Текст книги "Закон стаи"

Автор книги: Патрик Корриган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

С каждой капелькой алой крови, сочащейся сквозь пальцы, силы покидали его, и Птенчик заторопился, превозмогая боль и подступающую тошноту. Он поднялся, застонал и едва не рухнул обратно. Голова предательски закружилась и если бы не стенка сарая, то вряд ли бы устоял на ногах. Первый шаг был подобен пытке, как будто он брел по колено в воде, и к ногам его привязали вериги, второй – дался еще с большим трудом, словно он босой ступал по горячим углям. Придерживаясь рукой за стенку, Птенчик скрипел зубами, но шел, невольно оглядываясь.

В глазах стояло кровавое марево. Киммериец молча следовал за ним. Мрачная ухмылка блуждала по его каменному лицу.

– Решил меня проводить? – пересохшими губами едва прошелестел «волк», – Благодарю… но я знаю дорогу.

– Ты меня успокоил, – беззлобно ответил киммериец, с улыбкой. – А я-то думал, чего это он поплелся вокруг сарая, ведь выход-то вроде бы рядом?

Ярость на миг развеяла пелену с глаз, и Птенчик с ужасом увидел, что от боли он потерял ориентацию и пошел кружить вокруг дома, хотя дверь была от него в двух шагах… Конан еще шире заулыбался, услышав скрежет зубов разбойника, с трудом повернувшего назад. Дважды он останавливался и отдыхал, бессильно привалясь спиной к сараю, но все же доковылял до погреба и в растерянности замер перед зияющей в полу дырой. Не стоило и мечтать, что он сможет спуститься по этим крутым ступеням.

– Кажется, волк поджал хвост? – раздались за его спиной насмешливые слова киммерийца, словно нож резанувшие по самолюбию разбойника. – Не много же нужно мужества насиловать женщин и пускать кровь беззащитным крестьянам.

Птенчик втянул голову в плечи и в бессилии закатил глаза.

Ах, если бы не было этой проклятой раны, он бы бросился сейчас на варвара и зубами разорвал его глотку, ногтями бы выцарапал эти ненавистные улыбающиеся глаза. Но сил совсем не осталось. В последнем порыве отчаяния разбойник кинул тело вперед и головой вниз полетел прямо в черную пропасть подвала…

…Птенчик не знал, сколько прошло времени, пока он лежал без сознания – мгновение, день, или даже год. Влажный земляной пол приятно холодил разгоряченное лихорадкой тело. Он приоткрыл глаза и прямо перед собой увидел огромную серую крысу.

Зверек сидел на расстоянии вытянутой руки и пристально смотрел ему в глаза. Первым чувством, вернувшимся к «волку», был лютый нечеловеческий голод и Птенчик, не задумываясь, выбросил вперед руку, намереваясь сцапать любопытного зверька. Крыса в страхе шарахнулась в сторону, и пальцы Птенчика схватили пустоту, процарапав ногтями глубокие борозды на податливом земляном полу.

И тут он понял, что перестал быть человеком – в нем проснулся оборотень, хотя он и не изменил свой облик. Вместе со звериной сущностью вернулись силы. Осталась лишь тупая поющая боль внизу живота, но теперь он мог ее вытерпеть.

Птенчик поднялся на ноги, чувствуя лишь легкое головокружение, и посмотрел наверх.

Проклятый варвар все еще был здесь. Конан сидел на краю подвала и пристально наблюдал за ним. Глаза его больше не улыбались и были холодны как лед. «Волк» не стал больше тратить силы и время на пустые слова. Он повернулся спиной к варвару и быстро, насколько позволяла ему рана, скрылся в темноте тоннеля.

