Текст книги "Отпечаток пальца"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7

Мирри Филд видела, как Джорджина и Энтони поднялись по лестнице и вошли в гостиную. Она подсмотрела, как Энтони спускался по лестнице. Ее комната была почти напротив спальни и гостиной Джорджины. Мирри вышла из своей комнаты и на лестничной площадке увидела Энтони. Он подошел с противоположной стороны дома и в тот момент, когда она увидела его, начал спускаться по лестнице, а затем исчез из виду. Поскольку в коридоре никого не было, Мирри добежала до конца коридора. Она не рискнула бы бежать, если бы кто-нибудь мог ее заметить. Ей хотелось как бы случайно перехватить Энтони до того, как он пересечет холл и скроется в одной из комнат нижнего этажа. Но когда она добежала до лестницы, он уже спустился, и рядом с ним стояла Джорджина, глядя на него снизу вверх и положив руку на балясину перил.

Мирри догадалась, что в доме произошло что-то необычное. Она быстро отступила назад, боясь, что ее заметит Джорджина. Мирри не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, будто она бегает за Энтони Хелламом. Она замерла на месте, а когда они начали подниматься по лестнице, бегом вернулась в свою комнату и остановилась у приоткрытой двери, чтобы узнать, как дальше будут развиваться события. Джорджина с Энтони молча прошли по коридору, не обменявшись ни одним словом. Мирри услышала, как они вошли в гостиную и закрыли за собой дверь. Тогда она вышла из своей комнаты, спустилась по лестнице, пересекла холл и направилась к кабинету.

Джонатан Филд сидел за столом и что-то писал; заметно было, что он рассержен. Он резко поднял голову, когда она вошла, но при виде ее выражение его лица изменилось. Мирри робко остановилась у двери, как будто не знала, уйти ей или остаться. Он положил ручку и сказал:

– Заходи, Мирри.

Она закрыла дверь, приблизившись к нему на несколько шагов.

– Я не хотела мешать…

– Ты не помешала… я сам хотел повидаться с тобой. Подойди ко мне и присядь.

Джонатан поднялся, отодвинув кресло, и, прежде чем вновь опуститься в него, ласково положил руку на ее плечо. Во время бурного объяснения с Джорджиной он даже не предложил ей сесть, но Мирри он постарался устроить со всеми удобствами. При виде ее взгляд его смягчился. На Мирри была одежда, которую она купила себе по подаренному им чеку: зеленая твидовая юбка и в тон к ней джемпер и кардиган. Ей шел этот цвет.

– Так вот, дорогая, – начал Джонатан, – я собираюсь в город, повидаться с Модсли. Он мой нотариус. Хочу продолжить то дело, о котором говорил тебе накануне. Сейчас самый подходящий момент.

– Вот как! Джорджина ничего мне не говорила.

– Джорджина не знала. Точнее, я сказал ей только, что собираюсь внести изменения в завещание, но она не знает, что я собираюсь заняться этим сегодня. Честно говоря, я только что принял такое решение. Завещание – мрачная штука, и я буду рад покончить с этим делом раз и навсегда. Кроме того, я хочу, чтобы ты занимала подобающее тебе место. Хочу, чтобы все знали, как я к тебе отношусь. Правильно, они должны знать. Отныне ты мне будешь вместо дочери. Ты носишь мое имя, так что тебе не придется даже менять фамилию, и, согласно моему завещанию, ты будешь иметь все, что положено иметь моей дочери.

Мирри сидела, зажав руки между коленями, глядя ему в лицо.

– О, ты так добр ко мне!

– Милое дитя…

– Никто не заботился обо мне так, как ты! Это так замечательно, что у меня просто нет слов! Когда ты привез меня сюда, я была счастлива. А потом подумала, как ужасно будет вернуться обратно. Я просыпалась по ночам и плакала при одной мысли об этом. А потом ты спросил меня, счастлива ли я здесь, и ты сказал… ты сказал, что если мне хорошо, то я могу остаться – навсегда. Ты не представляешь, что я почувствовала… не представляешь!

Джонатан Филд был растроган до глубины души. Он вытащил из кармана накрахмаленный старомодный носовой платок из чистого льна и высморкался. А Мирри быстрым грациозным движением вскочила с кресла и опустилась рядом с ним на колени.

