Текст книги "Последний первый квест. Расставляя многоточия (СИ)"

Автор книги: Ольмар Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Эштон Ольмар
Последний первый квест. Расставляя многоточия

ПРОЛОГ

Неизвестность – хреновая штука. Можно гадать

до бесконечности, но обычно все догадки

рушатся прахом, потому что ты все равно

не готов к тому, что тебя ждет.

Алексей Пехов. "Страж"

Нагретый полуденным солнцем воздух дрогнул. Марево, образовавшееся на опушке, чуть поплыло, размывая чёткие очертания травы и кустов. Все звуки, которыми обычно полон летний лес, внезапно стихли. Частая поросль, усыпанная желтыми звездочками цветов, бесшумно закачалась. Сквозь нее, раздвинув тонкие ветки, высунулась мордочка любопытного зайца. Заяц повел носом, смешно стриганул ушами и уставился на человека. Кроваво-красные заячьи глаза в какой-то момент совершенно по-мультяшному скосились, грызун, ощерившись, вцепился в тонкую веточку цветущего куста. Ветка хрустнула. Во рту зайчика отчетливо мелькнули клыки.

Алексей Голицын медленно закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Словно по команде "Отомри!", окружающее пространство наполнилось привычными звуками. Забренчали в траве кузнечики, в кронах деревьев загомонили пичуги, деловито загудели пчелы, зашипели, постреливая, угли в костре, аппетитно зашкворчал жарившийся шашлык, а друг и одноклассник Тимофей Романов, как и две минуты назад, продолжал бубнить давно знакомое. Лёха выдохнул и открыл глаза. Зайца в кустах больше не было. Тимоха бурчал недовольно:

– Чего-то мне, блин, неспокойно, Лёх. Первый раз их днюху вместе отмечаем, а подарок у нас такой дурацкий, один на двоих. А если Варежка чего-то там себе напридумывает? Ну, типа, что я денег зажал или, блин, чего там девки себе обычно сочиняют.

– Тимох, ты сейчас ничего странного не видел?

– Где? Какого странного? Лёха, ты меня вообще слушаешь?

– Там, в кустах. – Лёха махнул рукой куда-то в сторону.

Тимофей внимательно оглядел опушку. Вздрогнул и даже чуть привстал, когда громкоголосая сойка, бешено вереща, вылетела из густого кустарника. Птица, продолжая голосить, скрылась в лесу. Тимоха непонимающе уставился на друга.

– Забей. Просто показалось, – то, что показался клыкастый заяц (или кролик? кто их там разберет?) размером с овчарку, Лёха решил не озвучивать. Поднялся с ладного бревнышка, уложенного рядом с костром, отряхнул джинсы, зарылся руками в русые вихры. Заросли кустов, где растворилась галлюцинация, оставались неподвижны.

– Давай-ка по пиву, братело, – Тимофей протянул другу початую бутылку. – А вот орешки брось! Ага! Положь, блин, орешки! Девчонки же просили оставить!

Лёха, не особенно сопротивляясь, вернул пачку арахиса на гору припасов, приготовленных к пикнику. Тимоха подхватил стакан с пивом и уселся на прежнее место, вернувшись к прерванному монологу:

– Так что посоветуешь, Лёх? Чё, блин, делать-то?

– Что де-е-елать! Неспоко-о-ойно! – передразнил друга Лёха. – Смотрю я на тебя, Тимоха, и удивляюсь. Умный, здоровый, нормальный пацан, а с Варькой – дебил дебилом! В чём проблема-то? Сюрприз устроили? Устроили. Поляну организовали? Организовали! Отведи её теперь закатом полюбоваться, что ли. Ну, типа, романтика, то-сё, а дальше оно, глядишь, и само пойдет. Действуй! Что ты ноешь?!

– Да не ною я! Черт знает что. Хрень, блин, какая-то!

С сочного куска мяса густо потёк жир, угли плотоядно зашипели и брызнули багровыми искрами.

– Лёх! Слышь, блин? – Тимоха принюхался, поворошил в костре и с наигранным страданием вознес взгляд к небу. – С твоим товарищем творится какая-то хрень! Помог бы что ли, а?

– Фиг тебе! Это я о помощи. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Здрав будь, боярин! – Алексей отхлебнул пивка и, вдруг спохватившись, обернулся к лесу и крикнул. – Стасян! Кончай территорию метить, вылазь! Пиво выдыхается!

