Текст книги "Возрождение (ЛП)"

Автор книги: Оливер Боуден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Потом один из всадников привстал в стременах и крикнул:

– Катерина! Катерина Сфорца! Думаю, ты все еще просиживаешь задницу в своем маленьком городишке. Катерина, ответь мне!

Катерина с озверевшим лицом склонилась с крепостной стены.

– Чего тебе надо?

Всадник широко улыбнулся.

– Ничего. Просто я слышал, что ты потеряла парочку … детей!

Эцио встал рядом с Катериной. Говоривший удивленно посмотрел на него.

– Так, так, – произнес он. – Эцио Аудиторе, если не ошибаюсь? Приятно познакомиться. Мы много слышали о тебе.

– Значит это вы братья Орси? – спросил в ответ Эцио.

Второй всадник, доселе молчавший, поднял руку.

– Они самые. Лодовико…

– И Чекко, – добавил первый. – К вашим услугам! – и он сухо рассмеялся.

– Довольно! – оборвала Катерина. – Хватит! Где мои дети? Отпустите их!

Лодовико, сидя в седле, отвесил издевательский поклон.

– Конечно, синьора. Мы будем рады отдам их вам. В обмен на кое-что, что у вас есть. Кое-что, что в какой-то мере принадлежало вашему покойному мужу. То, над чем он работал по поручению… наших общих знакомых. – В голосе его внезапно появились стальные нотки. – Я говорю о некой карте!

– И о неком Яблоке, – добавил Чекко. – Разумеется, мы знаем о нем. или вы думали, что мы настолько глупы? Думали, что у нашего нанимателя нет шпионов?

– Да, – кивнул Лодовико. – Яблоко нам тоже нужно. Или мне стоит перерезать их маленькие глотки от уха до уха и отправить на свидание с папочкой?

Катерина слушала. На лице ее застыла непроницаемая маска. Когда Орси замолчали, ожидая ответа, она не стала молчать.

– Ублюдки! Думаете запугать меня? Мразь! Вы ничего не получите! Вам нужны мои дети? Забирайте! Мне есть, чем делать новых! – И она задрала юбку.

– Мне не интересны твои банальности, Катерина, – отозвался Чекко. – И уж тем более не интересны твои "прелести". Если передумаешь, знай, у тебя есть час. Твои выродки пока что будут в целости и сохранности в трущобах вниз по дороге. И помни – мы убьем их, а потом вернемся, сравняем твой городишко с землей и заберем все, что нужно, силой. Так что пользуйся нашим великодушием, это убережет всех нас от лишних хлопот.

Братья уехали. Катерина обессилено сползла по неровной стене, судорожно дыша и явно находясь в шоке от того, что она наговорила и сделала. Эцио подошел к ней.

– Ты не должна жертвовать детьми, Катерина. Ничто не стоит их жизней.

– Даже спасение мира? – Она посмотрела на Эцио, губы ее дрожали, а бледно-голубые глаза были широко расширены.

– Мы не можем уподобляться им, – просто ответил Эцио. – Есть компромиссы, на которые мы не должны идти.

– Ах, Эцио! Это я и ожидала услышать от тебя! – Она обняла его за шею. – Мы не будем жертвовать ими, дорогой. – Катерина отступила. – Но ты должен вернуть их.

– Доверься мне, – кивнул Эцио и повернулся к Макиавелли. – Надеюсь, я не задержусь. Но если что-то случится, я уверен – ты будешь защищать Яблоко ценой собственной жизни. Катерина?

– Да?

– Ты знаешь, где Джиролами спрятал карту?

– Я найду ее.

– Найди, и постарайся защитить.

– А как на счет Орси? – поинтересовался Макиавелли.

– Я впишу их в свой список, – ответил Эцио. – Они принадлежат ордену, убившему моих родных и уничтожившему мою семью. Теперь я понимаю, что есть более важная причина, чтобы служить нашему общему делу, чем просто месть.

Двое мужчин, смотря глаза в глаза, пожали друг другу руки.

– Удачи, друг мой, – голос Макиавелли звучал решительно.

– И тебе тоже.

