Текст книги "Приключения Шерлока Холмса против Ната Пинкертона в России"

Автор книги: П. Орловец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

IX.

Доехав с казаком до одного из аулов, они приблизились к бедной сакле, стоявшей на самом краю.

Лишь только остановили они перед нею своих коней, как дверь открылась и из нее вышел оборванный, средних лет чеченец, с хитрым лицом.

– Здорово, Ахметка! – крикнул ему казак.

– А-а! – оскалился чеченец, узнавая своего старого знакомого. – Иди, иди ко мне! Аллах послал мне гостей!

Привязав коней, они вошли в саклю.

– Ну, Ахметка, хочешь заработать двадцать пять рублей? – напрямик спросил казак.

Глаза чеченца сверкнули.

– На эти деньги я себе лошадь куплю! – сказал он радостно.

– Ну, так тогда слушай моего товарища! – указал казак на Ната Пинкертона.

– Видишь в чем дело, Ахмет! – заговорил ласково Пинкертон. – Со мной случилось несчастие! У меня недавно украли невесту, а ведь я знаю, что ее повезут в Турцию! Если ты поможешь мне отыскать ее, я дам тебе даже пятьдесят рублей!

– Мамат-Бей! – яростно вскрикнул вдруг Ахметка. – О! Я с удовольствием отомщу этой собаке!

– Какой Мамат-Бей? – быстро спросил американец

– Он покупает от горцев краденых девок! – со злобой проговорил Ахметка. – И увозит их на своей шхуне.

– А от кого он покупает? – спросил Пинкертон.

– Не знаю! – покачал головой Ахметка. – Он кровный враг мне!

– Он сейчас тут?

– Тут!

– Со шхуной?

– Да! Проклятая шхуна стоит в ста саженях от берега!

– Далеко отсюда?

– Верст двадцать!

– Ты не обманешь меня, Ахметка? – строго спросил сыщик.

– Пусть Аллах убьет меня, если я не всажу ему пулю первым! – яростно прорычал горец. – Скорее скачем! Сегодня или завтра, он должен принимать товар!

– В таком случае, нам нечего разговаривать! Седлай своего коня! – поторопил американец.

Вмиг они были готовы.

Горя жаждой мщения, Ахметка стрелой понесся вперед.

Спустя три часа они выехали на берег моря.

– Здесь надо спрятать коней! – посоветовал Ахметка.

Совет был принят.

Соскочив с коней, они привязали их в укромном месте и пешком направились вдоль берега лесом.

Пройдя с версту, Ахмет остановился.

– Вон она, проклятая! – указал он рукой на море, видневшееся сквозь деревья.

Сыщик взглянул туда.

Довольно большая шхуна стояла недалеко от берега.

– Мы засядем здесь в лесу! – горячился Ахметка. – И лишь только они сойдут со шлюпки, мы перестреляем их как кур.

– А много их ездит?

– Трое. Два гребца и Мамат-Бей.

Они обошли лесом, осмотрели место и, найдя хорошее прикрытие, засели за скалой, прикрытой лесом.

X.

Настал вечер четвертого дня.

Так как по пути нам не встретилось аула, то мы переночевали с Холмсом в лесу и с рассветом, на пятый день, пустились дальше.

В это утро Бек был особенно беспокоен.

Чтобы он не убежал чересчур далеко вперед, Холмс взял его на шнурок.

– Вероятно, они близко! – нервно говорил Холмс.

И он все наддавал и наддавал ходу.

Быстро двигались мы вперед, но теперь дорога больше шла под гору, чем в гору.

Так шло дело до полудня.

Мы только что собрались было отдохнуть, как вдруг Бек, отчаянно залаяв, так сильно рванулся вперед, что чуть было не вырвался из рук Шерлока Холмса.

Невольно взглянул я вперед и вдруг остановился как вкопанный.

– Они! – шепнул я Холмсу.

Он быстро взглянул по указанному мною направлению и круто остановился.

– Да! – шепнул он.

В версте впереди нас мы увидели на пригорке арбу и двух всадников.

Бек так и рвался.

