Текст книги "Выбор – быть человеком! (СИ)"

Автор книги: Ольга Войлошникова

Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Я… не… зна… ю…

Блин, лишь бы икать не начала, весь разговор спутается!

Саламандра всё-таки вылезла на стол и широко зевнула, показывая всем свою ослепительно-огненную пастёнку. В конце она слегка булькнула, выпустив крошечный протуберанец, долетевший до границы миров и размазавшийся по ней красивой медленно угасающей хризантемой. Этот номер вызвал некоторое остекленение в рядах. Соня и парень (Артём, вроде бы) смотрели, приоткрыв рты. Обычная первая реакция. Я хлопнула по столу:

– Соня! Слушать сюда! Любишь его – шагай на мою сторону! Что я тебя уговариваю? Не любишь – забирай манатки и вали на́хрен! Он себе какую-нибудь эльфочку ушастенькую найдёт!

Девчонка резко перестала всхлипывать и уставилась на парня. В прищуренных глазах прочиталось: «Да щас!» – она дёрганым движением вытерла нос, схватила свой рюкзак и сердито потопала через границу, буркнув своему Ромео: «Пошли!» Парень обрадовался и поспешил следом.

Я гений психотерапии, мля.

Помгубера деловито занял их место, подвинув мне заявление о передаче под опеку со списками имён-фамилий на трёх листах.

– На каждой страничке, пожалуйста!

Я начала подписывать, ворча, что можно было и помельче напечатать, чтоб лишнего не карябать. Не люблю писа́ть, хоть в последнее время и много приходится. Подумываю вот о печатной машинке.

– Валерий Сергеевич, скажите честно: в иркутских детдомах парни в старших группах хоть остались?

Он неопределённо покачал головой:

– Процентов двадцать. Ну и… в специализированных домах и интернатах, – на этом месте он немного напрягся и посмотрел на меня выжидательно.

– Пуф-ф-ф… – я потёрла лицо.

Вот оно что. В специализированных, значит. Я представила себе толпу радостных подростков типа нашего Серёги. А с другой стороны…

– Знаете что… Есть среди них дети с неглубокой умственной отсталостью? Я понимаю, что не лёгкая – хотя бы слабая? Ну, хоть средняя – такие? Сейчас мои минимальные требования – чтобы хотя бы зачатки самообслуживания были сформированы, вы понимаете? Чтобы сам ходил в туалет и кушал, хотя бы так. Самых старших возьмём. Человек двадцать, не больше, – он открыл было рот, но я подняла руку (вот прямо как индеец, говорящий «хау!»; по ходу дела, это у меня начало входить в привычку). – Я так понимаю, город взял курс на плотное сотрудничество. Но вы поймите, Валерий Сергеич, мы же не лечебница. Да, они начинают выправляться, и процесс происходит в хорошем темпе – но для полной реабилитации, по моим первым прикидкам, человеку взрослому (а шестнадцать-семнадцать лет – это фактически взрослый) потребуется года три-четыре. Это мы пока предполагаем. А вдруг – дольше? На каждого пациента требуется минимум один человек для постоянного патронажа. Вы представляете, какая это будет нагрузка на наше маленькое общество? Взрослые хотя бы заходят с роднёй. По большей части.

– Да, в этом плане я понимаю, конечно, – Валерий Сергеич профессионально и даже искренне сложил брови домиком.

Хотя сама идея… С подростками, скорее всего, будет даже проще… Я забарабанила пальцами по столу. Как же, передо мной замаячил новый прожект! Копыта взрыли землю, сами понимаете.

– Знаете что? Предложу вам ход конём! – мой собеседник подался вперёд, облокотившись на свои папки. – Вы пока готовьте на этих деток документы. Мы берём первую двадцатку, так?

– Та-ак.

– И наблюдаем… – ой, у них же ещё отчёты эти… – Оценку по динамике я вам смогу довольно скоро дать – у вас дней десять пройдёт. Ну, пятнадцать! Николай Михайлыч всё как надо распишет, по-докторски.

– Это очень хорошо.

– Только кратко!

– Ничего, пусть кратко.

– Во-о-от. И как только мы будем готовы принять следующую группу – вы получаете зелёный свисток и рысью мне их сюда притараниваете. Ясно?