Найти деревню, которую неосторожно упомянул в своей речи Чекко (даже если учесть, что его описание деревушки, как трущоб, было весьма грубоватым), оказалось несложно. Она была небольшой, бедной, как и большинство деревень в Романьи. По ее виду можно было понять, что совсем недавно она была затоплена. Но в целом деревня оказалась довольно опрятной и чистой, стены домов были грубовато побелены, а соломенные крыши выглядели новыми. И, хотя заболоченная дорога, разделявшая деревню из дюжины домов пополам, все еще не просохла после наводнения, всё в деревне наводило на мысль о том, что хозяйство содержат в порядке и с должным усердием. Единственное, что отличало деревню Санта-Сальваца от остальных мирных деревень, так это то, что она была усеяна людьми Орси, вооруженными до зубов. Неудивительно, что Чекко позволил себе упомянуть, где именно держат Бьянку и Оттавиано, подумал Эцио. Оставался всего один вопрос – где именно держат детей Катерины?

Эцио, вооруженный двойным клинком с защитной пластиной и пистолетом (а так же легким мечом, висевшем на поясе), был одет в простой шерстяной плащ, какие носят крестьяне, опускавшийся ниже колен. Эцио опустил капюшон, чтобы его не узнали, и спешился, не доезжая до деревни. Потом, не сводя глаз с отрядов Орси, закинул на спину вязанку с хворостом, позаимствованную из ближайшего сарая. Ссутулившись под ее тяжестью, он направился к Санта-Сальваца.

Жители деревни старались заниматься повседневными делами, как обычно, не обращая внимания на присутствие солдат. Естественно, никто не был в восторге от наемников Орси. Местные жители почти мгновенно опознали в Эцио, незамеченного наемниками, чужака, но не выдали, поддержав его. Он прошел до последнего дома в деревне, который оказался значительно больше остальных, и остановился чуть поодаль. Расспросив старуху, несущую воду из реки, он выяснил, что именно в этом доме держат одного из детей. Эцио поблагодарил Бога, что солдаты были рассредоточены по всей деревне. Большая часть людей Орси принимала участие в осаде Форли. Но Эцио помнил, что времени на спасение детей остается все меньше.

Двери и окна дома были надежно заперты, но обойдя его, Эцио увидел, что два крыла здания образовывают внутренний дворик. Именно оттуда доносился молодой, строгий голос, отчитывающий кого-то. Он взобрался на крышу и заглянул во двор, где Бьянка, уменьшенная копия своей матери, отчитывала двух хмурых стражников Орси.

– И это все ваши люди? – царственно произнесла она, поднявшись в полный рост, и показывая не больше страха, чем ее мать. – Глупцы! Этого недостаточно! Моя мама страшна в гневе, и не позволит причинить мне вред. Женщины рода Сфорца все такие! Может мы и красивы, но внешность обманчива. Папа это узнал на собственной шкуре! – Она сделала глубокий вдох, охранники в замешательстве переглянулись. – Надеюсь, вы не подумали, что я испугалась вас, потому что в этом случае вы жестоко ошибаетесь. Если хоть волосок упадет с головы моего братика, мама поймает вас и сожрет на завтрак! Понятно?

– Заткнись, дурочка! – прорычал один из охранников. – Если не хочешь получить по уху!

– Вы не смеете мне угрожать! В любом случае, это смешно! Вам не избежать смерти, а я меньше чем через час буду дома, в безопасности. Тем более мне уже стало скучно. Вам что больше заняться нечем, пока я жду вашей смерти?

– Ну, все, меня это достало, – отозвался старший из охранников, собираясь схватить девчонку.

Но в этот момент Эцио прямо с крыши выстрелил ему в грудь. Мужчина покачнулся, и прежде чем он упал, на его рубашке растекся кровавый цветок. Эцио на мгновение отвлекся, подумав, что Леонардо, должно быть, улучшил порох. В суматохе, вызванной внезапной гибелью охранника, Эцио спрыгнул с крыши, ловко и грациозно, словно пантера, приземлился, и закружился вокруг второго охранника, неуверенно выхватившего угрожающе выглядящий кинжал. Эцио безошибочно резанул по запястьям противника, повреждая сухожилия. Кинжал охранника упал на землю, прямо в грязь. Прежде чем противник успел собраться с силами и попытаться защитить себя, Эцио вонзил двойной кинжал под нижнюю челюсть врага. Лезвие легко прошло через рот и язык, и вошло в череп. Эцио спокойно вытащил клинок, тело камнем упало рядом.

