Текст книги "Шотландская наследница"

Автор книги: Патриция Поттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

9.

Элизабет сняла с полок несколько детских книг и принялась бесцельно бродить по библиотеке. Она была в сильном замешательстве. Генри преданно плелся следом за нею, не держа зла на хозяйку за недавнюю взбучку. Во-первых, он эту взбучку заслужил. Во-вторых, Генри не умел долго обижаться. А главное, он знал, что Элизабет простила его и что он по-прежнему нужен ей.

А Элизабет тем временем думала о мужчине, который умеет посмеяться над собой.

Бен Мастерс – гордый человек. Это видно по тому, как он держит себя – независимо, уверенно. Так что дело тут, пожалуй, не в мужской гордости. Только человек, живущий в ладу с самим собой, может смеяться, оказавшись в подобной дурацкой ситуации.

Она вспомнила, как это выглядело, и невольно улыбнулась. В тот момент распростертый среди черепков Бен почему-то показался ей похожим на античного героя.

Генри Восьмой громко зевнул, привлекая к себе внимание.

Элизабет наклонилась и обняла его. Он опустил свою громадную голову.

– Не притворяйся, плут, я знаю, что ты ни капельки не раскаиваешься.

Элизабет застыла, услышав хрипловатый мужской голос. На пороге появился Бен Мастерс в простой рубашке и брюках из плотного хлопка. Рукава рубашки были закатаны, обнажая мускулистые руки, покрытые золотистым пушком. Элизабет никогда прежде не видела мужчин в брюках из хлопка, хотя сам этот материал знала и даже видела его в магазинах. Сейчас же она не могла не отметить, как ладно сидят эти брюки на Бене, обтягивая крепкие длинные ноги.

Их взгляды встретились, и Элизабет слегка покраснела.

– В Эдинбург я надену что-нибудь более подходящее, – сказал Бен. – Хотя эта одежда удобнее.

– Наденьте это, когда поедете в Эдинбург, – ответила Элизабет. – И любая леди будет… – Она смущенно замолчала.

– Будет – что? – с любопытством спросил Бен. Он сделал несколько шагов навстречу Элизабет, осторожно наступая на свою больную ногу.

Она заметила это и почувствовала жалость, смешанную с ощущением вины. Нет сомнения в том, что дают себя знать бесконечные приключения, обрушившиеся на него в Калхолме. И она, Элизабет, не последняя причина этих приключений.

Она не ответила на вопрос Бена. Ей очень не хотелось на него отвечать. Вместо этого она сказала:

– Мы с Генри доставили вам столько хлопот… Чем я могу вам помочь? Может быть, приготовить для вашей ноги мазь?

– Не беспокойтесь, – пожал Бен плечами. – Нижнего страшного. И на этих озорников я не сержусь. Лучше помогите мне, как и обещали, выбрать книги для Сары Энн.

– А как насчет капельки бренди?

– С превеликим удовольствием, – откликнулся Бен. – Особенно, если вы составите мне компанию.

Элизабет замешкалась. Леди не принято пить вместе с мужчинами – только во время обеда и только немного вина. Правда, у них там, в Америке, свои обычаи, более свободные. К тому же спиртное, может быть, развяжет ему язык, а ей так хотелось побольше узнать об этом человеке. Конечно, ей хотелось не только этого, но об этом Элизабет старалась не думать. Хотя попробуй не думай, когда каждый нерв буквально кричит, а все тело полыхает пожаром.

– Хорошо, – согласилась она и направилась в примыкающий к библиотеке кабинет, где хранилось бренди. Там она налила две рюмки: солидную порцию – для Бена и совсем чуть-чуть – для себя.

Бен внимательно наблюдал за нею, но не произнес ни слова. Он взял свою рюмку и все так же молча сел на стул, закинув ногу на ногу. Следом за ним на пол тяжело улегся Генри – возле стула Бена.

Элизабет почувствовала укол ревности. Такого с Генри еще не бывало. Он всегда был возле своей хозяйки и, как правило, вообще не обращал внимания ни на кого вокруг – ну, разве что обнюхает при первом знакомстве, и только.

– Он полюбил вас, – заметила она.

