Текст книги "Антропологическая элитология"

Автор книги: П. Карабущенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Ключевое значение в анализе стратификации имеет понятие «статус». Страты в отличие от классов формируются «по признакам, связанным с культурно-психологической оценкой (нормы, ценности, представления, образцы поведения и навыки), которые реализуются в индивидуальном поведении в сознании и вместе с тем приобретают ярко выраженный интерсубъективный характер. В силу этого социальное расслоение точнее называть социокультурное расслоение, так как социальные и культурные аспекты в нем тесно переплетены. Подчеркнем, что культурную доминанту стратификации гораздо труднее вычленить, нежели социальную, ее сложнее квалифицировать и подвергнуть сравнению в ходе социологического исследования».[124]124
  Там же. С.177-178.


[Закрыть]

К важнейшим дифференцирующим признакам слоя относятся: признаки, связанные с экономическим положением людей; признаки, связанные с разделением труда; связанные с объемом властных полномочий; социальным престижем; поло-возрастные характеристики людей; этно-национальные качества; религиозная принадлежность; родственные связи; место жительство и т.д. Положение каждого человека определяется множеством признаков и является результирующей целого ряда факторов и условий жизни. Люди, в зависимости от своих возможностей, способностей, с одной стороны, и от социальной значимости, которую приобретают социальные роли, разные виды деятельности – с другой, ранжируются на этих шкалах «выше» или «ниже». При этом награды, права, привилегии, а также обязанности и предписания как бы встроены в тот или иной статус. Поэтому статусное положение индивида или группы нельзя определить как нечто однозначное. [125]125
  Там же. С.178-181.


[Закрыть]

ПД на прямую зависит от показателей социокультурной стратификации, а в некоторых случаях сама определяет эти показатели. Состояние войны или мира есть состояние различных психологических дистанций. Ни что так не сближает людей как образ их мысли, основанный на общности их моральных и интеллектуальных ценностей. ПД, таким образом, указывает на интересы, которые преследует индивид в своей деятельности.

ПД это то расстояние, которое фактически отделяет или напротив сближает людей. Состояние комфорта или дискомфорта, который испытывает человек в общении с другими людьми, указывает на «длину» ПД «Стайерские дистанции» могут быть порождением не только чувства соперничества, но и различным уровнем интеллектуальной активности, морального климата, принадлежностью к различным социальным и культурным средам. Вандалы, разрушающие в 455 г. н.э. Рим, находились с ними на такой же «длинной дистанции», как и сами римляне, когда разрушали в 146 г до н.э. Карфаген. И напротив, археолог, ведущий свои работы в Помпеях, «интимно» сближается с давно минувшей эпохой, и имеет более «короткую психологическую дистанцию» например все с тем же Сенекой, чем имел с ним ПД его современник Нерон или Калигула.

Эпоха дикости и варварства отличались доминацией именно стайерских дистанций над спринтерскими. С ростом цивилизации, с усилением культурного обмена усиливалось и взаимопонимание между людьми. ПД становится более разнообразней и все более динамичней. Намечаются тенденции к комбинации их различных уровней. Социальные запреты пытавшие увековечить ПД путем введения правовых норм (Законы Ману в Древней Индии), сменяются теориями социальной стратификации и мобильности общества. Все социальные конфликты начинаются с возникновения антагонизма между духовными ценностями массового и элитарного сознания. Вот почему классики марксизма столь часто говорят о революционном гегемоне как о классе с высоким уровнем сознания. Авангард рабочего движения – это осознавшие свое социальное положение индивиды, которые объявляются марксистами передовыми борцами за социальную справедливость. Если мы проанализируем марксистскую лексику по данному вопросу, то безошибочно прейдем к выводу, что самые осознанные слои рабочего движения (те, что были вовлечены в состав РСДРП (б) активистами этой партии) считаются элитой в сравнении с массой несознательных элементов. В данном случае водоразделом служит сам марксизм – если рабочий является приверженцем этой теории, то он объявлялся «передовым рабочим», если нет – то «несознательным элементом рабочего класса». Таким образом, в рабочем движении была объявлена своя элита и свои массы. При этом отличительной чертой рабочей элиты было степень осознанности ими марксистской идеологии классовой борьбы и вовлеченность в партийные структуры РСДРП (б). Наряду с ними действуют и сами массы рабочих, которые не осознают этих задач воинствующего марксизма, поэтому все они записаны в «несознательные» элементы рабочего движения.