– О дорогой… дорогой… дорогой, ты не можешь себе представить, как я благодарна тебе!

Джонатан засунул носовой платок в нагрудный карман и обнял ее одной рукой:

– Благодарна, говоришь? Нам с тобой незачем благодарить друг друга. Но ты готова стать моей любимой дочуркой? Это все, чего я жду от тебя… Понимаешь, я хочу, чтобы ты была счастлива и довольна, а я бы знал, что ты чуточку любишь старика, который сдуру так привязался к тебе.

Она бросила на него взгляд из-под длинных ресниц:

– Ты говоришь, что сдуру привязался ко мне? Но меня никто никогда не любил.

– Дорогое дитя!

– Для меня это просто чудо, – сказала она. – Ты не можешь себе представить, как все это замечательно. – Мирри быстро поцеловала его руку и скользнула в кресло, а, усевшись, достала из кармашка кардигана зеленый носовой платок и промокнула им глаза.

Глава 8

Только когда все общество собралось за ленчем, стало известно, что Джонатан Филд уехал в город. Миссис Фэбиан случайно столкнулась с ним в холле и довела его почти до бешенства своими рассуждениями, хватит ли у него времени заехать на склад сухопутных и морских сил и спросить, какие сорта риса у них имеются. Когда все уселись за обеденным столом, уже уменьшенным до обычных размеров, она продолжала обсуждать этот вопрос:

– До войны они всегда занимались поставками риса, вот я и подумала, как было бы хорошо, если бы Джонатан заехал туда и навел справки. Для молочного пудинга нужен особый сорт риса, так, по крайней мере, утверждает миссис Стоукс, хотя я не понимаю, в чем причина. Но беда в том, что я никак не могу припомнить, как этот сорт называется. Есть рис из Индии и из Каролины, и вот один из них годится для молочного пудинга. Я просто не успела вовремя спросить об этом у миссис Стоукс. До чего мужчины становятся нетерпеливы, когда отправляются по делам, и я не понимаю, к чему такая спешка, если он все равно едет на машине. А я подумала, что, если он наведет справки на складе, они расскажут ему, какой сорт годится для молочного пудинга. Но Джонатан, кажется, ужасно спешил. Спокойно успел бы попасть на полдюжины поездов вместо того, чтобы трястись всю дорогу в своей комфортабельной машине! Так что я сочла за лучшее оставить эту тему – особенно после того, как он заявил, что у него назначена встреча с мистером Модсли! Конечно, адвокаты, нотариусы – люди занятые, я уверена, что уж они-то зарабатывают кучу денег… так, по крайней мере, утверждал мой дядя Джеймс. Это брат моего отца, но они не ладили между собой, и он все время судился, так что после его смерти никаких денег не осталось. Ох и натерпелся же он от этих адвокатов! Помню, дядя Джеймс получил ужасно большой счет после судебного разбирательства по поводу какого-то спора относительно чьей-то собственности на границе с Уэльсом, которая досталась ему от бабушки. Помню, он цитировал стишок на эту тему, а моя матушка была так расстроена. Постойте-ка, может, я вспомню… «Найди мне священника, чтобы не лгал…» – Она замолкла и обвела осуждающим взглядом сидевших за столом. – Честно говоря, стишок был очень грубым и незаслуженно оскорбительным, но, вероятно, тот, кто написал его, приобрел весьма печальный опыт. Лучше начну сначала.

Найди мне священника, чтобы не лгал,

И ткача, который искусно бы ткал,

И адвоката, который не был бы вор.

Положи их в ряд с тем, кого свалил мор,

И столь велика добродетель тех трех,

Что поднимется труп и сбежит со всех ног.

Не уверена, что запомнила все правильно, потому что, в конце концов, столько лет прошло с тех пор. Джонни Фэбиан расхохотался.

– С ткачом вышла промашка, тебе не кажется? – сказал он. – Я-то считал, что ткачество – почетное занятие, на этом не разбогатеешь, но профессия уважаемая, честная и всякое такое. Так Джонатан, говоришь, отправился к своему нотариусу, не так ли? Кого же он задумал лишить наследства?

По счастливому стечению обстоятельств Стоукса в эту минуту не было в комнате. Никто из тех, кто знал Джонни, ни минуты не сомневался, что присутствие дворецкого не заставило бы его попридержать язык.

