Текст книги "Шотландская наследница"
Автор книги: Патриция Поттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
– Генри! – воскликнула женщина и, не прибавив ни слова, легко вспрыгнула в седло. Затем она направила своего серого красавца к стене, и он перемахнул через нее так небрежно, словно это был низенький заборчик, а не пятифутовая преграда.
Бен решил последовать за незнакомкой. Недаром же, черт побери, он столько лет провел в полиции! У него в крови была привычка доводить до конца любое преследование, не перепоручая никому это ответственное дело. А уж тем более женщине, у которой способностей к сыску меньше, чем у курицы.
Бен еще раз осмотрелся. Кучер, судя по всему, не пострадал и озабоченно топтался сейчас возле своих лошадей, покорно стоящих в запутавшейся упряжи. Затем Бен еще раз внимательно оглядел Сару Энн. С девочкой тоже все было в порядке – не считать же чем-то серьезным пару царапин! Сара Энн уже не плакала и стояла неподвижно, с напряженным ожиданием глядя на высокую каменную стену.
Чувствуя себя довольно беспомощным, Бен поднял девочку на руки, подошел к стене и усадил Сару Энн на самый верх, собираясь вскарабкаться вслед за нею.
– Кто она? – послышался сверху голосок Сары Энн.
В ответ Бен мог только лишь пожать плечами.
– А почему на ней брюки?
М-да, интересный вопрос, что и говорить. За всю свою жизнь Бен знавал только одну женщину, носившую брюки. Она была дочерью одного отдаленного преступника, и было это в штате Индиана. Ну, тот случай еще можно как-то объяснить: Дикий Запад, и все такое… А сегодняшняя незнакомка… Да бог ее знает, почему она носит брюки!
Бен подтянулся и заглянул через стену, пытаясь рассмотреть что-нибудь в темнеющем поодаль лесу, но безуспешно. Увидеть он не увидел ничего, зато услышал. Сначала собачий лай, затем кошачье мяуканье, и наконец – лошадиное ржание.
Прошла еще минута, и в сгущающихся сумерках из леса выкатилось что-то, похожее на маленького пони. Непонятное существо резко забрало в сторону, огибая стену, вынырнуло спустя несколько мгновений с той стороны, где стоял Бен, и застыло, словно вкопанное, в нескольких шагах от него, склонив набок лохматую голову и высунув розовый язык.
Генри Восьмой – а это, конечно же, был он – лег в траву, положил на вытянутые лапы свою большую морду и принялся рассматривать Бена и Сару Энн – беззлобно, но очень внимательно.
Вскоре из леса показалась и всадница верхом на сером коне. Она быстро приближалась, прижимая одной рукой к своей груди что-то рыжее и пушистое.
– Она нашла Аннабел! Она нашла! – радостно закричала Сара Энн.
– Похоже на то, – согласился Бен.
«Любопытно, сколько же царапин оставила наша милая кошечка на шкуре этого трусливого пса и на руках молодой незнакомки, с такой готовностью бросившейся на поиски рыжей бестии?» – подумал он.
Пока всадница приближалась, у Бена была возможность рассмотреть ее получше. Ну что можно было сказать? Неотразимой красавицей ее, пожалуй, не назовешь. Обычное лицо, усыпанное веснушками, которые их обладательница и не пыталась спрятать под слоем пудры. Обыкновенный носик, удлиненный овал лица…
Правда, глаза… Да, глаза у незнакомки были удивительные, необыкновенные. Глаза газели, в которых причудливым образом смешались оттенки золотого, светло-зеленого и серого. Глаза русалки? Да пожалуй, что нет. У русалок холодные глаза, такие же холодные, как и их кровь. Эти же были живыми, горящими, и в них стремительно отражались все оттенки настроения их обладательницы. В них была тайна, загадка.
Нет, положительно за всю свою жизнь Бен еще не встречал женщину с такими глазами.
Тем временем всадница появилась с их стороны стены, приблизилась и тут же осторожно вручила кошку ее маленькой хозяйке. Сара Энн благоговейно приняла свое сокровище и нежно прижала Аннабел к груди.
– Благодарю вас, – вежливо прошептала Сара Энн, и Бен знал, что, будь девочка на ногах, она изобразила бы сейчас самый настоящий реверанс.
