Текст книги "Ирландская роза"

Автор книги: Патриция Грассо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

– Я не хочу учиться верховой езде, – захныкала Полли. – Я боюсь лошадей.

– Нужно обязательно уметь ездить верхом, – настойчиво проговорила Кэтрин. – И твой первый урок начнется прямо сейчас.

Полли побледнела, но ничего не сказала.

Пока обе женщины шли в конюшню, Кэтрин с удовольствием ощущала, как теплые солнечные лучи ласкают ее лицо. С тех пор как она приехала в Дублин, солнце лишь второй раз выглянуло из-за туч. Все остальные дни были серыми и мрачными. Впрочем, и на душе у Кэтрин было не веселее.

За годы своей унылой жизни с Шоном Кэтрин пристрастилась к верховой езде, и теперь ей недоставало прогулок по окрестностям Данганнона. Она не привыкла сидеть в четырех стенах. Ей отчаянно хотелось вскочить на лошадь и вихрем помчаться вперед. Желание это было таким сильным, что Кэтрин решила пойти на хитрость – лишь бы добиться своего. Он отлично все продумала. Никакого риска нет. Она немного покатается и вернется обратно. Хью ничего и не узнает.

– Оседлайте для Полли самую смирную лошадку, – приказала Кэтрин старшему конюху О'Нейла. – А я возьму вот эту славную кобылку.

Конюх Симус задумчиво поскреб в затылке, пытаясь сообразить, что же ему делать. Он нутром чуял, что прогулка невесты может очень не понравиться милорду.

– Что-нибудь не так? – Кэтрин удивленно вскинула брови.

– Нет, нет, миледи, – ответил конюх и с тяжким вздохом пошел за лошадьми.

Несколько воинов О'Нейла с интересом наблюдали, как две женщины вывели лошадей из конюшни. Кэтрин объяснила, как нужно правильно садиться в седло, а потом заставила Полли все повторить.

– Хорошо, – кивнула Кэтрин, выслушав служанку. – А теперь влезай!

Дрожа от страха, Полли подошла к лошади, но не смогла взобраться на нее. Воины громко расхохотались, и Кэтрин еще больше захотелось птицей взлететь в седло. Красавица не могла позволить этим людям насмехаться над ней.

– Я помогу тебе, – сказала Кэтрин служанке.

– Вы поможете мне? – воскликнула Полли. – Но вам нельзя напрягаться! В вашем положении…

– Чепуха! Я сказала, что помогу тебе. – Голос Кэтрин был жестким, и Полли поняла, что лучше не спорить.

Собрав все силы, Кэтрин подсадила Полли в седло. С торжествующей улыбкой молодая женщина посмотрела на людей Хью, но те сделали вид, что ничего не заметили. Тогда Кэтрин ловко вскочила на свою кобылку.

Прогарцевав по заднему двору, она показала служанке, как надо управляться с лошадью. Потом потребовала, чтобы Полли сама проделала все то, что увидела. Что ж… Молодая ирландка оказалась способной ученицей.

– Оставайся здесь и сделай несколько кругов по двору, – велела ей Кэтрин, – а я немного проедусь.

– Нет, – запротестовала Полли. – Вы… – Кэтрин рысью выехала со двора, не дав девушке договорить.

Полли едва не заплакала. В душе у нее боролись два чувства: страх за свою госпожу и боязнь бешеной скачки. Однако решив, что сейчас не время дрожать за себя, Полли отважно послала свою лошадь вперед, но тут в поводья вцепилась крепкая мужская рука.

Это была рука Патрика. Нахмурившись, он стащил Полли с лошади, а потом посмотрел туда, куда умчалась Кэтрин. За ней во весь опор несся на своем скакуне Хью.

Вот он настиг ее – и Кэтрин почувствовала, как сильные руки выхватывают ее из седла и пересаживают на другую лошадь. Испуганно завизжав, молодая женщина принялась яростно отбиваться.

– Вы – маленькая дурочка! – рявкнул у нее над ухом знакомый голос.