– Может быть, потому, что я оказался для него удобной подушкой, – усмехнулся Бен. – И он не хочет упустить еще один шанс полежать на мне.

Элизабет хихикнула. Смех вновь разбирал ее, и она ничего не могла с собой поделать.

– А мне кажется, что Генри влюбился в Аннабел.

– Помилуй нас, господи, – вздохнул Бен. – Тогда остается лишь надеяться, что он не так неразборчив в своих любовных связях, как его тезка.

Элизабет снова хихикнула, удивляясь самой себе. Она всегда считалась сдержанной благовоспитанной леди.

– Все побаиваются его – ведь он такой большой, но на самом деле Генри добряк и очень хочет, чтобы его любили. Он, как я думаю, в восторге от Аннабел прежде всего потому, что она его совсем не боится.

Бен скептически поднял бровь. Элизабет пожала плечами, точно воспроизводя любимый жест Бена, и он невольно усмехнулся. Интересно, почему он с такой неохотой улыбается в ответ?

Бен сделал большой глоток и сказал:

– Отличное бренди.

– Да, в чем шотландцы действительно знают толк, так это в спиртном.

– А я слышал, что они не только умеют его делать, но и сами выпить не дураки.

– Что верно, то верно, – усмехнулась Элизабет. – А как насчет вас, американцев?

– Мы свою меру знаем.

Элизабет при этом подумала, что уж Бен-то, во всяком случае, меру свою знает, это точно. Он очень осторожно относился к спиртному. За ужином никогда не выпивал больше одного бокала вина, да и сейчас пьет бренди медленно, понемногу. Это не Хью и даже не Джейми, который тоже позволял себе порой хватить лишку.

Бен сидел тихо, смакуя бренди и с уважением поглядывая на книжные полки. Впрочем, такой библиотеке не грех было и позавидовать. Элизабет и сама очень любила библиотеку. Здесь кроме нее почти никто не бывал, и она привыкла считать эту комнату чем-то вроде своей заповедной территории. Раньше, до приезда в Калхолм, она даже представить себе не могла, что в доме может быть такое количество книг. У родителей тоже была библиотека – если ее так можно назвать, – но она была крошечной – всего несколько десятков томов, в основном книги про войну и оружие.

– Чего здесь только нет, – сказала Элизабет, – Отец Джейми любил книги и собирал их. Покупал все, что только мог.

– А Джейми? – спросил Бен. – Он тоже любил книги?

– Нет, – грустно ответила Элизабет.

– А что он вообще любил, ну, кроме лошадей, разумеется?

– Музыку. Выпивку. Рассказы о боевых подвигах шотландских героев.

– А вы любили его?

Вопрос слишком прямолинейный и личный… но она и сама себе уже не раз задавала его. Неделю назад Элизабет без колебаний ответила бы «да». А теперь… Теперь она и сама не знала.

Она была многим обязана Джейми, благодарна ему.

Ее муж всегда был добр к ней… У них была общая страсть и общая мечта – лошади, Шэдоу…

А любовь, о которой пишут стихи и слагают песни? Но в такую придуманную любовь Элизабет никогда и не верила. В родительском доме вообще не существовало такого понятия – любовь. Отец с матерью ненавидели друг друга тихо и непримиримо. Братья? Они тоже были не лучше. В своих женах они видели только прислугу, которая обязана выполнять их малейшие желания.

Пока в жизнь Элизабет не вошел этот странный, удивительный человек, Бен Мастерс, она была уверена, что любовь между нею и Джейми была любовью идеальной. Но теперь в ее душе зародилось сомнение. Бен одним своим присутствием согревал ее и заставлял ее кровь быстрее бежать по венам. Кроме того, от Бена исходило ощущение первобытной мужской силы, и оно было таким властным, что Элизабет не могла сопротивляться. Вот и сейчас она невольно, то и дело, украдкой, опускала глаза на облегающие брюки Бена, и что-то неукротимое, вечное и незнакомо-пугающее просыпалось в душе Элизабет.

Она пригубила бренди, покатала его на языке, прежде чем проглотить.

– Вы не ответили, – напомнил Бен.

– Почему вы решили, что я не любила его?

