Текст книги "Электрополис"

Автор книги: Отфрид Ганштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА 4

Пожар в „Пустынном городе“

Дядя вернулся; говоря по правде, я был разочарован. Он выскочил из кабины аэроплана, держа в левой руке тяжелую папку с бумагами. Правую руку он торопливо протянул мне.

– How do you do?[3]3
  How do you do? – Как поживаете? (англ.)


[Закрыть]

Очевидно он мысленно все еще был в Америке и, увидев мое удивленное лицо, засмеялся. Затем пробежал мимо меня, вскочил в вагончик и, снова забыв о моем существовании, захлопнул дверь. Вагончик скрылся.

Я должен был терпеливо дожидаться, пока он вернется и, дождавшись, поехал следом. Когда я подошел к комнате дяди, он с досадой крикнул мне:

– Где ты пропадаешь? У нас тут дела по горло. Почему ты не поехал вместе со мной?

– Да потому, что ты захлопнул дверь у меня перед носом.

Он рассмеялся.

– Видишь ли, когда я возвращаюсь из такого путешествия, из какого вернулся сегодня, то всегда бываю рассеян и не замечаю того, что делаю.

Он протянул мне руку и усадил меня в кресло рядом с Холльборном.

– Слушай: завтра утром прибудут первые аэропланы. Я нарочно телеграфировал из Сан-Франциско Аллистеру, чтобы он задержал инженеров на два дня в Суматре. Нам надо закончить кое-какие приготовления. Кроме того завтра утром прибудут двести золотоискателей из Аляски…

Я перебил его:

– Но ведь ты же говорил, что белые не могут здесь работать?

Я чувствовал на себе, как расслабляюще действует климат Австралии, а ведь я в сущности не был занят почти никакой работой… И все-таки к концу дня уставал так, как будто ворочал каменные глыбы.

– Эти двести золотоискателей устроены особо, – возразил дядя. – Я бы сказал, что они сделаны из железа, и тела их закалены как машины. Два года они работали в Аляске на лютом морозе, а до этого в африканских копях; кроме того они уже рыскали по Австралии в поисках золота и слоновой кости… Нужно сознаться, что все эти молодцы – продувные канальи и бестии, каких еще не видывал свет. Они могут работать как черти, а ночью пропивают и проигрывают все, до последней песчинки; нож всегда торчит у них за поясом, и они перережут человеку горло с такой же легкостью, с какой мы выругаемся.

В то время как дядя расписывал качества этих молодцов, я думал:

«Зачем же он набрал таких негодяев?». И он, точно прочтя мои мысли, ответил:

– Они здорово работают. Я нанял их на три месяца. Разумеется, они считают меня сумасшедшим, так как я обещал им огромную награду, если они выроют мне каналы. И кроме того я дал им письменное разрешение брать себе в собственность все золото и всю слоновую кость, которую они тут найдут. А то, что они найдут здесь золото, вполне возможно… И они очень рассчитывают на это. Первые дни они будут работать как бешеные, а потом сбегут. Нам придется построить для них лагери и конечно позаботиться о тем, чтобы в лагере был и кабачок, и игорный притон, – без этого они не могут жить. Разумеется, придется смотреть за этими висельниками во все глаза. Послушай-ка, мальчуган, – обратился он ко мне, – не будет ли это самым подходящим занятием для тебя?

И увидев мое полное отчаяния лицо, рассмеялся.

– Нет, мой милый, такой ответственности я на тебя не возложу. Смотрителем этой колонии негодяев будет Джим.

Я вспомнил, что во время одной из наших прогулок Холльборн показал мне этого Джима. Это был маленький, голый человечек, сидевший согнувшись на скале у озера и напевавший какую-то негритянскую песенку.

Дядя продолжал:

– Сегодня надо будет разбить палатки. Пустить этих людей в пещеру нельзя, да они и не должны ничего знать о пещере. Я поговорю с Мормора, – не могут ли его люди помочь нам.

Имя «Мормора» было мне совершенно незнакомо, и я насторожился.

– Кто это: Мормора?

Дядя, не любивший, чтоб его прерывали, ответил с досадой:

– Вождь племени людоедов.

(Продолжение следует)

«Вокруг света» 1929 год № 30
ГЛАВА 4 (продолжение), ГЛАВА 5 (начало)

– Кроме того я выписал из Америки еще землекопов. Нам нужно будет вырыть колодцы. Всю нашу область мы разделим на 12 участков. Каждым участком будет заведовать инженер. Холльборн, список у вас?

