Текст книги "Обольщение ангела (Сердце ангела)"

Автор книги: Патриция Грассо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

И все-таки родным домом для нее был Данридж. Как песня сирен утешающие объятия семьи ее. Да, остальные члены клана Макартуров отвергли ее, но замок Данридж был приютом родной семьи, которая все же ее любила. В замке Инверэри ничего подобного не было. Здесь она жила среди чужих.

«Если перевалить через горы позади Инверэри, потом спуститься в долину, миновать лес и торфяные болота, то за озером Лох-Эйв ты увидишь его жемчужину, замок Данридж».

Вот она, дорога в утешающие объятия матери. Там, в кругу семьи, она, Роберта, залечит свои раны. А придет лето, и ей, быть может, снова удастся вернуться в Англию.

Приняв это решение, она поняла, что не должна больше терять времени. Быстро она переоделась в шерстяную юбку и белую блузу, которые надевала в свой первый день в Инверэри, и, надев на Смучеса попонку, посадила его в кожаную сумку. Потом схватила свой самый теплый плащ и поплотнее закуталась в него.

Выйдя во двор, она заторопилась в сторону кузницы и конюшни. На противоположной стороне двора, возле колодца, стояла Кора с двумя женщинами. Заметив ее, все трое демонстративно повернулись к ней спиной и с преувеличенным интересом о чем-то заговорили.

Ну и пусть! Ничто другое и не могло ожидать ее в этом родовом гнезде Кэмпбелов. Разве вот только Гэвин… Жаль, что она не увидит больше его доверчивых глаз.

Усилием воли Роберта попыталась выбросить из головы мысли об этом мальчугане – ведь так часто другие отворачивались от нее. Она вернется домой, и никто ее здесь не удержит! Но когда она подошла к кузнице, то в нерешительности остановилась на пороге.

– Леди Роберта, – с широкой улыбкой приветствовал ее Фергус. – Видеть вас здесь такой приятный сюрприз.

– Добрый день и вам, – ответила она, заставив себя улыбнуться в ответ. – Я… я не знаю, у кого спросить, но мне нужна лошадь. Вы можете мне помочь?

– А зачем она вам понадобилась? – озадаченно спросил кузнец.

– Я что, должна вам объяснить? – запальчиво возразила она.

– Конечно, – последовал ответ.

Сдержав себя, она наклонила голову и сказала:

– Очень хорошо. Я собираюсь навестить своих родителей.

– Одна? – В голосе его явно сквозило удивление и недоверие.

– Муж мне позволил, – солгала Роберта, решив идти до конца и все-таки покинуть Инверэри. Если уж она не побоялась замахнуться кинжалом на секретаря королевы Елизаветы, то простой кузнец не помешает ее планам. Она должна отсюда уехать, и уедет.

– Я очень сожалею, леди Роберта, – отрицательно покачал головой Фергуе, – но я должен от самого Горди услышать, что он разрешил вам уехать.

– Вы сомневаетесь в правдивости моих слов? – с вызовом сказала она.

– Нет, в вашей искренности.

– Боже правый, да вы хоть понимаете, с кем говорите? – с негодованием вскричала Роберта. – Я хозяйка Инверэри. Как вы осмеливаетесь не дать мне лошадь?

– И не дам, – отрезал Фергуе непреклонно. – Я отвечаю за хозяйских лошадей, и вы ее не получите.

– Я пожалуюсь мужу, – пригрозила она.

– Жалуйтесь сколько хотите.

Роберта повернулась и, пылая гневом, пошла прочь. Она гордо прошествовала через двор, а потом быстро поднялась по винтовой лестнице на третий этаж.

Оказавшись у себя в комнате, она бросила на пол плащ и выпустила Смучеса из его заключения. Потом, встав у окна, печально посмотрела на заповедный сад. Там, на каменной скамье, молча сидели Дункан и Гэвин. Они казались такими же несчастными и одинокими, какой чувствовала себя и она. Не в силах выносить это удручающее зрелище, Роберта отвернулась от окна и зашагала по комнате.

Что же теперь делать? – размышляла она. Невозможно было рассказать мужу, что его сыновья отреклись от нее. Гордон накажет их, и она никогда не простит себе этого. Ребята еще малы, они не виноваты в том, что поверили, будто она ведьма. Разве могли они ставить под сомнение слова собственной матери?

