Текст книги "Star Wars: Эпизод III: Месть ситхов"

Автор книги: Патриция Рид (Рэде)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 8

Когда Падме вернулась из Сената, солнце уже садилось. Внешне казалось, что Сенат безоговорочно и единодушно поддержал канцлера Палпатина, однако на самом деле напряжение было невероятное. Падме теперь дни напролет проводила в спорах о том, надо ли что-то делать канцлером, а если да, то что именно. Упорно крепнущая власть Палпатина все больше беспокоила и саму Падме.

Она долгие годы работала с Палпатином и привыкла ему доверять с тех самых пор, как была избрана королевой Набу, а затем стала представительницей Набу в Сенате. Именно она объявила вотум недоверия прежнему канцлеру Вэлоруму, дав Палпатину возможность занять его место. "Пошла бы я на это, – думала теперь Падме, – если бы знала, как он распорядится полученными полномочиями?"

Ответа на этот вопрос у нее не было, но она была уверена, что пускать происходящее на самотек нельзя ни в коем случае. Она знала, что в кулуарах ведутся разговоры, граничащие с государственной изменой. Ведь канцлер Палпатин ничего незаконного не делал. Часто Падме невольно спрашивала себя, что бы сказали ее друзья-джедаи, если бы знали, чем она занимается. А больше всего ее занимало, что бы подумал Энакин.

Аэроспидер остановился на посадочной платформе, и Падме встряхнулась. "На сегодня работать уже хватит". Спину у нее ломило, ноги ныли, в просторных одеяниях, скрывавших беременность, было жарко и тяжело, а устала она так, что не могла уже о чем-либо думать. Она заслужила отдых. И не могла подавить в себе надежду, что Энакину снова удастся улизнуть из Храма джедаев. Каждый вечер он приходить не мог, она это знала, но его так долго не было…

Капитана Тайфо и двух служанок она отпустила, едва успев выйти из спидера.

– Я скоро вернусь, – сказала она им.

Си-Трипио немного помаячил рядом, но она отправила его проверить дроидовохранников.

Оставшись, наконец, в одиночестве, Падме с облегчением вздохнула и отправилась на веранду полюбоваться закатом. Прислонившись к перилам, она радовалась, что наконец-то не надо ломать себе голову над тем, как и что говорить и какой это вызовет отклик у какого-нибудь впечатлительного коллегисенатора.

Падме не знала, сколько там пробыла, но вдруг почувствовала, что на веранде она не одна. Она испуганно обернулась и обнаружила, что прямо у нее за спиной стоит Энакин.

– Ты меня напугал! – пожаловалась она, протягивая к нему руки.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Энакин, выпустив ее из объятий.

– Он там здорово пинается, – засмеялась Падме.

– Он? – удивился Энакин. – Почему ты думаешь, что это мальчик?

– Материнский инстинкт, – насмешливо ответила Падме. Даже если бы она обратилась к медицинскому дроиду то все равно не стала бы выяснять, кто у нее родится. Размышления о том, мальчик у нее или девочка, стали тайным удовольствием, которых у нее оставалось так мало все эти месяцы, пока Энакина с ней не было. Падме взяла руку мужа и приложила к животу, чтобы и он почувствовал, как крошечная невидимая пятка толкается в стену, окружающую ее владельца.

Энакин удивленно вскинулся.

– Ух ты, – сказал он и улыбнулся. – Сильно пинается! Наверняка это девочка!

Падме засмеялась, и Энакин к ней присоединился. "Вот так и должно быть всегда", – думала она, прижимаясь к мужу. Но у нее были и другие добрые вести, чтобы продлить мгновения счастья.

– Я слышала о твоем назначении, Энакин, – сказала она. – Я так тобой горжусь!

К ее изумлению, он разом помрачнел.

– Меня приняли в Совет, – сердито сказал Энакин. – Но меня не признали мастером.