– Неважно, – ответил он. – Я слышал о том, что в Британии не редкость фиктивные браки. Или браки по расчету, – усмехнулся и добавил:

– Впрочем, эта система имеет и свои преимущества.

Элизабет задумалась. Ее брак был именно браком по расчету. Когда отец Джейми решил женить сына, он сделал предложение отцу Элизабет. Фамилия Гамильтон была известнее, чем девичья фамилия Элизабет, и родители быстро договорились обо всем, не спрашивая согласия детей. Правда, Элизабет долгое время тешила себя мыслью, что Джейми любил ее, но теперь нужно посмотреть правде в глаза: она просто оказалась в нужном месте и в нужный час. Дочь богатого, хотя и не знатного отца, она просто оказалась для Гамильтонов подходящей партией.

– Я была очень сильно привязана к Джейми, – просто сказала она. И не стала добавлять, что Джейми был при этом первым человеком, хоть как-то проявившим интерес к ее персоне.

Бен задумчиво склонил голову набок и покрутил в бокале бренди. Элизабет посмотрела, как внимательно он изучает его цвет, и задала давно мучивший ее вопрос;

– А мать Сары Энн? Вы любили ее?

– Я был очень привязан к ней, – ответил он Элизабет ее собственными словами.

– И никогда не были женаты?

– Нет.

– Но почему? Ведь вы так любите детей.

– Я не знал этого, пока не осиротела Сара Энн, – ответил он. – И потом, она… она особенная.

– Все дети необыкновенные.

– У вас с Джейми не было детей?

– Я потеряла ребенка еще до его рождения, – сказала Элизабет, и глаза ее подозрительно блеснули.

– А у Барбары?

– Она была замужем меньше года, а потом ее муж умер.

– Отчего он умер?

Элизабет замялась. Ей очень не хотелось об этом рассказывать, тем более что она и сама многого не знала.

– Ее мужа застрелили, – коротко ответила она.

– Еще один несчастный случай?

Элизабет отрицательно покачала головой.

– Дуэль.

– Вот как? – нахмурился Бен. – А я полагал, что дуэли давно запрещены законом.

– Это так, – согласилась Элизабет и, не желая продолжать разговор о смерти Хэмиша, сменила тему. – Прошу вас, расскажите о родителях Сары Энн.

Бен допил бренди, не спеша поставил на стол пустой бокал.

– Я мало что о них знаю. Мери Мэй вышла замуж за Йена за три года до того, как его убили во время игры в покер. Молодая вдова была беременна. Я знаю, что она пережила трудные времена, но знаю и то, что она бралась буквально за любую работу, лишь бы поднять на ноги Сару Энн.

Бен вспомнил свою первую встречу с Мери Мэй, то, как смело она подошла к нему тогда в салуне…

– Она была храброй женщиной, – добавил он.

– Иногда мне кажется, что над этой семьей висит проклятие, – медленно сказала Элизабет.

– Я не верю в предрассудки, – возразил Бен. – Но почему Йен Гамильтон уехал отсюда?

До Элизабет доходили слухи, что старый Джон Гамильтон запретил в своем доме произносить имя Йена.

– Он уехал еще до нашего знакомства с Джейми, и в доме никогда не говорили о том, почему он уехал. Я слышала, что с Йеном был связан какой-то скандал…

– Мошенничество?

Она неохотно кивнула:

– Да, так говорили. А что вы знаете о нем?

– Мошенничество. Именно за это его и застрелили в Техасе. Там к подобным вещам безжалостны. Не дай бог, если кто попадется в Техасе за карточным столом! До границы ему живым не добраться, это уж точно!

Бен медленно поднялся, и Элизабет подумала, что он испытывает сильную боль. Но, оказавшись на ногах, Бен двинулся легко, несмотря на свою больную ногу. Он подошел к книжным полкам и минуты две постоял, читая названия на корешках. Затем снял с полки томик.

– Не будете возражать, если я возьму это?

Элизабет молча кивнула и тоже встала со стула. Взяла со стола заранее отобранные детские книги и протянула их Бену.

– Это для Сары Энн.

– За свою жизнь я прочитал всего лишь одну детскую книгу, и все сказки, которые там были, Сара Энн знает наизусть. Боюсь, что сказочник из меня получился никудышный.