Валерий Сергеич несколько оторопел от смены риторики, но, тем не менее, бодро заявил, что ясно и вообще.

– Но! – следим внимательно за рукой, в этот раз не индейская ладонь, а указательный палец. – Передайте господину губернатору – и я настаиваю на этом – город должен принять участие в реабилитационной программе для этих детей!

– Ну, конечно же! Единовременное пособие усыновляющим семьям…

– Нет, Валерий Сергеич, стоп! Ни я, ни барон – мы ни в коем случае никого усыновлять не будем. Не забывайте: у нас гольный феодализм. Вопросы распределения власти и всяких престолонаследований – нафиг нам такой головняк?

– Ах, да, действительно…

– Вот. Действительно. Мы берём на себя попечение о здоровье и судьбе этих детей. До того как наступит возможность их определения в семью может пройти довольно большое количество времени. А ребёнка требуется содержать: обувать, одевать, кормить, бытовые всякие вещи и главное – большие вложения именно в реабилитацию. И в материально-техническую базу, и в персонал. Я считаю, город должен помочь.

Я достала из кармана карандашик и написала на уголке всё ещё лежавшего передо мной заявления казавшуюся мне адекватной сумму.

– Я считаю, этого будет достаточно.

Чиновник вытаращил глаза:

– В месяц?

– Да ну конечно! Где вы такие цены видели? Единовременно, естественно!

– Вы уж меня, госпожа баронесса, прямо напугали! Такая сумма вполне… считайте, что всё уже согласовано.

Я подвинула ему листы заявлений, не отказав себе в удовольствии побрюзжать:

– Вы там, в своих высоких кабинетах, совсем от жизни оторвались. Иногда хоть надо сходить с Олимпа, а то, глядишь, так и вовсе связь с реальностью потеряете. Ладно, давайте так договоримся, – я достала блокнотик с календарями Старой и Новой Земли: – на неделю (вашу) берём тайм-аут, мне пока не до беготни будет. А двадцать седьмого жду вас – и с обычными детьми, если таковые ещё будут, и со… специальными. К этим детям я попрошу передать личные дела и медкарты, каждому перед отправкой сделать портретное и ростовое фото, скажем, в лёгкой спортивной форме типа шорт и футболки, чтобы физическая картина на момент перехода была видна, формат А4, вложить в личное дело, – чиновник сделал себе пометку, – И пожалуйста – без опозданий! После у нас начинаются бури.

– Да-да, я помню, что это критично.

– Мда. И я надеюсь, что пропорция по половому признаку хоть немного выровняется.

Валерий Сергеич только вздохнул.

Таким образом, у нас образовалась кучка полувзрослых новобранцев, которых мы пока держали не то что бы в карантине, но особо ни с кем не смешивали. С ними занимались, включили в хозяйственную деятельность, брали в рейнджерские выходы и просто в лес (допустим, по бруснику), но при этом все они знали, что вот придёт последняя партия – и все они поедут в дальний посёлок Бирюзу, где живут их будущие родители.

ЖЕНСКИЕ ТЕМЫ

Следующие двадцать восемь дней я была очень занята. Настолько очень, что найти меня можно было преимущественно в «закутке инвалидов». Прожект становился всё масштабнее, съедая основную часть моего времени.

Из прочего два святых часа я посвящала детям (с «перед обедом» пришлось перенести их на «перед ужином») и если повезёт – после ужина оставалась в «деловой» беседке, а когда вечера стали прохладнее – в донжонной столовой для решения всяких «моих» вопросов.

Мы давно с мужем поделились на его и мои темы – иначе же получалась просто каша, люди не знали к кому броситься, и прочий дурдом.

Полностью мне были отданы вопросы с целительством, детьми (а значит, автоматически, с детскими садами, школой и всяким прочим образованием), сельское хозяйство, швейные мастерские, художества и до кучи, как несамостоятельные, – рабы (почему, собственно, я с ними постоянно и вожусь).

Это если совсем в общих чертах. Некоторые сектора я потихоньку скидывала на надёжных помощников.

