Текст книги "Пробный брак: Отличная возможность узнать друг друга получше"

Автор книги: Ольга Звездина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Ты ошибаешься. Я, как муж, имею право препятствовать авантюрным выходкам своей жены!

Удивительно, как Татьяне хватало мужества все больше и больше сопротивляться человеку, который и так с трудом сдерживал себя. Он приблизился к ней с таким видом, что Дарья, с ужасом смотревшая на все это, обняла подругу, будто защищая ее. Это заставило Павла взять себя в руки. Он объявил:

– Ты принадлежишь мне, и ты останешься моей женой.

– А это мы еще посмотрим! – Татьяна упрямо откинула голову назад. – Ты забыл, что наш брак – это испытание на разрыв…

– Хватит! – Темляков стукнул кулаком об стол. – Я долго слушал эту чушь. Не доводи меня до белого каления – видит бог, тогда ты узнаешь меня как следует!

Татьяна страшно побледнела, повернулась и молча вышла из комнаты.

– Господи, Павел, как ты только можешь… быть таким жестоким, – заикаясь, пошевелила Дарья побелевшими губами. – Татьяна не привыкла к такому тону.

– Тогда ты должна привыкнуть. Или ты думаешь, что я позволю твоей обожаемой Татьяне водить меня за нос?

Левая рука Павла, державшая сигарету, сильно дрожала. Он устало откинулся в кресле и провел рукой по глазам.

Дарья подошла к нему и испуганно спросила:

– Павел, то, что сделала Таня, так уж непростительно?

– Ну, как сказать! – Насмешливость снова вернулась к Темлякову. – Если ты считаешь нормальным бесследно исчезать на сутки, тогда многому научилась у своего идеала.

– Бесследно? – с удивлением спросила девушка. – Ты же знал, где мы находились.

– Ах, вот как! Ты уже научилась врать.

– Я запрещаю тебе так говорить со мной! Вчера вечером я позвонила в Саввину Охоту и предупредила, что мы приедем только сегодня.

В глазах Павла сверкнуло изумление.

– С кем ты говорила, Даша?

– С Ириной. Она ничего не передала?

– Нет, насколько мне известно.

Дарья сначала побледнела, а потом покраснела.

– Наверное, она забыла, – промямлила она.

Павел саркастически рассмеялся. И сразу же быстро обернулся – он услышал, как плачет его мать. Он подошел к ней и обнял за плечи.

– Мама, успокойся. Я не могу вынести твоих слез.

– Ты прав. – Тамара Темлякова вытерла слезы. – Но для меня все это было слишком тяжело.

– Разумеется. Ну, Даша, что ты так испуганно смотришь? Ты все еще считаешь меня тираном, который терзает несчастную женщину?

Дарья покачала головой и тихо сказала:

– Вы, наверное, очень переживали…

– Спасибо. Нам всего этого хватило с избытком. Не правда ли, мама?

– Да, конечно, – вздохнула Тамара. – Мне только жаль, что мы были несправедливы к Татьяне в этом отношении…

– И в другом тоже, – добавила Дарья решительным тоном. – Да знаете ли вы вообще, кто такой Вайлер?

– Ты говоришь о том парне, который упал в день свадьбы к ногам моей жены? Но ты об этом ничего не знаешь.

– А вот знаю! Вчера вечером Таня посвятила меня во все. И я горжусь ее доверием.

– Так, так. Тогда ты можешь рассказать, кто этот человек.

– Только не это, Павел, пожалуйста, – перебила его Дарья. – Это должна сделать не я. Хочу только объяснить, что они выросли как брат и сестра и что она его и сегодня любит как брата. Она ясно и четко сказала ему об этом во время вчерашнего разговора. Это причинило ей боль, но она хотела избавить молодого человека от юношеских грез. Уже вчера он распрощался с ней. Он больше не будет приезжать к ней. Тебе не стоит быть недоверчивым. У тебя и раньше не было повода для этого. Ведь ты уже хорошо знаешь Таню! Ты и сам не веришь, что она может совершить поступок, который затронет твою честь. Для этого у нее слишком благородный характер. А теперь извините меня, пожалуйста, я хочу посмотреть, как она себя чувствует. Потому что твоя жестокость, Павел, не могла пройти бесследно.