Этому Элизабет охотно поверила. Бен производил впечатление человека, который любит жизнь, а не сказки; живет в реальном, а не в придуманном мире.

– Тогда бог в помощь! – ласково сказала Элизабет. – Если вам нужны сказки, то здесь вы найдете их сколько угодно!

Бен был уже возле самой двери, когда обернулся и спросил:

– Вы не надумали поехать вместе с нами в Эдинбург?

Элизабет не смогла скрыть изумления. Почему он приглашает ее, когда с ним уже едет Барбара? Соблазн, конечно, велик, но она прекрасно знает, что будет дальше. Они схлестнутся там с Барбарой, и Барбара в конечном итоге окажется сильней. А играть вторую скрипку? Нет уж, увольте!

– У меня слишком много дел здесь, – сказала она. – Нужно готовить Шэдоу к скачкам.

Голубые глаза Бена вдруг стали пронзительными и бездонными. Элизабет заглянула в них, и у нее закружилась голова – словно она посмотрела в морскую глубину с вершины высокого утеса.

– Не хотите отправиться завтра на озеро? – спросила она. – Сара Энн могла бы поехать на своем пони.

– Она была бы в восторге.

– А вы?

– Я думаю, что нельзя упускать ни единой возможности оказаться хоть на время подальше от Аннабел, – ответил Бен.

– А мне казалось, что она вам нравится.

– В каком-то смысле, да, – согласился Бен. – Я всегда ценил независимость – и в себе, и в других.

Элизабет с усилием сглотнула. Он что, намекает на нее?

– А вы останетесь здесь, если мистер Алистер подтвердит права Сары Энн на наследство? – спросила Элизабет.

– Не знаю.

– Вас могли бы назначить управляющим, – осторожно сказала она.

– Назначить меня могут, но справлюсь ли я? – неопределенно ответил он. – И вообще, пока что рано обсуждать эти вопросы. Спасибо вам за бренди, и за книги, и за разговор, леди Калхолм.

Элизабет сразу стало зябко. Последних слов она явно не заслужила. И уж никакого коварства в ее вопросах и в помине не было.

– Всего доброго, мистер Мастерс, – сухо ответила она.

Он немного помедлил и усмехнулся.

– Глуповато звучит, вы не находите?

– Не более глупо, чем «леди Калхолм».

Лед в глазах Бена стал таять, но Элизабет не могла не ощутить той преграды, что по-прежнему разделяла их невидимой стеной. Той преграды, которую она надеялась в один прекрасный день разрушить.

Она шагнула навстречу Бену, не желая отпускать его. Глоток бренди, взгляд – глаза в глаза, разговор, в котором они приоткрылись друг другу, – все это вместе вдруг нахлынуло на нее словно осенний шторм.

Его взгляд, казалось, проникал ей прямо в душу, рождая ответные, мощные волны. Элизабет крепко сжала кулаки, словно защищаясь от напора собственных чувств. А они продолжали бушевать в ней – новые, неведомые прежде. Ей захотелось коснуться пальцами этого сурового лица и почувствовать, как оно смягчается от ее ласки. Ей захотелось прижаться губами к этим не умеющим улыбаться губам. Желание было таким сильным, что ей казалось, она умрет, если не сделает этого.

Он протянул руку и провел ладонью по ее волосам, вновь безнадежно разрушив аккуратную прическу. Рука опустилась ниже, и палец Бена нежно очертил линию ее подбородка.

«Какие у него нежные пальцы, – промелькнуло в голове Элизабет. – Нежные и горячие!»

Она из последних сил боролась со своими чувствами. Бен считает, что ей что-то нужно от него. Пусть не думает, что она пускает для этого в ход свое тело. Господи, дай ей сил справиться с собой, с теми неведомыми ей прежде силами, что готовы разорвать ее сердце на части!

Бен наклонился и прижался губами к ее губам. Крепко. Нежно. Обжигающе.

Она хотела ответить ему. Жаждала ответить. Но какой-то внутренний сторож удерживал ее. Ведь если она ответит, он может утвердиться в худших своих подозрениях. Тело Элизабет разрывалось от желания слиться с телом Бена, но она усилием воли заставила себя отпрянуть. Опустив глаза, дрожа, она медленно попятилась назад.

