Текст книги "Всемирная история. Том 1. Древний мир"

Автор книги: Оскар Егер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 50 страниц)

Лидийские конные воины. Барельеф VI в. до н. э.

Крез в плену

Все, по-видимому, обстояло благополучно, когда внезапно разразившиеся на Востоке события – падение Мидийского царства и возвышение Персии – потрясли всю Переднюю Азию. Вместе с тем, у лидийского царя появился очень важный и требующий немедленного разрешения вопрос внешней политики: в предстоящей борьбе с новой, возникающей державой следует ли ему держаться только оборонительного положения или тотчас перейти к наступлению? Недаром он предложил этот вопрос на разрешение высокочтимому богу эллинов Аполлону Дельфийскому… Ответ от Дельфийского оракула получился двойственным по смыслу: «если царь переступит реку Галис, то разрушит великое царство». Крез, недоумевая насчет истинного значения этого предсказания, стал готовиться к войне и набирать союзников. Вавилония и Египет точно так же готовились к войне, как и Лидия; им тоже не по нутру было это новое, возрастающее могущество персов. Эти военные приготовления нашли себе отклик даже за морем, на европейском материке, и могущественнейший в то время город Греции – Спарта — вступил с Крезом в союз, предложенный царем в форме, весьма лестной для гордости спартанцев: «По слухам, знаю, – писал Крез, – что вы в Элладе первые». Весной 549 г. до н. э. Крез двинул войско и занял позицию на Птерийском плоскогорье. Первое сражение с персами произошло, однако, не раньше – осени, и благодаря замечательному мужеству, выказанному тогда еще довольно воинственными лидийцами, сражение было нерешительным. Трудно объяснить, какими соображениями руководствовался Крез, когда приказал своему войску предпринять обратный поход в Лидию. Видимо, он считал поход оконченным и даже распустил свои наемные войска; вероятно, он надеялся, что поход будущего года, в котором должны были принять участие и его союзники, даст войне решительный оборот. Но оказалось, что он имеет дело с недюжинным противником и с народом, который не страшится трудностей похода в суровое время года. Прежде, чем он успел опомниться, к нему донеслась ужасная весть о наступлении персов. Он должен был решиться на вторую битву под самыми стенами своей столицы, был побит и отброшен в Сарды; от союзников нечего было ждать помощи, и немного спустя город Сарды и его крепость на высокой скале, слывшая неприступной, досталась в руки победителя. Известный рассказ о том, будто бы Кир осудил его на сожжение и помиловал уже тогда, когда костер запылал, представляется маловероятным, потому что противоречит персидскому мировоззрению… Гораздо более правдоподобно предположение, что царь Крез, на которого явно обрушился гнев богов, сообразно со своими семитскими воззрениями на жизнь задумал принести себя в жертву гневному божеству; но выпавший дождь, помешавший костру разгореться, послужил ему знамением того, что божество не принимает его жертвы, и тогда он решился вернуться к жизни, великодушно даруемой ему победителем (548 г. до н. э.).

Греческие города Малой Азии

Несомненно, Кир обращался с ним очень мягко. Это был человек большого ума, неспособный запятнать себя бесцельной жестокостью и в то же время всегда доводивший дело до конца. Это должны были испытать на себе греческие малоазийские города. Кир предлагал им, до падения Сард, союз против Креза, который был как их противником, так и противником Кира. Не успев обдумать это предложение, разрозненные в своих действиях малоазийские города отвергли союз; но в то же время ничего не предприняли и для предстоящей борьбы с персами. Город Милет был ловко отделен Киром от прочих городов: Кир подтвердил там особый договор, который Милет заключил с лидийским царем, а затем отверг предложение остальных городов – подчиниться ему на тех же условиях, на каких они были подчинены лидийцам. При возвращении из Лидии в Персию Кир поручил своему наместнику закончить дело покорения малоазийских греческих городов. Это совершилось довольно легко; немного спустя не только прибрежные города, но даже острова Хиос и Лесбос признали над собой персидское владычество.