Дверь с шумом распахнулась. Роберта быстро обернулась и оказалась лицом к лицу с мужем. Со своим рассерженным мужем.

– Куда это ты собралась? – без предисловий спросил Гордон, широкими шагами пересекая комнату.

– Домой, – честно ответила она.

– Ты и так дома.

– Мой дом – замок Данридж. – Роберта вздохнула и призналась: – Я просто хотела повидаться с матерью.

– А почему ты солгала Фергусу? – спросил Гордон, сурово глядя на нее. – Ты понимаешь, что могла бы погибнуть, если бы он не отказал тебе?

– В Арджиле безопасно, – возразила Роберта.

– Во всем мире нет такого места, где женщина одна могла бы чувствовать себя в безопасности, – отрезал Гордон. – Я сам отвезу тебя домой, когда мы поедем туда летом в гости.

– А я хочу сейчас.

Гордон, прищурившись, посмотрел на нее своими пронзительными серыми глазами.

– Ты прежде никогда не жаловалась, что скучаешь по дому. Мне почти силком пришлось тащить тебя сюда из Англии. Так что, ангел, признавайся, в чем реальная причина того, что ты хочешь уехать из Инверэри?

– Кора уже родила тебе двух сыновей! – вскричала Роберта, презирая саму себя за лживые уловки, но твердо решившись не выдавать маленьких мальчиков, которые сначала завоевали ее сердце, а сегодня не по своей вине так жестоко разбили его. – И я тебе не нужна.

Гордон долгим испытующим взглядом посмотрел на нее. По скептическому выражению его лица было ясно: он понимает, что она не говорит всей правды.

– Дункан и Гэвин – незаконные дети, – напрямик сказал он. – Ни тот, ни другой не могут быть господином в замке Инверэри, но оба они будут поддерживать того наследника, которого подаришь мне ты.

– От меня наследника ты не получишь, – решительно заявила Роберта.

– Это почему же?

– Как только наступит лето, я вернусь в Англию.

Гордон уставился на нее таким тяжелым взглядом, что ей невольно захотелось втянуть голову в плечи.

– Ты не вернешься в Англию, – сказал он обманчиво спокойным голосом. – И, если бог даст, родишь мне сыновей и дочерей. Так что перестань хныкать и становись взрослой, дорогая. – Он пошел к двери, но на пороге остановился. – И не пытайся получить лошадь. Я приказал страже остановить тебя, если ты выйдешь за стены Инверэри.

– Ты собираешься держать меня здесь как пленницу? – спросила Роберта.

– Не говори чепухи. Ты в Инверэри госпожа, – сказал он. – И старайся вести себя подобающим образом.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

Как она сможет жить здесь, в Инверэри, в столь враждебном окружении? – с отчаянием подумала Роберта. Быть отвергнутой такими, как Кора, – это не слишком беспокоило ее, но ведь ее уже боятся даже дети. Эти двое мальчиков сумели завоевать ее сердце, и ей будет тоскливо без них. Особенно без Гэвина, чья улыбка напоминала ей улыбку мужа.

11

Черт побери, отец разговаривал с ним, как инквизитор. Вопросы посыпались, как только Гордон вошел в его кабинет, и тон у отца был сердитый.

– Ну, ты сказал ей?

– Нет.

– Как, она не знает, что ты собираешься везти ее в горы? – спросил герцог Магнус, передавая ему стакан с виски. – А куда, она думает, ты ее повезешь?

Гордон сделал большой глоток вина, подкрепляя себя для неизбежного спора с отцом, и посмотрел в окно на удивительно теплый и ясный день конца апреля.

– Роберта думает, что я повезу ее в замок Данридж повидаться с матерью, – ответил он.

– Эх, парень, так ты ничему и не научился! – покачал головой герцог Магнус, и в голосе его прозвучала явная насмешка. – Умный человек никогда не лжет своей жене. Это неизбежно обернется против него самого.

– А если я скажу ей правду, она откажется, – возразил Гордон, не глядя на отца. – Не могу понять, что заставляет ее замыкаться в себе, но мы не можем так жить дальше. Знаешь, она избегает даже Дункана и Гэвина.

– А ты уже спал с ней?

