Текст книги "Закон стаи"
Автор книги: Патрик Корриган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Я привяжу тебя к дереву с недоеденной ветчиной, как поступают владыки Вендии с ленивыми рабами. И когда мы уйдем, на запах мяса придет голодная пантера. Или медведь, но тоже очень голодный. Возможно, они съедят только ветчину, а возможно… – мрачно пообещал Конан позеленевшему от ужаса коротышке.
– Оставь его, Конан, – сказала Ремина, подходя к киммерийцу. Девушка с трудом сдерживала смех. – Еды в мешке на всех хватит.
– Я и говорю! – завопил Козим, наконец, проглотив злополучный кусок. – Нельзя же быть таким жадным! – укоризненно обратился он к варвару. – Или это в крови у киммерийцев?
– В крови у киммерийцев – не жрать под одеялом, – огрызнулся Кона н, отпустив коротышку. Козим плюхнулся на четвереньки и уткнулся носом в раскрытый мешок.
– Можешь доедать, – разрешил северянин.
– Спасибо, – ответил карлик. – Мне уже что-то не хочется.
– Отойдем отсюда на лигу-другую, – обратился киммериец к Ремине. – Когда не плечах висит погоня, не стоит надолго задерживаться на одном месте.
Девушка согласно кивнула.
– Я знаю эти места. Недалеко отсюда есть развалины старой крепости.
– Присматривай за карликом. Если он вздумает улизнуть, стреляй без сожалений, – громко, чтобы его слышал Козим, сказал Конан, закинув мешок на плечо.
Коротышка обреченно вздохнул.
С тоской взглянул на плотную стену леса, у подножия высокой горы, и поплелся следом за Конаном, который широким, легким шагом уже ушел далеко вперед.
Время близилось к полудню, и солнечные лучи, с утра теплые и ласковые, понемногу становились палящими. В тени деревьев их обжигающее прикосновение почти не ощущалось, но вскоре путники стали страдать от духоты. После недавнего дождя земля парила, во влажном лесу дышалось тяжело, одежда насквозь пропиталась потом. В распадке оказалось болото, заросшее высоким, в человеческий рост тростником, но варвар, не меняя направления, пошел прямо через него. К удивлению Конана, дно оказалось твердым и ровным. Складывалось впечатление, что под ржавой болотной водой скрывается пробитая в незапамятные времена дорога через горы.
– Дурное место, – вполголоса сказала Ремина. – Сюда почти никто не заходит.
– Почему? – не оглядываясь, буркнул Конан. – Из-за пиявок?
Козим изменился в лице.
– Пиявок? – переспросил он дрожащим голосом. – Этих маленьких мерзких тварей?
– Больших, жирных и скользких – здесь водятся только такие, – невозмутимо отозвалась баронесса.
– Не-на-ви-жу! – взвыл коротышка и рванулся вперед, обгоняя киммерийца. Далеко он не ушел. Неожиданно глубина резко увеличилась, и карлик ушел под воду почти по грудь.
– Тону! – завопил он, молотя по воде руками и поднимая тучу брызг.
Северянин остановился рядом и молча взирал на карлика. Гиганту-киммерийцу вода доходила едва до колен.
– Конан, помоги ему! – крикнула Ремина.
Варвар устало вздохнул и протянул коротышке руку. Тот вдруг перестал барахтаться и с подозрением уставился на киммерийца.
– Я не просил о помощи, – шмыгнув носом, гордо заявил он и быстро стал продвигаться к берегу, до которого было уже недалеко.
Похохатывая, Конан пошел за ним следом.
Шагов через пятьдесят киммериец с девушкой выбрались на сухое место, где уже в позе выпавшего из гнезда птенца, широко разведя руки в стороны, стоял Козим, тщательно осматривая свою вымокшую одежду.
– Как пиявки нашли твою кровь, Козим? – на ходу бросил Конан.
Карлика от этих слов передернуло.
– Я им пришелся не по вкусу, – прошипел он. – Не то, что ты! – злорадно добавил коротышка, указывая пальцем на ногу варвара.
Киммериец посмотрел вниз, ухмыльнулся и щелчком сбил с колена пристроившуюся там пиявку.
– Теперь понятно, что ты за человек, раз твоей кровью даже пиявки брезгуют, – беззлобно заметил северянин.
