Текст книги "Двенадцать лет борьбы против фашизма и войны"

Автор книги: Отто Винцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

По мере того как фашистские государства – Германия и Италия – и милитаристская Япония направляли свою агрессию против все новых стран, осложнялась и международная обстановка. Годы, предшествовавшие второй мировой войне, характеризуются противоречивыми политическими событиями, приведшими к резким изменениям в политических и дипломатических отношениях между державами. Империалистические поджигатели войны и все враги рабочего движения и по сегодняшний день стремятся в своих "исторических писаниях" извратить отдельные события, рассматривая и оценивая их вне конкретных исторических условий. Они делают это для того, чтобы ввести в заблуждение народные массы и оклеветать коммунистов и Советский Союз. При этом они пользуются тем обстоятельством, что в результате фашистского террора, войны и тайной дипломатии подлинная сущность многих политических событий была неизвестна массам. Поэтому сегодня нельзя не придавать этому значения и в интересах борьбы за сохранение мира необходимо хотя бы в главных чертах установить истину.

Уже в начале данной работы указывалось, что в 1937-1938 годах капиталистические страны были охвачены новым циклическим кризисом. Промышленное производство капиталистического мира в середине 1937 года едва достигло 95-96% от уровня 1929 года. Капиталистические страны вступили в новый экономический кризис, не успев еще вполне оправиться от последствий кризиса 1929 года. Уровень промышленного производства США – ведущей державы капиталистического мира – в 1938 году был более чем на 20% ниже уровня предыдущего года. Численность безработных в США вновь возросла и достигла 10 миллионов человек. Опасность войны возрастала, и гонка вооружений в европейских странах несколько сглаживала кризисные явления. Однако в Англии безработица резко возросла. Новый кризис неминуемо вел к обострению противоречий между империалистическими державами, тем более, что агрессивные фашистские государства стремились разрешить эти противоречия путем подчинения других стран.

Со дня официального объявления войны – 1 сентября 1939 года государства, участвовавшие в ней, перестали публиковать цифровые данные, характеризующие развитие производства. Однако индексы производства США, которые тогда оставались еще нейтральными, свидетельствуют о характерных чертах развития производства. Если принять уровень 1929 года за 100, то в 1937 году индекс производства США составлял 92, в 1938-72, в январе 1939-86 и в июле того же года – 85. После нападения Гитлера на Польшу этот индекс резко подскочил вверх и составил в ноябре 1939 года 104, а в декабре поднялся уже до 108. Ввиду все возрастающей военной угрозы все капиталистические страны увеличивали производство железа и стали, что, разумеется, вело к росту индекса промышленной продукции. Но если во всем капиталистическом мире, за исключением США, производство железа и стали выросло соответственно на 29 и 30%, то в США оно выросло на 66,7% по железу и на 65,4% по стали. Американский монополистический капитал усиленно готовился к своей роли "арсенала демократии", которая сулила ему сказочные прибыли. В Германии с 1938 по 1939 год прирост производства железа и стали составлял соответственно 9,1 и 4,7% и был, следовательно, самым небольшим по сравнению с другими странами. Это объяснялось тем, что перевод германской экономики на военные рельсы произошел уже задолго до 1939 года. Заблаговременный переход к военной экономике в таких агрессивных странах, как Германия, Япония и Италия, примеру которых последовали другие капиталистические государства, привел к тому, что новый кризис охватил капиталистические страны не одновременно, и начало его в 1938-1939 годах не представляет единой картины. Однако кризис, без сомнения, во многом определял международную обстановку того времени. В отчетном докладе Центрального Комитета XVIII съезду партии И. В. Сталин говорил: "Новый экономический кризис должен был привести и действительно приводит к дальнейшему обострению империалистической борьбы. Речь идет уже не о конкуренции на рынках, не о торговой войне, не о демпинге. Эти средства борьбы давно уже признаны недостаточными. Речь идет теперь о новом переделе мира, сфер влияния, колоний путем военных действий"{80} (курсив мой. – О. В.).