В этой связи Н.А.Бердяев утверждал, что масса может иметь разное классовое происхождение. Есть буржуазная масса, и она самая неприятная. Мелкая буржуазия и мелкое чиновничество, пролетаризированные элементы всех классов образуют большие массы, из которых вербуются фашистские банды. Масса определяется не столько социальными, сколько психологическими признаками. Массе противостоит не какой-либо класс, а личность. Главными признаками принадлежности к массе нужно считать невыраженность личности, отсутствие личной оригинальности, склонность к смешению с количественной силой данного момента, необыкновенная способность к заражению, подражательность, повторимость. Человек с такими свойствами есть человек массы, к какому бы классу он ни принадлежал".[126]126
  Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1994. С.72-73.


[Закрыть]

Родовая аристократия стремилась закрепить свое социально-политическое преимущество не только правовым путем, но и культурным, образовательным цензом. ПД между аристократами и их крепостными касалась главным образом сферы их сознания, а уже затем закреплялось «анализом» разности экономического положения. Сам термин «знатный», «знать» указывает на то, что субъект социальной аристократии в представлениях массового сознания обладает неким превосходством в знании. «Знать» означает не только знатность и благородство, но так же и обладания каким-либо знанием, т.е. умением делать что-то. «Знатный» – это, прежде всего, «знающий», а затем уже благородный и знаменитый. Противостояния элиты и массы начинается, поэтому не с социального фактора, а с осознания этой социальной несправедливости или напротив справедливости. Если массовое сознание не фиксирует социальную разность, и не испытывает чувство социального оскорбления, то дистанция между этими двумя типами общественного сознания или настолько велико, что этой проблемы невидно вовсе, или настолько близка, что ее просто не хотят замечать. Все социальные революции происходят именно из-за осознания массами своего бедственного положения и точной фиксацией ПД. Поскольку социальная защищенность индивида может носить как справедливый (в случае если он сам обеспечил себя), так и не справедливый (незаконное присвоение) характер, то и ПД может различаться в нравственных позициях на позитивно-лояльную или агрессивно-негативную.

Длинные психологические дистанции между элитой и массами имели бы тенденцию к сближению, если бы не социально-политические идеологии, всячески подчеркивающие это различие. Так, например, «спринтерская дистанция» межличностных отношений Ромео и Джульетты была разрушена «стайерской дистанцией» между их враждующими родами Монтекки и Капулетти. И таких примером мы можем встретить везде и всюду в достаточном количестве.

ПД между элитой и массой могут быть не только на социальном уровне. Это касается прежде всего духовной сферы. ПД духовной элиты от масс отражает состояние взаимоотношения элитной культуры и массовой. Социальные различия не столь значимы, как духовные. Противопоставление «разумного человека» «неразумному» – излюбленная тема всей социальной философии начиная еще с античной эпохи (Платон, Аристотель, Сенека, Эпиктет). В этой связи Марк Аврелий писал: «Что Александр, Гай (Юлий Цезарь) и Помпей по сравнению с Диогеном, Гераклитом и Сократом? Эти последние проникали взором в суть вещей, со стороны причины и со стороны материи, и руководящее начало в них всегда оставалось верным самому себе. А сколько забот было у первых, и от чего только они не зависели!» («Наедине с собой», VIII,3). ПД между Александром и Диогеном основа типологии элит на политическую и научную. В первую очередь ПД зависит от тех ценностей, которые считаются приоритетными в этих формах элитарного сознания. Однажды к сидящему на солнце Диогену Синопскому подошел Александр Македонский и сказал: «Проси у меня чего хочешь». Диоген ответил: «Не загораживай мне солнце»… (Диоген Лаэртский, VI,39). Уже в этой известной исторической ситуации мы обнаруживаем ПД отличающую Диогена от Александра по множеству показателей. Всемирная история есть по существу история взаимоотношения элит с массами, есть история развития ПД в иерархических системах общества и личности.