Конан проводил его долгим взглядом, пока тот не исчез во мраке. Можно было уходить, но киммериец почему-то медлил и сам не понимал почему. Он принюхивался к подвальным запахам, прислушивался к звукам, даже потрогал пальцами краешек кирпичной кладки. С виду ничего необычного, но все же что-то смутно тревожило варвара. Он чувствовал присутствие зла. Оно таилось где-то там, в темноте, там, где мгновением назад скрылся оборотень. Конан был почти уверен, что здесь замешано колдовство, иначе откуда у разбойника взялись силы? Так стоит ли совать нос туда, где варится магический котел, когда есть привычные земные пути?! С простым ответом на этот вопрос Конан бодро поднялся на ноги и, громко хлопнув крышкой люка, покинул злополучный хутор.

Птенчик невольно вздрогнул и часто задышал, когда где-то за спиной раздался громкий хлопок, и гулкое эхо пустилось вскачь по длинному извилистому коридору. Он подождал немного, восстанавливая дыхание, и, шатаясь от стенки к стенке, двинулся дальше. От быстрой ходьбы рана открылась, но он не обращал на нее внимания, упорно шагая вперед, пиная снующих под ногами крыс, обломки кирпича и перекрытий. Путь под землей превратился в вечность. Кровь уже не струилась, а выплескивалась сквозь пальцы из раны болезненными толчками и тянулась за ним непрерывной дорожкой. Крысы стаей трусили следом и с жадностью лакали с земли еще теплую человечью кровь.

Тоннель полого пошел на подъем, и через сотню-другую шагов Птенчик оказался перед лестницей, ведущей к металлической дверце. Чуть ли не зубами цепляясь за ступени, «волк» втянул на площадку окаменевшее, ставшее обузой тело. Он подполз к двери, и потянулся к ржавому кольцу, вмурованному в стену. Длины руки не хватало, и Птенчик в отчаянии заскулил, его охватила паника. Разбойник выдержал паузу, собираясь с силами, уперся лбом в стену и сделал героический рывок.

Пальцы сомкнулись на стальном кольце, вес обессиленного тела рванул его вниз, приводя в движение скрытый механизм.

Птенчик устало улыбнулся, и тут же от нестерпимого света глаза его закипели, превратившись в пар, тело расплескало по всей каморке, последний крик так и застыл на губах, будто на человека обрушилась сверху вся масса расплавленных Рабирийских гор.

* * *

В зал, где угощались Яхм-Коах и герцог в обществе Кабраля, гремя доспехами, ворвался один из баронских стражников с вытаращенными глазами. Взгляды пирующих вопросительно обернулись на шум. При виде столь именитых особ, стражник нерешительно застыл в дверях, открыв от удивления и испуга рот. Он явно был из недавних крестьян и далеко не самых смышленых, и не знал, как себя вести. Поэтому в душе он проклинал Яму, за то, что тот послал его с этим заданием.

И все же он предпочитал находиться здесь, а не в ужасной комнате мага, где только что на его глазах человека, словно улитку, размазало по стене.

– Чего тебе, воин? – пришел ему на помощь жрец, почувствовав неладное.

– Воин? – с усмешкой переспросил герцог, поверх кубка лукаво устремив взгляд на барона.

– Из новобранцев, – нашелся с ответом Яхм-Коах, сжав губы, проглотив насмешку, и повторил вопрос, повысив голос: – Так что тебе нужно, солдат? Ты отнимаешь у нас время.

– Ваша милость, – наконец смог выдавить из себя стражник, – там без вашего присутствия никак не обойтись.

– Это где не обойтись без моего присутствия? – Яхм-Коах стал терять терпение.

– В ваших покоях, господин барон. Там вы велели нам охранять, – неуверенно промямлил солдат.

– В покоях? Вот как, интересно, – не преминул вставить едкое словечко Кабраль. – Поведайте нам, господин барон, кого вы так боитесь в собственном замке?

– Чуть позже, ваша светлость, я непременно вам все расскажу, – едва справляясь с собственным голосом, извинился жрец, порывисто поднимаясь из-за стола. – К несчастью я должен идти. Это очень срочное и важное дело.

