Текст книги "Светоносец. Трилогия"

Автор книги: Оливер Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 96 страниц) [доступный отрывок для чтения: 34 страниц]

ГЛАВА 16. ЛОВЕЦ ПИЯВОК

Графу понадобилось всего несколько мгновений, чтобы проститься с сыном. Со своего места Уртред слышал их тихий разговор, потом Сереш повысил голос, как бы в гневе. Миг спустя молодой граф вышел в сени, злобно нахмурясь. Меч висел в кожаных ножнах у него за спиной. В одной руке он нес фонарь, в другой – плащ.

– Держи, – сказал он, бросая этот черный плащ Уртреду. Тот хотел было возразить – священные оранжево-красные одежды жреца Ре нельзя менять вот так запросто. Но он все еще не просох, несмотря на жаркий огонь графского очага. Он расстегнул у ворота свой собственный плащ и сбросил его на пол.

– Куда его деть? – спросил он Сереша.

– Отец сожжет его, когда мы уйдем, – ответил тот, закутываясь в такой же плащ, какой дал Уртреду. Уртред взглянул в сторону кабинета. Графа не было видно, но на стене лежала его тень, похожая на старого, согбенного, грустного великана.

– Что будет с твоим отцом? – спросил Уртред, но Сереш только мотнул головой:

– Ты же слышал, что он решил: он остается здесь.

Взяв факел из руки Уртреда, он зажег фонарь. Стала видна старинная мебель вдоль стен, две галереи, окружающие зал, и стропила под потолком, до сих пор невидимые. Но Сереш тут же закрыл фонарь железной шторкой, оставив только узкую щель.

Они безмолвно направились к выходу. Уртред оглянулся: гигантская согбенная тень старого графа осталась на том же месте. Сереш отворил дверь дома, посмотрел вправо и влево и сделал Уртреду знак следовать за ним. Они перешли через площадь к Большой Дыре.

Из пещеры на них пахнуло сыростью и едким запахом помета. Сереш, не смущаясь этим, отодвинул в сторону плющ, завешивающий вход. Они медленно двинулись вперед по узкому, заваленному камнями проходу; скоро последние проблески Эревона померкли, и тьма пещеры сомкнулась вокруг. Уртред чувствовал почти осязательно, как давит на пего сверху древний гранит Тралла.

Сереш приостановился и открыл свой фонарь спереди. Внезапный свет пронзил вековую тьму, писк летучих мышей стал оглушительным, и Уртреда окружил вихрь кожистых крыльев. Визг и хлопанье крыльев длились несколько мгновений – стая, будто поле перемещающегося мрака, слилась с мраком пещеры. Пара отставших еще некоторое время чертила зигзаги вокруг, отыскивая дорогу, а после улетела за остальными.

Теперь, когда шум и суматоха прекратились, Уртред смог оценить размеры пещеры. Фонарь освещал туннель сорокафутовой высоты, грубо высеченный в граните. С трещин на потолке капала вода на покрытый пометом пол. На сырых стенах гроздьями росли зеленые грибы.

Уртред чувствовал на себе взгляд Сереша. При свете фонаря лицо молодого Дюриана казалось мертвенно-бледным и удлиненным, а тень, скрывающая глаза, придавала ему сходство с призраком, вышедшим из Хеля.

– Разве в этих пещерах нет вампиров? – спросил Уртред как из желания прервать тягостное молчание, так и из подлинного страха перед катакомбами. Лицо Сереша, выражающее неприязнь и недоверие, а быть может, даже и ненависть, не изменилось. Вместо ответа он лишь мотнул головой, приглашая Уртреда следовать за собой.

В глубине пещеры стены были сложены из неправильных гранитных глыб, и грубо вытесанные ступени вели куда-то вниз – туда, видимо, и направился Сереш.

Он стал спускаться, и от фонаря вниз полетели длинные тени. Уртред последовал за ним, сгибаясь под низким сводом. Чувство тесного, давящего пространства сразу охватило его: лестница была черна, как преисподняя, а Сереш загораживал собой почти весь свет.

Уртреду приходилось нащупывать дорогу руками, и даже так он без конца натыкался на острые выступы скал. Через пять минут этого мучительного спуска Сереш остановился, светя фонарем вперед.

