Текст книги "Татуированный пес"

Автор книги: Пауль Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

История про корову Глорию

Корова Глория с детства была толще всех остальных коров. И чем старше, тем она становилась тучнее. У неё были мясистые губы, широкий нос, голова размером с огромную тыкву, или даже ещё больше, и в придачу – крепкие ноги, большущий живот, щетинистая шкура и несуразные копыта.

Так как платьев её размера не продавалось, ей приходилось шить их самой. Хорошим вкусом и большим умением она не обладала и поэтому выглядела в этих самодельных нарядах ещё толще, чем была на самом деле.

Походка у неё была медвежья, а когда она говорила, это звучало так, будто кто-то ревел в пустую бочку.

При этом у Глории и в мыслях не было, чтобы стать скромной и добропорядочной молочной коровой, как все её ровесницы. Нет, она была честолюбива и хотела стать артисткой.

Какой-то шутник – думаю, это был лис, – сказал, что у неё прекрасный голос и ей непременно надо обучаться пению. И так как отец Глории был богат и оплачивал все её капризы, она начала брать уроки музыки, а вскоре дала и первый концерт.

Все коровы собрались, чтобы послушать пение Глории. Первая песня её концерта называлась «Фиалка на обочине», она же стала и последней. Потому что если речь её звучала так, будто она говорит, забравшись в дождевую бочку, то когда Глория запела, это было похоже на то, как если бы два слона трубили в садовые лейки под аккомпанемент пилы, разрезающей лист железа.

Публика позатыкала себе уши, она свистела, кричала и топала, только бы не слышать этого ужасного пения. Слушатели толпами разбегались кто куда, только бы подальше от лужайки, где проходил концерт.

Корова Глория перестала петь и начала плакать.

Все её подруги думали: наконец-то она станет прилежной молочной коровой, такой, как мы! Но не тут-то было – она решила попытать своё счастье на другом поприще и принялась брать уроки танцев.

Посмотреть на первое танцевальное выступление Глории собралось ещё больше коров, чем на первый концерт.

Она вышла на сцену в балетной пачке, которая с лёгкостью покрыла бы семь столов, споткнулась на первом же шаге и упала.

Коровы в зрительном зале рассмеялись, но Глория не дала сбить себя с толку и исполнила па с прыжком, при этом подмостки сломались под тяжестью её веса, и она провалилась под сцену.

Зрители снова засмеялись, но пять крепких быков поднялись на сцену и помогли Глории выбраться из пролома, после чего она продолжила танцевать.

Оказавшись на самом краю сцены, Глория потеряла равновесие и рухнула прямо на музыкантов, сидевших в оркестровой яме. Дирижёр от испуга проглотил свою палочку.

Когда корова с большим трудом поднялась, контрабас был разбит, труба раздавлена в лепёшку, гармонь разорвалась пополам, а барабан треснул.

Можно себе представить, как хохотала публика, когда танцовщица скрылась за занавесом.

Все говорили: «Ну, уж теперь-то она поймёт, что лучше быть простой, порядочной молочной коровой».

Но у Глории и в мыслях такого не было. Она попросту перебралась в Гиппопотамию, к бегемотам. Там она тоже выступила со своими танцами и песнями.

На следующий день в «Вестнике Гиппопотамии» можно было прочесть:

«Артистка Глория, тонкая, хрупкая особа, дала вчера вечером музыкально-танцевальный концерт.

Никогда прежде не имели мы возможности насладиться столь чистым и звонким голосом, никогда прежде не слышали пения такой необыкновенной красоты. Более того, артистка танцевала, а точнее, парила, словно Сильфида, над сценой, и все юные бегемотихи в зале были очарованы её грацией.

Будем надеяться, что артистка Глория ещё не раз споёт и станцует для нас в Гиппопотамии!»

– Вот такая история про корову Глорию, – сказал Лев. – Теперь твоя очередь! Ты обещал историю про мышку. А в ней будут Шлевиан и Кукук?