Так, например, всякую агрономию на острове и в зоне его непосредственной хозяйственной деятельности уверенно держали трое: Алексей Конников в полях, жена его Даша – в теплицах и эльфийка Лика (Тиликалад) – в садах. Они могли объединяться, помогать друг другу, у них было множество помощников и подчинённых, но в этом секторе всё, тьфу-тьфу-тьфу, было настолько слаженно и гармонично, что моя роль сводилась к высказыванию пожеланий и одобрениям.

Другая группа товарищей под… нет, не под руководством, а под сенью харизмы друиды Андле вершила какие-то таинственные таинства над животными организмами. И туда тоже не стоило влезать, поскольку всё работало и даже пугало меня противоестественной результативностью. С другой стороны, памятуя о наших первых днях, посиделках с Лелей у костра и её благословением на щедрость земли и всяческой скотины, странно было удивляться. Да и неправильно я говорю. Не удивление это было, а скорее восхищение, смешанное с благоговением. И эти чувства не переставали меня посещать. И пусть они будут. Так правильно.

Третий сектор, который я уже процентов на восемьдесят пять передала в руки помощников – детский. В школах директорствовали-экспериментировали Уйгуна, Роза Табитуевна (уехавшая, кстати, в Бирюзу и по-стахановски впахивающая сейчас там) и Истаннэ (или коротко Танэ), рейнджерской работой рулили Долегон с Кадарчаном, а детсадовской – Олеся Васильевна, отлично вписавшаяся в роль заведующей детским садом. Ещё была Марина Богданова – наша особенная звезда. Марина продолжала вести свою смешанную детсадовскую группу, но степень её влияния на всякие вопросы связанные с детьми (и в особенности с усыновлениями) росла настолько ощутимо с каждым днём, что я планировала потихоньку передать ей основные полномочия в этом секторе.

ЦЕЛИТЕЛЬСКИЕ АВРАЛЫ

Ладно, про остальных, кому и что я передала, потом как-нибудь расскажу, а вот что передать было пока сложно – это рабские дела (особенно в части вершения судеб и принятия решений). Ну и целительские, конечно. Туриэль была, безусловно, ценнейшей находкой. И за Николу (то есть Николая Михалыча) я была спокойна. А вот Насте при её неплохом потенциале ещё бы расти и расти. Да и Элин хотелось подтянуть, хотя она в последний месяц прямо разрывается между инвалидным пансионатом и швейной мастерской. А ещё руны внимания требуют. И всё надо! Сейчас пик пройдём, и придётся, наверное, пока её отпустить, всё-таки первый дар важнее.

Так вот, кончилось тем, что мы почти перестали вылазить из своего медвежьего угла. Под медкабинет была официально выделен кусок одной из ординаторских, мы поставили туда ширмы и стали в случае нужды прямо там принимать болящих. Ещё у народа был вариант поймать кого-нибудь из целителей в столовой, но со временем мы так обнаглели, что стали всем нашим пансионатным колхозом питаться у себя, нещадно эксплуатируя дежурных, возивших нам еду в термосах и корзинах.

Целители столовались в пансионате как минимум в завтрак (всё равно все с утра прибегали посмотреть: какие изменения за ночь?), да и помощники тоже – сколько времени потеряешь, пока туда-сюда бегать будешь, так и так еду привезут, правильно? В обед тоже смысла уходить не было – самые за едой обсуждения. А кое-кто оставался и в ужин тоже, чё мелочиться-то? И, не будем скрывать, ночью пожрать тоже сам бог велел, особенно если ты на дежурстве. Я склонялась к мысли, что ночью пожрать велел Браги. Так, чтоб неторопливо, со вкусом и под хорошую беседу. Хотя, не исключено, что этому всё же покровительствовала Сингкэн. Или Эйра. Всё может быть.

ОКТЯБРЬ УЖ НАСТУПИЛ…

Новая Земля, Серый Камень – Иркутский портал, 12.06 (октября).0005 // СтЗ, двадцать шестое октября

Как и было договорено, двадцать шестого октября (а по-нашему двенадцатого, тут мы почти совпали) мы поехали к порталу. У нас, конечно, ночами было уже довольно холодно, но всё же не так, как в Иркутске. Вот пронесутся бури – и сразу наступит зима. Тем не менее, одеты мы были из расчёта на ночную поездку.

