Текст книги "Причуды любви: Сборник эротических рассказов"
Автор книги: Оноре де Бальзак
Соавторы: Роберт Сильверберг,Пьер Буль,Эммануэль Арсан,Ален Доремье,Анн-Мари Вильфранш,Поль Элюар,Бонавантюр Деперье,Никола де Труа,Сеньор де Шольер,Жюль Ромэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
А ЧТО ЕСЛИ?…
Белен
А ВДРУГ ОНИ ПОБЕДЯТ…Имя автора неизвестно никому, кроме издателя. Предполагается, что автор женщина, и женщина весьма соблазнительная.
Люди удивляются, что самка богомола пожирает самца после акта любви. Однако немало женщин поступает так же.
Этьенн Рей
Вот уже тысячелетия, как мы вернулись в матриархат. Женщины выиграли партию. Они обыграли нас по всем статьям. И теперь мы жестоко расплачиваемся за бывшее порабощение. Мы, мужчины. И такое положение длится уже тысячелетия.
Однако иногда в душе моей просыпается надежда. В истории этого мира дни сменяют друг друга, и ни один не походит на другой. Поэтому право на надежду я ищу в исторических книгах. Я один из тех редких мужчин, что еще любят читать. Долгие дни, которые я провожу взаперти в назначенном мне жилище, я читаю произведения предков. Я даже понимаю их.
Похоже, мое умственное развитие выше среднего, несмотря на мое положение. И именно поэтому они наблюдают за мной с особой тщательностью. Впрочем это не мешает мне пожирать произведения, которые вдруг приоткрывают передо мной завесу, и я вижу, каким был мир в отдаленное прошлое, задолго до матриархата. И меня посещают мечты. Тщетные мечты. Ибо мы никогда не выйдем из нашего состояния. Надежда, по правде говоря, иллюзорна. Мы не можем избежать своей участи.
Они здорово постарались, чтобы обеспечить нас основным: жильем, столом и даже комфортом. Это – своеобразная анестезия, умственный паралич, и он крепче любых тюремных решеток. Нам даже не приходит в голову мысль совершить побег. И когда я робко пытаюсь спровоцировать мятеж, остальные смотрят на меня с ужасом и с подозрением отшатываются от меня. Они не понимают. Может быть, они доносят на меня. Извечные мужские слабость и лукавство. Разве можно полагаться на слабый пол?
Конечно, в этом шикарном притоне сладостного порока все наши капризы мгновенно исполняются. Дни протекают в бездумном безделье, а ночи в радостном упоении. К нам действительно прекрасно относятся и никогда, почти никогда, не наказывают.
Я же несчастен.
И женщины это знают. Я словно слышу их слова.
– Вы никогда не обретете счастья. Вы слишком много думаете. Зачем? Проще уступить судьбе. Вам никогда не удастся изменить ваше зависимое положение мужчины.
– Невозможно изменить установленный порядок вещей.
– Как вы объясните, что величайшие творцы – всегда женщины? – добавляют они с нежностью, но в их голосе ощущается раздражение.
Они правы, мне это известно. Мужчины ничего не изобретают. Никогда не создают чего-то задевающего душевные струны. Женщины всегда правы. Даже когда их раздражает наш неисправимый кретинизм. Как бороться? На нас давят тысячелетия атавизма.
Так текут дни и месяцы в этом доме, куда меня определили пансионером. С раннего детства меня обучили премудростям ритуалов, которыми пользуются женщины, приходя сюда, чтобы забыть об усталости, отвлечься от работы и ответственности, накопившейся за день.
Едва окончив ИСС (Институт Сладострастного Совершенства), я был помещен в пансион. Я знаю, что чрезвычайно одарен от природы, обладаю врожденной интуицией, бываю нежен и всегда довожу дело до конца. Как не быть таким, если они все предусмотрели? Даже если они нам отвратительны, мы приучены обслуживать их. Это сильнее нашей воли. Увы, плоть слаба, а они изучили все книги. Научные опыты некоего профессора XX века дали им идеальное решение. Решение, которое было с успехом воплощено в жизнь. В ИСС в течение долгих лет обучения нас приводили в эйфорическое состояние – делать это они умеют! – и в зале практических занятий раздавался звонок.