– Добро пожаловать, – откликнулась женщина. Серый жеребец нетерпеливо переступал с ноги на ногу и рвался снова в дорогу. Всадница сдерживала его изящной, но сильной рукой, на которой Бен заметил несколько свежих кровоточащих царапин. Незнакомка перевела свои чудесные глаза на Бена, и он увидел в их глубине нечто непонятное. Женщина смотрела на Бена так, словно оценивала его.
– Вы, должно быть, и есть адвокат из Америки, – прервала она молчание.
Голос у нее оказался красивым и звучным, низким и невероятно волнующим. Такой голос не может не затронуть сердце, не может не зажечь кровь у мужчины, которому довелось его услышать.
И еще одну особенность уловил Бен, в голосе женщины не было и намека на какой-либо акцент, простонародный или шотландский.
– А это, – перевела она взгляд на Сару Энн, – очевидно, новая леди Калхолм?
Сара Энн смутилась и вопросительно оглянулась на Бена.
– Вообще-то папа говорил мне об этом, но мне по-прежнему кажется, что я – просто девочка.
– Ну да, конечно, и при этом очень красивая, – согласилась женщина, и Сара Энн зарделась от удовольствия.
Тут Бен решил, что пора положить конец этой непонятной ситуации, и спросил напрямик:
– А с кем я имею… э-э… честь говорить?
– Честь или несчастье? – улыбнулась в ответ незнакомка. Надо сказать, что Бен по достоинству оценил ее чувство юмора.
– Должен же я узнать имя спасительницы Аннабел!
– А что было бы, если бы она сама спаслась?
– Она? Сама? Да никогда в жизни!
– Понятно, – улыбнулась женщина. – В таком случае, я – Элизабет Гамильтон. Тоже леди… в некотором роде.
В ее глазах снова блеснул веселый огонек, на этот раз он был призван скрыть боль, затаившуюся в глубине ее глаз.
– Здесь мы живем втроем, – продолжила Элизабет. – Моя кузина Барбара – вдовствующая маркиза, как и я. Только, пожалуйста, вы ее так не зовите, если не хотите, чтобы она запустила в вас тем, что попадет ей под руку.
Бен был ошеломлен. Эта маленькая женщина больше походила на мальчика-грума, чем на великосветскую леди.
– Вы – Элизабет Гамильтон?
– Глупо получилось, правда? – сказала она, вспомнив обстоятельства, при которых состоялось их знакомство. – Мне очень жаль, что так вышло, но понимаете… Дорога в это время всегда пуста, а я учила Шэдоу брать барьеры…
– Так это ваш конь? – не утерпела Сара Энн.
– Ну да, – ответила Элизабет. – И я тренировала его.
– А мне можно будет на нем покататься?
– Знаешь, я боюсь, что он немного великоват для тебя.
– А папа обещал мне купить пони, – сообщила Сара Энн.
– Вот как? – сказала Элизабет, переводя взгляд на Бена. – В таком случае, надо полагать, вы решили здесь остаться надолго?
– А вы думаете иначе?
– Я предпочитаю об этом вообще ничего не думать, – ответила она. – Ну а что касается пони, то, возможно, я смогу вам помочь.
Улыбка исчезла с лица Элизабет. Тон ее был вежливым, но в нем легко угадывалась озабоченность и желание сохранить дистанцию.
– Возможно, – неторопливо протянул Бен. – Но для начала неплохо было бы добраться, наконец, до Калхолма. Мы, честно говоря, уже начинаем сомневаться, существует ли он вообще на белом свете.
– Конечно, существует, – успокоила его Элизабет. – Вон он, прямо перед вами.
Бен снял со стены Сару Энн и заковылял вместе с ней к экипажу, по-прежнему лежавшему на боку, сиротливо подняв к небу большие, облепленные грязью колеса.
– Вы не ушиблись? – спросила Элизабет.
Бен увидел на ее лице искреннее сочувствие, которое пробилось сквозь отстраненность – ту самую отстраненность, что так заинтересовала Бена. Сочувствие. Неожиданное чувство от женщины, которая носит мужское платье и носится сломя голову по пустынным дорогам. – Старые раны, – коротко ответил Бен. «И пара свеженьких – из Глазго», – добавил он про себя.