– Кукука не будет, а вот Шлевиан будет, – ответил Пёс и начал рассказывать.

История о том, как Шлевиан подшутил над Мышкой-Торопыжкой и как она его за это проучила

Дерево, на котором жили обезьяны Шлевиан и Кукук, было одним из самых высоких в джунглях, если вообще не самое высокое.

Во всяком случае, у этого дерева были мощные корни, толстый ствол, могучие ветви и пышная крона. На верхних ветках жили маленькие птички, этажом ниже – птицы побольше, дальше обосновалось необычайно шумное беличье семейство с пятью детёнышами. Под ними были самые удобные ветки, на которых и поселились Шлевиан и Кукук. Ствол дерева сдавался под жильё дятлу и сове, вдове преклонного возраста, которая очень уютно устроилась в своём дупле, но совершенно не ладила с дятлом и чуть ли не каждый день говорила, что завтра съедет.

Внизу, между корней, располагалась мышиная нора, в которой обосновалась Мышка-Торопыжка. Она была худощавой, стремительной, носила короткую стрижку и работала учительницей физкультуры в средней школе для девочек-мышек. Вообще-то её звали Генриетта Мышхоф, но оттого, что у неё была привычка поторапливать свой класс, а порой (нечаянно) и своих мышиных собратьев, хлопая в ладоши и крича: «Поторапливайтесь, девочки! Живей-живей!», её прозвали Мышка-Торопыжка.

Каждое утро без пятнадцати восемь она покидала свою норку и шла в школу, а возвращалась днём, в четыре пятнадцать. По субботам она занималась уборкой, тихонько напевая что-то себе под нос, а по воскресеньям они с коллегой выходили на опушку леса и любовались закатом.

Шлевиан, который частенько сидел на ветке, ел бананы и смотрел по сторонам, знал все её привычки. Надо ли удивляться, что однажды ему в голову пришла идея подшутить над ней?

Как-то вечером, когда мышка уже спала в своей маленькой кроватке, он спустился вниз и запер вход в её норку большим кокосовым орехом.

Когда Мышка-Торопыжка проснулась, было совершенно темно.

– Чтобы я проснулась посреди ночи – такое случилось со мной лишь однажды. – Мышка очень удивилась. – Это было в ночь с одиннадцатого на двенадцатое апреля позапрошлого года. – Она повернулась на другой бок и вскоре уснула опять. Некоторое время спустя она проснулась снова, было всё так же темно. – Я впервые просыпаюсь посреди ночи во второй раз, – заключила мышка с ещё большим удивлением.

И только когда мышка проснулась в третий раз – было всё ещё темно, – она не выдержала и встала.

– Торопись! Живей-живей! – приказала она сама себе. – Если не спится, значит, ты не устала. А если ты не устала, то надо подвигаться, чтобы устать. Небольшая пробежка по лесу не помешает!

Она вскочила с кровати и выбежала из норки. Точнее, она хотела выбежать из норки, но ударилась обо что-то твёрдое и упала на спину.

Путь преграждала стена, которую было не сдвинуть с места, как мышка ни старалась.

Ей не оставалось ничего другого, как прорыть рядом со старым выходом новую дыру, через которую она и выбралась на свободу. При ярком полуденном солнце она увидела, что вход заслонён большим кокосовым орехом, причём так плотно, что ни один луч света не мог проникнуть в квартиру.

– Нет, ну надо же! И угораздило этот орех упасть прямо на мой дом! – сердито воскликнула мышка, пустилась бежать и впервые опоздала в школу.

Когда мышка проснулась на следующее утро, в её комнате было темным-темно.

– Здорово, что я могу поспать ещё немного! – сказала она и повернулась на другой бок.

Когда через некоторое время мышка проснулась во второй раз и было всё так же темно, она вышла на порог, чтобы подышать свежим воздухом. (Превосходное средство от бессонницы.) Точнее, она хотела выйти на порог! Но спросонья пошла к старому выходу, который был завален орехом, ударилась об него и упала на спину.