Взяв ремень, Холмс быстро связал ему челюсти, сделав что-то вроде намордника, чтобы собака не лаяла.

Я явственно различил на арбе пять женских фигур.

– Пять! – воскликнул радостно Холмс. – Милый Ватсон, да ведь это огромная победа!

Лишь только арба скрылась за пригорком, мы со всех ног бросились вперед.

Мы летели, словно птицы.

И когда, наконец, мы вбежали на бугор, на котором раньше видели арбу, мы увидали ее шагах в пятистах от себя впереди.

Припав к земле, мы выждали, пока она скрылась в лесу.

И лишь только она исчезла среди деревьев, мы бросились вперед.

Впереди что-то глухо шумело.

– Море! – задыхаясь, проговорил Холмс, продолжая бежать.

Мы вскочили в лес и побежали сбоку дороги, но так, что с дороги нас не было видно.

У меня захватывало дыхание.

Но вот Холмс, наконец, остановился и мы пошли шагом.

– Они не более как в двадцати пяти шагах впереди нас!

– шепнул мне Холмс.

Вдруг где-то недалеко впереди грянуло несколько выстрелов.

– Что такое! – растерянно шепнул я.

– Вперед! На дорогу! – шепнул Холмс.

И, выхватив револьверы, мы кинулись в сторону.

В две минуты мы были уже на дороге.

И было как раз вовремя.

По-видимому, выстрелы произвели на всадников ошеломляющее впечатление.

Я видел, как они круто осадили коней и, вдруг повернувшись, что есть духу поскакали в нашу сторону, бросив арбу.

Впереди трещали выстрелы.

– Цельтесь вернее! В заднего! – крикнул Холмс.

При виде нас, всадники изо всей силы осадили на полном карьере лошадей, стараясь сорвать с плеч винтовки.

Но было уже поздно.

Наши два выстрела грянули почти одновременно и оба разбойника как снопы свалились с коней, обливаясь кровью.

– Вперед! – ревел Холмс. – Эти и так не уйдут.

На арбе неистово визжали женщины.

Подбежав к арбе, мы увидали пять молодых девушек, сидевших на ней с завязанными ногами и руками.

Они были полуживы от страха.

– Не бойтесь, мы ваши освободители! – ласково произнес Холмс, подбегая к ним.

Я сразу узнал Бугасову и, подойдя к ней, сказал:

– Ваш папа с нетерпением ждет вас.

Громкие рыдания девушек были нам ответом.

В несколько секунд веревки на пленницах были развязаны.

– А теперь принесем-ка на арбу разбойников! – сказал Холмс.

Мы возвратились назад и подошли к лежавшим на земле разбойникам, из которых один был убит наповал, а другой ранен.

Общими усилиями мы перетащили их на арбу и бросились снова вперед, чтобы узнать причину выстрелов.

Но лишь только мы выскочили на крутой холм, как увидели двух казаков, нагнувшихся над распростертым человеком в одежде турка.

Вынув из кармана бинокль, Шерлок Холмс навел его на группу.

И вдруг восклицание удивления сорвалось с уст его.

– Вот так штука! Да ведь это Нат Пинкертон!

– Что-о?! – воскликнул я, пораженный.

– Мистер Пинкерто-он! – крикнул Холмс.

Один из казаков поднял голову. Мы быстро спустились к ним.

– Черт возьми, да ведь это мистер Холмс! – воскликнул пораженный американец. – Ба! И мистер Ватсон!

Он с гордостью указал на лежавшего на земле раненого турка и произнес:

– А скупщик живого товара не ушел от нас! Имею честь представить: Мамат-Бей.

– И только? – насмешливо спросил Холмс.

– Остальное будет со временем! – гордо сказал американец.

– Вряд ли.

– Это почему же?

– Потому что остальное у меня в руках! – произнес Холмс с улыбкой.

– То есть?

– Похитители и похищенные!

– Черт побери! – выругался со злостью Пинкертон. – Еще одна победа! Ну, нечего сказать, везет вам, коллега.

Он не скрывал своей досады.

Несколько минут длилось молчание.

– Ну, на что там сердиться! – сказал наконец Холмс.

