Текст книги "Серая маска"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 19

Маргарет пошла открывать дверь.

В ее квартире было две комнаты, между ними – проход. Две трети стены прохода занимало углубление, образующее кухню размером с шкафчик для обуви. В оставшуюся треть открывались двери обеих комнат и входная дверь – больше там ничего бы не поместилось.

Маргарет плотно прикрыла дверь в гостиную и открыла входную. Пришел Чарлз Морей.

– Ну как? – спросил он.

– Она здесь. – Маргарет кивком указала на дверь гостиной.

– Ты узнала, есть ли у нее дальние родственники?

– У нее их нет.

– Послушай, нам нужно поговорить.

– Пойдем в квартиру Агаты Картью – она уехала на выходные и оставила мне ключ.

Они зашли в квартиру напротив. Комната была выдержана в духе преданности суровой простоте: на полу линолеум, на стенах клеевая побелка, пара виндзорских деревянных стульев, колченогий стол – больше ничего.

Чарлз с треском захлопнул дверь.

– Как я понимаю, она спала на твоей кровати, а ты на полу, – тоном обвинителя начал он.

Это было так неожиданно, что Маргарет засмеялась.

– Разумеется, не на полу.

– На той чудовищно жесткой штуке, которую я опробовал, когда ждал тебя позапрошлым вечером, – и без одеяла и простыней.

– У меня был коврик, – твердо сказала Маргарет.

Чарлз яростно прорычал:

– Кто эта девица?! Говоришь, у нее нет родственников! Ты так уверена в этом?

– Совершенно уверена.

– Но имя… это же имя твоей матери!

– Это меня пугает, – призналась Маргарет. – Но этому есть простое объяснение. Она… ну, она глупа как гусыня. Она нашла обрывок письма с подписью моей матери. Сказала, что это имя романтично до безобразия, и воспользовалась им, когда решила сама зарабатывать на жизнь.

Чарлз расхохотался:

– Ну и ну! У нее что, своего имени нет?

На какое-то мгновение наступила тишина. Ее нарушил встревоженный голос Маргарет:

– Думаю, нужно рассказать тебе, что я от нее узнала. Это так странно… не знаю, что и думать. Может, она все сочинила, а может… – Она поколебалась, но продолжила: – Очень странно. Я в самом деле не знаю, что и думать.

– Лучше расскажи по порядку. Может, сядем, а не будем метаться по комнате, как звери в клетке?

Он уселся за стол мисс Картью, Маргарет встала рядом, опершись о спинку стула.

– Не хочется сидеть. Послушай, что она рассказала.

Она без комментариев, не отрывая глаз от Чарлза, изложила историю, рассказанную ей Маргот. Чарлз невозмутимо слушал. По его лицу она ничего не могла понять.

– Конечно, она первостатейная дурочка, – подытожила Маргарет, – но, по-моему, такую историю она сочинить бы не смогла. Что ты об этом думаешь? Тебе не кажется, что ее начнут искать?

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Чарлз.

– Только то, что сказала.

Наступила пауза. Чарлз посмотрел на нее, сунул руку в карман, вытащил газету «Вечерние сплетни», не спеша развернул ее и показал Маргарет. Увидев заголовки, она вырвала газету у него из рук.

«ПРОПАВШАЯ НАСЛЕДНИЦА

Интервью с мистером Эгбертом Стандингом

СТРАННАЯ ИСТОРИЯ»

Она повернулась так, чтобы свет падал на газету, и через ее плечо Чарлз прочел вслух:

– «Исчезла ли мисс Стандинг? Когда наш корреспондент задал этот вопрос мистеру Эгберту Стандингу, тот ответил отрицательно. Он сказал: „Моя кузина страдала от ужасного шока, в который ее повергло известие о смерти отца, и от неопределенности собственного положения. Нет никакой уверенности в том, что она наследует состояние мистера Стандинга. Мой дядя не оставил завещания, и до настоящего времени нет доказательств, что он был законно женат. В таких обстоятельствах моя кузина предпочла уехать из Лондона. Мы нисколько не беспокоимся за нее. Мы не желаем публичности“.