ГЛАВА VI ЭЛИТОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ

Элитология личности (или "элитологический персонализм") является составной частью антропологической элитологии и анализирует те интеллектуальные проблемы элиты (меритократии, аристократии духа), которые наиболее полно характеризуют основы духовного мира личности, деятельность которой представляет собой общечеловеческую ценности. «Элитология» и «Персонализм» впервые объединяются здесь, для того чтобы создать совместную картину духовного роста выдающейся личности, для того чтобы заглянуть в мир высоких идей такой личности и понять, что из себя она представляет на самом деле. Таким образом «элитологический персонализм» является как бы сердцевиной всей антропологической элитологии, той самой центральной проблемой, которая максимально и открывает ее содержание.

В центре традиционного персонализма всегда стояла проблема личности. Два вида такого персонализма понимают эту проблему с диаметрально противоположных точек зрения: а) "эгалитарной персонализм" (это расширенное, а точнее массовое понимание термина «личность») – самой важной теоретической разработкой здесь является анализ «генезиса личности» (В.С.Мухина, А.В.Петровский) и б) «элитарной персонализм» (узкое толкование термина «личность», как нечто избранного, уникального и гениального; личность здесь выступает синонимом «элитности») – в основе этого направления лежит так называемая доктрина элитарного сознания, изучающая природу выдающейся личности и опирающаяся на философскую традицию Платона, Ф.Ницше, Э.Фромма, Э.Ильенкова и др.

Между двумя этими видами персонализма существует внутренняя связь, которая выражается в том, что предметом элитологии человек становится лишь в результате завершения психологического генезиса личности, т.е. когда о нем можно действительно сказать, что он выдающаяся личность, в то время как эгалитаризм занят изучением процессом самого генезиса. Таким образом, эгалитаризм занимается анализом количественных изменений сознания индивида, а элитология – анализом его качественного состояния. Последнее может обладать двумя тенденциями: а) к новому этапу генезиса уже качественно состоявшейся личности в «сверхличность» – саморазвитие, элитопедагогика, этика духовного совершенства и т.д. (классическим примером этому есть «святость», когда адепт подымается на новые духовные высоты своей личности, которые могут быть просто недосягаемы сознанию общества и непонятные в следствии этого, никому, за исключением лишь избранного круга – элиты) [127]127
  Лосский В. Н. Очерки мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М.,1991. С.18-19.


[Закрыть] и б) «раздвоению личности» на 1) аналитическую активность и 2) на творческий застой (отсутствие синтеза) – классическим примером здесь может быть судьба такой выдающейся личности как Ф.В.Й.Шеллинга, который пройдя пик своей творческой активности и славы, последние годы своей жизни мучился от отсутствия в нем «новых идей», – он был членом Академии, читал достаточно популярные лекции, которые однако, не отличались прежней оригинальностью. Ранее разработанная им же самим теория гениальности, полностью объясняла его поздний творческий застой.[128]128
  См.: Шеллинг Ф.В.Й. Сочинения. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.481.


[Закрыть] Таким образом, три проблемы составляют генетический круг элитологического персонализма: а) проблема персонализации, б) проблема личности как духовной избранности и в) проблема гениальности.[129]129
  См.: Карабущенко П.Л. Элитологический персонализм. Астрахань. 1995.