– И правда, коллега! – ответил искренне американец. – Не все ли равно, кто из нас взял первый приз! Ведь мы работаем не для себя, в самом деле!

И оба сыщика крепко пожали друг другу руки.

– Идемте к нам! – сказал Холмс.

Все четверо мы подняли бесчувственное тело Мамат-Бея и направились к оставленной арбе, с которой теперь вместо рыданий раздавался веселый девичий смех.

Спустя пять дней наш караван прибыл в Батум.

В убитом нами разбойнике полиция опознала знаменитого кавказского разбойника Тамир-Хана, а в раненом – его главного помощника Крым-Гирея, который спустя три месяца был повешен.

С истреблением этой шайки похищение девушек совершенно прекратилось и на некоторое время на Кавказе воцарилось сравнительное спокойствие.

Тайна отца

I.

Шерлок Холмс только что возвратился из сыскного отделения, куда его вызывали по одному очень запутанному делу, когда его кухарка Анна подала ему маленький, изящный конверт.

– Барышня какая-то без вас приходила, – пояснила она.

– Вас не застала, так оставила записку.

– Раньше она бывала у меня? – спросил сыщик, разглядывая совершенно незнакомый почерк на конверте.

– Нет, не бывала, кажись! По крайности я не знаю! Очень просила исполнить их просьбу… Видно, горе большое у бедненькой! – ответила со вздохом Анна.

– Почему ты так думаешь?

– Да уж больно бледненькая… и глаза словно наплаканы. Говорит, а голосок так и дрожит.

– Давно была?

– С полчаса назад.

– Ну ладно, ступай!

Оставшись один, Холмс вскрыл письмо и прочел:

«Умоляю вас уделить мне несколько минут. Мне указали на вас; говорят, вы сможете помочь мне. Зайду через час. Если вам будет некогда, то назначьте время.

Ольга Николаевна Морашева».

Шерлок Холмс еще раз прочитал письмо, повертел в руках и, положив его на стол, уселся на диван, взяв в руки недочитанную газету.

Сначала он прочел передовицы и телеграммы и принялся было за провинциальный отдел, как вдруг в передней брякнул звонок.

– Вероятно, она! – подумал сыщик.

Действительно, через минуту вошла Анна и таинственно шепнула:

– Эта самая барышня! Звать, что ли?

– Ну, конечно! – ответил Холмс.

В комнату робко вошла хорошенькая девушка, лет двадцати, очень бледная, с красивыми голубыми глазами, как-то наивно и робко смотревшими из-под длинных, темных ресниц. Одета она была со вкусом, очень опрятно, но не богато.

Из драгоценных вещей на ней виднелась только бронзовая брошь и недорогое колечко.

Переступив порог, она вдруг смешалась и покраснела, словно ее поймали на месте преступления.

Холмс быстро встал ей навстречу.

– Я вижу, вы очень стесняетесь! – заговорил он ласково.

– Но уверяю вас, что это совершенно лишнее! Я с удовольствием выслушаю вас и помогу чем в силах.

– Спасибо вам! – тихо проговорила девушка. – Значит, вы выслушаете меня?

Сыщик улыбнулся.

– Садитесь и рассказывайте, – произнес он ласково.

Девушка откинула нетерпеливо упрямую прядь волос, упавшую ей на лоб, села в кресло и заговорила.

II.

«Как вы уже знаете из оставленного мною письма, меня зовут Ольгой Николаевной Морашевой.

Отец мой – чиновник, служит в министерстве и, в настоящее время, получает сто пятьдесят рублей в месяц.

Он сам виноват, что карьера его остановилась.

У него были сильные связи, сам он происходит из очень хорошей семьи, получил воспитание в лицее и у него были все шансы, чтобы сделать великолепную карьеру. Даже средства у нас были.

Но… отец всегда вел чересчур беспутную жизнь. Первую свою жену – мою мать – он бросил и она умерла в бедности, а вторую жену буквально вогнал в гроб побоями.

Он вечно кутил, водил компанию с разными темными личностями, совершенно забросил порядочное общество, и немудрено поэтому, что скоро все отвернулись от него.