– Я поскачу в Калхолм и пришлю людей, которые помогут вытащить ваш экипаж, – сказала Элизабет. – Надеюсь, что остаток пути окажется не таким… богатым на события.
Бен ничего не сказал в ответ, но в мозгу у него немедленно родился вопрос: «А не имеет ли эта женщина отношения к тому, что случилось в Глазго? И не будет ли она стремиться к тому, чтобы новая наследница Калхолма исчезла… или умерла?»
* * *
Погоняя Шэдоу к Калхолму, Элизабет, не переставая, думала о встрече с наследницей и ее опекуном. Вне всякого сомнения, Сара Энн – просто прелесть. Красивая и на удивление хорошо воспитанная девочка, особенно если учесть те обстоятельства, в которых она росла.
А американец…
Ну, это совсем другая история. Неоднозначный человек.
Сдержанный, даже закрытый. Впрочем, ничего удивительного: почти все адвокаты такие. Что же касается его внешности… Здесь все надежды Хью рухнули. Бен Мастерс не старый, не толстый и хорошо воспитанный человек. Элизабет прищурила глаза, стараясь припомнить облик американца во всех подробностях. Немодная мешковатая куртка из шерсти. На ногах – чудные башмаки с высокими каблуками, отчего Бен Мастерс кажется еще выше, чем на самом деле, хотя и так его бог ростом не обделил. Высокий, большой, широкоплечий, он невольно вызывал уважение и даже некоторый страх.
Нет никаких сомнений: Барбара прицепится к нему как пиявка. Только интересно: сможет ли она крутить этим гигантом так же легко, как и другими своими мужчинами?
Вряд ли. Достаточно вспомнить его внимательный, изучающий взгляд, вспомнить, как настороженно он отнесся к попыткам Элизабет пошутить, и становится понятно: таким мужчиной не очень-то покрутишь.
Интересный мужчина. Не красавчик, нет. Скорее – настоящий мужчина. Крупные, жесткие черты лица, которое странным образом кажется еще более привлекательным из-за сеточки морщин вокруг глаз и резких складок в углах рта. Такие складки не появляются от смеха, и морщинки у глаз – явно не от веселой жизни. Кожа – смуглая, того бронзового оттенка, который бывает у людей, большую часть времени проводящих на свежем воздухе, под прямыми солнечными лучами. Честно говоря, странный загар для адвоката. Ведь они, как правило, большую часть времени проводят в своих конторах и залах суда.
Волосы. Волосы у него светло-каштановые, густые, слегка золотистые, словно тоже выжженные солнцем.
Ну, и, конечно, глаза – зеркало души. У Бена Мастерса они светло-голубые, спокойные и внимательные.
О его улыбке Элизабет не могла сказать ничего по той простой причине, что она ее так и не увидела на лице Бена. Да, впрочем, ему и не до улыбок было.
А в целом, по первому впечатлению, Элизабет должна была признаться, что такого человека на свою сторону просто так не переманишь.
«Идиот чертов». Так он ее, кажется, обозвал поначалу.
Так. И, похоже, при этом мнении он и остался, несмотря на все ее подвиги: прыжки через стену, поиски кошки и даже чудесное спасение несчастной Аннабел.
На врага он, правда, не похож, но и другом такой человек сразу не станет.
Так кто же он? И что привело его в Калхолм? Жажда денег?
Возможно. Во всяком случае, этот ответ кажется наиболее верным.
А впрочем, стоит ли судить человека по первому впечатлению? Кто знает, может быть, этот Бен Мастерс послан сюда богом для того, чтобы сбылись ее мечты и надежды, а вовсе не ночные кошмары?
Элизабет глубоко вздохнула и пришпорила Шэдоу. Там, на дороге, остались Бен Мастерс с маленькой девочкой, а в доме – золовка и кузен, которым она должна немедленно сообщить о прибытии в Калхолм новой леди Гамильтон.
3.
Бен снова посмотрел на свои карманные часы. Прошло уже более часа с того момента, как уехала Элизабет. Более чем достаточно, чтобы добраться до места. Оставалось надеяться, что она все же сдержит слово и пришлет экипаж за ним и Сарой Энн.