Хрупкое счастье испарилось.

– Потерпи, – пожала плечами Падме. – Со временем твои заслуги признают.

– Со мной до сих пор обходятся как с падаваном, – пробурчал Энакин, словно и не слушая ее. Он сжал кулаки. – Они просто боятся моего могущества, в этом все дело.

– Энакин! – Падме не любила, когда он заводил такие разговоры, сердился, обижался и норовил обвинить в своих неприятностях кого-то другого. "Ведь не всегда же можно найти виноватого, так не бывает! Нужно просто справиться с этим и двигаться дальше".

– Иногда я просто не понимаю, что случилось с Орденом джедаев, – продолжал Энакин, и теперь слова его звучали не гневно, а печально, почти обиженно. – Помоему, эта война подрывает основы Республики.

"Энакин?" Падме уставилась на него. За все годы их знакомства она не слышала от него ничего подобного. Обычно Энакин не поддерживал разговоров, хотя бы отдаленно касавшихся политики. Это было единственное, в чем они с Падме никак не могли сойтись. Неужели он наконец отвлекся от незатейливых размышлений, которые всегда касались только последнего задания и того, как бы получше с ним справиться? Тут Падме набралась храбрости и решила рассказать ему о том, о чем думала долгие месяцы, наблюдая, как растет власть Палпатина:

– Тебе никогда не приходило в голову, что мы можем оказаться не на той стороне?

Энакин замер и подозрительно взглянул на нее.

– Это в каком смысле?

– Мы полагаем, будто служим демократии, но что, если этой демократии больше нет? – сказала Падме, облекая в слова свою самую мучительную тревогу. – Что, если Республика превратилась в то самое зло, которое мы с тобой хотим победить?

– Я этому не верю, Падме, – не без излишнего напора ответил Энакин. – Ты говоришь как сепаратисты!

– Энакин, любая война означает неспособность выслушать противника, – настаивала Падме. – Ты же ближе всех к канцлеру. Пожалуйста, пожалуйста, уговори его прекратить огонь и предоставить все дипломатии!

С этими словами она потянулась к мужу, но тот отпрянул.

– Не проси меня об этом, Падме! – яростно воскликнул он. – Лучше выдвини подобное предложение в Сенате, это по его части! – Он отвернулся. – Я тебе не мальчик на побегушках! Я никому не мальчик на побегушках!

"Что-то не так". Падме отринула собственные тревоги и нежно коснулась руки Энакина.

– Что с тобой?

– Ничего. – Но в его голосе бушевал океан гнева и обиды.

Падме немного подождала, думая, что он опомнится и все объяснит, но Энакин упорно молчал.

– Не надо так, – попросила Падме. – Не закрывайся от меня. Может, я помогу тебе.

– Нет, не поможешь, – грустно ответил Энакин. Он вымученно улыбнулся. – Это я пытаюсь тебе помочь. Я чувствую, что ты мне чего-то не рассказываешь.

"Может быть, он что-то слышал о разговорах в Сенате?" Падме поглядела на мужа. "Нет, спрашивать нельзя. Если он ничего не знает, я предам тех, кто мне доверяет. А просить Энакина хранить все в тайне нельзя – ведь он не согласен с нашей точкой зрения".

– Это я чувствую, что ты мне чего-то не рассказываешь, – возразила она, надеясь, что муж наконец откроется ей.

Энакин отвернулся.

"Я была права, что-то случилось".

Но он молчал.

"Наверное, ему нельзя рассказывать. Может быть, он поклялся молчать, как и я".

Она покачала головой, стараясь отогнать видение – они стоят бок о бок и стремятся друг к другу, но не могут преодолеть разделившую их невидимую стену.