– Что ж, вы здесь хозяин, и вы вольны поступать, как сочтете нужным, – благосклонно ответил герцог, – К тому же в кувшинах еще осталось вино, и нам с Кабралем не придется скучать.

Жрец неловко поклонился и стрелой выскочил за дверь, в шею вытолкнув перед собой нерадивого стражника. Он ураганом мчался по коридорам и лестницам, так что горе-воин едва за ним поспевал, задевая стальными латами за перила и стены.

Яхм-Коах словно разрушительный шторм ворвался в свой кабинет, даже не заметив, что опрокинул и разбил дорогую вазу кхитайской работы. Разбойники, толпившиеся у выбитой неведомой силой дверцы, ведущей в подземный ход, в ужасе расступились перед магом.

– Он все-таки пришел, да поразит Сет всех варваров на свете! – воскликнул жрец, потрясая кулаками. – Что стоите, бездельники?! Вы обыскали тело?

– Простите, мастер, – побелевшими от страха губами пролепетал Яма. – Но там нет никакого тела.

– Сам знаю! – досадливо отмахнулся маг, украдкой заглядывая в темный проход.

Он тут же пожалел о содеянном, ибо слабый желудок чародея не выдержал этого зрелища и выплеснул все содержимое прямо на стигийский ковер.

– Проверьте… Ведь что-то должно остаться: пряжки, пуговицы, оружие… – простонал Яхм-Коах, задыхаясь от спазмов. Глаза мага увлажнились от слез.

Более привычные к подобным картинам разбойники без особого рвения кинулись выполнять приказ.

– Вот – это все, что мы нашли, – доложил Яма.

Успев выпить стакан воды, жрец почувствовал себя немного лучше, и с любопытством взглянул на находку. Лицо его посерело, и к горлу вновь подкатился комок.

– Это что, печень или желудок? – процедил он сквозь зубы, закипая от гнева.

– Нет, господин! – поспешно откликнулся Яма, на всякий случай отступая на шаг. – Похоже, это кошелек.

– Вот как, уже интереснее! – жрец с брезгливостью разглядывал забрызганный кровью кожаный мешочек, не решаясь к нему прикоснуться. – Мне кажется, я его узнаю. Ну-ка, развяжи шнурок!

Яма неловко потянул за тонкий шнур, и на ковер посыпались монеты, целый дождь золотых монет.

– Да, этот кошелек я сам отдал в руки киммерийца! – торжествующе воскликнул Яхм-Коах. – Что же, одной проблемой стало меньше. Упрямый самонадеянный варвар, а ведь ты мог спокойно прогулять эти деньги в какой-нибудь грязной таверне, захлебнуться вином или потратить их на проституток. Но ты выбрал иное и получил по заслугам! – маг бесшумно рассмеялся. – Уберите там все, а золото оставьте себе, – распорядился он уже с порога.

В приподнятом расположении духа жрец отправился на женскую половину, решив лично сообщить Ремине о гибели киммерийца. Это известие должно превратить ее сердце в мягкую глину и окончательно сломит строптивость девчонки, через которую он шагнет в бессмертие.

Жрец нашел девушку в маленьком алькове, у распахнутого окна с видом на речную долину.

Ремина с бледным, словно выточенным из мрамора лицом, неподвижно сидела перед окном, а девушки-рабыни расчесывали ее волосы: одна держала перед баронессой круглое серебряное зеркальце, другая перебирала пышные белокурые локоны черепашьим гребнем. Маг окинул Ремину критическим взглядом и остался доволен.

"Перед ее красотой даже этот «железный» герцог не устоит! – ликуя, подумал он. – Все-таки удивительные существа женщины, даже будучи в заточении, они стремятся произвести впечатление на мужчин".

– Оставьте нас, – холодно бросил жрец, и девушки, подхватив свои нехитрые инструменты, поспешно выскользнули за дверь. – Добрый день, госпожа.