Гордон в упор уставился на отца. Их взгляды встретились в молчаливой борьбе.

– Извини, но это не твое дело, – сказал наконец Гордон отцу.

Герцог Магнус лишь ухмыльнулся такому ответу сына и повел разговор начистоту:

– Поскольку вы фактически еще не вступили в брачные отношения, брак все еще может быть расторгнут. Почему же ты не отвез ее в замок Данридж, а оставил здесь?

– Но я же не сказал, что не спал с ней, – попытался увильнуть Гордон, растерявшийся оттого, что его загнали в угол. Отца невозможно обмануть – он всегда знал, когда его сын лжет или увиливает. – Но если бы и так, то расторжение брака стало бы причиной разногласий между нашими семьями.

– Обо мне не беспокойся, – досадливо отмахнулся герцог. – Да и кузен Йен тоже не будет считать себя оскорбленным. В конце концов, если девочка несчастлива с тобой, и ты к тому же даже не…

– Я не сказал «нет», – с раздражением прервал сын.

Черт побери, иметь дело со строптивой женой было достаточно сложно, а тут еще и отец.

– Ты любишь ее? – настаивал герцог Магнус.

– Ну, хватит, – поморщился Гордон, терпение которого истощилось.

– Похоже, ты стал очень заботливым. По крайней мере, по отношению к своей жене, – продолжал герцог как ни в чем не бывало. – До меня дошло, что ты приказал нашему Дьюи доставить в этот охотничий домик в горах какое-то королевское ложе. Пуховая перина, подушки, простыни и что там еще… Ах да, ширма, мраморный умывальник, полдюжины кусков ароматного мыла и бог знает что еще.

– Я не хочу, чтобы она жаловалась на неудобства, – пустился в объяснения Гордон. – Роберта – женщина утонченная, ей и так будет трудно в горах.

– Ты недооцениваешь ее, – сказал ему Магнус. – Женщины и дети намного крепче, чем нам, мужчинам, кажется.

Дверь открылась, и в кабинет торопливо вошла Роберта со Смучесом, выглядывающим из сумки на груди. Ее изумрудные глаза блестели от возбуждения, а радость от предстоящей поездки домой окрасила ее щеки ярким румянцем. Тревожно-мрачное выражение исчезло с ее лица, она выглядела более жизнерадостной, чем когда бы то ни было за весь этот месяц. С черными как смоль волосами, заплетенными в две косы, она скорее была похожа на девочку, чем на маркизу Инверэри, будущую герцогиню Арджил.

Любуясь ее юной красотой и чарующей улыбкой, Гордон почувствовал угрызения совести. Но как же еще мог он поступить? Ведь, только убедив ее, что она поедет домой, он добился от нее согласия выйти из комнаты. Ведь она даже не спускалась больше в сад, особенно в те часы, когда там играли его сыновья.

– Ты готова, ангел? – спросил Гордон, борясь с мальчишеским желанием дернуть ее за косу.

Роберта засмеялась и кивнула.

– Значит, берешь с собой и своего любимца? – спроил герцог Магнус.

– Я ни за что не оставлю Смучеса, – ответила Роберта. – Моя мать придет от него в восторг, как только увидит его ласковую мордочку.

Герцог бросил на сына многозначительный взгляд и добавил, когда они с Робертой уже направлялись к двери:

– Не забудь передать от меня привет родителям.

Во дворе уже стояли две оседланные лошади, ожидавшие их. А третья была навьючена сумками и корзинами, свисавшими с обоих боков.

– А это что? – спросила Роберта.

– Припасы, – ответил Гордон, помогая ей сесть в седло.

– Зачем так много?

Гордон привязал повод навьюченной лошади к своему седлу и долгим взглядом посмотрел на жену:

– Я всегда готов к неожиданностям, когда путешествую в горах.

Оставив замок Инверэри позади, они с Робертой пустили лошадей ленивым шагом и начали неторопливо взбираться вверх по горной дороге. Чем большее расстояние пролегало между ними и Инверэри, тем беззаботнее становилась Роберта.

Утренний туман рассеялся, обещая ясный день. Редкий день для Хайленда – с синим небом и сияющим солнцем.