Если его до сих пор еще не выгнали со службы, то единственно ради того, что начальники его и некоторые влиятельные лица еще помнят дедушку и… ради меня.

Мне теперь девятнадцать лет.

С отцом у меня всегда были очень недружелюбные отношения.

Я не могу ему простить отношения к покойной матери, а он попросту ненавидит меня.

Вы спросите, конечно, почему же я с ним живу?

Я могу только одно ответить: не живи я с ним, он давно погиб бы, а мне… как-никак жалко его.

Он не сознает этого и всегда считал меня обузой.

Конечно, не с материальной точки зрения, так как я зарабатываю уроками не меньше семидесяти пяти рублей в месяц, а трачу на платье не более двадцати пяти. Значит, остальные пятьдесят рублей идут целиком на хозяйство.

Но… я ему в тягость, так как он не может превратить свой дом в вертеп.

Лишь только мне исполнилось шестнадцать лет, как он принялся твердить мне, что хорошо было бы мне выйти поскорее замуж.

Он рад был отдать меня кому угодно, лишь бы отвязаться от меня.

Но я не чувствовала ни к кому любви и поэтому не торопилась.

Так шло дело до нынешнего года.

В этом году я встретилась случайно, у одной из подруг, с одним молодым человеком, неким Николаем Николаевичем Гариным.

Коротко говоря, мы полюбили друг друга.

Гарин недавно кончил блестяще университет по медицинскому факультету, состоит теперь младшим ординатором при клинике, имеет уже порядочную практику и подает большие надежды.

Когда я объявила отцу о своем решении выйти замуж, он страшно обрадовался.

Он познакомился с моим женихом, стал расхваливать меня и, за его спиной, сильно напирал на меня, чтобы я поторопилась свадьбой.

Я и сама торопилась, но все-таки, по моему расчету, свадьба могла состояться не раньше полугода, так как я хотела заготовить себе побольше белья и платья, чтобы не быть на первое время в тягость мужу.

И вдруг, словно по волшебству, все изменилось.

С месяц тому назад, отец пришел домой сильно озабоченный.

Взглянув на меня как-то странно, он заперся в своей комнате и целый вечер не выходил из нее.

На следующий день он заговорил о моей будущей свадьбе, но это был совершенно новый тон.

К моему величайшему удивлению, он стал высказывать мне свою отцовскую любовь, говорил, что не ценил меня до сих пор и оценил лишь теперь, что потерять меня для него равносильно потери жизни и все в этом духе.

На следующий раз повторилась та же история, на третий день – тоже.

Затем он вдруг начал говорить, что мне еще рано выходить замуж, что я слишком молода, не знаю жизни, одним словом, все стал говорить навыворот.

Видя, что эти разговоры на меня не действуют, он стал выдумывать про моего жениха разные пакости, стараясь опорочить его в моих глазах, и кончил на днях тем, что заявил мне, что этой свадьбе не бывать и что он не отдаст меня за Гарина.

Я стояла на своем, он – на своем, и между нами завязалась упорная борьба.

Отец два раза менял места жительства, вероятно, чтобы затруднить наши свидания, но мы продолжали видеться.

Несколько раз я ловила его взоры, полные ненависти, устремленные на меня.

Господи! Хотя бы я знала причину! Хотя б могла объяснить себе эту странную перемену!

Но сколько он ни старался, я упорно стояла на своем, заявив ему раз навсегда, что его не послушаю и замуж выйду во что бы то ни стало.

Это был ужасный вечер! Отец кричал, ругал меня неблагодарной, грозил мне!

После целого вечера крика, он заперся в своей комнате и я слышала, что, часов в двенадцать ночи, он куда-то ушел.

На следующее утро с ним произошла новая метаморфоза.

Он явился ко мне и объявил, что всю ночь думал обо мне, о своем ко мне отношении, о всей моей жизни и решил не препятствовать мне ни в чем. Это было вчера утром.

Но взгляд его далеко не светился лаской.

Он вообще старался не глядеть на меня, но когда взгляд его падал на меня, я читала в нем прежнюю ненависть.

