам Комитет тебя естественно никто не включит, молодая, не партийная, да и состав там такой, что… Как ты иногда говоришь – 'большие дяденьки'. Но у нас есть и такие боевые единицы, как внештатные сотрудники. Так что, получи – и распишись, ты теперь внештатный сотрудник КПК. Всё что вот этой бумажке написано – вызубри и уничтожь её. Тут твой личный номер и контактные лица практически со всей страны, мало ли куда тебя занесёт. Список большой, но зазубрить придётся. Ты у нас в списках, кроме личного номера, ещё и под своим псевдонимом идёшь. Решили не извращаться, 'Богиней' так и оставили.

Он достал из кармана красное удостоверение и какие-то бумаги. Прочитав внимательно всё, что там написано, я расписалась в нужных местах и бережно убрала книжицу с моей фотографией и золотым тиснением 'КПК' на дно чемодана.

– Ты удостоверением просто так не свети, но и с собой носи, мало ли что. Вдруг потребуется себя проявить или использовать как 'последний шанс'. Всякое бывает в жизни…

– Спасибо за доверие, Олег Фёдорович, – на полном серьёзе сказала я.

– Да ладно Богиня, прости, что так прямо говорю, но ты сразу ложь почувствуешь. Всё равно, я это делаю в своих интересах. Жаль, не было возможности раньше это удостоверение тебе сделать. Тогда бы и с разведкой в Таджикистане проблем не было. Не рискнули бы они дёргаться на нашего сотрудника. Так вот, как сотрудник ты Комитету пока не нужна. Живи, учись, выступай… Но если вдруг потребуется – будь готова. Когда это потребуется, я не знаю, но всё может быть. Да, на тебя будет заведён специальный счёт, куда будет поступать зарплата. А что ты глазки округлила? Да, зарплата. У нас все сотрудники зарплату получают. Но! Ты её до совершеннолетия не увидишь. Ага, как я вижу, тебя это не сильно расстроило. Но деньги имеют свойство заканчиваться, поэтому, будешь на содержании родителей и нас с Вероникой. Сберкнижку, тебе потом занесу. Или через Веронику передам. Ну, вот в принципе и всё…

Глава 10

В тот день мы о многом ещё переговорили с Олегом Фёдоровичем. И за жизнь, и за работу, и за мою карьеру. Про карьеру он просто сказал – Вероникина кухня, ей и голову греть. Показала ему свои 'богатства', в отличие от Вероники 'большие глаза' он не делал, похмыкал неопределённо, быстро перебрал золото, раскидав на несколько кучек, потом пояснил:

– Вот эти можно спокойно продать, когда надо будет – обычный ширпотреб. Ну или дарить, не сильно сожалея. Сразу говорю, в ломбард идут только идиоты – там всё под контролем МВД и КГБ. Думаю, тебе это не надо. Вот эти, можешь сама таскать или подарить кому близкому – качественная, хоть и обычная ювелирка. Вот эти – действительно интересные вещи. С такими украшениями не стыдно и на каком-то светском рауте показаться, дорогие вещички. А вот эти… Эти пока не советую нигде светить. Слишком приметны и слишком дороги. Даже не спрашиваю – откуда они, хотя наверняка за этими вещами интересная история тянется. Пусть время пройдёт, лет несколько, тогда сама и наденешь. Это действительно очень ценные украшения, такие вряд ли ещё где встретишь. Ручная, штучная работа ещё царского времени.

***

Проводив Олега Фёдоровича, я быстренько переупаковала разбросанное по кучкам богатство, самую дорогую вообще замотала покрепче, всё равно не скоро смогу ею пользоваться. Остальное рассмотрела получше, разобрав на несколько комплектов, сделав себе пометку в памяти соорудить для них отдельные коробочки, чтобы всякие цепочки-серёжки не перепутались снова, и не искать потом в общем ворохе нужный экземпляр.

Потом встретила Веронику, накормила её супом собственного изготовления и коротко рассказала о встрече с Олегом Фёдоровичем. Кивая на мои мысли и соображения, она согласилась, что к советам Олега Фёдоровича стоит прислушиваться. Потом спросила:

– Ну, подруга, ты готова к выступлениям?

Я чуть не подавилась, от такого резкого перехода от сытой расслабленности к форсированному режиму:

– Каким?

– Да вот, решила я тебя подтолкнуть повыше. Тут концерт запланирован в Кремлёвском зале. Ты как, не против там блеснуть? – Вероника с усмешкой смотрела на мои брови 'домиком', – Состав будет интересный. Члены правительства, зарубежные гости, масс-медиа…

Пока я хлопала глазами, не зная, как реагировать на это, она неожиданно задала вопрос, от которого я совершенно растерялась:

– Слушай, никак не пойму, а где твоя косметика? Видела тебя в макияже часто, да на экранах ты мелькаешь всегда при 'красоте', но хоть убей, я не видела у тебя не духов, не помад, не теней. Ты всегда выглядишь свежо, с минимальным, но очень искусным макияжем, благоухаешь разнообразным дорогим парфюмом. Даже зубной щётки и порошка у тебя нет, но запаха я не ощущала ни разу. Даже мыло у тебя лежит всегда сухим! Да, ещё. Где твоя расчёска? При твоих-то длинных волосах – и нет расчёски, но ты всегда расчёсана и волосы уложены. Ничего не хочешь сказать?