В докладе перечислялись далее важнейшие акты агрессии за последний период: нападение Италии на Абиссинию в 1935 году, немецко-итальянская военная интервенция в Испании в 1936 году, захват Японией Маньчжурии и вторжение японцев в Северный и Центральный Китай в 1937 году, аннексия гитлеровской Германией Австрии и отторжение Судетской области от Чехословакии в 1938 году и, наконец, оккупация японцами китайского острова Хайнань в 1939 году. В заключение И. В. Сталин сделал вывод: "Новая империалистическая война стала фактом"{81}.

Однако между военными действиями, происходившими в различных частях мира до 1939 года, и первой мировой войной имелись существенные отличия. И. В. Сталин подчеркнул их и сделал такой вывод: "Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой"{82}.

Такова была суть политики невмешательства и отказа от коллективной безопасности, политики, которая не требовала от Лиги Наций применения согласованных решительных мер против агрессоров. Коллективная безопасность была бы гарантирована только в том случае, если бы Лига Наций решила применить санкции против агрессоров и осуществила бы их на деле. Советский Союз на всех этапах подготовки империалистическими государствами второй мировой войны последовательно выступал именно за такую политику обуздания агрессии. Напротив, проводимая ведущими западными державами политика невмешательства означала на деле поощрение агрессии, была направлена на развязывание войны и превращение ее в мировую войну. Эта чреватая роковыми последствиями политика правящих кругов западных держав объяснялась желанием толкнуть агрессивные фашистские государства на войну против Советского Союза и Китая, а самим оставаться до поры до времени вне игры и сохранить силы, чтобы потом продиктовать свои условия мира ослабленным войной народам.

И. В. Сталин на XVIII съезде партии определенно предостерегал западных политиков, что "большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом"{83}.

В сложившейся обстановке задачей советской внешней политики было "соблюдать осторожность" и не давать себя "втянуть в конфликт... провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками"{84}.

Своим отказом от коллективной безопасности и переходом к политике невмешательства империалистические правительства подорвали единый фронт миролюбивых государств и выдали фашистским агрессорам одно государство за другим. -Более того, наиболее реакционные круги финансового капитала США, Великобритании и Франции стремились к международной изоляции Советского Союза, надеясь втянуть его в войну с фашистскими государствами. Именно поэтому британский лорд-хранитель печати Галифакс в переговорах с Гитлером и Нейратом в Оберзальцберге 19 ноября 1937 года не поскупился на отвратительную лесть по адресу германского фашизма. Согласно официальной записи этой беседы, лорд Галифакс заверил Гитлера, что он, как и другие члены британского правительства, прекрасно сознает, что "фюрер... в результате уничтожения коммунизма в своей стране... преградил путь..." коммунизму "в Западную Европу, и поэтому Германия по праву может считаться бастионом Запада против большевизма"{85}.

Вполне понятно, что, расточая такие похвалы по адресу кровавой гитлеровской диктатуры, империалистические политики типа Галифакса отнюдь не намерены были мешать осуществлению его захватнических планов. Напротив, они всеми силами стремились расчистить ему путь. Именно поэтому правящие круги США, Англии и Франции не только не поддерживали сопротивления порабощенных, оказавшихся в подчинении у фашистских агрессоров народов, но, наоборот, всячески препятствовали этому сопротивлению, а в ряде случаев путем дипломатических маневров, а иногда и прямых угроз срывали его. Для достижения этой цели они пошли, как это было, например, в Мюнхене, на прямой сговор с фашистским агрессором.