Впереди долина горбилась зелеными шапками невысоких холмов. На фоне громадных гор, неприступными серыми стенами вздымавшимися со всех сторон, они выглядели как-то жалко, хотя и радовали глаз весенним цветением. Мягкие, округлые вершины, поросшие густым кустарником, едва виднелись над лесом.
Ремина уверенно шла вперед. Было ясно, что девушка хорошо знает дорогу. Беглецы перебрались через низкий гребень и спустились в тенистую лощину, по дну которой бежал небольшой ручеек с кристально чистой водой.
Баронесса, не останавливаясь, стала взбираться на противоположный берег лощины.
– Сейчас поднимемся на вершину холма, – на колу пояснила она. – Там развалины крепости, о которых я говорила. Место тихое и спокойное, сюда почти никто не заходит, даже охотники, потому что дичь в этих местах если и была, то давно исчезла. Наверное, тут какая-то магия. Там дальше есть озеро, можно остановиться на берегу. В детстве я как-то раз здесь заблудилась и случайно набрела на него. Оно очень красивое, вот увидите…
– Тихо! – Конан внезапно вскинул руку, озираясь по сторонам.
Ремина и Козим послушно замерли. Киммериец медленно наклонился, подобрал с земли увесистый камень и вдруг резко бросил его в густое переплетение ветвей.
Пролетев локтей тридцать, камень с шумом исчез за зеленой завесой. Следом за ним стремительно несся Конан.
Ремина открыла рот: она никогда не видела, чтобы люди так быстро бегали.
Киммериец скрылся в кустарнике. Девушка только сейчас вспомнила о своем арбалете, а Козим на всякий случай упал в траву. Кусты жалобно затрещали, и на поляну вышел довольный варвар, держа в руке большую птицу с черно-красным оперением.
Козим успел сползти вниз по склону чуть ли не до самого ручья.
– Вот наш обед! – воскликнул северянин. – Эй, Козим! Тебя жажда замучила или умыться решил?! Что ты делаешь у ручья?
– Но как ты ее заметил? – поразилась Ремина, разглядывая добычу варвара.
– Желудок, наверное, подсказал, – пожал плечами Конан.
На плоской, как стол, вершине холма действительно сохранились остатки старинной постройки – то ли дозорной башни, то ли форта – блоки фундамента и руины стен, не превышавших высоты десяти локтей. Конан обошел развалины, прислушиваясь к своим чувствам, но не нашел ничего подозрительного. На своем веку он повидал множество старинных замков и заброшенных городов, куда более мрачных и подавляющих своей былой мощью, чем эта разрушенная временем цитадель.
– Где же озеро? – спросил он. – В такой жаркий день неплохо бы освежиться.
– Сначала я! – решительно заявила баронесса. – Не волнуйся за меня, я быстро.
– Что ж, иди. Только будь осторожна. Козим, о чем задумался? – Конан с сочувствием посмотрел на несчастного коротышку. – Давай-ка, берись за дело: выщипывай перья из этой птицы, а я займусь костром.
Козим сгорбившись сидел на огромном валуне, погрузившись в невеселые мысли. Издалека он был похож на большой сморщившийся гриб, источенный червями. Пух и перья кружили вокруг коротышки, вымещающего злость на несчастной птице.
«Маг меня в паука превратит, – горестно вздыхал он. – Я не справился с киммерийцем. А попробуй с ним справиться! Как вспомню, что он па мосту учинил, так до сих пор мурашки по спине бегают. Но разве мог я ему помешать? Девчонка с меня глаз не спускала, а арбалет она держит так, будто всю жизнь с ним не расставалась. Что же мне сказать Яхм-Коаху в свое оправдание? Да он меня и слушать не станет. Нет, Козим, точно, быть тебе мерзким пауком!
А Конан в самом деле непрост. Не будь столь жесток чародей на расправу с предателями, пожалуй, я бы поставил на киммерийца. Того и гляди, так он и правда сумеет до замка добраться. Прав был жрец, нельзя недооценивать этого варвара. Но с хозяином ему не справиться. Господин его в пыль сотрет… эх, и меня заодно.
Козим так глубоко задумался, что не сразу услышал, как кто-то тихо, но настойчиво зовет его.
„Козим. Эй, Козим! Да ответь же, болван!“ Карлик, словно его ужалили, подскочил с камня и воровато огляделся по сторонам.