* * *

В октябре Тамара Темлякова отмечала день своего рождения. Она не любила собирать по этому поводу много народа, поэтому никого не приглашала. А те, кто приезжал без приглашения, оставались праздновать в небольшой компании. Так что вместе с Прохладиными и Песковыми собрались всего лишь несколько семей.

После кофе было решено устроить прогулку по лесу – погода все еще стояла по-летнему теплая.

Лес начинался сразу за участком Темляковых. Небольшая речка разделяла эти территории. Разговаривая, собравшиеся прошли вдоль речки к мостику, который вел в лес.

Гуляющие разделились на группы. Дарья, как обычно, шла рядом с Татьяной. Павел присоединился к ним, а вскоре с ними будто случайно оказалась и Ирина. На нее почти не обращали внимания, но Ирина упрямо шла вместе с сестрой и супругами Темляковыми. Тамара позвала сына. Она шла с несколькими гостями на небольшом расстоянии. Тамару втянули в веселый спор, и Павел должен был помочь ей.

Ирина нерешительно посмотрела вслед ему. Пойти за ним или остаться с Максимом? Но он тоже шел в компании спорящих людей. Лишенная чувства юмора, Ирина нашла эту беседу глупой, а потому осталась с Дарьей и Татьяной.

Татьяна сначала попыталась начать ни к чему не обязывающий разговор, но Ирина не поддержала. Тогда Татьяна замолчала, как и Дарья, которая шла, взяв ее под руку. Они любовались осенним лесом, украшенным так богато и ярко, как это способна сделать только природа. Они с удовольствием шагали по шуршащей листве и смеялись как дети.

Ирина находила все это глупым – главным образом потому, что так вела себя Татьяна. Ирина ненавидела эту женщину, потому что Татьяна имела то, чего Ирина так страстно добивалась: мужа из высокопоставленной семьи, богатство и к тому же она была удивительно хороша, хотя это Ирина не хотела признавать – себя она считала значительно красивее.

Однако она заметила, что «выскочка» заняла ее место в обществе. Даже тетя Тамара, которую Ирина играючи расположила к себе, стала теперь странно относиться к ней! Особенно с того дня, когда Ирина промолчала о телефонном разговоре с Дарьей. Павел поговорил с Ириной об этом, да так, что стало совершенно очевидно: он ее ненавидит. Павел без обиняков заявил ей, что она нарочно не передала сообщение. А все так и было. Но ожидаемого результата не получилось. Ненавидимая ею женщина по-прежнему оставалась в Саввиной Охоте.

Восторженный возглас Дарьи заставил Ирину оторваться от грустных мыслей:

– Таня, смотри, какой куст! И ягоды какие красные – даже алые! Нарву-ка я букет…

Дарья торопливо направилась к кустарнику, а Татьяна и Ирина медленно пошли дальше. Наконец они оказались на мостках у лесного озера. Эти мостки нависали над водой на высоте приблизительно двух метров. Наверное, это был причал для лодки, старой и с облупившейся краской, которая покачивалась неподалеку. Вода была почти неподвижной и казалась таинственной.

Татьяна прошла по мосткам к воде, чтобы полюбоваться красотой. Она не заметила, как прогнившая доска прогнулась под ее легкими шагами. Лес будто затаил дыхание – такая гнетущая тишина царила вокруг. Другие гости Саввиной Охоты остались далеко, не были слышны даже их голоса. Татьяна посмотрела в темную воду и поежилась.

«Если кто-то упадет в воду, живым не останется», – подумала Татьяна. Озеро заросло тиной и выплыть из него было невозможно.

Когда Татьяна нагнулась, чтобы сорвать кувшинку, плавающую перед ней, часть мостков провалилась в воду. Ирина заметила это и хотела предупредить легкомысленную молодую женщину, которая снова выпрямилась с кувшинкой в руке. От ее движений старые доски еще больше надломились.

«Осторожно!» – хотела крикнуть Ирина. Но при виде грациозной фигуры, которая казалась сказочным существом, возглас застрял у нее в горле. Ненависть натолкнула Ирину на мысль, которая ужаснула ее саму. Эта мысль жгла ей душу, мучила ее, как пламя, раздуваемое ветром.

Достаточно было одного резкого движения, чтобы прогнившая доска полностью сломалась, и тогда ненавистная соперница исчезнет в трясине.