– Дорогой мой, – произнесла миссис Фэбиан с видом снисходительного порицания.

Джорджина с другого конца стола одарила Джонни выразительным взглядом. Но он только рассмеялся:

– Ха-ха… ни слова! Какие мы чопорные. Чем более жизненно важна для нас какая-то тема, тем непристойнее упоминать о ней. Каждый из нас кровно заинтересован в завещании, но мы не должны касаться этого вопроса.

– Замолчи, Джонни, – сказал Энтони, и в эту минуту в комнату вошел Стоукс с серебряным блюдом, накрытым крышкой.

С легкостью, приобретенной в результате долгой практики, Джонни ловко закончил начатую фразу:

– Всякий, кто притворяется, что ему наплевать на деньги, или дурак, или мошенник. Если они у вас есть, следует приумножать их, а если вам неинтересно заниматься этим, тогда, проснувшись в один прекрасный день, вы обнаружите, что денежки-то испарились, и вы на мели! И если вы не обзавелись имуществом, для приобретения которого приходится проливать немало пота, то, положа руку на сердце, скажу вам чистую правду: ваше будущее не внушает надежд. Если двенадцать часов в сутки приводится заниматься скучной и однообразной работой, какой смысл в богатстве? Тогда вас ожидает такой же конец, как тех миллионеров, которые живут на таблетках и проводят все свободное время в дорогих больницах, чтобы восстановить утраченное здоровье. С другой стороны, и в бедности есть что-то безотрадное.

Миссис Фэбиан принялась раскладывать по тарелкам цыпленка с грибами, поскольку это блюдо Стоукс поставил перед ней.

– Джорджина, дорогая, – обратилась она к девушке, – цыпленок приготовлен прекрасно. Мирри… Энтони… уверена, вы голодны, а Джонни я и не спрашиваю.

Когда миссис Фэбиан орудовала ложкой и вилкой, брызги почему-то летели во все стороны. Стоукс, оскорбленный тем, что ему не позволили обслужить сидевших за столом, мрачно наблюдал за тем, как на тщательно отполированной поверхности стола появляются, как он впоследствии сказал, капли и подтеки. После того как миссис Фэбиан расправилась с цыпленком, Стоукс принес артишоки и картофель, на этом его обязанности заканчивались.

– Спасибо, Стоукс… овощи можно поставить перед мистером Энтони. – Как только он вышел из комнаты, миссис Фэбиан с искренней заинтересованностью вернулась к главной теме разговора. – О да, это верно… то, что Джонни сказал о бедности. Мой отец очень хорошо зарабатывал, но он не сумел сколотить состояния, поэтому, когда он и моя матушка умерли в один год, после них ничего не осталось и мне пришлось жить с сестрами отца. С их стороны это было благородно, потому что они сами с трудом сводили концы с концами, но они взяли меня к себе и воспитали, а когда они умерли, я была немолода и не имела никакой профессии. Тот небольшой капитал, на проценты с которого они жили, перешел другим родственникам, так что передо мной открылась безрадостная перспектива. Конечно, нельзя думать только о деньгах, но очень трудно не делать этого, когда отовсюду к тебе приходят счета, а расплатиться по ним нечем.

Джонни, сидевший рядом с ней, наклонился, потрепал ее по руке и сказал:

– Дорогая, перестань. Еще немного – и все мы зарыдаем.

Она ответила удивленным взглядом на его насмешливое замечание:

– Нет, дорогой, перестань дурачиться. Рыдать не следует, потому что все разрешилось наилучшим образом. Твой отец овдовел, а тебе было всего четыре годика, поэтому ему нужна была женщина, чтобы вести хозяйство и воспитывать ребенка. Он попытался нанять экономку, но вскоре решил, что гораздо разумнее жениться, и сделал мне предложение. Вот чем все закончилось, и мы прожили с ним счастливо до самой его кончины. Да и потом мы с тобой были бы обеспечены, если бы он не вложил столько денег в южноамериканские рудники. Господи, я заставила всех вас ждать, а цыпленок тем временем остыл! Может, кто-то хочет еще порцию? Он такой вкусный.

Энтони и Джонни с готовностью передали ей свои тарелки, затем миссис Фэбиан решила, что и она не откажется от добавки, а также от артишоков и одной картофелины.