[Закрыть]

ПЕРСОНАЛИЗМ И ЭЛИТОЛОГИЯ Смысловое содержание «элитологического персонализма» может быть выражено через анализ самих тех терминов, которые и составляют это словосочетание: «элитология» и «персонализм». Понятие «элитология» нами уже достаточно уточнено. Остается выяснить значение второго термина «персонализм». "Персонализм" (от латинского рersona – личность), как одно из теистических течений современной философии, признает личность и ее духовные ценности высшим смыслом земной цивилизации, ее первичной творческой реальностью, а весь мир проявлением творческой активности Верховной личности – Бога. Считается, что термин «персонализм» впервые употребил Ф.Шлейермахер в «Речи о религии к образованным людям, ее презирающим» (1799 г.). Как философское направление персонализм зародился в конце ХIХ века в России (Н.Бердяев, Л.Шестов, Н.Лосский) и в США (Б.Боун, Дж.Ройс), а затем в 30-х гг. во Франции (Э.Мунье, Ж.Лакруа).[130]130
  См.: Вдовина И.С. Французский персонализм (1932 – 1982). М., 1990.


[Закрыть]

В принципе мы можем считать персонализм разновидностью элитологии, когда он абсолютизирует личность, проблема которой всегда стояла в центре науки об элите. Однако сам персонализм крайне непоследовательно придерживается элитологической точки зрения в подходе к выяснению им сущности природы личности. Так, например, Э.Мунье мог позволить себе одновременно открыто говорить об оригинальности и исключительности личности и тут же делать неловкие пассажи в сторону некой «демократизации» персонализма: "Персонализм, – говорит он, – не является этикой «великих людей», аристократизмом нового вида, который занимался бы селекцией наиболее выдающихся психологических или духовных достижений, чтобы превратить их носителей в высокомерных и одиноких гениев человечества. Как известно, – признается он – такой была позиция Ф.Ницше. Огромное количество пустых и тщеславных, но полных всеобщего презрения деклараций было произнесено с тех пор от его имени. Но если личность осуществляет себя, устремляясь к ценностям, пребывающим в бесконечности, она оказывается призванной к экстраординарному в самой своей обыденной жизни. Однако сама эта экстраординарность не отделяет ее от других людей т.к. каждая личность имеет такое призвание. Как пишет Сёрен Кьеркегор, который иногда все же впадал в соблазн крайности, «человек по-настоящему необыкновенный – это настоящий обыкновенный человек»[131]131
  Мунье Э. Персонализм. М., 1993. С.63.


[Закрыть]

Это, однако, не мешало Мунье несколькими строчками раньше заявить, что «высшая личная жизнь – это жизнь исключения, именно в силу своей исключительности достигающего недосягаемых вершин». И еще: «Быть личностью и быть оригинальным – понятия, прочно утвердившиеся в языке как синонимы. Оригинал – говорят о ярко выраженной индивидуальности. Во мнении культурного человека нашей эпохи отличие зачастую превращается в главенствующую ценность личности».[132]132
  Там же. С.62, 63.


[Закрыть] Мунье считает, что по своему определению личность есть то, что не повторяется, хотя и лица и жесты людей, постоянно сбиваясь на некоторые «общее место», безнадежно копируют друг друга. Просто всего скопировать обыкновенного человека. Сложнее, а подчас просто невозможно, копировать выдающеюся личность. То, что не поддается копированию и есть личность. По мнению Мунье, личность обладает неодолимой страстью, которая горит в ней подобно божественному огню. Но такие люди очень редки. Большинство предпочитает независимости порабощение и безопасность, материально обеспеченную растительную жизнь превратностям судьбы. Новый облик сущности личности – это ее свобода, а свободный человек – это человек, которого мир спрашивает и который отвечает. Свободный человек – это человек ответственный. «Персоналистическая устремленность, – говорит Ж.Лакруа, – имеет значение для любого человека, который хочет содействовать благу всего человечества» [133]133
  La personnflisme aujourd'hui // Nouvelle critique. P., 1973. № 61, P.21-22.