– Элизабет?

Когда она подняла глаза, ей показалось, что на лице Бена промелькнула тень подозрения, даже цинизма. Она отступила еще на шаг, борясь с соблазном. Нет, нет. Нельзя, если она хочет сохранить хоть каплю уважения к самой себе.

– Я не хочу торговаться, – выдавила она из себя. Бен не ответил, но Элизабет догадалась, что он понял все. И отвернулась, чтобы он не заметил слезинку, скатившуюся из ее глаз.

– Но я тоже не торгуюсь, Элизабет, – наконец сказал он. – Я думаю…

– Хотели посмотреть, как далеко я могу зайти? – вспыхнув, спросила она. – Что ж, теперь вы это знаете. Далеко. К моему глубокому сожалению.

Элизабет дрожала. Ей и в самом деле было холодно. Ужасно холодно. Весь жар как-то разом покинул ее тело, и оно стало холодным и безжизненным, словно ледяным.

– Прошу вас, уходите, – срывающимся голосом попросила она.

Тишина. Затем – прикосновение твердой ладони к плечу. Не в силах сопротивляться, она повернулась, чтобы вновь оказаться лицом к лицу с Беном. Его пальцы снова обхватили ее подбородок, подняли вверх лицо, заставив еще раз заглянуть в пронзительные, бездонные глаза.

– Простите, – неожиданно сказал Бен, и Элизабет увидела на его лице неподдельное раскаяние.

– Не нужно, – прикусила она губу. – Я просто подумала… Я просто не подумала…

– Я не очень хорошо разбираюсь в эмоциях, но по-настоящему понимаю желания. Я полагал, что понимаю, чего вы хотите. По крайней мере, чего вы больше всего хотите. Или здесь, в Калхолме…

– Убирайтесь к черту! – воскликнула в ярости Элизабет и выбежала из библиотеки, громко хлопнув дверью. Господи, какой же дурой она казалась самой себе! Она на одном дыхании взлетела вверх по лестнице, заперлась в своей спальне, и тут ее вновь начала колотить дрожь. Черт возьми Бена Мастерса! Она совершенно не понимала его. Было мгновение, когда ей показалось, что его влечет к ней так же, как и ее к нему! Но, быть может, он просто ее проверял?

Генри негромко заскулил, спрашивая разрешения забраться к ней на постель. Не дождавшись ответа, он решил, что разрешение получено, и стал медленно вползать. Обычно Элизабет забавляло то, как он это делает: приближается к ней, осторожно, неслышно переставляя лапы, подолгу застывая в неустойчивом равновесии. Но сегодня ей было не до его проделок. Она обняла пса за шею и прижала его к себе.

– О Генри! – всхлипнула Элизабет. – Что ж я натворила?

* * *

Бен нарушил все свои правила. Он выпил вторую рюмку. Затем – третью.

Господи, что за наваждение? Он просто помешался на ней.

И все же где-то в глубине мозга сидел червячок сомнения. «А может, она просто хочет получить с тебя то, чем ты вовсе не намерен делиться?» – нашептывал он Бену.

Ну нет! Пусть хоть все силы ада восстанут против него, он до последнего будет сражаться за права Сары Энн и никогда не позволит себе потерять ни голову, ни сердце.

Да… Но она была так хороша там, в библиотеке. Как блестели ее каштановые волосы в свете лампы, как нежно розовели щеки, как призывно улыбались губы… Элизабет вдруг казалась ему ожившей иллюстрацией из модного журнала. Вот, посмотрите: элегантная молодая леди в своем собственном доме, на фоне книг. Она – порождение этого мира, и она органично существует в нем.

А он, Бен, – чужак.

Проклятие! Да он никогда и не желал жить в этом искусственном мире марионеток!

Что она сказала? Что его могут назначить управляющим? Так вот в чем дело? Ей нужен управляющий, которым она сможет управлять. А он-то, дурак, развесил уши. Увидел чувства там, где их и в помине не было. Просто красивая женщина обратила на него внимание, и готово дело – закипела кровь. Но он-то прекрасно должен знать, что это всего лишь похоть!