Кэтрин взглянула на своего похитителя и увидела разъяренного Хью. Видимо, он вернулся домой раньше, чем предполагал.

– Моя дорогая, вы собирались сбежать? – мрачно осведомился мужчина.

– И бросить Мев?! – вскричала потрясенная Кэтрин.

Больше никто из них не произнес ни слова. Хью боялся, что может в ярости наговорить лишнего, а Кэтрин не желала ничего объяснять и молча кипела от злости.

Когда они въехали на задний двор, к ним поспешил Патрик. Он помог Кэтрин спуститься с жеребца, на котором ее привез Хью. Она тут же повернулась к жениху.

– И что вы теперь собираетесь делать? – резко спросила молодая женщина.

С трудом сдерживаемый гнев Хью вырвался наружу.

– Я запрещаю вам покидать этот дом до нашей свадьбы, – прорычал О'Нейл, нависая над ней. Потом бросил взгляд на своих людей, которые с явным интересом наблюдали за происходящим, жадно ловя каждое слово. – Вы поняли?

– Я просто учила Полли ездить верхом, – пробурчала Кэтрин, обиженная тем, что ее так резко отчитали на глазах у воинов и слуг. – Мне не нужна горничная, которой надо подавать карету! – мрачно добавила она, сердито топнув ногой.

– Но вы же знаете, что вам нельзя выходить из этого дома, тем более одной! Это опасно! Вас может похитить Терлоу!

– А вас может утащить серый волк! – ядовито ответствовала Кэтрин и попыталась проскользнуть мимо Хью в дом. Но жених оказался проворнее и резко схватил ее за плечо.

– Не бейте меня! – вздрогнув, вскрикнула она.

– Бить вас? – удивленно отозвался Хью. – Вы что, считаете меня чудовищем? Почему вы решили, что я вас ударю?

«Потому что твой дядя Шон бил меня!» – хотела закричать Кэтрин, но промолчала. Страшные воспоминания вновь всплыли у нее в памяти. Разве могла она забыть тот ужасный день в башне Данганнона? Муж тогда так избил Кэтрин, что она потеряла второго ребенка. И вот теперь другой О'Нейл в ярости хватает ее за плечи.

«Дело в Шоне», – понял Хью. Было совершенно ясно, что милый дядюшка нередко пускал в ход свои громадные кулаки. И хотя этой маленькой, прекрасной, своенравной женщине сейчас не помешала бы хорошая трепка, Хью никогда не позволил бы себе ничего подобного. У него просто в голове не укладывалось, как можно ударить женщину!

Карие глаза Хью потеплели, и он с сочувствием посмотрел на невесту. Господи, как же она настрадалась за годы жизни с Шоном!

– Прошу вас, не рискуйте понапрасну. Поберегите себя – хотя бы ради ребенка, которого вы носите, – тихо проговорил Хью.

Но гордую и упрямую Кэтрин лишь оскорбила жалость Хью.

– Я не нуждаюсь в ваших заботах, – высокомерно заявила она. – Или вы думаете, что вам лучше знать, как вести себя беременной женщине?

– Если вы родили одного ребенка, – возразил Хью, – то это еще не значит, что вам теперь известно об этом все на свете!

– А вы, милорд, скольких детей родили вы? – резко осведомилась Кэтрин. – Я ношу уже третьего!

– Третьего?! – изумился Хью. – А что же случилось со вторым?

– Я упала, – буркнула молодая женщина, и лицо ее исказилось от болезненных воспоминаний. Рассказывать при посторонних, как все было на самом деле, ей совершенно не хотелось.

– Упали? С лошади? – спросил Хью, пытаясь понять, что же тогда произошло. Впрочем, он тут же пожалел о своих словах.

Кэтрин вздрогнула, как от удара.

– Моя прошлая жизнь вас не касается! – срывающимся голосом прокричала она.

– Пойдемте, мадам, – твердо проговорил Хью, – ничем тяжелее рукоделия вам до родов заниматься нельзя!