[Закрыть] «Слово «персоналистский», – пишет П.Рикер, – имеет отношение ко всей цивилизации, содержит в себе цивилизаторскую задачу. Персонализм по своему происхождению – это педагогика общественной жизни, связанная с пробуждением личности».[134]134
  Ricoeur P. L'histoire et verite. P., 1955. P.106, 107.


[Закрыть] Речь, таким образом, идет о воспитательной функции персоналистической философии, о задачах «цивилизаторского» значения.

Представители персонализма утверждают, что высший акт личности – согласиться на страдание и смерть ради того, чтобы не предать само человеческое начало. Личность начинается, пишет Г.Марсель, в момент, когда я обретаю сознание того, что «я есть нечто большее, чем моя жизнь». Личность – это нечто "неподдающееся учету; личное бытие – это щедрость. Преодоление личностью самой себя, – утверждает К.Ясперс, – это не только проекция, это так же возвышение, «превосхождение». Личное бытие – это бытие, созданное для того, чтобы превосходить себя.[135]135
  Мунье Э. Персонализм. С.68, 79, 80, 81, 82.


[Закрыть]

Персонализм вынужден постоянно обращаться к проблеме элиты, ибо именно элитарное сознание является наиболее адекватным и актуальным предметом исследования природы личности. Более того, персонализм чаще всего бывает вынужден придерживаться именно элитарной концепции личности, поскольку его главным критерием является такое понятие как персонализация, т.е. исследование в большинстве случаев духовного наследия «великих мира сего». В этом плане анализ персонализации человека массы для персонализма менее ценно, чем человека элиты и именно в этом смысле о самом персонализме мы и будем говорить как о элитологии личности.

РЕФЛЕКСИЯ Отметим для себя еще один существенный момент. Каждый исследователь этой области философского знания строит свою теорию личности, сообразно своим духовным императивам. Поэтому перед нами подвергается персонализации рефлексия. Когда Фихте говорит об автономности и активности нашего Я; Шеллинг о постоянном возведении Я во все новые и новые степени, а Вл.Соловьев о его очищении через добро и поиск совершенства – речь несомненно идет о тех процессах, которые имели место в сознании самих этих выдающихся мыслителей. Несомненно, что аналогичные процессы ежечасно (но незаметно) происходят в сознании любого человека, но лишь с тем отличием, что это не вызывает акта персонализации, т.е. их сознание лишено активной созидательной силы рефлексии. Важно заметить «это», ухватить «его» объятиями своего аналитического сознания и синтезировать нечто новое. Таким образом, Фихте, Шеллинг, Вл.Соловьев и К^о обладают созидательным сознанием, обладают персонализацией, в силу чего они сами являются объектами изучения персонализма, т.е. они личности.

Рефлексию можно определить как осознание субъектом своего собственного сознания. Осознание сознания, что это такое? Любой индивид, стоящий на пороге личности обладает рефлексией. Некоторые авторы определяли рефлексию как высшею ступень самосознания. В этом мы с ними полностью согласны, но осмелимся в этом суждении внести некоторые уточнения. Речь должна идти непросто о рефлексии – ибо самосознание Владимира Мономаха и его холопий Ваньки, Дашки и Петьки будет, несомненно, отличным; речь должна идти о качестве рефлексии. Поэтому в этом понятии мы будем выделять: 1/ пассивную или стихийную (обыденную) рефлексию, как одну из ключевых признаков психологии массового сознания и 2/ активную или продуктивную рефлексию – удел элитарного сознания, которая приводит в конечном итоге к персонализации. И в этом плане философия Гегеля и всех его коллег по перу будет не что иное, как представленное в форме персонализации активная, творческая рефлексия их сознания. Фома Аквинский (1225-1274) создавая свою богословскую систему – рефлексирует на заданную апостольским престолом тему. Его персонализация – его богословские книги – труд напряженной, доведенной до гениальности рефлексии. Но Петьки, Дашки и Ваньки – все представители массового сознания – рефлексируют стихийно, не осознанно и потому лишены, увы (то их сугубо личное несчастье, о котором они к счастью для себя, даже и не подозревают), так вот, они рефлексируют стихийно и лишены значимой для общества персонализации. Их рефлексия не закрепляется памятью самого же народа, не синтезируется в персонализацию. Они мертвы духовно для грядущего времени, ибо лишены актуальности и активности в рефлексии. Если анализ сознанием самого себя достигает своей кульминационной точки в природе гения, то представители массового сознания порой даже и не подозревают, что они рефлексируют, ибо делают это «неосознанно», на уровне своего подсознания.