Что-то с ним произошло! Я чувствую, что он что-то затевает против меня или против любимого мною человека, я всем сердцем чувствую опасность, но я бессильна предотвратить ее, потому что не знаю, с какой стороны ее ждать! Об этом я рассказала теперь не только вам, но и Нату Пинкертону и жду от вас помощи».

III.

Девушка умолкла и с тоскою поглядела на Шерлока Холмса. Знаменитый сыщик слушал ее с глубочайшим вниманием.

Во все время рассказа он не проронил ни слова, сидя с опущенной головой и скрещенными на груди руками.

Но когда молодая девушка кончила рассказ, он поднял на нее свой загадочный взор.

– Итак… вчера утром он переменил свой курс? Вероятно, он снова высказывал благоволение к вашему жениху? – спросил он.

– Вы угадали. Он несколько раз повторял, что Гарин имеет будущность и таким зятем можно гордиться, – ответила девушка.

– Не предлагал ли он справить мировую?

– Он об этом говорил вчера вечером.

– В чем же состояло его предложение?

– Он просил позвать к нам Гарина…

– Когда?

– Послезавтра, в среду.

– Не знаете ли вы, куда ходит ваш отец на службу?

Девушка назвала адрес.

– И ходит он все время аккуратно? – спросил сыщик.

– Кажется, да. Только он стал уходить раньше, а приходить позже.

– И продолжает пить?

– В том-то и дело, что он давно бросил пьянство! Он даже говорит про то, что за два месяца скопил немного денег и…

– Что еще? – спросил живо сыщик.

– Он… он говорил, что на эти деньги выиграл восемьсот рублей и купил себе какую-то избушку, стоящую вроде усадьбы отдельно, верстах в пятнадцати от Петербурга.

– Не говорил ли он относительно поездки туда?

– Мне… мне кажется, что он имеет в виду пригласить меня с женихом послезавтра именно туда.

– Не звал ли он туда вас одну?

– Звал.

– Почему же вы отказались?

Девушка смутилась.

– Трудно объяснить вам… – проговорила она задумчиво.

– Боюсь я отца… Не доверяю ему…

– И как он принимал ваши отказы?

– Он очень сердился.

Сыщик глубоко задумался.

Несколько минут он сидел, не говоря ни слова.

Наконец он встал, несколько раз прошелся по комнате и, остановившись против девушки, серьезно произнес:

– Не бойтесь ничего. Помните, что я день и ночь буду за вашими плечами. Если отец ваш пригласит вас в свое новое имение, поезжайте! Если будет говорить, что вам следует прежде поехать одной с ним, чтобы к приезду жениха привести все в порядок, не отказывайтесь. Поняли вы меня?

– Поняла, – тихо ответила девушка.

– Если произойдет что-нибудь подозрительное… Впрочем, нет! Доносите мне через посыльного обо всем. Где вы живете?

– На углу Загородного и Серпуховской, в четвертом этаже, квартира 20, дом № 6.

– Есть ли поблизости какая-нибудь чайная или трактир?

– Есть дешевая столовая на Загородном. Это два шага от нас.

– Прекрасно. В таком случае направляйте посыльного туда. Говорите ему, чтобы он передавал письма Федорову. Это буду я.

Успокоенная девушка крепко пожала руку сыщику и, поблагодарив его, вышла.

IV.

Проводив гостью, сыщик взглянул на часы.

Было около двух часов.

– Еще успею! – подумал он, вставая.

Он надел пальто, сунул на всякий случай в карман револьвер и направился в ту канцелярию, в которой служил Николай Дмитриевич Морашев, отец Ольги Николаевны.

Войдя в швейцарскую, он подозвал одного из служителей.

– Николай Дмитриевич Морашев на службе? – спросил он.

– Никак нет, – ответил служитель, – они уже недели три как не ходят.

– Значит, совсем вышел?

– Нет-с, говорили, что они месячный отпуск получили.

Служитель вдруг приятно осклабился и добавил:

– Чиновники сказывали, будто они наследство изволили получить, так теперь хлопочут.

Поблагодарив служителя, Холмс вышел на улицу.