Ремина не удостоила его ответом, напряженно глядя за далекую линию горизонта, где острые пики гор качали на своих вершинах белоснежные облака. Маг зашипел от злости, и встал перед баронессой, загораживая вид в окне. Только тогда взгляд девушки медленно переместился на него и встретился со стальным блеском глаз жреца. Ремина мужественно выдержала их ледяной холод, и уязвленный маг первым отвел взгляд в сторону.

– Что тебе нужно, Яхм-Коах? Ты вновь пришел смеяться и глумиться надо мной? – устало спросила она.

– О, нет! – наигранно запротестовал жрец. – Но, к сожалению, у меня лишь печальные новости. – Видя, что девушка не собирается отвечать, он продолжал: – Не знаю, насколько крепко судьба связала вас с киммерийским варваром, но думаю, тебе будет горько услышать, что с ним случилось большое несчастье.

– Конан! Что с ним!? – Ремина вскинула ресницы и с мольбой посмотрела на упивающегося победой жреца.

– Как не прискорбно мне об этом сообщать, но киммерийца больше нет! – выдохнул Яхм-Коах, едва сдерживая проявление радости. – Он пал жертвой собственной недальновидности и упрямства. – И тут уже, не скупясь в красках и выражениях, маг вывалил на бедную девушку подробности ужасной смерти Конана. – Тебе лучше забыть о нем и смириться со своей судьбой. Герцог Ренальд уже прибыл в замок, сердце его разрывается от любви.

Известие о смерти Конана так глубоко потрясло Ремину, что девушка не слышала назидательных слов жреца. Глаза ее наполнились слезами, сердцу вдруг стало тесно в груди. Пока Конан был жив, он оставался единственным человеком, способным помочь ей в ее беде. Но теперь – все кончено.

Вместе с гибелью киммерийца исчезла и последняя надежда. Теперь она может рассчитывать только на собственные силы. Ремина медленно поднялась и встала перед магом с гордо поднятой головой и застывшим презрением во взоре.

– Будь ты навеки проклят, жрец! И твой герцог! Убей меня, можешь рвать по кускам, жги железом, но этой свадьбе никогда не бывать!

Яхм-Коах не сразу пришел в себя, так стремителен и яростен был напор девушки, но когда к нему вернулся дар речи, заговорил медленно, взвешивая каждое слово:

– Можешь не сомневаться, если потребуется, я без колебаний, сделаю это. Но сначала я хочу, чтобы ты увидела кое-что!

Он схватил ее за руку и грубо потащил за собой.

Ремина вырывалась и пыталась сопротивляться, но рука Яхм-Коаха, стальным кольцом сомкнувшаяся на запястье, и неумолимо тянула ее вниз по лестничным маршам, в подвалы замка.

– Куда ты меня тащишь, мерзкий слизняк! – упиралась Ремина, но маг лишь убыстрял свой шаг и крепла стальная хватка на руке баронессы.

Словно огромная старая жаба из сказки, похитившая принцессу, маг прыгал сразу через три ступеньки, увлекая за собой несчастную жертву. Все ниже и ниже опускались они в подвалы, пока не оказались в длинном и мрачном коридоре, по стенам которого потоками стекала вода, где пахло плесенью и тленом.

Маг вырвал из стены едва тлеющий факел и, не сбавляя шага, двинулся в темноту. Под ногами захлюпала смрадная жижа. Крысы притихли, с удивлением и беспокойством глядя на эту странную парочку. Маг ногой распахнул железную решетку в стене и втолкнул. Ремину под темный свод помещения.

Козим сидел верхом на столе и колол орехи щипцами для вырывания ногтей, когда в камеру влетела растрепанная, перепуганная Ремина, а следом вошел Яхм-Коах! Девушка остановилась у дверей, ожидая, пока глаза ее привыкнут к полумраку темницы.