– Хозяин! Это ты? Где вы, я вас не вижу! – шепотом спросил коротышка пустоту.
„И не увидишь, дуралей, я говорю с тобой из замка. Чем забита твоя глупая голова? Я никак не мог до тебя докричаться“.
Голос мага глухо гудел в голове коротышки, будто жрец вещал из могилы, и карлик зябко поежился, испугавшись, что он мог прочесть его мысли.
– Прости, повелитель, я тут немного лишнего наговорил… Я думал о Конане.
„Варвар рядом?! Где вы? Девчонка с вами?“
– Не знаю, хозяин. Тут правда есть какие-то развалины… Спаси меня, господин, я у них как заложник!
„Скажи поточнее, где вы находитесь? И прекрати скулить“.
– Ну… тут еще озеро рядом есть! – радостно вспомнил карлик.
„Ага, кажется, я знаю это место. Где сейчас варвар?“
– Здесь, рядом. Но не беспокойся, мастер, он нас не слышит.
„Если ты перестанешь говорить вслух, тебе и вовсе нечего будет бояться“.
„Хорошо, повелитель. Умоляю, вытащи меня отсюда!“
„Молчи и слушай меня внимательно, маленький хитрец, – вкрадчиво молвил жрец. – Ты должен задержать их, пока я не прибуду со своими людьми“.
„Но как, как я смогу это сделать, не рискуя собственной шеей!? Варвар мнителен и осторожен. Его невозможно обмануть! – взмолился Козим, понимая, что маг толкает его на верную гибель“.
„Мне безразлично, какими средствами ты выполнишь мой приказ. Кстати, как вам удалось уйти от погони?“
– Катастрофа, мастер, чудовищная катастрофа! – оживился коротышка, не заметив, как снова заговорил вслух. – Коварный северянин стравил стаю оборотней с людьми, которых вел Коготь. Нужно было видеть, как они рвали друг другу глотки!
„Проклятый Лис! – взорвался в мозгу карлика крик Яхм-Коаха. – Как я в нем ошибся. Ладно, с Конаном делай, что хочешь. Мне нужна только девчонка, запомни, живая баронесса Орландо! Иначе… – иначе ты ответишь мне за все головой!“
– Слушаюсь, повелитель! – забыв, что жрец его не видит, Козим низко поклонился. – Повелитель? Хозяин, где ты?
Молчание было ему ответом.
Козим в сердцах крепко выругался и сел на камень. Яростно почесал заросший колючей щетиной подбородок.
„Придется прибегнуть к крайним мерам, – лихорадочно соображал коротышка. – Давай, Козим, сейчас как раз подходящий момент…“
…Сучьев вокруг оказалось достаточно. Найдя укромный закуток в развалинах, Конан одним ударом кремня о кресало запалил пук сухой травы. И через миг в небольшой нише под древней стеной уже весело плясали языки пламени.
Справившись со своим делом, Конан вернулся к Козиму. Коротышка примостился на базальтовом валуне и с унылым видом ощипывал птицу. Пух и перья летели в разные стороны, но подхваченные ветром возвращались назад, оседая В складках его одежды, отчего карлик стал похож на большого сварливого ворона. Рядом с камнем лежала винная баклага, которую Конан прихватил у Понтикуса. Киммериец поднял ее, поболтал и, хмыкнув, бросил обратно. Козим, по затянувшемуся молчанию почуял недоброе, и стал оправдываться быстрой скороговоркой:
– Один маленький глоток, один глоток, Конан! Он был мне необходим, я весь промок с головы до ног! Что может быть хуже простуды, особенно в середине весны? Я не хотел подвергать риску все наше предприятие из-за того, что могу чихнуть в самый неподходящий момент!
– Ладно, – буркнул киммериец, – шевелись быстрее, а то вместо обеда нам придется ждать ужина.
Видя, что варвар настроен благодушно, карлик заговорил о том, что занимало его мысли после разговора с магом:
– Послушай меня, Конан, вам ни за что не справиться с Яхм-Коахом? Он найдет вас повсюду.
Конан просто пожал плечами, надеясь, что карлик от него отстанет. Ничего иного от Козима варвар и не думал услышать. Сейчас он находился в том приподнятом состоянии духа, которое так ценят бывалые воины, чья жизнь – сплошная череда битв и походов. Но коротышка продолжал приставать.
