Текст книги "Белые розы Аризоны"

Автор книги: Патриция Нолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

После того памятного дня, он был с Жанной вежлив, но не более того. Как и она, Сет тщательно скрывал свои мысли, но ей случалось ловить на себе его пристальный, напряженный взгляд. Это и пугало, и волновало Жанну. Интересно, думала она иногда, а что, если она первой сделает шаг ему навстречу? Думать-то думала, но ничего не предпринимала, опасаясь непредсказуемых последствий.

Поздними вечерами она слышала скрип половиц над головой – Сет расхаживал по спальне, готовясь ко сну. И она живо представляла себе, как в комнате с окнами в сад он лежит один на этой огромной высокой кровати. Вновь и вновь переживала Жанна их поцелуи, а во сне ей не раз виделось, что она лежит на этой кровати рядом с ним. Утром, после таких сновидений, она не решалась взглянуть в его сторону.

Несмотря на переживания, связанные с Сетом, Жанна была почти счастлива. Каждый вечер, после обеда, все разбредались в разные стороны. Хосе и Сет учили Гаса и Стива набрасывать аркан, и нередко дотемна не покидали загон для лошадей. Мальчики делали успехи – они уже умели заарканивать не только столб от изгороди, но и годовалого жеребенка. Баркер, если не получал специального задания на вечер, отправлялся к своей подружке, жившей неподалеку.

Жанна была предоставлена самой себе. На ранчо, спрятавшемся в каньоне, телевизор работал плохо, а набор пластинок для стереомагнитофона включал мелодии в стиле «кантри» и западные хиты, мало интересовавшие Жанну. Стопку журналов, принадлежавших Эмми, она успела изучить от корки до корки, без зазрения совести выбросив тот, где был помещен материал о ней и ее матери. Сидеть на крылечке, любуясь окрестностями, было не в ее характере, и Жанна предпочла работать в свободное время в розарии, занимавшем большую часть палисадника.

Там-то и нашел ее Сет однажды перед заходом солнца. Жанна окапывала белую розу.

– Остерегайтесь гремучих змей, – проговорил он, облокачиваясь на изгородь.

Жанна в ужасе отскочила в сторону, словно уже укушенная гадюкой, и повернулась к Сету.

– Вы могли бы просто снять шляпу и сказать «добрый вечер».

Посмеиваясь, он последовал ее совету.

– Добрый вечер, мисс Уитли. Берегитесь гремучих змей.

– Гремучих змей?

– Да-да, именно в это время суток они любят выползать наружу.

– Разумеется, для того, чтобы нападать на ничего не подозревающих наивных горожанок, – сказала Жанна, внимательно оглядывая землю вокруг себя.

Сет вошел в ворота и присел рядом с ней на корточки, положив руки на колени.

– Не беспокойтесь. Перед нападением они издают звук, который служит своеобразным предупреждением.

– О, мне сразу стало легче на душе!

– Может, для работы в саду вам лучше надевать сапоги? – предложил Сет, глядя на ее босоножки.

– Представляете, как это будет выглядеть с шортами? – рассмеялась Жанна.

– Кто вас тут видит! Это вам не Голливуд. К тому же, вы уже научены горьким опытом, каково здесь разгуливать в босоножках.

Жанна невольно подняла голову и взглянула сквозь сгущающуюся тьму на птичник.

– Разве куры в это время суток еще не спят?

– Куры спят, но эта проклятая Ведьма, имеет обыкновение выскакивать наружу и клевать тех, кто потерял бдительность.

– Ну и характерец у этой наседки!

– Характер как характер, если уметь с ней обращаться.

Жанна, было, открыла рот, чтобы возразить, но Сет поднял ладонь.

– Знаю, знаю, вы научитесь.

Удовлетворенная тем, что он начал понимать, сколь велика ее неколебимая решимость остаться здесь, Жанна снова взяла лопату и переменила тему разговора.

– Эти розы посадила Эмми?

– Нет. Большой белый куст посадила моя прабабушка. Привезла его из Техаса в фургоне. А уж бабушка, в продолжение традиции, посадила все остальные.

Тыльной стороной грязной руки, Жанна откинула прядь волос со лба.

– А ваша мать?