Персидский царь сражается с греческими гоплитами

Соседняя Фригия, равно как и весьма важная по своему положению Киликия, еще раньше подчинились Киру на весьма благоприятных условиях; только ликийцы на юге еще упорно боролись с персами за независимость своей гористой страны. Словом, в 545 г. до н. э. вся Малая Азия принадлежала персам. С лидийцами Кир обошелся очень мягко: они были только обезоружены, как говорят, по совету самого Креза… Весь западный берег Малой Азии Кир разделил на две провинции с двумя главными городами: Сардами на юге и Даскилием на севере; в обоих были помещены сильные гарнизоны. В греческих городах, чтобы держать в узде мятежный дух граждан, Кир поощрял развитие власти отдельных градоправителей, которым местное население придало название «тиранов». О постройке флота Кир не заботился, его завоевательная политика не простирала свои виды далее малоазийского побережья.

Сам же он обратился к Вавилону. Там после смерти Навуходоносора наступили кровавые смуты; власть переходила из рук в руки и наконец в 555 г. до н. э. избран был в цари Набонид, которого греки называют Лабинетом.

Примитивная вавилонская монета

Завоевание Вавилона. 538 г.

Та быстрота и энергия, с которыми Кир владел Лидийским царством, воспрепятствовала Египту и Вавилону начать против него войну: Лидия была обращена в персидскую провинцию прежде, чем союзники Креза успели вынуть меч из ножен. Ожидали, что победитель Креза тотчас обратится против его союзников и прежде всего нападет на Вавилон.

Персидский царь, охотящийся на львов. Традиционный сюжет, перекочевавший в персидское искусство из Ассирии.

Вверху над царской колесницей – изображения Ахурамазды.

В сердцах покоренных Вавилоном народов, особенно иудеев, возродились надежды на освобождение от вавилонского ига… Но это освобождение пришло не так скоро, как его ожидали. Только уже вполне утвердив свою власть на востоке и западе, 10 лет спустя, Кир решился предпринять поход, окончательной целью которого была весьма трудная задача: взятие Вавилона. Весной 539 г. до н. э. персидское войско двинулось и переправилось через Тигр. Оно нанесло Набониду поражение неподалеку от Вавилона и оттеснило его от столицы с большей частью его войска. В городе начальство было предоставлено сыну Набонида Белшарусуру (Валтасару). Город был превосходно укреплен, всем необходимым снабжен в изобилии; взять его приступом было невозможно. Но взятие города совершилось при помощи такого приема, который свидетельствует о высоком развитии персидского воинского искусства. Кир приказал отвести реку, протекающую через город, и по ее осушенному руслу персы вступили в Вавилон, жители которого праздновали в это время какой-то праздник. Кому неизвестны прекрасные и страшные страницы книги пророка Даниила, служащие как бы отголоском этого грозного события? Царь Валтасар пирует со своими приближенными и, разгоряченный вином, приказывает принести золотые и серебряные сосуды, некогда похищенные Навуходоносором из Иерусалимского храма, и вдруг на стене появляется таинственная рука и чертит на ней письмена, которые не может объяснить царю ни один из его мудрецов. Но вот он призывает одного из плененных иудеев, и тот, «вдохновляемый Богом», дает объяснение написанным на стене словам, которые гласят: «сочтен, взвешен и разделен». И странное пророчество сбывается в ту же ночь: дни царствования Валтасара сочтены, он взвешен со всем своим могуществом, и царство его становится добычей персов и мидийцев… Город, в который, по свидетельству одной надписи, Киру удалось войти без боя, не был разорен, а только занят сильным персидским гарнизоном, и таким образом Персидскому царству был сохранен богатый рынок, а семитскому племени один из его самых больших центров. Кир не коснулся даже вавилонских божеств и воздал им почтение: по современному свидетельству, он «успокоил сердце жителей» (528 г. до н. э.).

Возвращение евреев из плена

Вслед за этим важным событием вся территория покоренных Вавилоном народов добровольно подчинилась власти персидского завоевателя: и Сирия, и пограничная крепость Газа, и древняя земля филистимлян, и финикийские города. По отношению к последним Кир следовал той же политике, которую применил к греческим малоазийским городам. Во главе их были оставлены древние финикийские княжеские роды, а влиятельное местное большинство было и в этих издревле знаменитых городах тесно связано с персидскими государственными интересами. В высшей степени преданных сторонников в этой части царства Кир приобрел себе в евреях, которым он разрешил не только возвращение на родину, но даже воссоздание их храма и восстановление их государства.

