Текст книги "«Сыны Рахили». Еврейские депутаты в Российской империи. 1772–1825"

Автор книги: Ольга Минкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Одно и то же событие – учреждение Первого еврейского комитета и привлечение к его работе еврейских депутатов – порождало разные слухи у еврейского населения разных губерний и, возможно, у разных групп еврейского населения. Так, выбивается из общего ряда донесение каменец-подольского губернатора А.Г. Розенберга, фиксирующее скорее оптимистические, нежели пессимистические слухи, распространившиеся среди евреев Каменец-Подольска в связи с избранием еврейских депутатов: «Ни в Подольской, ни в Волынской губернии нигде никакие между евреями противные слухи и разглашения не примечены, а, напротив того, видно, что евреи здешние обрадованы вызовом из-между их депутата в столицу и полагают действительно сие для себя полезным»[449]449
  А.Г. Розенберг – В. П. Кочубею. 7 февраля 1803 г. – Там же. Л. 108–108 об.


[Закрыть].

Очевидно также стремление, общее для всех губернаторов (совпадающее, видимо, в данном случае с целями кагалов), приуменьшить значение слухов и вызванных ими волнений в еврейской среде. Напротив, в письме Ноткина Кочубею 20 января 1803 г. подчеркивались именно масштабы охватившего всех российских евреев «уныния». Возможно, Ноткин пытался таким образом повлиять на министра, рассчитывая, что угроза «еврейского бунта» может понудить власть пойти на некоторые уступки евреям. Нельзя не признать опасной подобную тактику в коммуникации еврейских представителей с властью – ведь равным образом она могла привести и к репрессивным мерам в отношении евреев. Однако, как будет показано далее, эта тактика продолжала использоваться и в дальнейшем.

Примечательно, что депутаты, возможно, не ограничивали свою деятельность рамками комитета. Так, «еврейский депутат Виленской и Гродненской губерний» Гирша Давидович 31 августа 1803 г. подал прошение «на высочайшее имя» через Третий департамент Сената, т. е. действовал подобно еврейским «поверенным» конца XVIII в.[450]450
  Бершадский С.А. Положение о евреях 1804 г. Опыт исторического исследования оснований и мотивов этого законодательного памятника // Восход. 1895. № 6. С. 49. Несмотря на заглавие, данная работа представляет собою тематическую подборку документов, снабженных минимальным исследовательским комментарием. Публикатор ограничился указанием на Третий департамент Сената.


[Закрыть] Несмотря на то что и в самом прошении, и во всеподданнейшем рапорте Сената Давидович именуется «депутатом»[451]451
  Там же. С. 60. В рапорте Сената – «депутат, избранный от евреев Виленской и Гродненской губерний».


[Закрыть], в доверенности, выданной Давидовичу виленским кагалом 13 августа 1803 г., не упоминаются ни депутаты, ни Еврейский комитет. В доверенности, подписанной «Виленского еврейского кагала синдиком» Еремианом Нахимовичем[452]452
  По всей видимости, тот же «синдик» виленского кагала И. Нахимович, который 15 января 1795 г. от имени «еврейского общества» Вильно и Гродно подал прошение Н.В. Репнину (Акты, издаваемые Виленской комиссиею для разбора древних актов. Вильна, 1902. Т. XXIX. С. 468).


[Закрыть], оговаривалось право Давидовича «от имени целого общества Литовско-Виленской губернии по делам кагала, купечества, обывателей и всего еврейского общества в Правительствующий Сенат и прочие присутственные места прошения подавать»[453]453
  Гессен Ю.И. Евреи в России. С. 237–238. Гессен не указал источник полностью опубликованной им доверенности, а также воздержался от какого-либо анализа этого документа. Скорее всего, он не относился к комплексу документов, использованному С.А. Бершадским (см. выше, примечание 64). По классификации Гессена, Давидович относится к «поверенным», обращавшимся к власти по частным вопросам.