– Их было всего двое? – спросил он у Бьянки, которая даже не дрогнула.

– Да! Спасибо тебе, кто бы ты ни был. Моя мама достойно вознаградит тебя. Но они забрали и моего брата, Оттавиано…

– А ты знаешь, где он? – поинтересовался Эцио, перезаряжая пистолет.

– Они забрали его на сторожевую башню, у разрушенного моста! Нам нужно спешить!

– Покажи мне дорогу, и держись поближе.

Вслед за девочкой он пошел по дороге, пока не добрался до башни. Они подошли вовремя, Лодовико тащил хныкающего мальчика за шиворот к башне. Эцио заметил, что мальчишка хромает, должно быть вывихнул лодыжку.

– Ты! – увидев Эцио, вскричал Лодовико. – Оставь девчонку и вернись к своей госпоже. И скажи ей, что мы прикончим эту парочку, если она не выполнит наши условия!

– Я хочу к маме! – чуть не заплакал Оттавиано. – Отпусти меня, убийца!

– Заткнись, выродок! – огрызнулся Лодовико. – Эцио, принеси Яблоко и карту, иначе мальчишка сдохнет!

– Мне надо в туалет! – не останавливался Оттавиано.

– Ради Бога, заткнись уже!

– Отпусти его, – жестко проговорил Эцио.

– Попробуй забрать его у меня! Ты не настолько быстр, глупец! Стоит тебе только пошевелиться, и я перережу его глотку, не успеешь и глазом моргнуть!

Лодовико, до сей поры державший мальчика обеими руками, освободил одну руку, чтобы выхватить меч. Оттавиано попытался вырваться, но Лодовико крепко ухватил его за запястье.

Теперь Лодовико не мог прикрываться Оттавиано как щитом, и Эцио воспользовался возможностью, выстрелив из пистолета.

Выражение ярости на лице Лодовико сменило недоверие. Пуля угодила ему в шею, перебив яремную вену. Выпучив глаза, он выпустил Оттавиано и упал на колени, пытаясь зажать рану, но кровь текла сквозь пальцы. Мальчик кинулся к сестре, которая радостно его обняла.

– Оттавиано! Все хорошо! – приговаривала она, крепко прижимая брата к себе.

Эцио приблизился к Лодовико, оставаясь, впрочем, на безопасном расстоянии. Противник еще не упал на землю и продолжал сжимать меч. Кровь все быстрее сочилась на его камзол.

– Не знаю, что за дьявольское устройство ты использовал, чтобы расправиться со мной, Эцио, – выдавил Лодовико, задыхаясь. – Но я с прискорбием сообщаю тебе, что ты проиграл. Орси не такие дураки, какими вы нас считаете. Если здесь и есть дураки, так это вы – ты и Катерина!

– Это ты глупец, – холодно, с презрением в голосе, отозвался Эцио. – Умереть за мешок серебра. Думаешь, оно того стоило?

Лодовико поморщился.

– Стоило. Мы перехитрили тебя. Пока ты стоишь здесь, Мастер забирает свой приз! – Его лицо исказилось от боли. Кровь хлынула с новой силой. – Лучше прикончи меня, Эцио, если в тебе осталась хоть капля милосердия.

– Тогда умри с честью, Орси. Гордость тебе не поможет.

Эцио шагнул к нему и завершил начатое. Мгновение спустя все закончилось. Эцио склонился над ним и закрыл глаза.

– Покойся с миром, – пробормотал он.

Но время истекало. Он вернулся к детям, которые наблюдали за происходящим с широко открытыми глазами.

– Сможешь идти? – спросил он у Оттавиано?

– Постараюсь, но мне очень больно.