Хватит с него одного раза! Чушь все это – все эти сказки про любовь между мужчиной и женщиной. В действительности есть только страсть, влечение и, если очень повезет, дружба – единственное настоящее чувство между людьми.

Все это было у него с Мери Мэй. Но при чем тут любовь?

Бен постарался не обращать внимания на неожиданное щемящее чувство одиночества, кольнувшее его в сердце.

Но разве он одинок? У него есть Сара Энн, и он по-настоящему верит в любовь между детьми и родителями. По правде сказать, это единственная вера, которая у него теперь осталась. Даже его незыблемая вера в то, что черное – это черное, а белое – белое, однажды – а все по милости мерзавца по имени Дьявол – пошатнулась.

Проклятие! Как бы ему навсегда забыть этого человека? Но не удается. Они живы в памяти – и взгляды, которыми обменивался Дьявол с женщиной, будущей его женой; и те жертвы, на которые каждый из них готов был пойти ради другого.

Бен прикрыл глаза, стараясь отбросить от себя воспоминания, слишком болезненные, ведь именно тогда его впервые посетили сомнения в собственной правоте и в справедливости закона, которому он служил.

Затем поставил, поморщившись, наполовину пустую рюмку на стол, загасил лампу и вышел из комнаты.

Он мало спал вчерашней ночью. Может быть, сегодня удастся заснуть?

Впрочем, в этом он не был уверен.

* * *

– А где леди Элизабет?

Сара Энн озабоченно оглянулась по сторонам. Слуги тем временем продолжали грузить багаж в готовую к путешествию карету.

Бен и сам хотел бы это знать. После той встречи в библиотеке, два дня назад, он видел Элизабет лишь мельком. Вчера она не вышла к обеду, а что касается похода на озеро, то словно и разговора никакого об этом не было.

Бен не винил ее. Сказать по правде, во всем виноват был прежде всего он сам. Он вел себя грубо, и оправданием ему могло служить лишь то, что он делал это для самозащиты, в ситуации, когда была задета его гордость. А отчасти еще и потому, что он подозревал Элизабет в желании использовать его в своих целях. А этого Бен не позволит больше никому и никогда.

Однако обиды Бен не чувствовал. Бог свидетель, он сам не раз использовал других людей для достижения собственных целей. Так ему ли говорить об обидах!

Он еще вчера хотел извиниться перед Элизабет, но нигде не смог найти ее. Бен пытался узнать о том, куда она девалась, у Каллума Траппа, но тот лишь хмуро пробурчал в ответ: «Это ее дело». В голосе тренера слышался намек на то, что некоторым любопытным тоже следовало бы заниматься своим делом, и Бен отступился от Каллума.

– Папа, – дернула его за руку Сара Энн. – А где Элизабет? Я хотела попрощаться с нею и попросить, чтобы она присмотрела за Пепперминтом.

– Она обязательно позаботится о Пепперминте, – ответил Бен. – Не сомневайся.

– Я хочу, чтобы Пепперминт поехал с нами.

– Знаю, милая, но мы будем очень заняты, и он станет скучать в незнакомом месте.

По лестнице спустилась улыбающаяся Барбара. В фиолетовом дорожном платье, в маленькой шляпке, лихо заломленной на одно ухо. Она была оживлена, а глаза лучились в предвкушении путешествия.

Она протянула Бену затянутую в перчатку ручку, и он помог Барбаре подняться в карету. У нее была очень нежная ручка. Ручка, не знавшая мозолей от верховой езды. Бен поднял в карету Сару Энн, подал ей корзину с Аннабел. Девочка наотрез отказалась расстаться даже на время со своей кошкой. Наконец, Бен и сам занял место в карете – между дверцей и корзиной.

– Я уверена, что вам понравится Эдинбург, – сказала Барбара. – И надеюсь, что вы все-таки согласитесь остановиться в нашем доме.

Он покачал головой.

– Нет, лучше мы остановимся в гостинице.

– Но вам же потребуется чья-нибудь помощь – ведь должен же будет кто-нибудь присмотреть за Сарой Энн, пока вы будете заниматься делами. А у нас в доме очень умелые и добрые слуги.