Лёха длинным глотком прикончил пиво и, поинтересовался, взглянув на друга:

– А почему ты её Варежкой называешь?

Тимоха улыбнулся, чуть прищурившись.

– А она добрая, Лёх. И тёплая. Тёплая и мягкая, домашняя такая. Не Варвара она, она моя Ва-а-арежка.

Со стороны тропинки, по которой ушли гулять девчонки, послышался шум шагов и заливистый смех.

– О, а вот и дамы сердца. Подбери сопли, Романов! Самое время изобразить галантного джентльмена! – Лёха мгновенно нацепил на лицо радушную улыбку. – Девочки! Пора накрывать на стол, шашлык почти готов!

– Да уж, пора, – проворковала, подойдя к костру, Алёнка и звонко чмокнула Лёху. Чмокнула и тут же смешно сморщила нос. – Фу, Голицын! Выхлоп как после недельной пьянки! А можно было попробовать не злоупотреблять?!

– Воу-воу, Зимняя, полегче! Мы пили за ваше здоровье! – Лёха подхватил свою девушку на руки и закружил по поляне, фальшиво подвывая. – К сожаленью… день рожденья… только раз в го-о-оду!

Две именинницы – Алёнка и её сестра-близняшка Варя – согнали Тимофея с покрывала и занялись обустройством походного стола. Яська, младшая сестра Лёхи, со всей серьезностью тринадцатилетней старалась показать себя опытной хозяйкой. Все старания предположительно должен был оценить Стас, одноклассник брата, Тимохи и блондинок-именинниц. Сам Стас, смуглый, худощавый, черноволосый, об этом не подозревал и спокойно отхлебывал из стакана, недовольно морщась из-за поднявшегося шума и суеты.

Через десять минут походный стол был накрыт. Между судочков и контейнеров с салатами лежали бутерброды, громоздились помидоры, редиска и огурцы, свежая зелень, а на тарелке в центре, истекая ароматным соком, высилась горка шашлыка.

Когда все утолили первый голод, Лёха наполнил стаканы пивом и поднялся для произнесения торжественной речи:

– Ну-с, за присутствующих здесь дам! С днем рождения, Зимние! За ваше семнадцатилетие! Пью за весеннюю Зимнюю, и за Зимнюю летнюю! – кажущееся идиотство и фантастичность тоста с легкостью – как это нередко бывает в жизни – опровергалось реальностью. Алёнка Зимняя родилась тридцать первого мая, а её младшая сестра Варя – через пятнадцать минут, но уже первого июня. – Все пьем за дам! За будущих актрис и волшебниц!

Лёха, выпивая и закусывая, время от времени косился на давешние заросли на краю поляны, опасаясь повторения странного явления, однако всё было спокойно. Кузнечики стрекотали, птицы щебетали, воздух не дрожал и реальность меняться, кажется, не собиралась. Яська, стрельнув глазами на Стаса, чувствительно ткнула брата локтем в бок.

– Ты чё завис? Кого высматриваешь?

– Оборотней, Яська. Он высматривает злых, коварных, лохматых оборотней. Ты ж слышала, что Никифоровна вчера вашей бабуле рассказывала? Мол, аномалия какая-та страшная тут завелась, и полнолуния, опять жа, совершенно, блин, неожиданно пришла, и воздух спорчен, и жуть всякая по кустам прячется, – замогильным голосом просипел Тимоха.

– Дурак ты, Тима! Оборотни только ночью бывают! А днем даже в аномалиях всяких самые страшные монстры – это комары! – поправляя прическу, фыркнула Яська. Два хвостика, скрученные в задорно торчащие рожки в сочетании с большими глазами и полными, ехидно поджатыми губами, делали ее похожей на персонажа какого-нибудь популярного аниме. – А тут даже комаров нет, ты заметил? Какие ж тут оборотни?

– Насчет этой волосатой зубатой пакости не знаю, а вот болото с древними развалинами тут точно есть поблизости, – Тимоха принял самый загадочный вид из всех возможных. – Там всякое, блин, может водиться…

– Ничего там не может водиться, кроме комаров и жаб. Ну, может, змеи ещё какие ползают, – хмыкнул Стас и хитро подмигнул Яське. – Все возможные в нашем мире чудеса мы сегодня днём уже увидели на съемочной площадке. Так что, Тимоха, прекрати морочить ребёнку голову.

