Текст книги "Золотые розы"
Автор книги: Патриция Хэган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Глава 21
Корд ехал след в след за Пуэтасом, так что морда его лошади почти упиралась в круп лошади мексиканца. Он держался настороженно, ни на минуту не ослабляя бдительности на случай, если Пуэтасу придет в голову обратиться в бегство. На душе у него было тяжело. Он не хотел думать о том, каково сейчас Эмбер, но мысли против воли возвращались к этому.
Корд считал Валдиса Алезпарито худшим из негодяев именно потому, что тот был еще и трусом. Как всякому трусу, ему необходимо было как-то компенсировать отсутствие храбрости, и это выражалось в непомерной жестокости. Чем трусливее человек, чем он ничтожнее, тем дальше он способен зайти, издеваясь над своей жертвой.
Сам того не замечая, Корд изо всех сил стискивал поводья, словно боль могла облегчить чувство бессильной ярости. Грубая кожа упряжи до крови врезалась в ладони, но он продолжал сжимать кулаки, словно держал в руках горло Валдиса. Он понимал, что не получит возможности на этот раз выплеснуть свой гнев, – вызволить Эмбер было куда важнее, чем свести счеты с ее мучителем. Как только она окажется на свободе, он заставит ее покинуть Мексику, думал Корд с угрюмой убежденностью. Ее намерение позаботиться о ребенке Арманда благородно, и он не настолько бесчувственный человек, чтобы не понять, что ею движет, но даже женское упрямство не может победить веками сложившихся традиций. Индейцы скорее пустят мальчишке кровь, чем отпустят в мир белых.
Постепенно мысли Корда вернулись к тому роковому дню – дню гибели Арманда на корриде. Он тогда пообещал умирающему другу позаботиться об Эмбер и некоторое время искренне верил, что именно это движет всеми его поступками по отношению к ней. Несмотря на внешнюю привлекательность, он не склонен был считать ее особенной. Однако так оно и оказалось. До сих пор Корду не приходилось встречать женщины, в которой красота сочеталась бы с умом и энергией. И еще в ее характере было то, чего он вообще не признавал за женским полом… во всяком случае с некоторых пор, – в ней были искренность и доброта. Тому, кого однажды уже предала женщина, нелегко поверить снова, но и упорствовать в недоверии нелепо.
На другое утро после бегства Эмбер из дома Арманда Корд первым делом напился до бесчувствия, считая ее поступок очередным предательством по отношению к себе. Лишь позже он заново осмыслил все, что было сказано между ними в ночь близости.
Трудно сказать, как бы он поступил, не произойди событие, которого он меньше всего ожидал: пришло письмо из Америки, от майора Джона Уэсли Пауэлла, под командованием которого Корд служил во время Гражданской войны.
Это письмо коротко, но болезненно отвлекло его от мыслей об Эмбер. Оно навеяло воспоминания, которые он долгое время старался упрятать в самые глухие тайники души. Тогда, во время войны, он был молод и наивен, он был романтиком и идеалистом, он бросался в бой очертя голову… и все же старался остаться в живых, чтобы вернуться домой, к Кристине.
Кристина…
Мысленно произнося это имя, Корд усмехнулся, и его усмешка была так же темна, как и ночь вокруг.
Она тоже была красавицей, Кристина! Только она ничем не напоминала Эмбер: высокая, гибкая, не по-женски сильная, с копной медно-рыжих волос и глазами цвета первой весенней травы. В ней было столько достоинства, столько уверенности в себе, что многие находили ее надменной. Однако надменность не ставилась в вину единственной наследнице богатых и влиятельных родителей. Ее брак с Кордом был делом решенным, и каждый считал, что лучший союз трудно себе даже представить.
Странное дело! Даже сейчас, когда другой женский образ заслонил от него Кристину, Корд все еще испытывал боль при воспоминании о ней. Он любил ее всем сердцем, верил ей, как самому себе, он мечтал о совместной жизни с ней, как о рае на земле… а она была не более чем шлюха, в которой чести не больше, чем воды в решете. Вращаясь в высшем обществе, она представляла собой воплощенное очарование и грацию, леди до кончиков ногтей, она писала ему на фронт длинные письма, полные нежности и тревоги, но все это было лишь фасадом. На задворках общества, на грязной окраине большого города, шла вторая жизнь прекрасной Кристины – жизнь, в которой она с удовольствием ложилась на продавленный матрац в трущобной квартирке простого докера.