Было бы, разумеется, неправильно отождествлять народы указанных выше стран с их правящими кругами, стремившимися развязать вторую мировую войну. Трудящиеся массы этих стран были непримиримыми врагами фашизма и его милитаристской политики. Кроме того, имелись и другие враги фашизма в этих странах – так, например, определенные круги буржуазии тоже сознавали, что фашистские захваты прямо угрожают и их собственным позициям. Поэтому во всех этих странах разгорелась упорная борьба за изменение политики своих правительств по отношению к фашистским захватам. Миролюбивые, антифашистски настроенные массы трудящихся добились немалых успехов в этой борьбе против тех, кто вел политику тайного сговора с немецкими фашистами, заклятыми врагами мира и независимости народов.

Бесспорным доказательством справедливости изложенной выше точки зрения является "Обзорная записка о развитии политических отношений между Англией и Германией за время моей служебной миссии в Лондоне (май 1938 – август 1939 года)", составленная гитлеровским послом в Лондоне фон Дирксеном. Документ снабжен грифом "секретно". Через всю эту "Обзорную записку" красной нитью проходит мысль о том, что правительство Чемберлена было готово на новые и новые уступки Гитлеру и даже на прямой союз с ним, однако под давлением народных масс, а также части буржуазии эта политика не была осуществлена. Лорд Галифакс, в то время английский министр иностранных дел, в июле 1938 года встретился с личным адъютантом Гитлера капитаном Видеманном, чтобы обсудить вопрос о посещении Герингом Лондона. Об этой беседе Дирксен писал: "Английское правительство живо приветствовало мысль о приезде фельдмаршала. Галифакс пошел так далеко, что сказал, что прекраснейший момент его жизни наступил бы тогда, когда фюрер проехал бы рядом с королем по Mall (улица, которая ведет к Букингемскому дворцу. – Ред.) во время официального визита в Лондон"{86}.

Далее Дирксен выражает сожаление по поводу того, что эти предварительные переговоры "благодаря одной из обычных нескромностей, попали в английскую прессу и были использованы для самых сенсационных комментариев". В результате "этот проект был оставлен Берлином без последствий"{87}.

О том, как было встречено в Англии известие о занятии гитлеровскими войсками Праги, Дирксен писал: "Обострение позиции Англии исходило первоначально не от правительства, а от политической общественности, от парламента, из избирательных округов; в Лондоне оно было тем сильнее, чем теснее был контакт между депутатами и их избирательными округами" (курсив мой. – О. В.){88}.

Весьма показательна решимость, с которой английский народ настаивал на заключении союза с СССР для совместной обороны от фашистской агрессии. Об этих настроениях в Англии в период англо-франко-советских переговоров в Москве Дирксен писал так: "Характерно было то упорство, фанатизм, почти истерия, с которой политическая общественность подгоняла переговоры и понуждала правительство к все большим и большим уступкам с тем, чтобы пакт был заключен по возможности скорее"{89}.

В заключение Дирксен пишет, что в конце июля 1939 года "настроение населения могло быть охарактеризовано в следующем разрезе", и делит все население Англии на "три прослойки"{90}. О первой прослойке гитлеровский дипломат говорит, что она "представляла собою численно незначительную, но политически влиятельную группу", которая "...стремилась каким-либо образом прийти к соглашению с Германией", однако была "в известной мере в плену своей собственной политики". Правительство Чемберлена исполняло волю именно этой "численно незначительной группы". Консерваторов, находившихся в оппозиции к Чемберлену, левых либералов и некоторые другие буржуазные круги Дирксен именовал вторым, более широким кругом "решительных и подстрекающих к войне врагов Германии"{91}. И, наконец, "третьим слоем", по Дирксену, была "широкая общественность, которая устала от "вечных помех для спокойного развития", ответственность за которые она возлагала на Германию". "Ее чувства, – писал Дирксен, – могут быть лучше всего выражены фразой: "Если борьба неизбежна – не будем её откладывать"{92} (курсив мой. – О. В.).