Яська, маково полыхнув щеками в ответ на взгляд Стаса, тут же обижено надулась, услышав, как её назвал смуглый красавчик. Красавчик, сдерживая ухмылкку, поднялся и, подняв стакан, предложил:

– Давайте-ка быстро употребим по поводу праздника и пофоткаемся в костюмах и образах. Инста не прощает прогулов!

***

Утром, за три часа до того, как был накрыт праздничный стол, Лёха, Тимофей, сёстры-близняшки и Яська, поплутав по лесным тропинкам, подошли к деревне. Деревне реальной и донельзя нереальной одновременно.

Пройдя через хлипкие на вид ворота, ребята моментально погрузились в шум и суету съемочной площадки. Вокруг сновали туда-сюда девчонки лет десяти-двенадцати, одетые в костюмы гномок. Все отличались друг от друга, но все были одинаково большеглазы, симпатичны и анимэшны чуть более чем полностью. Пока блуждали между свежевыстроенных декораций, повстречали пару бородатых суровых гномов, ожидаемо невысоких и коренастых, нескольких орков разной степени зелёности и статуры весьма впечатляющей. Вообще, деревня была настолько забита представителями всех фэнтезийных рас, что ощущение нереальности происходящего усиливалось с каждой минутой.

– Ну и где тут этот НПС, который в массовку записывает? – обратился Лёха к парню в рабочей одежде, который тащил куда-то бухту кабеля. – К кому обращаться? И поскорей бы, а то главное летнее приключение сорвется.

– Приключений ищете? Забавно, что именно сегодня… Вон там "Газель" видите? – чуть замешкавшись, парень махнул рукой. При ближайшем рассмотрении он оказался далеко не так молод, как показалось сначала. Не парень, скорее мужичок, субтильный и ничем не примечательный. Тень от козырька кепки почти скрыла мимолетный, но в то же время тяжёлый и изучающий взгляд. – Во-о-он ту, синюю. Туда идите. Спросите Тимофея Захаровича, он всё расскажет.

– Тимох, слышь? Тёзка твой. Как думаешь, хороший знак, э?

– Надеюсь. О! Глянь-ка!

– Опаньки! Вы посмотрите, кого тут ветром надуло! Здорово, Стасян! – Лёха протянул руку юноше, который одновременно с ребятами подошел к администраторской "Газели" с другой стороны. – Ты какими судьбами тут?

– Привет, народ, – Стас, одноклассник друзей, пожал руки Лёхе и Тимофею, кивнул девчонкам. – Я как все, по объявлению.

– Так ты что, в эльфы решил податься?

– Да нафиг надо! Анемичная бледность и видоизмененные ушные раковины – не мой фетиш. Слишком я смуглый и темноволосый для эльфа, гримеры замучаются перекрашивать. Я к человеческим магам хочу. Осталось только Тимофея Захаровича поймать и договориться.

– Ща найдем, не проблема. Делов-то! – Лёха забарабанил по дверце машины. – Лю-ю-юди! Есть кто живой?

Дверь открылась, и из салона вышла яркая брюнетка лет сорока.

– Вы что-то хотели, молодые люди? – поинтересовалась она.

– Нам бы Тимофея Захаровича. Вы не могли бы подсказать, где его искать?

– Массовочники? Ясно, – брюнетка оглядела всю компанию, задержала взгляд на Яське и кивнула, удовлетворенная увиденным. – Я так понимаю, вы все онлайн-отбор прошли?

Девочки удивленно переглянулись, а вот парни уверенно закивали. Лёха ткнул Тимофея в бок, и оба тут же нескладно прокричали:

– С днём рож-день-я! С днём рож-день-я! Кас-тинг прой-ден! Вперёд! За "Оскаром"!!!

– Шеф как раз на месте и пока не занят, – брюнетка устало вздохнула, почему-то нисколько не удивившись воплям парней и радостным визгам девчонок. – Ждите, сейчас позову.

Тимофей Захарович был совсем не похож на "Тимофея Захаровича". От сочетания такого имени с таким отчеством прямо веет чем-то очень основательным, старорежимным, купеческим, что ли. И видится уже даже солидное брюшко, обтянутое рубахой с вышитым воротом, и ещё борода, да, солидная такая борода лопатой. И непременно насупленные густые брови, и нос картошкой, и глаза хитрые, и взгляд недоверчивый, с характерным таким прищуром.