Постепенно в нас выработали условный рефлекс, и при малейшем звонке… Короче говоря, нести вам визит, в комнатах гремят звонки, превращающие нас в неистощимые – почти восхищенные – жертвы. Быть может, однажды все изменится. Интуиция подсказывает мне, что избавления следует ждать от странных мутантов, появившихся после первой Великой Разрухи. Это – привлекательные двуполые существа с золотыми блестками в глазах. Пока они находятся в нашем услужении. Но их загадочная улыбка и широта их возможностей не обманывают меня. Мы, мужчины и женщины, которые сегодня властвуют над ними, исчезнем в будущем веке. И думаю, такой исход будет справедливым.
Но таково будущее. А пока, покорный пансионер этого дома, я слышу шаги, направляющиеся к моей комнате. Дверь открывается. Слишком устал, чтобы повернуться в сторону вошедшей. И продолжаю безучастно лежать, не открывая глаз.
Опять женщина…
Она приближается и, едва ворочая непослушным языком – перебрала марсианских ликеров, – приветствует меня. Потом начинает меня раздевать. Красива она или уродлива? Наверное, пора открыть глаза и узнать это. Но переливчато заливается звонок, и ответ готов. Поэтому я не стал открывать глаза. Меня, покорного и счастливого, подхватывает волна…
Мятеж невозможен. Снова матриархат.
Чарльз Бомонт
ХОЧУ ОБЛАДАТЬ ВСЕМИЧарльз Бомонт – малоизвестный за пределами США фантаст.
Поиск удовольствия – жалкая глупость. Он преследует его удовлетворение, а ведь желание не может быть удовлетворено, и к этому оно не стремится.
Жорж Батай
Доктор Леонарди вошел в гостиничный номер. Окинул взглядом роскошную обстановку: толстый ковер, огонь в камине, радиокомбайн, ведерко со льдом, откуда торчала прикрытая салфеткой бутылка шампанского, подсвечник с истекающей слезами свечой. Он улыбнулся, потер руки профессиональным жестом и спросил:
– Итак, у нас что-то не ладится?
Человек, лежащий на постели, едва смог прошептать:
– Женщины!
– Простите?
– Женщины, – чуть слышно повторил человек.
Доктор Леонарди вздохнул. Всю дорогу до гостиницы он ругался сквозь зубы – погода была отвратительной, и он вымок до костей. Но теперь его охватила жалость. Признаки крайнего истощения, изношенности, почти потухшие глаза пациента… «Бедняга!» – подумал врач.
– Вы понимаете меня? – участливо спросил он.
Человек кивнул.
Доктор Леонарди извлек стетоскоп и выслушал больного. Потом достал из чемоданчика инструменты и приступил к осмотру. Через несколько минут он отложил их в сторону и сел; некоторое время он сидел молча и почесывал нос. Ни разу, даже в Найроби во время эпидемии чумы, он не видел человека, чья жизнь висела бы на столь тонком волоске, чьи жизненный тонус и сопротивляемость упали бы до столь критической точки.
– Скажите, – наконец выговорил он, – как вам удалось довести себя до подобного состояния, мистер…?
– Симмс. Эдвард Симмс, – больного вдруг скорчила судорога. Лицо его было измождено и покрыто глубокими морщинами; некогда красивые черты высохли, сжались, как кожица старого мандарина. Это было, несомненно, лицо старика. – Видите ли, все довольно сложно. Да. В семь часов, кажется, я звонил, и в этот момент меня охватила… эта слабость. Ужасная слабость, проникшая буквально до костей…
Доктор Леонарди бросил взгляд на два пустых винных бокала, стоящих на низеньком столике.
– Продолжайте.
– Все. Видимо, в этот момент я лишился сознания. И, падая, снял телефонную трубку, – Человек сглотнул слюну, белый шарфик на его шее судорожно дернулся. Потом спросил. – Что со мной?
– В том то и вопрос, – не скрывая замешательства, ответил врач. – Я не заметил особых расстройств…
– Слава богу!
– … но, мистер Симмс, скажу вам откровенно – и мнение мое опирается на двадцатипятилетний опыт – вы производите впечатление человека, стоящего на грани физического истощения. Я никогда не видел ничего подобного. У вас, быть может, ничего не болит, но и ни один орган не функционирует нормально. Сколько вам лет?