Бен уже думал об этом. Действительно, он не сможет постоянно быть с Сарой Энн. Ему не хотелось брать с собой девочку на встречу с управляющим: разговор будет долгим, а она еще слишком мала для того, чтобы выдержать его.

Из корзины донеслось громкое мяуканье, и Сара Энн вытащила Аннабел и пристроила ее у себя на коленях. Кошка потянулась, высоко изгибая спину, повозилась немного, а затем успокоилась и улеглась, не сводя пристального взгляда с Барбары.

Барбара не обратила на Аннабел никакого внимания и продолжала вопросительно смотреть на Бена.

Ему ужасно не хотелось быть хоть чем-то обязанным семейству Гамильтон, но Барбара, пожалуй, была права. Он и в самом деле не сможет брать с собой Сару Энн повсюду.

– А где остановится Хью?

Бен знал, что тот тоже собирается в Эдинбург на встречу с управляющим. Правда, от места в карете Хью отказался и заявил, что отправится верхом.

– У друзей, – ответила Барбара.

– Тогда, возможно, я приму предложение остановиться в вашем доме.

Окончательное решение Бен отложил до Эдинбурга. Сначала он должен взглянуть на горничную и дворецкого, чтобы понять, сможет ли он доверить им Сару Энн.

Следующие несколько часов прошли под несмолкаемую болтовню Барбары, которая без устали рассказывала о своих эдинбургских знакомых, о балах и приемах, которые, вне всякого сомнения, должны понравиться Бену. Карету подбросило на ухабе, и Барбара оперлась рукой о колено Бена, а затем покраснела – так естественно, что тому даже стало неловко за свою подозрительность.

Своим вниманием Барбара не оставляла и Сару Энн, делая героические усилия, чтобы добиться расположения девочки.

– Тебе, должно быть, нравятся мятные конфеты, раз ты в честь них назвала своего пони.

Сара Энн согласно кивнула.

– Аннабел тоже их любит.

– Не сомневаюсь, – согласилась Барбара и покосилась на спящую кошку, стараясь, чтобы ее взгляд был менее презрительным, чем обычно. – Мятные конфеты все любят.

– Даже вы? – спросила Сара Энн с таким изумлением, что Барбара не могла сдержать улыбку. Божественную улыбку, отметил про себя Бен.

– Даже я, – она наклонилась и доверительно добавила:

– Я особенно любила их, когда была еще маленькой девочкой – как ты сейчас.

– Я – леди, – возразила Сара Энн, ошеломив этими словами Бена. Прежде она себя леди не называла. Может быть, она сделала это сейчас из упрямства? Но ее губы не сжаты, как это всегда бывает в таких случаях. Неужели Сара Энн на свой лад решила проверить Барбару? Нет, это невозможно. Девочка еще недостаточно хитра для этого. Пока.

– Ну да, ты действительно леди, – ответила Барбара и бросила на Бена растерянный взгляд. Он молча пожал плечами. Барбара прикусила губку и решила двинуться дальше:

– Что же, и леди любят мятные конфеты. Скоро мы приедем в Эдинбург и купим их целую гору – и для тебя, и для Аннабел. А потом наймем экипаж и отправимся на прогулку в парк. Что на это скажешь?

– А папа тоже поедет?

– Конечно.

– Хорошо, – согласилась Сара Энн, – Если Аннабел сможет, мы поедем.

Барбара озадаченно взглянула на Бена, словно ища у него поддержки. Ему показалось, что он успел уловить лукавого чертенка, промелькнувшего в глазах Сары Энн. Нет, нет, это ему, должно быть, показалось. Она еще и в самом деле не может быть такой хитрой.

– Мне очень хотелось бы, чтобы и леди Элизабет смогла поехать, – после секундной паузы добавила Сара Энн.

Барбара промолчала, не зная, что на это ответить.

Бену самому очень хотелось бы, чтобы Элизабет присоединилась к ним, но он ни за что не выдал бы этого желания ни словом, ни взглядом.

В последние два дня жизнь Бена стала пресной без энергичной задиристой Элизабет. Да, он продолжал убеждать себя в том, что она, как и Барбара, хотела завоевать его расположение. Но только она не была так искушена в искусстве обольщения, как ее золовка.