У портала нас уже ждали. С одной стороны на лавочке у стола сидели странновато даже на первый взгляд выглядевшие парни и девушки с кульками в руках. Да, девочек оказалось даже чуть больше – одиннадцать из двадцати. Группа обещанных специальных молодых людей. Для усмирения их активности пришлось привлечь аж шестерых воспитателей. Парочка смотрела в нашу сторону довольно неприязненно. Что, ребятушки, переживаете, что всю работу у вас отнимем? Сожалею. Хотя с точки зрения этих детей, наверное – нет, не сожалею.

С другой стороны толпилась кучка, в которой (к моему глубочайшему удивлению) преобладали девушки. По размеру вторая кучка была сопоставима с первой и испуганно таращилась в сторону «странных» людей.

Валерий Сергеевич, словно император, торжественно стоял по центру в некоем своеобразном коридоре. Рядом с ним на столе громоздилась целая стопа папок, и первая уже была уложена в передвижной лоток. Не забыл, значит, про документы.

Завидев нашу процессию, все оживились, началась возня. Спецконтингент больше заинтересовали лошади. Да все, на самом деле, в первую очередь обращали внимание на лошадей, особенно на баронского Грома, здоровенного чёрного жеребца с тонкой белой проточиной на лбу и в пушистых белых «гетрах». Гром единственный мог ещё носить Вову в броне, хотя бы в средней. С тяжёлой мы экспериментировать даже не собирались.

Барон кивнул встречающим и пошёл решать торговые дела, а я упала в распростёртые объятья гор документации.

– День добрый, Валерий Сергеевич!

Помощник губернатора страшно рад был всех нас видеть и разливался ангельским пением. Боялся, что ли, что я специальных не возьму?

– Валерий Сергеич, вы не нервничайте! У нас ведь как принято: уговор дороже денег. А ещё он иногда дороже жизни, так что не переживайте, давайте сюда документы и эти, – я показала пальцем на сидящих, – пусть проходят. А вторая группа – на их место.

Было что-то во второй кучке не то. Ну вот, не нравилось мне. А интуиция у меня, знаете ли, в последнее время надёжнее осциллографа, так что…

Инвалиды не совсем понимали, что происходит. Некоторые испугались. Началась заминка и толчея. Но на этот случай у меня был подготовлен неперебиваемый козырь.

– Марина! Подойди сюда!

Мама-Марина спрыгнула с подъехавшей повозки и пошла к нам. Я клянусь вам, от неё шли волны умиротворения и любви. Мне захотелось реветь. Как же благословили её боги! В ней бил источник, и он с каждым днём становился только сильнее. Источник такого душевного тепла, что он пробивался сквозь любой душевный сумрак подобно маяку.

– Ну и что вы стоите? – весело спросила Марина. – Идите ко мне, поедем домой!

И они пошли! Каждому достались обнимашки, каждого она проводила в крытый фургон, уложила на коврик, сунула под голову подушечку и укутала спальником – и объяснила, что сейчас сильно захочется спать, а ехать долго.

Пока шестеро воспитателей несколько завороженно наблюдали за этим действом, я рассматривала остальных кандидатов на переход. Пятеро парней. И восемнадцать аж девок. Так-так. Не зря звоночек прозвенел.

– Валерий Сергеевич, вот этих четверых – не возьму.

Он рысью пробежал в нашу сторону и вытянулся, как сурикат у норки.

– Почему? Что случилось?

– Ничего пока не случилось, и я не хочу, чтобы случилось, вот в чём дело. Я могу озвучить конкретные причины вслух, если хотите. Но им не понравится.

Пока помгубера подвис, одна из девок подскочила, уперла руки в бока и выкрикнула:

– Не имеете права! Нам сказали – всех берут! Вот этот приезжал, уговаривал! – она ткнула пальцем в покрасневшего чиновника.

– А ну, заткнись! – рявкнул со своего края Владимир Олегович, да так, что мгновенно наступила всеобщая испуганная тишина. Он секунд десять подождал, кивнул, удовлетворившись плодами своих усилий и мрачно позволил:

– Продолжайте!

Девка стояла чуть скособочившись, смотрела на меня злобно.