Уртреду со своего места показалось, что ступени обрываются прямо в воздухе – за круглым проемом виднелась лишь черная пустота. Он заглянул туда через плечо Сереша – и удивленно ахнул.

За карнизом, на котором они сидели, открывалась пещера в тысячу раз больше той, из которой они пришли: похоже было, что выдолбили изнутри весь траллский утес. Скальные стены уходили на сотни футов вверх и вниз – ни верха, ни дна не было видно: заполнившая пещеру тьма замкнула в тесный круг столь яркий недавно свет фонаря. Тысячи капель медленно падали вниз с невидимого потолка, пересекая полосу света, и пропадали бесследно во тьме под ногами.

Сереш указал налево, где вдоль утеса вырублена узкая тропа. Петляя, она отвесно уходила во мрак внизу. Уртред ощутил зов бездны – словно эта тропа была не просто дорогой вниз, а приманкой для путника, соблазняющей его кинуться за край, в пропасть. Что за крутизна: тут можно слезть разве что на четвереньках. Но Сереш, спускаясь, держался на ногах, беспорядочно взмахивая фонарем. Уртред двинулся следом – сандалии скользили, мелкие камни сыпались из-под них вниз, и пустота тянула за рукав. Наткнувшись на выступ, Уртред закачался, хватая руками воздух, и с трудом преодолел приступ головокружения.

Сереш, нетерпеливо подождав, пока он справится, пошел дальше. Уртред постепенно обрел равновесие и стал продвигаться быстрее. Он начинал видеть то, что окружало его, а не только узкую тропу под ногами. Вдоль карниза в скале были выдолблены прямоугольные проемы. Уртред догадывался, что это гробницы древних обитателей Тралла, похороненных здесь еще до Маризиана, в те времена, когда боги жили на земле. Когда-то эти проемы загораживали круглые камни, но эти камни давно разбили или откатили прочь либо грабители могил, либо – что было бы куда страшнее – сами погребенные. Внутри виднелись остатки гробов и даже истлевшие покровы, в которых приносили сюда покойников многие века назад. От самих мертвецов не осталось и следа. Ниже Уртред увидел нечто вроде входа в подземный дворец: арку высотой двадцать футов с желобчатыми колоннами по бокам, окрашенными в цвета Исса, пурпурный и коричневый. В луче фонаря блеснула позолота настенных фресок, показалась обитая медью мебель и заплесневелое ложе на помосте: на них покоился череп, скаля золотые зубы. Сереш прошел мимо, не глядя, и Уртред поспешил за ним.

Внизу проем между скалами сужался, и Уртред увидел в двухстах футах под собой место, где они смыкались. Капель с потолка усилилась и вовсю долбила по его толстому плащу. Тропу теперь усеивали пожелтевшие кости, намытые сюда дождевой водой. Под ногой что-то хрустнуло, и Уртред тяжко грохнулся на спину, головой прямо к разбитому человеческому черепу, на который и наступил. Он торопливо поднялся, обрушив вниз град мелкого камня и костей.

Сереш оглянулся на него без всякого сочувствия – лицо графского сына, освещенное снизу фонарем, казалось еще более злобным.

– Это всего лишь череп, – бросил он, словно мрак и кости были для него привычным делом.

Наконец он произнес хоть что-то, и Уртред поспешил поддержать разговор: все лучше, чем гнетущее молчание, в котором они пребывали до сих пор.

– Это кости из гробниц? – спросил он. Сереш взглянул вверх, на гробовые ниши.

– Да, это древние захоронения, древнее самого города. Говорят даже, будто тут покоятся кости богов. – Сереш кивнул на оставшийся за ними вход во дворец. – Но ты должен знать, жрец, если ты жрец, что боги не умирают: они возносятся в огненный рай Ре.

– А вампиры? Разве они сюда не приходят?

Сереш, многозначительно улыбнувшись, поднял голову к невидимому потолку, откуда капала вода.

– Слишком сыро здесь в это время года. А у вампиров от сырости мясо сползает с костей. В сухое время их жрецы приходят сюда и выносят покойников. – Сереш показал на взломанный вход в гробницу. – Теперь же можно не бояться.

Они уже почти достигли дна огромной пещеры, и Уртред увидел на противоположной скале змеящуюся вверх тропу – такую же, как та, по которой они спускались.