– Ну, мама не очень стремилась следовать здешним традициям, – нахмурился Сет и, не произнеся больше ни слова, поднялся и вошел в дом, решительно закрыв за собой застекленную дверь.

Жанна отряхнула землю с рук. Что имел в виду Сет? Что его матери не нравилось здесь жить?

Сквозь шелковые шторы ближних окон просачивался мягкий свет, действовавший на Жанну умиротворяюще.

Быть может, она бросила свою семью и уехала? Жанне вспомнилось, как, лежа на пыльной земле кораля, он удивлялся, почему она, Жанна, не позвонит своей семье, от которой, по какой-то непонятной причине, сбежала.

Надо рассказать ему все как есть. Сейчас же, не откладывая в долгий ящик, как она уже собиралась несколько дней назад, до этого поцелуя. Как-то он к этому отнесется? Не появится ли в его глазах немой упрек, какой зазвучал в его голосе при упоминании о матери?

И Жанна вновь вернулась к белому кусту роз, который посадила еще прабабушка Сета и за которым теперь ухаживает она, Жанна Уитли.

Глава 7

 На восьмой день пребывания на ранчо, Жанна отправилась в Саффорд со списком необходимых для клеймения скота вещей, который составил Сет. Кроме того, он выдал ей жалованье за неделю и сообщил, что в ночь перед началом клеймения жители Фоун-Крика устраивают ежегодный праздник с барбекю. И что она тоже приглашена. По этому случаю, Жанна решила купить себе новое платье. То, что она привезла с собой, узкое, облегающее, из ярко-красного шелка, слишком роскошное и даже вызывающее.

Можно было, конечно, расплатиться по кредитной карточке, но, пуще всего дорожа своей независимостью, Жанна не хотела наводить отца на свой след и решила выложить наличные.

В Саффорде Жанна, прежде всего, навестила Сью Перрит и узнала, что через несколько дней ее выписывают, и она будет жить в доме Эдит Коллинз, где в это время находилась Эмми. Сью, естественно, поинтересовалась, как Жанна прижилась на ранчо, и так хохотала, слушая рассказы о допущенных девушкой промахах, что зажимала свежие послеоперационные швы пальцами, опасаясь, как бы они не разошлись.

В маленьком магазинчике Жанна купила хлопчатобумажное платье, цвета спелого персика, в мексиканском стиле, и огромные клипсы-кольца в тон ему. Закупив все, что велел Сет, она заехала к Эдит Коллинз повидать Эмми, и пожилые леди пригласили ее на ленч.

Едва они поднялись из-за стола, как Эдит пошла проведать соседку – по-видимому, не без умысла, ибо, как только за ней захлопнулась дверь, Эмми со всезнающей улыбкой взглянула на Жанну и спросила:

– Ну, так как дебютантке из Беверли-Хиллз живется с дьяволом в синих джинсах?

Улыбнувшись, Жанна затеребила поясок своих желтых джинсов.

– Да, нечто дьявольское в нем, конечно, есть, – согласилась она и повторила все те истории, что уже рассказывала Сью Перрит. – Надо отдать ему должное – он на редкость терпелив, особенно если учесть, что ему чрезвычайно не хотелось брать меня на работу. Мало того, что я почти ничего не умела делать, злоключения преследовали меня по пятам.

Эмми склонила голову набок – ну точь-в-точь птица с черными глазами.

– Терпения у Сета хоть отбавляй! Двадцать пять лет пришлось ему бороться за то, чтобы возвратиться туда, где ему хотелось жить, но он не отступил ни на шаг. Он знал, что рано или поздно добьется своего.

– Где же ему хотелось жить? – нахмурилась Жанна.

– А на ранчо! Вы же знаете, он вырос в Финиксе.

– Об этом он рассказал в день моего приезда. Но очень, очень лаконично. А еще он как-то раз обмолвился, что его мать не желала жить на ранчо.

С одной стороны, Жанна испытывала неловкость оттого, что так бесцеремонно расспрашивает о личной жизни Сета, а с другой – ее распирало от любопытства, хотелось узнать как можно больше о Сете и его семействе. В оправдание себе, она подумала, что, поскольку сейчас она – часть его жизни, ее интерес вполне естествен.