– Обними меня, – попросила Падме. Она потянулась к Энакину, стараясь разрушить стену или, по крайней мере, проделать в ней брешь, куда снова ворвутся надежда и счастье, которые она чувствовала несколько минут назад. – Обними меня, как на том озере на Набу, давным-давно, когда на свете не было ничего, кроме нашей любви. Ни политики, ни интриг…

Энакин вздрогнул, словно и сам хотел вернуть те волшебные времена – увы, минувшие. "Только бы они минули не навсегда…" Очутившись в его объятиях, Падме шепнула: "… ни войны", – и почувствовала, что он прижимает ее к себе еще крепче. Но несмотря на то что он был здесь, рядом, Падме не могла отделаться от ощущения, что они стали дальше друг от друга, чем всего несколько дней назад, когда он был на Внешнем Кольце, а она на Корусанте.

"Ненавижу прощаться", – думал Оби-Ван, глядя на Мейса Винду и мастера Йоду, сидевших напротив него. Он сам удивился, откуда у него такие мысли. Джедаям постоянно приходится отправляться на задания, и раньше это Оби-Вана совершенно не тревожило, неважно, улетал ли он, или был среди провожающих. "Наверное, это потому, что идет война, – решил он. – Слишком много джедаев отправляются куда-то и не возвращаются".

– Энакин отнесся к поручению без особого энтузиазма, – сказал Оби-Ван, нарушая молчание.

– Под влиянием канцлера слишком большим он, – покачал головой Йода.

– Сталкивать их – опасный ход, – предупредил Мейс. – Я не уверен, что юноша с этим справится.

– С ним все будет в порядке, – буркнул Оби-Ван, стараясь проникнуться подобной уверенностью не только на словах. – Я бы доверил ему собственную жизнь.

– А я нет, – ответил Мейс.

Оби-Ван изумленно взглянул на Мейса. Неужели Энакину до сих пор не доверяют? Может быть, он и не идеал рыцаря-джедая, но выдающиеся способности проявлял уже не раз. И к тому же…

– При всем моем уважении, мастер, но разве он – не Избранный? Разве не ему предстоит уничтожить ситхов и восстановить равновесие Силы?

– Так гласит пророчество, – скептически отозвался Мейс.

– Пророчество неверно истолковано могло быть, – заметил Йода.

– Энакин меня не подведет, – настаивал Оби-Ван. – Он меня никогда не подводил.

– Надеюсь, что прав ты, – сурово сказал Йода, когда штурмовой транспорт приземлился. Двери открылись, и крошечный мастер-джедай поднялся. – А теперь от дроидов армий Кашиик очищать я буду. Да пребудет с вами Сила.

Мейс и Оби-Ван ответили на традиционное напутствие, и Йода спустился по трапу, чтобы проследить за отправкой наступательных частей армии клонов. Штурмовой транспорт снова взлетел и направился к Храму джедаев. Оби-Ван помрачнел. Другие мастера-джедаи еще никогда не высказывали свое мнение об Энакине столь недвусмысленно. И Оби-Ван не мог удержаться, чтобы не подумать…

"Как же Энакин может нам доверять, если мы сами ему не доверяем?" Глава 9

Даже в военное время Галактическая опера сохраняла свою ауру изысканной простоты и элегантности. Сюда приходили послушать лучших исполнителей Республики самые высокопоставленные и утонченные члены правительства. На несколько часов можно было сделать вид, что никакой войны нет вовсе.

Однако Энакину казалось, что следы войны видны даже здесь. В оперу теперь ходило меньше сенаторов и чиновников, и в зале сидели персоны менее важные и менее занятые. У персональной ложи канцлера стояли гвардейцы в красных одеждах, и смотрели они по сторонам, а не на сцену. Рядом слонялся пользующийся дурной славой барон Папанойда. "А он-то что тут делает?" Но больше никто не задерживался взглядом на Энакине, хотя из-за простого одеяния джедая он чувствовал себя неловко среди всего этого великолепия.