Число возвратившихся на родину было невелико: 42 360 свободных людей, 7337 рабов и рабынь, а все их имущество помещалось на 435 верблюдах, 736 лошадях, 250 мулах и 6720 ослах. Восстановление государства ограничилось возобновлением Иерусалима и ближайших к нему местностей; культ Иеговы был снова восстановлен, а в 536 г. положено основание новому храму. Однако вскоре оказалось, что возвратившиеся из плена евреи вынесли с собой из Вавилона непреклонное высокомерие мучеников, пострадавших за правую веру. Священство приобрело очень большое значение, и когда население Самарии задумало принять участие в воссоздании храма, это предложение было резко отвергнуто. Начались раздоры, и великодушный Кир был вынужден несколько ограничить милости, которые были дарованы евреям: он запретил продолжать постройку храма, т. к. она только подавала повод к междоусобиям и нескончаемым ссорам. Однако, несмотря на то, что действительность далеко не оправдывала радужных упований, которые евреи связывали с восстановлением своего храма и государства, вера в лучшее будущее, вера в возрождение не покидала избранных Иеговой Израилевых сынов. Напротив, все, что в эту эпоху не сбывалось в действительности, по глубокому внутреннему убеждению евреев должно было несомненно сбыться в будущем. Эта пламенная вера в наступление минуты, когда должны были исполниться все вожделения сынов Израиля – окрепла и возросла как новая и могущественная сила, значительно способствовавшая укоренению и одухотворению религиозных воззрений еврейской нации. Она же резко отличала культ Иеговы от всех остальных религий Востока. Признательно относясь к победителю Вавилона, евреи признавали его орудием Иеговы и избранником Иеговы, «призванного ниспровергать народы и низводить царей»… «Я призвал тебя, еще не признанный тобою», – так заставляет говорить Иегову пророк Иезекииль в обращении его к знаменитому персидскому царю.

Царство Кира

О походах Кира на восток известно только, что на юго-восток его завоевания достигли Инда, на северо-восток простирались до Яксарта (Сырдарьи), что на этой реке он заложил даже город, названный его именем. Границы, в которые он заключил свое царство, придали ему характер некоторой цельности. Уже то, что он остановился в своих завоевательных замыслах на берегу Эгейского моря с одной стороны, а с другой – на берегах Инда и на окраине египетско-сирийской пустыни, указывает на известный, довольно определенный план в завоеваниях Кира. Никогда еще до этого времени не бывало на свете подобного царства. Величие человека, создавшего его, невозможно измерить только по тени, которую он от себя отбросил, т. к. подробных сведений о его деятельности нет. Очевидно, он не просто завоевал все эти многочисленные страны, а старался даже управлять ими.

В деятельности Кира с достаточной ясностью видно то, что так несомненно обнаруживается из достоверных сведений о величайшем из его преемников. На управление этим громадным царством они оба смотрели как на выполнение обязанности, возложенной на них божеством. Широкой и прочной основой этого царства являлись иранские племена, тесно связанные между собой единством языка, обычаев и религиозных воззрений. Самой надежной опорой его были собственно персы, стоявшие кругом трона Кира как отборная гвардия. Их преданность, их горячая привязанность, как подданных, своему государю, носили чисто восточный характер; в мощи и блеске царственного величия, даже в страхе, внушаемом царской властью, подданный видит на Востоке нечто такое, что наполняет его душу гордостью. И в этом чувстве одинаково сходятся все – и знатные, и ничтожные; оно как бы служит им восполнением той личной свободы, о которой они не имеют понятия.

Надо, однако, заметить, что эта монархия не была основана на беспредельном деспотизме и что персидский царь в это время не был в такой степени изолирован, как в последующие времена. Около него, как шестеро Амеша Спента – духовных царей около трона Ахурамазды – стояли шестеро главных вельмож – представителей персидской народности. Они стояли значительно ниже, но все же близко к царю. Им были даны большие почетные преимущества, например, свободный доступ к царю в любое время. Эти сановники составляли, собственно говоря, совет царя. Существовало еще какое-то высшее совещательное учреждение, состоявшее из семи высших судей, которым предлагались на разрешение важные вопросы права и государственного благосостояния. Особенная забота была приложена к тому, чтобы как можно теснее связать персов с ближайшим к ним племенем мидийцев, и эта цель была достигнута в такой степени, что греческие авторы в своих сочинениях безразлично именуют преобладающий в Ахеменидской державе элемент то персами, то мидийцами, а самого царя называют мидийским или просто Мидийцем.