Известно, что Гегель определял рефлексию как выход человека за пределы его природного побуждения, как средство, которое открывает путь к духовной свободе. «Только человек как существо мыслящее, – пишет Гегель, – может подвергать рефлексии такие свои побуждения, которые сами по себе необходимы для него... Дух обладает рефлексией... Например, невежественность, грубость образа мыслей или поведения (т.е. крайние характеристики человека массы, – К.П.) – это такая ограниченность, обладать которой можно, не зная, что обладаешь ею. Если же ты подвергаешь ее рефлексии, другими словами, знаешь о ней, то ты, несомненно, знаешь и о том, что противоположно ей. Рефлексия есть уже первый шаг к преодолению этой ограниченности».[136]136
  Гегель. Работы разных лет. т. 2. М., 1971. С.22-23.


[Закрыть] Потребность в этическом размышлении и уровень этого размышления зависят от уровня культуры человека. «Необразованный человек не идет дальше непосредственного созерцания... В образование входит умение воспитывать объективное в его свободе. Оно заключается в том, чтобы в предмете я искал не свой собственный субъект, а рассматривал бы и практиковал предметы так, как они существуют сами по себе, в их свободном своеобразии...» [137]137
  Там же. С.83.


[Закрыть] Культурность человека – в степени его рефлексии, а именно, от полноты рефлексии зависит качество его персонализации.

ПЕРСОНАЛИЗАЦИЯ Насколько мне известно, термин «персонализация» был впервые введён в отечественную психологию академиком А.В. Петровским, который вышел на него, разрабатывая свою теорию личности. Согласно его точки зрения, кроме интраиндивидуальной и интериндивидуальной подсистем он выделяет ещё и третью составляющую структуры личности – метаиндивидную (надиндивид-ную) подструктуру, когда личность не только выносится за рамки органического тела индивида, но и перемещается за пределы его наличных, существующих «здесь и теперь» связей с другими индивидами. В этом случае в центре внимания исследователя оказываются «вклады» в других людей, которые субъект вольно или невольно осуществляет посредством своей деятельности. Индивид как личность тем самым выступает в качестве субъекта этих активно производимых преобразований интеллектуальной и эмоционально-волевой сферы так или иначе связанных с ним людей. Речь идёт об активном процессе своего рода продолжения себя в других не только в момент воздействия субъекта на других индивидов, но и за пределами непосредственного сиюминутного актуального воздействия. Этот процесс продолжения субъекта в другом индивиде, обеспечения своей «идеальной» представлености как личности в других людях за счет произведенных в них «вкладов» получил название персонализации.

Явление персонализации открывает возможность прояснить всегда волновавшую человечество проблему личного бессмертия. Если личность человека, утверждает А.В.Петровский, не сводится к представлености её в телесном субъекте, а продолжается в других людях, то со смертью индивида личность «полностью» не умирает. Вспомним слова А.С.Пушкина: «Нет, весь я не умру... доколь в подлунном мире жив, будет хоть один пиит». Индивид как носитель личности уходит из жизни, но, персонализированный в других людях, он продолжается, порождая у них тяжелые переживания, объясняемые трагичностью разрыва между идеальной представительностью индивида и его материальным исчезновением. В словах «он живет в нас, и после смерти» нет ни мистики, ни чистой метафоричности – это констатация факта разрушения целостной психической структуры при сохранении одного из ее звеньев.[138]138
  См.: Общая психология. М., 1986. С.202-203.