Словно угадав его мысли, как раз в этот момент появился экипаж – и, надо сказать, весьма потрепанный. К этому времени вместе с кучером сумели вдвоем поднять карету. Дверцы ее были раскрыты, и внутри сидела Сара Энн, бережно прижимая к груди тщательно закрытую корзину с томящейся внутри нее Аннабел.
Возница, приехавший выручать застрявших путников, оказался совсем молоденьким пареньком, почти мальчишкой. Он подъехал, снял с головы свою шапочку, приветственно помахал ею и вновь натянул на вихрастую голову. Затем соскочил с облучка и неторопливо направился к потерпевшим крушение. Он деловито подошел к карете и сразу же потянулся за багажом путешественников. Из прибывшего экипажа вылезли трое взрослых мужчин и также спокойно, без лишних слов принялись осматривать пострадавшую карету.
Наконец приехавший парнишка решил нарушить затянувшееся молчание и представился.
– Меня зовут Джорди, – сказал он. – Моя мать, Фиона, повар в Калхолме. Одна из лучших во всей Шотландии. А я помогаю взрослым на конюшне и бегаю по поручениям.
Он слегка наклонился, подбоченился и заморгал, уставившись на Сару Энн.
– А вы, стало быть, теперь наша новая леди.
– Я Сара Энн Гамильтон Мастерс, – поправила она его с безукоризненной вежливостью молодой леди. Парнишка улыбнулся в ответ.
– Рад был познакомиться, Сара Энн Гамильтон Мастерс, – сказал он и обернулся к Бену. – А вы, стало быть, сам мистер Мастерс?
Бен утвердительно кивнул.
– Не горюйте, сэр, – сказал Джорди. – Что поломка? Ерунда, печальный случай! Теперь мы доставим вас до дому в один момент – раз, и все!
Считая официальную часть законченной, Джорди вновь вернулся к багажу и с новыми силами начал перегружать его в свой экипаж. Бен принялся помогать ему, а Сара Энн с любопытством наблюдала, как они это делают.
Спустя несколько минут все было закончено, и экипаж покатил к дому, темным силуэтом выделявшемуся вдали на фоне последних лучей осеннего солнца. Внутри они были одни. Джорди правил, а трое приехавших с ним мужчин остались помогать кучеру опрокинувшейся кареты.
– Мне понравился этот мальчик, но я совсем не понимаю, что он говорит, – озадаченно заметила Сара Энн, высовываясь в окно, чтобы лучше видеть дорогу.
– Я тоже его плохо понимаю, – признался Бен.
И впрямь, не так-то просто понять шотландца, особенно простолюдина. А то, что он понравился Саре Энн, так это не удивительно. Ей нравились все, она любила всех людей вокруг себя. Иногда безграничная доверчивость и открытость Сары Энн заставляли Бена всерьез беспокоиться за нее. Взять, к примеру, того же Эндрю Камерона…
Бен оторвался от своих мыслей и тоже высунулся в окно. Он понимал, что это повредит его образу респектабельного опекуна Сары Энн, но что он мог с собой поделать? В новой роли он пребывал совсем недавно, и по большей части в нем по-прежнему жил бывший солдат, а затем шериф американской полиции. Он-то и управлял действиями Бена. Неизвестно, чего желал бы сейчас на месте Бена нормальный адвокат. Что касается самого Бена, то он прежде всего хотел бы увидеть управляющего.
А вообще он чувствовал сейчас себя словно бык, затесавшийся в стадо лошадей. А еще точнее – овец. Одному богу известно, сколько овец они с Сарой Энн перевидали из окна кареты за последние дни. Сотни, тысячи, уйму! Причем это были какие-то необыкновенные овцы, не такие, как в Америке, а огромные рогатые твари, с густой, лохматой, словно у буйволов, шерстью.
Экипаж свернул на дорожку, притормозил и остановился возле подъезда. Подъезд впечатлял. Высокая каменная лестница, массивные дубовые двери…
Под стать подъезду был и сам дом. Бен прикинул на глазок и решил, что в этой громадине таких домиков, где Бен родился и вырос, уместится штук двадцать, не меньше. Как они будут чувствовать себя в этом огромном здании – особенно Сара Энн, которая всю свою короткую жизнь провела в маленьком коттедже?