Гвардейцы пропустили его в ложу Палпатина. Энакин немного помедлил, чтобы глаза привыкли к сумраку. Канцлер Палпатин сидел в самой середине ложи, откуда лучше всего было видно сцену, за ним устроились Мас Амедда и Слай Мур. Когда Энакин разглядел канцлера, тот поднял руку и поманил его к себе.

– У меня добрые вести, – негромко сказал Палпатин, когда Энакин нагнулся, чтобы лучше его слышать. – Разведывательные подразделения армии клонов установили местопребывание генерала Гривуса. Он прячется в системе Утапау.

– Ну, наконец-то! – обрадовался Энакин. Мас Амедда строго взглянул на него. Энакин почувствовал себя страшно глупо и продолжил шепотом: – На этот раз ему от нас не уйти.

Палпатин улыбнулся и кивнул, однако Энакин не понял, к кому это относилось, – к нему или к танцорам мон-каламари в жидком шаре на сцене.

– Ты как нельзя лучше подходишь для этого поручения, – помолчав, добавил Палпатин. – Однако не стоит слишком доверять Совету – не могут же они, в конце концов, никогда не ошибаться!

– Они стараются, – возразил Энакин. А потом вспомнил о просьбе Оби-Вана. "Так ли уж они стараются?" – подумалось ему.

– Присядь, – предложил Палпатин. Он отпустил Амедду и Слай Мур и наклонился к Энакину.

– Ты сам понимаешь, что полагаться на Совет джедаев я не могу. Если они еще не заманили тебя в какую-нибудь интригу, то скоро обязательно это сделают.

Энакин помедлил.

– Кажется, я вас не понимаю.

Шпионить за канцлером нехорошо, но это не интрига, сказал он себе. Просто Совету нужно больше информации.

– Совет джедаев хочет получить контроль над Республикой, – бесстрастно сказал Палпатин. – Они задумали предать меня.

"Нет". Однако сейчас Энакин был уверен в этом не так твердо, как несколько дней назад.

– Не думаю…

– А как же твое чутье, Энакин? – мягко спросил Палпатин. – Ты ведь знаешь об этом, правда?

– Я знаю, что они вам не доверяют.

Сами эти слова казались Энакину предательством. Но ведь Палпатину это наверняка уже известно и так!

Палпатин печально улыбнулся.

– Или Сенату, или Республике. Или демократии, если уж на то пошло.

– Должен признать, моя вера в них поколеблена, – сказал Энакин.

– Почему же?

Энакину ничего не приходило в голову. Лгать канцлеру он не мог, но правда только все осложнила бы. "Мы на одной стороне! Мы должны работать вместе!"

Однако Палпатин кивнул, словно Энакин во всем ему сознался.

– Тебя просили шпионить за мной, не так ли?

"Он знает!" Энакин уставился в пол.

– Не знаю, что и сказать. – Ему не удавалось справиться с собой настолько, чтобы подтвердить подозрения канцлера. – Я в замешательстве.

– Вспомни самое начало твоего обучения, Энакин, – сказал Палпатин. – Все обладающие могуществом боятся его потерять. – Он сделал паузу. – Даже джедаи.

– Джедаи используют свое могущество во благо! – "И я тоже, когда убил графа Дуку?" Энакин отогнал воспоминания. "Я не собирался его убивать. Просто… просто так вышло. Я знал, что так нельзя. Я знал, что могущество дано джедаю не для этого". Но тут тихий голосок на задворках сознания возразил: "Однако ты его убил".

– В качестве точки зрения это вполне приемлемо, Энакин. А точка зрения джедаев – не единственная возможная. – Палпатин уютно откинулся в кресле. – Темные лорды ситхов тоже верят в справедливость и безопасность, однако считается, что они…

– Зло.

Энакин был рад, что разговор наконец перешел к теме, в которой он чувствовал себя уверенно.

Палпатин улыбнулся.