В газете было много других материалов на эту тему. Было интервью с дворецким, который сообщил, что мисс Стандинг ушла из дома вчера вечером в полседьмого, что она взяла такси до Ватерлоо, что у нее был большой коричневый чемодан, с которым она обычно ездит в школу.

– Ну как? – спросил Чарлз.

– О да, она Маргот Стандинг. Я догадалась, как только она заговорила о кузене Эгберте и отцовской коллекции картин. Я уверена, что она Маргот Стандинг, но вот в ее рассказе я не уверена. Что ты думаешь? В него просто невозможно поверить, правда? Я имею в виду не Перси Смита – это как раз бывает, в такую ловушку попадаются дурочки-школьницы. Я имею в виду то, что она рассказала о кузене и о том втором, планирующем ее убрать. Как ты думаешь?

Чарлз отнесся к словам Маргот об угрозе серьезно. Он вспомнил мамину гостиную, человека, который сказал «Маргот», а также: «Девчонку придется убрать. Безопаснее всего уличный инцидент». А еще он помнил, что Маргарет – Маргарет! – разговаривала с этим человеком, что Маргарет там была! Он с горечью подумал, не попала ли бедная девочка из огня да в полымя.

– Чарлз, скажи что-нибудь! Как по-твоему, за этим что-то стоит?

– А по-твоему?

– Думаю, да! – Слова вырвались из нее, как разрыв снаряда. – Здесь что-то есть! Она дурочка, но не сумасшедшая, и она не лжет. Что все это значит?

Чарлз стоял очень близко к ней, через ее плечо он читал газету. Когда Маргарет повернулась к нему, он быстрым и требовательным движением коснулся ее руки.

– Разве ты не знаешь, что это значит?

– Нет, откуда?

– Ты не знаешь, что это значит? – с напором повторил он.

Его тон испугал ее.

– Чарлз… что… почему ты так говоришь?

– Разве ты не знаешь?

Она побледнела и отпрянула от Чарлза. В ее глазах что-то блеснуло – страдание или злость, он не понял.

– Чарлз, о чем ты говоришь?

Чарлз положил руку ей на плечо.

– Будешь утверждать, что никогда раньше не слышала о ней?

– Слышала, конечно. Все газеты…

– Я не о газетах. Значит, ты никогда не слышала о ней из других источников?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. – В ее глазах появилась злость.

– Да ну? Тогда скажи-ка мне, что ты делала третьего октября вечером?

– Третьего? – переспросила она. – Третьего… – Ее голос вдруг изменился, сначала она задумалась, потом испугалась – резко, внезапно.

Чарлз почувствовал, как под его рукой напряглось ее плечо. Он не отнял руку, пытаясь удержать Маргарет.

– Может, ты расскажешь, что делала в моем доме в ту ночь?

Маргарет смотрела на него с яростью, глаза ее потемнели и сверкали злобой.

– Ну, Маргарет? Не лги, я тебя видел.

Краска залила ее лицо. Она дернулась и отскочила в сторону.

– Как ты смеешь? Когда это я лгала тебе?

– Когда говорила, что любишь меня, – сказал Чарлз и увидел, что лицо ее стало почти белым.

Не отрывая от него глаз, она прошипела: «Я тебе никогда этого не прощу», отвернулась и отошла к окну. Стоя к нему спиной, она через силу тихо спросила:

– Ты меня видел?

– Я тебя видел. И кое-что слышал.

– Что ты слышал?

– Я слышал… нет, не скажу. Нет смысла возить уголь в Ньюкасл [1]1
  центр угледобычи в Англии


[Закрыть].

Она обернулась.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что ты и так все знаешь. Я слышал достаточно, чтобы поверить рассказу Маргот Стандинг.

– Расскажи, что ты слышал.

– Расскажи, что ты там делала.

– Не могу.

– Расскажи, с кем встречалась.