Сара Энн осторожно подергала Бена за рукав, привлекая его внимание. В ответ он сжал в своей ладони ее ручку.
«Все ли я делаю, как надо?» – спросил он себя в очередной раз.
Он очень хотел, чтобы у Сары Энн появилась семья – настоящая семья. Ведь она может дать девочке то, что не сможет ей дать он сам – одинокий, разуверившийся в людях холостяк, уставший от жизни. Новая шотландская родня? Бен надеялся, что они не смогут не полюбить это чудесное зеленоглазое создание.
Едва карета остановилась, распахнулась входная дверь, и на пороге появилась Элизабет.
«А она не теряла времени зря», – отметил про себя Бен. Элизабет успела переодеться, и теперь на ней было строгое серое платье с глубоким вырезом. Яркая красно-голубая клетчатая шаль, накинутая на плечи, была заколота простой брошью. Каштановые волосы тщательно расчесаны и собраны сзади голубой лентой. Элизабет можно было бы назвать сейчас веселой и беззаботной, если бы не напряжение, затаившееся в глубине ее прекрасных глаз. Однако Бен рассмотрел эту тревогу, и молодая женщина сразу напомнила ему актрису, играющую не самую любимую свою роль.
Элизабет двинулась вниз по ступеням, и за ее спиной появилась еще одна леди. Одетая гораздо более богато и ярко, она была так красива, что несколько мгновений Бен просто не мог оторвать от нее глаз. Такой красивой женщины он не видел за всю свою жизнь. Судя по всему, это была Барбара Гамильтон, вторая вдова. Ее глаза, редкостного фиалкового цвета, удивительно красиво сочетались с густыми, черными, словно вороново крыло, волосами и тонкими чертами лица.
Бен выбрался из экипажа и помог Саре Энн спуститься на землю. В одной руке девочка крепко держала корзину с кошкой, а другой так же крепко сжимала ладонь Бена.
Барбара Гамильтон пошла – нет, скорее, поплыла навстречу им, приветственно подняв руку. Подойдя ближе, она произнесла мелодичным, сочным, под стать своему лицу, голосом:
– Добро пожаловать в Калхолм.
Бен осторожно коснулся ее протянутой руки и, несмотря на волнение, не мог не отметить с восхищением, как нежна ее узкая изящная рука, унизанная кольцами.
– Бен Мастерс, – коротко представился он. – А это – ваша племянница, Сара Энн.
– Какая вы красивая, – бесхитростно сказала Сара Энн.
Бен в очередной раз поразился умению Сары Энн вот так просто и коротко сказать все то, что он сам чувствовал, но не мог выразить словами. Это было одно из тех свойств, что так очаровывали и поражали его в этой малышке.
– Спасибо, – ласково ответила Барбара Гамильтон. – Элизабет рассказала нам о вашем приключении. Я уже не раз просила ее не носиться сломя голову по дорогам, но… Вы, должно быть, устали. Слуги сейчас приготовят комнаты для вас и накроют стол.
Бен повернулся к Элизабет, стоявшей чуть позади свой золовки. При упоминании о комнатах и еде она едва усмехнулась кончиками губ. И Бен тут же догадался, кто на самом деле отдал эти распоряжения – конечно же, Элизабет, а не Барбара.
И еще он сразу же почувствовал неприязнь этих женщин друг к другу. Эта неприязнь, казалось, пропитывала воздух. Неприязнь читалась в том, как открыто игнорировала свою золовку Барбара Гамильтон, и в том, с каким выражением смотрела на нее, в свою очередь, Элизабет.
Во взгляде ее читалась откровенная усмешка, и Бен мог поклясться, что понимает причину этой усмешки.
Впрочем, как еще может смотреть обыкновенная женщина на другую, если та красива, словно картинка?
– Благодарю вас обеих, – сказал Бен. – Сара Энн действительно очень устала, и нам обоим необходима горячая ванна.
Элизабет удивленно приподняла бровь, а Барбара была неприятно поражена. Вот как! Оказывается, этот американец способен видеть не только ее, но и эту серую курочку! А ведь мужчины, завидев Барбару, как правило, напрочь переставали замечать кого-либо, кроме нее.