Капитель колонны из дворца Артаксеркса II в Сузах. V–IV вв. до н. э.

Лев, нападающий на быка.

Сцены «терзания животных» характерны для персидского искусства и сближают его со знаменитым «скифским звериным стилем». Рельеф ни лестнице дворца Ксеркса в Персеполе.

V–IV вв. до н. э.

Господство персов над неарийскими народами было понятно, и это господство, конечно, по приемам стояло гораздо выше того правительственного искусства, которое проявляли ассирийские или вавилонские завоеватели. Побежденные персами князья этих народов, даже покоренные после долгой и упорной борьбы, не подвергались ни казням, ни уничижениям, ни возмутительным жестокостям, столь обычным во времена ассирийских царей; но зато они не бывали оставлены персами в своих землях в качестве вассальных правителей. Правительственная система персидских царей была значительно гуманнее, но тверже и последовательней. Персидские цари щадили сверженных ими государей, обходились с ними с достоинством; но покоренные страны обращали прямо в провинции Персидского царства, управляемые персидскими наместниками, сатрапами, которых избирал сам царь, а персидские гарнизоны, начальники которых тоже назначались царем, обеспечивали персам обладание этими провинциями и полное спокойствие в них. Во всем остальном персидские цари не касались особенностей быта покоренных ими народов. Местные обычаи и местная религия оставались в прежнем виде, и даже дани, налагаемые персами на побежденных, нигде не бывали чрезмерно обременительными. Личность Кира – этого первого собирателя земель, вошедших в состав обширного Персидского царства – видимо, поразила современников, судя по тому, что сохранилось множество баснословных сказаний о его жизни и деятельности. Насколько в сказаниях о Кире рождение его обставлено чудесными предзнаменованиями, вещими снами и т. п., настолько же и его смерть была облечена туманом различных маловероятных легенд.

Кончина Кира. 529 г.

Из этих легенд достоверно только то, что он умер в походе, от раны в 529 г. В Пасаргадах на основании, состоящем из семи ступеней, возвышается простое каменное здание с двускатной кровлей; кругом разбросаны обломки колонн и пилястр, и на одном из них высечено изображение бородатого человека в длинном и узком платье. Над головой этой фигуры помещается клинообразная надпись: «Я, Кир, царь из дома Ахеменидов».

Гробница Кира Великого в Пасаргадах. Ок. 530 г. до н. э.

Реконструкция гробницы Кира Великого.

На виде сверху а) хорошо виден весь комплекс с оградой и колоннадой, не сохранившимися до наших дней. Разрез б) дает представление о внутреннем строении гробницы.

Камбис

Вторым царем из той же династии был сын Кира Камбис (529–521 гг. до н. э.). Кир довольствовался царством, которое обещало быть прочным, благодаря тому, что его границы были определенными и более или менее естественными. К несчастью, наследнику Кира показалось необходимым следовать далее по тому же пути завоеваний, который представлялся ему обязательным. Подвигом, привлекавшим его более всего, было покорение Египта, которого Кир весьма благоразумно избегал.

Персидский царь Камбис, берущий в плен фараона Псамметиха III.

Изображение на персидской печати VI в. до н. э.

Египет после Псамметиха I. 666 г.

Царственная власть, установившаяся в Египте после времен эфиопской династии, постоянно пребывавшей в Саисе, и после ассирийского владычества с Псамметихом 1, носила на себе совершенно иной характер, отличный от власти предшествующих династий. Дабы свергнуть ассирийское иго, Псамметих вступил в союз с лидийским царем Гигесом и принял к себе на службу наемные войска, ионийцев и карийцев, посланные ему Гигесом. Смелая попытка удалась: после долгого иноземного ига (58 лет эфиопского и 17 лет ассирийского) стране была возвращена самостоятельность. Но уже миновали те времена, когда эта страна, вполне удовлетворяющая своим потребностям, могла жить своей жизнью в полной замкнутости от всего чужеземного: Псамметих вынужден был держать ионийские и карийские войска в постоянных лагерях на восточной границе Египта и, конечно, в связи с этим должен был открыть египетские гавани для торговых отношений с греками. Греческие купцы и товары сразу получили преимущество на местном рынке. В 630 г. в Египте основалось даже постоянное эллинское поселение – укрепленная фактория милетцев, Милесионтейхос. Эти поощрения и послабления, оказываемые иноземцам, привели к гибельной катастрофе. Предпочтение, отдаваемое царем иноземным наемникам, возбудило ревность туземных войск, принадлежавших к касте воинов, и они, всей массой покинув Египет, переселились на юг, в страну Напатского царя.