На торжественных приемах роль хозяйки обычно играла Джорджина, но когда за столом собирались только свои, как правило, эту честь доверяли миссис Фэбиан. Сегодня во главе стола, на месте Джонатана, сидел Энтони Хеллам, справа от него, спиной к окну, Джорджина, Мирри и Джонни сидели слева.

Энтони наклонился к Джорджине и сказал:

– Тебя предупредили! Не покупай акции южноамериканских рудников и не доверяй свое состояние незнакомцу, рассказывающему о золотых самородках или спрятанных сокровищах. Лучше прожить жизнь, сожалея об упущенной удаче, чем твердить себе постоянно о том, какого же дурака ты свалял.

Джорджина подняла на него глаза и тут же опустила. Он уловил что-то странное в выражении ее взгляда. Зачем, черт возьми, он сказал все это? Ведь ему не хотелось задеть ее или рассердить…

– Мне кажется, у меня не возникнет таких проблем, – ответила она, и Энтони понял, что она напоминает ему и себе, что уже не является наследницей большого состояния.

Ей нечего приумножать или терять, ее призрачное богатство растаяло под жаркими лучами нового увлечения Джонатана.

В ее взгляде Энтони прочитал гордый упрек.

Слева от него Мирри простодушно спросила тоненьким голоском:

– А что такое золотой слиток?

Пока Джонни просвещал ее на этот счет, в комнату вернулся Стоукс, который принес яблочный пирог.

Глава 9

Когда Джонни вошел в уютную комнату, которую обычно называли малой столовой, где вся семья собиралась охотнее, чем в более официальной гостиной, он нашел там Мирри. Она сидела за старомодным секретером и сочиняла письмо. Увидев его, она наморщила брови, вытянула испачканные чернилами пальцы и с искренним недовольством воскликнула:

– Как я ненавижу писать! А ты?

Джонни подошел и присел на ручку ближайшего кресла:

– Все зависит от того, к кому я пишу.

Мирри вздохнула:

– Мне без разницы, все равно ненавижу.

– И ты рассуждала бы иначе, если бы писала тому, кого страстно любишь.

– А я пишу не так?

– Конечно нет. Вспомни своего любимого актера и представь себе, что он только что прислал тебе фотографию со своим автографом и пламенное любовное послание. Разве после этого слова не хлынут неудержимым потоком?

– Не знаю. У меня нет любимого киноактера.

– Несчастное дитя!

Она не спускала с него глаз.

– Понимаешь, я почти не ходила в кино. Родственники, у которых я жила, смотрели только документальные фильмы, где всякие профессора и знающие люди рассказывают об угольных шахтах или выращивании свеклы для переработки на сахар, так что, если бы кто-нибудь из этих светил написал мне любовное письмо, я немедленно сожгла бы его.

Джонни рассмеялся:

– Выговор всем кинозвездам, вместе взятым! Они не воспользовались возможностью написать тебе! Так кто же тот счастливчик, которому ты пишешь? Давай проведем совместный эксперимент, станем соавторами, потом вместе отправимся в Лентон и сходим в кино. Может, это улучшит твое настроение.

– А что такое совместный эксперимент? – Она произнесла эти слова неуверенно, по слогам.

– Дорогая, чему тебя учили в школе?

Мирри опустила ресницы:

– Я не способная. Так мне говорили.

– Что ж, это означает, что двое людей пишут одну книгу. Или письмо.

– Не понимаю, как у них это получится.

– Я покажу тебе. Увидишь, у нас отлично получится, быстро и легко. Кому ты пишешь?

Она ответила не сразу:

– Мисс Браун.

– А кто такая мисс Браун?

– Она работала в школе.

– Хочешь сказать, одна из учительниц? Мирри внимательно посмотрела на него:

– Там было две мисс Браун. Я пишу мисс Этель Браун, потому что обещала написать ей и рассказать, как мне живется.

– Прекрасно, это не займет у нас много времени. Сколько ты написала?

Мирри подняла листок бумаги и прочитала:

– «Дорогая мисс Браун!