Бен повел себя с обеими дамами просто – может быть, даже чересчур просто. Для тех, кто хорошо знал Бена, это могло означать только одно: он любовался ими, но не верил ни одной из них.
– Хью будет очень огорчен тем, что не сумел встретить вас, – сказала Барбара.
«Ах да, еще и Хью. Как же это я про него забыл? – подумал про себя Бен. – Конечно же, Хью. Тот самый, что предлагал деньги Сайласу Мартину за то, чтобы тот не искал наследницу».
– Он уехал по делам в соседнюю деревню, – пояснила Барбара. – Ведь он занимался имением, пока вы… она… э-э…
Тут она окончательно смешалась и замолчала.
– Это не совсем так, – спокойно заметила Элизабет Гамильтон.
– Ну хорошо… Скажем так: он мог бы заниматься имением, если бы ты не ставила палки ему в колеса.
Атмосфера накалялась прямо на глазах, и Бен со все возрастающим интересом наблюдал за этой сценой. Нужно внимательно смотреть и слушать и стараться отделить глину от песка – и многое сразу прояснится. Очевидно, что-то отразилось на его лице, потому что Барбара вдруг резко оборвала разговор, и на ее губах вновь заиграла обворожительная улыбка.
– Я приказала повару испечь для вас лепешки, – сказала она. – Надеюсь, нам удастся показать вам истинное шотландское гостеприимство.
Она повернулась и пошла к двери в полной уверенности, что Бен последует за нею. Однако он прежде посмотрел на Элизабет Гамильтон, ожидая, что скажет она.
– Да, – приветливо улыбнулась Элизабет. – Пойдемте. Джорди отнесет багаж в ваши комнаты, а я тем временем распоряжусь о горячей воде для ванны.
Нешуточная битва бушевала между этими двумя женщинами – теперь для Бена это было совершенно очевидно. Ему оставалось лишь сожалеть, что такой леди, как Элизабет Гамильтон, приходится участвовать в этой грязной войне. Подобные вещи явно не в ее характере. Скорее всего, она против воли втянута в эту борьбу. Да, да, это очевидно. Так же очевидно, как и то, что она считает свою золовку победительницей в первом раунде.
«Что за игра здесь идет?» – подумал Бен.
Он не знал, как в этом доме отнесутся к его появлению, но готовил себя к тому, что обитатели Калхолма скорее всего примут в штыки и его, и Сару Энн. Но действительность оказалась совсем иной. Пока что здесь относились к ним, как к желанным гостям, и готовы были – во всяком случае, на первый взгляд – во всем идти навстречу им обоим. Это было неожиданно и заставляло Бена думать о том, каких еще сюрпризов стоит ему ожидать от Гамильтонов.
Бен криво усмехнулся. «Приключение обещает быть интересным», – решил он.
* * *
Элизабет рассматривала свое вечернее платье, когда в дверь ее спальни тихонько постучали. Она открыла и увидела на пороге взволнованного дворецкого.
Дункан Маккормик был уже слишком стар для того, чтобы оставаться в услужении, но решительно отметал все предложения уйти на покой. Настаивать на этом Элизабет тоже не могла – ей было искренне жаль старика. Да, Дункан стал плохо слышать, вечно все ронял, вечно обо всем забывал, но… Но он прожил здесь всю свою жизнь и служил еще отцу Джейми, когда тот был молод. Кроме того, нужно было еще поискать человека, который так бы гордился и Калхолмом, и своей должностью дворецкого, как Маккормик. Вот почему при каждом намеке Элизабет на то, что ему пора на покой, на глаза старика наворачивались слезы. И то сказать: Гамильтоны были его семьей, а этот дом – его домом. В этом была его жизнь, его мир, все, что он имел на этом свете.
Сейчас Дункан выглядел так, словно только что проглотил живого угря, – ошеломленным и обиженным одновременно.
– Гм… Американец, – начал он, запинаясь. – Ему не нравятся к-комнаты.
