Текст книги "Внимание - чудо-мина !"

Автор книги: Овидий Горчаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Ясенев не спит, читает лежа в постели какую-то затрепанную книжку, чертит что-то в блокноте.

– На передке был? – спрашивает Ясенев, поздоровавшись, опустив на грудь книжку. -Денек-два продержатся? Еще не все госпитали вывезены, ведь каждый день раненых с фронта привозят, И у нас еще не все сделано.

– Продержимся, – не очень уверенно отвечает полковник, раздеваясь. Как с "Фросей"?

Завтра все закончим.

– Что читаешь?

– О Циолковском. Гениальный ученый! Немцы вот его родную Калугу захватили, а я все о нем думаю, об учителе физики, жившем в домике на окраине Калуги. Уцелел ли тот домик-то? В нем Константин Эдуардович разработал теорию ракеты. Формула ракетного полета, космические корабли, искусственные спутники, ракетные поезда... Вот послушай!..

Сняв пиджак – Маринов в гражданском, – он ложится на койку, повернув к товарищу чуть улыбающееся лицо.

– Хорошенькое же время ты нашел мечтать о полете на Луну!

– Нет, ты только послушай, что писал Циолковский: "Сорок лет я работал над реактивным полетом..." Это он написал за несколько месяцев до смерти. "Через несколько сотен лет, думал я, такие приборы залетят за атмосферу и будут уже космическими кораблями... Непрерывно вычисляя и размышляя над скорейшим осуществлением этого дела, вчера, 15 декабря 1934 года, после шести вечера, я натолкнулся на новую мысль относительно достижения космических скоростей... Последствием этого открытия явилась уверенность, что такие скорости гораздо легче получить, чем я предполагал. Возможно, что их достигнут через несколько десятков лет, и, может быть, современное поколение будет свидетелем межпланетных путешествий". Каково, а? Когда я читаю такое у отца астронавтики, я горжусь, что я русский человек!

Ясенев садится в кровати, блестящими глазами глядя на товарища,

– А я думаю: что это он там чертит? – говорит, усмехаясь, полковник. Новую мину изобретает, что ли?

– Нет, Илья Григорьевич! – горячо говорит Ясенев. – Минировал я сегодня завод, видел эр-эс – реактивные снаряды "катюши". И сразу вспомнил юношескую мечту свою -астронавтику! Ведь "катюша" – это и есть, черт побери, прообраз управляемой космической ракеты! Космического корабля, о котором мечтал Циолковский, мечтал революционер Кибальчич. А между прочим, химик Николай Иванович Кибальчич тоже выбрал хорошенькие время для мечты о космических путешествиях. О них он мечтал, изобретая мины, снаряды для народовольцев. О космосе мечтал, проектируя космический аппарат в тюремной одиночке перед смертью!..

– Скоро, – говорит полковник, глядя в потолок, – мы отпразднуем, даст бог, совершеннолетие твоей "Тоси". А о биографии ее я знаю очень мало. Рассказал бы...

– Только вовсе она не моя, – возражает Ясенев. – Над чудо-миной работали много лет десятки и сотни ученых, инженеров, изобретателей. Можно сказать, что нашей невесте "Тосе" уже сорок с хвостиком. Старая дева наша "Тося"!.,

О чудо-мине Ясенев мог говорить часами.

Еще великий Попов, рассказывал Ясенев, изобретатель радиотелеграфа, заинтересовался проблемой создания управляемой по радио мины. Александр Степанович наверняка многого бы достиг в этом деле, если бы морское ведомство финансировало его опыты, но ведомство это выплатило замечательному физику и электротехнику всего триста рублей на эксплуатацию изумительного изобретения, совершенно не оценив его возможности.