Нехо II. 610 г. Амасис.

Именно этой воинской силы и недоставало способному и предприимчивому преемнику Псамметиха, фараону Нехо II, вступившему на трон в приснопамятный 610 г. до н. э. О походе в Сирию и о поражении при Каркемише, которое заставило его вернуться в Египет и не предпринимать более походов за его пределы, уже говорилось. Здесь он вновь принялся за давно покинутые работы по проведению каналов, которые должны были соединить Нил с Красным морем, и в связи с этими работами в его царствование произошли события первейшей важности: состоявшие на службе у фараона Нехо финикийские мореходы совершили путешествие вокруг Африки. На третий год после отплытия они вернулись в Египет через пролив, носивший у древних название Геркулесовых столпов. Эти мореплаватели рассказывали, что, оплыв вокруг Ливии, они стали видеть солнце по правую руку от себя, чему Геродот, сообщая об этом путешествии, положительно отказывается верить. А между тем именно это наблюдение, которое финикийские мореплаватели не могли изобрести, и служит прямым доказательством того, что смелое предприятие было на самом деле ими выполнено, ибо, действительно, перейдя экватор, они должны были видеть солнце по правую руку, в северном направлении. При двух последующих преемниках фараона Нехо – при фараоне Априи и Псамметихе II — в Египте происходили внутренние смуты, которые привели к тому, что возмутившийся против последнего царя его вельможа Амасис, человек умный и дальновидный, сам вступил на престол. Правил он Египтом весьма искусно, ловко лавируя между приверженцами старых египетских порядков и необходимостью поддерживать дружественные отношения к иноземцам. Готовясь к грозившей ему борьбе с возрастающим могуществом Персии, Амасис, между прочим, заключил союз со знаменитым в то время самосским тираном Поликратом, в распоряжении которого находился значительный флот. Преимущественно же он заботился о внутреннем устроении Египта и после его смерти в 528 г. до н. э. Египетское царство в цветущем состоянии[10]10
  В то время в Египте насчитывали не менее 20 тысяч общин.


[Закрыть] было им передано его сыну, Псамметиху III.

Персы в Египте. 525 г.

При этом царь Камбис и пошел войной на Египет. Он уже задолго тщательно готовился к этому трудному предприятию, а потому и выполнял его легко и благополучно (525 г. до н. э.). Ему удалось совершить даже весьма затруднительный переход через пустыню без потерь: арабы Синайского полуострова оказывали ему всякое содействие и выставили вперед, на пути персов, подставы верблюдов с запасом воды. Затем персы одержали решительную победу над египтянами (при Пелусийском рукаве Нила). Вскоре после этого древний Мемфис сдался им без боя, а вместе с тем и сам фараон Псамметих, и весь Египет до Сиены, достались в руки победителей. Камбис проник и до древней столицы Эфиопии, завоевал и Напатское царство, а потому на рельефных изображениях Персеполя и Накши-Рустема, среди народов, платящих дань преемникам Камбиса, видны негры. Хотя владычество персов и не простиралось в Египте дальше Барки, однако есть основания верить тому, что Камбис намеревался завоевать и Карфаген, но финикийцы отказались дать ему свои корабли для этого предприятия. Все, что греки, со слов озлобленных египтян, рассказывают о жестокостях и безумствах Камбиса во время его пребывания в Египте, должно быть отвергнуто в большей своей части и вообще принимаемо с величайшей осторожностью. Есть полное основание предполагать, что Камбис в Египте не отступал от политики своего отца по отношению к побежденным, хотя, может быть, и не мог слишком кротко относиться к упорным и гордым египтянам.