– Зло… с точки зрения джедаев. А ведь ситхи и джедаи похожи друг на друга почти во всем, в том числе и в стремлении к большему могуществу. Разница лишь в том, что ситхов не пугает темная сторона Силы. Поэтому они и более могущественны.

– Ситхи полагаются на страсть, – сказал Энакин. – Они думают только о себе, а не о внешнем мире.

– А джедаи – нет? – скептически поднял брови Палпатин.

– Джедаи бескорыстны. Они думают только о других.

Улыбка Палпатина стала еще шире.

– Или тебя приучили так думать. Как же тогда получилось, что они потребовали от тебя чего-то такого, что кажется тебе глубоко неправильным?

– Я не уверен, что это неправильно. – Наверняка у Совета были причины попросить его шпионить за канцлером, причины, о которых сам Энакин не знал. "Но они не пожелали объяснить мне, что это за причины". Энакин почувствовал, как внутри нарастает тяжелый холод. "А что если мы и вправду не на одной стороне?!"

– О чем они тебя просили? Предать Кодекс джедаев? – спросил Палпатин. – Конституцию? Дружбу? Твои собственные ценности?

Энакин проглотил ком в горле и промолчал.

– Думай! – велел ему Палпатин. – Пойми, что ими двигало! Избавься от предубеждений! Боязнь утратить могущество – слабое место и джедаев, и ситхов!

Энакин едва его слышал. Он был джедаем, никем другим он никогда не хотел стать, ни о чем другом не мечтал. "Я хотел стать лучшим джедаем в истории!" Иногда ему было трудно следовать Кодексу. "Например, когда я убил Дуку". Он всегда полагал, что ему это труднее, чем другим джедаям, потому что он поздно начал учиться, – но что если дело вовсе не в этом? Что если на самом деле никто не следует Кодексу буквально? Неожиданно Энакин вдруг понял, насколько же он мечтает, чтобы Оби-Ван прочитал ему еще одну суровую лекцию о Кодексе. "Потом поговорю об этом с Оби-Ваном", – решил он. Может быть, Оби-Ван сумеет найти во всем этом логику. Каким-то образом…

Канцлер между тем снова переключился на представление. Через некоторое время он спросил:

– Тебе знакома легенда о Дарте Плейгисе Мудром?

– Нет. – Энакин с радостью сменил тему. Говорить о джедаях ему больше не хотелось. Его обуревали смешанные чувства.

– Так я и думал, – кивнул Палпатин. Он откинулся в кресле, глядя в сумраке на Энакина. – Подобные истории джедаи не стали бы тебе рассказывать. Это ситхская легенда. Дарт Плейгис был темным лордом ситхов. Он был настолько сведущ в темной стороне, что даже умел спасти от смерти тех, кто был ему дорог.

"Падме!" Энакин мгновенно забыл о Совете джедаев, о шпионстве, об Оби-Ване и Кодексе.

– И что, он действительно мог делать так, чтобы они не умирали? – спросил он.

– Темная сторона – путь к умениям, которые многие полагают немыслимыми, – мягко ответил Палпатин.

Вспомнив, где они находятся, Энакин понизил голос.

– И что с ним стало?

– К несчастью, он рассказал своему ученику все, что знал, и тогда ученик убил его во сне, – Палпатин слегка улыбнулся. – Какая ирония судьбы – других он мог спасти от смерти, а сам погиб.

Энакин вспомнил, как смотрел на умирающую мать, чувствуя, что есть способ не дать ей погибнуть, но был не в состоянии понять, что это за способ. "Я знал, что Сила может спасти от смерти! Я знал это! Если я выясню, чему научился этот Дарт Плейгис, то смогу спасти Падме!"

Стараясь говорить как можно безразличнее, он спросил:

– Возможно ли научиться подобному могуществу?

– Не у джедаев, – отрезал Палпатин.