Элизабет почувствовала закипающий в ней гнев. Комнаты ему не нравятся! А ведь она с таким старанием выбирала спальню для этого нахала! И не только со старанием, надо признаться. Для Бена была приготовлена лучшая комната в доме – в стороне от хозяйских, и подобрать что-нибудь более удобное просто невозможно, во всяком случае, в западном крыле. А селить его в восточном крыле, рядом с Хью и Барбарой Элизабет категорически не хотела. Не хватает еще своими руками расчищать дорогу Барбаре!
А девочка, разумеется, будет спать в детской.
– Очевидно, он хочет занять спальню хозяина Калхолма? – спросила Элизабет.
– Не-ет, – потряс своей головой Дункан, и на лице его отразилось страдание. Как и все обитатели Калхолма, он прекрасно понимал, что приезд американца сулит перемены, а может быть, кое-что и похуже. И, как все слуги, очень дрожал за свое место.
– Нет, – повторил он. – Он хочет, чтобы девочка была рядом с ним. Сказал, что детская не годится.
Слова дворецкого привели Элизабет в замешательство. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. Дети всегда спали в детской, как правило, под присмотром нянек или гувернанток. Детская располагалась в самом тихом уголке дома, вдали от шума и посторонних глаз. Завтра с самого утра Элизабет намеревалась отправиться в ближайшую деревню и нанять там няню для Сары Энн. Разумеется, и эту практическую проблему предстояло решить ей, а не Барбаре, которая всегда уклонялась от подобных дел. Однако Бен Мастерс, похоже, вовсе не намерен ждать, пока она это сделает.
Требования к комнатам, в которых будет жить Сара Энн и он сам, были у Бена немногочисленными, но вполне конкретными. Если Сайлас Мартин не ошибся, Бену нельзя ни на минуту выпускать девочку из-под своего контроля. А где при этом ему придется спать – это уж его дело.
Бен вовсе не хотел утверждать свои права силой. Давление и высокомерие были ему глубоко чужды. Но и плясать под чью-то дудку он не собирался. Он не делал этого раньше, не станет этого делать и впредь.
Сару Энн решили поместить этажом выше его спальни, в детской. Старый дворецкий заявил, что это единственное место в доме, по-настоящему пригодное для ребенка. Господи, каким испуганным и ошеломленным он выглядел, когда Бен сказал ему, что так дело не пойдет. Да и Сара Энн немедленно принялась плакать, когда узнала, что должна будет остаться одна в этой комнате. И никакие игрушки – а ими была заставлена вся детская – не помогли. Даже яркая деревянная лошадка-качалка.
Сара Энн безутешно рыдала, выплакивая в слезах все: и долгую жизнь без матери, и разлуку с миссис Калворти, и трудное путешествие, и нервную усталость от новых лиц и впечатлений, обрушившихся на нее в Калхолме. А может быть, в атмосфере этого дома девочка сумела распознать подстерегающую ее опасность? Кто знает. Может быть. Ведь Сара Энн всегда отличалась способностью видеть и чувствовать то, что укрыто от других.
Так или иначе, но Бен категорически воспротивился тому, чтобы их разлучали.
Вытянувшийся и застывший словно жердь старый дворецкий заявил, что пойдет обо всем доложить леди Элизабет, и удалился, шаркая подошвами и всем своим видом выражая крайнее неодобрение.
Бен взглянул на Сару Энн. Девочка перестала рыдать, но не двигалась с места, крепко сжимая в одной руке корзину с кошкой, а другой – прижимая к груди свою куклу. Когда она подняла взгляд на Бена, у того едва не разорвалось от жалости сердце – столько отчаяния было в ее глазах.
– Пойдем к окну, – предложил Бен;
Она покорно последовала за ним, и Бен поднял девочку на руки, чтобы та смогла лучше рассмотреть открывающийся за стеклом пейзаж: покрытые вереском невысокие холмы и гладь озера, багровеющую в последних лучах заходящего солнца.
Как непохоже это на сухие, теплые техасские зимы… Негромкое «а-ах» вырвалось из груди Сары Энн при виде открывшейся картины.
– А здесь можно устраивать пикники? – спросила она, подумав. – Мама однажды брала меня на пикник.
– Немного холодно для пикника, – ответил Бен. – Но попробовать можно.