– Ты как-то скверно выглядишь. Может ты ранен. Хочешь, я могу посмотреть. Не подумай дурного, я, правда, умею.
– Отстань, это просто усталость, – отмахнулся Конан. – Усталость и голод. Заканчивай мучить птицу.
Козим часто закивал головой.
– Я так и знал, что ты скажешь нечто подобное. Ответь мне честно, сколько ты намерен получить со старого барона, если думаешь, что эта безумная затея закончится для нас успешно? А ведь есть способы заработать в десять раз больше! И без всякого риска. Присядь, выпей вина, а я тебе расскажу, как можно их достать. Да мы с тобой богачами станем! Ты, понимаешь, о чем я толкую?
Конан внимательно посмотрел в маленькие, бегающие глазки Козима. Внешне варвар остался спокоен, но темно-синие глаза северянина вспыхнули мрачным огнем.
– Понимаю, – медленно выговорил он. Во всем его облике чувствовалась угроза. – Но лучше бы ты помолчал.
– Хочешь, чтобы я замолчал, пожалуйста, – тут же согласился карлик. – Язык мой меня погубит. „Сейчас, наверное, меня будут бить!“ – с ужасом подумал он.
– Я достаточно скитался по свету, – негромко, словно самому себе, сказал Конан. – Кажется, ко всему привык. Ты из тех людей, которые легко клянутся, а затем, с той Же легкостью забывают слова данной клятвы.
– Не продолжай, – остановил его карлик, – я догадываюсь, что ты хочешь сказать. Но ты ошибаешься насчет меня, киммериец. Вспомнишь еще… Ведь я хотел как лучше, но если ты считаешь, что проще разбить Яхм-Коаху голову – что ж, идем крушить черепа! Время покажет, кто из нас прав!
– Не думай, что тебе удастся меня переубедить, – сказал Конан.
– А я и не думаю. – Карлик тяжело вздохнул, по белому, как мел, лицу его градом катились крупные капли пота. – Придет тот час, друг киммериец, и ты поймешь, что я желал тебе только добра. Я – твой счастливый талисман, как ты этого еще не понял? Благодари судьбу, что свела нас в Овражке! С моей и только с моей помощью вы сможете одолеть злобного Яхм-Коаха. Сядь, успокойся, мой могучий друг, выпей вина и послушай умудренного житейские опытом человека.
– Ты величайший болтун на свете, – от души рассмеялся Конан.
Он наклонился, поднял баклагу с вином, выбил пробку и поднес горлышко к губам, не замечая напряженного взгляда Козима.
Карлик затаил дыхание: „Этот бродяга-стигиец клялся всеми богами, что одна капля свалит даже льва! Мошенник обманул меня! Но я, наверное, сам виноват, не нужно было с ним торговаться. Пей, пей, северянин, ты еще пожалеешь, что смеялся надо мной!..“
Конан вновь поднес баклагу к губам и отпил еще несколько глотков. Опустив сосуд, он вдруг поморщился и сплюнул.
– Странно, сначала вроде ничего, а сейчас будто жабу проглотил… тухлую…
Киммериец икнул, хотел что-то добавить, но пересохший рот и онемевшие губы отказались повиноваться. Баклага выпала из обессилевших пальцев, ноги подкосились, и Конан покачнулся как подрубленный дуб.
Внезапно он все понял. Собравшись с силами, варвар повернулся к Козиму.
– Ты… – продолжение фразы утонуло в свистящем хрипе.
Козим проворно вскочил.
Убедившись, что снадобье действует, он вновь обрел былую уверенность.
– Догадался? Но теперь это тебе не поможет! Думал шутки шутить с Козимом? Измывался над ним, угрожал, оскорблял! Теперь сам побудь в моей шкуре!
Ярость придала Конану сил. На заплетающихся, непослушных ногах он сделал шаг, другой… Поднял руку – и тут же со стоном уронил ее. Сознание киммерийца оставалось ясным, он все отлично понимал, зрение и слух не утратили своей остроты, но тело – большое, сильное тело вдруг отказалось ему служить.
Козим важно, мелкими шажками подошел к северянину, который едва стоял на ногах и тщетно пытался произнести хотя бы самое простое проклятие. Карлик ткнул его пальцем в живот. Конан рухнул на спину так, что по земле пошел гул, сильно приложившись затылком о подвернувшийся камень. Одно утешение – тело его совсем онемело, и боли он не почувствовал.