– Так вот оно что! – думал он, шагая по улице. – Не ходит? Значит, ходит куда-то еще?

Но куда?

Это надо было узнать…

– И что это за наследство? – продолжал раздумывать сыщик. – Почему дочь ни единым словом не намекала на него? Когда он его получил?

Конечно, полиция должна была знать про это.

Во всяком случае, он получил извещение или через полицию, или через нотариуса.

Взяв извозчика, Холмс поехал в сыскное отделение.

Там он взял телефонную книгу и часа полтора вызывал целый ряд номеров.

Когда он вышел из телефонной будки, лицо его имело очень довольный вид.

Он подозвал своего друга, доктора Ватсона, и, поговорив с ним несколько слов, вышел вместе с ним.

От сыскного они пошли на Загородный и, найдя ту столовую, про которую говорила Ольга Николаевна, заказали себе поесть.

– Так помните! Если мне придется отлучиться, вы должны будете дежурить здесь и получать письма на имя Федорова. Историю барышни вы знаете. Если понадобится немедленная помощь, действуйте сообразно вашему усмотрению. Хотя я не думаю, чтобы он рискнул на какой-либо серьезный шаг здесь, в городе.

И, помолчав немного, он добавил:

– Сейчас вы станете у ворот их дома. Завяжите дружбу с дворником или просто скажите, что вы агент сыскного отделения, и узнайте от него все относительно Морашева. Нельзя ли узнать, где он купил хутор? Подробно расспрашивайте и дайте дворнику полтинник. Справьтесь, когда он уезжает, когда приходит домой и т. д.

Выслушав инструкцию Холмса, доктор Ватсон удалился.

Прошло около часу. В столовую вошел посыльный и спросил, нет ли здесь г-на Федорова.

Приняв письмо, Холмс прочел:

«Папа крайне ласков. Утром, в то время, когда я была у вас, купил вина и много закусок. Предлагал, как вы и предсказывали, проехать завтра с ним на хутор, сделать кое-какие приготовления. Там, по его словам, послезавтра состоится наше обручение. Недавно он куда-то уехал, сказав, что вернется поздно, так как с обручением у него много хлопот.

Ольга Морашева».

– Прекрасно! – пробормотал Шерлок Холмс, пряча письмо.

Скоро возвратился и доктор Ватсон.

Он принес очень ценные сведения.

Сев рядом с Холмсом, он заговорил:

– Блондин, русая борода, усы длинные, пушистые, над правой бровью родинка. Рост средний, телосложение – крепкое, обыкновенно носит светло-серую фетровую шляпу. Сегодня уходил из дому утром, затем вернулся с кульками и, побыв немного дома, снова уехал…

– Верно! – подтвердил Шерлок Холмс. – Из вас, дорогой Ватсон, вышел бы прекрасный сыщик!

– А вы откуда знаете? – удивился Ватсон.

– Я получил уже часть этих сведений. Но… продолжайте. Куда он поехал?

– Дворник слышал, как он нанимал извозчика.

^{– Н}у…

– Он торговал его туда и обратно, объясняя дорогу так: за Старую Деревню, по тому же шоссе. Не доезжая деревни Луковицы, с полверсты свернуть налево и там в версте находится усадьба.

– Чудесно! – воскликнул Шерлок Холмс. – Итак, будьте здесь, а я поеду.

– Куда?

– Именно туда.

Пожав руку доктору Ватсону, Шерлок Холмс вышел из столовой и вскочил на трамвай.

Через три четверти часа он был уже в Новой Деревне.

Тут он сторговал извозчика до деревни Луковицы и обратно, выбрав лошадь порезвее, и покатил по шоссе.

Проехав Новую Деревню, они въехали в Старую Деревню и затем выехали за пригороды Петербурга.

Резвая лошаденка быстро несла пролетку.

Но не доезжая Луковицы с полверсты, сыщик остановил извозчика.

– Отъезжай в Луковицы и подожди меня у края деревни! – приказал он, оставляя на пролетке свое пальто. – Если долго пробуду, прибавлю.

Он дал извозчику полтину на харчи и направился по дороге, идущей налево.