Проезжая через долину Глен-Эрей, Роберта почувствовала, как в душе ее просыпается радость жизни. Сочная трава, пестревшая цветами, покрывала склоны гор, недавно народившиеся ягнята резвились на лугах, высоко в небе звенел жаворонок.

Весь Арджил казался диким цветущим садом. Куда ни глянь – везде виднелись нежно-белые соцветия диких яблонь и малиновые головки водосбора. Желтые цветочки первоцвета кивали ей, когда она проезжала мимо.

Вдыхая живительный аромат вереска, смешанный со смолистым запахом сосны, Роберта невольно улыбалась. Ей казалось, что она видит и слышит, как феи смеются вокруг, как они поют и танцуют среди скал на цветущих лужайках.

– Чему ты улыбаешься? – спросил Гордон.

– Разве не слышишь, как поют лесные феи? – весело ответила Роберта.

Гордон остановил лошадь и слегка наклонился вбок, словно прислушиваясь.

– Ах да, теперь я тоже слышу, – сказал он, заставив ее рассмеяться. – Но, кажется, они пока еще не спелись и не совсем попадают в тон.

К полудню они въехали в полную молчаливого величия долину Глен-Эрей, окруженную вздымающимися ввысь горными вершинами. Полуденное солнце ярко отражалось в поверхности заводи, образованной двумя слившимися речками. И вся долина вокруг них пестрела весенними цветами.

– А что это такое? – спросила Роберта, указав на желтый цветок с красными усиками.

– Это горная росянка, – ответил Гордон. – Ее так приятно пахнущие усики привлекают насекомых, а потом ловят их. Так это растение добывает себе пищу.

– Ужасно, – сказала Роберта, удивленная такой жестокостью невинного на вид цветка. – Разве может красота быть губительной?

– У нее нет другого выхода. Росянка умерла бы голодной смертью, если бы пахла, как навоз, – шутливо сказал Гордон.

– Посмотри, как красиво сливаются те две речки, образуя тихую заводь, – показала Роберта на водоем.

– Да. Сорроу и Кэа. Печаль и Забота – так у нас называют эти речки – сливаются здесь вместе, как происходит и в жизни, – кивнул Гордон. – Потом они снова разделяются и продолжают свой путь вниз, к озеру Лох-Файн и Инверэри.

Роберта оглядела этот идиллический пейзаж. Какие-то крошечные лачужки, сложенные из камня и дерна, словно ульи, усеивали склоны близлежащих гор.

– А это что такое? – спросила она.

– А это, ангел, хижины, где живут летом женщины и дети, пасущие скот, – объяснил Гордон. – Мужчины же спят снаружи, завернувшись в пледы. Все соберутся здесь завтра на праздник костров . А разве у Макартуров нет летних пастбищ?

– Есть, конечно, – сказала Роберта, хотя сама на них не бывала – никто не хотел видеть ее там. Люди боялись, что она сглазит им скот.

Доскакав до конца долины Глен-Эрей, Гордон и Роберта въехали в чудесный девственный лес, состоящий из сосен, высоких елей, белоствольных берез и лиственниц. Земля вокруг вся заросла папоротником.

Доехав до поляны среди леса, Гордон остановил лошадь. Искоса он взглянул на Роберту, которая удивленно смотрела на маленький охотничий домик, расположенный рядом с конюшней.

– Здесь живет кто-то из Кэмпбелов? – спросила она.

– Здесь будем жить мы, – пробормотал Гордон, не глядя на нее.

Роберта резко вскинула голову:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Гордон спешился и помог сойти с лошади ей.

– Это наше место назначения, ангел, – мягким тоном сказал он. – В Данридж мы не поедем.

– Ты мне лгал? – Голос Роберты зазвенел от гнева и обиды.

Гордон взял ее за руку, подвел к ближайшему поваленному дереву и мягко, но настойчиво усадил на него. Потом встал перед ней на одно колено.

– Ты была несчастлива в Инверэри, хоть я и не мог понять почему, – убежденно заговорил он. – У нас с тобой не совсем обычный брак. С прошлого декабря, как только мы познакомились, мы почти не были наедине. А я очень хочу этого, хочу провести с тобой лучшую часть лета здесь. Разумеется, если ты согласна. Прости мне мою ложь, дорогая, но я не мог придумать иного способа, чтобы заманить тебя сюда. Если ты не захочешь остаться, я отвезу тебя дальше, в замок Данридж, к твоей матери. Но я бы хотел, чтобы ты осталась здесь со мной.