Возможно, Корд так и оставался бы влюбленным слепцом, если бы не неожиданная побывка. Так случилось, что в день его приезда Кристина столкнулась с ним, возвращаясь от любовника. Она вся пропахла дешевым табаком, выпивкой и грязью окраин. Корд в ужасе выслушал ее наспех придуманный рассказ о том, что ее изнасиловал портовый рабочий, пришел в бешенство и бросился на поиски обидчика. Он и в мыслях не держал ничего, кроме хорошей взбучки и сдачи докера властям, но все обернулось иначе. У докера оказался нож, Корд пустил в ход револьвер.
Он вернулся на фронт, считая, что закон признает его действия необходимой самообороной. Однако спустя неделю выяснилось, что докер был не просто докер, а сын нью-йоркского банкира, с юности славившийся своими низменными наклонностями и в конце концов сбежавший из дома, чтобы попробовать жизни иного сорта. В доках он занимался разной подозрительной деятельностью, но этот факт был замят, поскольку семья убитого была слишком влиятельной. Обдумав неожиданный поворот событий, Кристина сочла за лучшее признаться в трогательном платоническом романе с сыном банкира, а Корда объявила обезумевшим ревнивцем, который обдуманно лишил соперника жизни.
Все эти новости потрясенный Корд узнал от своего командира. Майор Пауэлл посоветовал ему на время скрыться. Тогда-то Корд и вспомнил о великодушном предложении спасенного им мексиканца. Поскольку мир в то время уже был подписан, он мог не бояться обвинения в дезертирстве и поспешил последовать совету командира.
Оказавшись на мексиканской земле, он далеко не сразу нашел мир и покой, но муки обманутого сердца были все-таки лучше, чем публичный суд, обвинение и петля. Со временем чувство горечи смыло остатки всякого чувства к Кристине, и Корд перестал мечтать о том, как однажды объяснится с ней. Зато он стал подумывать о том, чтобы смыть пятно со своего имени.
Письмо майора Пауэлла содержало новости, одновременно радостные и грустные. Неожиданным образом Кристина слегла в нервной горячке (майор сильно подозревал, что это явилось следствием длительных угрызений совести). Она призналась в том, что дала ложные показания против Корда. Новое слушание дела решено было отложить до его возвращения в Штаты, и майор писал, что уверен в благоприятном исходе. Он настойчиво советовал бывшему подчиненному вернуться и построить новую жизнь на обломках прежней.
Он также предлагал Корду место в экспедиции, организацией которой как раз занимался. Экспедиция должна была вскоре отправиться к истокам реки Колорадо, чтобы составить карту местности под названием Большой Каньон. Она обещала быть интереснейшей, и ее тем более охотно финансировали, что руководитель, в военное время майор, был также ученым и университетским преподавателем. Тот факт, что он потерял на фронте руку, не умалял его авторитета, а скорее наоборот. Человек на редкость энергичный, знающий и физически крепкий, майор прекрасно обходился и одной рукой. Отправку экспедиции он назначил на конец мая и теперь все свое время отдавал подготовке.
Лучшей перспективы Корд не мог себе и представить. Его беспокойная натура жаждала путешествий, приключений, мирного труда в сочетании с жизнью, полной опасностей, но все это оставалось лишь мечтой до тех пор, пока здесь, в Мексике, он не разобрался со сложившейся ситуацией…
Корд помотал головой, заставляя себя вернуться к действительности. Самое важное сейчас – найти Эмбер, напомнил он себе.
– Мы почти у цели, сеньор Хейден, – раздался голос Пуэтаса. – Валдис прячется в большой пещере на склоне горы, почти сразу за следующим перевалом. Туда не больше часа пути верхом.
– Ты бывал в пещере?