[Закрыть] Именно в этом смысле следует понимать слова Л.Фейербаха: «Плох тот писатель, который требует иного продолжения жизни, чем в сочинениях, то есть жизни духовной, кто от своей духовной деятельности и своего духовного воздействия отделяет свою душу и сохраняет для неё особенное бессмертие».[139]139
  Фейербах Л. Избранные философские произведения. М., 1955. т.1. С. 344.


[Закрыть]

А.В.Петровский выделяет несколько фаз становления личности. К сожалению, у нас нет возможности подробно излагать эту его концепцию, отметим лишь, что они касаются главным образом именно психологической стороны этого процесса.[140]140
  См. например: Петровский А.В. Психология о каждом из нас. М., 1992. С.72-81; Он же. Быть личностью. М., 1990. С.78-91.


[Закрыть] И с этой точки зрения весьма интересны рассуждения автора о «силовом поле личности». Потребность человека быть личностью, выражается в том, что он неосознанно стремиться продолжить себя, перенеся бытие своего Я в другого человека и поделиться тем самым с ним частью своего духовного мира. Происходит то, что Петровский называет персонализацией, которая не возможна без активной деятельности человека. Именно деятельность и является основным путем и единственным эффективным способом быть личностью. Именно деятельность, а точнее деятельность как творчество, и составляет основу того, что психология называет генезисом личности.

Поэтому нам следовало бы разделять психологический этап развития личности (описанный уже достаточно в психологической литературе) и, назовём его, метафизический этап, который в первую очередь будет связан с элитизацией индивидуальности (как уже сложившейся психологической личности). Из этого элитология сознания делает то предположение, что чем больше число индивидов в сознании которых нашло своё отражение персонализация, тем ценней и значимей такая личность, тем она выглядит более уникальной, а, следовательно, она избирается, становится элитной. Степень интенсивности и целенаправленности персонализации может указать нам на элитность той или иной личности.

И действительно, если, например, Луи де Фюнес скончался в 1983 году, то его актёрский образ продолжает жить, точно так же как образы тысячи других знаменитых (гениальных) актёров, писателей, художников, учёных и философов. Возьмём любую книжную полку и увидим, что вся она «забита умами великих людей». Каждый из этих авторов обладает в разной мере способностью через своё творчество активно проникать в сознание другого человека, нести туда свой идеал, свой культурный накал, преображая этим ту «чуждую» ему субъективную реальность, которая способна воспринять его как свое иное "Я". Вся суть личности может быть выражена именно в этом «истечении души», в потоке духовного обаяния и, наконец, в перерастание в авторитет имеющегося в потенциале таланта. Истечение души приводит, как уже было сказано, к возникновению её авторитета. Авторитетность повышает статус субъекта, делает его значимым, а, следовательно, уже в какой-то мере элитизирует его в глазах общественности. Как писал Л.Шестов, «если бы Достоевский или Лермонтов жили в такое время, когда спроса на книги не существовало, их бы никто не заметил. О преждевременной смерти Лермонтова даже не пожалели бы. Пожалуй, ещё, какой-нибудь добродетельный и уравновешенный гражданин, которому надоели вечные и опасные причуды Лермонтова, сказал бы: собаке собачья смерть! Тоже о Гоголе, Толстом, Пушкине. Теперь их прославляют, потому что они оставили интересные сочинения!..» [141]141
  Шестов Л. Апофеоз беспочвенности: Опыт адогматического мышления. Л., 1991. С.118.