Так варвар и остался лежать, вращая глазами от бессильной злобы и беззвучно шевеля губами. Коротышка стоял над ним, внимательно наблюдая за столь невыразительной мимикой.
– Так, вижу, умирать ты не собираешься! – разочарованно протянул он. – Опять я обманут! Впрочем, может быть это и к лучшему. Ведь маг обещал за тебя награду. За такого большого варвара я потребую много золота. Лежи, отдыхай, а я пока утешу баронессу.
…Купание освежило и тело и душу, будто и не было треволнений минувшего дня. Одеваясь, Ремина неожиданно для себя обнаружила, что тихонько напевает незатейливую песенку, услышанную еще давно в детстве. Зловещий призрак Яхм-Коаха, который повсюду преследовал девушку, не исчез, но как бы потускнел, отдалился и уже не так угнетал ее.
Одевшись, она потянулась всем телом – навстречу солнцу, каждой клеточкой своего молодого гибкого тела, ощущая его живительное тепло.
– Все будет хорошо, – громко сказала Ремина. – Все должно быть хорошо!
Глубоко вдохнув терпкий запах залитого солнцем леса, баронесса быстрым, упругим шагом взбиралась на холм. Купание, разогнав усталость, пробудило в ней давно забытое чувство голода.
При одной мысли о птице, подрумяненной на углях, у девушки потекли слюнки.
Невольно мысли ее перешли к человеку, который эту птицу добыл. Ремина отдавала себе отчет, что именно присутствие киммерийца питает ее надеждой. Без Конана она была абсолютно беспомощна, и рано или поздно неминуемо угодила бы в лапы жреца. В северянине чувствовалась Сила – дикая первобытная мощь, способная сокрушить любую преграду, – уверенность, ясный ум, и редкостное умение владеть оружием, а именно такой человек ей и был сейчас нужен. К тому же имя Конан было уже знакомо юной баронессе Орландо. Когда-то так звали знаменитого пирата, который в царствование старого короля Фердруго безраздельно хозяйничал на Западном море.
Возможно, что этот Конан и есть тот легендарный человек. Девушка была почти уверена, что это он, и от волнения сердце ее забилось так сильно, что Ремина была вынуждена на несколько мгновений остановиться. Еще бы! Не всякий может похвастаться тем, что делил кусок хлеба с человеком, сыгравшем столь выдающуюся роль в судьбе Зингары!
Романтика, неразлучная спутница юности, не обошла своим вниманием и семнадцатилетнюю баронессу Орландо. В этот момент она забыла, кем являлся Конан на самом деле. Сейчас северянин виделся ей одним из величайших героев древности, предания о которых она так любила.
А что может сделать Конан один, когда столкнется с черным колдуном Яхм-Коахом, клыками оборотней и клинками разбойников?
Не слишком ли они самонадеянны?
Предательская мысль змеей ужалила в сердце Ремина тряхнула головой и постаралась выбросить ее из головы.
– Госпожа баронесса! Госпожа баронесса! – вдруг донесся до нее крик Козима.
В голосе карлика слышался неподдельный ужас. Ремина мигом достигла вершины, вскинула к плечу арбалет, готовая сразиться со всей армией Яхм-Коаха. Но стрелять было не в кого… Козим суетился над распростертым телом киммерийца. Страшное предчувствие надвигающейся беды железной рукой сжало сердце. Отбросив бесполезный арбалет, Ремина бегом кинулась к Конану.
Упав на колени возле варвара, она взглянула в его лицо и с облегчением увидела, что он жив. Синие глаза, сейчас казавшиеся черными от невыразимой муки, в упор взглянули на нее. Ремина даже отшатнулась.
– Что случилось? – в отчаянии приступила она к коротышке.
– Наверное, это удар, – с состраданием ответил Козим, возводя полные скорби глаза к небесам. – Точно так же умерла моя тетушка, да успокоит Митра ее мятежную душу!
Девушка вернулась к Конану.
Синие глаза кричали, молили ее: „Обернись!“ И тут она, наконец, поняла, но оказалось слишком поздно. Ремина не успела даже оглянуться, как сильный удар по затылку поверг ее землю. В голове баронессы нестерпимым сиянием вспыхнуло солнце и рассыпалось водопадом искр.