– И не раз. Я привозил Валдису еду. Пещера эта здоровенная, и к ней примыкает еще немало ответвлений, вроде каменных мешков. Это все на случай неожиданного нападения, но я знаю, какую часть пещеры он для себя облюбовал. Развяжите меня, сеньор! Я проведу вас внутрь.
– Зачем это мне тебя развязывать? Для того чтобы идти, нужны ноги, а не руки. И потом, со связанными руками ты не наделаешь глупостей.
– А если наделаю, вы мне вышибете мозги? – спросил Пуэтас с кривой усмешкой. – Это, конечно, не очень мне улыбается, но, вообще говоря, какая разница, чья пуля их вышибет, ваша или Валдиса? Когда он узнает, что я его выдал, он меня из-под земли достанет.
Корд промолчал, сознавая, что в словах мексиканца есть своя правда.
– Все-таки вам лучше будет развязать меня, – продолжал Пуэтас, поеживаясь в седле, чтобы хоть немного размять стянутые за спиной руки. – Клянусь Божьей Матерью, я буду вести себя тише воды, ниже травы. Как только вы поймете, куда идти, я поеду себе потихоньку, как будто меня там и не было. Я еще не так стар, чтобы нарываться на пулю.
– Ладно, черт с тобой! Проведешь меня в пещеру, покажешь, куда идти, – и бери ноги в руки.
– Вы не пожалеете, сеньор Хейден, ни за что не пожалеете! – оживился мексиканец.
Глава 22
Эмбер лежала на спине в состоянии, близком к оцепенению от голода и усталости. Она не могла сказать, как давно это началось, но, конечно, не вчера. Она была совершенно обнажена, и солома, торчавшая из прорех комковатого тюфяка, больно колола тело. Выше и немного левее ее головы в трещине стены был укреплен факел, отбрасывающий танцующие тени на неровный потолок.
В пещере застоялась промозглая сырость, но еще хуже были муки голода. Эмбер знала, что рано или поздно острая боль в желудке превратится в тупую и ноющую, а потом и вовсе уйдет. Но сколько еще ждать этого? Часы? Дни? Ей хотелось стонать в полный голос, но она молчала, закусив губу. На какое-то время Валдис оставил ее в покое, и не стоило раньше времени привлекать его внимания. Она не знала, есть ли кто-нибудь в той части пещеры, где она находилась, и не решалась оглядеться из страха, что ее мучитель, если он поблизости, заметит это. Не знала она и того, что стало с Долитой. В последний раз Геррас так измучил девушку, что та была без сознания, когда Эмбер впала в тяжелую дремоту.
Она и сама не заметила, как задремала снова. Она часто теперь дремала, радуясь каждой минуте забвения. Разбудил ее звук тихого горестного плача. Поскольку никто не прерывал его грубым окриком, Эмбер сделала вывод, что никого из мужчин рядом нет.
– Это ты, Долита? Слава Богу, мы все еще вместе… не плачь, береги силы. Нас все чаще оставляют одних, так что, может быть, удастся бежать.
– Бежать… – тупо повторила мексиканка. – Разве мы можем бежать? Мы пропадем здесь, сеньорита…
– Я не собираюсь пропадать и тебе не дам. – Эмбер с усилием приподнялась на локте и придвинулась поближе. – Нельзя отказываться от борьбы, что бы ни случилось. Если из этого каменного лабиринта существует выход, я его найду.
– А если, пока мы будем искать, они вернутся? Они, конечно, бросятся в погоню, а мы так обессилели, что не сможем бежать, как в тот раз. Нет, сеньорита, лучше предаться на волю Божью и молиться.
– Бог, Долита, помогает тем, кто не сдается… помогает, придавая сил, когда это нужно. Лучше приободрись. Кто знает, когда представится другой такой шанс? Не знаю, как мы выберемся и что нас ждет, знаю только одно – мы попытаемся. Если нам суждено погибнуть, то пусть это случится не под землей, на сыром матраце, в руках насильника!
Подкрепив себя этой мыслью, она поднялась и некоторое время стояла, пошатываясь, собираясь с силами. Потом она помогла подняться и Долите, и начались блуждания в лабиринте ходов и переходов. Не сразу впереди открылся более широкий проход, ведущий в главную часть пещеры. Долита остановилась на полушаге и перекрестила себя.
