Текст книги "Убийство в поместье Леттеров"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 27

Мисс Силвер услышала, как кто-то идет со стороны холла, поставила стакан на место и двинулась навстречу. Это оказалась Джулия Вейн. От ее внимания не ускользнуло то, что, помимо необычной бледности, на лице девушки лежала печать решимости, которую за завтраком она не наблюдала. Каково бы ни было ее намерение, мисс Силвер помешала его осуществлению.

– Мне бы хотелось, чтобы вы уделили мне немного времени, мисс Вейн, – сказала она и притворила за собою дверь.

Джулия посмотрела поверх ее головы в сторону кухни.

– Я собиралась поговорить с миссис Мэнипл. Она на кухне?

– Нет, ока все еще в кабинете с сержантом Эбботтом. Я не задержу вас надолго. Давайте пройдем в гостиную.

Джулия неохотно повернулась и пошла вперед, всем своим видом выражая молчаливый протест. Дом больше не принадлежал ни им, ни тем более Джимми. Их жизни, их действия, слова, которые они произносили, как и то, о чем они говорить не решались, – все это находилось теперь в постоянной зависимости от того кошмара, в котором они существовали. Она обернулась и поймала на себе сочувственный взгляд мисс Силвер.

– Всегда самое лучшее – сказать правду, – ласково проговорила мисс Силвер.

– Неужели? – воскликнула Джулия. В ее голосе прозвучала вся горечь и боль, которую она испытывала.

– Я в этом убеждена. Правда, мы это не всегда понимаем. И наше непонимание этого больше всего затрудняет расследование такого серьезного преступления, как убийство. Люди, которым всегда есть что скрывать, продолжают это делать и во время расследования. Это может быть какое-нибудь серьезное обстоятельство, это может быть пустяковый факт, но результат всегда одинаков: следствие начинает путаться и может пойти неверной дорогой. Даже люди, обычно правдивые, в критические моменты склонны прибегать ко лжи. Но, как правило, их попытки в этом направлении успеха не имеют. Ложь требует определенных навыков, и полицейского с его огромным опытом им редко удается обмануть. Поэтому говорить правду гораздо предпочтительнее, да и безопаснее, чем беспричинно лгать.

Джулия смотрела на мисс Силвер, и те фразы, которые она заготовила заранее, вроде «почему вы решили, что я лгу?» или «мне нечего скрывать» застряли у нее в горле. Вместо этого она тихо сказала:

– Но я не скрываю ничего серьезного, правда.

Лицо мисс Силвер осветилось улыбкой.

– Спасибо, детка. Мне бы хотелось, чтобы вы мне всегда доверяли. Сокрытие ни к чему хорошему не приведет. От него не выигрывают ни те, кто обычно говорит правду, ни лжецы. Ничто так больно не отзывается на обществе, как кажущаяся безнаказанность преступления. Потому я и сказала, что правда – всегда лучше. А поговорить я с вами хотела о мисс Мерсер.

Мисс Силвер заметила, как лицо Джулии снова сделалось напряженным, и она добавила:

– Понимаете, я слышала, что она сказала.

Джулия с трудом разомкнула губы и спросила:

– Что вы слышали?

– Слышала, как она произнесла дважды: «Что я наделала!»

– Она говорила во сне!

Мисс Силвер слегка наклонила голову, как бы принимая это объяснение, и продолжала:

– Давно у нее эта привычка бродить во сне?

– Да. Это случалось после смерти ее отца.

– Он умер внезапно?

Джулия кивнула:

– Да, это была автокатастрофа. Ночью. Все ужасно переживали.

– Вполне возможно, что в аналогичных прискорбных обстоятельствах, при шоке от случившегося это могло с ней опять повториться. Вероятно, о скорби в данном случае говорить и не стоило бы. Вряд ли сама по себе смерть мисс Леттер могла быть воспринята ею, как личная утрата. Вы можете меня просветить по этому поводу или хотя бы подтвердить, что это мое наблюдение справедливо?