– Это точно. Жизнь в эдакой глуши была ей ненавистна. Мириам – так звали мать Сета – познакомилась с Лоуэлом Броуди в Финиксе и согласилась после свадьбы жить с ним на ранчо. Мириам была из богатой семьи, отец ее владел фабрикой пластмасс. По-видимому, она полагала, что будет вести здесь привычный образ жизни. – Эмми сочувственно улыбнулась. – Потребовалось совсем немного времени, чтобы бедняжка поняла свою ошибку. Мы с мужем работали тогда на соседней ферме и стали свидетелями разыгравшейся драмы.

– Что же произошло? – Жанна, и без того сидевшая на самом краешке стула, всем корпусом подалась вперед.

Эмми подперла подбородок здоровой рукой и с минуту предавалась воспоминаниям.

– Мириам, очевидно, представляла себе ранчо, как фешенебельную загородную дачу, где полно слуг, а в «файф-о-клок» официант в белоснежной ливрее разливает по рюмкам напитки. Лоуэл даже нанял прислугу для домашней работы, хотя это было ему совершенно не по средствам, но все равно на долю Мириам приходилось много забот, особенно после появления на свет Сета. Пока они могли ездить в гости к своим друзьям и хотя бы раз в месяц посещать родителей в Финиксе, Мириам не роптала. К ее чести, поначалу она ни на что не жаловалась.

– Но ее хватило ненадолго?

– Да. Зима шестьдесят седьмого года выдалась необычайно снежной, таких метелей я еще здесь не видела. Сугробы, доходили до пяти футов в вышину, но случались и более серьезные заносы. Иногда люди бывали по нескольку дней отрезаны от своих конюшен и скотных дворов, а уж от города – целыми неделями. Вот тут-то Мириам и сникла. Она заявила Лоуэлу, что ему придется выбирать между нею и ранчо. Перед решающим разговором Лоуэл привез своего семилетнего сынишку к нам.

– Но отцу Сета так и не удалось разубедить жену?

– Нет, более того! Когда он возвратился от нас, вещи ее и сына были уже уложены и погружены в багажник автомобиля. – На лице Эмми появилось огорченное выражение. – Мириам даже воспротивилась тому, чтобы он сохранил ранчо, передав его в ведение управляющего – боялась, очевидно, что это будет искушать его. И Лоуэл продал ранчо нам, поступил на работу в фирму тестя и больше в наших местах не показывался.

– Но ведь ранчо целых три поколения принадлежало семейству Броуди. Как же он мог расстаться с ним?

– Мириам была для него важнее. Таковы уж мужчины Броуди, Жанна. Если кого полюбят, то всей душой. Лоуэл любил Мириам больше, чем ранчо.

– А как воспринял эту новость Сет?

– Он боролся, как лев!

Жанна рассмеялась.

– Я не шучу. Когда они уже окончательно покидали дом, Сет вцепился в дверной косяк и его с трудом оторвали. Тогда он схватился за перила террасы, обвил их руками и ногами и кричал благим матом, словно его убивают. Его опять с силой оттащили и поволокли к выходу, но он и там ухватился за столб, и, когда его, наконец, удалось отодрать, обе его ладони были утыканы занозами. Пока они спускались с холма вниз, его отчаянные вопли были слышны даже у нас. Впоследствии, Лоуэл рассказал мне, что мальчик рыдал всю дорогу до Финикса, а это как-никак четыре с половиной часа.

Жанна откинулась на спинку стула, живо представив себе испуганного маленького мальчика, которого увозят из любимого дома.

– И все-таки он вернулся!

– Да, в Финиксе он не прижился. У него, конечно, появились товарищи, он ходил в школу, играл в городской бейсбольной команде и все такое прочее, но, по словам Лоуэла, не переставал грустить. А сам Лоуэл и Мириам чувствовали себя в городе как рыба в воде. Они были счастливы, тосковал только Сет. В первый же год после отъезда, родители отправили его сюда на летние каникулы, и с тех пор он приезжал каждое лето. А как только окончил колледж, приехал и уже больше не покидал нас. Два года назад, когда скончался мой муж, Сет, получив наследство от своего дедушки, выкупил у нас ранчо. Как ни странно, старик, единственный из всей семьи, понимал, какое значение оно имеет для Сета. А вот родители его, по-моему, не переставали надеяться, что сын откажется от своей мечты и осядет в городе.