Ничего не ответив, Роберта опустила глаза и уставилась на свои руки, сложенные на коленях. Муж был прав: их брак действительно был какой-то странный, и совместная жизнь совсем не сблизила их. Она вовсе не собиралась рассказывать ему, отчего почувствовала себя несчастной в Инверэри, ведь эта боль была ее личным делом, а ему был неведом страх отчуждения. Она была одинока там. Только Гэбби и Бидди относились к ней по-дружески. И все же она понимала теперь, что любит этого красивого мужчину, который стоит сейчас на коленях перед ней, и, возможно, если бы она провела с ним часть лета в этом домике среди леса, то познала бы настоящее, полное счастье.

– Ну, что ты скажешь, ангел? – спросил Гордон голосом, дрогнувшим от затаенной надежды. – Ведь ты дашь нам этот шанс?

Роберта подняла на него глаза и улыбнулась. Пусть будет так. Пусть несколько недель полного счастья принесут ей удовлетворение на всю жизнь.

– Я останусь, – сказала она. – Но мне придется наложить на тебя епитимью за твою ложь. Ты должен обеспечить мне сияние солнца, свежие цветы и приветливую улыбку каждый день без исключения.

– И на сколько лет?

– Это ты узнаешь потом, когда я решу.

Лицо Гордона озарилось его неотразимой улыбкой. Он бережно поцеловал ее правую руку, а потом приник губами к родинке на левой. Этот жест напомнил ей то время, когда она была его восьмилетней невестой. Галантный, нежный и добрый, Гордон Кэмпбел был прекрасным принцем Арджила. Жаль только, что ему выпала доля жениться на принцессе с изъяном.

Сделав по направлению к стоявшему на поляне охотничьему домику широкий приглашающий жест, Гордон объявил:

– Прекрасная дама, ваш замок ждет вас.

Роберта приняла протянутую руку, и церемонно, словно придворные на королевском приеме, они прошествовали к своему новому жилищу. Гордон открыл дверь, но прежде чем она успела войти, он подхватил

ее на руки и перенес через порог. Потом поцеловал в щеку и мягко поставил на ноги.

Роберта с любопытством огляделась. Весь охотничий домик состоял из одной-единственной, но очень просторной комнаты. Справа у стены стояла большая незаправленная кровать. Она казалась чем-то чуждым здесь, словно поставили ее лишь недавно. Поверх матраса на ней в беспорядке были свалены простыни, а сбоку от кровати, возле изголовья, стояла небольшая ширма. На стенке возле очага висели кастрюли и сковородки. Слева между окон стояли крепкий дубовый стол, два стула и две табуретки. На полках рядом со столом громоздилась разнообразная посуда.

– Тут лучше, чем в охотничьем домике моего отца, – заметила Роберта, вынимая Смучеса из сумки и опуская его на пол. Взгляд ее задержался на кровати.

– Я не хотел, чтобы ты испытывала неудобства в лесу, – ответил Гордон.

Роберта улыбнулась:

– Очень заботливо с твоей стороны, Горди.

– Подожди, я только внесу в дом припасы, – сказал он, поворачиваясь. – А потом помогу тебе здесь привести все в порядок.

Когда он вышел, Роберта принялась стелить постель. Неужели ее муж думает, что она сама не способна ничего сделать? Да, она была дочерью главы клана Макартуров, но не настолько избалована, чтобы не уметь таких простых вещей.

Когда дверь открылась, и нагруженный, словно вьючная лошадь, Гордон свалил сумки и корзины посреди комнаты, она уже взбила перину и принялась за подушки. Он тут же подошел, чтобы помочь ей.

Роберта принялась взбивать вторую подушку, а Гордон начал расстилать меховое покрывало поверх одеяла. Стоя по обе стороны кровати, они то ласкали друг друга взглядами, то, смущаясь, отводили их.

– Я разожгу огонь, – хриплым голосом сказал Гордон, прерывая это безмолвное очарование, когда взгляд его серых глаз словно обволакивал ее. – Бидди положила нам горшок с тушеным мясом. Ты сможешь разогреть его, пока я накормлю лошадей и устрою их на ночь?