Эцио присел на корточки и осмотрел ногу. Лодыжка была не сломана, а просто вывихнута. Он помог Оттавиано забраться к нему на плечи.

– Мужайтесь, юный герцог, – сказал он мальчику. – Я доставлю вас домой целости и сохранности.

– А можно я сначала схожу в туалет? Мне, правда, очень надо.

– Только быстро.

Эцио знал, что не сможет провести детей через деревню. Он не мог их замаскировать их роскошные одежды, да и пропажу Бьянки наверняка уже обнаружили.

Он заменил пистолет на ядовитый клинок, убрав оружие в сумку. Взяв Бьянку за руку, он направился к лесу, окружающему деревню с запада. Взойдя на небольшой холм, он обернулся на Санта-Сальваца и увидел, как солдаты Орси бегут по направлению к сторожевой башне, но никто из них даже не посмотрел в сторону леса. Благодаря небеса за передышку, он, после долгого пути, наконец-то привел детей туда, где оставил коня, усадил их в седло и вскочил позади них.

Потом он поскакал на север, к Форли. В городе было тихо. Слишком тихо. И куда подевались войска Орси? Сняли осаду? Такое казалось просто невозможным. Он пришпорил коня.

– Езжайте через южный мост, мессер, – посоветовала держащаяся за луку седла Бьянка. – Это самая короткая дорога к дому.

Оттавиано прижался к Эцио.

Стоило им подъехать к городу, как стало ясно, что южные ворота открыты. Оттуда выехал небольшой отряд солдат Сфорца в сопровождении Катерины и Макиавелли. Эцио сразу заметил, что его товарищ-Ассассин ранен. Он поспешил к ним, спешился сам и передал детей в руки Катерины.

– Во имя Пресвятой Девы, что здесь произошло? – спросил он, переводя взгляд с Катерины на Макиавелли и обратно. – Что вы здесь делаете?

– Ох, Эцио, – проговорила Катерина. – Прости, мне так жаль!

– Что случилось?

– Это была уловка. Чтобы застать нас врасплох, – с отчаянием в голосе ответила Катерина. – Они просто отвлекли наше внимание похищением детей!

Эцио снова посмотрел на Макиавелли.

– Но город спасен? – уточнил он.

– Макиавелли вздохнул.

– Да, город в безопасности. Больше он Орси не интересен.

– Что ты имеешь в виду?

– После того как мы отбили их атаку, мы отвлеклись – только на мгновение, чтобы перегруппироваться и перевязать раненых. Тогда Чекко напал снова. Они все спланировали! Он взял город штурмом. Я дрался с ним лицом к лицу, но его солдаты окружили меня сзади и… я проиграл. Эцио, будь мужественным. Чекко забрал Яблоко.

Эцио потрясенно застыл, потом медленно произнес.

– Что? Но этого просто не может быть, – он обвел их растерянным взглядом. – Куда он ушел?

– Как только он получил, что хотел, он отозвал своих людей, армия рассеялась. Мы не знаем, кто именно унес Яблоко. В любом случае мы слишком вымотаны битвой, чтобы преследовать их. Но сам Чекко повел своих людей в горы к северу от города…

– Значит, все пропало? – ошеломленно выдавил Эцио, понимая, что Лодовико был прав – они недооценили Орси.

– Хвала Господу, у нас все еще есть карта, – отозвалась Катерина. – У него не было времени искать ее.

– Но что если теперь, когда у него есть Яблоко, ему больше не нужна карта?

– Мы не дадим тамплиерам насладиться победой, – хмуро заметил Макиавелли. – Мы не должны позволить им победить! Надо ехать!

Но от Эцио не скрылось, что лицо его друга посерело от потери крови.

– Нет, – остановил он его, – останься. Катерина! Позаботься о нем. Мне надо уехать. Время еще есть!