И тогда… И тогда…

Тогда ее мечта наконец сбудется – мечта, которую она лелеяла годами! Тогда путь к богатству и счастью будет для нее открыт!

Кто докажет, что она в этом замешана? Возможные свидетели далеко. А когда все произойдет, она станет звать на помощь…

Ирина даже не поняла, как эта страшная мысль полностью завладела ее сознанием. Лицо Ирины превратилось в зловещую маску. Будто по приказу темных сил она всем телом навалилась на место излома доски.

В этот момент ничего не подозревающая Татьяна обернулась. Она увидела лицо Ирины и ее безумные глаза. Но, прежде чем крик ужаса вырвался из ее груди, доска обломилась и Татьяна упала в озеро.

Сразу же дикий крик прорезал благоговейную тишину леса – громкий, звенящий, зовущий на помощь крик Дарьи. Девушка подбежала к воде, желая прыгнуть вслед за исчезнувшей подругой, но сестра удержала ее.

– Оставь меня, ты, убий… – закричала Дарья.

На рот Дарьи легла ладонь сестры. Дарья так резко оттолкнула от себя Ирину, что та ударилась о ствол березы.

Остекленевшим взглядом Дарья уставилась на воду.

Она опять собралась прыгнуть в озеро. Но теперь ее удержал отец, который вместе с другими прибежал на страшный крик.

И, прежде чем все поняли, что произошло, из тины вынырнула Татьяна. Водные растения облепили ее с ног до головы. Все ее тело было покрыто тиной и грязью. Она вышла из бездонной глубины – и ужас охватил даже тех, кто видел все происходящее. Все стояли вокруг как завороженные, пока Павел не подбежал к жене.

– Таня, что произошло?! – крикнул он так, что все вокруг вздрогнули.

Только Татьяна оставалась безучастной. Дрожащей рукой она сняла с лица водоросли, медленно, как безумная, осмотрела собравшихся. И тут взор Татьяны остановился на Ирине, которая с глупой улыбкой уставилась на нее. Татьяна вытянула руки, как будто хотела оттолкнуть от себя что-то ужасное, и беззвучно опустилась на землю.

Дарья, громко всхлипнув, обняла неподвижную фигуру обеими руками. Тамара Темлякова, бледная как смерть, подошла к Татьяне. Павел пробился к бесчувственной жене и поднял ее на руки.

Родители поспешили к Ирине, которая стояла, прислонившись к дереву, и глупо улыбалась. Ее мать рыдала, а отец, у которого перехватило в горле из-за страха за дочь, набросился на Дарью:

– Вот видишь, что ты натворила! Хотела броситься вслед за Татьяной, да так напугала Иру, что у нее отказали нервы!

Потом он ласково обратился к Ирине:

– Успокойся, доченька, ничего не произошло. Пойдем, я отведу тебя в дом, а потом мы поедем к нам. Держись за меня и маму…

Гости последовали за Песковыми. Все были удивлены: Ирину Песковы окружили теплом и заботой, но совершенно забыли о младшей дочери. Отец к тому же отругал Дарью, хотя и видел, как она взволнована. Больше всех возмущалась Надежда Прохладина. Она обняла за плечи девушку, которая едва держалась на ногах. По лицу Дарьи рекой текли слезы, оно было мертвенно-бледным.

Когда они дошли до Саввиной Охоты, отец обернулся к младшей дочери и сказал:

– Ты поедешь домой. И только попробуй не послушаться!

– Я хотела сначала узнать, как Татьяна! – взмолилась Дарья. Но отец был неумолим:

– Какое тебе дело до нее? Позаботься лучше о сестре. Ее состояние тебя, похоже, не волнует! Ну, ты идешь или тебя уводить силой?!

Сочувственные взгляды сопровождали Дарью, которая садилась в машину вместе с семьей. Она забилась в уголок, в то время как Ирина расположилась в салоне, позволяя родителям успокаивать себя.

Дома Ирину проводили в комнату и уложили на диван.

– Теперь попытайся уснуть, доченька, – сказал отец. – Лучше всего позвать врача…

– Пожалуйста, не надо, – отозвалась Ирина, сделав слабое движение рукой. – Мне нужен только покой. Идите и оставьте меня одну.

Поскольку нервы матери тоже были расстроены, Песков увел и ее. Дарья получила строгий приказ идти к Ирине и ухаживать за ней.