Смуты и смерть Камбиса

Судя по Бехистунской надписи, высеченной по повелению наследника Камбиса, смерть этого царя была связана со страшной восточной трагедией. По этой надписи оказывается, что Камбис, неизвестно по каким именно побуждениям, незадолго до своего похода в Египет приказал тайно убить своего родного брата Бардию (Смердиса по греческим известиям). В его отсутствие в Персии поднялся мятеж: «Ложь возросла, – так гласит надпись, – и в самой Персии, и в Мидии, и в других провинциях». Этим воспользовался один из магов, по имени Гаумата, и стал выдавать себя за «Бардию, сына Кира и брата Камбиса». Обман удался, и надпись указывает даже день, в который этот обманщик был в Пасаргадах возведен в царское достоинство. Половина царства перешла на сторону самозванца, и Камбис очутился в ужасном положении: он не решался обнаружить истины и не мог примириться с обманом… Доведенный до исступления тяжелой внутренней борьбой он, по словам надписи, сам наложил на себя руки. Законный наследник Камбиса, старший представитель младшей линии Ахеменидов, Дарий, сын Гистаспа, в это время находился в войске Камбиса. Как можно судить по дальнейшему ходу событий, Камбис сообщил ему страшную тайну разыгравшейся семейной драмы и своим самоубийством несомненно подтвердил истину своего признания…

Бехистунский рельеф, изображающий триумф пария над магом Гауматой (лже-Смердисом). Конец VI в. до н. э.

Персидский царь попирает ногой поверженного врага, перед ним просят пощады девять побежденных мятежных сатрапов, за спиной царя – телохранитель и воин из отряда «бессмертных».

Лже-Смердис и Дарий Гистасп

Немногим государям приходилось добиваться престола при таких затруднительных обстоятельствах, как Дарию. Но этот поистине великий государь сумел преодолеть все трудности и добиться своей цели на благо подданных своего громадного государства. Прежде всего, ему надо было, сохраняя в тайне предсмертное признание Камбиса, решиться на убийство царя-самозванца, который вел свое дело очень ловко и сумел уже многих привлечь на свою сторону. Но Дарий, убежденный в законности своих прав на престол, считал обязанностью наказать самозванца и решился на отчаянно смелое дело.

Избиение магов. 521 г.

Вернувшись из Египта в Персию, Дарий первое время прикидывался послушным и верным подданным лжецаря. Между тем он сблизился с высшими персидскими князьями, входившими в состав царского совета, и открыл им свою тайну. Вместе с Дарием они отправились в тот небольшой индийский городок, в котором лже-Смердис тогда находился, и, воспользовавшись своим правом входа к царю в любое время без доклада, они совершили свое дело. Геродот рассказывает сцену убийства лже-Смердиса так живо и так подробно, как если бы он слышал ее прямо из уст очевидца. Один из двух магов бежал и укрылся в темном покое, куда двое из князей, Гобрий и Дарий, за ним последовали; первый из них бросился на обманщика, стал с ним бороться, и Дарий, остановившись в нерешительности, не смел пустить в ход свой меч, опасаясь, что может ранить Гобрия. «Что ты медлишь? – крикнул ему Гобрий. – Коли смело, хотя бы ты даже и обоих нас проколол своим мечом!» Смелый удар оказался удачным… И другой маг тоже пал под мечами, а день избавления страны от обманщиков (521 г. до н. э.) долгое время отмечался у персов, как праздник.

Дарий I. 521–485 гг. Подавление восстаний.

Сохранившаяся надпись на одной из скал Бехистуна в Мидии дает подробный отчет о тех громадных трудностях, какие пришлось преодолеть Дарию в первые годы его царствования. Восстание, почти повсеместное, началось в Эламе, затем распространилось на Вавилон, где появился лже-Навуходоносор. Разбив его, Дарий принялся за осаду Вавилона, и тогда везде, по словам надписи, «ложь распространилась в царстве». В Эламе во главе мятежников явился какой-то «Иманиш», в Мидии лже-Фраорт из дома Киаксара; восстали и парфяне, и гирканы, и Армения; в самой Персии явился второй лже-Смердис… Одно время все казалось потерянным для Дария. Но Дарий все выдержал и не дал себя поколебать. После упорнейшей двухлетней осады он взял, наконец, Вавилон, и только тогда счастье обратилось в его сторону. Победив самозванцев и их мятежные скопища в Сузиане, в Мидии и Персии, он пригвоздил обманщиков к крестам; вслед за тем покорились Армения, Парфия, Маргиана и, наконец, походом против саков эта беспримерная борьба закончилась (518 г. до н. э.). В память о событиях этой борьбы была высечена драгоценная Бехистунская надпись, помещенная на скале над изображением самого Дария, который, придавив к земле ногой лже-Смердиса, поверженного в прах, видит перед собой восставших против него царей в различных одеяниях. Все они скованы между собой одной цепью, за шею, у всех руки скручены за спину. Надпись называет каждого из этих «лжецов» по имени.