Глава 23

Эцио скакал весь день, отдохнув только однажды – когда менял лошадей при подъезде к Аппенинам, и уже там осознал, что поиски Чекко Орси могут затянуться. Но ему так же было известно, что если Чекко вернулся в резиденцию своей семьи, в Нубиларию, он, Эцио, должен попытаться перехватить его на длинной извилистой дороге, что вела отсюда на юг, к Риму. Не было никаких гарантий, что Чекко сразу не отправился к папскому престолу, но Эцио подумал, что с таким важным грузом как Яблоко, его противник сперва попытается найти надежное убежище, чтобы оттуда послать курьеров в Ватикан, узнать, вернулся ли туда Испанец, и только тогда связаться с ним.

Поэтому Эцио решил лично поехать в Нубиларию. Тайно проникнув в город, он выяснил все, что можно о местонахождении Чекко. Но и у самого Чекко повсюду были шпионы. Эцио узнал, что Чекко стало известно о том, что Ассассин близко, и что он нанял фургон, собираясь сбежать и сорвать планы Эцио.

Чекко планировал уехать из города утром, и к этому времени Эцио был готов, бдительно следя за южными вратами Нубиларии. Вскоре, как он и ожидал, мимо прогрохотали два экипажа. Эцио вскочил на коня, намереваясь пуститься в погоню, но тут прямо перед ним на дорогу выехал третий, меньший фургон, управляемый приспешником Орси, и преградил ему путь. Конь Эцио встал на дыбы, сбросив всадника. Понимая, что теряет время, Эцио решил не продолжать погоню верхом, а, вскочив, взобрался на экипаж Орси, одним ударом вырубил кучера и спихнул его вниз. Он щелкнул хлыстом, погоняя лошадей, и бросился в погоню.

Довольно скоро впереди показались повозки противника, они заметили погоню и поехали быстрее. Они петляли по ненадежной горной дороге. Сопровождающий Чекко экипаж, в котором ехали солдаты, готовые стрелять по Эцио из арбалетов, слишком быстро вошел в поворот. Лошади сбились и помчались к следующему повороту, но упряжь порвалась, и экипаж отлетел к краю дороги, свалился на добрую сотню футов вниз, в долину. Облегченно выдохнув, Эцио поблагодарил судьбу за ее доброту. Он поторопил собственных лошадей, беспокоясь только, как бы не загнать их до смерти. Но им приходилось тянуть за собой куда меньший вес, чем лошадям Чекко, поэтому дистанция между экипажами начала стремительно сокращаться.

Когда Эцио поравнялся с повозкой противника, кучер хлестнул его плетью, но Эцио перехватил ее и вырвал из рук врага. Потом, дождавшись подходящего момента, он бросил поводья и перескочил со своего экипажа на крышу повозки Чекко. Лошади, запаниковав из-за исчезновения Эцио, ускорили бег и выскочили на дорогу прямо перед экипажем Чекко.

– Иди к черту! – закричал кучер Чекко, поднимая тревогу. – Ради Бога, что ты творишь? Ты спятил?

Но без кнута ему было сложно управлять лошадьми, и не до того, чтобы ввязываться в бой с Эцио.

Из экипажа донесся голос Чекко.

– Не будь глупцом, Эцио! Почему ты просто не уберешься с моей дороги! – Наполовину высунувшись из окна экипажа, Чекко набросился на Эцио с мечом. Кучер отчаянно пытался взять лошадей под контроль. – Проваливай с моего экипажа!

Кучер намеренно принялся кидать экипаж из стороны в сторону в попытке сбросить Эцио, но тот крепко цеплялся за свою жизнь. Экипаж резко повернул, и они влетели в заброшенный мраморный карьер. Кучер окончательно потерял контроль над повозкой, экипаж перевернулся на бок. Кучер свалился на мраморные плиты, когда-то выпиленные каменщиками и брошенные ими из-за изъяна в камне. Лошади столкнулись, упали и в ужасе забили копытами землю. Эцио успел соскочить и припал к земле, выхватил меч, готовый драться с Чекко, который, задыхающийся, но целый и невредимый, выбрался наружу. Лицо его исказила ярость.

– Верни Яблоко, Чекко. Все кончено!

– Идиот! Все будет кончено, когда ты сдохнешь! – Чекко замахнулся мечом на противника, прямо на краю дороги завязался бой.