– Ах, да, – вздохнул Эдвард Симмс. – Мне двадцать восемь.
– А если серьезно?
– Мне действительно двадцать восемь. Поглядите в правах.
Доктор Леонарди икнул. Ему пришлось приложить немало сил, чтобы сдержаться – он дал бы пациенту все пятьдесят.
– В таком случае вы невероятно переутомлены.
Симмс улыбнулся странной улыбкой.
– Вполне возможно, – сказал он, бросив взгляд на часы и пытаясь приподняться. – Доктор, сейчас я чувствую себя хорошо. И если вы мне дадите что-нибудь стимулирующее, чтобы я смог встать на ноги, буду вам весьма признателен.
– Милый мой, вам нужно как раз обратное – хорошая доза успокоительного…
– Нет, ни в коем случае! – взвыл Симмс, бросив торопливый взгляд на часы. – Вы не понимаете. Мне жизненно необходимо получить от вас стимулирующее лекарство… Если я скажу вам, что жду молодую женщину, может вы измените свое мнение?
Доктор Леонарди буквально рухнул на стул. Он уставился на молодого исхудавшего человека, у которого едва хватало сил сесть на постели. Он спрашивал себя, правильно ли расслышал его слова. Затем глянул на шампанское. На халат из пунцового шелка…
– Вы издеваетесь надо мной, Симмс.
– Ну что вы. Видите ли, я тоже человек науки и прекрасно знаю, что мне нужно. Я даже готов, если нет других средств, «оплатить» ту услугу, о которой молю. Назовите вашу цену. Десять долларов? Пятьдесят? Сто? Прошу вас. – Эдвард Симмс протянул руку, чтобы схватить врача за лацкан пиджака. Голос его наполнился тоской. В глазах зажглась безуминка. Они пытались прочесть на лице врача, что он согласен. Затем они стали колючими. – Я… Я скажу вам, почему мне требуется ваше согласие. Выслушайте меня!
Доктор Леонарди, решивший про себя не допустить дальнейших разговоров, передумал. Он вдруг понял, что черты молодого человека были ему чем-то знакомы. Едва знакомы…
«Ну что ж. Малый бредит, дадим ему высказаться! Может, ему удастся заснуть».
– Прекрасно, мистер Симмс. Но успокоительное я вам дам в любом случае.
– Нет. Вы поймете меня. – Молодой человек упал на подушки, словно рухнула стена. Голос его доносился откуда-то издалека. – Я слишком долго хранил все это в себе. Ужасно долго. Наконец, я смогу поделиться тайной, когда все почти закончилось…
– Начинайте, мистер Симмс. Я слушаю вас.
– Красивые женщины, – глухо заговорил молодой человек, – и есть то самое зло, я знаю теперь, которое грызет меня; но не всегда понимал это. Все началось очень давно, когда я был наивным ребенком, когда жизнь ограничивалась игрой в классики, в шары, поеданием тортов и пирожных, и я еще не подозревал о мире взрослых. Уже тогда я пришел к заключению – между мальчиками и девочками есть «разница». Это смутило меня, хотя я не знал почему. Я был сделан так, а девочки – иначе. Вы меня понимаете? А затем? Что же это была за разница? Откуда она взялась? Мысль эта постоянно мучила меня. И, казалось, не имела ни начала, ни конца.
Проблема была сложной, но, как я видел, вовсе не волновала моих друзей. И я изо всех сил пытался подавить в себе это беспокойство. Но тщетно.
Я отдавал себе отчет, что пока происходило мое физическое развитие, я набирал силу, играл в футбол, бейсбол и прочее, разум мой все время сворачивал в сторону и искал обходные пути. Иногда я был готов сделать решительный шаг вперед, провести нужное испытание, как вдруг взгляд мой цеплялся за очаровательную улыбку красивой девушки, и я падал в пропасть.