Минами Попов стал заниматься, еще будучи преподавателем Минного офицерского класса в Кронштадте. Класс этот выпускал минных офицеров, ведавших и всем электрооборудованием на кораблях императорского военно-морского флота. В марте 1896 года Попов продемонстрировал в Русском физико-химическом обществе изобретенный им беспроволочный телеграф, поставивший на службу человеку радиоволны. Его аппарат уже был снабжен впервые в мире – антенной и заземлением и заставлял звонить электрический звонок. Отсюда уже один шаг к управляемой по радио мине – шаг, правда, гигантский. Ведь звон тогда вызывали не сигналы передатчика – его еще не было, – а атмосферные помехи. Потому и назвал Попов свой прибор "грозоотметчиком". Но уже в 1896 году он сконструировал радиопередатчик, а через два года осуществил радиосвязь между двумя кораблями на расстоянии более чем сорок километров.

Но морской министр царя передал заказы на радиоаппаратуру... немецкой фирме "Телефункен". Слабость радиосвязи была одной из причин разгрома царского Тихоокеанского флота в русско-японской войне.

Александр Степанович Попов скончался в возрасте сорока семи лет после бурного объяснения с министром просвещения, устроившим ему разнос за укрывательство революционного студенчества в Петербургском электротехническом институте, директором которого Попов стал в разгар первой русской революции,

В 1898 году Никола Тесла, крупнейший ученый и инженер Сербии, изобретатель электродвигателя переменного тока, сотрудник Томаса Эдисона, продемонстрировал управляемую по радио лодочку, впервые осуществил радиоуправление на расстоянии.

В том же году – не где-нибудь, а в Харькове! – профессор Николай Дмитриевич Пильчиков прочитал удивительную лекцию – о подрыве мин, "не имея к ним никакого отношения",

Профессор Пильчиков изобрел "протектор" – прибор, отделяющий нужные радиосигналы от ненужных. "Протектор" радиоприемника мины безошибочно ловил посланный радиопередатчиком сигнал и взрывал мину!

Понимая важность своего изобретения в военном деле, профессор предложил прибор морскому министерству. Министерство решило, что идея профессора Пильчикова – это такая же химера, как и идея Попова,

В конце концов профессору удалось получить пятьсот червонцев. Он считал, что в Париже за такой прибор с радостью дали бы миллион франков. Но он был патриотом и не желал продавать свое изобретение чужестранцам.

Только узнав, что в Америке военное ведомство отвалило Николе Тесле миллион долларов на производство подобных опытов, мудрецы в морском ведомстве Петербурга раскошелились и объявили работы профессора Пильчикова совершенно секретными.

И вдруг – профессор Пильчиков начинает странно вести себя. Точно спасаясь от таинственных преследователей, он укрывается в харьковской клинике Платонова и вскоре в местных и даже столичных газетах печатается сенсационное сообщение: Таинственная смерть профессора Пильчикова!

НЕРАЗГАДАННАЯ ТАЙНА

Самоубийство или убийство?

Похоже было на инсценировку самоубийства, И инсценировка эта была не слишком искусной. Револьвер системы "Бульдог", шестизарядный, с коротким стволом, лежал слишком далеко от тела профессора, распростертого на кровати. Выстрел был произведен прямо в сердце.

Сердце Николая Дмитриевича по сей день хранится в Харьковском медицинском институте.

Эксперты судебной медицины считали версию самоубийства маловероятной. Не было обнаружено никаких мотивов для самоубийства.

В отличие от бедного Попова, которому приходилось работать репетитором в электромонтером, профессор Пильчиков был состоятельным человеком. К тому же он мог рассчитывать на новые субсидии от щедрот морского министра, который к тому времени приказал даже передать в распоряжение профессора маленькое суденышко "Днестр" с радиопередатчиком на борту. Кажется, морской министр понял наконец огромное стратегическое значение открытий Попова и Пильчикова.

Но это понимали и за границей. Империалистические державы готовились к мировой бойне. Лишь недавно умолкли пушки русско-японской войны. В Европе активизировали свою тайную деятельность разведки главных хищников. Особенно интересовалась всеми новинками минной войны кайзеровская морская разведка. Предшественники адмирала Канариса не дремали...

Кто похитил сотни технических документов, записей и чертежей профессора Пильчикова?