– Значит, плохо они его знали, – пробормотала Жанна. – Он никогда, ни за что, не откажется от своего дома, да и от всего, что ему дорого.

– Вы поняли это значительно быстрее, чем большинство его знакомых, – сказала Эмми, поднимая брови.

Жанна покраснела и отвела ладонью волосы, упавшие ей на лицо. Не станет же она рассказывать Эмми, сколько часов размышляла о Сете!

– Даже за одну неделю можно многое узнать о Сете Броуди.

– Готова держать пари – вы уже знаете, что он решил никогда не обзаводиться женой. А теперь вам стало понятно – почему. Но я в душе не сомневаюсь, доведись ему встретить особу, которой понравилась бы здешняя жизнь, которую не страшил бы тяжелый труд и затворничество, он запел бы по-иному.

– И вам показалось, что Мелинда Крендл вполне подходит на роль подобной особы? – усмехнулась Жанна.

– Но могу же я, надеяться? – пожала плечами Эмми. – Где и как может встретить подходящую ему женщину этот человек, почти не выходящий за пределы своего ранчо? Невесту ему надо искать с доставкой на дом.

– Не смотрите так проницательно на меня! – Жанна, молитвенным жестом, подняла вверх обе руки. – Он уже известил меня, категорическим тоном к тому же, что не женится никогда!

– Чушь собачья!

– Но он, полагаю, и в самом деле не вступит в брак с женщиной, которая может принудить его покинуть ранчо. Опасаясь этого, он и рисковать не станет.

Жанна не заметила, с каким лукавством взглянула на нее Эмми.

– Вы совершенно правы. Это извечная ковбойская проблема.

– Что вы имеете в виду?

– К этому выводу меня привели долгие годы, проведенные в обществе ковбоев, – задумчиво произнесла Эмми. – Их натуре противно все, что может отдалить их от ранчо, в том числе и женщины. Даже если это ранчо не принадлежит им. Поэтому если они и вступают в брак, то по виду никак не походят на женатых мужчин.

– А какой такой особый вид у женатых мужчин? – рассмеялась Жанна.

– По виду и поведению большинства мужчин, состоящих в браке, заметно, что они зависят от кого-то, и кто-то зависит от них. А ковбой такого впечатления не производит. Он привык быть один, работать в одиночку, зависеть только от самого себя. Вот почему ковбой является своеобразным символом американского характера. Мужчины им восхищаются, а женщинам неизменно хочется его перевоспитать.

– Понимаю, – пробормотала Жанна, думая о Сете.

Его натуре очень точно соответствовало все, о чём говорила Эмми, явно руководимая желанием предупредить Жанну, такого не переделаешь.

Затем они перешли на другие темы. Эмми засыпала Жанну кулинарными советами, объясняя, что из еды надо заготовлять заранее и как сварить кофе на костре. Жанна, не надеясь на себя, тщательно все записала, в том числе, несколько рецептов блюд. Когда она прощалась, голову ее распирало от обилия новых сведений, необходимых для работы на ранчо, а также относящихся к истории семейства Броуди.

Теперь многое стало совершенно ясно. Может, Сет и испытывает влечение к ней, но приложит все силы к тому, чтобы не поддаваться этому чувству. Ее пребывание на ранчо «Алмаз» он считает чисто временным. Но все может измениться, если она даст ему понять, как ей у него нравится.

Но ведь, чтобы поведать о своих чувствах относительно жизни на ранчо, необходимо рассказать, что за дом был у нее в Калифорнии и какие проблемы возникли из-за этого.

Сет знал лишь о разорванной помолвке с Майклом и о ссоре с отцом, но в самых общих чертах. Слава Богу, он не стал расспрашивать ее о подробностях. У него неизбежно должно было сложиться впечатление, что она так отчаянно ищет работу, потому что нуждается в деньгах. Это не было чистой ложью, но и к истине имело лишь косвенное отношение. Если рассказать ему всю правду, как он отреагирует?