Позже, когда родители послали меня учиться в один престижный колледж, я узнал, что мои подозрения были верны – между мальчиками и девочками действительно имелась разница, – и мои смутные переживания вылились в острое любопытство. Но чисто формальное знание не могло утолить моей жажды – так нельзя узнать букет вина, если не открыть бутылку, в которую оно заключено. И потому я был более чем удовлетворен, когда некое юное существо по имени Бобби проявило слабость по отношению ко мне. Это существо, которое ввело меня в новый мир, имело размеры 85-58-90, было привлекательным и понятливым, и вскоре мы вместе с ней утонули в звездной ночи. Отныне я был уверен, что внутреннее беспокойство покинет меня – бутылка, если позволить такой образ, была распечатана.
Прошло немного времени. Я с яростью набросился на любимую учебу – естественные науки, математику и химию, а также электронику. Это было противовесом моему маниакальному любопытству.
Но как-то в самый обычный день крупные неприятности начались снова.
Я отправился в магазин, чтобы купить запчасти для своего вечного двигателя, и шел, ни о чем не подозревая, через улицу, как вдруг увидел, что мне навстречу идет она – женщина, порывистая, худощавая, но не плоская, походка богини или королевы и кожа цвета белейшего мрамора. Волосы у нее были редчайшие – медь с патиной. 87-58-90. Забытые переживания охватили меня! Я ничего не понимал. Я думал, что все мои проблемы уже решены. Благодаря нежным усилиям Бобби мои прежние волнения, казалось, навсегда покинули меня. Но теперь!..
Я был потрясен. Но это не помешало мне действовать.
С решительностью, которую назвал бы яростной, я развернулся, устремился за женщиной и настиг ее, не соображая, что делаю, и ринулся в атаку; атаку отразили, но я был упорен (детали опущу), и вскоре мы с Кларой оказались на стадии прогулок под ручку.
По-моему, ее тронула моя относительная наивность. Взяв на себя роль Вергилия женского пола, она получала удовольствие от своих обязанностей гида – я был ее Данте. Сколько раз она покатывалась со смеху, видя мои неуклюжие попытки, в них было много энтузиазма, но он отдавал сплошным любительством! Но каковы бы ни были мои недостатки в плане любовных тонкостей, надо сказать, что Клара любила меня всего наполовину. В таинственную Страну я проник чужестранцем. Благодаря ей, я стал в ней пионером.
Мы переживали пору идиллии со всех точек зрения.
Бобби начала мое воспитание. Клара отточила его. Теперь, решил я, я избавился от терзавшего меня Замешательства, и мог посвятить себя иным не столь земным демонам.
Но…
Через несколько дней произошло весьма любопытное событие. Я шел к Кларе, как вдруг мой взгляд остановился на студентке-блондинке. Она была так же молода, как и предыдущие. Студенческая форма (темная юбка и белая блузка), прятала под собой 90-58-90, но девушка излучала нечто такое, что я буквально прирос к месту. Быть может, колыхание ее бедер или роскошная, словно живая, шевелюра… Не знаю. Но Замешательство вернулось во всей своей силе.
Я следил за ней, пока она не исчезла, а затем направился к Кларе. Весь вечер я пытался понять, что не ладилось. И вдруг сообразил.
Клара была очаровательна, я получал от нее все, что ни пожелаю; я был очень привязан к ней, и все же мне нужна была эта незнакомка.
Ясность понимания ситуации породила в голове тысячи вопросов. Но главным было то, что я не мог отделаться от мысли об этой студентке. Она буквально просочилась в мои мечты. Я видел ее повсюду. Она отказывалась покинуть меня.
Не буду утверждать, что разыскать, ее было легко. Но настойчивость всегда вознаграждается. Я все же наложил на нее лапу в одном барс, хотя вокруг нее теснилась дюжина футболистов.
Короче, мы познакомились с Энис. Думаю, ее тронул мой относительный опыт. Мы отправлялись на пикники в отдаленные места, развлекались на ярмарках, и Замешательство покинуло меня, утихла и боль от разлуки с Бобби и Кларой.
До того дня, как я увидел Кармен – 92-62-90… На осаду ее я потратил целый месяц и большую часть родительских денег. В конце концов, после долгих колебаний она согласилась назначить мне рандеву. Но едва мы вышли от Кармен, как я заметил лодыжки золотистой блондинки в обтягивающем костюме. Со мной чуть не случился удар! Я едва дождался расставания с Кармен, чтобы припустить за блондинкой!