Следует учесть, разумеется, что эта характеристика дана реакционным гитлеровским дипломатом. Однако в общих чертах она правильно отражает настроения в Англии. Трудящиеся Англии, подобно народным массам других стран, ненавидели гитлеровский фашизм за его кровавое подавление рабочего движения и всех свободолюбивых стремлений немецкого народа, а также за его политику безудержной агрессии против других народов. Известная часть видных представителей английской буржуазии сознавала также, что агрессия гитлеровского германского фашизма непосредственно угрожает империалистическим позициям самой Великобритании. Но находившаяся у власти группа Чемберлена – Галифакса – Ренсимена стремилась к соглашению с германским фашизмом, надеясь подтолкнуть Гитлера на войну против Советского Союза. Пока представители этих кругов возглавляли правительство, неотъемлемыми элементами и основой английской дипломатии являлись политические сделки и прямой сговор с немецким фашизмом. Такая же точно обстановка сложилась и во Франции.

Таким образом, международная политика определялась борьбой между двумя направлениями. Первое направление боролось за мир, за организацию коллективной безопасности, за отражение фашистской агрессии объединением всех сил миролюбивых народов. Это направление представлял Советский Союз, который вместе с трудящимися народными массами и благоразумной частью буржуазных кругов капиталистических стран выступал в защиту этого направления. Другое направление отказывалось от организации коллективной безопасности и оказания общего сопротивления агрессии, что неизбежно побуждало фашистские государства ко все новым актам агрессии и вело, таким образом, к развязыванию второй мировой войны.

Эта империалистическая политика правящих кругов Англии и Франции наиболее полно отразилась в позорном Мюнхенском соглашении, подписанном 29 сентября 1938 года. Гитлер и Муссолини, с одной стороны, Чемберлен и Даладье – с другой, договорились без участия хотя бы одного-единственного представителя Чехословакии о передаче Германии так называемой Судетской области.

Параграф 2 этого соглашения гласил: "Соединенное королевство, Франция и Италия согласились о том, что эвакуация территории будет закончена к 10 октября, причем не будет произведено никаких разрушений имеющихся сооружений, и что чехословацкое правительство несет ответственность за то, что эвакуация области будет проведена без повреждения указанных сооружений"{93}.

Несмотря на то, что Франция была связана с Чехословакией пактом о взаимопомощи, а Англия не скупилась на всевозможные обещания чехословацкому народу, оба премьер-министра, не задумываясь, санкционировали вместе с Гитлером расчленение "дружественного государства". Более того, они возложили на чехословацкое правительство ответственность за передачу агрессивному гитлеровскому фашизму в полной целости и сохранности всех военных сооружений, имевшихся в Судетской области. Это было черное предательство по отношению к чехословацкому народу и подлое глумление над ним, оскорбление его национального достоинства.

Один только Советский Союз на всех стадиях чехословацкой трагедии самоотверженно выступал в защиту независимости и национальных прав чехословацкого народа. В начале сентября 1938 года Советское правительство предложило немедленно созвать совещание представителей Англии, Франции и СССР, которое должно было опубликовать заявление о том, что в случае неспровоцированного нападения Германии на Чехословакию последней будет оказана помощь. Лига Наций должна была в соответствии с этим предложением определить пути и установить формы этой помощи. Предусматривалось также, что представители генеральных штабов трех держав разработают план совместных военных мероприятий.

Советско-чехословацкий договор о взаимопомощи содержал условие, в соответствии с которым Советский Союз и Франция обязаны были одновременно и сообща оказать помощь Чехословацкой республике. Это обязательство основывалось на франко-чехословацком договоре. Но оно было нарушено французским правительством, подписавшим Мюнхенское соглашение. Империалистические правители Англии и Франции предали чехословацкий народ, обрекли на гибель его государство, надеясь такой ценой прийти к сговору с фашистским агрессором и спровоцировать его военное столкновение с Советским Союзом. Это была бессовестная, кощунственная игра судьбами народов, которая должна была принести ужасные последствия и для тех народов, которые эти правительства представляли.