– Тебя конкретно, – я ткнула в неё пальцем, – я не возьму, потому что ты – воровка, и не собираешься прекращать. Это нам придётся судить тебя, переводить в рабский статус, отправлять на исправительные работы… Морока одна. Эти две кумушки – злоречивые склочницы и клеветницы. Ещё и друг другу воду на мельницы льют. За такое у нас положено изгнание. Ну и эта – завистливая и злорадная душа. Таким на фронтире не место. У нас каждый – друг другу товарищ и брат. А если завтра – враги? Вы бы, Валерий Сергеевич, оставили такого человека прикрывать свою спину?.. Вот и я не хочу. И впредь, прошу вас, не упускайте пункт о нашей правовой основе из ваших разъяснительных бесед… Уяснить всем, если до вас ещё не дошло! На нашей земле главный закон – барон и баронесса! Выше меня – только муж, – я показала рукой на Владимира Олеговича. – Над нами боги. Нет другого закона! И если ты, девочка, – я снова повернулась к первой, – захочешь перейти самостоятельно (а ты имеешь на это право) – никто препятствовать не будет. Но помогать никто не будет тоже. Больше тебе скажу: первое, что я сделаю, если ты перейдёшь – велю отрезать тебе язык за твои вопли и за те дрянные мысли, которые бродят сейчас у тебя в голове. Так что решайте сами, как говорится. Остальные – встали и вперёд, на эту сторону! Валерий Сергеевич, внесите изменения в документы, пожалуйста.

БИРЮЗА ПОЛУЧАЕТ СВОИХ ДЕТЕЙ

Вместе с вновьприбывшими к утру четверга двенадцатого октября получилось аж девяносто восемь парней и девятнадцать девчонок, предназначенных для отправки в дальний посёлок. Новенькие до самого острова держались пришибленно, но потом увидели знакомые лица, получили вкусный завтрак и приободрились.

До осенних бурь оставалось всего ничего. В среднем мы ожидали, что погода испортится уже в ночь с субботы на воскресенье, но ненастье могло прийти и раньше, не в субботу, а в шестницу, а того и гляди – в пятницу, и поломать нам все планы. Поэтому мы решили с отправкой новобранцев не тянуть, а выполнить манёвр по переброске незамедлительно. Решили ещё вчера, так что все манатки ранее прибывших юных переселенцев были загружены в повозки аж с вечера, и ночевали они с совершенно чемоданным настроением.

Сразу после завтрака весь этот отряд (плюс сегодняшние) погрузился в телеги и с группой сопровождения выдвинулся на Бирюзу. Бирюзинцы, конечно, слышали уже, что пока пополнение приходит в основном мужское. С какой-то стороны в этом был свой плюс: мужики – это же защита и сила! Да и всяких закидонов у парней меньше. Хотя, я думаю, сегодняшнему девчачьему вливанию они всё равно будут рады.

12. СЮРПРИЗЫ И СЮРПРИЗЫ

СИТУАЦИЯ НЕ ТЕРПИТ ОТЛАГАТЕЛЬСТВ

ИЛИ

АНДЛЕ ТОЖЕ ЧИТАЕТ

Бури пятого года

Кельда

Пятый наш период бурь мало чем отличался от предыдущих. Было ужасно ветренно и ужасно промозгло. Берег вдоль Бурной и опоры моста начали полегоньку обмерзать. Сперва дело шло по-тихой и по ночам, а потом и днём. С приходом морозов неровные наледи приобретали вид чудовищных многоножек, ежей и странных колючих зарослей – Бурная мастерила из спиц шуги свои ледяные скульптуры.

Народ старался как можно меньше выходить из домов. И даже алабаи, во всякие морозы валяющиеся в снегу, соглашались пересидеть мозглую погоду в помещениях.

В один из дней, когда, как говорится, ничего не предвещало, я валялась на кровати в редком приступе бездействия и слушала, как Василиса читает мальчишкам «Волшебника изумрудного города». И тут в донжон заявилась вся облепленная снегом Андле, потрясающая каким-то предметом.

Ситуация не терпела отлагательств, ясное дело! Понимая, что чтению сейчас придёт кирдык, я оставила детей в спальне, а Андле под локоток проводила в наш с Вовой кабинет.