Широко открытые, печальные глаза Джулии смотрели прямо на нее, когда она проговорила:

– Вполне справедливо. Никто из нас не испытывал ни малейшей симпатии к мисс Леттер.

– Значит, привычка мисс Мерсер бродить во сне была вызвана просто шоком. Когда я вышла из своей комнаты и последовала за ней, то вы уже меня опередили. Потом вы догнали ее и задержали. В этот момент ее лицо было обращено к гостиной. Интересно, что бы она стала делать, если бы вошла туда? Ваше прикосновение прервало ход ее мыслей. Я стала подниматься к себе, но успела услышать, как она произнесла: «Что я наделала?»

При последних словах мисс Силвер Джулия отвернулась и подошла к камину. На каминной доске стояла ваза с увядшими розами. Со среды комнату не убирали и цветы не меняли. На мраморе лежала кучка ярко-красных лепестков. Джулия стала сметать их в ладонь, и ей вдруг вспомнилось, как в тот вечер Минни стояла на этом же месте. Она видела ее так же ясно, как будто это происходило сейчас: Минни стояла, полуотвернувшись от остальных, чуть ссутулившись, словно у нее не было сил выпрямиться, и по одному собирала опавшие лепестки в узкую, чуть дрожавшую ладонь… Резким движением Джулия отогнала от себя это воспоминание. Лепестки упали в камин, и, громко разрыдавшись, Джулия воскликнула:

– Она не убивала! Она этого не делала!

– Если вы абсолютно уверены в этом, то незачем так мучить себя, – отозвалась мисс Силвер, не сводя с нее внимательных глаз.

Джулия прерывисто вздохнула.

– Абсолютно уверена! Любой, кто ее хорошо знает, вам скажет то же самое!

Она взяла себя в руки и более спокойным тоном продолжала:

– Мисс Силвер, есть вещи, на которые конкретный человек просто не способен. Когда ты человека хорошо знаешь, то ты имеешь представление о том, что он не может совершить и что может. Минни не может никого убить. На убийство способен не каждый. Человек вспыльчивый, вероятно, на это способен, особенно если его спровоцировать и заставить потерять самообладание. Я сама вспыльчивая и, как правило, я стараюсь сдерживаться. Если бы я не умела себя сдерживать, то, вероятно, могла бы и убить. Но Минни?! У Минни вообще нет характера. Я знала ее всю свою жизнь и ни разу не видела, чтобы она вышла из себя. Конечно, существует и другой тип убийства, когда человек хладнокровно все продумывает заранее. Ни она, ни даже я на это тоже не способны. И никто из тех, кто здесь живет. Вы ее совсем не знаете. Это человек, абсолютно лишенный эгоизма, она никогда о себе не думает. Она всегда была такой: доброй, терпеливой, ласковой, по-настоящему хорошим человеком. Она даже о Лоне никогда не отзывалась плохо. Она могла бы даже полюбить Лоис, если бы только та относилась к ней иначе, потому что такова натура Минни – она готова любить каждого. Она глубоко порядочный человек. Предположить, что она способна дать кому-нибудь яд – все равно что вообразить, будто она вдруг обратилась в гиену. Так что ее следует исключить.

– Во всяком случае, у нес есть очень преданный друг, – сказала с обезоруживающей улыбкой мисс Силвер.

Глава 28

Джулия вышла из комнаты и стала подниматься по лестнице. Она как раз поднялась до площадки, когда дверь в комнату Лоис распахнулась, и оттуда выбежала Элли. Джулия онемела от изумления. Щеки Элли порозовели, голубые глаза сияли. Она бежала бегом, потому что ей не терпелось о чем-то рассказать. Она схватила Джулию за руки.