Местный Тимофей Захарович был высок, худ, гладко выбрит, чертами лица несколько лошадист, манеры имел жеманные до невозможности и одевался весьма странно и даже вычурно. Выскочив из машины как чёрт из табакерки, он принялся кружить вокруг девушек.

– О-у! Новенькие! Прелестно! По объявлению? В массовку?! О-у! Близняшки! Блондинки! Магички!! Добрая и злая! Нет, добрая и добрая! Так, всё, вы двое – магички! Злые магички! Прелестно! Манеры! Фактура! Очаровательно! А что здесь делает девочка-гном? Девочка! Да, ты! Ты почему не в костюме и без грима?! Вика! Римма! Немедленно займитесь гномом! – вставить хоть слово в этот чистый поток восторга не представлялось возможным.

Тимоха попятился, когда его экзальтированный тезка обратил свое внимание на парней.

– О-у! А здоровенного куда? Какая мощь! Какой стиль! Ах! Для орков мелковат, для эльфов великоват, для гномов высоковат. Мальчик! Да, ты! Хочешь быть человеком? Я из тебя сделаю человека! Вау! Шик! Как тебя зовут, большой мальчик? КА-А-К?! Что, действительно как меня?! Чудесно! А-ах! Нас теперь таких двое!! А эти! Вера! Верочка! Скажи, ну куда их всех девать?! А-ах! Какой типаж! Верунчик! Какие взгляды! Какой напор! О, ещё один! Эй, ты, смугленький! Хочешь быть магом? Это просто, я тебя научу! Какая энергия! Вау! Всё! Придумал! Всех – в люди. Вера! Раздай им договоры! Всех подписать! Немедленно переодеть и подписать!

Постоянно ахая и закатывая глаза к небу, Тимофей Захарович искрящим торнадо ввинтился в толпу статистов и пропал из поля зрения. Через пару минут со стороны режиссерского кресла раздался отчаянный вопль:

– А-а-а! Уберите от меня этого Фея кто-нибудь! Нет меня! Я ушел! Я улетел! Я у-у-умер! Фей, пощади мою больную голову! Исчезни!!!

Ребята переглянулись, пытаясь прийти в себя после пережитого.

– Народ, а мож ну его всё? Валим, блин, пока не поздно, а? – пробормотал Тимоха, потирая лоб. – Смоемся, пока этот Фей не вернулся и не начал делать из меня человека. Варежка, с меня, честно, взамен два подарка завтра! Я ж, блин, не думал, что тут такое!

– А я договоры принесла, – раздался голос за спиной у Тимофея. – Паспорта с собой? Нет? А данные помните? Ну и замечательно. Не ошибитесь только, а то потом без зарплаты останетесь.

Давешняя брюнетка держала в руках несколько листов бумаги. Подростки неуверенно разобрали их по рукам и, пошептавшись пару минут, всё же принялись заполнять нужные строчки в тексте договоров. Через несколько минут с формальностями было покончено, брюнетка отвела ребят к вагончику костюмера.

– Лика! Принимай новеньких. Шеф всех сегодня в люди определил, насчет завтра ничего не знаю. Выдай им пока всем нубовский комплект, а дальше посмотрим, – Вера указала пальцем на Тиму и Лёху. – Эти двое – воины, остальным маговские одежки. И для гномки что-нибудь подбери, пожалуйста.

Когда все, расписавшись предварительно в нужной ведомости, получили костюмы, Вера, уходя, посоветовала:

– Вы сегодня, наверно, не переодевайтесь. Оглядитесь на площадке, походите, пообщайтесь, на камеры насмотритесь, чтобы потом уже не отвлекаться. Да и… Погода дрянь, вряд ли сегодня что-то снимать будут, к тому же с техникой опять заморочки. Завтра подходите к восьми утра. Не опаздывайте, а то часы не засчитают и выплаты урежут. Всё, удачи!

Солнце действительно не баловало, посылая редкие лучи сквозь мрачные тучи, наползавшие с горизонта.

– Мальчики! Есть идея! – откашлялась Варя, перекинувшись парой слов с сестрой и Яськой. – Сейчас мы все собираемся, уходим недалеко от деревни, в лесок, и начинаем праздновать там. Стас, если не против – присоединяйся.

– Валить надо, ага. Подальше от цивилизованных людей. Пока вы, дикари, тут весь реквизит и декорации не разнесли! – Алёнка как-то очень ловко и умело выхватила бутафорский меч из рук Тимофея и тут же обернулась к Лёхе. – Голицын! Немедленно прекрати глумиться над жезлами! Детский сад, ей-богу!