Эмбер не была ревностной католичкой (возможно, она вообще не обладала твердой верой), но на этот раз, впервые в жизни, она обратилась к Богу с молитвой об удаче.
Девушки повернулись спиной к выходу и пошли к лабиринтам темных переходов.
Глава 23
Ночь на этот раз выдалась безлунная. Тяжелые темные тучи неслись по небу, подгоняемые ветром, внезапно подувшим с гор. Ветер продолжал крепнуть, он свистел в расселинах скал, шелестел листвой, скрипел трущимися друг о друга стволами деревьев – и это были единственные звуки, которые мог слышать Корд.
Стояла такая темень, что он едва различал Пуэтаса, торчком сидевшего в седле, хотя и ехал сразу за ним. Внезапно мексиканец так резко остановил лошадь, что Корд вынужден был направить свою в сторону, чтобы не налететь на него. Втянув голову в плечи и нервно озираясь, Пуэтас зашептал:
– Здесь нам лучше спешиться и вести лошадей на поводу. Я проведу вас в пещеру тайным ходом, о котором, кроме меня, никто не знает.
– Даже Валдис? Тогда откуда о нем знаешь ты? – спросил Корд, не скрывая недоверия к проводнику.
– Эту пещеру, сеньор, мы с Валдисом нашли много лет назад, когда случайно оказались в этих местах. Нам стало интересно, насколько она велика, но когда мы решили ее обследовать, то заблудились и разошлись. Как я ни кричал, эхо отвечало прямо-таки отовсюду! Я плутал и плутал, пока не набрел на узкий и низкий проход. Он-то и вывел меня наружу, только выход оказался на отшибе, в чащобе из кактусов и всякого колючего кустарника. Ну и ободрался я тогда! Валдису я ничего не сказал про этот выход… надеюсь, он и по сей день не знает о нем.
Со всяческими предосторожностями они поднялись по склону и наконец оказались на небольшой ровной площадке, густо поросшей колючим кустарником. Отсюда вход в пещеру был не виден, но можно было догадаться, где он, по отсвету костра, танцующему на скалах внизу. Из пещеры невнятно доносились звуки гитары, кто-то хрипло пел под ее аккомпанемент. Изредка слова песни подхватывали женские голоса, тоже не отличающиеся благозвучностью. Корд заметил часового, вышедшего наружу осмотреться, но тот вскоре вернулся под козырек входа.
– Тебе известно, сколько человек в банде? – спросил он шепотом, хотя шум ветра и заглушал все звуки.
– Я думаю, человек пятнадцать, – произведя мысленный подсчет, ответил Пуэтас. – Это вместе с Валдисом.
Судя по тому немногому, что удавалось расслышать, Корд предположил, что разбойники должны уже быть основательно пьяны. Раздавшийся звон стекла подсказал ему, что опустошена и разбита об стену очередная бутылка. И это, и надвигающаяся непогода – все было в его пользу. Если бы только можно было определить, где сейчас Валдис: со своими дружками или… или с Эмбер. Мысленному взору Корда представилось, чем чревата последняя из возможностей, и он до хруста сжал зубы.
– Ладно, хватит прохлаждаться!
– Идите за мной, но не отставайте, – предупредил Пуэтас и двинулся к зарослям. – И смотрите под ноги. Здесь полным-полно камней, которые могут посыпаться вниз, к пещере. Еще хуже будет, если вы поскользнетесь и отправитесь вместе с ними. Тогда нам несдобровать.
– Допустим, мы доберемся до твоего тайного хода без приключений. Что потом?
– Постараемся незаметно пробраться внутрь. Но сейчас речь не об этом, а о том, как пролезть через дьявольские колючки, не оставив на них всю свою кожу! В последний раз я был тут год назад, когда кактусы были не такие высокие, а кусты – пореже, и то как вспомню, так вздрогну.
– Отверстие достаточно широкое?
– Да, но в него придется прыгать. Там невысоко. Ход очень петляет, легко заблудиться.
Корд снова спросил себя, где может быть Валдис, и от всей души пожелал: только не с Эмбер и Долитой.
– Ты говоришь, ход петляет. А если мы повернем не в ту сторону и выйдем прямо в главную пещеру?