Интересно, когда же она прекратила ненавидеть всех мужчин на земле? Несмотря на частенько возникавшие трения между нею и Сетом, она питала к нему безграничное уважение. Никогда ей не доводилось видеть такого работягу!

Со вздохом огорчения Жанна напомнила себе, что ей не следует забывать, она на ранчо исключительно для того, чтобы самоутвердиться, и находится там лишь до той поры, пока не выздоровеют Эмми и Сью. А вовсе не для того, чтобы кокетничать с хозяином.

* * *

– Вы готовы, Жанна? – раздался из коридора голос Сета. – Хосе и мальчики уже ушли.

– Иду, иду! – Жанна провела помадой по губам и отступила от зеркала, критическим взором оглядывая себя во весь рост. Волосы она с одного боку заколола золотого цвета заколкой, так что они свободно ниспадали ей на плечи.

Купленное платье оказалось очень удачным, так как прекрасно оттеняло приобретенный ею уже здесь, на ранчо, загар, особенно благодаря большому вырезу, обнажавшему плечи. Из украшений она надела новые клипсы-кольца, висевшие чуть ли не до ключиц, и золотую цепочку. В таком наряде она немного смахивает на цыганку, но разве это ей не к лицу?

Решив, наконец, что все в порядке, Жанна забежала в кухню, уложила, испеченный ею с большим старанием, шоколадный торт в специальную пластмассовую коробку и, бережно держа ее на вытянутых руках, поспешила в коридор.

– Жанна!

– Иду-иду!

И Жанна, громко стуча по деревянному полу высокими каблуками босоножек, вышла в холл.

Сет, не иначе как в сотый раз, посмотревший в этот момент на часы, заслышав голос Жанны, обернулся ей навстречу.

– Мы опаздываем!

– А к чему такая спешка? Ведь праздник продлится не четверть часа, и... Что случилось?

Он уставился на нее так, будто она внезапно выросла на две головы. Сверкающими глазами, он обежал ее фигуру сначала с головы до ног, а затем с ног до головы. Уголки его рта опустились.

Почувствовав неуверенность, Жанна поставила торт на столик, выпрямилась и в свою очередь стала себя оглядывать.

– Платье неудачное? Да? Оно мне и самой не очень нравится.

– Да нет, платье подходящее, – судорожно сглотнув, вымолвил Сет.

– Вы уверены?

Жанна никак не могла объяснить, с чего это она вдруг так всполошилась. Что-что, а уж одеваться она умеет! В конце концов, ее родной город слывет одним из самых верных последователей моды.

С другой стороны, хотя одежда человека не играет в этих краях большой роли, но сегодня как-никак важный ежегодный праздник. А разочаровывать Сета так не хочется! У него, разумеется, совсем иной вкус, чем у тех мужчин, с которыми она встречалась до сих пор.

И Жанна тревожно уставилась на Сета, стараясь понять причину его недовольства. Он тоже приоделся. Черные джинсы в обтяжку и темно-зеленая рубашка западного покроя, придавали ему вид неотразимого мужчины. Шея его была повязана косынкой с отполированной малахитовой застежкой. В руке он держал ковбойскую шляпу бежевого цвета, которой Жанна до сих пор не видела.

– У меня есть другое платье. – Она закусила губу. – Впрочем, оно из шелка, выглядит слишком роскошно.

– Я же сказал, платье подходящее. – Сет приблизился к Жанне. – Одно плохо. – Надев шляпу, он из-под широких полей еще раз внимательно оглядел Жанну и приподнял буфы рукавов так, что они закрыли ей плечи. – Не будем доставлять местным парням слишком много удовольствия.

От прикосновения его рук к плечам по телу Жанны прошла дрожь. Тревоги как не бывало, ей даже понравились собственнические нотки, прозвучавшие в голосе Сета. Внезапно охрипшим голосом, она только и смогла вымолвить:

– Хорошо.

– Все равно никто не поверит, что вы всего-навсего моя домработница.

И он распахнул перед ней дверь.

Жанна в течение секунды, молча, смотрела на него, затем подхватила торт и вышла. Дура ты, дура! – сказала она себе. А чего еще ты ждала? Ведь только вчера всю дорогу из Саффорда домой думала над словами Эмми, убеждая себя, что никакие близкие отношения с этим мужчиной невозможны.