– Нам туда? – спросил он.

– Да, и еще дальше, – ответил Сереш и сердито предостерег: – На той стороне нам придется пройти через пещеры, где живут существа особого рода, и говорить с ними буду я.

Уртред открыл было рот для дальнейших расспросов, но Сереш опять умолк и устремился вперед еще быстрее, чем раньше. Уртред последовал за ним, стряхивая осколки костей с мокрого плаща.

Тишину нарушали только шум падающих камней да шипение воды, капающей на раскаленный фонарь Сереша. Вскоре струйки воды стали сливаться в ручейки, и их приходилось перепрыгивать с камня на камень. Давящее чувство еще усугубилось, когда проход между скальными стенами сузился. Ручейки превратились в ручьи, а ручьи в потоки – и все эти воды устремлялись в искусственный канал, проведенный посередине ущелья.

Со сменой картины менялись и звуки: сперва стук капель, потом журчание, потом рев, заглушающий все остальное. Вода неслась по дну ущелья в огромный туннель, прорубленный в скале слева от путников. Впереди через канал был перекинут крепкий мост тридцатифутовой ширины. Сереш указал па арку и прокричал:

– Этот путь ведет в Город Мертвых!

Во мраке канала Уртред различил огромные, высеченные из скалы кубы, похожие на хранилища, а вдоль воды тянулся заваленный осыпью мол. Ни о чем таком в книгах Манихея не упоминалось: все это, должно быть, построили в те времена, когда боги еще жили на земле. Уртреду вздумалось оглянуться на тропу, по которой они сошли вниз. Она, петляя, исчезала во мраке, и невидимые скалы тяжко нависали над ущельем. Уртред чувствовал себя раздавленным, ничтожным рядом с этими древними камнями. Внезапно по ту сторону ущелья, чуть выше места, где они стояли, показался огонек. Сереш тоже заметил его и ловким движением прикрыл фонарь. Они оказались в темноте. Огонек напротив продолжал свое, казалось бы, беспорядочное движение, и в его свете теперь, когда фонарь Сереша погас, стал виден чей-то силуэт. Из круглого отверстия на высоте пятидесяти футов свисала веревка к осыпи, где двигалась эта фигура.

– Кто это?! – воскликнул Уртред.

– Один из тех, о ком я говорил. Ловец Пиявок.

– Кто-кто?

– Пойдем, сам увидишь. – Сереш, убедившись, как видно, что существо напротив не представляет угрозы, снова открыл фонарь и взошел на мост через канал. Рев пенного потока, бурлящего внизу, начал постепенно слабеть, когда они стали взбираться на противоположную скалу.

Огонек над ними все так же мелькал туда-сюда – подземный житель, видимо, не подозревал об их приближении. Уртред уже различал, как темная фигура, согнувшись, словно собирает что-то под скалой. Потом неизвестный распрямился и перешел к другому камню.

На время Уртред потерял его из виду – тропа нырнула под каменный навес. Когда Сереш с Уртредом вышли на осыпь, фигура исчезла. Они огляделись – никого. Внезапно рядом с ними кто-то открыл фонарь. Уртред подскочил от неожиданности, но Сереш, как видно, ожидал чего-то в этом роде и спокойно осветил своим фонарем существо, сидевшее на камне у тропы.

Первое, что заметил Уртред, были красные глаза, мерцающие в темноте, как угли. Потом граненая, как у змеи, голова в пестрой зеленовато-серой чешуе. Две щелки вместо носа, безгубый рот, из которого порой показывался раздвоенный язык. Тело, облаченное в потрепанную серую хламиду, на расстоянии напоминало человеческое, но внизу виднелись массивные, чешуйчатые задние ноги, а маленькие ручки заканчивались трехпалой кистью с длинным когтем на среднем пальце и двумя более короткими по бокам.

С толстой веревки, заменявшей существу пояс, свисали два мешка из той же ткани, что и хламида. В мешках что-то копошилось, и в когтях одной руки существо тоже держало что-то живое – толстое, черное, размером с палец, только что, видимо, извлеченное из-под камня. Присмотревшись, Уртред узнал пиявку.