Против своего желания Дарья пришла к сестре, которая притворялась спящей. Дарья подошла к окну, прислонилась головой к холодному стеклу и застыла в неподвижности, пока неясный звук не вывел ее из задумчивости. Ирина достала сигарету и закурила. Глаза горели на ее бледном лице, губы кривились в насмешливой улыбке.

Дарья стояла, прислонившись спиной к окну, скрестив руки на груди, и неотрывно смотрела на сестру. Наконец та крикнула:

– Ну что уставилась! Выйди вон, ты мне надоела!

– Я думаю, что в тебе все-таки осталось немного совести.

– Замолчи и уходи! Я болею, ты понимаешь это?!

– Именно поэтому ты требуешь к себе особого отношения. Я не пришла бы к тебе, меня послал отец.

– Тогда я скажу ему, что твое общество мне противно.

– Вот как! А я скажу им что-то другое.

Ирина выпрямилась, потом снова опустилась на подушки и иронически рассмеялась.

– Ты только навредишь себе, деточка. Потому что я тоже не буду молчать. И я ни минуты не сомневаюсь, что мне родители поверят больше. Хочешь, попробуем?

Дарья сдерживала себя, чтобы не ударить по нахально улыбающемуся лицу сестры. Ее переполняло отвращение, она проговорила:

– Какая же ты бессовестная! Я не расскажу родителям о твоем преступлении. Но не для того, чтобы пожалеть тебя. Я промолчу, а…

– Мне это абсолютно все равно, – прервала ее Ирина. – Кстати, никто, кроме тебя, не видел…

– Татьяна видела.

– Ну и что такого? С ней я еще рассчитаюсь.

– Смотри, не ошибись! А что тебе, собственно, сделала Татьяна, чтобы так с ней поступить?..

Теперь Ирина сбросила с себя притворное спокойствие. Она выпрямилась, ее тело дрожало от возбуждения, в глазах горела ненависть.

– Что она мне сделала? И ты еще спрашиваешь? Она заняла место, которое по праву принадлежит мне. Она околдовывает людей. Я не удивлюсь, если однажды она обворожит тетю Тамару и Павла.

– Надеюсь на это, – ответила Дарья. – Но если бы удалась твоя подлая выходка, чего бы ты добилась? Неужели ты думаешь, что Павел женился бы на тебе? Даже если его брак распадется, у него хватит ума не выбрать тебя после Татьяны.

– Вот как? Ты унижаешь свою сестру?! – воскликнула Ирина так громко, что ее голос сорвался. – Я скажу родителям, чтобы они запретили тебе общаться с ней. Потому что она настраивает тебя против меня. Да как ты смеешь сравнивать меня с этой девушкой?!

– Ты права. Несправедливо с моей стороны ставить Татьяну рядом с тобой, – спокойно ответила Дарья. Ирина хотела встать с постели, но осталась на месте и ядовито улыбнулась:

– Ты просто завидуешь мне, потому что на меня обращает внимание Максим Прохладин, в которого ты влюблена.

Ирина обрадовалась, увидев, как вздрогнула сестра.

– Видишь, я все знаю!

Козырь, который она только что вытащила, значительно смягчил Ирину. Дарья все еще стояла, прислонившись к окну, совершенно бледная. На лице ее было написано отвращение.

– Я попала в точку, сестренка, не правда ли? Может быть, ты завоюешь доверие у своей тайной любви, если расскажешь Максиму о событии на озере?

Дарья вздрогнула.

– Будь у меня твой характер, я непременно сделала бы это, – ответила она. – Ира, ты не боишься самой себя? Ты, должно быть, больна. Или совсем испорчена. А теперь я ухожу, потому что видеть тебя не могу. Настраивай родителей против меня, сколько хочешь. Это мне безразлично.

Дарья покинула комнату сестры с единственной мыслью: прочь из этого дома!

Она отправилась в конюшню, оседлала лошадь и поскакала в Саввину Охоту.

* * *

Обессиленная Татьяна дремала в постели. Ее красивое лицо казалось сделанным из мрамора – таким оно было белым и холодным. Влажные, зачесанные назад волосы придавали ему отчужденный вид. Павел снова и снова прикладывал ухо к груди жены, чтобы узнать, бьется ли еще ее сердце. И всякий раз он успокаивающе кивал стоящей рядом испуганной матери.