Балет подходил к концу. Палпатин поаплодировал и жестом пригласил Энакина выйти первым. Энакин кивнул, погруженный в мысли о том, что только что рассказал ему Палпатин. Энакин знал, в Архиве джедаев хранилось много сведений о ситхах, но допускали к этой информации только мастеров. "А я не мастер, – Энакин стиснул зубы от гнева и решимости. – Ну и ладно. Уж как-нибудь я найду способ узнать, что именно делал Дарт Плейгис. Я спасу Падме. Я сделаю все, что угодно, чтобы спасти ее".

"Все что угодно".

Длинные уши Йоды поникли, когда он посмотрел на голограмму Мейса Винду. Доводы старейшины-джедая были неизменны: если канцлер не положит конец войне после уничтожения генерала Гривуса, его следует арестовать. Ведь никогда еще у них не было возможности найти столь ясного доказательства намерений канцлера.

– Беспокоит меня это, – сказал Йода изображению.

– Мастер Йода, мне нужен ваш голос, – Мейс говорил устало и досадливо. – Больше ждать нельзя. Канцлер уже что-то подозревает.

Йода нахмурился.

– Несколько джедаев вам для ареста понадобится.

– Я выбрал троих лучших, мастер, – Мейс говорил так, словно изо всех сил хотел проявить терпение. Йода едва не хмыкнул. Терпение никогда не было сильной стороной мастера Винду.

– Хитер Палпатин, – предупредил Йода. – Застать врасплох невозможно его.

– Так вы поддерживаете мой план?

Йода помедлил. "Не слушает он. Все же ход сделать нужно или будет поздно слишком".

– Голос мой есть у вас. Да пребудет с вами Сила.

– Благодарю вас, мастер.

Голограмма погасла, и Йода почувствовал за спиной какое-то движение. Он обернулся и увидел, что двое вуки преградили путь одному из клонов-коммандеров.

– Пропусти его, Чуй, – сказал Йода.

Коммандер поприветствовал джедая.

– Клоны заняли свои позиции, – доложил он.

"О настоящем пора думать".

Йода кивнул и шагнул на балкон, откуда было хорошо видно, что происходит на поле предстоящей битвы, и удобно командовать. Обширный опыт помог Йоде сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас, однако от мыслей о канцлере ныл затылок. Что же случится, когда генерала Гривуса наконец обнаружат и уничтожат?

Глава 10

Энакину трудно привыкнуть к новому положению", – думал Оби-Ван, шагая рядом с бывшим учеником к причалу. Сообщение Палпатина Энакин передал Совету незамедлительно: генерал Гривус находится на Утапау. Однако когда Совет поручил Оби-Вану в одиночку возглавить наступательную операцию, Энакин явно огорчился. «Просто ему нужно время. К Совету надо приспособиться, а это трудно».

От того, что сам Палпатин рекомендовал поручить командование Энакину, легче не становилось. "Неужели канцлер не понимает, что Энакину, мягко говоря, неудобно прийти на Совет и заявить, что, мол, "канцлер хочет, чтобы операцию возглавил я"? Это прозвучит самонадеянно, даже если он просто будет следовать предписаниям Палпатина!" Однако советов Оби-Вана, как обращаться с Энакином Скайуокером, канцлер слушать не станет.

Когда они вышли на платформу над причалом, Энакин наконец нарушил молчание.

– Без меня вам придется трудно, мастер, – сказал он.

– Согласен, – ответил Оби-Ван. Когда они спасали канцлера, оказалось, что им и вдвоем не одолеть Гривуса – очень уж тот был проворен; как же Оби-Вану удастся справиться с генералом дроидов в одиночку? Он заставил себя улыбнуться.

– Может быть, это окажется не страшнее охоты на дикую банту, – добавил он, чтобы ободрить и Энакина, и себя.

Энакин собрался что-то сказать, но осекся. Оби-Ван подождал. Энакин попрежнему молчал, и Оби-Ван повернулся, чтобы уйти. Конечно, тысячи солдат-клонов не особенно нуждаются в присмотре при погрузке в транспортные корабли, но проверить, все ли в порядке, никогда не помешает.