Существо глядело на маску Уртреда, как на самое обыкновенное зрелище. Уртреда же охватил страх, смешанный с изумлением. Саламандра! Древнее существо, обитающее в огне, существо, посвященное Ре, – это саламандры первые заселили мир, бывший тогда озером расплавленной лавы, они плавали в огненных потоках, словно рыбы в океане. Уртред думал, что они вымерли давным-давно – но вот он встретил одну из них под самыми скалами Тралла. Его спутник, однако, отнюдь не разделял благоговейного трепета Уртреда.

– Здорово, Сашель, – как ни в чем не бывало приветствовал Сереш саламандру.

– У него есть имя? – еще больше удивился Уртред. Существо наклонило голову, не спуская немигающих глаз с его маски.

– Он не умеет говорить, – сказал Сереш, – он общается по-иному.

– Как? – И Уртред, едва успев задать этот вопрос, услышал у себя в голове шепот – шипучий, но выговаривающий слова по-человечески. Телепатия! Существо умело разговаривать мысленно. Его рот и красные глаза оставались неподвижными, но голос звучал пугающе близко.

– Нынче вы пришли вдвоем – кто твой друг, Сереш? Сереш взглянул на Уртреда, не смущаясь подобным способом разговора.

– Тот, кто нуждается в нашей помощи.

– Тогда я знаю, кто он – впрочем, его маска уже сказала мне об этом.

– Ты слышал о нем?

– Жрецы Исса приходили ко входу в катакомбы и сказали часовому, что за человека в маске назначена щедрая награда. – Саламандра многозначительно взглянула на Уртреда, которого пробрала дрожь, передавшаяся, как видно, Сашелю, – красные глаза вспыхнули еще ярче, и Уртред почувствовал, как тот вбирает в себя каждую его мысль.

– Неужто ты намерен выдать его? – спросил Сереш, переводя взгляд с одного на другого. Красные глаза не отрывались от маски.

– Тебе известно, Сереш, что нам приходится обменивать вот это, – он показал пиявку, – на лекарство, но жрецы Исса нам не друзья.

Сереш кивнул.

– Нам нужна твоя помощь, чтобы пройти на ту сторону.

Саламандра склонила голову в знак согласия.

– Я проведу тебя и твоего друга через катакомбы, но сперва нужно поговорить со старшим.

– О каких катакомбах он говорит? – спросил Уртред.

– О тех, что под храмом Исса. Сашель уже не раз бывал моим проводником. Его народ держит нашу сторону, хотя и вынужден вести торг с Червем.

– Почему вынужден?

– Увидишь, когда мы пойдем через их пещеры.

Сашеля, казалось, не смущало столь открытое обсуждение: люди все равно мало что могли скрыть от него, раз он умел читать мысли. Он завязал свои мешки, взял фонарь с камня и направился к веревке, свисающей сверху.

Зацепив веревку когтями, он потянул за нее. Вверху тут же появилось еще несколько змеиных голов, мерцая красными глазами в свете фонаря. Сашель как будто не дал своим никакого сигнала, однако они спустили вниз две веревочные корзины, достаточно большие, чтобы выдержать человека.

– Полезайте, – произнес в мозгу Уртреда голос саламандры. Сереш уже забирался в свою корзину, и Уртред последовал его примеру, неуклюже втиснув в сетку свое долговязое тело. Его тут же начали поднимать вверх. Сашель без всяких усилий лез за ними по веревке и оказался на карнизе одновременно с корзиной.

Уртред осторожно вылез. Пещера вела куда-то во мрак, но в ее глубине горел яркий белый свет. Около двадцати сородичей Сашеля окружили пришельцев. Саламандры имели при себе ржавые копья и мечи, неловко держа оружие своими трехпалыми руками. Со свистом дыша сквозь свои носовые щели, они медленно двигали языками взад-вперед. Их безмолвная беседа жужжала в голове Уртреда, но немедленно утихла при знаке, который Сашель сделал людям.

– Следуйте за мной, – приказал он и повел их в пещеру, к источнику яркого света.

Пройдя чуть дальше, они увидели занавес из мешковины, закрывающий вход во внутреннюю пещеру. Сашель отвел его в сторону, и белое сияние хлынуло в туннель, ослепив Уртреда. Когда глаза Уртреда привыкли к свету, он увидел перед собой круглое помещение с множеством отходящих от него коридоров. Свет шел из старинных кувшинов, стоявших на полу под разными углами. Их наполняли светящиеся камни, дававшие и свет, и сильный жар. Уртреда сразу прошибло потом. Вокруг кувшинов на грубых пеньковых тюфяках лежали саламандры, но Уртред сразу заметил, что они больны, в отличие от тех, кого он видел прежде: их кожу покрывали пятна серой плесени, и языки бессильно свисали изо ртов.