– Бестолковая какая! – отругала саму себя мышка, поднялась и пошла ко второму выходу.

Но и его заслоняла глухая стена! Хочешь не хочешь, а мышке, чтобы выбраться наружу, пришлось вырыть рядом третью дыру. В ярком дневном свете она увидела, что и второй вход плотно заперт кокосовым орехом.

– Ну, это уже никуда не годится! – воскликнула мышка ещё более сердито, чем накануне. – Угораздило же ещё один орех свалиться и опять мне тут всё перегородить!

Так она опоздала в школу во второй раз.

На другое утро мышка снова проснулась и снова в норке было так темно, что и собственной лапы не видать.

– Вчера и позавчера я опоздала в школу, так что сегодня лучше встану сразу и полюбуюсь восходом, – сказала она себе. – А то залежусь и, чего доброго, просплю в третий раз!

Она поднялась, сделала несколько приседаний, зевнула и, всё ещё не вполне проснувшись, направилась к двери привычной дорогой. Стукнувшись головой о кокосовый орех, мышка встрепенулась и пробормотала:

– Ах, я же вырыла вторую дыру!

Она нашла на ощупь второй выход, стукнулась о второй орех и проснулась окончательно.

– Какая же я глупая! – воскликнула она. – Совершенно забыла, что из моей квартиры есть теперь третий выход! Надо бы поторопиться, а то ещё пропущу восход!

И она выбежала через третью дыру. Точнее, хотела выбежать! Но ударилась головой обо что-то твёрдое и упала на спину.

Когда она вырыла четвёртую дыру, то увидела в лучах утреннего солнца то, что и ожидала: большой кокосовый орех, который закрывал вырытый накануне лаз. Так Мышка-Торопыжка опоздала в школу в третий раз.

– Интересно, продолжится ли это завтра в том же духе, – сказала мышка, забираясь вечером в кровать.

Утром, когда она открыла глаза, действительно было так же темно, как и в предыдущие три дня.

– Теперь надо хорошенько подумать, чтобы снова не наткнуться на что-нибудь эдакое и не упасть на спину, – сказала мышка, выскочила из кровати, споткнулась о стул и растянулась во весь рост.

Поднявшись, она осторожно, на ощупь, пробралась к правильной двери и натолкнулась на непреодолимую преграду.

– Скоро земля вокруг моей квартиры станет вся в дырочку, как швейцарский сыр, – сокрушалась она, выкапывая рядом с четвёртой дырой пятую.

Выбравшись наружу, она увидела, что и четвёртый выход заперт очередным кокосовым орехом. Мышка даже среди учительниц выделялась необычайным умом, она задумчиво покачала головой и сказала:

– Что-то тут нечисто!

На этот раз она едва успела в школу вовремя.

Как обычно, Мышка-Торопыжка вернулась из школы в четыре пятнадцать и пошла в свою комнату. Но на этот раз не осталась внутри: дождавшись темноты, она тихонько выскользнула из норки и спряталась за камнем возле новой, пятой дыры.

Не прошло и часа, как с дерева спустился Шлевиан с кокосовым орехом в руке. Он остановился перед мышиной норой, еле сдерживая смех, нагнулся и осторожно положил орех на новый вход в мышиную квартиру.

И тут Мышка-Торопыжка рассердилась не на шутку.

Забыв, что она гораздо меньше обезьяны, мышка вскочила на камень, за которым пряталась, и закричала, сверкая глазами от ярости:

– Ах вы, болван! Ни стыда ни совести! Мне стоило бы сейчас же надрать ваши здоровенные уши! Какая наглость! Какая подлость! Немедленно уберите все орехи, вы, бесстыжая обезьяна! Хам!

– У меня вовсе не здоровенные уши, – возразил обиженно Шлевиан, – уж и пошутить нельзя.