Все продолжалось в том же духе и дальше.
Психиатр немного успокоил меня – я уже серьезно задался вопросом, что за демон меня мучает, – сказав, что случай мой не так уж редок. «Вы как бы обладаете Рембрандтом, – разъяснил он. – Картина прекрасна, вы в нее влюблены. Никакая иная картина не может доставить вам большего счастья. Но… ваша картина не единственная. Вы очень тонко воспринимаете красоту и не в силах изгнать из головы другие картины. Вы проходите мимо Боттичелли, и ваше сердце екает. Ван-Гог хватает вас за глотку, и вам кажется, что вы чего-то лишены. А потом вы видите Пикассо…»
Отец мой позже поставил почти тот же диагноз. «Сын мой, – сказал он, дружески положив мне руку на плечо, – понимаю, что ты ощущаешь, поверь мне. Все это ужасно, но поделать ничего нельзя. Всеми обладать невозможно». Тогда мне это показалось логичным. В то время.
Я стал спокойно ждать будущего. Ждал того момента, когда, повзрослев и став зрелым человеком, пойму полную невозможность исполнить свое подсознательное желание и, как остальные мужчины, смогу удовлетвориться некоторым ограничением.
Но ничего подобного не произошло. Более того – мое состояние, если я могу назвать это состоянием, ухудшилось. Почти не было ни одного мгновения, чтобы я не оказывался в Великом Замешательстве – меня пожирали сладостные ощущения, которые я мог получить от всех женщин, которых то и дело открывал. Их становилось все больше. И каждый раз кто-то словно шептал мне на ухо: «Берегись, малыш Симмс, помни, помни, всеми ими обладать нельзя!» Но это приводило меня в неистовство.
И когда я понял, что не смогу жить дальше, продолжая испытывать жуткое чувство неудовлетворенности, то решил серьезно поразмыслить.
«Тебе сказали, что всеми ими обладать нельзя, – сказал я сам себе. А потом добавил: А почему бы и нет?»
С этого все и началось. Эта мысль пробивает себе путь всегда и приводит к великим открытиям. Все начинается с человека, который говорит: «Почему бы и нет?» Ответ на вопрос пришел не сразу, как разрывающая мрак молния. Я размышлял и размышлял, мозг мой был словно парализован, и будущее представлялось мне довольно мрачным. Прежде всего, повторял я себе, на земле существуют тысячи и тысячи – если не миллионы – хорошеньких женщин. И даже если я смогу отыскать их всех, что может спасти меня от неудач? В свое время я был достаточно красив и обладал шармом, имел кое-какое состояние, однако натыкался на случаи сопротивления, случались провалы. Кроме того, если принять во внимание время на ухаживание, на клятвы и прочее, то быстро подрастет новый урожай, он созреет раньше, чем я смогу собрать первый! С математической точки зрения предприятие представлялось маловероятным.
Я даже приготовил револьвер, чтобы покончить со своими мучениями, но прежде задумался, как можно взять укрепленную цитадель?
Спросил себя, что же я понимаю под термином красивые женщины. Что они из себя представляют? Действительно ли этот термин не поддается определению?
Вспомнил о всех женщинах, которые привлекали меня, тщательно воспроизвел их облик, пытаясь найти общее между ними. Они должны были иметь общий знаменатель.
И они его имели.
Вы, наверно, слышали такую фразу: «Быть может, она красива, но это – не мой тип». Фраза дала мне отправную точку. Каждого мужчину привлекает свой тип женщины; и каждый такой тип можно разложить на некоторое количество более или менее точных характеристик.
Дело представлялось уже не столь мрачным. Поле моих интересов, а значит и исследований, становилось не столь обширным, чем казалось вначале. Однако, оставались три вопроса, на которые надо обязательно ответить:
– Сколько женщин моего типа существует всего?
– Где они?
– Как их добиться?
Понимаете, у меня не было никакой методики. Но я знал: и более сложные вопросы решались с помощью компьютеров в университетах и лабораториях – оцените мою энергию отчаяния или наивности, – и убедил себя, что можно построить машину, которая сможет решить эту задачу.
Но создание такой машины требовало огромных денег, а я располагал скромным наследством. Пришлось прибегнуть ко всем возможностям своего воображения. И однажды я задачу все-таки решил: говорю это без ложной скромности.