Предложение было принято единогласно, несмотря на затянувшие небо сизо-свинцовые тучи, неясно ворчавшие отзвуками грома. Выйдя за ворота деревни, ребята прошли через звенящее тишиной редколесье к излучине тихой речушки. Подходящая полянка нашлась уже через полчаса неспешной ходьбы.

Энергия и энтузиазм били из парней ключом – в два счёта на поляне была поставлена палатка, и затрещал жарким пламенем аккуратный костерок.

***

– Чур, я первая в ВК фотки заливаю! – Яська моментально ухватилась за идею Стаса. – Только давайте уже скорее, хватит бухать! Гроза собирается!

– А давайте! – Лёха залпом допил пиво, бросил стакан и отряхнул руки.

Воздух дрогнул и едва видимая дымка, нередко появляющаяся в сосновом бору, заметно сгустилась на краю поляны. "Черт, опять, что ли? – с тоской мысленно всхлипнул Алексей. – Ну, давайте уже ваших зайцев". Зайцев не дали. Дали лягушку. Хотя нет. Какая там лягушка! Натуральную жабу дали! Зелёно-коричневую, пупырчато-склизкую, мерзкую, здоровенную, метровой высоты жабу. Жаба открыла рот, чтобы сказать: "Ква!", но вместо этого задрожала и растворилась в душно-липком предгрозовом воздухе.

– Лёха! Переодевайся скорее! Ну же! – сестра клещом вцепилась в замершего парня.

– Да, Яська, иду, – изумив девочку обращением, промямлил парень и скрылся в палатке.

"Мелочь пузатая", "мелкая", "язва белобрысая" – как только не называл Лёша Голицын свою сестру. Обращение по имени он использовал обычно три раза в год, поздравляя её с Новым годом, 8 марта и днем рождения. На сегодняшний день не приходился ни один из этих праздников. Яська удивленно нахмурилась.

– Ты что зависла, мелкота? – поинтересовался Тимоха. – Оборотни на подходе? Или плёнка в смартфоне закончилась?

Яська отмахнулась от уже переодевшегося Тимофея и взглянула на тот край полянки, который так завладел вниманием её брата. Ничего странного. Боровая дымка. Кривая сосна, разделившаяся у поверхности земли на два ствола. Тощие кустики у дерева, ярко-зелёная, с легким оттенком вечерней синевы, трава. Лапа с зелено-коричневыми пупырышками. Лапа?! Пупырышки?! Яська, готовая завизжать, моргнула, приглядываясь. Воздух дрогнул. Валун, покрытый бурым мхом. Россыпь бледно-коричневых камешков у основания. Сочно-зеленые почки нераскрывшихся бутонов на ветках низкорослого кустарника. Ничего необычного. Показалось. Яська поёжилась, пожала плечами и вернулась к костру, у которого уже вовсю шла импровизированная фотосессия.

Девочки уверенно и непринужденно позировали для камеры, Лёха с Тимофеем устроили бой на бутафорских мечах. В процессе дуракаваляния оба каким-то непостижимым образом умудрились порезаться тупыми как валенки лезвиями. Стас, состроив жуткую мину, гортанно выкрикивал на ходу придуманные заклинания, бросал в костер пучки травы и мха, старательно изображая могучего мага.

Гроза, затаившаяся в горбах сизых туч, хотя не гроза даже – предчувствие ее – приближалась. Невнятное, но все равно каким-то непостижимым образом ощущаемое напряжение висело во влажном воздухе, слишком жарком для первого дня лета. Напряжение чего-то тонкого, неосязаемого…

За час до полуночи – когда память телефонов была забита до отказа, когда были выпиты и съедены почти все запасы, когда сил праздновать больше не осталось – импровизированный лагерь уснул. Алёнка, Варежка и неугомонная Яська тихо сопели в палатке. У входа в походное жилище, охраняя от неведомых опасностей, спал побежденный пивным змием богатырь Тимоха. У затухающего костра, повернувшись спинами друг к другу, громко храпели Лёха и Стас.

Тучи, затянувшие половину неба, начали посверкивать зарницами. По поляне, сбив сноп искр с алеющих в костре углей, пронёсся порыв жаркого ветра. В ночном небе заворчало, яркая вспышка молнии взрезала тьму корявым зигзагом. Реальность поплыла. Размылась, задрожала и остановилась. Сосновый бор, палатку, затухающий костерок озарил тусклый оранжево-красный свет взошедшей луны. Не земной луны.