– Мастер!

Оби-Ван остановился и оглянулся. Энакин подбежал к нему, виновато понурившись.

– Мастер, – снова заговорил он. – Я вас разочаровал. Я был слишком самоуверен. Я плохо усвоил ваши уроки. Простите меня. Совет меня так расстроил. Но ваша дружба – это все для меня!

Оби-Ван почувствовал, как наружу рвется вся любовь, которую он питал к этому упрямому, талантливому, своевольному ученику. Энакин не безгрешен, но он хороший человек. И ему всегда удавалось с собой справиться. Оби-Ван с улыбкой похлопал Энакина по плечу.

– Энакин, ты силен и мудр. Я тобой очень горжусь. – Смущенный глубиной собственных чувств, он попытался взять более легкомысленный тон. – Мы в первый раз работаем порознь. Надеюсь, что и в последний.

Энакин кивнул. Оби-Ван зашагал по трапу к подразделениям клонов, чувствуя, что на сердце у него стало гораздо легче. Тут до него дошло все значение собственных слов, и он понял, что Энакин, наверное, тревожится о нем не меньше, чем он – об Энакине. Оби-Ван обернулся.

– Не беспокойся, – сказал он бывшему ученику. – Со мной столько клонов, что хватит на три системы Утапау. – Он показал на ряды солдат в белых доспехах, выстроившихся внизу, и улыбнулся. – Думаю, что даже без твоей помощи я смогу взять события под контроль.

– Все когда-то бывает в первый раз, – ответил Энакин. Улыбка у него вышла напряженная, а насмешливый тон и вовсе не удался. Оби-Ван рассмеялся.

– До встречи, друг. Да пребудет с тобой Сила.

– Да пребудет с вами Сила, – эхом отозвался Энакин. Теперь голос его звучал серьезно, если не торжественно.

Направляясь к ожидающему его крейсеру, Оби-Ван не мог справиться с тревогой.

"Обычное задание, – твердил он себе. – Вернусь через пару недель. Если Энакина что-то беспокоит, у нас будет масса возможностей поговорить".

Но почему-то казалось, будто сегодня он навсегда простился с лучшим другом и бывшим учеником.

Энакин стоял и смотрел, пока самый последний клон не поднялся на борт крейсера. С посадочной площадки он ушел только после того, как корабль взлетел. Энакин чувствовал внутри пустоту и неуверенность, словно потерял якорь. "А поговорить с Оби-Ваном о Совете джедаев так и не удалось…"

Как-то само собой получилось, что Энакин отправился к Падме. Хотя она уже десять лет жила в основном на Корусанте, дома у нее было мирно и уютно, как на ее родной планете Набу. А ему так хотелось мира и уюта.

"Прохладно у нее", – подумал Энакин, входя. Он улыбнулся. Вечно они из-за этого спорили. Его родиной была раскаленная пустыня Татуина, и хотя Энакин давно приспособился к разнообразному климату других миров по всей Республике, все равно лучше всего он себя чувствовал, когда кругом было жарче, чем нравилось большинству других существ.

Он окликнул Падме и сел поработать над отчетом для Совета. Вот то, что имело значение, – здесь его всегда ждали и любили. Здесь он мог быть самим собой – просто Энакином Скайуокером, мог просто есть, спать, целовать жену. Как все нормальные люди. Это был его дом.

Он услышал, как в комнату вошла Падме. Энакин почувствовал слабые знакомые следы другого человека.

– Приходил Оби-Ван, да? – спросил он.

– Да, забегал утром, – подтвердила Падме. "Значит, прямо перед заседанием Совета, – подумал Энакин. – Что же он мне ничего не сказал?"

– Зачем? – спросил он.

– Он беспокоится за тебя.