[Закрыть]

Необходимо сделать ещё одно небольшое уточнение к этому определению. Речь должна идти не только об экспансии активного созидательного ума в иноумы при трансляции им своих передовых идей (учительство), но и проникновение этого ума в другие та кие же по активности равные ему умы с целью познания их ценности (ученичество). Если в первом случае мы говорим о умственном излучении субъекта, то во втором, мы видим герменевтическое вживание в интеллектуальную экспансию другой такой же значимой личности. Если барон Мюнхаузен и утверждает, что он был лично знаком с Архимедом, Шекспиром и Ньютоном, то нам ему надлежит верить, потому что он действительно мог предельно «вжиться» в духовный мир этих гениальных личностей, познать их до такой степени, что их образы как бы ожили в нём самом. Он действительно стал их духовным собеседником, потому, что его собственный духовный мир уподобился им, оказался столь же богатым и мобильным, как и миры этих исторических личностей. В этом, по всей видимости, и кроется феномен гениальности – с одной стороны иметь способность и возможность проникать в чужое сознание с целью передачи открытых им самим ценностей, а, с другой, – самому внедряться в идеальный мир подобных себе личностей, быть и там и здесь одновременно.

Н.А.Бердяев – этот самый элитарный персоналист ХХ века – в своей книге «Самопознание» писал, что всю свою жизнь он утверждал мораль неповторимо-индивидуального и открыто, враждовал с моралью общего, общеобязательного. Бердяев вспоминает, что еще в раннем возрасте он пережил большой умственный подъем, благодаря которому пришел к выводу, что ничего общего со своими ровесниками он не имеет. Эта мысль и толкнула его к порогу философии – философия стала для него «борьбой с конечностью во имя бесконечности»: «Я очень много приобрел и узнал за всю мою жизнь, я всю жизнь учился, но самое первоначальное осталось то же. Это и есть тайна личности, неизменность в изменении».[142]142
  Бердяев Н. Самопознание. М., 1990. С.86.


[Закрыть] Автор признает, что он «философски мыслил всю жизнь, каждый день, с утра до вечера и даже ночью». Философские мысли приходили в его голову при совершенно разных условиях и фактически были слепком его собственной жизни: «На философии отпечатываются все противоречия жизни, и не нужно их пытаться сглаживать. Философия есть борьба. Невозможно отделить философское познание от совокупности духовного опыта человека, от его религиозной веры, от его мистического созерцания, если оно есть у человека. Философствует и познает конкретный человек, а не гносеологический субъект, не отвлеченный универсальный дух». [143]143
  Там же. С.96.


[Закрыть]

Поэтому, он не любил заглядывать в свои старые книги, не любил цитат из них. Ему был дорог пережитый творческий подъем, но не выброшенный из него «продукт этого творческого подъема»: «Только собственный внутренний опыт дает мне возможность понять читаемую книгу. В этом случае то, что в книге написано, есть лишь знаки моего духовного пути». [144]144
  Там же. С.80.


[Закрыть]

ПРОБЛЕМА ТВОРЧЕСТВА Французские персоналисты старшего поколения (Э.Мунье, Ж.Лакруа) весьма охотно признавали себя учениками Н.А. Бердяева, который весьма последовательно развил в рамках своей персоналистической философии учение о творчестве, как личностной основе человека. Опираясь на христианскую антропологию, он отмечал как минимум две идеи, которые лежат в ее основе: 1) человек есть образ и подобие Бога-Творца и 2) Бог вочеловечился, сын божий явился к нам как богочеловек. Исходящие из этих тезисов антропологические выводы, сводятся к тому, что «человек есть не только существо греховное и искупающее свой грех, не только существо разумное, не только существо эволюционирующее, не только существо социальное, не только существо больное от конфликта сознания с бессознательным, но человек есть, прежде всего, существо творческое». [145]145
  Бердяев Н.А. О назначении человека, М., 1993. С.61.


[Закрыть] Н.А.Бердяев не только пытается создать конкретный образ человека, он готов сопоставить его с другими образами человека, рожденными в иной традиции и, таким образом, построить систематику антропологических учений. Человек в понимании русского философа есть существо, творящее в том лишь случае, если он есть существо свободное, обладающее творческой свободой. Человек произошел от Бога и от праха, от божьего творения и от небытия, от Божьей идеи и свободы. [146]146
  См.: Гуревич П.С. Философская антропология: опыт систематики // Вопросы философии. № 8, 1995. С.98.


[Закрыть]