На огромной, кроваво-багровой, невиданной на Земле небесной сфере открылся гигантский глаз, уставившийся на планету. В этом взгляде было всё – и ненависть, и злоба, и зависть, и вожделение…

ГЛАВА 1

В бок уперлось что-то твердое. Лёха заворочался, устраиваясь. Сознание попыталось сосредоточиться на некой несуразности, но в чём она состояла мозг пока не мог определить. Ускользающий в небытие сон был необычайно ярок и насыщен событиями. Монстры, телекамеры, какой-то нелепо затянутый бой с эльфами, которых почему-то возглавлял здоровенный орк, огромная жаба, жарящаяся на вертеле как барашек. Вертел проворачивался сам собой и всякий раз неприятно задевал, тыкая куда-то в подмышку.

Сон растворился, и в то же мгновение пришло осознание. Лежит-то Лёха на правом боку, а неудобное колотье ощущается левым! Парень открыл глаза и тут же закрыл их. Зажмурился, помотал головой и рывком сел. Ночная несуразица окончательно покинула сознание, и реальность явилась во всей красе.

На поляне Лёха насчитал пятерых (нет, шестерых – вон, над кустами макушка торчит) странно одетых мужиков. Двое из них, занеся готовые к удару дубины, замерли на расстоянии вытянутой руки от Лёхи и Стаса. Ещё парочка бесшумно кралась к Тимохе, свернувшемуся калачиком недалеко от входа в палатку. Пятый, рыжий, в шапке набекрень, сторожко, в любой момент готовясь отскочить, тыкал Лёху в бок длинной заостренной палкой.

– Спокойно, мужики, спокойно! – сиплым ото сна голосом громко сказал Лёха, медленно поднимая руки с раскрытыми ладонями. – Сейчас мы все успокоимся и поговорим, ок?

Деревянный кол немедленно переместился на уровень Лёхиного рта.

– Понял-понял, молчу, – пробормотал парень и как бы случайно толкнул ногой заворочавшегося рядом Стаса. Одноклассник что-то невнятно пробубнил и повернулся на другой бок, стягивая с Лёхиных ног легкое одеяло.

У палатки началась возня. Алексей, скосив глаза, увидел, что один из крестьян приставил большой нож к шее Тимохи, а второй начал вязать парня по рукам и ногам.

На тех уроках ОБЖ, что были посвящены поведению в экстремальных ситуациях, учитель долго и неинтересно пересказывал содержание методички. Мол, не стоит смотреть террористам прямо в глаза, нужно подчиняться всем требованиям, не провоцировать преступников на агрессию, и прочее блаблабла, сводившееся к тому, что если попал в заложники, то сиди и не чирикай, жди спецслужбы. Про то, как вести себя при нападении странных колхозников, вооруженных допотопным дрекольем, ни в одной инструкции не говорилось.

– Да что происходит, люди? – Лёха вопреки всем рекомендациям уставился на рыжего и попытался привстать. – У вас какие-то проблемы?

– Но-но! Не балуй! – ощерился мужик и ткнул парня своим несуразным оружием. – Погодь-ка! Не поспешай!

Рыжий обменялся взглядом с одним из мужиков, готовых напасть на подростков. Кивнул на Стаса, который напрочь игнорировал поднявшийся на поляне шум, продолжая мирно спать. Мужик, щуплый и чернявый, понял кивок как-то по-своему и, подскочив к Стасу, пнул его, одновременно резко сдергивая с парня одеяло.

– А-а-а, бля! Вы чё! Совсем охренели?! – не открывая глаз, возмутился Стас. – Щас заколдую всех нахрен!

– Мужики, хватайти яво! – больше не сдерживаясь, завопил рыжий. – Вяжитя, пока волшебствовать не начал! Корчень! На подмогу!

Чернявый кинулся на привставшего, ничего не понимающего спросонья Стаса. Второй крестьянин, до того топтавшийся в шаге от Лёхи, заметался, не зная, что предпринять. Рыжий отскочил за кострище, продолжая целить в подростка заточенным дрыном. Невысокий крепыш, вязавший Тимоху, услышал про "волшебствование", тут же оставил свое занятие и бросился на помощь чернявому.

Откинулся полог палатки и показалась заспанная Яська.