Но прежде чем это случилось, надтреснутый, слабый голос окликнул ее из глубины помещения:

– Ремина, доченька! Как ты здесь… А это ты, злодей, привел ее сюда! – крикнул барон Сантос, заметив мага. – Клянусь, я выцарапаю тебе глаза, если хоть волос упадет с ее головы!

Худой, заросший до бровей барон, покрытый коркой засохшей крови и грязи, висел на громоздких цепях, прикованный к стене. Ремина видела, скольких усилий стоило ему поднять голову, и сердце девушки сжалось от боли и жалости. Слезы хлынули из ее глаз, и она бросилась на шею отцу.

– Дочка, зачем ты здесь? Что нужно от тебя этому негодяю? – барон слезящимися глазами с любовью смотрел на дочь, покрывающую поцелуями его искалеченные железом руки.

– Ты что-то слишком храбр сегодня, – недовольно заворчал Яхм-Коах, выступая из темноты. – Эй, Козим, я же велел, чтобы наш узник не скучал. А у тебя даже угли в жаровне погасли.

– Мастер, я уж и жилы из него тянул, и ногти рвал… Орет как резанный кабан, слышать не могу его криков, слух у меня очень тонкий, – стал оправдываться коротышка, предпочитая держаться во мраке.

– Правда? Хотел бы я послушать. Ну-ка, дай мне вон тот прихват, – хохотнул Яхм-Коах.

Козим с посеревшим от ужаса лицом молча повиновался. Маг поклацал ржавыми железными зубьями пыточного инструмента и удовлетворенно хмыкнул.

– Что может быть надежнее старых добрых клещей. Не так ли, господин барон? – с зловещей ухмылкой маг направился к окаменевшему лицом Сантосу. – Ремина, девочка, позволь просить тебя отодвинуться в сторону.

При виде ужасного вида щипцов в руках Яхм-Коаха девушка чуть не лишилась сознания, но все же пересилила страх и повисла на руке улыбающегося жреца.

– Нет! – отчаянно выкрикнула она. – Только не это! Прошу тебя, пощади его!

– Пощадить? – удивленно пожал плечами жрец. – С чего бы мне это делать? Вот если… – он выжидательно посмотрел на юную баронессу, не опуская своего жуткого инструмента.

– Хорошо, я согласна, – обречено сдалась Ремина. – Я на все согласна.

– К чему принуждает тебя этот монстр? – встревожено спросил барон, звеня цепями. – Не соглашайся, дочка! Пусть лучше он выпьет всю мою кровь, каплю за каплей, но не услышит от меня даже стона!

– Что ж, я готов это проверить, – хищно оскалился жрец.

– Нет! – взмолилась Ремина, становясь между бароном и магом. – Отец, я не вынесу этого! Прости меня… Уйдем отсюда, жрец, – обернулась она к Яхм-Коаху, – нам еще многое предстоит сделать.

– О, эти речи мне больше по вкусу! – оживился колдун. – Обещай вести себя умницей, и с твоим отцом ничего не случиться.

– Слово чести! – кинула Ремина ему в лицо, уже не сдерживая рыданий.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Яхм-Коах, с отвращением отбросив прочь ужасные щипцы.

Он подхватил Ремину под руку и повлек к выходу из темницы, что-то ласково нашептывая ей на ухо. Барон Сантос еще долго бился в цепях, и долго гремели в подземелье его проклятия и мольбы, но древние стены замка оставались глухи к его словам, однако, кое-кто к ним все-таки прислушивался.

* * *

Яхм-Коах в своем истинном облике степенной походкой вошел в пиршественный зал и нахмурился, застав герцога за беседой с придворным чародеем. Заметив появление жреца, разговор их резко прервался, и взоры присутствующих обратились на мага. Кабраль равнодушно скучающим взглядом рассматривал его пышные облачения, герцог глядел с любопытством, а вот глаза чародея Яхм-Коаху совсем не понравились. Было в них нечто пугающее, отчего веяло грозной силой, и жрец счел за благо не встречаться с ним взглядом.