Нет, смерть профессора Пильчикова вовсе не похожа на самоубийство.

В Харькове велось какое-то следствие, охранное отделение и жандармы пытались отыскать следы злоумышленников. Но никаких следов этим шерлок-холмсам, набившим руку и кулак на подавлении "внутреннего врага", обнаружить не удалось.

Чины военной контрразведки не могли не вспомнить, что несколькими годами раньше так же загадочно был убит в своей лаборатории инженер Михаил Михайлович Филиппов, работавший над проблемой передачи электротока на расстоянии. Это он удивил Россию, когда из Санкт-Петербурга, словно маг и чародей, заставил загореться лампу в Царском Селе!

И после убийства полиция также установила и запротоколировала факт похищения неизвестными злоумышленниками бумаг инженера-изобретателя.

Чья агентура не останавливалась перед убийством, чтобы украсть военные секреты России?

Германии? Австро-Венгрии? Франции? Англии?..

Загадочные события в Харькове невольно приводят на ум эпизоды романа Алексея Толстого "Гиперболоид инженера Гарина".

В любой европейской столице дорого бы дали за бумаги Пильчикова и Филиппова. Управляемым по радио боевым оружием интересовались все разведки.

Но первая мировая война разразилась слишком быстро. К тому же она была в основном позиционной, и, хотя минная война развернулась широко, несовершенная еще радиоуправляемая техника не нашла применения,

Шел 1921 год...

Отгремела война с белополяками, в ноябре 1920-го Красная Армия геройским штурмом овладела Перекопом и сбросила в Черное море "черного барона". Но борьба еще не кончилась. Ранней весной вспыхнул Кронштадтский мятеж, и триста делегатов X съезда РКП (б) участвуют в штурме Кронштадта...

В средней Германии, Рурском районе и Гамбурге разгорается пламя восстания, над многими городами развевается красный флаг рабочих-коммунистов. Но реакция потопила восстание в крови, развязала белый террор.

Во Владивостоке в результате белогвардейско-японского переворота к власти пришло правительство братьев Меркуловых. Мародеры Меркуловы просили Романовых прислать во Владивосток "государя Приамурья и блюстителя всероссийского престола".

В Соединенных Штатах Америки на смену президенту Вудро Вильсону пришел президент Гардинг.

В Кантоне президентом Китайской республики стал Сунь Ятсен.

В Париже состоялся съезд "русского национального объединения", созванный эсером Бурцевым во имя сплочения белой эмиграции для борьбы с большевизмом.

Японские войска заняли город Николаевск-на-Амуре.

В июне собрался III конгресс Коминтерна,

Красная Армия и войска Красной Монголии разбили банды барона Унгерна и освободили столицу Монголии Ургу.

Тяжелое поражение понесли банды батьки Махно на Полтавщине. Сам Махно бежал в Румынию.

Владимир Ильич Ленин направил письмо к международному пролетариату с просьбой оказать помощь голодающим в Советской России.

"Нужда и болезни велики.

Голод 1921 года их усилил дьявольски" (В. И. Ленин. Полн. Собр. соч., т. 44, стр. 81), – писал он несколько дней спустя.

Верные интернациональному долгу рабочие Чехословакии постановили еженедельно заработную плату за один час отчислять в пользу голодающих Советской России.

Одиннадцатого августа газеты опубликовали Наказ Совета Народных Комиссаров о проведении в жизнь начал новой экономической политики.

Двадцатого августа Владимир Ильич написал статью "Новые времена, старые ошибки в новом виде", в которой дал такую характеристику текущего момента: "Антанта вынуждена прекратить (надолго ли?) интервенцию и блокаду. Неслыханно разоренная страна едва-едва начинает оправляться, только теперь видя всю глубину разорения, испытывая мучительнейшие бедствия, остановку промышленности, неурожаи, голод, эпидемии" (В. И. Ленин. Полн, собр. соч., т. 44, стр. 103.)