– Они поражены плесенью, – пояснил Сашель. – Мой народ любит огонь – сырость пещер убивает нас. Но теперь мы не можем жить иначе, как под землей, и только огненные кувшины как-то спасают нас.

– Что за волшебство поддерживает в них огонь? – спросил Уртред.

– Мы нашли их после того, как боги покинули землю: лишь этот огонь может сравниться по силе с тем, посредством которого Ре создал мир.

– И все же твои собратья умирают?

– Все больше и больше по мере того, как гаснет солнце. Лишь лекарство, которое дает нам Червь в обмен на пиявки, поддерживает в них жизнь.

– Что же это за лекарство?

Сашель показал на мешок с белым порошком, стоящий рядом с одним из больных.

– Этот порошок замедляет гнилостный распад, как и белый свет из кувшинов. Но когда-то нас было много, а теперь осталось всего сто с небольшим. – Голос, шепчущий в голове Уртреда, поставил на этом точку, исключая дальнейшие расспросы и объяснения. – Пойдемте – нам нужно увидеться со старшим, прежде чем я поведу вас через катакомбы.

– Погоди, – сказал Уртред. Бьющий из кувшина свет оживил трепет в его жилах. Былая сила хлынула в его члены – сила, которую вернул ему Манихей посредством маски. В его сердце вспыхнула жалость к этим существам, избранникам Ре. Он погрузил руку в порошок, пропустив его между пальцами. Это были какие-то мелкие кристаллы, сухие и колкие на ощупь, но от них шел запах плесени – так пахло и от вампиров на храмовой площади. Ими, должно быть, пользовались в храме Червя при бальзамировании. По запаху Уртред понял, почему это лекарство так плохо помогает. Он посмотрел на больного рядом с собой – чешуя у него отваливалась слоями, и серые грибковые пятна покрывали лицо и верхнюю часть туловища. От больного пахло гнилью – он был явно не жилец.

Решение пришло к Уртреду мгновенно. Если Бог вернул ему силу, надо использовать ее во благо божьих созданий. Он отсоединил железные штыри, сцеплявшие перчатки с приводной сбруей, и снял перчатки, обнажив то, что под ними.

Не руки, а невесть что – скорее клешни, чем руки. Сплошные шрамы и культяшки пальцев, обгоревших до среднего сустава. Уртред услышал, как ахнул Сереш, но остался равнодушен. Он закрыл глаза, раздувая семя Огня, заложенное в нем и в маске. И вот жар потек вдоль его рук в остатки пальцев. Когда Уртред снова открыл глаза, белая огненная сеть играла в воздухе вокруг его рук – ярче той, которой светились кувшины. Он простер руки над пятнистым лицом больного. Серая плесень запульсировала, зашипела и сморщилась по краям, а через несколько мгновений испарилась струйками белого пара. Под ней открылась чистая рана. Больной впервые за все это время шевельнулся. Окрыленный успехом, Уртред стал обходить других – их было больше двадцати, – столь же чудесным образом выжигая плесень с их кожи. Врачуя последнего, он почувствовал, что сила его угасает, и вновь надел и закрепил перчатки.

Рядом с Сашелем теперь стояла еще одна саламандра – сгорбленная, опирающаяся на суковатую клюку, со слезящимися от старости глазами. Старший, о котором говорил Сашель, уже долго наблюдал за действиями Уртреда. В голове жреца отозвался его голос:

– Ты повелеваешь Огнем. Ты жрец бога Ре? Уртред кивнул.

– Ты спас моих братьев, которым лекарство Червя не помогало.

– Это лекарство заражено гнилью.

– Да, я понял это, видя чудо, которое ты сотворил. – Старик произнес это без особого возмущения, будто издавна привык к людским козням. – Они ненавидят нас за то, что мы купались в жидком пламени Ре, когда мир только родился.

– Тогда я могу навлечь на вас большее несчастье; ведь они ищут меня.