– Верни Яблоко, Чекко, и я позволю тебе уйти. Ты не имеешь представления о силе, которая хранится в Яблоке!

– Тебе она не достанется. А когда Мастер получит Яблоко, у него в руках окажется невообразимая мощь. И мы с Лодовико будем с ним, чтобы получить свою долю власти!

– Лодовико мертв! Ты, правда, думаешь, что твой Мастер позволит тебе жить спокойно, когда ты станешь ему не нужен? Ты знаешь слишком много!

– Ты убил моего брата? Тогда получи, за него!

Чекко бросился на Эцио.

Они сцепились, мечи выбивали искры, Чекко снова ударил Эцио, но тот отбил удар защитной пластиной. То, что хорошо выверенный удар не достиг цели, смутило Чекко, но он быстро пришел в себя и ударил Эцио по правой руке, глубоко порезав бицепс. Эцио выронил меч.

Издав крик триумфа, Чекко приставил острие меча к горлу Эцио.

– Не моли о пощаде, – сказал он, – потому что ты ее не дождешься.

Он занес руку, готовясь нанести смертельный удар. В этот миг щелкнул двойной клинок на левом запястье Эцио, и Ассассин, молниеносно ударил, вонзив клинок в грудь Чекко.

Чекко замер и стоял очень долго, смотря, как капли крови стекают на белую дорогу. Он выронил меч и упал прямо на Эцио, схватившись за него. Они оказались лицом к лицу. Чекко улыбнулся.

– Тебе опять удалось забрать наше сокровище, – прошептал он, кровь хлынула у него из груди.

– Неужели это того стоило? – спросил Эцио. – Стоило стольких жизней!

Чекко сдавленно хихикнул, хотя, возможно, это был кашель. Кровь наполнила рот.

– Такая ценная вещь надолго у тебя не задержится, – он судорожно вдохнул. – Сегодня умру я, но тебя ждет та же участь завтра.

Лицо его застыло, глаза закатились, тело сползло на землю, прямо под ноги Эцио.

– Посмотрим, друг мой, – ответил Эцио. – Покойся с миром.

Он чувствовал себя неважно. Из раны на руке лилась кровь, но он заставил себя дойти до экипажа и успокоить лошадей, а потом перерезал упряжь. После этого он заглянул внутрь экипажа, обыскал его и вскоре обнаружил коробку из тикового дерева. Открыв ее, он убедился, что содержимое в целости, закрыл крышку и переложил коробку в здоровую руку. Он оглядел карьер, и увидел что кучер лежит, не шевелясь. проверять, мертв ли он, не было смысла – тело лежало под неестественным углом.

Лошади ушли недалеко, и Эцио подошел к ним, сомневаясь, достанет ли ему сил, чтобы вернуться верхом в Форли. Он надеялся, что за время его отсутствия там ничего не изменилось. Погоня за Чекко заняла больше времени, чем он рассчитывал, но кто сказал, что будет легко. В конце концов, Яблоко вернулось к Ассассинам, а значит, время было потрачено не зря.

Он еще раз осмотрел лошадей и решил остановить выбор вороном коне. Он оперся на гриву, чтобы вскочить в седло, потому что стремян не было, и пошатнулся.

Он потерял больше крови, чем думал. Прежде чем ехать куда-то, нужно перевязать рану. Он привязал коня к дереву и отрезал от рубашки Чекко лоскут. Потом оттащил тело в сторону. Если бы кто-то появился, то решил бы, что Эцио и кучер стали жертвами несчастного случая. Но было уже поздно, и путешественников в этот час ждать не стоило.

Однако все эти действия окончательно исчерпали силы Эцио. Имею же я право на отдых, подумал он, и мысль была соблазнительной. Он присел в тени дерева, слушая, как мирно переступают с ноги на ногу пасущиеся лошади. Коробку он положил на землю рядом с собой и в последний раз настороженно оглянулся, изучая место, где ему предстояло задержаться. Веки его отяжелели, и он не заметил, как из-за дерева на холме, возвышающемся над дорогой позади него, за ним кто-то следит.