Сет стал запирать входную дверь, а Жанна, спустившись по ступенькам, направилась к грузовику, ожидавшему их у ворот. В кустах, справа от дороги, что-то зашевелилось, и Жанна замерла. После того, как Сет предупредил ее, что здесь водятся ядовитые змеи, каждый шорох в кустах заставлял Жанну настораживаться. Но на сей раз это была не змея, а Ведьма, внимательно изучавшая маленькими блестящими глазками голые ноги Жанны. Жанна невольно приостановилась, и этого оказалось достаточно, чтобы курица, быстро подскочив, клюнула ее в щиколотку.

– Ой! Ах ты, проклятая бестия! – закричала Жанна, отпрянув назад. – Убирайся прочь!

Но Ведьма снова двинулась к ней, и Жанна, извернувшись, скрылась за кустом, не выпуская торта из рук.

– Эта проклятая курица опять нападает на меня'

– Каким образом ей удалось выбраться из курятника? Может, вы забыли запереть его на ночь?

Сет стянул шляпу с головы и принялся размахивать ею перед Ведьмой, чтобы отогнать от Жанны.

– Самое время для выговора по службе!

Жанна метнулась вправо, но Ведьма вылетела из-за соседнего куста ей навстречу.

– Пора бы уже вам научиться обращаться с этими тварями. – Сет снова помахал шляпой перед курицей, но та, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжала преследовать Жанну.

– Мне? Пора?! – в ярости вскричала Жанна, пытаясь увернуться от своего врага. – Вы, видно, забываете, я всего лишь домработница.

Ведьма с громким кудахтаньем обогнула еще один куст и настигла свою жертву.

– Ой!

Стараясь удержать равновесие и не уронить при этом торт на землю, Жанна, споткнувшись, налетела на курицу, и та, не растерявшись, больно ударила ее клювом.

Мигом подскочивший Сет вставил свою ногу между Жанной и Ведьмой.

– Бегите к грузовику!

– А что я, по-вашему, пытаюсь сделать?

Ведьма проскочила между ногами Сета и ринулась на Жанну. Он снова стал размахивать шляпой, но ее поля зацепились за шипы ближайшего куста.

– Проклятие!

Сет нагнулся, высвобождая шляпу, а Жанна при этом чуть было не упала на него, но он успел вовремя поддержать ее за локоть. Жанна подхватила уже на лету чудом уцелевший торт, но при этом зацепилась юбкой за шипы. Шляпа Сета упала наземь, и, Жанна, теряя равновесие, нечаянно наступила на нее.

Сету, наконец, удалось поймать курицу, и он одной рукой сжал ее клюв, а другой – ноги.

Переведя дыхание, Жанна глянула вниз.

– Ой, Сет, ваша шляпа! – И подняла ее с земли. На сплющившейся тулье четко обозначился вдавленный след от ее высокого каблука. – Какая жалость!

– Жалости заслуживает не шляпа, а эта безмозглая крылатая дрянь! Завтра съедим ее на обед.

– Вы намерены ее убить?!

– А вам хочется спасти ей жизнь? Да вы с ума сошли!

– Может, все же ее удастся приручить... – Выражение лица Сета заставило Жанну замолчать. Она вздохнула. – Давайте запрем ее сейчас в курятник, а утром решим, что с ней делать.

– Мы решим? Курица-то моя! Что хочу, то и делаю.

– Но не хотите же вы вот так, наспех, вынести ей смертный приговор!

Сет возмущенно фыркнул.

– Вам никогда не говорили, что вы властная женщина?

Жанна усмехнулась и отступила.

– Я постараюсь выкинуть это из головы. Жду вас в грузовике.

– Да уж, пожалуйста!

С тортом и шляпой Сета в руках Жанна взобралась в кабину грузовика. Порывшись в отделении для перчаток, она нашла то, что искала, – маленькую аптечку. Когда Сет открыл дверцу машины, она уже помазала антисептиком все свои ранки и пыталась выправить его шляпу.

Сет сел за руль и печально взглянул на павший в боях головной убор.

– Новенькая, с иголочки.