Они сели на край кровати и стали ждать врача который задерживался. В ответ на звонок их заверили, что доктор немедленно приедет в Саввину Охоту, как только освободится.

Мать и сын нервничали: если врач не приедет в ближайшее время, надо искать другого, хотя и тот не приедет так быстро.

Лицо Татьяны уже заметно изменилось. Бледная кожа уступила место темно-красному цвету лица. Глаза, которые Татьяна время от времени открывала, горели лихорадочным огнем. Она не узнавала мужа, склонившегося над ней, и отталкивала его.

– Пожалуйста, ах, пожалуйста! – умоляла она. – Я ведь вам ничего не сделала. Не поднимайте доску! Нет! Там внизу жизнь – руки хватают меня, держат меня! Скажите Павлу, чтобы он меня отпустил. Но не толкайте меня в эту ужасную воду! Пожалуйста, сжальтесь надо мной!

Павел положил руку на горячую голову жены.

– Таня, успокойся, – сказал он. – Никто не причинит тебе зла. Я ведь с тобой. Ты меня не узнаешь?

Татьяна испуганно отвела в сторону его руки и руки Тамары, которая нежно гладила ее горящее лицо. Тело Татьяны дрожало и горело. Ее лихорадочный взгляд блуждал по комнате, будто она ждала спасения и не находила его.

– Оставьте меня в покое! – возбужденно кричала она. – Вы хотите толкнуть меня в озеро! Если вы любите Павла, это не повод быть такой бессердечной. Пусть он будет ваш, но для этого не надо губить меня в этой страшной воде! На помощь!..

Павел должен был приложить все силы, чтобы удержать больную на кровати. От страха и усилий пот выступил на его лице.

Этой пытке положил конец приход Надежды Прохладиной.

– Великий боже! – испуганно прошептала она, остановившись возле постели. Надежда обхватила голову молодой женщины дрожащими руками. Татьяна вначале недоверчиво посмотрела на нее, а потом облегченно вздохнула и опустилась на подушки.

– Ах, это ты, папа! Тогда все в порядке. Ты меня защитишь, правда? Ты же скажешь Павлу Темлякову, чтобы он отпустил меня. Ты ведь не знаешь Павла и его мать. У них нет сердца… И у Ирины Песковой тоже его нет. Она толкнула меня в воду, чтобы заполучить Павла. Никому не говори об этом, папа, – прошептала она. – Я тоже никому не скажу. Обними меня крепко, чтобы я перестала бояться. Вот так, хорошо…

Сердобольная Надежда Прохладина обняла дрожащее тело, которое доверчиво прильнуло к ней.

В этот момент появился врач. Ему рассказали о происшествии на озере, после этого он подошел к постели.

– Ну, дорогая Татьяна, что это вы вытворяете? – сказал он, стараясь говорить бодрым тоном. – Могу себе представить, как вы перепугались. Но сразу же подхватывать лихорадку совсем не обязательно. Ничего, сейчас мы что-нибудь придумаем…

Непринужденно болтая, врач сделал Татьяне укол и ждал, когда инъекция окажет действие. Наконец он удовлетворенно кивнул головой: через некоторое время Татьяна открыла глаза и поглядела на него ясным взором.

– Это вы, доктор? Что вы здесь делаете?

– Хочу привести в чувство одну легкомысленную молодую женщину, – усмехнулся врач. – Если уж вы хотите купаться, в будущем поищите себе более подходящую воду. Будьте довольны, что выбрались из этой тины. Или вы собирались найти там царство русалок?

– А почему бы и нет? – вяло усмехнулась Татьяна. – Они, может быть, лучше, чем здешние люди.

– Вот как? – улыбнулся врач. – Если мы уже проявляем агрессивность, нам стало лучше. Попытаемся теперь заснуть. А когда я снова навещу вас, прошу продемонстрировать мне веселое лицо.

Врач поднялся и дал знак Павлу и ею матери следовать за ним. В соседней комнате он сказал:

– Оснований для беспокойства нет. Пожалуй, лихорадка стала только следствием перенесенного волнения. После укола она будет долго спать. Когда она проснется, это неприятное происшествие забудется. Если же ее состояние вопреки ожиданиям не улучшится, немедленно позвоните мне.