Глава V
Очнулась Ремина внезапно, будто чья-то грубая рука сильным рывком выдернула ее из темноты забвения. Застонав от боли, девушка открыла глаза, и тут же пожалела об этом: над ней склонилось ненавистное лицо Яхм-Коаха. Ей захотелось вновь нырнуть во мрак беспамятства. Навсегда.
– Больно? – с сочувствием спросил жрец. – Потерпи, сейчас станет легче.
Яхм-Коах поднес руки к вискам девушки и, прикрыв глаза, что-то зашептал. Боль, действительно, стала слабее, но Ремина с благодарностью не спешила, даже отвернулась в сторону, всем своим видом демонстрируя презрение.
Нисколько этим не смущенный, Яхм-Коах поднялся с колен и, не обращая больше внимания на баронессу, обернулся к стоящему рядом Козиму.
Тут же переминались с ноги на ногу Шрам и полдюжины разбойников.
– Ударь ты чуть посильнее, размозжил бы девчонке голову, – сурово бросил жрец коротышке. – Тебе повезло. Ты знаешь, что она мне нужна живая?
– Ты, наверно, хотел сказать, повелитель, что это ей повезло? – угодливо улыбнулся Козим. – Я всегда стараюсь быть ласков с женщинами.
– С теми, что торгуют собственным телом за медяки? – маг лукаво хихикнул. – Здесь тебе не Овражек.
– Но ведь все кончилось хорошо? – потупил глаза Козим. – Великий Яхм-Коах не гневается на своего преданнейшего слугу?
– Нет, – жрец благодушно махнул рукой. – Ты заслужил награду… А что ты сделал с киммерийцем?
Яхм-Коах неспешно подошел к Конану, который по-прежнему неподвижно лежал на земле, и с холодным любопытством уставился в его синие глаза.
Шрам также проявил к варвару больший интерес. Главарь разбойников с силой пнул Конана сапогом под ребра.
– Киммерийский пес! – прошипел он сквозь зубы. – Ты за все мне заплатишь!
– Похоже, ты его чем-то опоил, – задумчиво проговорил Яхм-Коах.
Козим злорадно захихикал:
– Всего несколько капель, мой господин, и варвара можно было брать голыми руками. Это был очень рискованный трюк. И очень опасный!
– Дай-ка мне сюда свое снадобье.
Козим с плохо скрываемой неохотой протянул жрецу маленький флакончик из темного обсидиана. Яхм-Коах осторожно вытащил пробку и потянул носом его содержимое.
– Ясно, – кивнул он, возвращая пузырек коротышке. – Настой белены, туна, цветков черного лотоса, спорыньи… Он может проваляться так целый день.
– И не умрет? – спросил Шрам.
– Встанет здоровее, чем был.
– Не встанет, – зловеще произнес разбойник. Ноздри предводителя «волков» раздувались от несдерживаемой злости, а рубец на лице стал лиловым.
Яхм-Коах покосился на него и пожал плечами.
– Порой даже я тебя опасаюсь.
– Так варвар – мой? – кровожадно оскалился Шрам, и в этот миг он был похож на настоящею волка.
– Жаль потерять такого воина. Он бы мне пригодился. Но я знаю варваров, с ними трудно
договориться. Хорошо, можешь оставить его себе.
– Нет! – громкий крик пролетел над холмами, и лошади разбойников испуганно вздрогнули.
Яхм-Коах и Шрам резко обернулись. Первый – в недоумении, второй – в ярости. Ремина твердым шагом подошла к жрецу и взглянула прямо ему в глаза.
– Если с головы Конана упадет хотя бы волос, свадьбы с герцогом никогда не будет!
Шрам злобно захохотал, но на лице жреца не дрогнул ни один мускул. Козим счел момент благоприятным, чтобы незаметно отойти в сторону, и полюбоваться сказочным видом цветущей долины. Дело, по его мнению, принимало скверный оборот и решать его следовало в семейном кругу, тем более, что брошенный в темницу барон в последнее время стал сговорчивее. Шрам – дурак, зря веселится, а он, Козим, знает, как много значит для Яхм-Коаха эта свадьба. Не захочет жрец осложнений. И кто знает, что еще взбредет на ум этой девчонке? "Как поступит маг, если вдруг она потребует мою голову?!" Козим не питал никаких иллюзий по поводу своей неприкосновенности. Если Яхм-Коаху будет выгодно, он только мигнет Шраму и тут же забудет о существовании маленького человечка.