– Что случилось, мать?

– Вот!

Перед моим лицом замелькал предмет, при ближайшем рассмотрении (когда я наконец поймала Андле за руку) оказавшийся книгой Олдей.

– «Дикари Ойкумены». Отличная книга!

– Смотри!

Книга была распахнута на нужной странице. О, боги! Мир Астлантиды произвёл на Андле глубочайшее впечатление – и не из-за человеческих жертв, на минуточку, или, допустим, живой звезды, а – внимание! – потому что у каждого человека был свой леопард! У каждого! Ну, или, на худой конец, оцелот.

До меня медленно начало доходить.

– Ан, нет.

– Что – нет?

– Даже не думай! Никаких леопардов!

– Да погоди…

– Не хочу годить! Я против, и я тебе запрещаю! И Вове скажу, чтоб запретил! Слышишь?

Надо было остановить это немедленно. Почему-то я ни секунды не сомневалась, что она способна призвать сюда толпы этих леопардов. Спасите нас, боги!

Андле надулась и перестала размахивать книжкой. С минуту мы сердито сопели и таращились друг на друга, после чего она примиряюще начала:

– Да я же совсем про другое, Оль! – друида изо всех сил старалась «сделать дипломатию». – Я хотела сказать: а вот хорошо бы, чтобы у детей были собаки.

У нас, конечно же, были собаки. И просто всякие разномастные, пришедшие сюда вместе с хозяевами. И наши особенные, благословлённые Лелей алабаи, с которыми Андле ещё что-то замудрила в плане мозгов. Каждый щенок был на особом учёте, все без исключения проходили у друиды специальную собачью школу, и любому из них я бы доверила ребёнка без колебаний. Но их было немного. И кроме того, похоже, что изменения коснулись их гораздо глубже, чем я думала изначально. Так же, как и нас.

Первые, завезённые в первый год сучки, вошли в детородный возраст только к трём годам. Щенки у них родились здоровые, очень крупные, лобастенькие. Правда в приплоде всего по два-три щенка. И повторная течка не пришла к матерям ни через полгода, ни через год. Мы пока ждали, смотрели и не вмешивались. Кто знает – вдруг это плата за собачье долголетие?

Молодому алабайскому десятку стукнуло уже полтора года, они вымахали с телков и уверенно несли службу, но, как сказала Андле: раньше пяти лет никаких свадеб даже не ждите. А может и дольше.

– А почему не кошки?

– Кошки – тоже хорошо, – покладисто согласилась друида. – Но кошка, сама знаешь, больше привязана к дому. А собака – друг.

– О, господи… Ну, жди весны. Будут собачьи свадьбы. Скажем хозяевам, чтоб отпустили сук погуляться…

– То есть, ты, в принципе, не против?

– В принципе – нет.

Андле засияла, схватила свою книгу и унеслась. А я пошла дальше, успевать общаться с детьми. И ничего у меня не дрогнуло.

А вот должно было.

БЕГЛЕЦЫ С ГОР

Новая Земля, Серый Камень – Бирюза, 35.06 (октября).0005

Кельда

Тридцать пятого октября* к обеду буран утих, засияло по-зимнему ослепительное солнце, и тут же прилетел голубь с Бирюзы.

*Хотелось бы напомнить,

что месяц ноябрь, как и февраль,

в календаре Новой Земли отсутствуют;

соответственно за сороковым октября

начинается декабрь – и зима.

Письмо принесли прямо в обеденный зал, Вова развернул, прочитал и хмыкнул.

– Что там? – первой успела спросить Галина.

– Гномы, – словно сам себе не веря ответил Вова, – аж целых четыре клана.

Квадратик письма пошёл гулять по столу.

– Сюда идут? – уточнил Кирилл.

– Да пока нет. Спрашивают разрешения.

– А поехали прокатимся? – предложила я. – Посмотрим. Мало ли что за гномы, такую толпу в замок сразу пускать.

Ну, в самом деле: феодалы мы или нет? Можем себе позволить так р-р-раз – и поехать куда-нибудь? М?