Надо будет раздобыть лошадь для себя и пони для Сары Энн. А еще – съездить в Эдинбург и повидаться с управляющим делами Калхолма. Но не сейчас. Саре Энн нужно несколько дней, чтобы отдохнуть и придти в себя, а ему эти же несколько дней необходимы для того, чтобы попытаться понять, что же тут, в конце концов, происходит.
Внезапно Сара Энн отвернулась от окна и крепко прижалась к Бену. Корзина с Аннабел, которую девочка так и не выпустила из руки, мягко ударила в его спину. Боже, сколько доверия и нежности было в этом детском объятии!
– Ты не уйдешь? – прошептала она.
– Нет, Ягодка, – так же шепотом ответил он, обнимая крошечное тельце. – Ты будешь со мной.
Она удовлетворенно шмыгнула носом, но не ослабила объятий, и Бен всем своим существом ощутил страх, наполнявший ребенка. Господи, как много значит эта девочка в его жизни! И как он мог раньше жить, не зная ее? Столько лет он прожил на свете и не знал, не подозревал даже, без чего он живет. Сам он рос, не зная родительской ласки. Мать умерла, когда он был еще совсем маленьким, а отец… Отец его был неласковым, замкнутым человеком, с головой погруженным в свою юридическую практику. Бен не мог вспомнить ни одного случая, чтобы отец улыбнулся ему, или – прости ему, господи, – поцеловал своего сына. Он заботился, чтобы у Бена было все необходимое, но этим и исчерпывались его отношения с сыном.
– Мистер Мастерс.
Звук собственного имени вернул Бена к действительности.
В дверях детской стояла Элизабет Гамильтон, и по ее виду было заметно, что она озадачена. Бен опустил Сару Энн на пол, не выпуская, впрочем, ее руки из своей ладони.
– Миссис Гамильтон, – ответил Бен. Он решил обратиться к ней именно так, поскольку до сих пор чувствовал себя ужасно неуверенно в тех случаях, когда ему приходилось общаться с титулованными особами. Бен всегда боялся что-нибудь при этом напутать. – Простите, если обращаюсь к вам не совсем так, как того требует этикет.
– Барбара и я формально носим титул леди Калхолм, – ответила Элизабет. – Но слуги и большинство наших гостей предпочитают называть нас просто леди Элизабет и леди Барбара. Это проще и не вносит путаницы.
– Значит, леди Элизабет?
– Поскольку мы родственники, можно еще проще. Например, Элизабет.
– Значит, Элизабет, – сказал Бен, изучая ее лицо. Несмотря на дружеский тон их разговора, в лице Элизабет угадывалось какое-то напряжение, причину которого Бен пока не мог распознать.
– Я узнала, что вы недовольны тем, как вас разместили, – коротко сказала она.
– Не меня. К своему жилищу у меня нет претензий. Но меня не устраивает то, что детская расположена на третьем этаже, а моя спальня – на втором. Я хочу быть как можно ближе к Саре Энн. – Бен внимательно посмотрел на Элизабет и добавил:
– Ей всего четыре, и она еще слишком мала, чтобы оставаться одной так далеко от взрослых.
– Я полагаю, что мы сможем нанять для нее няню, – ответила Элизабет Гамильтон. – Так принято…
– А мне наплевать, черт побери, на то, как это принято!
Губы ее тронула едва заметная улыбка, а глаза слегка расширились. То ли ее рассмешила его ярость, то ли она удивилась его неуместным требованиям – Бен так и не понял.
– Если мы поселим Сару Энн в комнате рядом с вами, это будет достаточно близко? – спросила Элизабет.
Бен задумался. Во время плавания девочка была всегда в одной каюте с ним, а здесь, на суше, – на расстоянии вытянутой руки, не дальше. Даже когда им нужно было переодеться, они вешали между собой занавеску – и все.
– Я хочу остаться с папой, – отчаянно прошептала Сара Энн.
– Ну и оставайся, – неожиданно согласилась Элизабет Гамильтон. – И к чертям все условности!
Бену почему-то живо вспомнилось в этот момент, как леди Элизабет, одетая в мужское платье, лихо перемахивает через пятифутовую каменную стенку верхом на сером жеребце – подвиг, доступный отнюдь не каждому мужчине.