Холльборн молча подал ему лист бумаги, и дядя начал читать:

– Моравец, старший инженер из Дрездена; он получит 200 арабов из племени Риад. Генрих Стобицер – двести туарегов из Ливийской пустыни. Вальтер Гольдинг – двести китайцев с Формозы. Отто Курцмюллер из Нюренберга – двести сомалийских негров. Карл Гейнце из Потсдама – двести малайских туземцев. Эвальд Корнгольд из Майкца – двести негров из Дар-Эль-Салама. Кроме золотоискателей у нас будет 1200 человек. Сперва мы разобьем участки на шесть частей и каждому из инженеров дадим заместителей.

___

СОДЕРЖАНИЕ ПРЕДЫДУЩЕГО

Молодой безработный инженер получал совершенно неожиданно для себя предложение отправиться на службу в „Пустынный город", находящийся в Австралии. При таинственной и загадочной обстановке он совершает свой перелет из Берлина и встречается в Австралии со своим родным дядей мистером Шмидтом, который оказывается хозяином идеально оборудованного, по последнему слову техники „Пустынного города". Молодой, инженер сразу же берется за работы и изучение всех технических чудес, которые открываются перед ним. Он узнает, что источником богатства его дяди является гора Руссель, где мистер Шмидт случайно открыл залежи радия. Реализация этого радия дает владельцу „Пустынного города" миллионы, а блестящее знание техники помогает ему превратить этот город в город фантастических чудес. Австралийское правительство ничего не знает о том, что на участке земли, который оно продало мастеру Шмидту, имеются неисчерпаемые сокровища радия.

___

– А как же я, дядя?

– О тебе поговорим сегодня вечером.

Я был немного обижен, но промолчал.

___

Я сидел один и злился. Дядя заперся у себя и приказал, чтобы никто его не тревожил. Холльборн вылетел куда-то. Мне никто не мешал отдаваться дурному настроению…

Почему дядя обошел меня назначением? Правда я еще очень молод и неопытен, но когда же я приобрету опыт, если меня будут всегда отстранять от работы?

Из громкоговорителя раздался голос дяди:

– Поди ко мне!

Он сидел за столом, просматривая мою работу, сделанную за время его отсутствия.

– Ты сочинил все эти планы?

– Да, я думал…

– Во всем этом нет ничего нового для меня, но ты не должен огорчаться. Из этих планов я вижу, что ты прекрасно усвоил мои проекты и что у тебя есть инициатива. Это очень хорошо. Мне кажется, ты обиделся на то, я не назначил тебя заведующим одним из участков? Но у меня есть для тебя кое-что другое. Других людей мне надо было бы изучать годами, тебя я уже знаю. Я читаю твои мысли. Я считаю тебя своим сыном и продолжателем моего дела. А пока ты будешь моим заместителем и помощником. Будешь везде и всегда со мной. Ты доволен? Не извиняйся и не благодари. Пойдем. Аэроплан уже готов. Я хочу познакомить тебя сегодня ночью с одним из моих хороших друзей – с Мормора, вождем племени людоедов.

___

Мы летели часа три. Только дядя и я. Я управлял аппаратом, он указывал путь. Под нашими ногами чернел лес, а посреди него была небольшая поляна. Дядя велел спуститься.

Оставим аэроплан здесь и не будем пугать нашего приятеля. Он все еще не может освоиться с волшебными птицами европейцев. Мы шли по лесу; дядя держал в руке компас и ворчал:

– Каждый месяц эта публика меняет свое место жительства; за ними не угонишься.

– Почему ты не возьмешь никого из них на работу?

– Потому что это невозможно. Так же невозможно, как запрячь льва в плуг. Заставить свободного бушмэна работать – это значит убить его. Дикари – как дети. Они могут работать, но – тоже как дети. У них должно быть сознание, что они могут каждую минуту бросить одну игрушку и взять другую. А принудить их к работе – это значит сделать их несчастными. Я уже подумал об их будущем. Я решил, что никогда, – слышишь: никогда, – они не должны быть изгнаны из этих лесов, из этого клочка пустыни…

Дядя приостановился, постоял несколько секунд прислушиваясь, сделал несколько шагов и спрятался за дерево. Я сразу же решил, что он заметил опасность, и мысленно похвалил себя за то, что, отправляясь в гости к людоедам, сунул в карман револьвер, – предосторожность, над которой дядя вероятно посмеялся бы.

Но вот он кивнул мне и приложил палец к губам, приглашая меня к молчанию. Когда, я осторожно приблизился к нему, он шепнул:

– Не разговаривать! Не делать никакого шума! Смотри туда.