– Не могу.

– Маргарет, ради бога! Во что ты ввязалась? Неужели ты не можешь мне рассказать? Ты мне не доверяешь?

– Я… я не могу!

Он изменил тон и равнодушно сказал:

– Тогда, боюсь, я не могу рассказать тебе о том, что слышал.

Наступило молчание. Маргарет смотрела на него, и выражение ее лица быстро менялось. Ему показалось, что она собирается заговорить, но вместо этого она быстро прижала руки к лицу. Он подумал: интересно, что за компанию она видит, погрузившись в эту темноту.

Наконец она опустила руки. Лицо ее стало непроницаемым – оно ничего ему не говорило. Тихим, усталым голосом она сказала:

– Чарлз, что мы будем с ней делать? – Это «мы» было так неожиданно, что он вздрогнул. – Она не хочет возвращаться, она боится.

– Думаю, у нее есть для этого основания, – сказал Чарлз.

– Ты так думаешь?

– А ты нет?

Маргарет побледнела еще больше.

– Чарлз… – начала она и замолчала.

Чарлз пристально смотрел на нее тяжелым взглядом.

– Чарлз… – опять начала она.

– Что ты хочешь?

– Чарлз, ты спросил… что я знаю. Я – не знаю – ничего, – отрывисто сказала она.

– Хочешь сказать, не знаешь ничего такого, что можно мне сказать?

– Нет, не так. Есть кое-что, что я не могу тебе сказать, но это не имеет отношения к Маргот. Я ничего не знаю про Маргот. – Она замолчала, и вдруг в ее глазах вспыхнул огонь, краски вернулись к лицу, она почти прокричала: – Ты думаешь, что я могла бы причинить ей зло?!

Чарлз так не думал. Никакие свидетельства, включая его собственные, не смогли бы убедить его в том, что Маргарет способна причинить зло девушке. Все его чувства, все воспоминания встали на ее защиту.

– Нет, я не думаю, что ты причинишь ей зло. Но могут другие…

Это ее поразило. Она заморгала, как будто хотела отогнать какую-то мысль.

– Ей нельзя возвращаться, – сказал Чарлз. – Может ли она, ничего не опасаясь, оставаться у тебя?

– Почему ты так говоришь?

– Сама знаешь. Здесь, у тебя, она будет в безопасности?

Маргарет подняла голову. Это знакомое гордое движение кольнуло его в самое сердце.

– Да.

– Клянешься?

– Я должна поклясться?

Что-то неуловимое встало между ними: страстный молчаливый вопрос, страстный молчаливый ответ. На Чарлза нахлынула такая волна чувств, что он испугался и торопливо ответил:

– Нет.

Ужасное мгновенье миновало.

Маргарет улыбнулась, расслабилась и стала больше похожа на ту Маргарет, которую он знал раньше.

– Ты хочешь, чтобы я подержала ее у себя?

– А ты могла бы? Дня два-три?

– Думаю, да.

Никому из них не казалось странным, что Чарлз занялся этим делом. Будь Маргот беспризорным котенком, все было бы точно так же. Они перешли из чужой квартиры в жилище Маргарет. Она распахнула дверь гостиной.

Маргот Стандинг была очень похожа на беспризорного котенка – та же грациозная поза, такое же ощущение чего-то мягкого и округлого и широко открытые невинные глаза.

– Это Чарлз Морей, который вчера помог мне привезти тебя сюда, – сказала Маргарет.

Чарлз посмотрел на Маргот, Маргот уставилась на Чарлза. Перед ним была очень хорошенькая девушка – он в жизни таких не видывал.

– Здравствуйте, мисс Стандинг, – сказал он.

Глава 20

Маргот без возражений приняла это имя. Моргнула густыми черными ресницами, выпрямилась и встала. Она не сводила с Чарлза глаз.

Зеленый джемпер Маргарет придавал ее голубым глазам, затененным черными длинными ресницами, бирюзовый оттенок. У нее была удивительно чистая и нежная кожа, прелестнейшие в мире розы цвели на щеках.