– Джулия, все просто замечательно! Джимми сказал, что я могу поместить Ронни здесь, как только все это закончится. Он просто ангел! Я бросилась ему на шею, сейчас я готова обнять весь мир! Я только что говорила с заведующей отделением. Пришлось воспользоваться телефоном в комнате Лоис, – эти полицейские в кабинет никого не пускают, а я не могла ждать. Я сказала ей, что забираю его. Она стала ворчать, что ей придется тогда объясняться с администрацией в Брайтоне. Я дала ей понять, что эти проблемы меня мало волнуют. Тогда она заговорила еще резче: можно было подумать, что я по-прежнему ее подчиненная. Но я не стала ее злить, говорила только «да» и «нет», и она потом успокоилась и пробурчала, что как-нибудь все уладит.

Время как будто откатилось назад. Перед ней была прежняя Элли – быстро вспыхивавшая, с блестящими глазами, непоседа и попрыгунья. У Джулии даже голова закружилась, как будто они раскачались на качелях. У Элли, видимо, тоже возникло такое же ощущение. Она отступила назад и сказала звенящим голосом:

– Видишь, и злые ветры могут принести что-то хорошее!

Джулия услышала позади легкие шаги. кто-то поднимался по лестнице.

– Элли! – предостерегающе сказала она, но это не возымело никакого действия.

Элли топнула ногой и крикнула:

– Мне все равно! Ведь Лоис ни за что не разрешила бы ему тут жить!

В этот момент она увидела за спиной Джулии мисс Силвер и, не дожидаясь ее, повернулась, подбежала к их с Джулией общей комнате и захлопнула за собою дверь.

Мисс Силвер укоризненно кашлянула.

– Очень неосмотрительно с ее стороны, – сказала она.

– Конечно, – отозвалась Джулия и торопливо добавила: – Она не думает об осмотрительности. Она искренна и ей нечего скрывать. Она так переживала из-за Ронни. Ей не пришло в голову, что не следует показывать своей радости из-за того, что они скоро смогу! – жить вместе.

– Беззащитность похвальна лишь в сочетании с мудростью – так говорится в Библии. Не забывайте об этом, мисс Джулия, – заметила мисс Силвер, проходя к себе.

Джулия нашла Элли у зеркала. Та втирала крем и при виде сестры сразу же заговорила.

– Я поеду сегодня днем к нему. Вот, пробую крем, который дала мне Минни. Если бы я могла надеяться, что этот румянец не сойдет! Но лучше уж подстраховаться, правда?

Джулия подошла к окну и рассеянно сказала:

– Да, наверное.

Потом внезапно спросила:

– Элли, что на тебя нашло? Зачем ты сказала про Лоис? Мисс Силвер тебя слышала.

– Мне все равно. Я правду сказала.

Джулия нахмурилась.

– Ты должна быть осторожнее, Элли. Нам всем надо быть осторожнее. Полиция считает, что Лоис не покончила с собой. Они думают, что это убийство.

– Не смей так говорить!

– Приходится. Мы все должны следить за своими словами и за своими поступками. То, что ты сейчас сказала, могут превратно понять.

Румянец сбежал со щек Элли.

– Ты хочешь сказать, что они заподозрят меня?

Джулия, тоже белая, как полотно, отвернулась от окна:

– Я только хотела тебя предупредить, чтобы ты думала, прежде чем говорить. Если ты дашь им повод считать, что Лоис тебе мешала и ты рада, что она умерла, то ничего хорошего не жди, Элли машинально продолжала втирать крем. Потом, дернув плечом, проговорила:

– Какие глупости.

Джулия подошла и взяла ее за руку.

– Элли, рассуди сама! Когда Лоис пила свой кофе, в комнате были только Джимми, Минни и ты! Нельзя, чтобы у полиции в отношении тебя возникли хоть малейшие подозрения.

Элли отстранилась и с досадой сказала:

– Так это же не полиция, это всего лишь мисс Силвер.