– Они уже были здесь – приносили свое лекарство и сулили награду.

– Да, я слышал. Старик помолчал немного.

– Я вижу прошлое и будущее. Даже князю живых мертвецов, правящему здесь, доступно не все, что вижу я. Мы были здесь, когда боги еще жили на земле. Они хоронили тут своих мертвых, когда болота еще были огромным внутренним морем. Мы видели их золотые ладьи, плывущие от дальней Ниассеи, и слышали гром их погребальных барабанов над водами. Мы не препятствовали богам, полагая, что на свете хватит места и для них, и для нас. Но море высохло и сделалось полем. Боги ушли, а к утесам Тралла нахлынули людские толпы. Наконец, пять ваших тысячелетий назад, когда солнце впервые заволоклось дымкой, сюда пришел Маризиан. Вы, люди, тогда еще не замечали дымки на солнце, но мы ее заметили. Мы ушли под землю, а гиганты и огнедышащие драконы Маризиана начали резать и плавить живую скалу. Скала стала крепостью и тюрьмой, а всех живущих здесь сковали цепями религии. – Уртред хотел было возразить, но старик, читающий его мысли, вскинул свой коготь и впился в Уртреда своими мерцающими глазами. – Ре совсем не то, что ты думаешь, жрец. Он не живет в пыльных книгах – это живой, пляшущий огонь, который неподвластен даже такому великому магу, как Маризиан – Старик помолчал, ожидая, что скажет Уртред, и, не услышав ничего, продолжил: – Теперь, через пять тысяч лет, время человека в Тралле истекает. Эта древняя скала вновь станет нашей, а ваш род покинет ее. Но ты будешь жить, жрец в маске, и я помогу тебе, как ты помог нам. Уртред молча склонил голову.

– Возьми этот посох, – сказал старик. – Случись тебе заблудиться, кто-нибудь из моих сородичей найдет тебя, где бы ты ни был.

Уртред принял посох и ощутил, как поток энергии, не слабее того, что только что излился из него, входит в его члены.

– Ты дал мне волшебный посох, – сказал он старцу.

– Он древен – древнее, чем весь человеческий род. Это ветвь дерева, что растет далеко на севере, в месте, которое вы, люди, зовете Лесом Потери. Дерево же зовется Древом Завета, ибо это первое растение, которое сотворил Владыка Света из своего священного семени. Береги этот посох. Помощь не замедлит прийти, покуда ты носишь с собой Ре.

– Я сохраню его, спасибо, – сбивчиво выговорил Уртред.

– А теперь тебе пора. Не забудь поскорее покинуть этот город, ибо его конец близок. Возможно, он настанет в эту самую ночь.

– Легко тебе говорить, – вмешался Сереш. – Нам еще предстоит пройти через катакомбы.

– Сашель проводит вас, как делал и прежде. – Сашель шагнул вперед, а старец с низким поклоном удалился в темный боковой грот.

– Пойдемте, – сказал Сашель, сворачивая в коридор. Сереш и Уртред последовали за ним, оставив позади огненную пещеру. Уртред рассматривал свой посох. Казалось бы, это всего лишь толстый сук, срезанный с дерева, но ток все время бежал из него, проникая даже сквозь плотные перчатки.

Еще несколько саламандр охраняло пробитый в скале туннель. Уртред заметил, что здесь намного суше. Сереш знающий об этом, насторожился.

– Здесь начинаются катакомбы под храмом Исса, – пояснил он. Уртред вгляделся во мрак. Туннель впереди не слишком отличался от тех, по которым они шли раньше, но от него отходило несколько боковых коридоров. По спине пробежал предостерегающий холодок.

Сашель шел впереди, высоко держа фонарь. Следом Сереш, извлекший из ножен свой двуручный меч. Уртред зашагал за ними, оглянувшись в сторону Большой Дыры. Саламандры уже пропали из виду. Уртред шел, и скалы будто давили на него еще сильнее. Перекресток, еще перекресток – и вот они углубились в настоящий лабиринт. Но Сашель безошибочно находил дорогу. За низким лазом начался новый ряд пыльных коридоров, до того древних, что пол в них растрескался, и дорогу то и дело загораживали обвалы, которые приходилось преодолевать. Из ниш выпирали груды костей на заплесневелых кожаных носилках.