Когда Эцио проснулся, ночь уже вступила в свои права, но лунного света оказалось достаточно, чтобы увидеть безмолвную фигуру, приближающуюся к нему.

Правая рука наполнилась тупой болью, но когда он попытался подняться, то обнаружил, что не может пошевелиться. Кто-то притащил из карьера мраморную плиту и прижал ей руки Ассассина. Он напрягся, пытаясь воспользоваться ногами, чтобы встать, но не смог. Эцио посмотрел туда, где оставил коробку с Яблоком.

Она исчезла.

Фигура, на которой была черная монашеская сутана и белая ряса монаха-доминиканца, заметила, то Эцио очнулся, повернулась к нему и понадежнее уложила плиту на руки Ассассина. Эцио заметил, что на одной руке у монаха не хватало пальца.

– Подожди! – попросил он. – Кто ты? Что ты делаешь?

Монах не ответил. Эцио увидел, как тот снова поднимает коробку.

– Не открывай! Что ты делаешь, ты не…

Но монах уже открыл коробку, и свет, ярче, чем солнечный, затопил все вокруг.

Перед тем, как снова потерять сознание, Эцио показалось, что он услышал, как монах облегченно вздохнул.

Когда он проснулся снова, наступило утро. Лошади сбежали, но Эцио почувствовал, что силы к нему вернулись. Он посмотрел на мраморную плиту. Эцио чувствовал ее тяжесть, но она колебалась, когда он пытался пошевелить руками. Он огляделся. Недалеко от правой руки он заметил крепкую все еще зеленую ветку, которая, видимо, упала с дерева. Стиснув зубы, он дотянулся до нее и затащил под плиту. Правая рука разрывалась от боли, рано вновь открылась, стоило ему только засунуть один конец ветки под плиту и напрячься. Полузабытая строка детских лет всплыла у него в памяти: "Дайте мне точку опоры, и я переверну землю". Он напрягся изо всех сил. Плита начала было сдвигаться, но тут силы оставили Эцио, и плита упала назад. Он откинулся на спину, переводя дух, и попытался снова.

С третьей попытки, мысленно крича от боли и думая, что мышцы на раненной правой руке окончательно разорвутся, ему удалось толкнуть ветку так, словно от этого зависела его жизнь. Плита перевернулась.

Он осторожно сел. Левая рука болела, но кости были целы.

Он не знал, почему монах не убил его, пока он спал. Возможно, убийство не входило в планы служителя Господа. Но одно было совершенно точно – доминиканец и Яблоко бесследно пропали.

Медленно поднявшись, он дошел до ближайшего ручья, жадно напился, и только потом промыл и перевязал рану. Потом он пошел на восток, через горы, к Форли.

Путь занял много дней, но, в конце концов, он увидел вдалеке башни города. Он был измотан, истощен постоянными заданиями, провалом миссии и собственным одиночеством. На обратном пути у него было достаточно времени, чтобы подумать о Кристине и о том, что могло бы быть, не взвали он себе на плечи этот крест. Но с тех пор как он сделал это, пути назад не было, и он это отлично понимал.

Эцио дошел до дальнего конца моста у южных врат и уже видел людей на крепостных стенах, когда силы окончательно его оставили, и он потерял сознание.

Когда он очнулся в очередной раз, то обнаружил, что лежит на кровати, застеленной чистыми простынями, на залитой солнцем террасе, увитой виноградными лозами. Прохладная рука коснулась его лба, а потом прижала к губам стакан с водой.

– Эцио! Слава Богу, ты жив. Как ты себя чувствуешь? Что с тобой произошло? – Вопросы как обычно лились из Катерины нескончаемым потоком.

– Я… Я не знаю.

– Тебя заметили с бастиона. Я лично выехала навстречу. Не знаю, какой путь тебе пришлось проделать… И ты был серьезно ранен.

Эцио напряг память.

– Кое-что я вспоминаю. Я отнял Яблоко у Чекко, но там был кто-то еще, он забрал Яблоко!

– Кто?

– На нем был черный капюшон, как у монаха, и я думаю… у него на руке не хватало пальца! – Эцио попытался сесть. – Как долго я был без сознания? Нужно спешить..! – он начал вставать, но руки словно одеревенели, а голова пошла кругом, и он был вынужден снова лечь.