В том же августе был подписан мандат громадного значения. Вот его текст:

"Дан на основании постановления Совета Труда и Обороны от 18 июля с. г. изобретателю Владимиру Ивановичу Бекаури в том, что ему поручено осуществление в срочном порядке его, Бекаури, изобретения военно-секретного характера.

Для выполнения этого поручения т. Бекаури предоставляется:

Организовать техническое бюро и отдельную мастерскую.

Производить всевозможные по ним расчеты работ.

Получить по нарядам от государственных снабжающих органов материалы, инструменты, инвентарь и прочее необходимое оборудование, а в случае невозможности получения из государственных ресурсов приобретать указанные предметы на вольном рынке,

Производить соответствующие опыты и испытания..." (Цит. по кн.: М. Новиков. Творцы нового оружия, М., Изд-во ДОСААФ, 1971, стр. 4. (Примеч. автора).

Этот документ подписали 9 августа 1921 года Председатель Совета Труда и Обороны В. Ульянов (Ленин), председатель Всероссийского Совета Народного Хозяйства П. А. Богданов и секретарь СТО и личный секретарь Ленина Л. А. Фотиева.

Появлению этого важнейшего документа предшествовало заседание Совета Труда и Обороны 18 июля 1921 года, на котором Владимир Иванович Бекаури, скромный железнодорожный техник из Грузии, ставший крупным изобретателем, доложил о возможностях использования новейшей радиотехники в военном деле, в управлении по радио самолетами, танками, кораблями, минами. На заседание СТО Владимира Ивановича Бекаури пригласил его председатель, Владимир Ильич Ленин, который уже беседовал с этим самородком и по достоинству оценил его проекты, сразу же поняв, что речь идет вовсе не о прожектерстве.

Подобно тому как Кибальчич изготовлял бомбы для народовольцев, так Бекаури делал бомбы для борцов революции 1905 года в своей родной Грузии. После победы Советской власти в Грузии Бекаури всерьез занялся укреплением оборонной мощи освобожденной Родины.

При ближайшем участии Владимира Ильича в августе 1921 года было создано Остехбюро – Особое техническое бюро по военным изобретениям. Владимир Ильич рекомендовал подкрепить смелые идеи Бекаури глубокими научными знаниями хорошо ему известного по совместной работе над планом ГОЭЛРО выдающегося специалиста в электротехнике и радиотехнике профессора Петроградского политехнического института Владимира Федоровича Миткевича.

В августе 1921 года Ленин писал: "Наша Красная Армия не существовала в начале войны. Эта армия и теперь ничтожна против любой армии стран Антанты, если сравнить материальные силы..." (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 44, стр. 103.). И великий вождь стремился к тому, чтобы сделать Красную Армию самой сильной в мире и по техническому вооружению,

17 ноября советские газеты напечатали корреспонденцию из Харькова снова, заметьте, Харькова! – в которой утверждалось, что местный инженер по фамилии Чейко нашел способ взрывать мины на расстоянии с помощью "теплового эффекта лучей".

Двадцать шестого ноября Владимир Ильич Ленин послал письменный запрос об этом сообщении председателю Госплана СССР Глебу Максимилиановичу Кржижановскому... (Там же, т. 54, стр. 37-38.)

Это был месяц замечательной статьи "О значении золота теперь и после полной победы социализма", блестящих речей на праздновании четырехлетней годовщины Октября на собрании рабочих Прохоровской мануфактуры и на собрании рабочих завода "Электросила", знаменитой рецензии ("Талантливая книжка") на книгу "Дюжина ножей в спину революции" "озлобленного", по выражению Владимира Ильича, "почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко". Ильич был уже серьезно болен: в начале декабря он получил отпуск по болезни и переехал в Горки.

Кржижановский заверил Ленина, ссылаясь на Чубаря, комиссара Главного артиллерийского управления, что изобретение инженера Чейко вполне серьезное.