– Мой господин, – он низко поклонился.

– Кто ты? – спросил его герцог.

– Это Яхм-Коах, – шепнул ему Кабраль, – служитель Митры в этом замке. Барон Сантос настаивал, чтобы именно этому человеку была оказана честь, провести свадебную церемонию.

– Должно быть, ты очень близко стоишь к богам, раз барон предпочитает тебя лучшим жрецам Кордавы? – Ренальд благосклонно склонил голову в знак приветствия.

Яхм-Коах позволил себе заглянуть в его чистые малахитовые глаза.

– Я лишь скромный служитель Митры, ваша светлость, но и ближайший друг барона, помогающий ему в делах вот уже на протяжении многих и многих лет. Я знаю все домашние обряды этого благородного рода. Можно сказать, что Ремина, дочь Сантоса, выросла на моих глазах, и было бы несправедливо, если кто-то другой совершил таинство церемонии.

– Разве обряд не будет проходить по установленным правилам? – железным голосом спросил чародей, и жрец почувствовал, что сердце его заходится от бешеной скачки.

– Позволь представить тебе, почтеннейший Яхм-Коах, моего чародея Витера. Он учился магии в Офире и Шеме и хорошо знает свое ремесло, – запоздало представил своего придворного мага герцог. – Ответь же нам на его вопрос.

– Буду счастлив, развеять все ваши сомнения. Конечно, церемония пойдет по установленному закону, – жрец впился пальцами в посох, чтобы собеседники не заметили, как предательски дрожат его руки. – Но в замке существует древний обычай, согласно которому, жених и невеста должны без лишних глаз предстать пред алтарем, а я молитвою скреплю их союз.

– Мне это не нравится! – откровенно заявил Битер. – В этом замке везде дремлет сила, природы которой я пока не сумел разгадать. Поэтому тебе не стоит рисковать, господин мой.

Яхм-Коах почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Еще бы миг и он грохнулся в обморок, и лишь благодаря тому, что позади его была стена, ему удалось остаться на ногах. Герцог и Кабраль с замешательством и тревогой смотрели на Витера, пылающий взгляд которого, казалось, так и сыпал искрами.

"Этот чародей опасен. Очень опасен, да сожрет его Сет! – лихорадочно соображал Яхм-Коах. – Он спутает все кости, если его не остановить. Надо срочно что-то придумать!.."

– Воистину, велик твой талант и неизмерима мудрость, господин мой Битер, – елейным голо-

сом запел жрец. – Этот замок так стар и столько тайн связано с ним, что само время оставило в нем свой магический след. А история владельцев замка еще любопытнее… Известно ли вам, господа, что многие в роду Сантос были выдающимися чародеями?

– Для меня это полная неожиданность! – простодушно воскликнул герцог.

Кабраль сидел нахмурившись, исподлобья глядя на улыбающегося жреца.

– Я что-то слышал об этом, – задумчиво бросил Витер, наморщив лоб. – Вы хотите сказать, что это всего лишь след прежних хозяев замка?

– Вот именно! – подхватил Яхм-Коах. – Давно простывший след и ничего более. Ваша светлость, прошу разрешить мне показать мастеру Битеру церемониальный зал. Если он сочтет это место опасным, тогда мы проведем ритуал в главной башне, и все останутся довольны.

– Думаю, это правильное решение, – одобрительно кивнул Витер, поднимаясь из-за стола. – Вы не против, мой господин?

– Еще бы мне быть против, – недовольно буркнул Ренальд. – Ты же знаешь, я ничего не смыслю в этих делах. Ступай, друг мой, мы с нетерпением будем ждать твоего решения.

Витер низко поклонился герцогу.

– Слушаюсь, повелитель. Веди меня, любезный жрец, мой господин не любит ждать, – строго обратился он к Яхм-Коаху.