Я обещала написать вам и вот пишу. Надеюсь, у вас все в порядке. Это очень красивое место. В доме семнадцать комнат, не считая подсобных помещений. Некоторые большие. Часть ванных комнат переделали из спален, потому что когда строили дом, то не позаботились о ваннах. Это называется георгианский стиль. В доме полно красивых вещей, а в столовой – серебряных блюд с крышками. Все очень добры ко мне, даже» Джорджина. Вы говорили, что этого не будет, но она очень мила. Дядя Джонатан очень добрый. Он дал мне чек на сто фунтов, чтобы я купила себе платье для танцев и другие вещи. У меня было белое платье с оборками. Он надарил мне массу вещей. По-моему, у него куча денег. Он говорит, что я ему вроде дочери, и он запишет это в завещании. Это добрый поступок». – Она подняла глаза и сказала: – Вот что я успела написать.

Удивить Джонни Фэбиана было нелегко, но это простодушное послание поразило его до глубины души. Он испытал жгучее желание узнать больше, и в особенности раскрыть, почему именно мисс Этель Браун предназначались столь интересные признания. Когда Мирри, продолжая развивать тему, которой заканчивалось письмо, сказала: «Это ужасно добрый поступок со стороны дяди Джонатана, правда?» – он рассеянно ответил «да» и спросил:

– А зачем писать об этом мисс Браун?

– Я же сказала: обещала.

Джонни удивленно приподнял брови:

– О Джонатане?

– О том, как у меня идут дела.

Он рассмеялся:

– Что ж, должен сказать, ты добилась успеха! У Джонатана, по крайней мере!

Она повторила то, что сказала до этого, но более выразительно:

– Он очень добр ко мне.

– Джонатан всерьез сказал, что собирается удочерить тебя?

– Нет, так он не говорил. Он сказал, что относится ко мне, как к своей дочери, и что по завещанию я буду иметь все, что положено иметь его дочери. Он сказал, что переговорил с Джорджиной и хотел бы, чтобы все знали, как он относится ко мне.

Джонни присвистнул:

– Он так сказал?

– Да, сказал после завтрака в своем кабинете. Кажется, перед этим он говорил с Джорджиной. Я видела, как она поднималась по лестнице, и подумала, что она выглядит так, будто что-то случилось.

– Как она выглядела?

– Как будто ее кто-то ударил, – сказала Мирри Филд. При этих словах Джонни нахмурился. В его голове промелькнула мысль: «Откуда она знает, как выглядит девушка, которую только что ударили?» – но он отбросил ее.

– Послушай, Мирри, мне кажется, не стоит отсылать это письмо мисс Браун.

– Правда?

– Правда. Не думаю, что Джонатану понравилось бы это.

– Но он сказал, что хотел бы, чтобы все знали, как он относится ко мне.

– Уверен, именно так он и сказал. Но не думаю, чтобы он хотел поделиться этой новостью со всем светом и сообщить всем и каждому, что изменил свое завещание. Ему это показалось бы несколько странным. Едва ли ему пришлась бы по душе мысль, что кто-то рассчитывает получить деньги после его смерти.

– Кто? – наивным голоском спросила Мирри.

– Ты, дитя мое, – ответил Джонни и рассмеялся.

– Я?

– Да, дорогая. Я бы на твоем месте разорвал это письмо к мисс Браун и сжег бы его на костре.

– О! – воскликнула Мирри. И затем добавила: – Нельзя. Я так долго писала его… и потом, я обещала.

Джонни отметил, что мисс Этель Браун, вероятно, находится далеко отсюда, но подумал, что лучше бы выяснить, где она живет. В самом этом факте, казалось, не было ничего особенного, поэтому он прямо спросил:

– А где находится твоя школа?

К его немалому удивлению, Мирри изменилась в лице:

– Это средняя школа. В Пиджин-Хилле.

– И обе мисс Браун преподавали там?

– Не совсем так. Просто я знала их. Они… они были в родстве с тетей Грейс. Они преподавали в другой школе.

Джонни решил, что она придумала все это на ходу. Но ради чего вся эта затея? Он с любопытством посмотрел на нее:

– Тебе не хочется рассказывать мне о школе и об этих дамах? Но почему?

– Мне не нравилось учиться там, – ответила она поспешно. – Не хочу ни вспоминать, ни говорить об этом.

Однако она писала мисс Браун… казалось бы, совсем необязательное занятие!