– Идите к черту! – выпалила Кэтрин и сердито отвернулась от него.

– Что вы собираетесь сейчас делать? – строго спросил Хью.

– Ах, простите, милорд. Нам с Мев запрещено выходить в сад? – съязвила она.

– Нет.

– Прекрасно! – Не сказав больше ни слова, Кэтрин повернулась на каблуках и, надменно вскинув голову, пошла прочь.

Хью смотрел, как она уходит, сердито покачивая бедрами, и скрипел зубами от ярости. Наконец он огляделся, заметил Патрика и тут же, к восторгу зрителей, сорвал на нем свою злость.

– Научи Полли ездить верхом, – мрачно распорядился Хью. – Леди Кэтрин хочет, чтобы ее горничная умела держаться в седле.

Выругавшись про себя, Патрик сердито посмотрел на застенчиво улыбающуюся Полли. Но когда его взгляд упал на пышную грудь девушки, Патрик вдруг весело ухмыльнулся.

«Черт возьми, – подумал он, – учить Полли верховой езде – не такое уж неприятное дело!»

Кэтрин в наряде для пикника сидела в саду на траве, прислонившись к дереву. Закрыв глаза, она полной грудью вдыхала дивные ароматы, разлитые в воздухе.

«Я – пленница Хью», – мрачно думала Кэтрин. Ей отчаянно хотелось разрыдаться. Она чувствовала себя птицей в золотой клетке. Да, тюрьма ее была роскошной, и все же это была тюрьма!

Кэтрин открыла глаза. Перед ней стояла Мев и что-то ей протягивала. Разглядев, что именно сжимает в кулачке малышка, Кэтрин рассмеялась до слез. Мев держала в руке любимые цветы Хью, которые умудрилась с корнем вырвать из земли. Вытерев слезы, Кэтрин с улыбкой приняла подарок дочери, сплела из цветов венок и торжественно возложила его на рыжекудрую головку Мев.

– Надо, чтобы и у тебя была корона! – воскликнула девочка, в восторге пританцовывая на месте.

Кэтрин сплела второй венок, и Мев по всем правилам короновала мать этой прелестной цветочной гирляндой.

– Нужно сплести корону и дяде Хью, – заявила малышка.

– Сомневаюсь, крошка моя, что дядя Хью захочет надеть корону из цветов. Золотой венец устроил бы его куда больше, – со вздохом ответила Кэтрин, но, взглянув на удрученное личико дочери, поспешно добавила: – Впрочем, может быть, пока ему понравится и эта.

Мордашка Мев просветлела, и Кэтрин принялась за работу.

Хью в одиночестве размышлял у себя в кабинете. Здесь молодого человека и разыскала Пег. Постучавшись и войдя, она объявила:

– Прибыли лорд Фицджеральд и Фиона!

– О, проводите их сюда, – распорядился Хью. Он надеялся, что Фиона Фицджеральд будет держать себя в руках и не наговорит Кэтрин никаких глупостей. С приветливой улыбкой Хью встретил гостей на пороге кабинета, сердечно поздоровался с ними и пригласил их войти «в его скромную обитель».

Лорд Фицджеральд был уже далеко не молод, но все еще поразительно хорош собой. Голову его венчала густая копна серебристо-седых волос, а тело казалось крепким и поджарым. Он отличался ярким живым умом, что шло Дублинскому парламенту лишь на пользу. Единственным недостатком этого вельможи была удивительная снисходительность, с которой он относился к выходкам своей обожаемой дочери. Впрочем, его можно было понять: других детей у него не было.

Вслед за своим отцом в комнату величественно вплыла Фиона Фицджеральд – гордая, надменная и ослепительно прекрасная. Ее темно-каштановые волосы, голубые, как сапфиры, глаза, пухлые розовые губки и нежный атлас кожи многие поэты с удовольствием воспели бы в стихах, а придворные – в прелестных мадригалах. Воистину, о такой женщине любой мужчина мог только мечтать. С поразительной красотой Фионы соперничало лишь ее высокомерие – естественный результат слепой отцовской любви.