Владимир Ильич поручил дело инженера Чейко управделами Совнаркома Горбунову с тем, чтобы тот организовал отзыв на его изобретение видного ученого и радиотехника Бонч-Бруевича (Там же, стр, 38.). Выяснилось: военные инженеры – радиотехники молодой Красной Армии усиленно занимаются вопросом радиоуправляемых мин...

Так, прочитав маленькую газетную заметку, Ленин, с гениальной прозорливостью понял военно-техническое значение идеи мин, управляемых по радио. Не приходится сомневаться, что интерес Ильича к этой проблеме вдохновил радиотехников в Красной Армии,

Двадцать лет отделяли тогда нас от сорок первого. Это и много и мало, когда речь идет о разработке принципиально новых изобретений. Три года ушло на производство и испытание первых образцов техники особой секретности.

В июле 1925 года Бекаури и профессор Миткевич, ставший позднее академиком и заслуженным деятелем науки и техники РСФСР, демонстрировали ТОС председателю Реввоенсовета Михаилу Васильевичу Фрунзе. Пять мин на берегу Финского залива были взорваны радиосигналами с борта тральщика, находившегося в двадцати пяти километрах от берега.

В ноябре того же гида с помощью тех же радиоприборов были взорваны минные фугасы на Комендантском аэродроме под Ленинградом, На испытании присутствовали новый председатель РВС СССР и наркомвоенмор Климент Ефремович Ворошилов, Григорий Константинович Орджоникидзе, выдающийся полководец и военный деятель Шапошников, бывший тогда командующим войсками Ленинградского военного округа.

Через шестнадцать лет именно Маршал Советского Союза Шапошников в качестве начальника Генерального штаба РККА отдаст полковнику Маринову приказ о введении в бой техники особой секретности.

.В мае 1927 года Бекаури и профессор Миткевич продемонстрировали усовершенствованные приборы "Беми" (по начальным буквам фамилий их основных создателей) руководителям партии, правительства, армии и флота. На этот раз мины был" взорваны по радиокоманде, посланной с расстояния около шестисот километров!

В 1929 году приборы "Беми" были приняты на вооружение РККА. Сергей Миронович Киров, стоявший тогда во главе ленинградских большевиков, лично руководил налаживанием серийного производства чудо-мины. Большое внимание этому делу уделял Маршал Советского Союза Тухачевский, всегда подхватывавший любое ценное новшество и заботившийся об усилении технической оснащенности Красной Армии.

Прошло еще несколько лет, в армии появились первые подразделения специального минирования, вооруженные грозной ТОС, и маршал Михаил Николаевич Тухачевский открыто заявил, что радио в будущей войне будет применяться и для взрывания мин на расстоянии.

Владимир Иванович Бекаури был награжден за свою выдающуюся роль в создании радиомины высшим орденом страны – орденом Ленина, орденами Трудового Красного Знамени и Красной Звезды. Но вскоре трагически погибли и маршал Тухачевский ,и Бекаури. Дальнейшему развитию грозного оборонительного оружия был нанесен серьезный удар. А до мирового пожарища оставалось так мало времени...

И все же работа над чудо-миной продолжалась – в лабораториях, кабинетах, на заводах и полигонах. Взводы и роты спецминирования осваивали радиомину на западной границе и на Дальнем Востоке.

Уже перед самой войной была разработана конструкция электрохимического взрывателя – ЭХВ, радиовзрывателя, применявшегося в радиоминах. Именно этим радиовзрывателем были снабжены чудо-мины в Харькове.

Самоотверженно трудились радиотехники. Приборы с радиолампами были все еще несовершенны, громоздки, требовали большой энергии. И все же радиотехники успешно решили все проблемы, связанные с созданием и боевым использованием радиомины.

В те предвоенные годы наши конструкторы и инженеры уделяли пристальное внимание новейшим радиолокационным средствам, разрабатывались радионавигационные приборы, радиолокационные станции, самолетные приемо-передающие радиостанции, рации для танков, радиовзрыватели для зенитных снарядов. Техника военной связи сделала огромный скачок в период между двумя войнами. А времени оставалось в обрез, еще не налажено было серийное производство этой техники...

ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ ОПЕРАЦИИ

Ясенев вдруг замечает, что полковник Маринов его не слушает. Полковник спит.

Ясенев умолкает. Эх, скорее бы эту войну кончить! Всю жизнь мечтал о космосе, а приходится выдумывать и ставить мины!

...На второй день войны, 23 июня 1941 года выехал военный инженер Владимир Петрович Ясенев на Западный фронт. Минск, Витебск, Орша, Смоленск первые огненные этапы боевого пути минера Ясенева.

Когда человеку ежедневно, ежечасно грозит смерть, когда эту смерть он то и дело держит в собственных руках, невольно оглядывается он в редкие минуты отдыха на прожитую жизнь. В своих письмах жене, горячо любимой им Клавдии Ивановне Зерновой, и трехлетней дочке Аллочке Владимир Петрович часто, очень часто предавался воспоминаниям. Вспоминал родную воронежскую деревушку, где родился тридцать четыре года назад, тяжелое, безрадостное детство – хмурое утро в общем-то светлой жизни. Был он после смерти матери беспризорным, пока чудом не разыскал на далеком Севере отца. Работал истопником вагона на железной дороге, рубщиком на колесном пароходе. В автобиографической трилогии Горького, своего любимого писателя, находил он много сходства с собственной нелегкой юностью. Но в 1926 году девятнадцатилетний Володя Ясенев поехал с комсомольской путевкой в Москву. Прошло лет десять напряженной учебы, практической работы, творческого поиска, и стал Владимир Петрович Ясенев, выпускник электромеханического факультета Военно-электротехнической академии, начальником лаборатории Научно-исследовательского института, секретарем комсомольской организации всего этого института. Он стал прямым продолжателем дела Попова и Пильчикова, с дружным спаянным коллективом работал в предвоенные годы над конструированием и совершенствованием радиомины и другой техники особой секретности, осваивал, испытывал эту технику.

Подхваченный ураганом войны, только 19 июля сорок первого смог он написать домой. В скупых, по-мужски сдержанных строках его первого военного письма – боль и горечь первых недель войны:

"Здравствуйте, мои славные Клавдюшенька, Аллочка!.. Как мало прошло времени и так много перемен. Кто бы мог ожидать!.. Уже на фронте я все ждал возможности написать тебе о том, чтобы ты уезжала в деревню в случае чего..."

У военного инженера Ясенева болит сердце за семью: "Все возможное со своей стороны я постараюсь сделать..." В минуты отдыха на фронте вспоминались счастливые годы: "Вспоминаю наши отпуска, поездку на пароходе, прогулки в выходные дни. И так хочется вернуть все это, близкое, родное, милое, но невозможно..." То и дело сквозит в его письмах – тревога за будущее: "Пытаюсь представить себе, что будет дальше и не могу, настолько все быстро меняется..."

Восьмого августа 1941 года: "У меня все идет по-старому. Решил полностью взять себя в руки и действовать так, будто нет никаких ужасов войны. Я достаточно на них насмотрелся – не в диковинку... Наш снимок стоит у меня на столе перед глазами. Очень часто, закрыв глаза, целую холодное стекло, там, где ты так хорошо смотришь на меня..."

В середине августа Владимира Петровича отозвали в Москву, снова послали на полигон, готовить ТОС. "Работы много, – пишет он домой, – готовлю кое-что в большом количестве, поэтому мой выезд несколько задерживается. В Москве давно не был – некогда вырваться... Становится до боли досадно, что по тем фронтовым местам, где недавно проезжал я, ходит немецкий сапог, топчет наш урожай. Но ничего – за все воздастся ему сторицей!"

В письме от 28 августа он вновь возвращается к недавним фронтовым воспоминаниям, рассказывает о своей группе тосовцев: "С фронта вернулись почти все. Потери небольшие– двое убито, трое ранено... Я тебе не писал, но я ездил уже второй раз... Меньше беспокойся обо мне. Ты меня знаешь и поэтому должна понять, что хоть немец и хитер, – но взять меня не так-то легко. Примеры того были, когда уходил из-под Смоленска – ему неприятностей наделал уже много... Но все равно, так или иначе этот Мамай на нас себе голову сломит..."