– Полегче! Что этот монах сделал со мной?

Катерина склонилась над ним.

– Пока что ты не сможешь никуда поехать, Эцио. Если ты хочешь сражаться, тебе сперва надо восстановить силы. Я знаю, тебе предстоит долгий и трудный путь. Но не падай духом! Никколо вернулся во Флоренцию. Он за всем там присмотрит. Остальные твои товарищи-Ассассины тоже не теряют бдительности. Так что ты вполне можешь задержаться здесь. – Она поцеловала его сперва в лоб, а потом, неуверенно, в губы. – И если я могу что-нибудь сделать, чтобы ускорить твое выздоровление, только скажи. – Ее рука нырнула под простыни и осторожно пошла вверх, пока не достигла цели. – Боже мой! – улыбнулась она. – Думаю, я уже его ускорила – совсем чуть-чуть.

– Ты настоящая женщина, Катерина Сфорца.

Она рассмеялась.

– Дорогой, если бы я написала историю своей жизни, она шокировала бы весь мир!

***

В свои тридцать лет Эцио был по-прежнему силен, и оставался молодым человеком в полном расцвете сил. Кроме того, он прошел самые серьезные тренировки, которые когда-либо проходили люди, поэтому неудивительно, что ему понадобилось куда меньше времени, чтобы встать на ноги, чем потребовалось бы большинству. Но правая рука еще не окрепла после удара Чекко, и Эцио понимал, что потребуется немало усилий, чтобы вернуть ей прежнюю силу и возобновить поиски. Он старался быть терпеливым, и под строгим, но понимающим, руководством Катерины, убивал время в Форли в думах, сидя под виноградной лозой с книгой Полициано в руках, или, чаще всего, в упорных тренировках.

Наконец пришел день, когда Катерина вошла к нему в комнату, и увидела, что он одет для путешествия, а паж помогает ему натянуть сапоги. Она присела рядом с ним на кровать.

– Время пришло? – спросила она.

– Да. Я больше не могу медлить.

Она смерила его грустным взглядом и вышла, а вскоре вернулась со свитком в руках.

– Что ж, время пришло, – вздохнула она. – и видит Бог, что твоя миссия боле важна, чем наше наслаждение. Надеюсь, для них у нас еще будет время! – она протянула ему свиток. – Держи. Это мой прощальный подарок.

– Что это?

– Кое-что нужное.

Он развернула его, и Эцио увидел карту всего полуострова, от Ломбардии до Калабрии, и земель между ними. На карте были отмечены дороги и города, помеченные крестами, сделанными красными чернилами. Эцио перевел взгляд на Катерину.

– Это карта, о которой говорил Макиавелли. Твой муж…

– Мой покойный муж, дорогой. Пока ты был в пути, мы с Никколо сделали важные открытия. Первое, мы вовремя рассчитали… устранение нашего дорогого Джироламо, он как раз завершил работу над картой. Во-вторых, и это очень важно, даже если Яблоко попало к тамплиерам, они не смогут найти сокровищницу без карты.

– Ты знаешь о сокровищнице?

– Дорогой, ты иногда бываешь таким наивным. Конечно, знаю. – Тон ее стал более деловым. – Но полностью обезвредить наших врагов можно только забрав Яблоко. Карта поможет довести начатое тобой великое дело до конца.

Она передала ему карту, пальцы их соприкоснулись, задержались и сплелись. Они не могли оторвать друг от друга взгляда.

– Недалеко отсюда есть аббатство Вэтлэнд. – Сказала наконец-то Катерина. – Доминиканское. Члены их ордена носят черные плащи с капюшонами. Я бы начала поиски оттуда. – Ее глаза заблестели, и она поспешно отвернулась. – Иди! Постарайся отыскать этого чертового монаха!

Эцио улыбнулся.

– Думаю, я буду скучать, Катерина.

Она улыбнулась в ответ, слишком наигранно. Впервые в жизни ей было сложно оставаться храброй.

– Конечно, будешь.