– Принеси пару ведер воды, – вместо ответа приказала она.

Гордон шутливо поклонился:

– Миледи, ваше желание для меня закон.

Прежде чем уйти, он разжег огонь в очаге, а потом вернулся к груде припасов на полу. Вытащив из корзины закрытый горшок с мясом, он снова направился к очагу, но Роберта остановила его.

– Горди?

– Что? – обернулся он.

Она подошла и взяла горшок у него из рук.

– Я сама это сделаю. А ты позаботься о лошадях.

На лице у него появилось легкое сомнение.

– А ты справишься?

– Я же не калека, – сказала она.

Гордон улыбнулся:

– В таком случае, кухня в твоем распоряжении, ангел.

Роберта повесила горшок над огнем и принялась помешивать мясо, чтобы оно получше прогрелось. Потом подошла к полкам с посудой и, взяв оттуда две миски, хорошенько протерла их, прежде чем поставить на стол. В корзине с продуктами она нашла каравай ржаного хлеба, который Бидди всегда подавала к тушеному мясу. Порезала и положила его на стол между двумя мисками.

Вспомнив о мясе, она бегом вернулась к очагу и снова помешала его. Ей не хотелось, чтобы первая еда, которую она готовила для своего мужа, подгорела и пристала к днищу горшка. Когда Гордон вернулся, она уже развешивала их одежду на деревянные вешалки по обеим сторонам двери.

– Как вкусно пахнет! – сказал Гордон, входя с двумя большими ведрами воды в руках. Он поставил их рядом с очагом и помог ей распаковать остальные вещи.

Решив, что кушанье достаточно разогрелось, Роберта наполнила их миски и объявила:

– Милорд, ваша любимая кэмпбеловская похлебка.

К ее удивлению. Гордон потянулся через стол и накрыл ее руку своей.

– Я еще не говорил тебе сегодня, как ты замечательно выглядишь? – спросил он.

Роберта улыбнулась и покраснела, услышав этот комплимент, но тут под столом раздалось жалобное поскуливание, разрушившее очарование момента. Они посмотрели вниз и увидели Смучеса, сидящего рядом с ними и нетерпеливо ожидавшего своей доли.

– Сиди, – сказал Гордон, когда Роберта сделала движение, чтобы подняться. Он наполнил мясом еще одну миску и поставил ее рядом с ножкой стола для Смучеса.

– Поскольку мы здесь для того, чтобы познакомиться поближе, без посторонних глаз, – сказал Гордон, – то давай поговорим о нас. Скажи мне, например, что ты подумала обо мне в тот первый день, когда увидела меня в замке своего отца?

– Зачем тебе это знать?

Гордон пожал плечами.

– Так, из любопытства.

– Насколько я помню, я подумала, что ты красивый, любезный и смелый, – призналась Роберта. – И еще слишком взрослый. Почти что пожилой.

Гордон разразился неудержимым смехом.

– А я подумал, что ты самый милый ангелочек, которого я когда-либо видел.

Роберта покраснела и опустила глаза в тарелку.

– Все остальные прибудут в долину завтра, – меняя тему разговора, сказал Гордон. – Мальчишкой я очень любил присутствовать на празднике костров. Подожди-ка минутку, я сейчас вернусь.

Гордон вышел из домика, а Роберта осталась, недоумевая, куда он мог пойти. Минут через десять она услышала, как он снаружи зовет ее. В сопровождении Смучеса она вышла за порог.

Улыбаясь, Гордон протягивал ей небольшой букет. Он состоял из бледно-розового лугового сердечника, пурпурного венерина башмачка и бледных анемонов – все, что можно было найти в горах весной.

– Ты согласна на звездную ночь вместо солнечного дня, о котором просила?

Роберта взглянула на небо. На черном бархатном пологе его прямо над головой висел молодой месяц в окружении сверкающих звезд.

– Да, милорд, – ответила она, принимая букет диких полевых цветов.

Подойдя ближе, Гордон прижал ее к себе. Они молча стояли, глядя, как Смучес носится вокруг, возбужденно обнюхивая все подряд.

– Я постою здесь со щенком, пока ты будешь готовиться ко сну, – сказал Гордон, целуя ее в макушку.

Вернувшись в дом, Роберта умылась и прополоскала зубы, а потом надела ночную рубашку. Придвинув стул к очагу, она расплела косы и расчесала волосы.