– Это одно и то же, – упавшим голосом проговорила Джулия. Теперь Элли решит, что она злюка. Но она же не собиралась пугать ее. Она просто хотела, чтобы Элли была более осмотрительна. У Джулии было такое ощущение, что она ступает по яичным скорлупкам. Может, ей надо было сказать Элли больше? Но больше говорить она не решалась. Она подумала, что лучше всего будет спуститься и посмотреть, что там с Мэнни. Элли продолжала водить ладонью по щекам. Она даже не обернулась, когда Джулия выходила из комнаты. Джулия подумала, что, может быть, не стоило и затевать этот разговор.

Глава 29

Миссис Силвер, захватив с собою из спальни новый моток серой шерсти, снова спустилась вниз. Она оставила свою вязальную сумочку в холле, и как раз в тот момент, когда брала ее, дверь кабинета распахнулась, и оттуда вышла миссис Мэнипл. По-прежнему прямо держась, она проследовала по коридору в направлении кухни.

Не успела она скрыться из виду, как мисс Силвер уже входила в кабинет.

– Пойдите и приведите ее сюда. И мисс Силвер тоже, – говорил Лэм, стоя посреди комнаты. – Я хочу, – он замолчал при звуке открывшейся двери. – Откуда вы узнали, что нужны? Я только что хотел послать за вами Фрэнка.

– За мной и еще за кем-то. Могу я узнать, за кем именно?

– За мисс Мерсер. Хочу ее расспросить относительно отпечатков пальцев. Поскольку похоже, что она может грохнуться в обморок в любой момент, то хорошо было бы иметь вас под рукой.

По лицу мисс Силвер пробежала тень. Сама она уважала себя; неплохо, чтобы и другие относились к ней тоже достаточно уважительно. Выражение Лэма резануло ей слух. Эбботт, возившийся с бумагами, заметил ее реакцию и с трудом удержался от улыбки.

Мисс Силвер подошла к креслу, которое занимала раньше, повернула его под другим углом, села и достала из сумочки недоконченный чулок для Дерека.

– Всегда рада быть вам полезной, старший инспектор, – произнесла она сдержанно. Потом выдержала легкую, но многозначительную паузу и продолжала: – Однако я предпочла бы, чтобы вы отложили свою беседу с мисс Мерсер. Только что я услышала разговор между Глэдис Марш и Полли Пелл. Когда вы узнаете о его содержании, то думаю, согласитесь со мной, что нужно немедленно допросить Глэдис.

– Ну и что она говорила? – недовольно пробурчал Лэм.

– Я находилась в подсобном помещении возле кухни. Глэдис хвасталась, что она будет вызвана в суд как главный свидетель и ее фотографии появятся во всех газетах. Она выражала сожаление по поводу того, что уже замужем, так как уверена, что ее забросают предложениями. Правда, ее наглость дошла до того, что она назвала это препятствие легко устранимым.

– Вы, без сомнения, нам понадобитесь во время допроса Глэдис, чтобы ее нравственности не был нанесен ущерб, а, шеф? – бросил через плечо Фрэнк. Глаза его лукаво блеснули, что заставило шефа грозно нахмуриться.

– Наверное, вы слышали еще кое-что, иначе зачем бы нам ее вызывать? – сказал он мрачно.

– Разумеется, это еще не все, – откликнулась мисс Силвер, деятельно работая спицами. – Кончив хвастать, она сказала следующее: «Я могла бы кое-что рассказать, но предпочитаю пока молчать. Я хочу, чтобы был большой шум». Когда Полли стала ее расспрашивать, она сказала, что может в любую минуту затянуть петлю у кое-кого на шее, но хочет выбрать удобный момент. Потом добавила: «В этом доме кое-кто скоро будет болтаться на виселице, и мои фотографии появятся во всех газетах, и все будут обо мне говорить».

Лэм сложил губы трубочкой, будто собрался присвистнуть.

– Так и сказала?

– Слово в слово.

– Тогда допросим ее сейчас же и выясним, что она имела в виду. Может, просто хвасталась? Во всяком случае, узнать стоит. Она сейчас на кухне?