– Что ж, если дела обстоят так, видимо, не стоит продолжать разговор на эту тему. Люди постоянно твердят, что пишут письма, которые вообще не стоило бы писать. Почему бы и тебе не бросить это занятие?

Карие, с фиалковым оттенком глаза наполнились слезами. Мирри произнесла тихо, но упрямо:

– Не могу.

Джонни пожал плечами и встал.

– Что ж, тебе виднее, как устраивать похороны, – сказал он и направился к двери, но она остановила его.

– Джонни…

Он обернулся.

– Мне не понравилось, что ты заговорил о похоронах.

– Я раздавлен горем!

– Ты… ты сделал это, чтобы напугать меня! Я отправлю только это письмо, и никогда больше не буду писать.

– Я бы на твоем месте не отправлял и этого, – сказал Джонни и вышел из комнаты.

Полчаса спустя он выглянул из окна и увидел маленькую фигурку в зеленом, направлявшуюся к дороге. Мисс Мирри Филд вышла прогуляться? Или собралась на почту? Он побежал за ней и вскоре догнал ее:

– Подышать свежим воздухом… пробежаться… или по делу?

Она надела теплую куртку, которая очень шла к ее твидовой юбке, и прикрыла свои кудри зеленым беретом.

– Просто вышла прогуляться.

– Тогда с удовольствием составил бы тебе компанию. А после чая отправимся в Лентон и сходим в кино.

Она так и засветилась.

– Какой ты добрый!

До универсального магазина, где также находился почтовый ящик, от поместья было всего несколько сот ярдов. Джонни захотелось узнать, захватила ли Мирри письмо к мисс Браун и позволит ли ему увидеть, как опускает его в почтовый ящик. Мирри прервала его размышления:

– Я на минуточку зайду к миссис Холт купить несколько безопасных булавок. По-моему, это очень необычный магазин, как вам кажется? Конфеты и цветная капуста, шнурки для ботинок и пилочки для ногтей, безопасные булавки и связки лука – забавно видеть в одном магазине такие разные предметы.

Магазин был расположен там, где дорога сворачивала на Дипинг. Это был старый, приземистый коттедж с новой витриной магазина, пристроенного к нему. По одну сторону от него находился гараж с парой бензиновых насосов, а по другую – небольшой кирпичный дом, выкрашенный в желтовато-коричневый цвет. Его построили на месте живописного, но пришедшего в антисанитарное состояние коттеджа, пострадавшего от осколка бомбы в сорок четвертом; сама бомба упала посреди поля, поразив насмерть одну овцу.

Когда они подошли к магазину миссис Холт, Мэри и Дебора Шоттерли вышли оттуда с двумя бультерьерами, эрдельтерьером и китайским мопсом. Все собаки радостно залаяли и запрыгали. Мэри и Дебора безуспешно пытались утихомирить их своим криком, но собаки продолжали лаять. Один из бультерьеров, тот, что был крупнее, подпрыгнул и попытался лизнуть Мирри в подбородок. Она вскрикнула и в испуге ухватилась за Джонни.

– Лежать, Джаспер! Лежать, Джейн! Пинг-понг, на место! Нельзя, Лео! – кричали наперебой девицы Шоттерли.

Мирри оцепенела от страха, а ее письмо выпало из кармана и оказалось под лапами собак. Мирри не выдержала и убежала в магазин, а пока Мэри и Дебора объясняли, что Джаспер и Джейн самые очаровательные щенки на свете и их не надо бояться, Джонни подобрал письмо. Если подбираешь письмо, на которое наклеено нужное количество марок и написан адрес, то полагается отправить его по назначению. На этом письме, конечно, были марки. Джонни подошел к почтовому ящику, который был в стене старого коттеджа, и бросил туда письмо. Но прежде он посмотрел на адрес. Возможно, он сделал это машинально, а может быть, ему захотелось узнать, где училась Мирри. Она явно ускользнула от ответа, когда он спросил ее, в какой школе она училась, а если кому-то не хочется отвечать на столь невинный вопрос, любопытство спрашивающего резко возрастает.