Вскоре вошел Гордон. Подойдя, он поцеловал ее в щеку и сказал:

– Пора спать, ангел.

Пока он тушил огонь в очаге, Роберта забралась в постель и ждала, затаенно дыша в темноте. Неужели пришел момент, когда он сделает ее своей? И как ей поступить, если Гордон… Она слышала, как он ходит по комнате, как, позвякивая пряжкой, раздевается. Кровать тяжело заскрипела под ним, когда он лег рядом.

– Спокойной ночи, ангел, – прошептал он и тут же крепко уснул.

Роберта лежала рядом с ним в удивлении. Зачем он затеял всю эту канитель с поездкой в горы, если не для того, чтобы заняться с ней любовью? Очень странно и непонятно он себя вел. Но долгое путешествие и все события этого дня так утомили ее, что глаза неудержимо начали слипаться, и скоро она так же крепко спала, как и ее муж.

– Уже утро. Просыпайся, ангел.

Услышав эти слова, Роберта еще продолжала некоторое время лежать с закрытыми глазами в надежде, что если она притворится спящей, то Гордон даст ей еще подремать. Однако ласковый хрипловатый голос мужа разбудил ее, и поневоле она слегка улыбнулась.

– Посмотри, что я тебе принес, – уговаривал Гордон, усевшись на край постели.

Роберта открыла глаза и заморгала от слепящего солнечного света, вливавшегося в окна и в открытую дверь домика. Она прикрыла глаза рукой и посмотрела на мужа.

Улыбаясь, Гордон протягивал ей свежий букет цветов.

В другой руке он держал миску с чем-то горячим и восхитительно пахнущим.

– Прими от меня солнечный свет, цветы и улыбку, – сказал он. – А на завтрак ты получишь еще и овсяную кашу с корицей.

Роберта приподнялась и села, прислонившись к спинке кровати. Зевнув, она отбросила с лица несколько непокорных прядей черных как смоль волос, не сознавая, как восхитительно выглядит с этой небрежной, слегка взлохмаченной прической – словно только что встала с ложа любви.

Взяв из рук Гордона миску и ложку, она попробовала сваренную им кашу.

– Слушай, с корицей она изумительна! А ты сам почему не ешь?

– Когда мужчина встает на рассвете, – сказал Гордон, – ему не стоит ждать, пока солнце поднимется высоко, чтобы позавтракать.

– Чем ты занимался?

– Накормил лошадей и наловил рыбы в нашей речке, – ответил он. – Принес целое ведро. Парочку почищу нам на обед, а остальное отошлю вниз, в долину, когда наши днем прибудут туда.

Роберта кивнула.

– А где Смучес?

– Дрыхнет в углу. Наверное, рыбалка его утомила. А ты не хочешь искупаться?

– Да, но… – Роберта оглядела комнату, не видя здесь ванны.

– Ангел, летом в ванне какое купанье? – сказал Гордон, заметив ее взгляд. Он взял у нее из рук пустую миску и поставил на стол. Потом снял с вешалки два полотенца и, выходя из комнаты, бросил: – Я подожду тебя снаружи.

Роберта быстро оделась и вышла из домика. Смучеса она не взяла с собой.

– Он все еще дрыхнет, – сказала она. – Я не могла его добудиться.

День был просто великолепный, точное повторение предыдущего. Высокие небеса без единого облачка голубели над вершинами деревьев, а на востоке сияло теплое утреннее солнце.

Ощущение радости и какой-то сладкой надежды охватило Роберту. А что, если эта редкая в Хайленде погода была для нее добрым предзнаменованием? Может, в конце концов для них с Гордоном есть надежда на счастье? Она украдкой смотрела на его красивый мужественный профиль и не верила, что этот мужчина принадлежит ей.

«А как же другие женщины, с которыми он…» – вплелся вдруг какой-то ехидный голосок, словно стремясь испортить ей это жизнерадостное чувство. Роберта лишь досадливо дернула плечом.

– А где мы будем купаться? – спросила она, пытаясь отогнать неприятные мысли.

– Тут есть заводь в долине, всего в десяти минутах ходьбы, – ответил Гордон. – Там очень красиво в утренние часы.