30 сентября 1938 года Чемберлен и Гитлер подписали в Мюнхене совместную декларацию, в которой говорилось: "Мы рассматриваем подписанное вчера вечером соглашение и германо-английское морское соглашение как символ желания наших обоих народов никогда более не вести войну друг против друга"{94}.

6 декабря 1938 года было опубликовано совместное заявление французского министра иностранных дел Боннэ и Риббентропа, в котором говорилось, что мирные и добрососедские отношения между Францией и Германией являются одним из наиболее существенных элементов упрочения положения в Европе и поддержания всеобщего мира. В заявлении провозглашалось, что между Францией и Германией "не имеется более никаких неразрешенных вопросов территориального характера", что существующая в настоящее время граница между обоими государствами является окончательной.

Эти соглашения представляли собой, по сути дела, пакты о ненападении как между Германией и Англией, так и между Германией и Францией.

Несмотря на свои торжественно подписанные и опубликованные декларации, германский империализм, разумеется, и не помышлял о сохранении всеобщего мира в Европе. Напротив, он готовился к новым захватам, стремясь установить свое господство не только в Европе, но и во всем мире. За отторжением Судетской области последовало занятие Чехии и Моравии и уничтожение Чехословацкого государства. После удара по Литве началась все более неприкрытая подготовка к агрессии против Польши.

Непрерывно возрастающая агрессия, естественно, вызвала сильнейшее возмущение во всех европейских странах и укрепила в народных массах решимость бороться против фашистской угрозы. Поэтому правительства Англии и Франции оказались вынужденными – прибегнуть к маскирующим маневрам и начать переговоры с Советским правительством. Эти переговоры начались в марте 1939 года. Они тянулись в течение пяти месяцев и окончились безрезультатно.

Каких результатов нужно было достигнуть в ходе переговоров? Из отчета, сделанного товарищем Молотовым на Третьей сессии Верховного Совета СССР в 1939 году, явствует, что целью Советского правительства являлось "заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта взаимопомощи против агрессии, имеющего исключительно оборонительный характер; гарантирование со стороны Англии, Франция и СССР государств центральной и восточной Европы, включая в их число все без исключения пограничные с СССР европейские страны, от нападения агрессоров; заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах немедленной и эффективной помощи, оказываемой друг другу и гарантируемым государствам в случае нападения агрессора"{95}.

Но ни английское, ни французское правительства не желали принимать на себя подобные обязательства о совместной обороне против агрессии. Они стремились добиться от Советского Союза, чтобы он взял на себя обязательства по защите Польши, Румынии и других государств, но сами не собирались брать на себя обязательство оказать такую же помощь Советскому Союзу и граничащим с ним государствам. От Советского Союза требовали оказания помощи Польше в случае фашистской агрессии и в то же время отказывались предоставить советским войскам право прохода через польскую территорию. Целью этой нечестной игры было любой ценой добиться столкновения германского империализма с Советским Союзом.

Необходимо отметить, что московские переговоры велись совершенно открыто. Молотов докладывал о ходе их Верховному Совету 31 мая 1939 года. Жданов писал о них 29 июня в "Правде", отмечая, что западные державы ведут нечестную игру. В беседе с корреспондентом "Известий" 27 августа Ворошилов осветил ход переговоров между военными миссиями. Все эти публикации Советского правительства не оставили и тени сомнения относительно истинных намерений западных держав, и в то же время Советское правительство ни на йоту не отступило от своих требований о коллективной безопасности и совместной обороне против фашистской агрессии.

В то время как мировая общественность была таким образом полностью информирована о ходе англо-франко-советских переговоров, Чемберлен в глубокой тайне через своего ближайшего сотрудника и советника Горация Вильсона пытался завязать новые, далеко идущие переговоры с гитлеровским правительством. Вильсон вел тайные беседы по этому вопросу с уполномоченным Геринга советником Вольтатом. Речь шла о заключении с Гитлером пакта о ненападении и пакта о невмешательстве, согласно которому были бы разграничены сферы интересов Великобритании и Германии. По свидетельству того же Дирксена, обсуждались также колониальные вопросы, проблемы сырья и приобретения сырья для Германии, разграничения промышленных рынков и урегулирование проблемы международной задолженности{96}. По сообщению Дирксена, правительство Чемберлена в ходе этих секретных переговоров обещало оказать давление на Францию, с тем чтобы она "расторгла союз с Советским Союзом и отказалась бы от всех своих связей в Юго-Восточной Европе"{97}.