– Она была там. Но поскольку миссис Мэнипл уже вернулась туда, то думаю, Глэдис уже где-нибудь в другом месте.

Фрэнк отыскал ее довольно быстро. Слышно было, как она хихикнула, пока Фрэнк открывал перед ней дверь. Войдя, она кинула небрежный взгляд на мисс Силвер, повела глазами в сторону инспектора, обошла вокруг стола и жеманно опустилась на стул. Потом закинула ногу на ногу, поддернула выше колен и без того короткую юбку, украдкой взглянула на свои нога в шелковых чулках, выставленные для всеобщего обозрения, и, наконец, томно посмотрела на Фрэнка, но увидела лишь его бесстрастный профиль.

Лэм, наблюдавший за ее действиями, подумал, что, видно, мало ее драли в детстве, пристукнул по столу ладонью и рявкнул:

– Прошу внимания, мисс Марш! Сержант Эбботт здесь не для того, чтобы глазеть на вас, а затем, чтобы записывать ваши слова! Будьте так любезны и примите это к сведению.

Ему ответом был ленивый взгляд и смешок:

– Вы же меня еще ни о чем не спрашивали.

– Пусть это вас не волнует, спрошу. Еще раз говорю: будьте добры сосредоточить свое внимание. Минут двадцать назад вы имели разговор с мисс Полли Пелл.

– Правильно, – отозвалась Глэдис, надув пунцовые губки. – Мы всегда пьем чай в одиннадцать. А что, нельзя?

Лэм пропустил ее слова мимо ушей. Он лишь поглядел на нее так, будто перед ним была тряпичная кукла.

– Ваш разговор слышали, – наконец сказал он.

Выщипанные брови Глэдис приподнялись, и она чинно произнесла:

– Неужели? Не понимаю, как это люди могут унижаться до того, чтобы подслушивать под дверьми. По-моему, это неприлично…

Терпение Лэма лопнуло. Он выпучил глаза и резко оборвал ее:

– Хватит болтать! Слышали, как вы утверждали, будто вы знаете гораздо больше относительно обстоятельств смерти миссис Леттер, чем сообщили полиции. Вы говорили также, что можете накинуть петлю кое-кому на шею и что вы собираетесь это сделать, но уже на процессе, чтобы было больше шуму, как вы выразились.

Голубые глаза утратили свою безмятежность. В них промелькнул расчет.

– Да неужели?

– Извольте объяснить, что вы имели в виду.

– Не знаю, право, что и сказать.

– А вы подумайте. Вам, наверное, известно, что полагается за соучастие в убийстве? Под соучастием подразумевается знание каких-то обстоятельств, предшествовавших или последовавших за убийством, или сокрытие таковых. Я подчеркиваю: и сокрытие. Соучастник может быть подвергнут тюремному заключению и судим наряду с основным преступником.

Лэм неожиданно изменил тактику и продолжал совсем иным тоном:

– Однако, может быть, вы просто хвастались, чтобы произвести впечатление на Полли Пелл? Такая умная девушка, как вы, вряд ли станет что-то скрывать от полиции: вы не можете не знать, чем это вам грозит. Вы будете гораздо лучше выглядеть на скамье свидетелей, чем в тюрьме – думаю, вы и сами это прекрасно понимаете. Ну, признайтесь, похвастались вы, и все тут?

Глэдис тряхнула головой.

– У нас свободная страна. Могу говорить, что мне нравится.

– Вы сказали, что можете кому-то накинуть петлю на шею. Не можете же вы серьезно полагать, что во время расследования убийства никто не заинтересуется тем, почему вы так сказали? – спросил Лэм прежним, добродушным топом. – Ну, теперь выкладывайте, что вам известно. Если известно, то лучше скажите сразу и сейчас. Неразумно приберегать эти сведения, чтобы устроить большую шумиху, а то глазом не успеете моргнуть, как сами увязнете в этом деле по самое горло.