Врач попрощался, а мать и сын вернулись к Татьяне, у постели которой сидела Надежда Прохладина. Она не заметила вошедших, которые сели в стороне. Через некоторое время Татьяна устало заметила:

– Как хорошо, что ты со мной, тетя Надя. Теперь мне не надо бояться.

– Тебе и раньше не надо было никого бояться. А кого ты боишься?

– Ирину Пескову. Но ты же не знаешь…

– Знаю, дитя мое. Не будем говорить об этом. Постарайся лучше заснуть. Павел защитит тебя в будущем, поверь мне.

– Да разве он… – Татьяна устало отмахнулась. – Может, он был бы рад избавиться от меня таким образом…

– Танечка, я прошу тебя! – испуганно прервала ее Надежда. – Откуда такие черные мысли! Как только ты можешь так думать?

– Он тяготится мной.

– Я ничего такого не заметила, доченька моя. А теперь спи и не мучайся и из-за собственных выдумок.

– Тетя Надя, ты ведь меня любишь?

– Очень.

– Тогда докажи это и возьми меня в Черный Верх. Только на время, пока этот брак не закончится. Тогда я уйду. Пожалуйста, тетя Надя, не говори «нет»!

Надежда не смогла выдержать умоляющего взгляда Татьяны и отвернулась. Татьяна неправильно истолковала это движение:

– Ты не хочешь?

– Я не могу, Танечка, – с трудом вымолвила Надежда. – Павел не допустит этого.

– Конечно, не допустит, – с горечью вымолвила Татьяна. – Ведь тогда он не сможет больше унижать меня. Ту, которую ему навязали. Но и у меня есть своя гордость.

– Таня, я в ужасе…

– Охотно верю. Но оставим это, я знаю, что мне делать…

– Ничегошеньки ты не знаешь, и я хочу тебе сказать…

– Спасибо. Я устала и хочу спать.

Татьяна повернулась на бок, и вскоре равномерное дыхание показало, что она спит глубоким сном. Надежда Прохладина со вздохом встала. Теперь она заметила мать и сына, которые тихо подошли к ней.

– Вы здесь? – спросила Надежда шепотом. – Тогда вы знаете, что Татьяна думает о вас. Я полагаю, мы спокойно можем оставить ее одну. Татьяна скоро не проснется.

Выйдя из комнаты, они встретили Максима.

– Как дела у Тани? – робко спросил он.

– Спит, – ответила его мать. – Бедняжка! Как многое ее мучит.

С озабоченным видом Надежда опустилась в кресло. Другие последовали ее примеру. Надежда посмотрела на Павла очень недружелюбно.

– Тетя Надя, что ты так смотришь на меня?

– Ты это заслужил, сын мой. Потому что у тебя, кажется, рыльце в пушку.

– Ну, хорошо. Буду страдать молча.

– Неужели на свете нет ничего, что ты можешь воспринять серьезно? Твоя жена чуть было…

– Не надо, Надя, – торопливо прервала ее Тамара. – Я расскажу тебе обо всем. Тогда ты наверняка не будешь обвинять одного только Павла.

Когда она закончила, Надежда недоуменно покачала головой.

– Подумать только! Как можно было опуститься до нелепости, которая пришла в голову Бархатову? Вынудить детей вступить в брак! До этого еще додуматься надо! Хоть я и предполагала нечто в этом роде, но подробности, если честно, меня убили. Неудивительно, что Татьяна считает себя здесь чужой. В конце концов, в году триста шестьдесят пять дней – это же целая вечность. Ты, Павел, как мужчина, этого не поймешь. Во-первых, струны твоей души не такие тонкие. А во-вторых, ты здесь дома. Но для Татьяны унизительно сознавать, что ее здесь только терпят.

– Я не думаю, что мама или я давали ей повод так думать. Если здесь Татьяна считает себя лишней, это только ее мнение.

– Конечно, Паша. И все же? Вы поженились четыре месяца назад. Впереди у вас еще восемь. Я действительно не знаю, что из всего этого получится.

– Все будет как было, тетя Надя. Татьяна отнюдь не томится в неволе. Напротив, у нее столько свободы, сколько редко бывает у женщины. То, что ей пришло в голову, – всего лишь выдумки.

– Я об этом уже говорила с ней раньше. А что будет, если я возьму ее к себе в Черный Верх?

– Не получится, тетя Надя. Это противоречит завещанию отца. А я должен его выполнить.