– Об этом можете не беспокоиться. Я ведь снабжаю Валдиса и его людей едой и бываю здесь часто. Потихоньку от остальных я заглядываю и в этот ход – на случай, если нагрянут представители закона.
– А если разбойники уже нашли ход?
– Это вряд ли. Над входом в него нависает низкий козырек, под которым надо проползать, а еще раньше идет трещина шириной немного больше человеческого роста. Через нее нам с вами придется прыгать, поэтому, когда выползете из-под козырька, сначала нащупайте ее край, а потом уж вставайте, иначе, если что, некому будет пустить мне пулю в лоб. – Пуэтас угрюмо усмехнулся и продолжал: – Так вот, я выведу вас к боковым пещеркам, в которых спят Валдис и двое его ближайших помощников. Сам он занимает среднюю пещерку.
Корд слушал, хмурясь все сильнее. Путь предстоял слишком сложный. Если мексиканец надумал обмануть его, для этого было множество возможностей.
– Ладно, сеньор, пора браться за дело. Черт, ну и колючки! Как будто хочешь протиснуться между двумя дикобразами! Боюсь, нам здесь не пробраться.
– Можно подумать, есть другой способ!
Отстранив его, Корд протянул обе руки вперед, в темноту – и тотчас с проклятиями отдернул их, когда с десяток острейших колючек вонзились в ладони. Пара самых крючковатых остались торчать под кожей, и он, шипя, вырвал их с мясом.
– Сколько здесь ярдов?
– Шагов десять, но от этого не легче…
– Втяни руки в рукава, надвинь шляпу пониже – сделай все, что сможешь.
Оба надвинули шляпы чуть ли не на нос, подняли воротники рубашек, расстегнули рукава и сунули в них кисти рук, как в муфту. Приняв, таким образом, единственно доступные меры предосторожности, они втянули головы в плечи и ступили в заросли.
Колючкам понадобилось совсем немного времени, чтобы превратить рубашки в лохмотья на локтях и плечах, и скоро сдавленное шипение возвестило о том, что наступила очередь живой плоти.
Когда Корд не столько спрыгнул, сколько свалился вниз, в отверстие, руки жгло, как огнем, и весь торс до самого пояса покалывало от множества крохотных ранок.
– Тысяча чертей, мы все-таки добрались! – воскликнул Пуэтас шепотом ему на ухо. – Теперь нужно будет идти согнувшись и не отставать от меня ни на шаг…
– Погоди! – перебил Корд, к которому разом вернулись все его подозрения. – Что тебе мешает ускользнуть от меня? Я понятия не имею, куда идти, и все, что потребуется, это нырнуть в ближайшее ответвление и притихнуть там. Вот если бы мы привязались друг к другу веревкой, тогда другое дело.
– Вам не мешает больше доверять людям, сеньор, – саркастически заметил мексиканец.
– Люди сделали мне не так много хорошего, чтобы я слепо им доверялся. – Корд расстегнул кобуру и достал револьвер. – Вот что, приятель, если ты вдруг притихнешь, я тоже не сделаю больше ни шагу. Рано или поздно тебе придется продолжить путь. Ну а если ты надумаешь поднять тревогу, я без колебания пристрелю тебя.
Пуэтас только кивнул устало.
Оба согнулись в три погибели и медленно, с опаской, двинулись вперед, в кромешную тьму. Каждые несколько минут Корд касался согнутой спины Пуэтаса в знак того, что нужно остановиться, и они вслушивались в безмолвие подземного мира. Ни звука не доносилось сюда со стороны компании, веселящейся в главной пещере. Очень редко откуда-то слышалось бульканье капли, упавшей в воду, но невозможно было определить точное направление, так как отовсюду отвечало шелестящее эхо.
– Осторожнее! – вдруг зашептал мексиканец. – Козырек прямо перед нами. Ложитесь на живот и ползите, как только скроются мои ноги. И не забудьте, что трещина близко.