Университет, где я учился, располагал одним из крупнейших и современных компьютеров в мире. Он мог делать практически все. Я возблагодарил бога, что занимался электроникой. Мне нужно было построить приспособление, расширяющее возможности машины. Прошло несколько недель отчаянных трудов, прежде чем мне удалось подключить устройство к компьютеру так, чтобы никто этого не заметил. Я начал работу.
И вскоре до малейших деталей знал характеристики того типа женщин, которые влекли меня – им должно быть не менее восемнадцати и не более сорока лет, они должны обладать определенным уровнем интеллектуального развития и так далее. Я перевел их характеристики в код, записал на ленту и занес в компьютер с помощью своего приспособления (назвал его Главным Прокурором).
Машина работала несколько часов. Когда остановилась, у меня в руках оказался рулон с цифрами и адресами.
Женщин было пятьсот шестьдесят три. Большинство из них жило в Америке, что не только было практичным совпадением, но и вытекало из моих технических условий. Сколь ни был привлекателен и экзотичен интересующий меня продукт, он далеко не всегда был мне нужен. Конечно, были исключения из правила – одни жили в Швеции, Англии и Франции, несколько частных случаев – таитянка, четверо из Рангуна и так далее, но основная часть контингента находилась в границах родного континента.
Представьте себе мою радость.
Я приступил к последней стадии своего предприятия с жаром, более походившим на безумие. От того, что ты раздобыл адрес Тиффани, на шее у тебя не появится бриллиантовое колье. Надо либо заплатить за него, либо стать первоклассным вором. Я отбросил все возможности очевидной доступности и свел проблему к бесспорному уравнению: Взаимное влечение = Успех предприятия. Провала не должно быть, никакие счастливые или несчастливые обстоятельства не допускались, не стоило основывать свои надежды и на собственном шарме. Успех необходим в любом случае, даже если бы появились соперники. Проблема, как видите, из сложнейших.
Мне требовался афродизиак. Но в каком виде? Духи? На этом пути поджидали затруднения – внезапный порыв ветра мог оказаться той песчинкой, что остановит механизм. Надо быть уверенным, что попадание в яблочко неотвратимо, ведь яблочко могло находится в толпе…
В конце концов я остановился на любовном напитке. В свое время они пользовались огромным успехом. Средневековая литература убедила меня в том, что это и есть искомое. Кроме того, я уверился, что любовный напиток не мифическое и иллюзорное средство для исполнения желаний, а вещь совершенно реальная. Это искусство утеряно нами, как и искусство витража.
Восстановить напиток было делом нелегким, но вы помните, я увлекался химией. В конце концов я создал настойку из трав, что-то вроде микстуры, полностью отвечавшей моим целям. Один глоток этого напитка рождал в сердце самой неприступной женщины некое альтруистическое чувство (такими были мои первые подопытные кролики, мои первые экспериментальные сосуды), а два глотка – поверьте, я был удовлетворен сверх меры.
Но к работе нельзя было приступать без методического подхода, иначе предприятие обрекалось на провал. Ибо существовали данные, которые нельзя было отбросить: то к дело подрастают орды превращающихся в женщин девушек.
Поэтому я разработал программу.
Она оказалась исключительно насыщенной. Я мог отпустить на каждую женщину не более сорока восьми часов. К счастью, кое-где мог съедать вдвое больше, выигрывая таким образом время, – иначе бы погорел.
Я, как говорят, опоясал чресла и немедленно отправился в путь, вылетев на следующее утро в Европу. Главный Прокурор сообщил, что в районе Монтобана жила очаровательная брюнетка по имени Франсуаз Симон с размерами 92-62-90. Замужем, без детей, сдержанная по природе. Конечно, многие сведения я получил не от машины. Пришлось нанять несколько частных детективов, но данные были точны. В общем о мужьях и прочем обозе я заранее ничего не знал, но это не имело особого значения, ибо моя система работы была достаточно гибкой, чтобы учесть и такого рода детали.
Я направился прямо в указанную деревню, нашел дом и, удостоверившись, что флакон с питьем со мной, постучал в дверь.
Мне открыла молодая женщина в деревенском платье и переднике.