Второго сентября: "Кладу все силы на то, чтобы максимально помочь фронту. Часто работаю ночью, готовлю "подарки"... Ничего, дай прийти зиме, и этот зверь замерзнет в наших степях и просторах..."

Пятого сентября: "Ничего, в войне бывают победы и поражения. Я твердо уверен, что первое будет за нами..."

Из Харькова Владимир Петрович Ясенев, любивший писать жене по пять-шесть страниц, не написал ни одного письма – работа не оставляла ему свободного времени...

О сорок первом и во время войны и после нее долго будут спорить ветераны войны, военные историки, писатели. А факт остается фактом: в самую мрачную годину лихолетья героически боролась армия, в неимоверно трудных условиях копая могилу новому Мамаю, не теряя уверенности в грядущей победе. Свидетельство тому – вся минная операция "Харьков" и письма военного инженера Ясенева.

Утро последнего дня в Харькове полковник Маринов встречает у "Ани" – на аэродроме, объекте номер сорок один. Снова короткий деловой разговор с комбатом -сколько вбито "кольев", сколько найдено "орехов".

В сопровождении комбата и небольшой группы командиров-саперов полковник медленно идет вдоль бетонированной взлетно-посадочной полосы, принимает работу.

Погода нелетная. Ветер бросает в лицо пригоршни ледяного дождя. Весь горизонт заволокло свинцово-серыми тучами. А улетать самолетам все равно придется. Фронт рокочет, ревет, словно раненый зверь, совсем рядом.

Не все работы еще закончились на аэродроме. Завидя начальство, минеры вытягиваются, берут под козырек.

– Продолжайте работу, товарищи бойцы! – командует полковник.

Минеры только что кончили бурить, закладывают в минный колодец "муку второго сорта" – заряд аммонита. Вокруг колодца расстелен мокрый от дождя брезент, на нем – широкие доски для хождения. Рядом – аккуратно снятые толстые куски дерна с жухлой травой, аккуратная куча грунта.

Через каждые двадцать-тридцать шагов комбат показывает места минирования у края бетона.

Полковник доволен.

– Отличная работа, товарищи! – говорит он командирам. – Комар носу не подточит. Поздравляю! В ангарах чистая работа у вас, и здесь с микроскопом не обнаружить следы минирования. "Колья" вбиты прекрасно!..

В конце полосы все во главе с полковником переходят на противоположный край полосы и так же медленно идут обратно.

– Глубина колодцев до двух метров, – докладывает ободренный похвалой капитан. – Из трех колодцев в двух – ложные мины, бутылки не с аммонитом, а с глиной. Бурили наклонно, под бетон. Колодцы для ложных мин копали вручную. Для усиления поражающего действия сверху клали металлический лом...

Полковник вдруг видит у края бетона весьма заметную – впадину – над минным колодцем просел грунт.

– Это что такое? – строго спрашивает он. – Ложная мина?

Нервничая, капитан заглядывает в блокнот.

– Кажется, да, ложная. Нет, простите, настоящая...

– Безобразие! – не повышая голоса, говорит полковник. – Грязная работа! Халтура! Чье отделение? Кто напортачил? Глядите! На бетон занесли на сапогах свежую землю, здесь траву вытоптали! Когда минировали?

– Дней пять назад. Отделение неопытное, сплошь молодняк. К тому же дожди сильные шли, а грунт здесь сильнее размокает...

– Вы вину на Илью-пророка не валите! Надо было как следует сырой землей уплотнять, на совесть трамбовать.

– Может, взорвать рядом небольшую бомбу, чтобы забросало впадину землей?

– Не поможет. Вырыть мину и снова зарыть как полагается. У нас каждый грамм взрывчатки на счету.

– Но это невозможно! Там неизвлекаемая мина-сюрприз! Пятьдесят килограммов взрывчатки!