[Закрыть]. Возможно, Давидович являлся не депутатом, а поверенным, и именование его «депутатом» в документах Сената отражает терминологическую нечеткость в определениях различных форм еврейского представительства. В любом случае, примечательна процедура выборов представителя еврейских общин одновременно двух губерний, значительно отличающаяся от рассмотренной выше ситуации в Минске. Согласно упоминавшейся выше доверенности, виленский кагал, еврейские купцы, обыватели и «целое Литовско-Виленское губернское еврейское общество», т. е. представители высших слоев еврейского общества этих двух губерний, возможно составлявшие аналогичное минскому собрание выборщиков, предоставили Нахимовичу право назначить «одного достойного и верного человека к хождению по делам кагальным, купеческим и целого общества»[454]454
  Там же.


[Закрыть]. Г. Давидович с большой долей вероятности может быть отождествлен с Гиршем Давидовичем из Вильно, подавшим в 1798 г. донос на хасидов, приведший к аресту цадика Шнеура Залмана и его наиболее влиятельных последователей из Вильно. Примечательно, что, используя в своих целях известные тогда опасения правительства, Давидович обвинял хасидов во «вредных для государства поступках» и даже намекал на возможную связь идей хасидизма с французской революцией[455]455
  Гессен Ю.И. К истории религиозной борьбы среди русских евреев. С. 251. По мнению Гессена, поскольку при расследовании дела властям не удалось обнаружить Г. Давидовича, он либо успел скрыться, либо «это было вымышленное лицо».


[Закрыть]. Поскольку среди делегировавшего Давидовича еврейского населения Виленской и Гродненской губерний преобладали противники хасидов – миснагиды, то успешное выступление Давидовича против хасидов, наглядно продемонстрировавшее также его способность искусно использовать «язык власти», могло послужить веским доводом в пользу его избрания. Если автор доноса 1798 г. и депутат Давидович – одно и то же лицо, то здесь мы имеем дело с чрезвычайно интересной трансформацией традиционно презираемого еврейским обществом доносчика в уважаемую и значительную фигуру. Отношение к доносчику могло претерпевать изменения под воздействием раскола еврейского общества на хасидов и миснагидов. Доносчик, выражавший интересы одной из сторон, утрачивал свои негативные коннотации и становился своего рода «штадланом».

Взаимодействие членов комитета с депутатами, а также итоги этого взаимодействия крайне скупо и тенденциозно представлены в источниках. Так, в записках Державина деятельность депутатов пренебрежительно охарактеризована как «разные происки», направленные исключительно на сохранение status quo в отношении евреев[456]456
  Державин Г.Р. Записки. С. 474.


[Закрыть]. Аналогичным образом, за исключением, разумеется, обвинений в подкупе, представлены позиции депутатов в докладе комитета.

Крайне интересным представляется упоминание о проекте, представленном депутатами Первому еврейскому комитету, в отношении Главного управления духовных дел иностранных исповеданий в департамент народного просвещения 30 декабря 1826 г.: «Из дел видно, что комитет, занимавшийся проектом Положения 1804 г., по просьбе евреев присовокупил было в оном к правам, упоминаемым в пятом параграфе, что евреи будут производимы в чины и достоинства»[457]457
  Отношение Главного управления духовных дел иностранных исповеданий департаменту народного просвещения Министерства народного просвещения. 30 декабря 1826 г. – РГИА. Ф. 733. Оп. 1. Д. 453. Л. 2 об. Документ представлял собой ответ на запрос, запрещено ли евреям поступление на государственную службу.


[Закрыть]. В пятом параграфе «Положения» шла речь о присуждении евреям «университетских степеней наравне с прочими российскими подданными». Можно предположить, что присуждение «чинов и достоинств» было связано с приемом окончивших университет евреев на государственную службу. Данное положение отсутствует в предварительной редакции, предложенной на рассмотрение еврейским депутатам в начале 1804 г., и, следовательно, было отброшено на более ранних стадиях работы над проектом.

Все предшествующие исследователи данного сюжета, не располагавшие текстом проекта, представленного депутатам, полагали, что депутатам был предложен на рассмотрение вариант, в целом не отличавшийся от редакции, утвержденной императором 9 декабря 1804 г.[458]458
  Статьи, сообщенные еврейским депутатам, копия. Не позднее 7 января 1804 г. – CAHJP. HM 2/9450.10 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 1690). Л. 3–8.


[Закрыть] Обнаруженный нами документ, отложившийся среди материалов канцелярии киевского военного губернатора под названием «Статьи, сообщенные еврейским депутатам»[459]459
  Там же. Л. 3.


[Закрыть], позволяет увидеть, что проект «Положения» еще в начале 1804 г. существенно отличался от окончательной редакции. Документ состоит из обращенной к депутатам преамбулы[460]460
  Там же. Л. 3–8.


[Закрыть] и предварительной редакции «Положения», озаглавленной «Положение для образования евреев»[461]461
  Таким образом, характеристика Дж. Д. Клиером, впервые выявившим указания на существование данного проекта, Синедрина как «Святейшего Синода для евреев во главе с обер-прокурором – христианином» (Клиер Дж. Д. Россия собирает своих евреев. С. 216) заслуживает определенной корректировки.


[Закрыть]. Проект предполагал централизацию управления евреями: «Над всеми кагалами будет один совет, под именем Синедрина и составленный из трех заседателей, назначаемых по выбору, один для губерний белорусской и минской, один для литовских, и один для волынской, киевской и подольской». Возглавлять Синедрин должен был «обер-ланд-раввин»[462]462
  Статьи, сообщенные еврейским депутатам. – CAHJP. HM 2/9450.10 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 1690). Л. 7.


[Закрыть]. Все члены совета избирались сроком на три года и могли были быть переизбраны на второй, третий и т. д. срок. Обязательным условием для занятия должностей в Синедрине было знание «по крайней мере» одного из трех языков: русского, польского или немецкого[463]463
  Там же. Л. 7 об.


[Закрыть]. К функциям Синедрина относились роль апелляционного суда по отношению к раввинским судам всех еврейских общин империи, управление еврейскими благотворительными учреждениями и типографиями, решение «споров о дохматах и обрядах веры»[464]464
  Там же. Л. 7 об.–8.


[Закрыть]. Синедрину придавались также функции законосовещательного еврейского представительства на постоянной основе: «В случае, если бы Синедрин признал нужным представить на высочайшее усмотрение виды свои на усовершенствование участи евреев или к поправлению каких-либо злоупотреблений, сие ему дозволяется с уверением, что все правильные его на пользу общую представления приняты будут с особенным к членам его благоволением»[465]465
  Державин Г.Р. Сочинения. СПб., 1876. Т. VII. С. 296–298.


[Закрыть]. «Сендарин» во главе с главным раввином империи фигурировал и в проекте Державина[466]466
  Статьи, сообщенные еврейским депутатам. – CAHJP. HM 2/9450.10 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 1690). Л. 7 об.


[Закрыть]. В рассматриваемом проекте «Положения о евреях», в отличие от «Мнения» Державина, отсутствовал пост «протектора евреев» – российского чиновника, руководившего деятельностью Синедрина и осуществлявшего управление всеми сферами еврейской жизни, как «гражданской», так и «духовной». В проекте, представленном на рассмотрение еврейским депутатам, Синедрин наделялся гораздо более широкими, нежели в проекте Державина, полномочиями и имел право прямого обращения к императору. Вместе с тем возможные жалобы евреев на Синедрин должны были поступать на рассмотрение министров внутренних дел, народного просвещения, финансов и др. (в зависимости от характера вопроса)[467]467
  Г.Р. Державин находился в оппозиции к остальным членам Первого еврейского комитета, которых он обвинял в получении крупных взяток от еврейских депутатов (см.: Державин Г.Р. Сочинения. С. 800–801), и покинул государственную службу и пост в комитете 8 октября 1803 г. Окончательный вариант «Статей, сообщенных еврейским депутатам» разрабатывался, таким образом, уже без его участия.


[Закрыть]. В то время как в проекте Державина Синедрин («Сендарин») подчинялся протектору и состоял из назначенных последним лиц и избранного из их числа еврейскими общинами главного раввина, в «Статьях, сообщенных еврейским депутатам» не оговаривается ни процедура избрания (или назначения) членов Синедрина, ни его точное место в бюрократической системе. Появление Синедрина в проекте комитета, вероятнее всего, объясняется не только и не столько прямым заимствованием из «Мнения» Державина[468]468
  Статьи, сообщенные еврейским депутатам. – CAHJP. HM 2/9450.10 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 1690). Л. 4 об.–5.


[Закрыть], сколько общей тенденцией к усилению бюрократического контроля над евреями и установлению искусственной иерархии еврейского общества, наметившейся в политике российских властей вскоре после Первого раздела Польши.

Остальные положения проекта: подтверждение существования «черты оседлости»[469]469
  Там же. Л. 5.


[Закрыть], запрет на продажу евреями алкоголя и содержание постоялых дворов в сельской местности[470]470
  Там же. Л. 4.


[Закрыть], разделение евреев на четыре «состояния» (или «класса»: земледельцы, фабричные рабочие и ремесленники, купечество и мещанство)[471]471
  Там же. Л. 6 об.


[Закрыть], ограничение власти раввинов[472]472
  Там же. Л. 7.


[Закрыть], подтверждение полномочий кагала[473]473
  Там же.


[Закрыть] и легализация хасидизма[474]474
  Там же. Л. 3 об.


[Закрыть], обязательное употребление в делопроизводственной и коммерческой документации русского, польского или немецкого языка[475]475
  Там же. Л. 5.


[Закрыть] и обязательный переход на «немецкое платье» во время пребывания за пределами «черты оседлости»[476]476
  Там же. Л. 3.


[Закрыть], разрешение евреям поступать во все российские учебные заведения[477]477
  Там же.


[Закрыть] – были направлены на регламентацию и «упорядочивание» всех сфер жизни российских евреев и их унификацию с остальными подданными империи.

Примечательна также преамбула документа – обращение членов комитета к еврейским депутатам. Они стремились заверить депутатов, что комитет, «во всех деяниях своих следуя правилам терпимости и правосудия, имел всегдашним предметом пользу общественную и благо еврейского народа», «старался он даровать евреям все выгоды, права и ободрения, какие только могут быть даны сообразно общественной пользе», а также что, представляя проект «Положения» депутатам, комитет «предоставляет им вместе с оным предложить и свои виды»[478]478
  Ср. с тоном письма Г.Р. Державина Н.Х. Ноткину 9 декабря 1802 г. (см. выше).


[Закрыть]. Подчеркнуто уважительный тон обращения к депутатам, возможно, отражает их высокий статус как должностных лиц в комитете и степень их влияния[479]479
  Мемория Четвертого еврейского комитета за февраль 1826 г. – РГИА. Ф. 560. Оп. 10. Д. 180. Л. 30.


[Закрыть].

Из меморий Четвертого еврейского комитета известно, что члены Первого еврейского комитета рассматривали вопрос о привлечении евреев к военной службе («имели сие в виду»[480]480
  Там же.


[Закрыть]). Отсутствие соответствующего пункта в проекте «Положения», представленном депутатам в начале 1804 г., возможно, свидетельствовало об определенной роли депутатов в том, что вопрос о введении рекрутской повинности для евреев был отложен на неопределенный срок («оставили их [евреев] в прежнем положении»[481]481
  Его императорскому величеству от комитета, для составления положения о евреях учрежденного, доклад // Санкт-Петербургский журнал, издаваемый Министерством внутренних дел. 1805. № 2. С. 51.


[Закрыть]).

Сведения о реакции еврейских депутатов на представленный им на рассмотрение проект сохранились только в докладе комитета. Согласно этому документу, «после долговременной нерешимости депутаты отозвались, что не могут они без кагалов своих поступить на какие-либо по сему делу заключения, и просили дать им для совещания сего полугодичное время»[482]482
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, члены комитета пытались представить дело таким образом, что, при том что власть явно продемонстрировала свою готовность к диалогу с евреями в лице их представителей, последние проявили нежелание или неспособность поддерживать этот диалог на должном уровне. Предложенная депутатами мера – привлечение дополнительных представителей еврейского общества на местах и организация особых «совещаний», на которых депутаты и члены кагалов могли бы выработать свои предложения по разработке законов о евреях, – показалась комитету подозрительной, как и всякое «скопище». Полагая, «что совещания сии не произведут также никакой пользы», члены комитета к тому же опасались, «что по неопределенности и разнообразию мнений могут они родить между евреями неправые толки»[483]483
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, вновь проявился уже отмеченный выше страх перед слухами, которые могли бы спровоцировать «еврейский бунт». При этом появляется новый мотив, в дальнейшем ставший стандартным обвинением в адрес еврейских депутатов: их стали подозревать в распространении слухов и антиправительственных настроений в еврейской среде. Согласно докладу, члены комитета, несмотря на свои подозрения, а также явную некомпетентность депутатов и их пассивное сопротивление всем «благим начинаниям» правительства, продолжали придерживаться заявленных ранее либеральных принципов в отношениях с евреями («того первоначального правила, чтобы допустить сколь можно евреев участвовать в собственном их образовании и чтоб не оставить ни единого обстоятельства, к сему способствовать могущего»[484]484
  Там же.


[Закрыть]). Предложенная депутатами мера была принята, но с существенными поправками. Решено было поставить законосовещательную деятельность кагалов под контроль местной администрации, а также отстранить депутатов от участия в этом процессе: «Главные статьи Положения, для евреев предназначенного, сообщить кагалам чрез губернские начальства с тем, чтоб, не делая в статьях сих никакой отмены, представили они виды свои к дополнению их новыми средствами, кои бы к пользе их по местным уважениям принять было можно»[485]485
  Отношение В.П. Кочубея киевскому военному губернатору А.П. Тормасову. 7 января 1804 г. – CAHJP. HM 2/7928.16 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 1690). Л. 1–2.


[Закрыть]. Отношение Кочубея киевскому военному губернатору позволяет датировать этот этап деятельности комитета январем 1804 г.[486]486
  Отношение В.П. Кочубея киевскому военному губернатору А.П. Тормасову. 26 января 1804 г. – CAHJP. HM 2/7928.8 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 433). Л. 3.


[Закрыть] Отношением от 26 января 1804 г. Кочубей объявлял губернатору, что пребывание в Санкт-Петербурге «депутата от Киевской губернии Израиля Мордуховича [т. е. упоминавшегося выше Сруля Мордковича] уже не нужно», и поручал передать губернским кагалам проект «Положения о евреях»[487]487
  Представление минского кагала минскому гражданскому губернатору З.Я. Карнееву. 10 марта 1804 г. – CAHJP. HM 2/9450.10 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 1690). Л. 21; «Начертание мыслей и суждений киевского еврейского кагала по случаю устроения его благоустройства». Не позднее 6 апреля 1804 г. – CAHJP. HM 2/7928.8 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 433). Л. 13 об. – 14.


[Закрыть].

До нас дошли «мнения» киевского и минского кагалов, представленные комитету. Они будут более подробно охарактеризованы ниже, в разделе, посвященном альтернативным формам еврейского представительства в 1802–1812 гг. Здесь же достаточно отметить, что и киевский, и минский кагалы высказались против учреждения Синедрина[488]488
  Отношение киевского военного губернатора А.П. Тормасова министру внутренних дел В.П. Кочубею. 24 марта 1804 г. – CAHJP. HM 2/9450.10 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 1690). Л. 22.


[Закрыть]. Позиция губернаторов, которые, препровождая «мнения» кагалов на рассмотрение комитета, должны были представить также свои комментарии, представляется интересной. Так, киевский военный губернатор и управляющий Минской губернией Тормасов в донесении Кочубею о минском кагале отказывался выносить какие-либо суждения по вопросу о Синедрине как принадлежащему компетенции центральных властей[489]489
  Отношение киевского военного губернатора А.П. Тормасова министру внутренних дел В.П. Кочубею. 14 апреля 1804 г. – CAHJP. HM 2/7928.8 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 433). Л. 17.


[Закрыть], а несколькими неделями позже в отношении о киевском кагале уже признавал «необходимо нужным существование Синедрина для средоточного порядка»[490]490
  Гессен Ю.И. Евреи в России. С. 133.


[Закрыть]. На данный момент неизвестны «мнения» других кагалов и губернаторов, и вопрос о том, что именно послужило решающим фактором в отказе комитета от учреждения Синедрина, следует оставить открытым.

Позднейшие источники о деятельности депутатов при Первом еврейском комитете также представляют определенный интерес. Так, в описательной части уже упоминавшегося проекта, поданного анонимным «ученым евреем» А.Б. Куракину, так же как и в рассмотренном выше докладе комитета, депутатам от кагалов приписывалась полная некомпетентность и неумение говорить на языке власти. По мнению автора записки, это было обусловлено низким культурным уровнем российского еврейства в целом: «По нынешнему состоянию евреев весьма мало таких людей, которые бы о вещах такого рода могли бы судить порядочно, или паче иметь представление об истинном благе народном»[491]491
  Там же.


[Закрыть], в то время как немногочисленные «просвещенные евреи», достойные стать представителями своего народа перед властью, не имеют возможности проявить свои таланты, поскольку «образ мысли таковых евреев не согласуется с общим мнением их единоплеменников, которые и кроме того не имеют ни о чем понятия»[492]492
  Там же.


[Закрыть]. Выдвижение тех или иных депутатов было, по мнению автора проекта, теснейшим образом связано с архаичным и несправедливым устройством еврейского общества. За выборами в 1802–1803 гг. стояла немногочисленная группа «богачей», действия которых были продиктованы «суеверием и страстью». Влиянием этих невежественных и порочных людей была «порабощена воля собратий, зависящих от них по промыслам, по распоряжению податей и по духовным отношениям, поелику богачи, по родственной связи их с учеными суеверными – раввинами, а сии по нужде своей в богачах имеют друг на друга величайшее во всем влияние». По этой причине результат выборов нельзя было «считать основательным и соответствующим желанию правительства»[493]493
  Там же.


[Закрыть]. Анонимный автор касался также вопроса об отношениях депутатов с представляемыми: по его словам, «депутаты имели род инструкции от своих доверителей держаться известных правил и, следственно, не могли говорить или предпринимать то, что мыслили, а только говорили то, что им поручено»[494]494
  Мемория Четвертого еврейского комитета за сентябрь 1826 г. – РГИА. Ф. 1286. Оп. 4. Д. 624. Л. 110.


[Закрыть]. Описательная часть проекта предваряла содержавшиеся в рекомендательной части предложения еврейской реформы, при которой взаимодействие власти с евреями якобы обрело бы новые, более эффективные формы.

Характеристика депутатов при Первом еврейском комитете была представлена также в обзоре деятельности еврейских депутатов за 1802–1825 гг., составленном в сентябре 1826 г. в Четвертом еврейском комитете. Поводом к рассмотрению вопроса о еврейских депутациях послужило прошение виленского, минского и гродненского кагалов о возобновлении еврейского представительства при комитете. Инициатива кагалов привлекла внимание великого князя Константина Павловича, поручившего управляющему Министерством внутренних дел В.С. Ланскому представить прошение кагалов императору. Ланской, в свою очередь, поручил рассмотрение прошения Четвертому еврейскому комитету, составившему обзор истории еврейского представительства[495]495
  Там же. Л. 110 об.


[Закрыть]. Вероятно, главной задачей составителей справки было подкрепление доказательствами уже сложившегося в высших кругах негативного отношения к еврейским депутатам. При рассмотрении истории депутатов при Первом еврейском комитете составители справки обильно цитировали упоминавшийся выше доклад комитета, а также приводили новые любопытные подробности. Депутаты якобы мотивировали свой отказ от обсуждения проекта Положения тем, что после издания нового закона о евреях, созданного номинально при их участии, они, «яко предатели своих собратий, неминуемо должны будут понесть негодование и даже лично над собою мщение»[496]496
  Равным образом, при рассмотрении комитетом вопроса о контрабанде было важно, что «сами еврейские депутаты в 1817 г. признались перед правительством, что их собратия виновны в оной» (Мемория Четвертого еврейского комитета за май 1826 г. – Там же. Л. 66).


[Закрыть]. Эта красочная деталь дополняла создаваемый в данной справке и докладных записках Четвертого еврейского комитета образ фанатичного, жестокого, упрямого и преступного еврейства. Особый вес этой характеристике придавало то, что она была вложена в уста самих официальных представителей этого народа[497]497
  Мемория Четвертого еврейского комитета за сентябрь 1826 г. – РГИА. Ф. 1286. Оп. 4. Д. 624. Л. 110 об.


[Закрыть]. Итак, депутаты, «после долговременной нерешимости, объявив, что они сообщили статьи нового положения своим кагалам, просили позволения отправиться к ним же»[498]498
  Гессен Ю. И. Евреи в России. С. 133–139.


[Закрыть]. Таким образом, желание депутатов организовать совещания с кагалами интерпретируется в справке несколько иначе, чем в докладе Первого еврейского комитета.

Интерпретациями, содержащимися в сохранившихся источниках, была во многом обусловлена оценка деятельности депутатов при Первом еврейском комитете последующими историками. Особенно ярко эта тенденция проявилась в работах Ю.И. Гессена, без всякой критики воспроизводившего трактовку, предложенную в анонимной записке 1808 г.: приглашенные членами комитета депутаты, сторонники просвещения и реформ, могли свободно высказывать свои мнения, тогда как губернские депутаты зависели от делегировавших их кагалов и были вынуждены выступить против любых нововведений[499]499
  Гессен Ю.И. История евреев в России. С. 108–109.


[Закрыть]. Негативному влиянию депутатов от кагалов, выступавших против любых «мер культурного, просветительного характера», Гессен приписывал отказ комитета от реформы еврейского образования[500]500
  См. предыдущую главу.


[Закрыть]. Последнее предположение никак не подтверждается имеющимися источниками.

Характеристика поведения еврейских депутатов в докладе комитета может быть подвергнута сомнению. На фоне всей предшествующей истории еврейского представительства, когда евреи вполне доказали свою способность говорить на языке власти и выдвигать предложения и проекты реформ, отказ депутатов представить какие-либо суждения по проекту Положения выглядит странно. Что же касается «доверенностей» и «инструкций» от кагалов, якобы полностью лишавших депутатов права на инициативу, достаточно вспомнить подлинные доверенности кагалов и «обществ» поверенным 1785–1790 гг., предоставлявшие им широкую свободу действий[501]501
  ПСЗ 1. Т. XXVIII. 21547. 9 декабря 1804 г.


[Закрыть]. Таким образом, следует оставить открытым вопрос о специфике взаимоотношений комитета с депутатами обеих групп. Очевидно только стремление комитета доказать полную бесполезность и даже определенную опасность сотрудничества с еврейскими представителями.

«Положение о евреях» было утверждено императором 9 декабря 1804 г.[502]502
  В проекте: 1 января 1806 г. в Новороссии и Малороссии и 1 января 1807 г. в остальных губерниях (Статьи, сообщенные еврейским депутатам. – CAHJP. HM 2/9450.10 (оригинал: ЦГИАУ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 1690. Л. 5), в «Положении о евреях»: 1 января 1807 и 1808 гг., соответственно.


[Закрыть] За исключением учреждения Синедрина, в общих чертах оно совпадало с упоминавшимся выше проектом, составленным комитетом к началу 1804 г. Срок обязательного переселения евреев из сельской местности в города и местечки[503]503
  В проекте: 1808 г. (Статьи, сообщенные еврейским депутатам. Л. 3 об.), в «Положении о евреях» – 1812 г.


[Закрыть] и срок перехода кагальной документации на русский, польский и немецкий языки[504]504
  Его императорскому величеству от комитета, для составления положения о евреях учрежденного, доклад // Санкт-Петербургский журнал .1805. № 2. С. 43–63.


[Закрыть] были продлены на несколько лет по сравнению с проектом. Возможно, эта небольшая уступка являлась результатом деятельности еврейских представителей. Основной тенденцией в разработанном комитетом «Положении о евреях» 1804 г. стало стремление «исправить» евреев при помощи принудительных мер, однако система административного управления евреями была оставлена без изменений, равно как и неопределенный статус евреев, являвшихся одновременно отдельной корпоративной группой и принадлежавших к различным сословиям империи.