Главный Прокурор ничего не напутал! Открытые черты лица собеседницы излучали тепло, искренность и желание – кровь моя буквально вскипела.
Я овладел собой и по-французски спросил ее, где находится ближайшая автобусная станция.
Она ответила, что с автобусными станциями в округе туго, но спросила, не хочу ли я зайти минут на пять обогреться? «А мужа нет дома?» – спросил я невинным тоном. Она отрицательно покачала головой. Я вошел.
Франсуаз с раскрасневшимися щеками заговорила о погоде, но я видел, что мысли ее были заняты другим. Когда она наклонилась ко мне, чтобы дать огонька, мне показалось, что меня обдало жаром от ее горячей крови. «Месье, – обратилась она ко мне, а точнее, использовала такую формулировку, – Месье Американец, не хотите ли выпить стаканчик вина?» Я обрадовался ее идее и, когда стаканы были наполнены, ухитрился влить в ее стакан капельку снадобья – у меня было ощущение, что я скармливаю Харибду Сцилле.
После первого же глотка Франсуаз забыла о робких попытках сдержать собственную натуру и буквально выпрыгнула из кресла. Я был даже захвачен врасплох, но все же сумел справиться с лавиной, и через несколько секунд наши одежды летали по комнате, как огромные хлопья снега. Дело оказалось весьма увлекательным, но расписание не давало мне возможности отвлекаться на фантазии. Я признался, что она восхитительна, сказал ей «мерси боку» или что-то в этом роде и, не теряя ни минуты, начал отступление. Страсть, с которой она рыдала и цеплялась за мои ноги, показала, что следует снизить концентрацию напитка; даже одна капля слишком эффективна!
Мне казалось, что ее отчаянные вопли звучали в ушах до того момента, когда я сел в самолет.
Приземлившись в Болонье, я нанес визит прелестному существу – Лоретте, 95-62-92. И провел там столь же приятные мгновения. К счастью, Лоретта жила одна, а потому я уложился в один час. И снова в путь, на этот раз в Париж!
Главный Прокурор проделал сногсшибательную работу! Отделавшись от заграничных дел, я вернулся в Америку и приступил к основной части дела. У меня была до деталей разработанная программа, которая из-за перегрузки, да из самой природы задачи могла бы впечатлить самого прилежного трудягу. Без отдыха, без срывов я выполнял намеченное и только дюжину раз – говорю это без ложной скромности – нарушил лимит времени, отпущенный на каждый случай. Следует добавить, что этот перерасход времени был связан либо с неожиданными географическими перемещениями, либо с биологическими расстройствами, перед лицом которых бессилен любой мужчина, либо с легкими трениями в семейных кругах и тому подобное.
Конечно, любовный напиток часто ставил трудные задачи, но каждый раз я добивался желаемого. Милдред С. пришлось вливать снадобье в бутылки молока, которые разносчик утром ставил у ее порога. Работа с Джози Ф. потребовала легкого изменения ее противогриппозного аэрозоля. Трудностей возникало немало, но я преодолевал их все; ничто не сбило меня с намеченного пути.
Женщины крупные, мелкие, южанки, северянки: интеллектуалки в очках и простые крестьянки, рыжие, брюнетки, блондинки, – все они падали, как колосья под серпом. Я оставил за собой след незабываемых вечеров и скомпрометированных репутаций. По правде говоря, не все были пленительны, но я без устали продвигался вперед, как колесница Джаггернаута. Ни одна сила в мире не могла меня остановить!
Однако, некоторое время спустя пришлось признать, что предприятие стало терять привлекательность: не то, чтобы я духовно устал – поймите меня правильно, – но все мы созданы из плоти. После 374-ой я, кажется, стал вкладывать в дело меньше энтузиазма, придерживался скорей последовательности действий и собственного упрямства. Скажу без обиняков, я начал ощущать изнеможение. И до сих пор вздрагиваю в холодном поту, вспоминая о мгновениях, когда был готов выбросить полотенце. Чаще всего я проводил время в горизонтальном положении, но спал мало. Перейдя рубеж четырехсот, заметил, что катастрофически быстро теряю вес! От моих девяносто восьми килограмм осталось только пятьдесят семь! Глаза мои потускнели – вы сами видите это! Я постоянно чувствовал усталость. У меня начало болеть буквально все.