– Вижу. И она вам очень шла, – серьезно подтвердила Жанна.

– А сейчас она как две капли воды походит на ту, что Фестус Хаген носил в картине «Орудийный дым».

Жанна не смогла удержаться от улыбки.

– Ну, нет, уж скорее на шляпу хагенской лошади.

– Да, – согласился Сет, судя по выражению его загорелого лица раздосадованный не меньше, чем маленький мальчик, сломавший подаренную ему игрушку с рождественской елки. – Жанна, почему эта курица вас возненавидела? Можно подумать, что у вас какие-то личные счеты. – Он повернулся к ней, глаза его озорно блестели. – Видели бы вы, с какой ловкостью перемахнули через куст роз на своем пути! По-моему, вы вполне можете участвовать в Олимпийских играх.

– Получу золотую медаль за бег с препятствиями в виде розовых кустов, да?

– Вот именно! А если замедлите темп, можно будет послать вам вдогонку какую-нибудь Ведьму.

Несколько секунд они, молча, смотрели друг на друга, а затем одновременно расхохотались. Когда они успокоились, Сет вытащил из кармана носовой платок и протянул Жанне. Вытерев глаза, она придвинулась к нему поближе, чтобы взглянуть в зеркальце заднего вида – проверить, не потек ли макияж. Все оказалось в порядке, и она, было, отодвинулась обратно на свое место, но он поймал ее за руку.

– Сидите здесь.

Смеющееся его лицо излучало тепло. Исчезла напряженность, так мешавшая их отношениям в последние несколько дней, и Жанна в ответ с готовностью улыбнулась.

Она устроила понадежнее торт у себя на коленях, Сет включил двигатель, они выехали на дорогу и спустя несколько минут уже были у ворот дома Кэрол и Роба Бёрнсайд. Здесь было полно машин, и Сету пришлось припарковаться на дороге.

– Все окрестные жители собираются два раза в году на подобные праздники – один здесь, другой у Эмми, – сообщил Сет. – Танцуют, женщины обмениваются кулинарными рецептами, мужчины – побасенками о своих невероятных подвигах, затем все нажираются до отвала и расходятся по домам.

– Звучит очень привлекательно. – Жанна была искренна, ведь точно так же проходят все самые изысканные приемы в Голливуде. Вопреки распространенному мнению, людей непосвященных, даже интересные гости, собирающиеся на самые престижные тамошние вечеринки, весь вечер только и говорят что о своих семейных и домашних делах.

Сет взял ее руку и положил на свой локоть. Жанна ощутила сталь его мускулов.

– А я думала, вам будет неприятно, если люди не поверят, что я ваша домработница, – сказала она.

Сет остановился и повернулся к ней.

– Мне теперь наплевать. А вам?

Ее улыбка чуть было не рассеяла вечерние сумерки.

– А мне тем более!

Кивнув, он повел ее во двор Бёрнсайдов, где и происходило празднество. Людей была тьма-тьмущая, стереосистема играла музыку в стиле «кантри». Большинство пар кружились в танце, но кое-кто был поглощен беседой. Между взрослыми шныряли ребятишки, игравшие в пятнашки. Периодически, то одна, то другая мать обращалась к детям с просьбой пойти поиграть в палисадник, но они, не отвечая, продолжали бегать среди взрослых.

Сет прошел с Жанной вперед и представил ее хозяевам.

Роб Бёрнсайд, высокий и худой, как Сет, отличался от него тем, что глаза его искрились счастьем жизни. Кэрол, маленькую незаметную женщину, красила ее улыбка, а улыбалась она часто. Поцеловав Жанну, Кэрол осведомилась о самочувствии Эмми, предложила напитки новым гостям и побежала менять пластинку на стереопроигрывателе. Подошел Хосе, пригласил Жанну танцевать и закружил ее в каком-то бешеном вихре, так что голова у нее пошла кругом, а в висках застучало. Жанна даже удивилась могучей энергии этого, обычно такого спокойного, пожилого человека.

Жанна станцевала с Хосе два танца и по одному с каждым из мальчиков Коллинзов. Наступила желанная передышка, и она в изнеможении упала на стул, а Сет принес ей стакан пунша, к которому она с благодарностью припала.