Джонни посмотрел на адрес, едва слышно присвистнул и опустил письмо в щель. Он услышал, как оно стукнулось о дно почтового ящика, и обернулся, чтобы помахать на прощанье сестрам Шоттерли. Они тащили за собой бультерьеров, продев через ошейники носовые платки. Эрдельтерьер следовал за ними по пятам, а выражение морды китайского мопса ясно говорило, что к этой вульгарной своре он не имеет никакого отношения.

Вся компания благополучно перебралась через дорогу до того, как Мирри вышла из магазина.

– Какие страшные собаки! – воскликнула она. После чего засунула руку в карман, и щеки ее порозовели. – О Джонни, мое письмо! Оно пропало!

Он посмотрел на нее смеющимися глазами:

– Все в порядке, я опустил его в почтовый ящик. Она воскликнула: «О!» – и они вместе перешли через дорогу.

Когда они оказались на другой стороне, она отважилась задать вопрос:

– Ты посмотрел на конверт? Он не запачкан в грязи?

– Я посмотрел на него. Увидел на уголке отпечаток лапы… по-моему, Джейн.

Мирри отвела взгляд в сторону. Щеки ее порозовели. Это сделало ее очень привлекательной. Джонни сказал:

– Наверное, следовало бы показать его тебе, прежде чем опускать в ящик. Мне бросилось в глаза, что в адрес закралась ошибка.

– О!

– Ведь ты писала мисс Браун, не так ли? Или кому-то другому?

– Конечно, ей!

– Но на конверте был другой адресат. Там было написано: «Мистеру И.С. Брауну, 10 Марракот-стрит, Пиджин-Хилл». Это пригород Лондона, верно?

Мирри искоса бросила на него взгляд, затравленный взгляд зверька, попавшего в капкан. Может быть, белки? Нет, котенка, игравшего с листком… игравшего и ловившего его… игравшего и попавшего в ловушку. Джонни только не был уверен, что все это была игра. Внезапно по ее губам скользнула улыбка, и Мирри спросила:

– Разве на конверте не было написано: «Мисс Браун»?

– Нет.

Мирри удрученно вздохнула:

– Какая я глупая. Но это не имеет значения. Мисс Браун все равно получит его: ведь она живет со своим братом.

– Мистером И.С. Брауном?

– Да.

– И продолжает жить у него во время школьных занятий?

С мягким упреком в голосе Мирри возразила:

– Она плохо себя чувствовала.

Джонни так недоверчиво рассмеялся, что у нее не осталось никаких сомнений относительно его скептицизма. После непродолжительной паузы он произнес:

– Дело твое, поступай как знаешь, милочка. Мистер, миссис или мисс – черт с ними.

Мирри кокетливо опустила ресницы:

– Ты не должен упоминать черта.

– А ты не должна писать письма мистеру Брауну и рассказывать о них небылицы, моя крошка. Особенно такие небылицы, которые не обманули бы и слабоумного ребенка.

Между тем они подошли к калитке. Мирри сердито топнула ножкой и побежала; достигнув раньше него парадной двери, она захлопнула ее перед его носом. Она уже поднялась до середины лестницы, когда Джонни вошел в холл. Услышав его смех, Мирри остановилась и обернулась, ее щеки пылали, в глазах блестели слезы.

– Не хочу разговаривать с тобой! Он послал ей воздушный поцелуй.

– Дорогая, это твое дело. – Мирри снова топнула ножкой и побежала вверх по лестнице, а Джонни крикнул ей вслед: – Не волнуйся, я никому ничего не скажу. Не забудь, что мы собирались в кино.

Его интересовало, не раздумает ли она идти с ним кино, но гораздо больше его интересовало другое. Зачем она прочитала ему письмо, адресованное мисс или мистеру Брауну? Если по какой-то причине она хотела, чтобы он знал, что Джонатан намеревался относиться к ней, как к дочери, то в чем состоит эта причина? Что-нибудь вроде: «Я больше не беспризорный ребенок – я наследниц; Джонатана Филда»? Неужели она действительно расставила сети не только ему, но, что более вероятно, так называемому мистеру Брауну? И в каком положении окажется Джорджина? Собирался ли Джонатан Филд оставить свое состояние двум наследницам или только одной?

Когда раздался гонг, призывающий всех к вечернему чаю, Мирри спустилась вниз с улыбкой на губах, и они вчетвером отправились в Лентон смотреть фильм, который шел в кинотеатре «Рекс».