Корд опустился на влажный холодный камень и нащупал быстро елозящие ноги – Пуэтас уползал под низко нависший козырек. Чуть позже и сам он проделал тот же путь. На другой стороне было так же холодно и сыро, но чувствовалось, что вокруг более обширное пространство. По совету Пуэтаса Корд нащупал край расселины и только тогда поднялся на ноги. Снизу поднималась промозглая сырость, и он не без страха представил себе, как прыгает в неизвестность, в кромешно темное ничто. А если он не допрыгнет? Ему не хотелось даже думать о том, насколько глубока может быть расселина.
Однако когда мексиканец прошептал «Вперед!», он прыгнул, не медля ни секунды. Приземлившись на другой стороне, он так ударился ногами о камень, что свалился на четвереньки и пару секунд ошеломленно моргал.
– Вставайте, сеньор, осталось немного.
Все в той же кромешной темноте они начали было двигаться вперед, но Корд почти сразу схватил своего проводника за рукав и принудил его остановиться. Слух еще не успел ничего уловить, а инстинкт уже подсказал, что рядом кто-то есть. Прислушавшись всем своим существом, он уловил тихое дыхание и неистовый стук сердца притаившегося человека.
Нечего было и думать пережидать опасность. Кто бы ни был неизвестный, он, без сомнения, слышал звук прыжка и шорох шагов. Корд едва не нажал на курок, но вовремя сообразил, какая какофония поднимется в пещере. Не хватало еще поднять на ноги всю банду! Он сделал несколько глубоких вдохов, заставляя панику уняться, и негромко сказал:
– Я держу тебя под прицелом, ублюдок. Не вздумай бежать.
Из темноты донеслось сдавленное рыдание – несомненно, женское.
– Корд…
Он вздрогнул.
– Корд, это ты? Мне показалось, я узнала голос…
– Эмбер!
В следующую секунду она бросилась ему на грудь и прижалась так неистово, что ему с трудом удалось сохранить равновесие. Переложив револьвер в левую руку, Корд крепко прижал к себе обнаженное ледяное тело. Тьма вокруг озарилась для него красными сполохами, порожденными бешеной яростью.
– Нам нужно поскорее выбираться отсюда. Как они ни заняты, но ведь придут же они наконец проверить пленниц! Где Долита?
– Здесь, со мной, – сотрясаясь всем телом, пролепетала Эмбер. – Она очень ослабла и сейчас лежит без чувств.
– Я понесу ее, – с готовностью вызвался Пуэтас и, не дожидаясь согласия, начал шарить по каменному полу.
Пока он молчал, Корд продолжал сжимать в объятиях свое вновь обретенное сокровище.
– Вот она! – раздался шепот мексиканца. – Она все еще без сознания. Интересно знать, как мы ухитримся перетащить ее через трещину?
Корд прикинул возможности. Что лучше, прыгать с бесчувственным телом на руках и тем самым рисковать падением в расселину или растолкать Долиту и рисковать уже тем, что она поднимет шум, не разобравшись, что за мужчины рядом? Да и удастся ли привести ее в чувство? Насколько глубок ее шок?
– Нам придется прыгать через трещину, – обратился он к Эмбер.
– Я знаю. Я чуть было не сорвалась в нее. Если бы не обморок Долиты, я бы не остановилась почти на самом краю. Корд… она широкая, эта трещина?
– Футов шесть. Как по-твоему, ты перепрыгнешь такое расстояние? Если нет, у нас не останется выбора, кроме как пробиваться через главный вход.
Он не добавил, что этот вариант заранее обречен на неудачу, но Эмбер и без того знала это. Она закусила губу. Шестифутовый прыжок в кромешной темноте представился ей чем-то вроде прыжка в ад, но выбора все равно не было.
– Я-то перепрыгну, – заверила она, стараясь придать голосу убедительность, – но как быть с Долитой? Я ее не оставлю.
– Никто не собирается оставлять ее, – проворчал Корд и повернулся к Пуэтасу, который дышал чуть более шумно, держа на руках неподвижное тело девушки. – Давай ее сюда. Я прыгну с ней на руках, потом вернусь за Эмбер, и мы перепрыгнем трещину вдвоем, держась за руки. Ну а тебе, приятель, придется быть первым.
Мексиканец не шевельнулся.