Вот как объяснить её, что всё перечисленное мне просто не нужно?! Паразит формирует мой запах как мне надо, макияж тоже – по выбранным шаблонам, просто придавая коже нужную окраску. Грязь на мне не держится, а про щётку и зубной порошок он сказал коротко – нет необходимости. И расчёсываться мне не надо, мои волосы всегда чисты и всегда лежат так, как требуется именно мне. И вот что сказать? А так и скажу.

– Извини, Вероника. Мне это просто не нужно, – и подняв ладонь, как припечатала, – И не спрашивай, не скажу.

– Ладно, – она заинтересованно смотрела на меня, сверкая глазами от любопытства, – Не буду. Но если я умру от любопытства – знай, виновата в этом ты!

– Прости, ну не могу сказать, прости, ладно? – я с виноватой мордашкой подошла к ней, приобняла повиснув на шее и слегка покачивая из стороны в сторону, заныла как маленькая, – Ню прости-ии засраа-аанкуу-у…

– Пффф… – фыркнула она мне в ухо и рассмеялась, – Не верю! Как говорил Станиславский – не верю! Ладно, давай ближе к делу, девушка-загадка. Что на счёт выступления? Репортажи и трансляция пойдёт на всю страну, да и перед зарубежными гостями блеснуть есть возможность. Ты у нас талант, языками владеешь. Пару песен на английском, потянешь?

– Пару песен? Да не вопрос, – я задумчиво затеребила косу и перехватила обалдевший взгляд Вероники. Подумала – вот я дура, так спалилась…

– И после этого ты будешь говорить, что самая обычная? Да не поверю, ни в жизнь, – Вероника потёрла свои глаза и потрясла головой, – Вот только что ты стояла с распущенными волосами и вдруг, спокойно перекидываешь на грудь заплетённую косу… Богиня, только не говори, что она у тебя была раньше заплетена, я же видела, чтобыла без косы!

– Угу, – отозвалась я.

– Что угу?! И это всё что ты можешь сказать, – возмущённая Вероника сжала кулачки и потрясала ими в воздухе.

– Я сказала 'угу', потому, что именно так и хотела ответить, что косу раньше заплела, – глядя на возмущённую подругу. Теперь именно подругу, а не просто знакомого человека.

– Богинечка, ну скажи, пожалуйста, как ты это сделала-аа… – теперь уже Вероника повисла на мне и заныла, а я шутейно стала вырываться, хохоча при этом.

– Ладно, ладно, – сдалась я, – Только смотри, никому не гу-гу. Всего не смогу сказать, но основное расскажу. Главный секрет – откуда такие способности, не скажу, даже не спрашивай. Мне проще будет просто собраться и уйти. А вот как… Есть у меня такое свойство организма. Я всегда пахну так – как хочу. Я всегда накрашена так – как хочу. Я всегда чиста и ухожена. Всегда имею ту причёску, какая мне нравится. Ну и здоровье… Если не работать на износ – всегда здорова и полна сил. Всё, Вероника, дальше не пытай. Это я просто к тебе привыкла, доверяю – поэтому расслабилась и не уследила за собой.

– Афигеть… – проговорила Вероника, глядя на меня расширенными глазами, – А ты точно человек? А то я такое только в сказках читала, про всяких 'царевен'. Ты никаких волшебных 'молодильных яблок' не ела?

– Я?! Нее-е… – открестилась я от этого фрукта, – Только кофе Робуста пила, меня тут одна знакомая угощала.

– Кофе? Для кофе уже поздновато, пошли чаю попьём, да о делах договорим. Только больше так не шути, а то чуть инфаркт не получила. Хотя нет, продолжай. Вдруг сама разгадаю твою загадку…

Так мы перешучивались, пили чай и обсуждали моё будущее выступление. Прикинув свой репертуар, определилась с требуемым составом музыкантов. Огласив требования – узнала, что в этом нет никакой необходимости, так как аккомпанемировать будет симфонический оркестр Кремлёвской комендатуры и музыканты Большого театра. Не знаю не тех и не других, но положусь на то, что им доверяют выступать в таких местах. Главное, подготовить ноты и тексты с переводами. А то опять начнётся, 'а чего ты там поёшь?!'. Нет, блин, пою 'Боже храни Королеву'. Что, переводчиков нет, чтобы понять, о чём я пою и убедиться, что нет ничего криминального?

***

Концерт был назначен на конец августа, на подготовку отводилась две недели. На это же время выдавался временный пропуск в 'святая-святых' – на территорию Кремля.