– Следующий медленный танец – мой, – сообщил Сет с улыбкой, от которой вспыхнуло ее и без того раскрасневшееся лицо.

– Хорошо.

Еще несколько секунд Сет продолжал стоять около ее стула, но она заметила, что он не сводит глаз с компании мужчин, с которыми только что разговаривал. Нежно улыбнувшись, она произнесла:

– Сет, вы вовсе не обязаны развлекать меня. Возвращайтесь к своим друзьям. Думаю, – тут и глухой услышал бы насмешку в ее тоне, – надо поделиться с ними новым способом усмирения наседок путем вывертывания им шеи.

– Делиться нечем, – усмехнулся он. – Они уже в курсе дела. А иначе с чего бы они, по-вашему, так гоготали?

– Ума не приложу, – с самым невинным видом ответила Жанна.

Бросив на нее грозный взгляд, явно означавший «поговорим попозже», Сет вернулся к товарищам. Наблюдая за ними, Жанна вспомнила слова Эмми об особенностях ковбоев. Действительно, ничто в их поведении не напоминало замашки семейных людей, особенно, когда они стояли эдакой обособленной стайкой. Наверное, все они любящие отцы и мужья, но эти чувства запрятаны в самой глубине их душ, чтобы ничто не могло поставить под сомнение их независимость и самостоятельность.

Интуиция подсказала Жанне, что жалобы родительского совета и педагогов на ребенка ковбоя не приведут того в отчаяние, но если кто-нибудь попробует обидеть его дитя, он появится у дверей школы еще до рассвета.

Все мужчины, стоявшие рядом с Сетом, были высокие и худощавые, да иначе, и быть не могло – работа на ранчо отнюдь не располагает к полноте. А чувства свои они, скорее всего, прячут для того, чтобы лишние переживания не мешали работе и не отвлекали от нее.

Если все, что Эмми говорила о верности мужчин семейства Броуди, соответствует действительности, то неудивительно, почему Сет не хочет и думать о женитьбе. Он не пожелает покидать ранчо ради женщины, а если его любимая не согласится жить в сельской глуши – не сможет отпустить ее от себя. Так и не найдя решения этой задачи, Жанна прекратила думать о ней и, чтобы отвлечься, повернулась к сидевшей рядом миссис Берк. Ей было интересно, какая судьба привела мануального терапевта в Белые горы.

Сет, верный своему слову, при первых звуках медленного танца приблизился и вывел Жанну из кружка дам, мигом образовавшегося вокруг нее и миссис Берк.

Они танцевали под звездами, усыпавшими небо, в свете необычных фонариков, расставленных на земле, – керамических плошек с песком и воткнутыми в него свечами. Это освещение и медленная мечтательная мелодия создавали особое настроение. Жанна наслаждалась близостью Сета и всем своим существом ощущала, что никогда еще она не была так близка к тому, чтобы влюбиться...

Танец закончился, они наполнили тарелки едой, под тяжестью которой ломился стол, и сели перекусить рядом с Бёрнсайдами.

Немного позднее Жанна, помогая Кэрол, отнесла стопку тарелок в дом. Проходя через гостиную, она остановилась перед стеной, увешанной картинами. Все они воспроизводили сюжеты из жизни американского Запада и этим напомнили Жанне произведения Джорджа О'Кифа и Ремингтона. Полотна изображали борьбу человека с силами природы.

На одной картине был изображен Сет в тот момент, когда он, стоя, крутит веревку над головой, намереваясь заарканить мчащуюся прочь от него лошадь. Было очевидно, что он обязательно накинет лассо на беглянку и заставит ее покориться. Подобное выражение лица часто появлялось у Сета – Жанна сразу его узнала. Излучаемая им сила – не только тела, но и духа, – очень точно схваченная и переданная художником, заставила Жанну вздрогнуть. Она подошла поближе, чтобы разобрать подпись художника, но тут в комнату вошла Кэрол Бёрнсайд.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

Жанна покачала головой и быстро отошла от картины – глупо ведь вот так пялиться на изображение Сета!

– Прекрасно! Кто же автор этих великолепных картин? – только спросила она, махнув рукой в сторону стены.