– Баронесса, – спокойно сказал чародей. – Ты, верно, забыла, что твой отец…
– Я этого никогда не забуду! – властно прервала его Ремина.
Яхм-Коах помолчал и с отеческой укоризной покачал головой.
– Значит, вот как, – задумчиво обронил он.
– Значит, так! – смело встречая взгляд мага, ответила Ремина. – Ты меня знаешь, жрец! Если позволишь Конану свободно уехать, то, клянусь, я выйду замуж за Ренальда, если нет, то ты от этого лишь проиграешь.
– Не слишком ли много условий? – Яхм-Коах в задумчивости потер подбородок. – Но к твоим словам я обязан прислушаться. В моих планах нет места для киммерийца. Что будет, если он вопреки всему попытается тебе помочь?
– Он не сделает этого, – с трудом выговорила Ремина. – Я попрошу его…
– Боюсь, этого будет мало. Он должен поклясться, что уберется из провинции, из Зингары, и навсегда забудет само имя Орландо.
– Он поклянется, – глухо отозвалась Ремина.
– Ты все решила за него? Неплохо бы спросить, что он сам думает по этому поводу. – Маг праздновал в душе победу, хотя внешне оставался невозмутим.
Яхм-Коах наклонился над варваром.
– Послушай, киммериец, я могу вернуть тебе твое тело. Но ты должен дать мне слово, что не будешь хвататься за меч. Моргни один раз, если ты согласен.
Ни слух, ни зрение Конана не пострадали от зелья Козима. Он слышал все, что говорила Ремина, и что ответил ей Яхм-Коах. Киммериец весьма сомневался, что жрец в самом деле отпустит его, а маячившая за плечом мага перекошенная от злости физиономия Шрама вообще не оставляла места сомнениям. Уж этот-то не собирался выпускать добычу из лап.
Тем не менее, Конан медленно закрыл и открыл глаза. Умирать лежа – нет, это не для него! Пусть проклятый колдун вернет ему силу, а потом посмотрим…
Яхм-Коах удовлетворенно хмыкнул и, протянув руку, положил ладонь на лоб северянина. Медленно, нараспев, он произнес несколько слов, и огромное тело Конана вдруг свело болезненной судорогой. Ремина закусила губу и отвернулась. Когда она вновь решилась взглянуть на варвара, Конан уже сидел на траве, и растирал онемевшую шею.
Лицо жреца побледнело, дыхание стало прерывистым, хриплым.
Конан, шатаясь, встал, обвел присутствующих ледяным взглядом и презрительно усмехнулся. Его, безоружного, окружал частокол обнаженных клинков.
– Итак, Конан, – заговорил Яхм-Коах, морщась и потирая затылок. – Ты все слышал, но я повторюсь, чтоб избежать недоразумений. Прекрасная Ремина поставила мне условие, от которого я не могу просто так отмахнуться, и я вынужден, предложить тебе сделку. Я знаю, что варвары честно соблюдают условия договора, так что дело только в тебе. Для тебя, северянин, возможны лишь два пути. Либо ты исчезаешь из Зингары в самое короткое время, забыв все, что тут видел и слышал, или же ты умрешь. В первом случае я возвращаю тебе оружие, даю коня и деньги… разорви меня Сет, Конан, я дам тебе много денег! Во втором – ты ничего не получишь, кроме трех локтей стали в живот. Выбирай.
Конан выслушал Яхм-Коаха с подчеркнутым безразличием и, когда тот замолчал, перевел взгляд на Ремину.
– Видно, ставки в игре высоки, – варвар небрежно кивнул в сторону жреца. – Оружие, лошадь, золото! Признаться, не рассчитывал на такое. Думал, что в самом благоприятном случае, меня погонят из королевства, да еще и уши обрежут.
– Ты прав, – Яхм-Коах, растянул губы в неком подобии улыбки. – Сейчас для меня важнее согласие баронессы. Решай быстрей, киммериец, времени на раздумья у тебя нет.
– Благодарю тебя за щедрое предложение, колдун, – в голосе Конана слышались и издевка, и горечь, – но я обещал госпоже свою помощь. Сожалею.