Общий вид Бехистунского рельефа.

Над их изображением помещено изображение Ахурамазды и в заключении сказано: «Что я сделал, то сделал милостью Ахурамазды… О, ты, который после меня будешь царем, более всего остерегайся лжи».

Внутреннее устройство царства

Таким образом, Дарий вновь восстановил царство Кира и даже несколько расширил его, победив племена, жившие между Черным и Каспийским морями, а на юго-востоке одержав победу над индусами; и в Египте, который не принимал участия в смутах первых лет царствования Дария, он продвинул пределы персидского владычества на юго-запад до самого Сирта. Гораздо важнее всех этих завоеваний было то, что Дарий сумел дать прочное устройство тому громадному пространству земель (по крайней мере 6 миллионов кв. км с населением в 60–80 миллионов), над которым призван был царствовать «по милости Ахурамазды»; и это устройство доставило населению его обширного царства возможность жить спокойно, в тишине предаваясь мирному труду.

Центром этого государства, составленного из стольких различных народностей, был сам государь, менее своих предшественников, ассирийских и вавилонских государей, придававший значение грубой силе, но зато выше их ценивший справедливость и истину.

Развалины дворца Дария I в Персеполе. Конец VI-начало V вв. до н. э.

Ансамбль возведен на искусственной платформе, поражающей своими размерами. К дворцу ведут парадные лестницы, украшенные многочисленными рельефами. Комплекс Персеполя – блестящий образец так называемого ахеменидского императорского стиля, служившего образцом для позднейших восточных империй.

В царских дворцах, в Персеполе и Сузах, был собран весь блеск царства, что на каждого смертного производило впечатление. 15 тысяч народа, по вычислениям исследователей, ежедневно получали стол и питались у ворот царского дворца, причем прилагалась всяческая забота к тому, чтобы как можно более внушительности придать царскому величеству.

Реконструкция южного фасада дворца Дария I в Персеполе.

Кто дерзал без разрешения и доклада предстать пред царские очи, того ожидала смерть; кому разрешалось лицезреть царя, тот должен был падать ниц перед ним. Говорить с царем можно было только в положении просительном, скрыв руки в рукава одежды; и даже ближайшие к нему вельможи, с которыми царь общался лично, его «застольные товарищи», были обычно отделяемы занавесом от того пространства, где царь изволил кушать один. Подданным своим царь являлся только при самых торжественных случаях.

Развалины дворцового зала со 100 колоннами в Персеполе

Чиновники; войско; положение персов

Воля царя была ничем не ограничена; богатые награды и ужасные кары исходили из его рук, и т. к. эти жестокие кары нередко обрушивались на того или другого из знатных людей, всем известных в народе, то они всегда производили глубокое, потрясающее впечатление. Расстояние между царем и подданным было неизмеримо велико, однако же подданные не все были равны между собой.

Парадный выход персидского царя. Древнеперсидский барельеф.

Положение государя отчасти разделяла и та нация, которая это царство создала. Царь избирал себе жен только из знатных персидских домов, персидским же вельможам давал он своих дочерей в жены, а сыновей своих женил на их дочерях, и таким образом около царя образовался круг приближенных; сыновья знатных персов воспитывались при дворе и занимали служебные должности при особе государя; здесь они находили себе постоянное упражнение в своих национальных доблестях, здесь приучались с детства ездить на коне и охотиться, стрелять из лука и говорить правду, следовательно, укреплялись в высшем нравственном законе религии Зороастра. Таким образом, они были готовым рассадником для высших служебных должностей и готовились к ним, проводя самое впечатлительное время жизни там, где собирался весь цвет и блеск персидского народа.

Артаксеркс II на троне, в окружении вельмож и магов.