Народ собрался титулованный, большинство вели себя очень мерзко. Разговаривали свысока, да так, как будто делали великое одолжение. Мне эти 'звёзды' сразу дали понять, что считают просто бесталанной выскочкой и чьей-то протеже, которой просто повезло. Особенно воротили нос Вертинский и Миансарова Тамара. Если Вертинский ходил и фыркал, показывая своё отношение, то Миансарова просто ядом исходила как змеюка, стараясь демонстративно меня зацепить при разговоре с другими и упоминая обо мне, в-третьих лицах. Особо её презрительный смех вызывало, когда увидела меня с чемоданом. И чего он ей не понравится? И ведь стукнуть её нельзя…

Не знаю, чем я им не угодила? Наверное, просто зависть. Последние месяцы, моя мордашка мелькает на экранах чаще, чем они там появлялись вообще за всё время существования телевидения. Про радио, вообще не говорю, мне уже самой мой голос из него оскомину набил.

Попытавшись с этими 'некоторыми' наладить отношения, я потом махнула на них рукой и общалась только с теми, кто сам искал общения и с музыкантами. Те люди были простые, всё и всех повидавшие. Так как я общалась спокойно, без истерик переносила неизбежные на репетициях ошибки, да и материал подала им в таким виде – как им нужно, то проблем практически не возникало. Особенно сошлись характерами с Майей Кристалинской. Не смотря на солидную разницу в возрасте, быстро нашли темы для разговоров и при возможности обсуждали наши маленькие женские секреты. Майя так и лучилась энергией, заставляя улыбаться окружающих.

С Зыкиной тоже сложились отношения, всегда вежливая и приветливая. Не боится своего голоса и если смеётся, то от всей души. Из мужчин только с Утёсовым иногда болтали на общие темы. Его очень заинтересовало звучание музыки у моих песен. Поинтересовался, если будет возможность, подобрать песню под него. А что? Всё вполне возможно. Мне очень понравилось, что его не покоробило заговорить со мной на эту тему. Обещала поработать над такой возможностью.

С участниками предстоящего концерта мы пресекались редко, только в особых случаях, когда это было необходимо. Так что, нервы они мне не сильно мотали, а то точно бы сорвалась на какую-либо особо наглую морду. Но обошлось.

Музыка, которую нужно было играть музыкантам для меня, сначала их озадачила, а потом они пришли в полный восторг. Непривычно, необычно, потрясающе. Так сформулировал руководитель музыкантов Большого театра. И никак не мог поверить, что это сочиняю я, как он сказал – в голове не укладывается. И приглашал после того, как окончу Щукинское, работать в их театре. Обещал похлопотать. Ну, спасибо, конечно… Обещала подумать.

***

И вот наступил день выступлений. Выступать мы должны были в Кремлёвском дворце Съездов. Как сказала Вероника, тусовка намечается грандиозная. Это значит, все места будут заняты, все шесть тысяч мест, мама дорогая…

Дипломаты всех мастей, Первые секретари республик, всякие деятели партийные оттуда же. Заслуженные люди разных отраслей искусства и науки, ну и так – с миру по нитке. Зал был огромным, ярким, всё сверкает и сияет. Множество кинокамер, народ суетится. Я осторожно выглянула, посмотрела, дух захватывает. Незадолго до начала подошла Вероника, ободряюще пожала за локоть и подмигнула. Это не осталось незаметным без чужого внимания, и Миансарова сразу скорчила мордашку, типа 'всё поняя-ятноо-о…'. Уу-у сучка…

И вот концерт начался. Пошли первые номера, певцы выходили один за другим, периодически раздавались аплодисменты, голоса ведущих. Я выждала время, потом ушла в гримёрку, переоделась и навела красоту, пока не было чужих глаз.

За несколько минут до моего выхода, подошла за кулисы и ко мне тут же метнулся организатор с шипением 'где вы ходите!..', на что тут же услышал – 'ссать ходила, а что?'. Не найдя, что ответить, махнул рукой и только тут рассмотрел меня внимательнее. Пробормотал что-то вроде 'мда… нда… сейчас выход уже… мда…' поморгал глазами и потряс головой. Ага, пробрало. Потом куда-то метнулся и через какое-то время подал сигнал на выход. Уфффф… Ну, я пошла…

***

Зал встретил меня аплодисментами, так что я немного приободрилась. По мере того, как меня всё лучше удавалось рассмотреть, аплодисменты всё более крепчали. На первых рядах сидели первые морд… ой, лица государства, которые тоже вовсю пялились на меня. Среди них я заметила и своего старого знакомого Первого секретаря Узбекистана Рашидова, он перехватил мой взгляд и одобрительно подмигнул показав большой палец, а я скромно улыбнулась и опустила глазки в ответ, наблюдая за залом сквозь ресницы. При свете ярких люстр, наверняка я сияла как новогодняя ёлка. Блестящее от позолоты, сильно приталенное платье почти до пола – без рукавов, показывающее смуглую кожу рук, на голове платок… Женщина – загадка. В это время ведущий вещал:

– ….Заслуженная артистка Узбекской ССР, – при этих словах я обратила внимание, как горделиво приосанился Шараф Рашидович в ответ на удивлённые взгляды своих коллег. Видимо, там свои игры и конкуренция, – Поэт и композитор, исполнит песню собственного сочинения – на английском языке, 'I Will Always Love You'.