– Простите нас за вторжение, – извинился лорд Фицджеральд. – Получив от вас приглашение на свадьбу, Фиона вбила себе в голову, что должна познакомиться с невестой. Скоро ты сам убедишься, мой мальчик, что женщины – невероятно упрямые существа: поджарят тебя на медленном огне – но своего добьются!

– Кажется, я уже сейчас готов согласиться с вами! – воскликнул Хью, вспомнив упорное нежелание Кэтрин спокойно сидеть дома и заниматься рукоделием.

О'Нейл вздохнул и вновь любезно улыбнулся гостям.

– Прошу вас, садитесь! – радушно предложил он.

Лорд Фицджеральд с дочерью расположились у камина, а Хью принес еще одно кресло из дальнего конца комнаты.

– Я позову Кэтрин, – сказал молодой человек и шагнул к двери.

Но она внезапно распахнулась, и в кабинет влетела Кэтрин с Мев на руках. Не успел Хью и рта раскрыть, как Мев водрузила ему на голову «корону», а Кэтрин громко расхохоталась.

– Ваши слуги всегда так бесцеремонны? – с издевкой спросила Фиона.

– О! – Кэтрин обернулась на голос. – Простите, милорд, – смущенно сказала она Хью. – Мы не знали, что у вас гости.

Хью взял у нее из рук Мев и проговорил:

– Позвольте представить вам лорда Фицджеральда и его дочь, леди Фиону.

Кэтрин сделала изящный реверанс, а потом вновь покосилась на Хью. «Корона» из цветов оказалась ему велика и съехала на ухо. Нежно улыбнувшись, Кэтрин сняла с головы жениха венок, ласково пригладила растрепавшиеся волосы и опустилась на стул рядом с его креслом. Развеселившись, Кэтрин взглянула на Фиону – и была поражена той нескрываемой ненавистью, которой пылали прекрасные синие глаза гостьи.

– Мне хотелось бы пожелать вам счастья! Пусть жизнь ваша будет долгой и безоблачной! – с чувством проговорил лорд Фицджеральд, не сводя восхищенного взгляда с прелестной и благородной дамы, которой предстояло через две недели стать хозяйкой этого дома. Неудивительно, что О'Нейл так спешит со свадьбой.

– Вы – дочь покойного графа Базилдона? – осведомилась Фиона, мгновенно оценив красоту Кэтрин и подметив все ее недостатки. Можно было не сомневаться, что от цепких глаз Фионы не укроется ничего!

– Да, после его смерти титул унаследовал мой брат, – холодно ответила Кэтрин, неловко чувствуя себя под изучающим взглядом гостьи.

– Я познакомилась с Хью в Лондоне, – промолвила та и одарила молодого человека одной из самых обольстительных своих улыбок. Когда же Фиона вновь посмотрела на Кэтрин, ее голубые глаза, казалось, превратились в две сверкающие льдинки. – Там мы провели вместе немало упоительных часов.

Хью неловко заерзал в своем кресле, а лорд Фицджеральд выразительно кашлянул.

Кэтрин же вдруг почувствовала себя старой сплетницей, сующей нос в чужие дела. Как это ни ужасно, ей отчаянно захотелось узнать, что же связывало Хью и Фиону. И при мысли о том, что между ними что-то было, у Кэтрин неожиданно сжалось сердце.

«С чего бы это?» – расстроилась она.

А Фиона, довольная тем, что сумела смутить Кэтрин, решила нанести ей смертельный удар.

– Видите ли, – продолжила синеглазая красавица, – мой отец надеялся, что мы с Хью поженимся.

Теперь уже лорд Фицджеральд и О'Нейл закашляли вместе, и Фионе пришлось замолчать.

– Отличное виски, – поспешно изрек лорд Фицджеральд, – но, по-моему, слишком крепкое.

– Да, вы правы, – согласился Хью.