– Это называется пошутить! – воскликнула мышка, вне себя от злости. – Ну подождите! Я расквитаюсь с вами, макака вы эдакая!

– А что ты мне сделаешь? – дерзко спросил Шлевиан. – Может, укусишь за большой палец?

Он рассмеялся.

– Уж что-нибудь придумаю, не сомневайтесь!

– Смотри, чтоб голова не заболела, пока думаешь! – ответил Шлевиан, собрал все кокосовые орехи и исчез в густой кроне.

Хотя Шлевиан не очень-то поверил мышкиным угрозам, весь следующий день он был начеку. Он медленно ступал, озираясь по сторонам, потому что боялся, что мышка вдруг выскочит из-за какого-нибудь камня, укусит его за пятку и быстро скроется в своей норе. Сидя на земле, он часто оглядывался, чтобы мышка не подкралась незаметно и не ущипнула его за попу.

Но, судя по всему, это не входило в её планы: она, как и прежде, отправилась в школу без пятнадцати восемь, вернулась домой в четыре пятнадцать и больше уже не выходила на улицу.

Вот почему на следующий день Шлевиан опять заскучал. Он сидел на своей ветке и думал, чем бы таким заняться.

В этот момент мимо проходил носорог Бульбо.

Господин Бульбо – толстый и статный, как и полагается носорогам, был при этом самовлюблённым, отчаянным пижоном, всегда одетым с иголочки. На его неуклюжих ногах красовались лакированные ботинки, начищенные до такого блеска, что он пользовался ими как зеркалом. Бульбо был наряжен в узкие брюки, в которых даже не мог нагнуться, и пиджак из белого шёлка по последней моде. Казалось, что он сошёл прямо с обложки глянцевого журнала. Наряд дополняла высокая зелёная фетровая шляпа с твёрдыми полями и жёлтой лентой. А ещё у Бульбо был позолоченный рог.

И вот когда он во всей красе не спеша проходил под деревом и приятным голосом напевал последний шлягер, Шлевиан скинул кокосовый орех прямо на зелёную шляпу носорога.

Та съехала ему на глаза, и носорог оказался в темноте. Когда ему наконец удалось вернуть помятую шляпу на прежнее место, он посмотрел наверх. Прямо в нахальное, ухмыляющееся лицо Шлевиана, который преспокойно сидел на своей ветке.

Бульбо погрозил обезьяне, но та рассмеялась и крикнула:

– Мне вас плохо слышно! Будьте любезны забраться на дерево, тут мы сможем побеседовать!

Это, конечно, ещё больше разозлило носорога. Но как только он принялся неистово ругаться на обезьяну, та невозмутимо и метко кинула ему на шляпу второй орех. Шляпа снова съехала на глаза, и когда носорогу удалось водрузить её обратно на затылок, она совсем потеряла форму.

Рассвирепевший носорог решил, что пора переходить от слов к делу. Он нагнулся и обхватил ствол, намереваясь стрясти хулигана с дерева. И тут его брюки взяли и лопнули.

Шлевиан удовлетворённо отметил, что толстое дерево даже не шелохнулось, и кинул третий орех. Стоит признать, что стрелком он был отменным: третий орех, как и два предыдущих, угодил точно в шляпу, которая снова съехала носорогу на глаза.

Ярости Бульбо не было предела. Снова и снова он с разбега таранил дерево своим рогом, стараясь скинуть обезьяну на землю. Но ствол был слишком толстый, да и обезьяна держалась крепко. Когда носорог наконец сдался и покинул поле боя, рог у него был погнут, брюки разодраны в клочья, пиджак испачкан, ботинки в пыли, шляпа безвозвратно помята, а красивая жёлтая лента порвана. Шлевиан же был очень доволен – он нашёл, чем развеять свою скуку!

Следующей его жертвой стал слон Данте. Он был тайным советником географии. Маленький и толстый, но зато очень учёный, Данте всегда носил походные штаны, гольфы грубой вязки и полуботинки – в общем, был подготовлен к любым погодным условиям.