– Лё-ё-ёш! А что здесь тако… – окинув поляну взглядом, девочка тут же отчаянно завизжала.

– В лес, Яська! Беги в лес! – закричал Лёха, а сам метнулся под ноги ближайшему мужику. Тот отшатнулся, запнулся о собственную ногу и неловко завалился, пребольно приложившись копчиком о землю.

Лёха вскочил, краем глаза увидел убегавшую сестру и облегченно выдохнул. Схватил скомканное одеяло и швырнул его на барахтавшегося рядом мужика. Рыжий, выкрикивая что-то совсем уж неразборчивое, старался успеть сразу всё: поправлять шапку, съезжающую на глаза, беспорядочно махать перед собой дрыном и пятиться в сторону белобрысого здоровяка, который держал Тимоху. Стас, как-то почти по-девчоночьи вереща, неумело отбивался от насевшей на него парочки.

Из забытой всеми палатки на четвереньках выбралась одна из близняшек. Девушка, неслышимая в общем гвалте, умудрилась незаметно подобраться к белобрысому со спины.

– А н-на тебе, мудила лапотный! – взвизгнула девчонка и со всего маху приложила верзилу чем-то большим и металлически блеснувшим. Мужик владение походным котелком оценил и, закатив глаза, рухнул плашмя.

– Тимоху развяжи! – Лёха не смог разобрать, кто – Алёнка или Варя – вырубил здоровяка, не до того было.

Рыжий продолжал пятиться и отмахиваться от одному ему видимого врага. Лёха чуть присел и мощным ударом ноги в челюсть отправил противника, справившегося с одеялом, в продолжительный нокаут. Дрыноносец прекратив, наконец, вопить и пятиться, обернулся и оказался лицом к лицу с Тимохой.

– Трям, здрасьти, – недобро ухмыляясь, рявкнул освобождённый от пут парень.

Рыжий заверещал. Тимоха хлопнул ладошками – четко поставленным движением приложил противнику по ушам. Шапка слетела у рыжего с головы, взгляд его пьяно поплыл, и крестьянин, как-то удивленно всхлипнув, мешком свалился к Тимохиным ногам. "Минус три", – отметил Лёха и кинулся в кучу-малу на помощь Стасу.

– Лёха, в сторону! – раздался зычный крик друга. Тима, подхватив дрын, выроненный рыжим, подскочил к боровшейся у кострища троице и начал охаживать мужиков по спинам, по рукам и ногам. Рычащий клубок не сразу, но всё же развалился на составляющие.

Стас, всхлипывая, отполз в сторону, часто и испуганно вытирая грязной ладонью разбитую губу. Лёха подхватил добытые в схватке дубины и осторожно отбросил их подальше от палатки, где девушка неумело пыталась связать пару поверженных противников. Вывалянные в золе и пыли крестьяне, у которых отбили Стаса, сидели в сторонке, охая и жалобно стеная, но попыток отползти с поля боя почему-то не делали.

– Голицын, что за шум с утра пораньше? – раздалось из палатки. – Во что ты опять вляпался, милы…

Откинув полог палатки, Алёнка ошеломленно осматривала поляну и собравшихся на ней. Именно она, а не Варежка благополучно проспала всё сражение.

– Это что, нахрен, у вас тут случилось?!

– И тебя с добрым утром. Легкая разминка, малыш, – пробормотал Лёха. – Готовимся к съемкам. Я-я-аська! Сестру-у-унь! Выходи! Уже можно!

Алёнка выбралась из палатки и подошла к близняшке, занятой "упаковкой" пленников, и та сразу же начала шепотом посвящать сестру в подробности случившегося. Лёха обеспокоенно двинулся к кустам, сквозь которые Яська удрала в лес. Из зарослей послышался сдавленный писк, какая-то неясная возня и треск веток.

– Ясь, ты где? – Лёха, уже не на шутку встревоженный, ускорил шаг.

В кустах зашумело, и на поляну, неловко семеня, вышел плюгавенький мужичок. Левым локтем, крепко обхватив за шею, он прижимал к себе Яську, а в правой держал небольшой, но выглядевший опасно-острым, кинжал.

– Су-у-ука! – сквозь зубы взвыл Лёха, вспомнив про шестого, засевшего в кустах.

– Э-э-э, мужик! Слышь! Спокойно! – Тимоха стал медленно двигаться по дуге, заходя на плюгавого с фланга. Перемещаясь, он старался не упустить из виду заворочавшихся у кострища мужиков. – Отпусти ребенка, дядя, и спокойно всё обсудим.