Когда Бен согласился на путешествие в Эдинбург в компании леди Барбары, он прекрасно понимал, что она охотно может оказаться в его постели. Приглашение слишком недвусмысленно читалось у нее в глазах. И эта мысль не могла не волновать Бена. Ведь как бы то ни было, а Барбара – роскошная женщина, красавица, каких Бен еще не видал, и что же странного в том, что его мужское естество так тянется к этой очаровательной куколке с многообещающей улыбкой.

Однако Бен не собирался принимать столь щедрый подарок. Его никто не сможет подкупить – ни красавица Барбара, ни загадочная мечтательница леди Элизабет.

Бен приветливо улыбнулся Барбаре, прикрыл глаза и стал молча слушать дальнейший разговор между женщиной, которая совершенно не разбиралась в детях, и маленькой девочкой, стремительно обучающейся искусству интриги.

* * *

Эдинбургский адвокат Джон Алистер понравился Бену. Алистеру было лет семьдесят, может быть, даже больше. Этот человек – высокий, стройный, походил, на стремительно летящую стрелу. И еще одно качество мистера Алистера было заметно с первого взгляда: он производил впечатление честного человека.

Бен незаметно изучал Алистера, в то время как тот, в свою очередь, изучал предъявленные Беном документы: брачный контракт Мери Мэй с Йеном Гамильтоном, свидетельства о рождении Сары Энн и удочерении ее Беном Мастерсом.

Адвокат ненадолго оторвался от бумаг, внимательно окинул Бена голубыми глазками, глубоко спрятавшимися под густыми бровями, и вновь углубился в документ – на сей раз внимательнее и спокойнее, чем вначале. Закончил читать, положил их на стол с другими бумагами и вновь поднял взгляд на Бена.

– Я предварительно попросил нашего поверенного в Америке проверить официальные записи в Колорадо и Техасе. Похоже, что с этим все в порядке. Я подобрал бумаги для официального объявления Сары Энн Гамильтон Мастерс наследницей Калхолма. Полагаю, что она станет официальной наследницей, и ее будущий сын унаследует титул.

Алистер на секунду замолк, а затем продолжил:

– Мы также подготовили петицию в парламент с тем, чтобы вы были признаны официальным опекуном. Документы об удочерении подкрепят наше прошение. Но мне хотелось бы получить дополнительную информацию.

Бен заранее был готов к этому. Да, собственно, работа адвоката и предполагала такое расследование.

– Что вы хотели бы узнать?

– Как я понимаю, вы сами тоже адвокат? – спросил Алистер.

– Я изучал право в Гарварде и имел практику в Чикаго, – ответил Бен.

– Но только не в последние годы. Мой американский коллега сообщил, что вы были… шерифом.

Он кивнул.

– Мой американский коллега сказал также, что вы хотели бы сохранить в тайне свою бывшую… профессию. Я не вижу никакой необходимости делиться этой информацией с кем бы то ни было. Как адвоката и управляющего делами имения, меня прежде всего интересует вновь объявившаяся наследница – Сара Энн Гамильтон, – адвокат внимательно посмотрел Бену в лицо. – И все же мне любопытно: почему вы хотите оставить в тайне то, чем вы занимались в последние годы?

Бен ответил без малейшей заминки.

– Сайлас Мартин рассказал мне, что кем-то из заинтересованных лиц была сделана попытка подкупить его с тем, чтобы он не слишком усердно искал Йена Гамильтона. Я знаю, что здесь на кону стоят деньги – огромные деньги, – и я отнюдь не уверен как в том, что преступник действует в одиночку, так и в том, что он не повторит свои попытки каким-либо образом воздействовать на ход событий. Моя главная задача – обеспечить безопасность Сары Энн, и я подумал, что мне будет легче справиться с этой проблемой, если окружающие не будут знать о некоторых моих профессиональных навыках.

Джон Алистер продолжал внимательно изучать лицо Бена.

– Я знаю, что Хью делал попытку подкупа. Я предупредил его, что сообщу прессе, если он еще раз посмеет сделать нечто подобное. Полагаю, что вам не следует опасаться насилия с чьей бы то ни было стороны, – тон его сделался совсем ледяным. – У нас здесь не Дикий Запад.