Конюшенные как раз запрягали тяжеловозов в снежные плуги, чтобы почистить дороги, так что мы поехали за ними, не увязая по колено в снегу. Ответный голубь полетел с сообщением, что мы сейчас будем, и мы особо не торопились – надо же дать людям время подготовиться, в конце концов?

Было очень ярко, и вкусно пало зимним лесом. Палитра сменилась с оранжево-тёмно-зелёно-охристой на дымчато-голубую с нежным сиреневым отливом. Класс. Люблю любые времена года.

Бирюза радостно высыпала на улицы после затяжного бурана. Никакой тебе каши под ногами! Снежок беленький, пушистый, как зимняя заячья шкурка. У околицы уже стояло в ряд восемь снеговиков. Сразу видно, детей много в деревне!

Для «встречи в верхах» приготовили большой общинный дом. Судя по сложенным по углам кучам вещей, часть гномов и ночевала тут.

Гномы оказались из разных мест нашей необъятной, аж полторы сотни рыл*.

*Это я любя.

Ролевики, конечно. Некоторые с двадцати-тридцатилетним стажем. Кое-у-кого даже нашлись общие с бароном древние знакомые.

Кланы (сиречь, фамилии), по-видимому, отражали их специфику: Железномост, Каменныйкулак, Рукисила* и Железобетонссон**.

*В этом месте представления

я поняла, что поклонники

творчества сэра Терри Пратчетта

здесь однозначно присутствуют.

**В изобилии!

Имена товарищи гномы взяли себе самые что ни на есть канонические толкиенские: Глоин, Фрарин, Гимли, Дарин, Нарви и далее по списку. Но оставили отчества! В итоге полные имена звучали потрясающе, типа: Гимли Степанович Рукисила…

Гномы – было не просто слово. Новый мир изменил их. Так же, как, скажем, изменил наших эльфов или приходивших ведьмаков. Первое, что бросалось в глаза – бороды. Конечно, у мужиков это не особенный показатель, при желании отрастить можно, но у гномов они были знатные, с косичками и серебряными бусинами – только у мужчин, слава богам! Более существенным был общий типаж. Если эльфы в массе своей – тонкие-звонкие, высокие, стройные и лёгкие, что ли, то гномы были совсем другими. Среди них изначально не было высокорослых – и, видимо, уже не будет – зато все мужики как на подбор были коренастыми, даже я бы сказала: кряжистыми, что, впрочем, нисколько не сказывалось ни на ловкости, ни на подвижности. Да и среди женщин не нашлось ни одной дюймовочки, напротив, все они были крепкими, плотно сбитыми. И все дамы едва доходили мне до плеча (я сама-то не великан, метр шестьдесят всего). Подозреваю, что в чём-то изменилась и физиология, нужно будет посмотреть.

В одежде гномьей общины отчётливо читалось богатое ролевое прошлое, подчинённое утилитарной цели: двух-трёхслойные средневековые платья с прорезными «окнами» и красивыми шнуровками, вышитые вручную рубахи, длиннохвостые яркие худы. Я думаю, они, наверное, достали из рюкзаков что получше, для первого-то знакомства, но, тем не менее – смотрелось всё очень естественно, видно, что люди привыкли так жить, и это доставляет им удовольствие. А ещё была кожа – много кожи! Кожаные жилеты, колеты, штаны, ремни, ножны, перевязи, перчатки и прочее-прочее-прочее, и всё это украшено огромным количеством очень красивых кованых штук (клёпок, бляшек, пряжек и прочей фурнитуры). Чувствую, грядёт новая мода.

Представившись чин по чину, мужики продолжили рассказ.

Решение приняли в первый же месяц после открытия порталов. Собирались в Москве, но заходили не через Московский портал, а через другой, в небольшом Подмосковном городишке. Судя по всему, выход этого портала на Новой Земле находился от нас где-то преизрядно далеко на юге. И там чуть ли не к самому порталу подходит река, по которой можно добраться до моря. Или озера. Местные называли его Серебряным. Поскольку целью гномьего объединения были всё-таки горы, а по слухам, в северной части озера эти самые горы наличествовали, то и двинули они на север, по суше, держась в некотором отдалении от берега. Шли долго, реально долго. Лошадей у гномов не было, но были носилки и тачки, пёрли всё на себе. Сильны, ничего не скажешь!