– Не ребенок это, а бесовское творение! Изыйди, тьмы порождение! Тварь чужая, грозовая, рассыпься пеплом, порасти травой, утеки водой, во имя Великой! – понес плюгавый какой-то дурно зарифмованный бред.

– Хорошо, дядя, хорошо! Что ж ты так в бесовское творение вцепился! Можешь ведь и оскверниться ненароком, – подошедшая Алёнка замурлыкала с той тщательно выверенной интонацией, которую девушка использовала для охмурения. – Ты экзорцизм прочитал, мы сейчас его осознаем и обязательно рассыплемся!

– Никакие я кирцизмы не читал, демоница! Рассыпься! Именем Великой! – снова, но уже не так уверенно затараторил мужичок. – Сгинь, нечисть проклятущая, от Кровяной луны растущая, губящая живущее, порчу несущая! Время ночное, дурное, грозовое, пропади с рассветом, как роса летом!

– Да ты, дядя, прямо поэт! – таким же сладким, копирующим сестринский, голосом проворковала Варя, подойдя к Лёхе с другой стороны. – Стихи читаешь и не видишь, что рассвет-то уже наступил. Какая ж мы нечисть, раз все еще тут?

Плюгавый, поняв, что вторая девушка как две капли воды похожа на первую, испуганно попятился, выставив в сторону подростков свой кинжал. Яська сдавленно запищала.

– А-а-а! Демоны двоятся, святого слова не боятся, в чаще лесной не таятся, от солнца живого не дымятся! Всех богов заклинаю, к родившим всё сущее взываю! Великая Эйнхазад, помоги!

Тимофей шаг за шагом сдвигался к краю поляны, стараясь не привлекать внимания мужичонки. Лёха краем глаза следил за маневрами друга, ни на секунду не упуская из виду кинжал плюгавого, которым тот размахивал в такт своим завываниям.

– Мужик, а ты можешь прозой говорить, а? – притворно зевнув, попыталась отвлечь внимание плюгавого Алёнка. – Стихи у тебя какие-то дебильные получаются. Ты не пиши больше, брось это дело.

– Как это – розой говорить? Какой розой? Розы – это цветы такие, демоница! Нешто цветами говорить можно?! Сгинь! Во имя Великой Эйнхазад!

– Как? Как ты сейчас сказал? Эйнхазад? – Стас растолкал друзей и двинулся прямиком к плюгавому. – Я правильно тебя понял? Мы как раз в Её храм и идем. Паломники мы. Зарок дали – во всех храмах Великой подношение сделать. Ты где живёшь, добрый человек? Как твой город называется?

Друзья удивленно переглянулись, не понимая, что за игру затеял одноклассник. Судя по уверенному голосу и заданным вопросам, парень совершенно точно знал, что нужно делать. Крестьянин икнул и изумленно уставился на Стаса.

– Никак не называется! Нетути города тут, токма деревня, к примеру, у нас имеется, – и тут же тряхнул головой, опамятавшись. – Нешто демон без вреда для себя Богиню по имени может звать? Ну-ка! Еще раз имя Великой повтори, окаянец!

– Да не демоны мы, мил человек! Великая Эйнхазад! Великая Эйнхазад! Великая Эйнхазад! – нараспев произнес Стас. – Ну, хочешь, мы все вместе это скажем? Друзья мои, давайте успокоим доброго человека! Вместе вознесем хвалу богине!

Стас повернулся к одноклассникам, подмигнул, торопливо отёр кровь, выступившую на разбитой губе, и взмахнул руками. Нестройный хор затянул: "Великая Эйнхазад!".

– Ну вот, дяденька, мы же тебе говорили, что к нечисти никакого отношения не имеем! – подбоченилась Алёнка. – Отпусти уже ребенка.

Мужик неуверенно опустил руку, которой держал Яську. Опустил, но вдруг снова схватил готовую сбежать девочку.

– А ты почему молчала?! Ночные творенья, тьмы порожденья, даже гномами обращаться могут! А ну, воздай хвалу Великой, гномица!

– Слава Великой Эйнхазад! – пропищала Яська. – Великая слава!

Стас подошел к плюгавому и сторожко приобнял того за плечи. Девочка юрким ужиком вывернулась из-под державшей её руки и бросилась к брату.