Кэтрин трясло от возмущения. Как смеет эта особа говорить ей такие вещи?! Она покосилась на жениха, пытаясь понять по его глазам, что он обо всем этом думает, но молодой человек сосредоточенно изучал свой бокал. Тогда Кэтрин вновь повернулась к прекрасной ирландке и холодно сказала:

– Как и подобает истинной англичанке, я очень люблю свою родину. Однако Лондон мне не нравится. Он кажется мне настоящей клоакой. К тому же там полно всякой швали.

И Кэтрин окинула Фиону презрительным взглядом, чтобы та, упаси бог, не усомнилась, кто тут имеется в виду.

Это было явное оскорбление, и лицо Фионы пошло пятнами. Лорд Фицджеральд пробурчал что-то себе под нос и одним глотком осушил свой бокал.

Пряча улыбку, Хью откинулся на спинку кресла.

Он немного успокоился: у английской розы оказались острые шипы, и она вполне могла постоять за себя.

– Я с величайшим прискорбием узнал о трагической кончине вашего супруга! – промолвил лорд Фицджеральд, отчаянно пытаясь перевести разговор на другую тему.

– А кто был ваш покойный супруг? – встрепенулась Фиона.

– Шон О'Нейл, – еле слышно ответила Кэтрин.

– Шон О'Нейл! – воскликнула ирландка. – Но ведь он умер всего три месяца назад!

Лицо Кэтрин стало белее мела. Хью обеспокоенно посмотрел на невесту.

Заметив его волнение, Фиона безжалостно продолжила:

– Должна предупредить вас, моя милая. Весть о том, что вдова Шона О'Нейла, не успев оплакать супруга, тут же снова выскочила замуж, молниеносно разлетится по всему Дублину. Подумать только! Через три месяца… Под венец! И главное – с кем? С племянником покойного! Скажут, что благородной леди не пристало вести себя столь… опрометчива. – И, посмотрев на Кэтрин чистыми голубыми глазами, Фиона для верности добавила: – Господи, какой ужас! В день вашей свадьбы бедный Шон перевернется в гробу!

– Мне очень жаль, что мы оскорбили вас в лучших чувствах, миледи, – резко сказала Кэтрин и так стремительно вскочила со стула, что Фиона испуганно вжалась в спинку кресла. – Видите ли, истинной леди нестерпима мысль, что она может кого-нибудь огорчить. Этого ей не позволяет воспитание, о котором вы, к сожалению, и понятия не имеете. А теперь прошу меня простить. – И Кэтрин, подхватив дочь на руки, быстро вышла из комнаты.

– Как ты смеешь! – обрушился на Фиону лорд Фицджеральд.

– А что я такого сказала? – с невинным видом спросила Фиона, безмятежно глядя на отца.

Разъяренный Хью быстро встал и, не глядя на Фиону, отрывисто бросил:

– Я должен пойти к своей невесте. Пег проводит вас.

– Мне очень жаль, – извинился лорд Фицджеральд.

– Это не ваша вина, сэр, – поспешил успокоить его Хью, а потом резко повернулся к Фионе: – Ваша злоба превращает вашу невероятную красоту в самое настоящее уродство, – процедил он сквозь зубы. – Засим позвольте откланяться!

Отчаянно страшась предстоящего разговора, Хью медленно поднимался по лестнице, на все лады кляня Фиону Фицджеральд. Кэтрин только-только начала смиряться со своей участью и так мило вела себя с гостями… А теперь ему, видимо, придется начинать все сначала.

– Проклятая Фиона, – раздраженно шипел Хью себе под нос. – И проклятый Шон О'Нейл! – Мысль о том, что Кэтрин была женой его дядюшки, почему-то не давала молодому О'Нейлу покоя.

Хью постучал в дверь спальни Кэтрин, но ответом ему было гробовое молчание.

Он постучал снова, и еще раз.

И вновь тишина.

Так и не дождавшись разрешения, Хью открыл дверь и вошел. Кэтрин стояла около окна спиной к нему. Хью пересек комнату и остановился рядом.

Но Кэтрин даже не пошевелилась.