– Откуда вы узнали мое имя? – удивленно спросила она.

– Догадался.

– Не представляю себе, как можно было догадаться!

– Маргарет тоже догадалась.

– Неужели?! Маргарет, как ты догадалась?

– Если вы хотели держать свое имя в секрете, не надо было упоминать кузена Эгберта, – сказал Чарлз.

– А также папину коллекцию, Лели и Тернера, – жестко добавила Маргарет.

Маргот обратилась к Чарлзу:

– Вы заставите меня вернуться домой?

– Скажите, почему вы не хотите возвращаться?

Маргот рассказала ему все, что говорила Маргарет и что Маргарет передала ему. Чарлз попытался соединить то, что девушка услышала от Эгберта, с тем, что он уже знал. Многое совпало! Но оставались пустоты, которые он намеревался заполнить.

– Вы ведь не отправите меня обратно? Дом такой большой, а от того, что они говорили про «убрать», у меня мурашки до безобразия. Честное слово.

У Чарлза тоже забегали мурашки.

– Нет, мы не отправим вас обратно. Но, мне кажется, вам следует сообщить своему нотариусу, где вы находитесь.

Маргот побледнела.

– Мистеру Хейлу?!

– Его так зовут?

– Мистер Джеймс Хейл. Его отец был другом бедного папы. Он говорил, что папа все рассказал его отцу.

– Так вот, я думаю, нужно сообщить ему, что вы здесь, – настаивал Чарлз.

– О нет, не хочу!

– Господи, почему же?

Она подалась вперед и жарким шепотом сказала:

– Я подумала, может, он как раз тот человек, который отдает приказы насчет «убрать». – Она задрожала. – Если это так, а я ему скажу, это будет ужасно до безобразия.

Чарлз согласился – что-то они говорили о «нотариусе». Когда все так неопределенно, лучше не делать никаких шагов, чем сделать ложный.

– Хорошо. Вы останетесь здесь, день-другой мы об этом никому не скажем. Я постараюсь выяснить насчет мистера Хейла. У вас есть родственники?

Маргот хихикнула:

– Все меня об этом спрашивают. У меня нет других родственников, кроме Эгберта.

– Как? Совсем никого?

– Смешно, правда? У папы был только один брат, а у него только Эгберт. Папа терпеть не мог Эгберта. Если бы и другие мои родственники были похожи на него… Но я рада до безобразия, что у меня их нет.

– Что вы можете сказать о матери?

Маргот приняла важный вид.

– Я даже не знаю, как ее звали. То есть я не уверена. Мне кажется, что Эстер Брандон.

Маргарет стремительно вмешалась в их разговор:

– Не говори так!

Маргот удивленно уставилась на нее.

– Но я так думаю. Потому и взяла себе это имя. Я решила, что пусть меня зовут Эстер Брандон, так лучше, потому что, если я буду Маргот Стандинг, эти люди меня найдут.

Маргарет отвернулась и сказала:

– Не говори чепухи! Тебе нельзя называться Эстер Брандон.

Она отошла к книжному шкафу, вытащила наугад книгу – это был Вальтер Скотт – и стала листать.

– Почему нельзя? Почему чепуха? – Маргот обращалась к Чарлзу, а не к Маргарет.

– Знаешь, есть серьезная причина.

– Но мне же нельзя называться Маргот Стандинг!

– Нельзя. Давай придумаем что-нибудь другое. Например, мисс Смит.

Ее даже передернуло.

– Нет, только не Смит! Как этого ужасного Перси Смита!

– Тогда Браун, Вильсон – если только ты не знаешь какого-нибудь злого Брауна или вредного Вильсона.

Маргот хихикнула.

– Я буду Вильсон – Вильсон лучше, чем Браун.

– Отчего же? Браун – доброе старое шотландское имя, – с упреком сказал Чарлз.

– Нет, буду Вильсон. Значит, я – Маргот Вильсон?