– Бедняга! Ну хорошо, ты все выдержишь. Но для Тани это будут черные времена. Теперь ей кажется, что ей угрожают.

– Да что ты говоришь! Пуганая ворона куста боится. Если бы я точно знал, что Ирина действительно оказалась способной на такое…

Тут в комнату влетела Дарья. Она подбежала к Надежде Прохладиной и, рыдая, положила голову ей на колени.

Собравшиеся с испугом посмотрели друг на друга. Надежда обняла дрожащее тело девушки.

– Ну, успокойся, деточка. Что у тебя случилось?

– Ирина… Как можно быть такой испорченной! – всхлипывая, выдавила Дарья. – Если бы Таня… Это безумие!

– Вот и ответ на мой вопрос, – обратилась Надежда к Темляковым. Затем она сказала Дарье:

– Дашенька, Тане уже хорошо. Она теперь спит, а когда проснется, все ужасное будет позади. Именно тебе и надо было оказаться там, когда бедняжка упала в воду. Она чуть не заплатила жизнью за свое желание пройти по прогнившим доскам. Твоя сестра была вне себя, Даша…

Дарья встрепенулась:

– Я лучше знаю…

– Ничего ты не знаешь, деточка. Как и сама Татьяна. А теперь голову выше, высушим слезы! Так. Теперь пусть нервы отдохнут. Слава богу, Таня жива. Все остальное не так уж и важно.

Дарья медленно поднялась и села на ручку кресла. Она прильнула к Надежде, которая заботливо провела пальцами по ее заплаканным глазам. Надежда специально заговорила бодрым тоном, чтобы отвлечь девушку от грустных мыслей.

– А ты, похоже, снова удрала от папы?

– Да. Быть там я хочу с каждым днем все меньше, сорвалось с девичьих губ. Я, конечно, привыкла, что отец обожает Иру. Но сегодня… После того, что случилось… Это зашло слишком далеко. Я больше не хочу их видеть и слышать. И поэтому я здесь. Ты ведь считаешь это правильным, тетя Тамара?

– Само собой разумеется, дитя мое. Я только боюсь, что отец вернет тебя. Ты же знаешь, он не любит, когда ты здесь.

– С вами – другое дело, но не с Таней, Ира все время настраивает отца против меня, не хочет, чтобы я тут бывала…

Зазвонил телефон, и Павел взял трубку.

– Да, Даша здесь, – ответил он.

И вот уже Надежда Прохладина взяла у Павла трубку и безмятежно заговорила:

– Потише, потише, мой дорогой. Или вы хотите порвать мне барабанные перепонки? Именно так, у телефона Надежда Прохладина. К сожалению, Дарья сейчас не может приехать домой, потому что у нее нервный срыв, – дружелюбным тоном солгала она. – По совету врача ей надо обязательно соблюдать покой. Две больные дочери – это уж чересчур. Не правда ли? Поэтому я хочу пожертвовать собой и взять у вас одну из девочек. Я поставлю бедняжку на ноги в Черном Верхе. Согласны?

Через минуту она со смехом положила трубку.

– Должна сказать тебе. Даша, что твой отец способен довольно-таки громко говорить. Ну и как я с ним справилась? Я его перехитрила, не так ли? Остается только спросить, согласна ли ты с тем, что я ему сказала?

– От всего сердца!

– Тогда все в порядке. Если я заберу тебя в Черный Верх, мы уладим и остальное. В конце концов, мне нужна помощница, не правда ли? – Надежда добродушно подмигнула собравшимся. – И, конечно, я буду брать ее с собой в гости. Значит, мы сделаем все для девушки, которая, надеюсь, перестанет демонстрировать нам печальное лицо.

– Мы Дарью вряд ли интересуем, – заметила Тамара. – За последнее время она это показала достаточно ясно. Хотя я и не знаю, чем мы провинились…

– Мамочка, – вступил в разговор Павел, – мы ведь варвары и угнетаем ее любимицу…

– Посмотрите только на этого насмешника! – засмеялась Надежда. – Оставьте девочку в покое, а то она опять повесила головку. Ответь же им, детка.

Дарья, готовая снова расплакаться, взглянула на Тамару, которая с улыбкой обратилась к ней. Она привлекла девушку к себе, нежно провела рукой по ее красному от смущения лицу и спросила мягким голосом:

– Ты действительно думаешь, что только мы виноваты в том, что Татьяна настроена к нам так враждебно?