Сашель остановился, поджидая других. Уртред обрадовался передышке: они двигались очень быстро, а он изнемогал от усталости и голода.

Сереш настороженно смотрел в ту сторону, откуда они пришли, и было в его глазах нечто такое, от чего Уртреда снова пробрало холодом.

– Что там? – спросил Уртред, едва слыша сам себя из-за маски и замкнутой тесноты коридора.

– А ты не чувствуешь? Идут!

– Кто?

– Кто же, как не те, что похоронены тут: они встают при свете луны, как мы при свете солнца.

Струйка белой пыли осыпалась с потолка – то ли от звука их голосов, то ли от чего-то еще.

Уртред прислушался, но маска глушила звуки, и до него доходило только усиленное биение собственного сердца. В извилистом коридоре было пусто, если не считать брошенного катафалка – на нем лежали заплесневелые покровы, и кучка пожелтелых костей сползла с него на пол. Они уже не раз проходили мимо таких же носилок, оставленных здесь в незапамятные времена – чего же бояться именно этой груды костей? Ведь даже Исс не вдохнет жизнь в эти жалкие останки, мертвые уже несколько тысячелетий! Внезапно маленькая, черная с белым змейка шмыгнула из глазницы желтого черепа и скользнула в темноту, подальше от фонарей. Уртреду немного полегчало. Но тут свет за его плечом начал меркнуть, и холод объял его с новой силой. Он обернулся и увидел, что Сереш и Сашель опять тронулись в путь. Уртред поспешил вслед за ними.

Но идущие впереди внезапно остановились, прислушиваясь к чему-то.

– Что там еще? – прошептал Уртред.

– Ш-ш! – Сереш приложил палец к губам и кивнул вперед. Теперь и Уртред расслышал шорох сухих листьев и ощутил дуновение свежего воздуха. Они подошли к выходу из катакомб, пройдя сквозь полость в теле горы. По оценке Уртреда, у них ушло на это чуть больше часа.

Голос Сашеля прозвучал в голове, нарушив давящую тишину;

– Теперь я должен вас покинуть. Береги свой посох, жрец, он может понадобиться тебе еще до исхода этой ночи.

Уртред хотел что-то сказать, но Сереш знаком призвал его к молчанию. Сашель еще раз посмотрел своими красными глазами в прорези Уртредовой маски и бесшумно ушел обратно по коридору. Еще несколько мгновений – и свет его фонаря исчез во тьме.

– Пошли, – шепнул Сереш, мотнув головой вперед, – мы почти у цели.

Они осторожно двинулись к выходу – Сереш шел впереди. Повернув за угол, Уртред увидел тускло освещенный, прямоугольный, с неровными краями проем, прорубленный в граните. За ним в скудном свете Эревона виднелся похожий на яму, заваленный сухими листьями и черепками двор, из которого крутые ступени вели на улицу.

Но Сереш и Уртред опоздали – выход был прегражден.

– Смотри! – прошипел Сереш. Из бокового прохода, тоже ведущего во двор, возникли две белые фигуры и устремились к ним, скользя на невидимых под саванами ногах. Сереш хотел прикрыть фонарь, но было уже поздно – вампиры прекрасно разглядели их, со светом или без света. Помедлив долю мгновения, упыри бросились вперед с шипением, какое издает кошка, нападая на собаку. Уртред даже при полузакрытом фонаре различил желтые клыки в полусгнивших ртах и горящие красные глаза.

Вампиры заговорили, шурша своими высохшими голосовыми связками, но на таком старинном диалекте, что Уртред едва разбирал их.

– Хо, я чую там два сосуда со спелой кровью! Отведаем, Файал? – проскрежетал один.

– Отведаем, и не только их: на улицах нынче будет полно живых.

– Переживем, стало быть, еще одну луну?

– Да, и тысячу других лун!

– Хорошо сказано. – Вампиры уже миновали выход во двор и быстро приближались. – Сюда, милые – зачем так медлить, когда вас ждет последнее объятие?

– Быстро назад, – сказал Сереш, полностью открыв фонарь – и свет ударил прямо в лицо вампирам. Но при свете стало еще страшнее: перед Уртредом и Серешем предстали двое мужчин с космами белых волос, с пурпурными пятнами на шелушащейся коже, с багровыми деснами, гноящимися глазами, скрюченными, как когти, пальцами; изо ртов торчали острые клыки, и мускулы грозно бугрились на руках и груди из-под грязных саванов.