– Ты слышал меня? – повторил Корд, немного повысив голос. – Отдай Долиту мне и прыгай!
– Так не пойдет. Судите сами, сеньор: вам придется прыгать через трещину три раза подряд, притом один раз – с такой тяжелой ношей. Да вы загремите вниз уже на втором прыжке, и причиной тому будет ваша недоверчивость! Куда умнее будет, если вы прыгнете с Долитой, а я буду держать за руку Эмбер.
Корд неохотно признал, что идея Пуэтаса сулит больше шансов на успех. Но можно ли ему доверять? Он ответил себе сам: порой нет другого выхода, кроме как довериться бывшему врагу.
– Будь по-твоему, – неохотно согласился он, сунул револьвер в кобуру и мягко отстранил Эмбер.
Он принял тело Долиты из рук своего спутника, нащупал ногой край трещины и отошел на несколько шагов для разбега.
– Пуэтас, Эмбер, прыгайте сразу за мной!
– Пуэтас? – переспросила Эмбер, чувствуя, как незнакомые грубые пальцы нащупывают ее руку. – Но ведь это сообщник Валдиса! Он даже однажды охранял нас… Корд! Ты доверился одному из людей Валдиса!
– Мне некогда вдаваться в объяснения, – отрезал тот. – Долита весит немного, но и такой вес оттянет руки, если медлить слишком долго. Я прыгаю и вам советую сделать то же.
Раздался звук шагов, потом тишина – и стук в некотором отдалении, впереди. Это означало, что Корд со своей ношей приземлился по другую сторону расселины. Эмбер вдруг испытала инстинктивный слепой страх и дико огляделась, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть во мраке. Пуэтас настойчиво тянул ее назад, намереваясь взять тот же разбег, что и Корд. Она не без труда подавила мысль, что он тащит ее к Валдису.
– Мы сделали пять шагов назад, – объяснил мексиканец, – значит перед прыжком придется сделать четыре, потому что шаги будут больше. Как только я стисну твою руку сильнее, отталкивайся, как только сможешь. Я, конечно, постараюсь подтянуть тебя, но в основном рассчитывать придется на себя. Ты уверена, что справишься?
Эмбер попыталась ответить утвердительно, но ее бессвязный лепет только еще больше встревожил Пуэтаса. Она была перепугана до полусмерти, и сил это отнюдь не прибавляло.
Она вцепилась в руку мексиканца так, что тот что-то недовольно прошипел. Ей казалось, что помимо этого сил ни на что не осталось, но она покорно побежала вперед, стараясь не отставать от своего спутника. Когда он стиснул ее руку и прыгнул вперед, рванув ее за собой, Эмбер оттолкнулась от края, сколько хватило сил.
Прыжок показался ей бесконечно долгим. Она чувствовала, что зависла над черной, как деготь, промозглой бездной, чтобы висеть так вечно. Но потом последовал мучительно болезненный удар в живот, вырвавший из ее руки руку Пуэтаса, и она поняла, что летит в пропасть. Каким-то чудом ей удалось ухватиться за едва заметный выступ на краю расселины.
Мексиканец сразу сообразил, что случилось, когда послышались глухой удар и крик боли. Сам он уже был в безопасности, стоя обеими ногами на твердом камне. Прислушавшись, он уловил частое громкое дыхание и, не медля ни секунды, начал шарить руками, нащупывая край.
Кроме первого крика ужаса и боли, Эмбер не издала ни звука. Дыхание в ней пресеклось от ужасающего удара о камень, и несколько секунд она ловила ртом воздух, не в силах сделать вдоха. Пальцы, вцепившиеся в камень, очень скоро онемели. К тому же на каком-то из них оказался порез, и открывшееся кровотечение, пусть небольшое, сделало ладони скользкими. Было ясно, что долго ей не продержаться.
К тому моменту, как Пуэтас нащупал пальцы Эмбер, Корд успел протащить бесчувственную Долиту под каменным козырьком и вернулся, обеспокоенный долгим отсутствием спутников.
Увидев, что случилось, он схватил Эмбер за одну руку, Пуэтас за другую, и после короткого приказа Корда: «Тащи!» – она была выдернута из расселины. Он подхватил ее на руки и направился туда, где нависал козырек.