– Невозможно? Вот что, капитан... Я сам докажу вам, что это возможно! Научу вас честно работать! Зовите саперов этого отделения!..

Вдвоем с капитаном, отпустив остальных командиров, полковник наблюдает за работой двух молодых саперов, вскрывающих лопатами минный колодец.

– Вот и ящик с бутылками аммонита, – наконец говорит капитан, – Теперь, ребята, уходите отсюда!

Саперы молча уходят. Капитан начинает саперной лопаткой удалять землю вокруг ящика.

– Благодарю вас, – сухо говорит полковник, снимая шинель, – вы свободны!

– Вы сами?! – теряется капитан. – Нет уж, я за эту мину в ответе...

– Повторяю – уходите!

– Никуда я не пойду, товарищ полковник. Раз так, давайте вместе...

– Уходите – это приказ!

Капитан с тяжелым вздохом вылезает из колодца:

– Сюрприз под ящиком. Ради бога, не сдвиньте ящик! Капитан пятится от минного колодца, на ходу надевает шинель, отходит на взлетно-посадочную полосу, где стоит Коля Гришин, адъютант полковника, с его шинелью.

Полковник Маринов спокойно запускает руку под ящик, слегка приподнимая его другой рукой, нашаривает мину-сюрприз, осторожно, очень медленно вынимает "орех", прижимая верхнюю крышку мины.

Достав мину, он быстро перевязывает ее бечевкой.

Теперь можно перевести дух. До чего часто стучит больное сердце! Пульс – сто двадцать, не меньше. Никак не привыкнет сердце к этой работе!..

– Все в порядке! – громко говорит полковник. – Можно продолжать!

С аэродрома – на фронт, который почти вплотную подошел к Харькову.

Пропуская отступающие части Юго-Западного фронта, батальоны полковника Маринова под носом у атакующих гитлеровцев взрывают мосты, минируют раскисшие под осенними ливнями дороги.

Минеры оставляют на пути врага тридцать тысяч "листовок"противотанковых мин, около тысячи "орехов" – мин-сюрпризов, больше двух тысяч "кольев" – "эмзедушек". Огневая мощь ждущих своего часа мин равняется мощному залпу из десятков тысяч тяжелых и легких орудий. Всюду подстерегает врага смерть.

Сроки замедления в "эмзедушках" минеры устанавливают по графику, разработанному штабом полковника Маринова, с таким расчетом, чтобы взрывы происходили ежедневно в разных местах города.

Сделано все возможное для того, чтобы не пострадали харьковчане, остающиеся в городе, чтобы сберечь народное добро.

По инициативе Военного совета фронта не только огонь, но и воду заставляет город служить борьбе против захватчиков. По плану, составленному обкомом при содействии полковника Маринова, ночью харьковские пожарники открывают во многих нежилых, заминированных зданиях гидранты, чтобы затопить подвалы. Вода маскирует мины – мины затрудняют откачку воды.

ПО ПРИКАЗУ СТАВКИ...

В последний раз обходят Маринов и Ясенев дом "с календарем семнадцатого года". Все жильцы его, кроме минеров, уже выехали.

Печально выглядят в коридоре картины, оставшиеся от эвакуированного детского сада – картины, изображающие смеющихся беззаботно голых карапузов.

Полковник Маринов выходит с небольшим легким чемоданом на лестницу, смотрит на хоровод гипсовых малышей вокруг фонтана. Смутно белеют они в вечерней темноте.

Фронтовая канонада грохочет так, что дрожит весь дом, дрожит земля.

Подходя к "эмке", Маринов вдруг замечает, что по аллее поднимается чья-то темная фигура. Он выхватывает из кобуры пистолет ТТ, громко окликает человека в аллее.

– Кто идет?

– Свои, товарищ полковник! – отвечает знакомый голос,

– Лейтенант Черняховский! – узнает чекиста полковник. – Какими судьбами?

Лейтенант подходит ближе, молодцевато козыряет,