Правительство Чемберлена намеревалось также освободиться от своих обязательств в отношении Польши под тем предлогом, что заключение англо-германского пакта о ненападении якобы устраняет угрозу нападения Гитлера на эту страну. Польша оставалась таким образом одна, лицом к лицу с фашистской Германией. И в то время как правительство Чемберлена вело эти тайные переговоры с Германией, оно вновь дало Польше официальные гарантии на случай гитлеровской агрессии.

Факты, о которых сообщает Дирксен, подтверждают мнение о том, что английское правительство придавало закулисным переговорам с гитлеровской Германией неизмеримо большее значение, чем англо-советским переговорам. Не последнюю роль при этом играют и такие факты, как посылка в Москву для переговоров военной миссии, состоявшей из второстепенных и третьестепенных представителей, которые к тому же не имели даже полномочий на заключение какого-либо военного соглашения. Весьма характерно упоминание Дирксена об "основных соображениях" видных руководителей английской политики. Гитлеровский дипломат писал своему правительству 1 августа 1939 года: "К продолжению переговоров о пакте с Россией, несмотря на посылку военной миссии, – или, вернее, благодаря этому, – здесь относятся скептически". Состав миссии свидетельствовал, по мнению Дирксена, о том, что "военная миссия скорее имеет своей задачей установить боеспособность Советской Армии, чем заключить оперативные соглашения"{98}.

Точнее говоря, миссии было поручено заняться шпионажем. Дирксен сообщал гитлеровскому правительству о мнении одного высокопоставленного офицера из английского Министерства авиации, заявившего в беседе с германским военно-воздушным атташе, что британская сторона не имеет серьезного желания заключить соглашение с Советским Союзом.

На основании всех этих фактов о проводившихся в глубокой тайне переговорах, в ходе которых английское правительство прямо указывало уполномоченным Гитлера на то, что "в России имеются к тому же широкие возможности для экономической деятельности Германии"{99}, можно было сделать только один вывод. "Коварный замысел англо-французской политики заключался в том, чтобы дать понять Гитлеру, что у СССР нет союзников, что СССР изолирован, что Гитлер может напасть на СССР, не рискуя встретиться с противодействием со стороны Англии и Франции"{100}.

В годы все усиливающейся фашистской агрессии Советский Союз последовательно, настойчиво, проявляя величайшую выдержку, стремился к созданию коллективной безопасности и установлению единого фронта всех неагрессивных государств. Правительства США, Англии и Франции не только саботировали советскую мирную политику, но и стремились к изоляции Советского Союза и к созданию единого фронта империалистических государств с фашистскими агрессорами. Эти коварные замыслы были сорваны подписанием советско-германского пакта о ненападении. Но более того, в ходе дальнейших событий создалось положение, при котором правительства Англии и США были поставлены перед необходимостью образования с участием Советского Союза антигитлеровской коалиции. Создание такой коалиции полностью соответствовало интересам всех свободолюбивых народов, подвергшихся фашистскому нападению.

К предистории советско-германского пакта о ненападении относятся переговоры о заключении торгового соглашения между СССР и Германией. Эти переговоры начались по Предложению германского правительства еще в начале 1938 года, но дважды прерывались из-за разногласий по различным вопросам. 22 июля 1939 года переговоры по предложению Германии были возобновлены и закончились 19 августа того же года подписанием взаимовыгодного торгового и кредитного соглашения. Вскоре после этого гитлеровское правительство предложило Советскому Союзу заключить пакт о ненападении. Пакт, подписанный в результате поездки Риббентропа в Москву, принципиально отличался от мюнхенского сговора. Он не покоился на насилии и оставлении на произвол судьбы других народов. Напротив, он был направлен на сохранение мира между СССР и Германией и основывался на заключенном еще в апреле 1926 года советско-германском договоре о нейтралитете. В основных параграфах этого пакта говорилось: "1. Обе договаривающиеся стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами.