– После того как узнала все, я так больше не думаю, – тихо ответила Дарья. – Это гордость Татьяны не дает ей сблизиться с вами. Она может быть такой милой, тетя Тамара!

– Что-то мы этого еще не замечали. Мы привыкли к тому, что она считает нас врагами. Мы уже не обращаем на это внимание.

– Ах, тетя Тамара, как все было бы хорошо, если бы…

– Вот именно, «если бы»! Сердцу не прикажешь. Она могла бы доверять нам, но она считает, наверное, что мы этого недостойны. Мы даже не знаем, жива ли ее мать, есть ли у нее братья и сестры…

– Мать умерла, – заговорила Дарья. – Во втором браке выросла только Таня. У ее отца было два сына от первого брака. Татьяна неохотно говорит о своей матери. Со старшим сводным братом она кажется, не ладила, но младшего любит. Судя по фотографиям, которые она мне показывала, жили они очень богато. Больше я ничего не знаю.

– Ну, по крайней мере, хоть что-то, – су хо промолвила Надежда. – Может быть, Татьяна когда-нибудь разговорится, надо только проявить терпение. А теперь я предлагаю поехать домой. Вы согласны с этим, дети мои, вас теперь двое?

Они были согласны.

При расставании Дарья прильнула к Тамаре Темляковой и тихо спросила:

– Ты на меня не сердишься?

– Деточка, я никогда не сердилась на тебя. Меня только обижало, что ты в последнее время стала такой неприступной. Но теперь все должно быть по-старому. Если ты этого захочешь.

– Конечно, хочу, тетя Тамара! Спасибо тебе за доброту.

* * *

На следующий день Тамара Темлякова захотела увидеться с Татьяной, но решила подождать, когда Татьяна выйдет из комнаты.

К обеду она все же вышла – все еще бледная, но в остальном такая же, как и прежде. Она приветствовала мужа и его мать таким ровным голосом, будто вчера ничего не случилось.

– Иди ко мне, Татьяна.

С недовольным видом Татьяна последовала приглашению Темляковой, которая усадила ее рядом с собой на диван и, качая головой, наблюдала, как Татьяна упорно смотрит в пол.

– Что ты за непонятная девочка, Таня? После того что произошло вчера, ты могла бы хоть что-то сказать близким тебе людям.

– Я не знаю, что сказать! – ответила Татьяна таким высокомерным тоном, что лицо Тамары залилось густой краской. Она молча поднялась и прошла в столовую.

Обед также прошел в молчании. Стало очевидно, что Татьяна чувствует себя все еще плохо. Она несколько раз хваталась за край стола, потому что в глазах у нее темнело. Она не замечала взглядов, которыми обменялись мать и сын. По окончании обеда она сразу встала и, покачиваясь, вышла из комнаты.

Павел удержал мать, которая хотела пойти за ней. Когда Татьяна вышла, он сказал:

– Разве тебе не достаточно отпора, который ты получила? Трудно поверить, что ты разрешаешь ей так вести себя.

– Но и ты тоже, Паша, – ответила Тамара, улыбнувшись.

Павел устало отмахнулся.

– Я-то с ее упрямством разберусь, а вот ты – вряд ли. Советую не делать шаги ей навстречу. Ты и так получила от нее достаточно.

– Но она была близка к обмороку, Паша. Ты обязан следить за ней. Ты не хочешь к ней сходить?

– Чтобы постоять перед закрытой дверью? Спасибо!

В своей комнате Татьяна в полном изнеможении упала на диван. Потом она крепко заснула.

К кофе Татьяна проснулась. И в этот момент к ней влетела Дарья. Она обняла Татьяну и прижалась щекой к ее лицу.

– Танечка, как я испугалась за тебя! Ты уже поправилась?

– Я, кажется, чувствую себя лучше, чем ты, – с улыбкой ответила Татьяна. – Во всяком случае, я не дрожу. А вот у тебя, похоже, все еще душа в пятках сидит.

– И есть от чего. Танечка, Ира никогда не была такой плохой. У нее и не было причины быть такой, потому что все шло так, как она хотела. Не бывало, чтобы кто-то сопротивлялся ей. Только когда появилась ты и стала ее вытеснять…