Паника в голосе Сереша передалась и Уртреду, но он знал, что бежать обратно в катакомбы было бы равносильно самоубийству.

– Нет, погоди! – сказал он. Он уже сражался с вампирами на площади и, хотя израсходовал силу своей маски на лечение саламандр, мог еще пустить в ход перчатки.

– Верно, хозяин, – сказал упырь по имени Файал. – Чем скорее ты попадешь к нам в руки, тем скорее погаснет еще один огонек во славу Исса.

– Во имя гниения и распада, ты хочешь сказать – ибо твой бог не знает, что такое слава: ему ведомы лишь могила, саван и человеческое горе, – ответил Уртред, сложив на пол посох и выставив вперед кулаки.

Вампиры были не прочь побеседовать, подбираясь к жертвам.

– Время уходит, и надо спешить, чтобы поспеть напиться побольше красной, горячей, живой кровушки: иди ко мне, дай мне обнять тебя.

– Помни, они умеют завораживать: не смотри на них! – предостерег Сереш, отступая назад и водя фонарем из стороны в сторону, так что вампиры метались в его лучах.

– Иди, иди ко мне, – шептал Файал, подкрадываясь к Уртреду. – Подумай: все твои борения кончатся. Смерть – это покой, сладкий сон; тебе нужна только кровь, чтобы жить вечно... – Уртред сделал вперед шаг, потом другой. Сереш предостерегающе крикнул, думая, что Уртред поддался чарам вампира, его словам и гипнотическим красным глазам.

А Файал уже тянул белую руку к шее Уртреда, широко разевая рот, и слюна блестела на его гниющих зубах...

Все произошло в одно мгновение: Уртред выбросил вперед правую руку и схватил вампира за горло, как раз когда тот свел челюсти в попытке укуса. Зубы упыря с лязгом сомкнулись, синюшная кровь брызнула из прокушенной губы, и он забил руками в воздухе – Уртред оторвал его от земли, взявшись второй рукой за саван. Непрочные шейные позвонки хрустнули, точно гнилое дерево. Вампир захрипел, черный язык вывалился из-за желтых зубов, из носа и сломанной шеи хлынула густая черная желчь. Второй вампир подскочил к Уртреду с боку, норовя укусить, но Уртред заслонился бьющимся телом первого. Сереш скакнул вперед с ярко пылающим фонарем. Мертвец попятился, закрывая руками глаза. Сереш продолжал светить ему в лицо, и вампир медленно отступал прочь по коридору, свирепо оскалив зубы. Потом повернулся и удрал в темноту.

Сереш обратил фонарь к Уртреду, и жрец швырнул придушенного вампира на пол. В утлом теле хрустнуло еще несколько костей, но вампир еще копошился, пытаясь встать.

– Их ведь невозможно убить, верно? – ровным голосом спросил Уртред. Кровь шумела у него в ушах, оглушая его. Сереш вместо ответа открыл дно фонаря и вылил на вампира дымящееся масло, а после бросил на него и сам фонарь. Масло вспыхнуло желтым пламенем, охватив вампира. Тот дернулся пару раз и затих. Коридор наполнился черным едким дымом.

– Огонь убивает их, – сказал, кашляя, Сереш. – Пошли скорее, пока новые не набежали. – Уртред торопливо поднял посох и последовал за Серешем наружу.

После дыма воздух, хотя и густо насыщенный сернистым болотным туманом, показался им кристально чистым, и оба вдохнули полной грудью.

– Ну, брат Рандела, следует отдать тебе должное – мужества тебе не занимать! – почти дружелюбно сказал Сереш и стал подниматься вверх по ступенькам. Уртред узнал этот квартал по близости разрушенной цитадели и красному отсвету Священного Огня. Весь их путь по прямой едва ли составил милю – а судя по боли в ногах, они проделали всю тысячу. Сообразив, куда идти, Сереш быстро двинулся по улице между обвисших крыш, держа меч наготове. Ноги шумно шлепали по лужам, оставшимся после грозы. Далекая молния, вспыхнувшая па севере, заставила их укрыться на миг в дверном проеме разрушенного дома, где пахло гнилым деревом.