Почему же Оби-Ван заходил к Падме, если беспокоился об Энакине? Разве что.. .

– Ты что, рассказала ему про нас? – Энакин не сдержался, и в голосе его прозвучал гнев.

Падме взглянула на него и направилась в спальню. Энакин пошел за ней, ожидая, что она скажет. Наконец она произнесла:

– Он твой лучший друг, Энакин. Он говорит, тебе сейчас тяжело…

– А ему легко?

– В последнее время ты все время в плохом настроении.

– Ничего подобного! – Он прямо-таки выплюнул ей в лицо эти слова, жалея, что не может накричать и на Оби-Вана. "Они обращаются со мной, как с ребенком!"

– Энакин! – Падме посмотрела на него с усталой печалью, пронзившей его сердце. – Не начинай снова, пожалуйста!

Энакин отвернулся, не зная, как все ей объяснить. "Я убил беззащитного пленника и нарушил Кодекс. Совет джедаев попросил меня шпионить за канцлером – это тоже против Кодекса. Канцлер говорит, что Совет хочет завладеть Республикой. Совет говорит, что у канцлера слишком много власти. Я не знаю, кому верить и во что верить. И я так боюсь потерять тебя, что не могу ни о чем думать, а все остальное не имеет никакого значения".

– Не знаю, – сказал он наконец. – Я… я совершенно растерян.

– Растерян? – На лице Падме отразилось удивление и озабоченность. – Ты всегда так уверен в себе! Не понимаю.

– Оби-Ван и Совет мне не доверяют. – "А я не уверен, что могу доверять им".

Падме покачала головой.

– Они готовы доверить тебе собственную жизнь. А Оби-Ван любит тебя, как сына.

"Не исключено. Но он улетел выслеживать генерала Гривуса".

Энакин предпринял следующую попытку.

– Со мной что-то происходит. Я не такой джедай, каким должен быть. – Падме снова покачала головой, и Энакин поднял ладонь, чтобы она его не перебивала. – Я один из самых могущественных джедаев, но мне этого недостаточно. Я хочу большего, но при этом знаю, что хотеть такого нельзя.

– Ты всего лишь человек, Энакин, – ласково сказала ему Падме. – Никто не ждет от тебя ничего большего.

"Еще как ждут. И я сам жду". Вот почему Оби-Ван так любит читать ему нотации о гордости, честолюбии и зависти, и вот почему эти нотации так его бесят. Ведь он понимает, что Оби-Ван прав. Рыцарю-джедаю не пристали подобные мысли. Энакин закрыл глаза. Мог бы раньше сообразить, что Падме его не поймет. Она же не джедай.

Но она станет матерью его ребенка. При этой мысли Энакина захлестнули ужас и волнение.

– Кажется, я нашел способ спасти тебя, – сказал он.

– Спасти меня?

– От моих кошмаров. – Не могла же она это забыть!

Падме улыбнулась.

– Так тебя это тревожит?

– Я не хочу потерять тебя, Падме.

– А я не собираюсь умирать во время родов, Энакин, – спокойно ответила Падме. – Я тебе обещаю.

– Нет, это я тебе обещаю! – Энакин по неосторожности принес эту клятву, хотя могущества для того, чтобы ее исполнить, у него не было. Пусть канцлер Палпатин думает, будто история Дарта Плейгиса – не более чем легенда. Энакин был уверен, чувствовал, что это правда. А если Дарту Плейгису удалось раскрыть тайну бессмертия, то Энакину это тоже по силам. Время еще есть. – Я стану таким сильным, что смогу спасти тебя от смерти!

Падме посмотрела ему в глаза.

– Тебе не нужно становиться еще сильнее, Энакин, – медленно и серьезно сказала она. – Я уверена, что ты можешь спасти меня от чего угодно – такой, какой есть.

"И спасу, – думал Энакин, заключая ее в объятья. – Я защищу тебя". Любой ценой.