Роберта резко остановилась и отрицательно покачала головой.

– Я не могу этого делать, – сказала она.

– Чего не можешь?

– Купаться в заводи.

Гордон нахмурился.

– Но почему?

– Я не люблю воду, – ответила она. – Лучше останусь грязной.

– Но от тебя будет пахнуть, – поддразнил он.

Роберта даже не улыбнулась на эту шутку. Сердце ее учащенно билось, а руки задрожали от страха. Он ведь не будет принуждать ее к этому, если она наотрез откажется?

– Тебе нечего бояться, – попытался успокоить ее Гордон. – Я научу тебя плавать.

– Да не в этом дело! – закричала она. – Просто я боюсь глубины.

Гордон молча ждал, пока она объяснит.

– У нас однажды был страшный случай, – сказала Роберта, моля, чтобы он понял ее. – Дочь одного крестьянина едва не утонула в пруду. – Она приложила руку ко лбу и взмолилась: – Пожалуйста, Горди, не заставляй меня делать это.

Гордон обвил ее руками и привлек к себе.

– Ангел, а разве я когда-нибудь принуждал тебя делать то, чего ты не хочешь?

– Конечно, – ответила Роберта, по-детски кивая головой. – Ты заставил меня покинуть Англию, ты заставлял меня спать под открытым небом, пока мы ехали в Инверэри, ты…

– Достаточно, – с улыбкой сказал Гордон. – Уж к этому я не буду тебя принуждать. – Он задумался на мгновение и предложил: – Мы можем найти в речке место помельче. Там вода едва дойдет тебе до талии, но если мы сядем, то сможем искупаться.

– Хорошо, – не очень охотно согласилась она.

Рука об руку они вернулись назад и пошли по другой тропинке, ведшей из долины Глен-Эрей. Все вокруг было в росе, нежный запах вереска витал в воздухе, а на поверхности воды плясали солнечные зайчики.

На берегу речки они сели на камни и разулись. Затем Гордон встал и стащил через голову рубашку, злотом, расстегнув, сбросил и штаны.

Боже правый, что же мне делать? – испуганно подумала Роберта, широко раскрытыми глазами глядя на его спину. И против воли залюбовалась его широкими плечами, тонкой талией, ладными крепкими ягодицами. Что бы она испытала, ощутив давление этого сильного тела в постели на себе?

Когда он собрался повернуться, Роберта быстро зажмурила глаза.

– Ну что, так и будешь сидеть и краснеть тут? – спросил Гордон. – Или пойдем купаться?

Он явно посмеивался над ней, но все равно она не могла набраться храбрости, чтобы взглянуть на него.

– Горди, ты же голый, – прошептала она прерывающимся голосом.

– Но я всегда так купаюсь, – ответил он. – А ты сама что, купаешься в одежде?

Роберта покачала головой, но продолжала сидеть зажмурившись.

– Ты ведь обещал, что не будешь принуждать меня, – напомнила она.

– Ангел, я и не принуждаю тебя ни к чему, – возразил он, стараясь говорить мягким тоном. – А если ты так уж стесняешься, я первым войду в воду и сяду, чтобы не смущать тебя.

– Это другое дело.

Услышав плеск воды, когда Гордон садился в нее, Роберта открыла глаза. Гордон выглядел так глупо, сидя в мелкой речке и улыбаясь ей, что она едва могла удержаться от смеха. Картина, которую он представлял, напомнила ей ту ночь в таверне, когда он мылся там в ванне, рассчитанной разве что на карлика.

– Теперь твоя очередь, любовь моя.

«Любовь моя». Это просто расхожее обращение или он действительно имел в виду то, что сказал?

– Я жду.

Роберта медленно встала. Она сняла юбку, потом стащила через голову блузку. И почувствовала себя ужасно неудобно, одетая только в сорочку, в то время как он сидел и глазел на нее.

– Ты не мог бы зажмуриться, пока я вхожу в воду? – попросила она. – Мне будет легче, если ты не станешь смотреть, как я снимаю рубашку.

Гордон улыбнулся и закрыл глаза. Он готов был уже сказать, чтобы она не снимала рубашку, но раз уж ей хочется раздеться совсем, он не станет ее останавливать. Через несколько долгих секунд он услышал, как она вошла в речку и почувствовал ее рядом с собой.