Но мы, Симмсы, не отступаем так легко. Если мы что-нибудь начали, то идем до конца.
И я продолжал.
Дни и ночи потеряли для меня разницу. Каждая новая победа требовала чрезвычайного напряжения воли. Я передвигался, как сомнамбула, выполняя работу чисто механически. Когда ценный список сократился до пятидесяти, я был в таком состоянии, что мне постоянно требовались стимулирующие средства, гормоны и прочие медикаменты. Не могу вам описать телесные и душевные муки, которые испытывал, приближаясь к концу. По логике вещей я должен был свалиться от переутомления, но по какой-то причине продолжал ползти вперед.
Однажды, когда я лежал, пытаясь отдышаться, сообразил, что у меня осталось десять женщин. Еще десять и предприятие мое завершено!
Несмотря на безумный взгляд, несмотря на невероятную слабость – мне казалось, что вот-вот упаду и никогда не встану, – я собирал последние крохи энергии и продолжал. Изабелла Р., 97-57-87, номер 10 от конца, испытала шок, увидев меня, но мой напиток вызвал шок другого рода. Она пала через двадцать минут.
Медсестра из Дьюбьюка, Дороти С., 100-62-92, предложила мне свои услуги, чтобы поставить на ноги, но я согласился лишь на одну ее услугу. Один день.
Стенографистка Сандра из Олд-Лайн, что в Коннектикуте, 103-60-95, пала без затруднений. Затем была Иви, бывшая «Мисс-Усовершенствованный-Подшипник», избранная в свое время Ассоциацией фотографов, как «персона, которую приятнее всего ретушировать». 105-62-92. Два дня работы.
Глория, урожденная бостонка с удивительным форматом 106-60-92, потом Эмма Самюельсон, занимавшаяся профессиональным стриптизом (известная под прозвищем «Персик» Кин); Перл, Салли, Берта. Следующей была Наташа из Детройта, агрессивная и кипучая женщина, так называемая интеллектуалка с прогрессивными взглядами и отсталая в своих желаниях… Главный Прокурор, хитрец, разглядел, что крылось под ее ледяной внешностью и внес в список. Я не потерял ни минуты, общаясь с ней.
Их имена не имеют значения, значение имело то, что я вычеркивал их из моего списка.
Я уже подходил к финишу, когда произошло непредвиденное. Я летел в город, где жили две последние женщины из моего списка, но самолет встретил грозовой фронт. Пилот предупредил нас (другим пассажирам это, может, и причинило некоторые неудобства, но для меня было истинным ужасом), что самолету предписано сесть на провинциальном аэродроме и дождаться улучшения метеорологических условий…
Несмотря на крайнюю слабость, новость заставила меня взвиться в кресле с отчаянным криком: «Ждать!? Я не могу ждать! Я должен прибыть вовремя! Вовремя… это необходимо для исполнения моих планов… всех моих планов…» Потрясение было слишком сильным для истощенного тела. Я потерял сознание и оказался в отвратительном отеле отвратительного городка, название которого даже не хотел знать, считая драгоценные секунды уходящего времени. Часы! Бесценные часы! Для вас эти часы просто пустяк! А для меня? Чем ближе я подходил к завершению предприятия, тем большее значение приобретал фактор времени! Любой неверный шаг, запоздание, и под сомнение ставился весь хрупкий цикл. Созреют семнадцатилетние девушки… Вам понятно? Если это произойдет, если эта неисчислимая армада девиц успеет расцвести до окончания моих трудов, то эти цветочки придется срывать обязательно… и я вынужден буду начать все сначала! Все! Подумайте только, доктор! Посмотрите на меня, оцените мое состояние и постарайтесь представить, во что это выльется. Начать все сначала? Истощенный, конченный, изношенный человек, стоящий на пороге смерти? Невозможно. Я ждал шесть часов, погода не улучшалась. Спросил о времени отправления поездов, поезда здесь не ходили. Автобусы. Один автобус был, если его можно назвать автобусом. Надо было доехать до соседнего округа, там сделать пересадку, чтобы добраться до места, где можно взять такси (если повезет), которое доставит вас до станции «Пульман Грейхаунд»…