Перед нами расстилалась маленькая лужайка и на ней шагах в ста от нас я увидел стадо кенгуру. Одни из них лежали растянувшись на земле, другие прыгали по лужайке, при чем хвост служил им точкой опоры: без него они потеряли бы равновесие. Некоторые из них стояли ка собственном хвосте и на задних лапах, сложив передние лапы на груди и посматривая по сторонам. Вид у них был такой, точно они молятся. Ветер дул в нашу сторону, и только поэтому их вожак не заметил нашего присутствия.

Дядя схватил меня за руку и шепнул едва слышно:

– Стой тихо; это не часто удается видеть.

В этот момент молодой самец кенгуру подскочил к юной мадмазель кенгуру, в которую он несомненно был влюблен. Несколько минут он с самой комичной рожей прыгал вокруг нее на задних лапах и на хвосте. Она молча следила за ним прищуренными глазами.

Понемногу кавалер становился смелее; он издал звук, похожий на хриплый кашель, подпрыгнул еще ближе и нагнулся; казалось, что он хочет стать на колени перед своей дамой. Затем протянул лапу и погладил свою возлюбленную по спине.

Но мадмазель кенгуру оказалась очень чопорной особой; она не допускала такой фамильярности и со всего размаха ударила своего поклонника. Потом встала на задние лапы, а передними обняла его. Он сделал то же само так они стояли, как парочка, приготовившаяся танцевать.

Пример заразителен: другие кенгуру приняли такие же позы и вся лужайка покрылась этими парочками, готовыми начать балет.

– Нахватает только румынского оркестра!

Дядя сказал это громко и в ответ ему раздался пронзительный свист вожака. Все стадо обратилось в бегство, кроме одного крупного зверя, который еще прыгал на лужайке.

Но к нему почти такими же прыжками подбирался дикарь, вся одежда которого состояла из повязки на бедрах. Едва животное почуяло его, как остановилось и прижалось к дереву, глядя на своего преследователя кроткими, пугливыми глазами. И в тот же момент тяжелый удар дубины поверг бедного кенгуру на землю.

Я невольно содрогнулся. Дядя, всегда читавший мои мысли, шепнул:

– Ты прав; это жестоко, но… дикари хотят есть и огнестрельного оружия у них нет. И все-таки уж лучше пусть они едят кенгуру, чем…

Он не докончил и, выйдя на лужайку, окликнул человека, стоявшего к нам спиной над распростертой перед ним добычей.

– Миами!

Дикарь испуганно прыгнул в сторону; в этот момент он сам был похож на спасающегося бегством зверя. Но, узнав дядю, он оправился от испуга и бросился ничком на землю со словами:

– Коби!

Это означало: господин.

Дядя заговорил с ним на непонятном мне наречии диких. Я слышал, что он упомянул имя Мормора. Молодой дикарь кивнул головой и подозрительно покосился на меня. Дядя сказал ему еще что-то, одной рукой обнял меня, а другой дикаря… Тот поколебался, но затем в свою очередь привлек меня к себе. Он был среднего роста и очень худ. Я ощущал его ребра под своей рукой. Его волосы возвышались над головой, как огромный парик, и торчали во все стороны.

Затем дядя дал нам по сигаре и мы закурив, – мне вспомнилась трубка мира американцев-индейцев, – отправились куда-то в лес.

Вскоре вдали послышался шум: крик попугаев, лай собак. Собственно говоря, это были не настоящие домашние псы, а так называемые «дингосы» – когда-то одичавшие собаки.

Перед нами открылась просека, а за ней маисовое поле и селение дикарей. Оно состояло из нескольких хижин, если можно назвать хижиной хрупкое сооружение, сплетенное из веток и выложенное травой и листьями. Посередине был разложен костер, а над костром хлопотали с котелками в руках мужчины и женщины. Наряд их был также упрощен до последней степени. Все они неистово орали и перебивали друг друга.

Миами пронзительно крикнул, шум мгновенно стих и вся оравшая компания скрылась.

Затем из хижин появились только одни мужчины, вооруженные длинными копьями, щитами, луком и стрелами. Миами побежал к ним и остановился перед особенно ярко и пестро разукрашенным человеком. Пестрый человек выслушал речь дикаря и крикнул что-то, после чего женщины стремительно бросились к своим котелкам, чтобы унести их.

Дядя, все еще держа меня за руку, вышел вперед и, подойдя к пестрому вождю, сказал ему несколько слов по-английски. К моему удивлению, вождь ответил тоже по-английски, хотя и ломаным языком. Обмен любезностями между ними был таков:

– Приветствую моего брата Мормора!