Чарлз подумал и покачал головой.

– Нет, не думаю. Маргот – слишком необычное имя. Придумаем другое, только не Маргарет. Я полагаю, ты не Маргарет?

Другая Маргарет стояла к ним спиной и машинально листала книгу. За ее спиной Чарлз и Маргот сидели рядышком на диване, говорили тихо и доверительно, играли в дурацкую игру с именами. Это была ее квартира, и она знала Чарлза четырнадцать лет, но сейчас она чувствовала себя здесь непрошеной гостьей – она, а не Маргот. Та чувствует себя совсем как дома! Хихикает, протестует: «Не хочу быть Дейзи!»

Чарлз предложил «Рита», в ответ раздался визг: «О нет!»

– Почему нет? Хорошее имя.

– Нет. Безобразное.

– Тогда Мэдж.

– Это еще хуже.

– Мэдж – прекрасное имя.

– Не хочу!

– А Марджи?

– Безобразное! Похоже на маргарин.

– Ну все, больше имен не осталось.

– Есть Мэг, – сказала Маргот. – Я бы не прочь называться Мэг.

Маргарет показалось, что ей вонзили нож в спину. Когда-то раз-другой Чарлз называл ее Мэг. Она не слышала, что он ответил девушке, перевернула страницу и прочла вслух:

– «Щечки Греты свежи и прекрасны». Ты можешь быть Гретой.

Маргот подскочила к ней.

– Ты нашла это в книге? Где? Покажи! Мне нравится. Где это? А, вот. «Щечки Греты свежи и прекрасны».

– Очень подходящее имя, – сказал Чарлз.

Раздался звонок. Маргарет поставила на полку Вальтера Скотта и пошла открывать. За дверью стоял Арчи Миллар и смотрел на нее с улыбкой и одновременно с осуждением.

– Ну как, можно войти? Здесь чай дают?

Он был встречен так тепло и радушно, что даже удивился. Когда-то они с Маргарет были друзьями. На мгновенье его охватило легкое щемящее чувство.

Маргарет вошла в гостиную – щеки ее порозовели. Арчи, поймав взгляд Чарлза, помахал ему, но тут, увидев Маргот Стандинг, застыл в изумлении. Положение спас Чарлз:

– Познакомьтесь, это Арчи Миллар. К нему нужно привыкнуть. Арчи, отвесь глубокий поклон мисс Грете Вильсон. Она живет вместе с Маргарет.

Прелестнейшие в мире розы стали на два тона ярче. Мисс Грета Вильсон хихикнула и посмотрела из-под длинных ресниц. Она отметила, что Арчи – очень приятный молодой человек. Через полминуты они оживленно болтали, а еще через три минуты Арчи знал, что она только что приехала из школы, что никого в Лондоне не знает, что любит ревю, обожает конфеты и считает вальс «Лунный свет и ты» величайшим произведением всех времен и народов.

Маргарет готовила чай. Она ходила из мини-кухни в гостиную и обратно, но Чарлз и не подумал предложить ей помощь. Он стоял у окна и рассеянно смотрел на сгущающиеся за окном сумерки. Опадали листья, но те, что еще держались на липах, желтели как спелая рожь. Что же им делать с этой девушкой? Она слишком красива, чтобы остаться незамеченной, слишком наивна и неопытна, чтобы пуститься в самостоятельное плаванье по бурным водам, полным неожиданных течений и водоворотов. Золотой лист, кружась, пролетел перед окном и упал на землю. Его раздумья прервал голос Арчи:

– Эй, Чарлз, очнись! Как ты смотришь на то, чтобы устроить кутеж? Хорошенькую гулянку?

Чарлз покачал головой, надеясь в душе, что не очень похож на гробовщика.

– Она говорит, что никогда не видела ничего подобного. Вы говорили, что не видели? – обратился Арчи к Маргот.

Мисс Грета Вильсон подтвердила.

– Какой ужас! Мы не можем позволить, чтобы так продолжалось! Давайте вчетвером сходим пообедать, а потом на самое лучшее шоу, если удастся попасть на него в последний момент!