Он выждал минуту-другую, чтобы дать ей поразмыслить, и потом прямо спросил:

– Так знаете вы что-нибудь или нет?

– Знаю, – ответила она вызывающе.

– Тогда выкладывайте.

Фрэнк Эбботт пододвинул к себе чистые листы и взялся за карандаш. Глэдис краем глаза следила за его действиями. Значит, он сейчас будет все записывать, потом отпечатает и даст ей подписать. Ладно, пускай записывает. Ни к чему ей ссориться с полицией – они сумеют ей испортить жизнь, если захотят. Симпатяга этот сержант Эбботт, хотя и выглядит холодным, как рыба. Правда, это еще ни о чем не говорит. Неплохо было бы с ним встретиться как-нибудь вечерком. Он, наверное, со скуки подыхает в «Быке». Она переменила позу, поддернув юбку еще чуть-чуть выше. Хорошо, что на ней сегодня новые чулки. Миссис Леттер не понравится цвет, и она отдала их ей. Чудно как получилось: миссис Леттер уже нет, а чулки ее – вот они, на Глэдис. Искреннее сожаление по поводу того, что не стало той, от которой ей перепадало так много, подтолкнуло ее к окончательному решению. Глэдис тряхнула своей белокурой гривой и сказала:

– Не знаю, кто там подслушал мой разговор с Полли, но я не собираюсь брать свои слова назад. Что видела, то видела, что слышала, то слышала, и отлично все поняла. Но тогда я еще не знала, к чему все это приведет, и бояться мне нечего.

– Вам нечего бояться только в том случае, если вы не сделали ничего плохого.

– Я? Плохого? – она повела глазами вверх, потом вниз. Этот номер она проделывала безукоризненно – недаром столько часов практиковалась перед зеркалом. – Я порядочная женщина, всякий это вам подтвердит.

Лэм, с трудом сдерживая себя, спокойно сказал:

– Скажите же нам наконец что же вы такое видели и слышали.

– Сейчас. Это было в среду вечером.

– В среду на этой неделе?

– Ну да, в среду. Как раз после того, как был этот скандал в комнате мистера Энтони и накануне дня, когда отравили миссис Леттер.

– Продолжайте.

– Большую часть дня миссис Леттер провела у себя наверху. Мистера Леттера почти целый день не было дома. Я и не знала, что он уже вернулся, до тех пор, пока около семи я не вышла из комнаты миссис Леттер и не услышала в комнате мисс Мерсер его голос.

– Что такое?!

Сквозь ресницы Глэдис бросила на Лэма многозначительный взгляд.

– Он был в спальне мисс Мерсер в другом конце коридора. Дверь они не закрыли.

– Вы подслушивали?

Она театрально пожала плечами.

– Мне это показалось странным, и я подумала, может, миссис Леттер захочет узнать, что они там делают. Он такой шум поднял, когда застал ее у мистера Энтони, а сам вдруг оказался в спальне у мисс Мерсер! Чудно да и только!

– А вам не кажется, что есть большая разница между полуночным визитом и встречей в семь часов вечера? – спросил Лэм, сверля ее взглядом. – Ну, хорошо, вы слушали. И что же?

– Конечно. Я решила, что миссис Леттер захочет узнать, о чем они там говорят. Ой, ну и удивилась же я!

– Чему же?

– Мистер Леттер плакал. Правда, по-настоящему! Он стоял на коленях, а голову положил на колени мисс Мерсер.

– Откуда вы знаете?

– А я заглянула. Они были так заняты друг дружкой, что не заметили бы, даже если бы я и в комнату вошла. Но я только заглянула и снова спряталась за дверь. Мисс Мерсер сидела на низком кресле и на коленях у нее лежала голова мистера Лестера, а она гладила его по волосам и говорила: «Бедный мой Джимми». – Глэдис негодующе фыркнула: – Ничего себе дела! – подумала я тогда.