Неожиданно окружающий мрак начал рассеиваться, словно где-то забрезжил отдаленный свет. Мужчины разом обернулись. Зная, что возможность ускользнуть в тайный ход утрачена, Корд опустил Эмбер на камень, выхватил револьвер и повернулся лицом туда, откуда только что прыгал. Теперь он мог видеть и черный провал трещины, и очертания хода, который быстро светлел. Судя по звукам, доносящимся оттуда, их преследовала не банда в полном составе, а лишь несколько человек.
Секунд через пять на другой стороне расселины появился Валдис с двустволкой наготове. За ним шел кто-то из разбойников, в правой руке высоко держа факел, а в левой – револьвер. Больше никто из хода не появился, и Корд вздохнул с облегчением: шансы на спасение у них все еще были.
– Попался! – завопил Валдис, с безумным видом вращая глазами. Он был так сильно пьян, что стоял, пошатываясь и переступая с ноги на ногу, чтобы сохранить равновесие. – Теперь ты сдохнешь, как собака! Бежать тебе оттуда некуда!
Он выстрелил, но пуля попала в скалу и рикошетом едва не ранила второго разбойника. Тот отскочил, едва не спихнув главаря в расселину.
– Чтоб тебе пропасть, Геррас! Стреляй, а не скачи вокруг меня, как кузнечик!
Валдис выстрелил из другого ствола. На этот раз ему удалось ранить Корда в ногу.
Не дожидаясь очередного выстрела, Корд нажал на курок. Должно быть, таким уж было счастье Герраса в этот день, потому что пуля все-таки попала в него. Он вскрикнул и выронил факел, который скатился в расселину. Не мешкая ни секунды, Корд помог Эмбер проползти под козырьком и проскользнул сам. Когда все оказались в относительной безопасности, мужчины подхватили женщин на руки и пустились бежать, насколько это позволяла высота хода. Оба понимали, что Валдис поймет, куда они скрылись, как только подоспеет подмога с факелами. Конечно, никто не стал бы преследовать их тем же путем из страха наткнуться на пулю, зато путь через главный выход позволял разбойникам быстрее оказаться снаружи.
Пуэтас наконец заметил, что шаги Корда звучат как-то странно.
– Что случилось? Сеньор, уж не ранены ли вы?
Корд ничего не ответил, чтобы попусту не тратить силы. Он двигался, стиснув зубы и чувствуя, как сильно кровоточит рана. Он так сосредоточился на том, чтобы не упасть и не отстать от проводника (это означало – наверняка заблудиться), что налетел на Пуэтаса, остановившегося прямо перед выходом. Вдвоем они вытолкнули наружу сначала Эмбер, потом с ее помощью Долиту. Наконец выбрался и мексиканец. Настала очередь Корда. Когда он попытался подтянуться, руки отказались держать тело, и он рухнул назад. Только после третьей попытки с помощью встревоженного Пуэтаса ему удалось выбраться наверх.
– Наверное, рана достаточно глубокая. Ее нужно перевязать, – предложил тот, ощупывая окровавленную штанину.
– Нет времени! – отмахнулся Корд. – Они, наверное, уже седлают лошадей, а нам еще выбираться из этих зарослей. Тебе придется опять нести Долиту. Иди первым, а Эмбер пусть держится за твой ремень. Боюсь, я не удержу ее на руках. Не хватало еще свалиться в колючки и нанизаться на них! Если я отстану, не дожидайтесь меня. Вы должны выбраться отсюда как можно скорее, если не хотите сделать Валдису подарок.
И они начали пробиваться сквозь чащу кактусов, шиповника, ланцетника и каких-то колючих лиан, словно намеренно выросших здесь, чтобы скрыть отверстие тайного хода. Своими рубашками мужчины прикрыли обнаженные тела Долиты и Эмбер. Корд как мог ковылял позади всех, сильно припадая на раненую ногу и чувствуя, как в сапоге хлюпает все громче. В какой-то момент прядь волос, которые Эмбер придерживала левой рукой, зацепилась за сучок, и он рывком освободил ее, оставив на колючках клок волос. Эмбер только заскрипела зубами.