Чарлз опять покачал головой. Его смущала перспектива выводить Грету в люди: «Она слишком красива. Бог знает кого мы можем встретить».

– А как же мы с тобой? Мне нужно взбодриться после страшного удара судьбы, который я получил. Я в полном унынии… даже зонтик не мог раскрыть… – Арчи адресовал свои слова мисс Вильсон, а она спросила, идет ли дождь.

Арчи осуждающе посмотрел на нее и продолжил:

– Я получил удар, который разрушил мои самые гордые мечты.

– Что там у тебя случилось, Арчи? – спросила Маргарет. – Чай готов.

– Эти маленькие зануды разыгрались, не сознавая воли рока.

– Какие еще зануды? Чарлз, пожалуйста, еще два стула.

– Мои самые трепетные надежды разбиты вдребезги, – сказал Арчи. Он вытащил мятую газету и помахал ею в воздухе. – Дайте мне море чая! Этот удар пробудил во мне жажду.

– Ты скажешь наконец, что случилось? Чарлз, ты не порежешь хлеб? Нож совсем тупой.

– Вот что такое женское сострадание! – воскликнул Арчи. – Я раскрываю перед ней свое разбитое сердце, а она говорит о тупых ножах! Я потерял свою наследницу. Боль и страдание сжимают мне грудь. И нет у меня милосердного ангела, разве что Грета. Грета, вы будете моим милосердным ангелом?

Маргот Стандинг смутилась, покраснела и сказала:

– Романтично до безобразия. Мне ужасно нравится!

– Держи чай, Арчи. Я не знала, что ты подцепил наследницу. Чарлз, вот твой чай, там четыре куска сахару.

– Никто не знал, кроме меня. «Так погибают замыслы с размахом, в начале обещавшие успех!» Шекспир. А я «сидел, как самоё Терпение, и скорбно улыбался» – это опять Шекспир, там же или, как пишут в книгах, ibid [2]2
  Там же (лат)


[Закрыть].

– И кто же она?

– Оказалось, что она не наследница, – траурным голосом сообщил Арчи. – Не было никакого смысла устремлять свои юные мечты к девушке с несколькими миллионами, если в газетах вдруг разорвалась бомба: эти миллионы ей не достанутся! Увы, они достанутся другому. Они никогда не станут моими – это уже не Шекспир. Они достанутся Эгберту.

Грета вздрогнула и расплескала чай, облив зеленый джемпер Маргарет. Она повторила: «Эгберт!», хихикнула, повторила еще раз.

– Эгберт Стандинг, – уточнил Арчи. – Омерзительное имя! Дневная пресса, которая никогда не лжет, сообщает, что Эгберт огребет весь куш, а Маргот его даже не понюхает. Мне нужно выпить.

Он взял чашку.

Мисс Грета Вильсон даже не сделала попытки стряхнуть чай с джемпера. Она устремила на Арчи свои голубые глаза и смотрела на него не мигая, как котенок.

– Вы ее знали? – спросила она.

Арчи покачал головой.

– Наверное, она страшна до безобразия, – высказала предположение Грета.

– Наверное, препротивная, потому что иначе в газетах был бы миллион фотографий, – сказал Арчи.

Грета покраснела.

– А вы бы женились на девушке, если бы она была противная, но имела кучу денег?

– Ах, я бы женился, если бы это позволило спасти попугая моей тети Элизабет от исправительного дома. Я вам как-нибудь все расскажу. Герой приносит возвышенную жертву. Награда опекуну попугая. Преданный Племянник Спасает Бедного Пернатого Друга. Несравненный шедевр в семнадцати сериях, жизнеописание Арчибальда Миллара. А что, это идея! Пойдемте в кино. Я чувствую, это может меня утешить. Буду сидеть в темноте и держать за руку Маргарет. – Последние слова были адресованы Маргарет, но при этом смотрел он на Грету.

Грета вспыхнула.