– Я тоже, – Яхм-Коах больше не улыбался. – Твой отказ огорчает меня, киммериец. Но я-то это как-нибудь переживу, а ты, боюсь, уже не увидишь рассвета. Жаль, но ты выбрал.
– Стойте! – Ремина на глазах у всех бросилась к Конану. – Я освобождаю тебя от данного слова!
Глаза киммерийца внезапно полыхнули огнем, но только на миг. Спустя мгновение лицо его вновь стало непроницаемым. Пристально наблюдавший за варваром Яхм-Коах усмехнулся.
Жрец отлично понимал, что творится в душе северянина. Даже самый мужественный человек, готовясь умереть, испытывает трепет, когда ему предлагают жизнь, при этом, не требуя ничего взамен. Конан не боялся смерти, но это не мешало ему любить жизнь. Ремина, теряя все, спасала киммерийцу и жизнь, и честь.
– Благодарю тебя, – голос Конана звучал глухо – Но я ступил на этот путь и должен пройти его до конца. Не волнуйся, девочка, – киммериец вдруг весело улыбнулся. – Мне почему-то кажется, что это не последняя моя битва.
Мягко, но решительно отстранив Ремину, гигант-северянин шагнул вперед.
– Эй, жрец! Я обещал не браться за меч и сдержу слово! Для того, чтобы наказать твоих псов, мне хватит этой хворостины!
Киммериец нагнулся и поднял с земли увесистый сук.
Жреца, очевидно, это нисколько не обеспокоило, как раньше не задели угрозы, варвара.
По рядам разбойников прошло движение.
Шрам облегченно вздохнул: он уже думал, что варвар от него ускользнул. Щурясь от удовольствия, чуть не мурлыча, главарь медленно потянул меч из ножен.
Он уже предвкушал, как его клинок входит, круша кости и плоть, в широкую грудь северянина… нет, лучше ударить в живот, а потом смотреть, как мучается киммериец, как жизнь медленно капля за каплей, оставляет это громадное тело…
Но тут Ремина встала на пути гиганта, готового и с голыми руками броситься на врагов.
– Нет, Конан, нет! – в отчаянии вскрикнула она. – Я не позволю тебе умереть! Остановись и выслушай меня! Вы, все! Яхм-Коах! Дайте мне сказать ему пару слов наедине!
Жрец, с любопытством наблюдая всю эту сцену, кивнул и дал знак. Разбойники, ворча, отступили.
– Послушай меня, – горячо зашептала Ремина. – Не страшно погибнуть в бою, но много ли чести погибнуть напрасно. Ты умрешь зря, а Яхм-Коах останется и все равно добьется от меня того, чего хочет. Оставшись жить, ты, зная его тайну, сумеешь найти способ помочь мне. Если… – она запнулась, подыскивая нужное слово, – если я для тебя что-то значу.
Конан промолчал, но брови его оставались нахмурены.
– Ты – единственный, кто сможет это сделать, – убежденно продолжала девушка. – Но главное не это. До свадьбы еще есть время, и за это время многое может случиться. Я верю, я предчувствую, что сейчас мы расстанемся, но расстанемся не навсегда, – горячо закончила Ремина.
Ничто не производит более сильного впечатления, чем слова, идущие из глубины сердца. Ремина видела, что Конан колеблется, видел это и Яхм-Коах, хотя и меньше чем девушка, заинтересованный оставлять в живых варвара.
– Ты должна знать, госпожа, – медленно сказал Конан, – что, однажды дав слово, я не беру его обратно. Кто-то подсказывает мне свыше, что делать этого я не должен.
– Одумайся, Конан! – почти выкрикнула баронесса. – Если погибнешь ты, то умру и я! Уехав, ты дашь мне, по крайней мере, надежду.
Варвар опустил голову и долго молчал. Кром, суровый бог киммерийцев, презирал трусов, но и не принимал в небесную обитель бессмысленных жертв. Быстрым взглядом Конан окинул толпу «волков» и чуть слышно вздохнул; разбойников много, а он безоружен, и, несмотря на гигантскую силу и звериную ловкость, шансов у него не было.
Конан в сердцах отбросил бесполезный сук, засунул руки за широкий кожаный пояс и, гордо вскинув подбородок, сказал, глядя поверх голов:
