Текст книги "«Сыны Рахили». Еврейские депутаты в Российской империи. 1772–1825"

Автор книги: Ольга Минкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Несмотря на провал своей представительской инициативы 1797 г., евреи Волыни и Подолии не утратили стремления к «политической» деятельности. Летом 1798 г. управляющему И.В. Гудовичу донесли «о собираемых по разным местам Волынской и Подольской губерний еврейскими обществами денежных складок, по разосланным от старших их рабинов повелению на отправление от них какой-то депутации». Гудович «старался сокровенным образом разведать, не кроется ли в сем сборе какого-либо еврейского злонамерения»[323]323
  Управляющий Подольской и Волынской губерниями И.В. Гудович – генерал-прокурору Сената А.Б. Куракину. 20 августа 1798 г. – РГИА. Ф. 1374. Оп. 2. Д. 1373. Л. 1.


[Закрыть]. Проведенное городской полицией следствие выявило существование среди евреев Киевской, Волынской и Подольской губерний особого сбора по пятнадцать копеек с каждого еврея, установленного «собранием старших еврейских рабинов и почетных евреев на отправление к Его императорскому величеству от всего их общества депутатов с принесением всеподданнейшей благодарности за высокомонаршее им покровительство, и с испрошением о даровании им некоторых выгод, о чем от старших рабинов разослано в разные места, где более жиды обитают, напечатанное на еврейском языке повеление»[324]324
  Там же. Л. 1–1 об.


[Закрыть]. Деньги были конфискованы, а городничий Острога, где проходило пресловутое собрание, был отстранен от должности за «преступное» попустительство «коварным» замыслам евреев. Обо всех этих событиях Гудович доносил 20 августа 1798 г. генерал-прокурору Сената А.Б. Куракину[325]325
  Там же. Л. 1 об.–2.


[Закрыть], а ответ получил уже от нового генерал-прокурора П.В. Лопухина, 22 сентября 1798 г. передавшего устное распоряжение императора «собранные евреями деньги им возвратить и отправиться депутатам их к Его императорскому величеству дозволить»[326]326
  П.В. Лопухин – И.В. Гудовичу. 22 сентября 1798 г. – Там же. Л. 3.


[Закрыть]. Это известие заставило Гудовича резко поменять свою политику по отношению к евреям. В отношении генерал-прокурору от 1 ноября 1798 г. он рапортовал о своем содействии еврейским депутатам и возвращении им конфискованных денег[327]327
  И.В. Гудович – П.В. Лопухину. 1 ноября 1798 г. – Там же. Л. 4.


[Закрыть]. Материалов, проливающих свет на дальнейшие события, на данный момент не обнаружено, за исключением примечательного упоминания в позднейшем документе – проекте еврейской реформы, представленной в 1829 г. крещеным евреем Л.Н. Неваховичем[328]328
  О Л.Н. Неваховиче см. в двух последующих главах.


[Закрыть]. Проект содержит ретроспективное изложение истории евреев Российской империи за три предыдущих царствования. В качестве доказательства толерантного отношения Павла I к евреям упоминается о том, что императору «благоугодно было лично удостоить находящихся тогда в Санкт-Петербурге купечество и депутатов сего народа покупкою от них трех тысяч аршин[329]329
  Три тысячи аршин – 21 336 метров ткани.


[Закрыть] голубого бархата для придворной надобности»[330]330
  «Проект о благоустройстве расстроенного положения народа еврейского до миллиона людей обоего пола, в России обращающегося, с некоторыми по сему предмету изъяснениями со времени присоединения оного с Польши с разными провинциями к России». 1829 г. – CAHJP. F/811 A (оригинал: ГА РФ. Ф. 109. CА. Оп. 3. Д. 2312). Л. 2.


[Закрыть].

Интерпретации этого примечательного эпизода в историографии также заслуживают внимания. С.М. Дубнов рассматривал созыв евреями депутации как реакцию на состоявшееся в том же 1798 г. собрание дворян Волынской и Подольской губерний, на котором среди прочих рекомендаций правительству было сформулировано предложение предоставить дворянам монополию на производство и продажу водки, а вытесненных с алкогольного рынка евреев «к земледелию и ремеслам принудить». Эти намерения так встревожили евреев, что они решили отправить депутацию в Санкт-Петербург. По мнению Дубнова, данный факт свидетельствует о том, «что даже в ту эпоху, в темной хасидской среде Волыни и Подолии, не совсем заглохло сознание совершавшегося политического и социального кризиса»[331]331
  Дубнов С.М. Судьбы евреев в России в эпоху западной «первой эмансипации». 1789–1815 гг. // Еврейская старина. 1912. № 1. С. 11–12.


[Закрыть]. Совершенно иная трактовка событий 1798 г. была предложена Ю.И. Гессеном: поскольку, по мнению исследователя, «в ту пору религиозная борьба заслонила, кажется, остальные вопросы еврейской жизни» и «хасиды были в том крае весьма многочисленны», депутация состояла из хасидов, отправившихся в столицу вызволять своего главу Шнеура Залмана из Петропавловской крепости[332]332
  Гессен Ю.И. История еврейского народа в России. С. 108.


[Закрыть]. Таким образом, оба классика русско-еврейской историографии увидели в неполном и неясном свидетельстве единственного имеющегося в распоряжении источника очередное преломление своих излюбленных концепций. Дубнов интерпретировал этот эпизод в крайне важной для него «парадигме кризиса» как борьбу монолитной еврейской автономии с враждебным окружением[333]333
  Подробнее об этом см.: Кельнер В.Е. От истории к политике // Дубнов С.М. Книга жизни. Материалы для истории моего времени. Воспоминания и размышления. М.; Иерусалим, 2004. С. 5–20; Натанс Б. «Еврейская драма»: личность, коллектив и проблема кризиса в русско-еврейской истории» // История и культура российского и восточноевропейского еврейства: новые источники, новые подходы. Материалы международной научной конференции. Москва, 8–10 декабря 2003 г. М., 2004. С. 10–30.


[Закрыть], Гессен – как отражение идеологических и социальных противоречий внутри самого еврейского общества.

Еврейские поверенные при Павле I продолжали отстаивать те же интересы, что и при Екатерине II. В частности, это касалось вопроса о торговле евреев в столицах. 25 января 1800 г. Шолом Юдович «по доверенности шкловских купцов евреев» подал императору прошение о дозволении еврейским купцам первых двух гильдий свободно торговать за пределами черты оседлости и уравнять их в правах с иностранными коммерсантами[334]334
  Доклады по прошениям на высочайшее имя. 1800 г. – РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 65649. Л. 109 об. – 110.


[Закрыть]. Прошение Юдовича рассматривалось в Сенате уже при Александре I. В представленном императору 7 апреля 1802 г. докладе Сенат поддержал экономические ограничения по отношению к евреям[335]335
  Фельдман Д.З. Страницы истории евреев в России XVIII–XIX вв. С. 195–197.


[Закрыть]. Следует отметить, что число «верителей» Юдовича было не столь велико, как можно было бы предположить, исходя из процитированного документа. Это были два первой гильдии купца из Шклова: Исак Себшенович и Мордух Лейзарович, которым отказал в регистрации Камеральный департамент городского правления Санкт-Петербурга[336]336
  Там же. С. 198.


[Закрыть]. Этот инцидент послужил поводом для того, чтобы поднять частное дело до уровня общих вопросов правительственной политики по отношению к евреям. При этом посредником между евреями и властью снова выступил «поверенный».

Широко известная поездка Г.Р. Державина с сенатской ревизией по Белоруссии и поданное им в 1800 г. «Мнение об отвращении в Белоруссии недостатка хлебного обузданием корыстных промыслов евреев, о их преобразовании и о прочем» вызвали вполне определенную реакцию еврейского населения. 11 сентября 1800 г. Павел I распорядился передать на рассмотрение генерал-прокурору П.Х. Обольянинову поданное ему прошение поверенного белорусских евреев могилевского мещанина Пейсаховича[337]337
  Письма с изображением высочайших его императорского величества повелений по части статс-секретаря [П.И.] Кутайсова. 1800 г. – РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 65106. Л. 103.


[Закрыть]. Пейсахович утверждал, что евреев «обнесли и оговорили» перед Державиным польские помещики, и просил допустить еврейских поверенных в столицу, чтобы «пред престолом Его императорского величества» они могли объяснить истинное положение дел. Сенат распорядился посадить Пейсаховича на год в тюрьму за «недельную просьбу» и «утруждение императора»[338]338
  Журнал Сената от 3 и 7 декабря 1800 г. – РГИА. Ф. 1374. Оп. 6. Д. 1885. Л. 10–11.


[Закрыть].

Рассмотрение «Мнения» Державина и сопутствующих документов продолжилось и при преемнике Павла Александре I, по сути дела по отношению к евреям и их представителям продолжавшем политику своих предшественников.

Помещики и прожектеры

Частные инициативы 1770–1790-х гг. гораздо полнее освещены в историографии, нежели события, изложенные в предыдущих разделах данной главы. Это обусловлено, с одной стороны, повышенным вниманием к оппозиционным по отношению к традиционной еврейской элите реформаторским инициативам такого классика русско-еврейской историографии, как Ю.И. Гессен. Долгое время он являлся единственным еврейским историком, допущенным к государственным архивам, где отложилась бóльшая часть документации, связанной с частными инициативами конца XVIII в., и, следовательно, первым ввел эти источники в научный оборот. При этом подбор источников для публикации и их исследовательское оформление отвечали поставленным им концептуальным задачам. Таким образом, все последующие историки, в той или иной мере, попадали в зависимость от созданного им нарратива. Другая историографическая тенденция связана с деятельностью относительно независимых от своих общин или, по крайней мере, не связанных формальными доверенностями ходатаев. Данная тенденция, особенно ярко проявившаяся в историографии на еврейских языках, опиралась на сферу фольклора: исторические и семейные предания, составлявшие почти утраченный к настоящему моменту корпус еврейской «устной истории».

Наличие разработанной историографии и опубликованных источников избавляет от необходимости подробного изложения данного сюжета. В данном разделе представлена попытка дать типологию частных инициатив конца XVIII в. и прояснить некоторые спорные моменты, а также ввести в научный оборот некоторые новые источники, позволяющие несколько по-иному взглянуть на широко известных в историографии деятелей.

Один из выдающихся представителей еврейства своего времени, Йешуа (в российских делопроизводственных источниках – Гамшей) Цейтлин (Цетлин) (1742–1821), был обязан своим исключительным влиянием, с одной стороны, традиционной еврейской комбинации происхождения, богатства и талмудической учености, а с другой стороны – зафиксированной как еврейскими, так и российскими источниками «дружбе» с Г.А. Потемкиным. Блистательный фаворит сочетал любовь к роскоши и развлечениям с увлечением философией. Как вспоминал его родственник Л.Н. Энгельгарт, Потемкин «держал у себя ученых рабинов, раскольников и всякого звания ученых людей, – любимое его было упражнение: когда все разъезжались, призывал их к себе и стравливал их, так сказать, а сам изощрял себя в познаниях»[339]339
  Энгельгарт Л Н. Записки. М., 1997. С. 42.


[Закрыть]. Занимавшийся поставками для армии во время русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Цейтлин сумел обратить на себя внимание Потемкина и вскоре, как гласит сообщенное правнуком Цейтлина предание, «беседовал и гулял с Потемкиным как друг или брат»[340]340
  Hurwitz S.Y. Sefer hayai (zikhronot) // Ha-Shiloah, 1923. 40, S. 3–7.


[Закрыть].

Проживая в собственном имении Устье недалеко от Шклова, он сумел собрать вокруг себя образованных и богатых евреев, а также оказывал финансовую помощь еврейским ученым, как талмудистам, так и лицам, занимавшимся светскими науками[341]341
  Цинберг С.Л. Шклов и его «просветители» конца XVIII в. // Еврейская старина. 1928. Т. XII. С. 17–44; Fishman D. E. Russia’s First Modern Jews. P. 58–59.


[Закрыть]. Его зятья, каждый на свой лад, сыграли большую роль в последующей истории российского еврейства: мужем его старшей дочери был Мордехай Натансон, ученик Виленского гаона[342]342
  Ibid. P. 109–110, 128, 132, 136.


[Закрыть]. Муж средней и, по-видимому, любимой дочери Цейтлина Сары-Фейгеле, Абрам Израилевич Перетц, стал одной из ключевых фигур «политической» истории российских евреев в первые годы XIX в. Он был сыном раввина из местечка Ливертово в Галиции, возводившего свое происхождение к «благородным» предкам сефардского происхождения, якобы пожалованным дворянством кем-то из испанских королей. Абрам Перетц с детских лет проявлял необычайные способности к наукам и, следуя традиционной модели поведения небогатых, но одаренных молодых евреев, скитался от йешивы к йешиве в поисках знаний и выгодных знакомств. Проявившийся интерес к светским наукам побудил его отправиться в Берлин к дальнему родственнику. Там его обнаружил отправившийся по торговым делам в прусскую столицу Цейтлин, увез к себе и почти насильно женил на Саре-Фейгеле[343]343
  Tsitron S.L. Shtadlonim. Warszawa, 1926. S. 36.


[Закрыть]. Маловероятно, чтобы Цейтлин сделал это исключительно под впечатлением ума и талантов случайно встреченного им молодого человека, как гласит легенда[344]344
  Там же. Согласно легенде, Фейгеле была единственной дочерью Цейтлина, что делает последующие события еще более драматичными.


[Закрыть]. Скорее всего, женитьба Перетца на дочери Цейтлина была результатом давней договоренности родителей молодых людей, и Цейтлин, встретив Перетца в Берлине, счел, что пришло время требовать выполнения договора.

Нельзя обойти вниманием судьбу третьей дочери Цейтлина, которая в 1798 г. сбежала с полковым лекарем Капелло и перешла в католичество. Отец, вероятно безуспешно, пытался вернуть ее и похищенное ею и ее возлюбленным имущество[345]345
  Генерал-прокурор Сената П.Х. Обольянинов – статс-секретарю П.И. Кутайсову. 18 октября 1800 г. – РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 37932. Л. 1–1 об. См. также: Фельдман Д.З., Минкина О.Ю., Кононова А.Ю. «Прекрасная еврейка». С. 65–67.


[Закрыть].

Цейтлин владел поместьями Устье в Могилевской губернии с двумястами двумя и Софийкой под Херсоном с девяноста тремя крепостными. На официальный запрет «владеть евреям христианскими душами» власти до поры до времени закрывали глаза. Как писал позднее Цейтлин Г.Р. Державину, «присутственные места, сии хранилища законов, тогда мне никакого прекословия не чинили»[346]346
  Прошение Й. Цейтлина Г.Р. Державину. 5 апреля 1802 г. – РГИА. Ф. 1374. Оп. 6. Д. 1885. Л. 15 об.


[Закрыть].

Ситуация изменилась в 1800 г., когда под влиянием «Мнения» Державина и донесений с мест о якобы имевших место злоупотреблениях евреев-арендаторов Сенат издал указ «О наблюдении, чтобы евреи деревнями и крестьянами помещичьими не владели» (11 декабря 1800 г.).

Когда представители местного суда попытались выгнать Цейтлина из его могилевской усадьбы, еврей предъявил им «привилегию на благородство», пожалованную ему польским королем в 1787 г., и дерзко заявил, «будто он имеет право пользоваться наравне с прочими дворянами». Запросили разъяснений в Сенате. Сенат издал подтвердительный указ: «Наблюдать, чтоб евреи ни под каким названием и наименованием деревнями и крестьянами отнюдь не владели и не распоряжали», «поелику нет в законе позволения пользоваться купцам и мещанам, а тем паче евреям, правом, благородному дворянству предоставленным»[347]347
  Журнал Сената от 3 и 7 декабря 1800 г. – Там же. Л. 10–11.


[Закрыть].

В это время Цейтлин попытался продать свою деревню некоему пану Козловскому, но тут на нее предъявил претензии полковник Голынский, который, очевидно, в свое время был подставным лицом при покупке Цейтлиным имения и «в самое короткое время успел сотворить там всякие опустошения, во удовольствование своей жадности». Оказалось, что у имения целых три владельца и ни один из них не является законным. В результате судебного разбирательства имение было передано в казну. Такая же судьба постигла и имение Софийка.

В апреле 1802 г. Цейтлин обратился с прошением к Державину: «Гонимый при старости дней своих судьбою, лишился я невозвратно собственности своей, по насилию власти и превратному толкованию законов». Отстаивая свое право владеть имениями с крепостными, Цейтлин писал: «Видеть себя беззащитным и вконец утесненным в таком Отечестве, где надеялся благоденствовать и остаток жизни провести в довольствии и покое, после понесенных мною на пользу государственную многих трудов, колико должно быть чувствительно и болезненно, изъяснять здесь в существе было бы излишним обременением для особы Вашего Высокопревосходительства, отягченной непрерывными ко благу Отечества заботами и изнурениями»[348]348
  Прошение Й. Цейтлина Г.Р. Державину. 5 апреля 1802 г. – Там же. Л. 18 об. – 19 об., 15 об.


[Закрыть]. Таким образом, характеристики адресата (русского дворянина, высокопоставленного чиновника) и просителя (еврея-откупщика) здесь фактически идентичны: и тот и другой представлены самоотверженными слугами «Отечества», заслуживающими награды. Ключевые для определения дворянства того времени понятия «земля» и «служба» выступают во взаимосвязи при защите отдельными богатыми евреями своих земель и крепостных. Суррогатами «службы» выступают в прошении Цейтлина, во-первых, его деятельность на благо Российской империи (в качестве поставщика провианта во время русско-турецкой войны), во-вторых, его прежнее положение «придворного еврея» («польского королевского двора надворного советника») при дворе в Варшаве. По всей видимости, прошение Цейтлина осталось без ответа.

Еще более примечательным деятелем еврейской политики конца XVIII в. был Нота Хаимович Ноткин (в российских делопроизводственных документах также упоминаемый как «Хаймов», «Хаймович», «Шкловер», «Нотка» и. т. д.). В исторических преданиях представлены две версии происхождения Ноткина. Согласно первой версии, он происходил из семьи «богатых купцов и знатоков Торы», т. е. обладавшей двумя важнейшими составляющими еврейской «знатности». Отец его вел дела с польскими магнатами и был известным талмудистом[349]349
  Tsitron S.L. Shtadlonim. S. 68.


[Закрыть]. Согласно же второй версии, Ноткин был единственным среди выдающихся еврейских деятелей своего времени выходцем из среды ремесленников: отец его был бедным часовщиком[350]350
  Litvin S. Yiddishe neshomes. 21. S. 7; 23. S. 1.


[Закрыть]. Вероятнее всего, Ноткин все-таки происходил из среды еврейской элиты: в противном случае ему, при всем его богатстве и влиянии, не удалось бы породниться со знаменитым раввином и ученым Арье-Лейбом Гинцбургом[351]351
  Magid G.N. Toledot mišpahat Ginsburg. SPb., 1899. S. 50. Старший сын Н.Х. Ноткина был женат на младшей дочери А.-Л. Гинцбурга Саре. Гинцбург Арье-Лейб бен Ашер (1695–1785) был известен не только своими большими познаниями в Талмуде, но и резким характером. Возглавлял йешиву в Минске, поссорился с местным кагалом и главным раввином. В результате его с позором вывезли из города на навозной телеге и выбросили в поле вместе с остальным содержимым. Согласно легенде, выбравшись из-под груды нечистот, р. Арье-Лейб проклял еврейскую общину Минска страшным проклятием. С тех пор каждый год там случался пожар. Ученый такого уровня (и с таким характером) вряд ли выдал бы свою дочь за внука часовщика. Даже в случае «приличного» происхождения Ноткина этот брак все равно считался мезальянсом (аналогичный случай имел место в 1850-е гг.: Котик Е. Мои воспоминания. СПб.; М.; Иерусалим, 2009. С. 96–97).


[Закрыть]. Престиж ученой элиты был в ряде случаев (особенно при заключении браков) выше, чем статус глав кагала. В пользу «знатного» происхождения и талмудической учености Ноткина свидетельствуют также эпитеты, сопровождающие его упоминание на титульном листе одного галахического труда, изданного в 1788 г. в Шклове[352]352
  Magid G. N. Toledot mišpahat Ginsburg. S. 50. (Примечание 3: воспроизводится относящаяся к Ноткину часть текста.)


[Закрыть]. Так или иначе, ко времени Первого раздела Польши Ноткин был обладателем большого состояния и титула «надворного советника». Последнее звание, при установившейся к тому времени при польском дворе практике продажи должностей, титулов и наград, было не так трудно приобрести, тем более что евреи выступали при этом посредниками[353]353
  Тучков С.А. Записки. СПб., 1908. С. 71.


[Закрыть]. В 1772 г. Ноткин по невыясненным до сих пор причинам переехал из Могилева в упоминавшееся выше местечко Шклов, вскоре подаренное Екатериной II своему фавориту С.Г. Зоричу. Ноткин быстро сумел завоевать расположение Зорича, стал его доверенным лицом и в 1780 г. принял деятельное участие в подготовке визита Екатерины II в Шклов. Отправившись в Дрезден для покупки фарфорового сервиза, обошедшегося Зоричу в шестьдесят тысяч рублей, он, по некоторым сведениям, был дважды задержан на прусской таможне и «письменно жаловался королю» на бесчинства таможенников[354]354
  Энгельгарт Л.Н. Записки. С. 30.


[Закрыть]. Личное знакомство Ноткина с Екатериной II, состоявшееся в том же 1780 г., вероятно, следует признать установленным фактом, который впоследствии нашел отражение в еврейских легендах[355]355
  Magid G.N. Ir Vilno’. Vilno, 1900. Vol. 1. S. 242–243; Fishman D.E. Russia’s First Modern Jews. P. 80.


[Закрыть]. Также представляется вполне вероятным предположение Д. Фишмана, что Ноткин был «заказчиком» двуязычной (на немецком и древнееврейском языках) оды Екатерине II от имени шкловской и могилевской еврейских общин. Авторами оды были М. Мендельсон и другой видный деятель еврейского Просвещения в Германии, Н.Г. Вессели[356]356
  Fishman D. E. Russia’s First Modern Jews. P. 53. Ода была напечатана в том же 1780 г. в Берлине.


[Закрыть]. То, что Ноткину удалось привлечь к сотрудничеству этих знаменитых еврейских интеллектуалов, равно как и избранный им способ воздействия на власть, является ярким признаком модернизации еврейской политики.

Ноткин, вероятно, принимал участие в весьма сомнительных предприятиях своего покровителя. Во всяком случае, он оказался удобным кандидатом на роль главного подозреваемого в знаменитом деле о фальшивых ассигнациях 1783 г. Следствию, однако, удалось доказать только вину квартировавших у него братьев Н. и М. Зановичей[357]357
  Фельдман Д.З. Страницы истории евреев в России XVIII–XIX вв. С. 201; Анищенко Е.К. Черта оседлости. С. 100–101. Е.К. Анищенко склонен скорее признать активное участие Ноткина в этом и последующих сомнительных предприятиях.


[Закрыть]. В 1787 г., во время посещения Екатериной II Шклова, Ноткин в составе упоминавшейся выше «депутации» отстаивал свое право именоваться «евреем», а не «жидом», и в ходе аудиенции был «допущен к целованию» руки императрицы[358]358
  Fishman D.E. Russia’s First Modern Jews. P. 80.


[Закрыть]. Возможно, знакомство Екатерины II с Ноткиным следует, таким образом, отнести не к 1780-му, а к 1787 г. В 1788–1789 гг. Ноткин в качестве поставщика провианта принимал участие в русско-турецкой войне, сблизился с Потемкиным и был за свои заслуги «обнадеживан награждением» в приказе Потемкина от 10 января 1790 г.[359]359
  «Аттестат», выданный генерал-аншефом М.В. Коховским Н.Х. Ноткину. 1 января 1793 г. – CAHJP. HM 2/9470.6 (оригинал: РГА ВМФ. Ф. 243. Оп. 1. Д. 222). Л. 8.


[Закрыть] В том же 1789 г. Ноткин проходил в качестве главного подозреваемого по очередному делу о фальшивых ассигнациях, якобы «изготовленных» шкловскими евреями[360]360
  Показания Виктора Янкелевича Тайной экспедиции Сената. 27 октября 1789 г. – РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2743, Л. 9–9 об.; Показания «химикуса» Шмуйлы Якобзона – Там же. Л. 36, 39. Виктор Янкелевич – двоюродный внучатый племянник Ноткина; Шмуэль Якобзон из Кенигсберга – его компаньон, вместе с которым Ноткин собирался учредить в Шклове «химический завод».


[Закрыть]. Ноткин фигурировал также в рассмотренном выше инциденте 1790 г., положившем начало формированию черты оседлости. Обвинение Ноткина в мошенничестве послужило московским купцам одним из аргументов в пользу выселения евреев из Москвы. По словам купцов, «белорусский жид, называемый Ноте Хаймов, а более известный по просторечию под именем Нотки, введя себя у публики разными ухищрениями и подлогами в знатный кредит и выманя чрез то у многих здешних купцов в долг товаров ценою до пятисот тысяч рублев, все оные выпроводил в разные, ему только одному известные места, а потом и сам со всем тем явно похищенным толь важным капиталом из Москвы скрылся за границу»[361]361
  «Московское изгнание» евреев 1790 г. С. 174.


[Закрыть]. Характерно, что при опровержении выдвинутых московскими купцами обвинений торговавшие в Москве евреи, многие из которых прибыли из Шклова и Могилева, не стали отрицать «поступок Нотки Хаймовича», который, по их мнению, «конечно, примечателен, но может ли целое еврейское общество за то ответствовать и нести нарекание»[362]362
  Там же. С. 183.


[Закрыть].

C августа 1790 г. Ноткин вместе со своим братом Гамшеем занимались поставками провианта для российских войск и совсем «не по-еврейски» отличились при штурме Измаила 11 декабря, как о том свидетельствовало рекомендательное письмо, выданное обоим М.И. Кутузовым 21 апреля 1792 г.[363]363
  «Аттестат», выданный генерал-поручиком М.И. Кутузовым «белорусского города Могилева купцам Ноте и Гамшею Хаймовичам. 21 апреля 1792 г. – CAHJP. HM 2/9470.6 (оригинал: РГА ВМФ. Ф. 243. Оп. 1. Д. 222). Л. 10.


[Закрыть] О том, что Ноткин в русско-турецкой войне проявил себя не только в качестве подрядчика, указывается и в отношении адмирала Н.С. Мордвинова Черноморскому адмиралтейскому правлению[364]364
  Мордвинов упоминал о некоих достойных награды действиях Ноткина, «которые делал он из единого на пользу службы и интересов государственности усердия» (Отношение адмирала Н.С. Мордвинова Черноморскому адмиралтейскому правлению. 20 ноября 1794 г. – Там же. Л. 7).


[Закрыть]. В более традиционном для еврея амплуа разведчика Ноткин выступил во время военного конфликта с Польшей в 1791–1792 гг.[365]365
  «С 10 октября 1791 по 1 января 1793 г. исполнял секретные от меня [генерал-аншефа М.В. Коховского] препоручения с усердием, не только в самой Варшаве, но и во всей Польше доставлял мне из всех мест все нужные для меня сведения» («Аттестат», выданный генерал-аншефом М.В. Коховским Н.Х. Ноткину. 1 января 1793 г. – Там же. Л. 8 об.).


[Закрыть]

В ноябре 1794 г. Ноткин приобрел у генерал-майора Б.Б. Леццано имение в 10 тысяч десятин земли[366]366
  10 тысяч десятин – 10 900 га.


[Закрыть] в Екатеринославской губернии «при Столбовой балке, по обеим сторонам речки Чичиклей со всем на оных строениями, поселенными людьми [т. е. крепостными] и всего, что есть по реестрам, при сем приложенным, за 100 тысяч 500 рублей»[367]367
  Контракт на покупку имения, заключенный Н.Х. Ноткиным с генерал-майором Б.Б. Леццано. 1 ноября 1794 г. – CAHJP. HM 2/9470.6 (оригинал: РГА ВМФ. Ф. 243. Оп. 1. Д. 222). Л. 13.


[Закрыть]. Леццано даже поручился, «ежели какие споры будут от казны или от партикулярных людей… вступиться и вовсю отстаивать в хозяйственном распоряжении и укреплении» Ноткиным имения «за себя или за кого рассудит»[368]368
  Там же.


[Закрыть] (т. е. имелось в виду право Ноткина передать имение в наследство).

В 1797 г. Ноткин отправился в Санкт-Петербург, заручившись рекомендательным письмом Зорича генерал-прокурору Сената А.Б. Куракину. Зорич самым лестным образом охарактеризовал «своего еврея», который «служил Отечеству со всевозможным усердием» и «неоднократно рисковал потерять жизнь»[369]369
  Гессен Ю.И. К биографии Ноты Хаимовича Ноткина// Будущность. 1901. № 45. С. 894.


[Закрыть]. В столице Ноткин пытался добиться уплаты причитавшихся ему денег за военные поставки, а также подал «на высочайшее имя» несколько проектов еврейской реформы. Первый из них сохранился в копии[370]370
  «Принесет казне немалую прибыль». Нота Ноткин и его проект еврейской торговой компании / Публ. Д.З. Фельдмана // Источник. 1999. № 4. С. 35–40.


[Закрыть]. Отсутствует обычно сопровождавшее подобные проекты сопроводительное письмо, которое могло бы послужить, по крайней мере, в качестве дискурсивного источника. Сам же проект, по сути, представляет собою программу перераспределения части собираемых с евреев налогов в пользу самих же евреев, вернее, еврейской деловой элиты. Отметив, что обложение евреев двойной податью привело к переходу части еврейских купцов в мещанство и в конечном итоге к уменьшению доходов казны, Ноткин предложил половину собираемых с евреев налогов забирать в казну, а на другую половину учредить еврейскую торговую компанию на Черном море. Очевидно, что в случае реализации проекта усилилось бы экономическое и политическое влияние еврейских деловых кругов, консолидировавшихся бы вокруг своего рода аналога Ост-Индской компании[371]371
  Интерпретация данного документа его публикатором Д.З. Фельдманом отличается от предложенной мною трактовки: Д.З. Фельдман принимает на веру выдвигавшиеся самим Ноткиным обоснования проекта (Там же. С. 38–39. Фельдман Д.З. Страницы истории евреев в России XVIII–XIX вв. С. 256–257).


[Закрыть]. Второй проект 1797 г., упоминаемый в письме Ноткина Г. Р. Державину 30 августа 1800 г., касался еврейских нищих. Так же как и Б. Шпеер в 1773 г., Ноткин предлагал приучить представителей этого слоя еврейского общества к земледелию. Единственным отличием от проекта Шпеера являлась локализация предполагаемых еврейских земледельческих колоний в Крыму. Таким образом, Ноткин предполагал удовлетворить стремление правительства к «нормализации» евреев за счет низших слоев еврейского общества[372]372
  Н.Х. Ноткин – Г.Р. Державину. 30 августа 1800 г. – ОР РНБ. Ф. 550. FII-195. Л. 203–204; см. также: Гессен Ю.И. Евреи в России. С. 43–44, 443–444. Интерпретация проекта Гессеном также отличается от предлагаемой здесь версии. Гессен полагал, что Ноткин искренне стремился «освободить евреев от соседства поляков и удалить их от «горячего вина», а также привлечь к «производительному труду». Д.З. Фельдман следует интерпретации Гессена (Фельдман Д.З. Страницы истории. С. 110–111).


[Закрыть].

Когда Черноморское адмиралтейское правление в 1799 г. собралось конфисковать упоминавшееся выше имение Ноткина за недостачу в поставках им провианта для флота, Ноткин обратился с прошением к Павлу I, жалуясь на такую «несправедливость»[373]373
  Прошение Н.Х. Ноткина Павлу I. 1 февраля 1799 г. – CAHJP. HM 2/9470.6 (оригинал: РГА ВМФ. Ф. 243. Оп. 1. Д. 222). Л. 261.


[Закрыть]. То, как Ноткин отстаивал «собственное мое недвижимое имение»[374]374
  Там же. Прошение осталось без ответа, а имение было конфисковано в начале 1800 г. (Журнал конторы главного командира Черноморского флота. 30 января 1800 г. – Там же. Л. 262 об. – 263. При этом вопрос о законности владения евреем имения с русскими православными крепостными не ставился на протяжении всего рассмотрения дела. Спор между Ноткиным и командованием Черноморского флота состоял только в наличии (или отсутствии) недостачи.


[Закрыть], равно как и его поведение во время русско-турецкой войны, свидетельствовало о высокой степени интеграции Ноткина в российское дворянское общество как в плане модели поведения, так и в плане имущественно-социальном. Таким образом, частный случай Ноткина наглядно демонстрирует претензии еврейской элиты на повышение своего статуса.

Другой еврейский «прожектер», Яков Гирш, переехал в 1770-е гг. в Могилев из Бреславля, принадлежавшего в то время Пруссии, и, следовательно, имел статус иностранца, предоставлявший определенные преимущества как в предпринимательской деятельности, так и в контактах с властями. В феврале 1776 г. Гирш подал Екатерине II проект учреждения «овечьего завода», «коих овец шерсть по его содержании их искусству ничем уступать не будет самой лучшей европейской шерсти»[375]375
  Фельдман Д.З. Об овцеводческом предприятии купца Якова Гирша в Белоруссии в конце XVIII в. // Тринадцатая Ежегодная Международная Междисциплинарная конференция по иудаике «Сэфер». 31 января – 2 февраля 2006 г. Тезисы докладов. История евреев в Российской империи. История евреев в СССР. М., 2006. С. 18–20. Я также воспользовалась любезно предоставленным мне Д.З. Фельдманом полным текстом доклада.


[Закрыть]. В связи с этим Гирш просил выделить ему пустующий участок гористой и лесистой земли в Могилевской губернии, а для ее обработки и присмотра за животными передать ему в аренду местных крестьян. Гирш обязался в течение восьми лет довести качество овечьей шерсти до такой степени, что ее нельзя будет отличить от признанных английских образцов. План Гирша получил «высочайшее одобрение», и 19 июня 1776 г. императрица в своем рескрипте белорусскому генерал-губернатору З.Г. Чернышеву распорядилась передать в аренду Гиршу Должанский фольварк недалеко от местечка Черикова в Могилевской губернии с 804 приписными крестьянами из девяти ближайших деревень. В октябре 1777 г. Гирш завез в свои владения овец иностранных и местных пород. В 1783 г. его хозяйство насчитывало уже 770 голов, предприятие выпускало лошадиные попоны, байковые одеяла и прочее. В феврале 1783 г. Гирш отправился в Санкт-Петербург, где представил образцы своих товаров Вольному экономическому обществу и был награжден золотой медалью «За труды воздаяние»[376]376
  Фельдман Д.З. Об овцеводческом предприятии. С. 19–20.


[Закрыть]. 15 мая 1783 г. Гирш подал новый проект, на сей раз адресованный Комиссии об учреждении народных училищ и озаглавленный «Опыт учреждения главного иудейского училища в наместническом городе Могилеве и заведения по оному других иудейских училищ в Белорусских наместничествах»[377]377
  Предложение еврея Якова Гирша об учреждении еврейского училища в Могилеве // Сборник материалов для истории просвещения в России, извлеченных из архива Министерства народного просвещения. СПб., 1893. Т. 1. С. 5–7.


[Закрыть]. Проект начинался с автобиографической характеристики: «Рожден и воспитан будучи от родителей иудейския породы», Яков Гирш «горел всегда желанием помочь, сколько ни есть, невежеству и, следственно, бедственному и презрительному состоянию несчастных моих соотечественников», а «личные милости», «излиянные» на него императрицей, «возбуждают употреблять к тому все силы мои»[378]378
  Там же. С. 5.


[Закрыть]. Гирш счел нужным указать на определенную легитимацию своего проекта со стороны представителей еврейской элиты: «О предприятии сем советовался я со знатнейшими из единоверцев моих в Могилевском наместничестве и могу на помощь их надеяться», а многие еврейские купцы «уверяли» Гирша, что в случае учреждения учебных заведений готовы «положить рублей по 200»[379]379
  Там же. С. 5–6.


[Закрыть]. Гирш счел нужным также похвалиться своим знакомством со знаменитым немецким еврейским просветителем и философом Моисеем Мендельсоном, которого также предполагалось привлечь к реформированию системы еврейского образования в Российской империи. Собственно образовательная реформа, по мысли Гирша, состояла бы в централизации еврейского образования, введении определенной иерархии во главе с могилевским училищем и включении в программу светских наук и «художеств», необходимых «сочлену гражданского общества по различию состояния и предопределения его»[380]380
  Там же. С. 6.


[Закрыть]. Осознавая экспериментальный характер предприятия и возможное сопротивление нововведениям со стороны еврейского населения, Гирш предлагал для начала принять в училище примерно пятьдесят «убогих» детей, обучить их бесплатно и представить в качестве «опытного образца». Но самое главное, как оказалось, содержалось в «приложении» к проекту. Это был «примерный перечень деньгам, вступающим в кагал, или в общинную казну евреев Могилевского наместничества». Сборы с убоя скота и птицы, а также, что важно в данном случае, с капитала иногородних (1 %) и иностранных (2 %) еврейских торговцев составляли в Могилеве две тысячи рублей в год, в богатом и просвещенном Шклове четыре тысячи рублей, в других уездах Могилевского наместничества по две тысячи рублей с еврейского населения каждого уезда. Из собранных денег только десять тысяч ежегодно действительно расходовались на общественные нужды, а остальное «теряется без всякой пользы в руках надсмотрщиков [вероятно, имеются в виду казначеи или сборщики податей в кагал. – О. М.], в которые избираются в Могилевском наместничестве ежегодно 41 человек с жалованьем в 100 рублей. Но как ежегодный выбор сих людей зависит почти единственно от голосов самых богатых евреев каждого места, то они пособляют чрез то бедным своим свойственникам, которые в тот год службы своей умеют неправедным образом снискать столько имения и друзей, что не опасаются уже ни счета, ни наказания»[381]381
  Там же. С. 7. Следует отметить несомненное сходство подачи материала и общей направленности проекта Гирша с проектом другого «прусского уроженца и российского подданного» Гиллеля Маркевича, поданным в 1820 г. министру духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицыну (Гиллель Маркевич и его проект еврейской реформы / Публ. О.Ю. Минкиной // Архив еврейской истории. М., 2005. Т. 2. С. 331–370). В качестве приложений к проекту прилагались таблицы доходов виленского кагала, по мнению Маркевича, также обращавшихся членами кагала в свою пользу (Там же. С. 363–365). Существенной частью предлагавшейся Маркевичем еврейской реформы должна была стать реформа образования (Там же. С. 361).


[Закрыть]. Следует отметить два примечательных момента. Во-первых, кагальные должности по традиции не оплачивались, и мы, таким образом, имеем единственное свидетельство об оплате труда членов кагала. Во-вторых, информация о доходах и расходах кагала считалась не подлежавшей разглашению, и, следовательно, эта часть проекта Гирша являлась, по сути своей, доносом[382]382
  Совмещение в одном документе проекта реформы и доноса, в частности, встречается также в обширной записке, поданной в 1813 г. еврейским депутатом Зунделем Зонненбергом Александру I [Мемория Четвертого еврейского комитета за июнь 1826 г.]. РГИА. Ф. 1286. Оп. 4. Д. 624. Л. 67–67 об.


[Закрыть]. Возможно, весь проект составлялся ради этого «приложения» и является следствием конфликта Гирша с могилевским кагалом. На такую возможность указывает и упоминание непомерного сбора с евреев-иностранцев. Гирш предлагал установить государственный контроль над доходами кагала, из которых десять тысяч рублей следовало ежегодно отдавать на развитие еврейского образования[383]383
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, в отличие от Шпеера, Гирш предлагал не демократизацию кагальных порядков, а всего лишь перераспределение части кагальных средств. Внутренние же дела кагала, хотя и основанные на несправедливости и притеснении рядовых членов общины, должны были оставаться вне поля зрения правительства. Гирш умер в 1788 г., а его «овечий завод», потерпевший серьезный урон от массового падежа скота в 1787 г., был передан в казенное управление, несмотря на ходатайства вдовы Гирша Ребекки и детей покойного, Анны и Натана, каждый из которых претендовал на свою долю в наследстве[384]384
  Фельдман Д.З. Об овцеводческом предприятии. С. 20.


[Закрыть].

Еще один сторонник реформы еврейского образования также происходил из Пруссии. Эли (в российских делопроизводственных документах – Илья) Франк, известный еврейский врач, среди постоянных пациентов которого числился даже Виленский гаон[385]385
  Tsitron S.L. Shtadlonim. S. 45. О Виленском гаоне см. предыдущий раздел данной главы. Вероятно, высказанные Франком в письме к Державину мысли о вреде Талмуда для здоровья базировались на данном случае из его медицинской практики.


[Закрыть], проживал в местечке Креславка. В июле 1800 г. Державин, проезжая через Креславку, познакомился с Франком и, вероятно, обсуждал с последним свои планы еврейской реформы. 6 сентября того же года в письме Державину Франк излагал свои суждения по этому поводу. Несмотря на жесткую оценку современного автору нравственного состояния еврейского общества, предложенная программа преобразований была далека от программы насильственного дисциплинирования и «исправления» евреев, выдвинутой тем же Державиным. Согласно проекту Франка, следовало изменить систему еврейского образования, включив в нее светские науки, и в особенности русский и немецкий языки, и «цивилизованных» таким образом молодых евреев допустить к государственной службе. При этом все преобразования предполагалось производить за государственный счет. Франк предложил свои услуги для детальной разработки и осуществления проекта. Франк отметил, что ему известны некие альтернативные планы еврейской реформы, «которые, с первого взгляда, могут легче и скорее привести к цели, тем не менее знание натуры человека вообще и, в особенности, верное понимание характера евреев дают мне основание утверждать, что всякая быстрая и насильственная реформа, хотя и приносит мгновенную кажущуюся пользу, не может в действительности внести прочное улучшение, а именно к таковому должно стремиться наше благоразумное человеколюбивое правительство»[386]386
  [Гессен Ю.И. ] Из прошлого. Еврей-вдохновитель Державина // Восход. 1903. № 10. Ст. 35–38. Гессен Ю И. Евреи в России. С. 45–46, 446–448. В отличие от Гессена, я предполагаю, что Державина вряд ли мог «вдохновить» прописанный Франком «рецепт».


[Закрыть].

Таким образом, в исследуемый период можно выделить два типа частных инициатив. С одной стороны, деятельность Й. Цейтлина и Н.Х. Ноткина (до 1797 г.) я предлагаю классифицировать как специфическую форму представительства, не оперирующую письменными документами, проектами и доверенностями, построенную на неформальных отношениях с представителями власти. Ее можно определить как «штадланут второго типа», характерный и для последующей истории евреев в Российской империи, в отличие от «штадланута первого типа» в Польше и Литве XVI–XVIII вв. – деятельности штадланов, назначавшихся (или, по крайней мере, легитимизировавшихся) ваадами разных уровней и кагалами. Ко второму типу частных инициатив относится деятельность Б. Шпеера, Я. Гирша, Э. Франка, в которой можно проследить идеологические и стилистические характеристики, обычно относимые исследователями к «маскилим» конца 1820-х – 1840-м гг.