– Километров пятьсот отмахали, не меньше, – рыжий Ори Железобетонссон покрутил головой, – пока не начались нормальные предгорья.

Горы нашлись – нормальные, хорошие такие горы, про которые как раз и слышали они смутные слухи: что есть, мол, на севере горная гряда, которую вездесущие китайцы успели назвать Драконом. Этот Дракон тянулся на многие сотни километров с северо-востока на юго-запад, и верхушки гор на юге, которые в хорошую погоду можно было разглядеть с Серого Камня, были как раз-таки шеей этого самого дракона. А гномы дошли до головы и поселились там. Место по гномским меркам оказалось преотличным: тёплые пещеры, хорошие рудные жилы и прочее интересное. Они построили подгорный посёлок, с жилыми домами, мастерскими, плавильнями, переходами и даже лифтами, – «О! Лифтами! – закричало моё внутреннее я, – Я с вами дружу!!!» – и всё было неплохо. Отлично даже было, пока…

Всё началось с ощущений. Что-то было не то. Вроде нормально всё, а…

Потом начали пропадать люди. Первый случай произошёл на болоте, прошлой ещё осенью. Собирали клюкву – много народу было, человек пятьдесят. Перекликались, разговаривали. В середине толпы, считай, ребятишки были. Ясное дело, что ягоду собирают не впритык, расходятся слегка – но в пределах видимости или хотя бы слышимости! И вот – были – и нет. Вместе с матерью. Ни крика, ни плеска. Только на месте покрытых ягодой кочек колышется чёрный глаз болотной воды. Погоревали, решили, что набрели на топкое место…

В гномьей общине было не так много ребятишек, всего-то двенадцать, да и женщин не больше двух десятков. Потеря была горькой, но казалась ужасной случайностью.

Ещё одна женщина исчезла в самое среднезимье, отправившись к подземной реке за водой. На берегу нашли валяющееся ведро и слетевший сапожок. И никаких следов борьбы. Решили, что поскользнулась, и унесло течением.

Пару месяцев было тихо, а потом в боковом коридоре, где дети играли в прятки, образовалась трещина – да там где никак не должно её быть! – и разом сгинуло ещё трое детей. Оставшихся пятерых ребятишек берегли, как зеницу ока и практически перестали выпускать из большого общинного дома.

Цвела весна, а за ней и щедрое лето, но вокруг гномьего посёлка словно свивался кокон мрака. В дальних коридорах стали появляться странные следы. В глубине трещин мерещились им чудовищные тени. Кто-то вспомнил старую легенду о не к ночи будь помянутом Балроге. Они уже совсем собрались сниматься и укладывали последние вещи, когда страшные твари, словно из снов сумасшедшего, полезли из штреков и боковых коридоров.

Гномы говорили о тёмном зле, поселившемся в Голове Дракона, и у меня по рукам бежали мурашки. Неужели своими страхами они смогли призвать чудовищ? Или где-то поблизости тоже поселились мечтатели типа тех же ведьмаков?

Община сумела уйти ценой четырёх жизней. Четырёх бойцов, оставшихся прикрывать их отход в узком туннеле.

Потом было трудное бегство через горы, переправы через горные реки, раны, которые начали воспаляться и гнить в дороге, голодные дети…

Перевалив горы, они наткнулись на непреодолимую преграду в виде Бурной. Гномы надеялись всё же как-нибудь перебраться через реку и пройти южнее, попытать счастья в другом… куске Дракона. Но Бурная в своём верхнем течении на двести процентов оправдывала своё название, и они пробирались вдоль северного берега, потихоньку теряя надежду. Были бы у них лодки, можно было рискнуть, но на плотах…

Осенние бури, о которых в своих горах скитальцы и слыхом не слыхивали, застали их в полутора километрах от Бирюзы, выше по течению Бурной, где они готовились переправиться через её довольно широкий, но относительно спокойный приток. Мало того, что поднявшийся шквальный ветер едва не вынес плоты в куда более неприветливые воды, так начался дождь с мокрым снегом. Нужно было срочно организовать укрытие, и если вы когда-нибудь пытались поставить лагерь при такой погоде, вы сможете оценить отчаяние этих людей.