Каждый день он исследовал лес, рисовал карты местности всех его частей и писал толстые книги о его обитателях.

За учёные труды ему было присвоено звание тайный советник географии. Он первым установил, что обезьяны начинают есть банан с верхнего конца, и посвятил этому книгу.

Лишь изредка он оставался дома на целый день и ничего не исследовал. Тогда жена, пользуясь таким случаем, торопилась приготовить ему обед, но учёный слон с презрением отвергал подобного рода предложения. «Географы едят на природе!» – говорил он, усаживался на лужайке перед домом и жарил себе на костре колбасу.

И вот однажды слон Данте, проходя мимо дерева Шлевиана, случайно посмотрел наверх и обнаружил, что над ним сидит обезьяна с кокосом в руке.

Слон встал как вкопанный и сказал:

– Ну и дела! Обезьяна с кокосом в руках! И что же это забавное животное собирается с ним делать? Неужто оно его съест? Я должен исследовать эту проблему, пусть даже на это уйдут годы научных наблюдений!

Данте не пришлось тратить так много времени: стоило слону договорить, как орех упал ему на голову, издав глухой звук.

Вместо того чтобы поблагодарить обезьяну за столь быстрое оказание помощи географической науке в исследовании важнейшей проблемы, Данте начал ругаться на чём свет стоит. Но его возмущение не охладило научный пыл обезьяны. Едва слон успел надеть обратно очки, свалившиеся от удара кокоса, как обезьяна повторила свой эксперимент, и второй орех приземлился почти в том же месте, что и первый.

Тут уже тайный советник географии рассвирепел, разбежался и толкнул ствол. Обезьяна, которая благодаря носорогу уже набралась опыта, крепко держалась за дерево и спокойно наблюдала за атакой, ей даже удалось скинуть на слона ещё один, третий орех.

Тем временем Данте понял, что у него не получится расшатать толстое дерево, и решил попытать своё счастье при помощи хобота. Он ухватился им за самый край ветки, на которой сидел Шлевиан, и потянул её к себе. Но Шлевиан, который вовсе не собирался падать с дерева, точно спелая слива, перепрыгнул на ветку выше, – там даже хобот Данте не мог достать его. Пришлось тайному советнику географии вслед за носорогом Бульбо признать, что с обезьяной ему не справиться, и отправиться домой.

Следующей жертвой Шлевиана стал медведь. Ничем особым он не отличался – обычный медведь по имени Мишка, бурый любитель мёда. Когда первый кокос попал ему по спине, он яростно взревел. После второго медведь недолго думая стал взбираться на дерево.

Этого Шлевиан не ожидал. Он забыл, что медведи тоже умеют лазать по деревьям.

Увидев, что Мишка медленно, но верно приближается, Шлевиан перебрался на ветку потоньше, смекнув, что медведь гораздо тяжелее обезьяны.

Когда Мишка вслед за ним стал перебираться на эту ветку, она согнулась, и они оба соскользнули вниз. Но ловкая обезьяна легко ухватилась за соседнюю ветку и уселась на ней. Медведь же свалился с дерева и больно ушибся. Сообразив, что следующее альпинистское восхождение закончится для него тем же, он смирился с поражением и пристыженно удалился.

Теперь настал черёд скунса. Надо сказать, что в лесу его все как-то сторонились. Никто точно не знал, откуда он, собственно, взялся. Звали его Вонючка, день изо дня он носил один и тот же свитер в чёрно-белую полоску и обладал неприятной привычкой обрызгивать вонючей жидкостью окружающих, когда они надоедали ему, или просто когда он бывал не в духе. Ясное дело, что друзей у Вонючки не было.

Когда он проходил под деревом, Шлевиан скинул ему на спину кокосовый орех. Скунс посмотрел наверх, увидел обезьяну и сказал:

– Предупреждаю! Ещё один орех – и будешь вонять так, что тебе родной отец лапы не подаст!