Миссис Силвер посмотрела поверх спиц и внушительно проговорила:

– Инспектор, вам, без сомнения, известно, что мистер Леттер и мисс Мерсер росли вместе как брат и сестра.

– Да, да, конечно, – откликнулся Лэм и предупреждающе поднял руку: – Продолжайте, мисс Марш.

– Он еще немного поплакал – прямо как дитя малое. А потом вдруг и говорит: «Мне надо уснуть. Если не засну, я с ума сойду или сделаю что-нибудь такое, о чем потом буду жалеть. Дай мне что-нибудь, чтобы я смог заснуть. Что у тебя есть?» Тут я снова выглянула и увидела, что он подошел к аптечке. Полиция ее сняла, но этот шкафчик всегда висел над книжной полкой. Он открыл дверцу, я видела, как он взял оттуда пузырек и стал его разглядывать.

– Какой пузырек?

– Плоский такой, с притертой пробкой. Потом он сказал: «Вот это мне годится». Мисс Мерсер тогда подошла и отобрала у него этот пузырек. Она сказала: «Нет не этот, это морфий. Его не надо принимать, это опасно». А он и говорит: «Мне все равно, даже если больше я не проснусь совсем».

– Он так сказал? Вы уверены?

– Конечно уверена! Своими ушами слышала!

– Дальше!

– А дальше мисс Мерсер убрала пузырек. Она еще сказала что-то насчет того, что он стоял не там, где обычно, и убрала его подальше. Потом взяла другую бутылочку, высыпала что-то себе на ладонь, дала мистеру Лестеру и сказала: «Возьми вот. Это не причинит тебе никакого вреда». А он сказал: «Весь вред, который только можно, мне уже причинили, Мин!» Тут я ушла, потому что, похоже, он тоже собрался уходить.

Мисс Силвер, сухо кашлянув, обратилась к Глэдис:

– Миссис Леттер после этого сошла вниз к обеду, не так ли?

– Ну да, – бросила Глэдис, не повернув головы.

– Вы помогали ей одеваться перед этим?

– Если помогала, так что из того?

– Ничего особенного, миссис Марш, я просто хотела бы знать точно.

Отставив чуть-чуть руку, Глэдис созерцала свои ярко-красные ногти. Без всякого намека на элементарную вежливость, она процедила сквозь зубы:

– Ну да, помогала.

– И вы информировали ее о подслушанном разговоре?

Возмущенно вздернув подбородок, Глэдис проговорила, обращаясь к Лэму:

– Послушайте, кто она такая? Почему я обязана ей отвечать?

– Вы вообще можете никому не отвечать до той поры, пока не предстанете перед следствием. Но если вы ни в чем не виноваты, то зачем упираться? – хмуро сказал Лэм. – Ответьте тогда мне: сообщили ли вы миссис Леттер о том, что слышали?

Она повела глазами:

– А вы как думаете?

– Думаю, что сообщили.

– А вы догадливый!

– Мне нужно услышать это из ваших уст, – упрямо продолжал Лэм, стараясь не обращать внимания на ее кривлянье. – Сказали вы ей или нет?

Она откинула упавшие на лоб кудряшки.

– Конечно сказала! Для того я и подслушивала!

– Так. Упомянули вы о том, что у мисс Мерсер есть пузырьки с морфием?

– Я передала ей все, что видела и слышала, – сказала Глэдис, надув губы.

– Вы упомянули про морфий?

– Не понимаю, к чему вы клоните. Ну да, упомянула.

Помолчав некоторое время, Лэм спросил:

– Вы уверены, что рассказали нам все?

– А вам этого недостаточно?

– Еще раз спрашиваю: рассказали ли вы нам все, что видели и слышали?

– Я видела мистера Леттера с пузырьком морфия в руках и слышала, как мисс Мерсер сказала ему, что пользоваться им опасно. Это уже кое о чем говорит, верно?

– Да, это кое о чем говорит, – задумчиво повторил старший инспектор.