Тогда Хью протянул руку и, мягко развернув Кэтрин к себе, заглянул ей в лицо. По щекам у нее текли слезы. Кончиками пальцев он смахнул их.

– Я стучал, – сказал Хью.

– Я слышала, – выдохнула Кэтрин.

– Почему вы не ответили?

– Я подумала, что вы уйдете, но, видимо, ошиблась.

Слова ее заставили Хью усмехнуться.

– Прошу прощения за все то, что произошло внизу, – мягко промолвил он. – Вам не за что извиняться, – покачала головой Кэтрин. – Леди Фиона совершенно права. Нам следует отложить свадьбу или…

– Фиону Фицджеральд нельзя назвать леди! – прервал ее Хью. – И она ничего не знает о том, почему мы вынуждены спешить.

– Она очень красива! – вырвалось у Кэтрин.

– Да, с этим трудно не согласиться, – спокойно подтвердил О'Нейл.

– Что вас с нею связывает? – спросила Кэтрин, не в силах скрыть любопытства.

– С Фионой? – безразличным тоном осведомился Хью. – Совершенно ничего. В Лондоне ей представили множество мужчин, и я оказался всего лишь одним из них. Видит бог, эта кошка охотится за титулом, а не за супругом, – сердито усмехнулся молодой человек. – Неужели вы ревнуете?

– Нисколько, – передернула плечами Кэтрин. Продолжая улыбаться, Хью притянул ее к себе.

В следующий миг он скользнул губами по ее лицу, ища нежный рот.

– Отпустите меня, – потребовала она, когда его губы коснулись ее трепещущих уст.

– Никогда, – и Хью со спокойной уверенностью собственника властно приник к ее губам.

Кэтрин уперлась кулачками ему в грудь и попыталась оттолкнуть его, но Хью не выпустил женщину из объятий. Одной рукой он обхватил ее властно за талию и крепко прижал к себе. Другая обвила шею Кэтрин, мешая ей откинуть голову назад и уклониться от поцелуя.

Его поцелуй был нежным и возбуждающим, Хью слегка покусывал уголки ее рта, пытаясь добиться ответа и с восторгом получая его.

Кэтрин перестала сопротивляться. Руки ее легли Хью на плечи, и Кэтрин безвольно приникла к нему. И в то же мгновение его поцелуй стал жарким и требовательным. Проникнув в ее рот, его язык принялся исследовать влажные глубины, лаская, искушая и дразня… Дрожа от желания, которое она так долго подавляла в себе, Кэтрин начала отвечать на поцелуи.

– Иди ко мне, – хрипло прошептал Хью, произнося эти слова как магическое заклинание.

Мгновенно разозлившись на себя, Кэтрин отпрянула назад и ошеломленно посмотрела на его губы. Да что же с ней творится?! Не задумываясь о том, чем все это может кончиться, Кэтрин размахнулась и изо всех сил ударила Хью по лицу.

О'Нейл в полном изумлении воззрился на свою невесту. Потом дотронулся до своей пылающей щеки, усмехнулся и медленно двинулся к двери.

– Была ли причиной этой пощечины Фиона, мой поцелуй… или ваш страстный ответ на него? – уже с порога поддразнил красавицу Хью и вышел из комнаты.

Когда дверь за ним закрылась, в нее тут же ударил многострадальный подсвечник. Уже изрядно искореженный, он в очередной раз со звоном упал на пол.

– Поднимите его и бросьте еще раз, мадам! – крикнул из коридора Хью. – Похоже, скоро мы озолотим в Дублине всех мастеров, делающих канделябры и шандалы!

– Негодяй! – тихо пробормотала Кэтрин, в ярости отворачиваясь от двери и подходя к окну. В голове у нее была полная сумятица, мысли путались…

«Конечно, жизнь с Шоном трудно было назвать счастливой, – думала Кэтрин, – однако он все же заслуживал того, чтобы оплакать его как подобает. Вдове приличествовало бы носить по нему траур хотя бы год… А три месяца – это мало, слишком мало!»