Обезьяна осторожно перелезла на три ветки выше и скинула второй кокос.

Скунс увидел летящий вниз орех, ловко увернулся от него и направил струю жидкости вверх – туда, где сидела обезьяна.

Но Шлевиан был слишком высоко. Струя не достигла цели, и скунсу пришлось убегать, чтобы самому не попасть под вонючий дождь. Это весьма позабавило обезьяну, и она запустила вдогонку беглецу сразу два ореха.

И в этот момент произошло то, чего никто не ожидал: в происходящее вмешалась Мышка-Торопыжка!

Когда толстяк медведь рухнул с дерева, земля под ним так содрогнулась, что в квартирке мышки попадали стулья. Она в ужасе выбежала из норки и обнаружила, что виновником землетрясения был не кто иной, как Шлевиан. Увидев, как он издевается над скунсом, она забежала домой, надела скалолазные ботинки и незаметно забралась на дерево.

Там она принялась грызть ветку, на которой сидел Шлевиан.

И в тот самый момент, когда обезьяна бросила два ореха в скунса и даже подпрыгнула от радости, потому что один из них угодил прямо в цель, в тот самый момент ветка хрустнула, обломилась, и изумлённая обезьяна, прежде чем смогла ухватиться за что-нибудь, свалилась на землю, оказавшись носом к носу со скунсом.

Рассерженный зверёк ещё никогда и никого так не обрызгивал, как Шлевиана! Даже три недели спустя Кукук разговаривал с ним только с соседнего дерева, и никто не решался подойти к нему ближе.

Сделав своё дело, мышка медленно спустилась с дерева, встала перед воняющей, мокрой обезьяной и собиралась сказать: «Зарубите себе на носу, это было расплатой маленькой учительницы физкультуры средней школы для девочек-мышек!»

Но оттого, что обезьяна так ужасно воняла, она сказала только: «Зарубите себе на носу, это было ррррр…» – и, заткнув нос, быстро исчезла в норе.

– Вот так мы иногда ошибаемся, – сказал Лев, когда Пёс закончил рассказывать.

– Да, Шлевиан недооценил мышку, – согласился Пёс.

– Да я не о том. Это я недооценивал историю. Она оказалась очень длинной, а рассказывается-то в ней о таком маленьком зверьке.

– О таком большом звере! – донёсся из травы тоненький голосок. Это был жук-скакун, который тайком вернулся, потому что тоже любил слушать истории. Ему разрешили остаться и послушать следующую историю – при условии, что он не будет перебивать рассказчика.

– Ты рассказал историю, в которой был один только Шлевиан, – сказал Лев. – Так что теперь я вправе рассчитывать на историю, в которой будет один только Кукук.

– Услышишь, не беспокойся, – ответил Пёс, который так увлёкся своими рассказами, что его уже не нужно было упрашивать. Наверное, это произошло потому, что Лев оказался очень хорошим слушателем и не перебивал его.

Татуированный Пёс начал было:

– Жил да был один осёл…

Но Лев закричал:

– Стой, стой! Конечно, я уже попросил историю про Кукука, но всё равно покажи, пожалуйста, картинку к этой истории!

– Покажу, не беспокойся, – добродушно ответил Пёс. – Картинка с ослом возле моего левого уха.

– А ты не мог бы закинуть ухо наверх? – попросил Лев, разглядывая картинку. – Так мне будет лучше видно. А то мне кажется, что это скорее зебра, чем осёл!

– Ты уж извини, – ответил Пёс, – но я очень не люблю поднимать левое ухо. На нём есть картинка, которую я не хочу показывать.

– Она что, плохо получилась? – заинтересовался Лев.

– Получилась-то она хорошо, – ответил Пёс. – Но каждый раз, когда я её кому-то показываю, это плохо кончается. Пожалуйста, лучше не проси!

– Хорошо, – недовольно проворчал Лев. Но вскоре его длинная морда снова счастливо сияла, потому что Пёс начал свой новый рассказ.