Маг широким жестом руки пропустил его вперед и, подобострастно кланяясь герцогу, вышел следом. В голове у него уже сложился злодейский план.

Два чародея быстро шли пустынными полутемными коридорами замка. Яхм-Коах с факелом в руке освещал дорогу, то угодливо забегая вперед, то, отставая на несколько шагов. Суета жреца под ногами раздражала Витера, и он никак не мог ни на чем сосредоточиться. Впрочем, когда они доберутся до места, он сумеет взять себя в руки. Пару раз ему показалось, что кто-то движется за ними следом, прячась в темноте стенных ниш. Но, оглянувшись в очерёдной раз, он опять никого не заметил, и счел это за болезненные фантазии, навеянные зловещей атмосферой замка. Витер выругался про себя. "Глупец, тебе уже кругом мерещатся призраки! Возьми себя в руки… Несносный жрец, он скоро выведет меня из терпения!"

– Ну, вот мы и пришли, – Яхм-Коах остановился перед высокой бронзовой дверью с чеканным изображением каких-то мистических чудовищ, на покрытой патиной поверхности. – Возьмите факел, господин, там довольно темно, и осторожнее, умоляю вас, сразу за дверью крутые ступеньки.

Жрец побренчал ключами на поясе, выбрал один и трижды повернул его в незаметном механизме замка. Створки распахнулись сами собой. Витер шагнул вперед и замер на пороге, пристально всматриваясь в темноту помещения.

Прошло несколько мгновений, прежде чем он понял, что комната абсолютно пуста. Яркий свет факела не доставал ни стен, ни потолка, ни даже пола.

– Где же ступеньки!? – Витер заморгал глазами в недоумении, и не сразу заметил, как чья-то тень метнулась к нему и сильные, жилистые, словно древесные корни руки сомкнулись на теле чародея. Грудь пронзила слепящая боль, послышался хруст ломаемых ребер, глаза чародея полезли из орбит. Витер хотел закричать, но эти руки, которые не могли принадлежать человеку, выжали из его легких весь воздух. Перед глазами придворного мага всплыло улыбающееся лицо жреца.

– Ты прав, мой друг, – с поддельным сочувствием сказал Яхм-Коах. – Наверное, я ошибся комнатой, а в этой действительно нет ступенек. Но извини, поправить ничего не возможно, даже если это колодец. Мне всегда хотелось узнать есть ли у него дно, – и жрец мерзко хихикнул. – Но я так никогда и не узнаю. Тебе же больше повезло. Надеюсь, падение будет долгим. Прощай, мой друг. Вакаши!..

Затухающим сознанием Витер почувствовал, как его ноги оторвались от пола, и дикий страх охватил чародея. Руки его были беспомощно прижаты к телу железной хваткой кушита, боль парализовала мозг, из памяти куда-то исчезли слова всех заклинаний. На миг он замер над пропастью. Сломанные ребра раздирали грудную клетку, а затем вдруг разом на него снизошло облегчение, и милосердные боги погасили остатки сознания…

– Восемнадцать, девятнадцать… Как думаешь, Вакаши, он уже приземлился? – Яхм-Коах осторожно заглянул за край колодца.

Чернокожий невольник сверкнул белозубой улыбкой.

– Разве он есть птица? Моя ломай ему кость, здесь, – кушит ударил себя в грудь кулаком. – Медуза падать – тоже неслышно.

– Что ж, измерим глубину в другой раз. Яхм-Коах закрыл дверь и не спеша отряхнул руки.

– Теперь я обернусь этим самонадеянным выскочкой и заверю герцога, что более опасаться нечего. Чисто сработано!

– О да, только Амра хитрей господина, – сверкающая улыбка не покидала широкой физиономии Вакаши.

– Сколько раз говорил, не смей сравнивать меня с твоими варварскими богами! Теперь ступай, следи за Реминой и ни на шаг не отходи от ее дверей!