– Добро пожаловать, мой белый брат!

– Скажи женщинам, чтобы они продолжали свою стряпню; я не буду заглядывать в ваши котелки, также как вы не заглядываете в мои.

Сдержанная улыбка скользнула по лицу вождя.

Мы сели на-корточки перед костром. Одна из женщин принесла нам маисовых лепешек. Миами насадил на вертел кусок только-что убитого кенгуру и принялся поджаривать его.

___

Часом позже.

Мы съели маисовые лепешки и кенгуру, дикари опустошили содержимое своих котелков. Говоря по правде, мне едва лез кусок в горло. Я никак не мог отделаться от мысли, что в этих же котелках варилось человеческое мясо, хотя дядя и успокаивал меня уверениями, что сейчас это племя не ведет ни с кем войны, а в мирном состоянии оно не питается человечиной. Но… все-таки…

Дядя вынул из своей сумки три бутылки рома и предложил их дикарям,

– Я знаю, это яд для них, – шепнул он мне, – и прибегаю к этому угощению очень редко, но сегодня оно необходимо.

После рома дикари оживились и повеселели. Под грохот барабанов они исполнили какую-то сумасшедшую пляску. Они прыгали друг против друга, их щиты сталкивались и звенели, они бросали копья и неистово трясли косматыми головами.

В это время дядя разговаривал с вождем и вождь утвердительно кивал ему головой.

___

Мы летели домой.

Дикари еще до нашего ухода молниеносно исчезли в лесу под предводительством вождя.

___

Настало утро. Дикари пришли в «Пустынный город» немногим раньше нас. Холльборн провел их в большую пещеру, где хранились припасы, и дикари вытащили оттуда громадные куски парусины для палаток и несколько сот железных кольев. После этого вход в кладовую был снова тщательно закрыт и перед ним был посажен колючий кустарник.

Дядя объяснил мне:

– Дикарь не украдет. Став твоим другом, он не нарушит дружбы до тех пор, пока ты сам не предашь его… К сожалению, у белых людей несколько иные нравы.

___

Вскоре Пустынный город стал действительно походить на город. Перед глинобитными хижинами выстроились четыре палатки; в трех должны были жить инженеры, четвертая предназначалась для землекопов.

Я забыл упомянуть, что дядя выписал из Америки, собственно говоря, не столько землекопов, сколько своего рода «волшебников», то есть людей с жезлами, посредством которых они определяли содержимое недр земли и указывали, где именно следует рыть колодцы… Это были на вид странные люди. Одни из них казались вполне современными: привозили с собой особые аппараты, сплетенные из проволоки, и пускались в длинные научные объяснения по поводу свойств этих аппаратов. Другие же были настоящими детьми природы, обросли волосами, носили длинные рубахи с открытой грудью, ходили босиком, в сандалиях, и привезли с собой березовые и ивовые палочки…

Я спросил дядю, неужели он верит в «волшебство» этих палочек?

Он пожал плечами.

– Я ни во что не верю, но чего и не отрицаю. Я знаю, что германское правительство в Южной Африке пользовалось услугами этих людей с их жезлами для нахождения источников. Если они отыщут и здесь подземные ключи – хорошо, если нет – значит я напрасно их выписал.

У нас становилось все оживленнее.

Прибыло 12 инженеров с мастером Аллистер во главе.

Мне кажется, что у Аллистера наметанный взгляд. Люди, которых он привез с собой, подобраны молодец к молодцу. Интересно было присутствовать при их встрече их с дядей. Он принял их в большой пещере, которая служила нам столовой, и разложил на столе карту своих владений. Я сам чертил эту карту под его наблюдением. Она была разбита та 12 участков и из них выделено шесть, в которых работа должна была развернуться немедленно. Дядя развивал свои планы. Прибывшие инженеры слушали сперва удивленно, затем насмешливо и наконец восторженно. Моравец должен был соорудить на юге новую центральную машинную станцию. Там находилось большое озеро, – озеро Карнеджи, не высыхавшее круглый год. Дядя предполагал, оно связано с каким-нибудь подземным источником. Там мы должны были построить новую силовую станцию.

Генриху Стобицеру железнодорожному строителю, было поручена прокладка железной дороги между Пустынным городом и озером Карнеджи.

Вальтеру Гельдинг, «электрику», надлежало водрузить во всей восточной области высокие мачты.

Когда дядя закончил свою длинную речь, глаза у всех блестели воодушевлением и все сомнения исчезли.