2. В случае, если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая договаривающаяся сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу...

4. Ни одна из договаривающихся сторон не будет участвовать ни в какой группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны.

5. В случае возникновения споров или конфликтов между договаривающимися сторонами по вопросам того или другого рода обе стороны будут разрешать эти споры или конфликты исключительно мирным путем, в порядке дружественного обмена мнениями или, в нужных случаях, путем создания комиссии по урегулированию конфликтов"{101}.

Содержание советско-германского пакта о ненападении свидетельствует о том, что он был направлен на сохранение мира и отвечал поэтому интересам как советского, так и германского народов. Это мирное соглашение не затрагивало ни прямо, ни косвенно территориальной целостности, независимости и суверенитета какого-либо другого государства. Силы мира только выиграли от заключения этого пакта. Была создана временная преграда на пути распространения войны на Восток. Были спутаны карты правящих кругов тех империалистических держав, которые стремились возможно скорей натравить Германию на Советский Союз. Наконец, своим предложением о заключении пакта о ненападении гитлеровское правительство вольно или невольно разоблачило всю безосновательность своей разнузданной антисоветской пропаганды.

С другой стороны, пакт о ненападении дал Советскому Союзу время, необходимое для того, чтобы укрепить свою обороноспособность. После нападения Гитлера на Польшу и развала реакционного польского государства Советский Союз, освободив население Западной Украины и Западной Белоруссии и осуществив воссоединение украинского и белорусского народов, передвинул свою линию обороны далеко на Запад. Это сыграло немалую роль в исходе гитлеровской агрессии против Советского Союза. Необходимо помнить также, что советские войска, перейдя 17 сентября 1939 года линию довоенной советско-польской границы, заняли лишь те области, западная граница которых еще в 1919 году была утверждена союзниками в Версале в качестве советско-польской границы под названием "линии Керзона".

После этого Советский Союз заключил договоры о взаимопомощи с прибалтийскими государствами, в соответствии с которыми на территории Литвы, Латвии и Эстонии были созданы советские военно-воздушные и военно-морские базы и размещены сухопутные войска. При поддержке Советского Союза народные массы этих стран повели решительную борьбу против реакционных и фашистских элементов, которые были удалены из правительства и государственного аппарата. Следует напомнить о том, что после Великой Октябрьской социалистической революции в этих прибалтийских государствах была провозглашена советская власть. В результате подлого сговора американского и английского правительств и их военных миссий с германскими войсками, с помощью так называемого балтийского корпуса, выступавшего в союзе с русскими и финскими белогвардейцами, а также прибалтийскими баронами и капиталистами, советская власть в этих странах была тогда свергнута и потоплена в крови эстонских, литовских и латвийских рабочих и крестьян. Вполне понятна поэтому та ненависть, которую испытывали народные массы этих стран к своим реакционным и фашистским правителям, навязанным им силой оружия двадцать лет назад. Эта ненависть особенно ярко проявилась во время демократических выборов в парламенты Литвы и Латвии и эстонскую Государственную думу, происходивших в июле 1940 года. Во всех трех прибалтийских государствах была вновь провозглашена советская власть. Латвия, Литва и Эстония ходатайствовали о принятии их в Союз Советских Социалистических Республик. Это ходатайство было удовлетворено Верховным Советом СССР в начале августа 1940 года.

Таким образом были созданы гораздо более благоприятные, чем прежде, политические и военные предпосылки для успешной обороны Советского Союза от фашистской агрессии.