Дядя пожал Аллистеру руку.

Кажется, вы привезли мне настоящих работников!

Прошло две недели. Это было безумное время. Целые эскадрильи воздушных птиц носились над нами. Хорошо, что дядя купил Кембриджскую бухту. С тех пор как Австралия открыта, в этой бухте вероятно не скапливалось столько судов. Ежедневно прибывали все новые и новые, и двести китайцев, специально выписанных из Кантона, едва успевали разгружать суда, выводить их из гавани и принимать новые.

На берегу с лихорадочной быстротой строился новый город, который дядя назвал «город Аллистер». Можно было подумать, что здесь готовится огромная сельскохозяйственная выставка.

Все вокруг было загромождено ящиками, частями турбин, колоссальными динамо, горами рельс, электрическими локомотивами, клубками проволоки… Аллистер прогуливался среди всего этого хаоса. Встретясь со мной, он ласково протянул мне руку:

– Как поживаете, мистер?

И мне показалось, что мы с ним старые друзья.

В бараках возле самого Пустынного города жили золотоискатели. Что это были за люди! На физиономии каждого была написана история всей его жизни. И физиономии эти были почти все изукрашены шрамами и рубцами, пересекавшими то лоб, то щеки.

В то время как все остальные европейцы предпочитали работать ночью, в прохладе (огромные дуговые фонари давали нам достаточна света для этого), а днем отдыхать, золотоискатели, словно не чувствуя палящего зноя, выходили на работу именно днем. Роя землю лопатами, они впивались в нее блестящими глазами и пропускали комья земли сквозь пальцы… Некоторым из них уже удалось найти несколько золотых крупинок.

Ночью же, когда с моря дул свежий ветер, стремительно бежали в бухту двести китайцев инженера Гельдинга водружать железные мачты и укреплять провода… А в палатках золотоискателей стояли незаглушаемые ничем рев и крик.

Посреди этих палаток был сколочен жалкий балаган, принадлежавший какому-то китайцу. Никто не знал, как он пробрался сюда; во всяком случае дядя не привез его с собой. Это был маленький шафранно-желтый человек с узкими, шныряющими глазами. Над своим балаганом он укрепил вывеску, гласившую: «Ресторан Виктория». Но это был всего-на-всего грязный кабачок, где продавались всевозможные сорта отвратительного пойла: зеленого, красного и желтого…

Часть балагана была отделена перегородкой, за которой люди целыми часами играли в кости, а посреди этого логовища плясали всю ночь напролет, и пляски эти ничем не уступали пляскам дикарей.

Когда я указывал дяде, что в конце концов этот пьяный сброд натворит каких-нибудь бед, он пожимал плечами:

– Неизбежное зло! Они роют, как черти.

___

Прошли еще три недели.

По проложенной узкоколейке бегали маленькие локомотивы, таща за собой вагончики, перевозившие тяжелые части новых машин. Был доставлен целый транспорт верблюдов и слонов. Дядя хотел использовать гигантскую силу этих животных. В пяти местах были уже сооружены станции беспроволочного телеграфа.

Через месяц повсюду возвышались мачты, повсюду сверлильные машины буравили скважины, раздавались взрывы и образовывались глубокие ложбины для каналов.

Я почти постоянно находился в полетах, переносясь то на юг, то на восток – к горе Руссель, то на запад, где проходили наши границы, которые должны были охраняться от любопытных лучами Маттью.

Однажды в субботу вечером дядя увез меня в автомобиле. Мы доехали до участка, где работал Гельдинг со своими китайцами… Здесь повсюду возвышались мачты, снабженные какими-то странными аппаратами, похожими на лампы, накрытые асбестовыми щитами. Здесь же стояли на известном расстоянии друг от друга водочерпательные машины, которые накачивали воду во вновь вырытые колодцы.

Мы стояли на холме и дядя обвел рукой вокруг. Когда я приехал сюда, здесь была унылая песчаная пустыня. Теперь все кругом зеленело. Восемь дней тому назад из этой земли едва пробивались головки первых ростков, теперь я видел уже пышные маленькие растения.

– Знаешь, что здесь будет? Наша первая кокосовая плантация. Вон там, высоко, в стоянках, положены кусочки радия. В течение дня они излучаются на увлажняемую землю. Трудно представить себе, как это способствует росту растений. Я думаю, что через год мы уже снимем первый урожай…

До нас донесся глухой гул… Он шел из палаток золотоискателей. Мы помчались в автомобиле обратно.

Огромное зарево пылало на небе: все бараки золотоискателей были объяты пламенем.