Текст книги "Выбор – быть человеком! (СИ)"

Автор книги: Ольга Войлошникова

Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Пойдём Серёжка! Смотри, вон там пирожки продают! Хочешь пирожок?

Мама выбралась первой и крепко взяла брата за руку. Наташа протянула водителю деньги:

– За троих.

Чёрные глаза за стеклом кабины сделались грустными:

– Э-э-э, не надо, слюшай, да… Пирожок ему купи. Иди, иди!

Наташа вышла, спиной ощущая плохо скрываемое людское любопытство, автобус отъехал, унося сочувственно мотающего головой водителя.

…

День получился тяжёлым и длинным. Анализы, анализы, анализы… Серёжка боялся колоть палец и плакал басом. Потом капризничал и не хотел сидеть, пока делали энцефалограмму. Потом уснул в очереди к неврологу, расстроился, что разбудили не вовремя и не хотел разговаривать с доктором… К вечеру Наташа устала как маленькая собачка и позорно сбежала домой, оставив маму с братом в реабилитационном центре и обещав приехать завтра после института.

Про запись она вспомнила уже лёжа в кровати. Вставать сил не было, и она торжественно обещала себе просмотреть её за завтраком.

ГУБЕРНАТОР

Старая Земля, Иркутск, то же девятое октября, 14:30// НЗ, 24.04 (августа).0005

Валерий Сергеевич

Губернатор уже несколько минут молча рассматривал содержимое тоненькой папочки, лежащей перед ним на столе. Валерий Сергеевич также молча удивлялся. Такое долготерпение вовсе было несвойственно шефу. Однако тот дважды перечитал вводный лист, внимательно просмотрел все приложенные детские истории (с фотографиями «до» и «после»), время от времени слегка подёргивая щекой и хмурясь, и снова вернулся к началу.

Валерий Сергеич терпеливо ждал.

Пролистав всю папку ещё раз, шеф уставился в окно.

Вот, и такого за ним раньше не замечалось. А в последнее время…

– Думаешь, они серьёзно? – вдруг сказал губернатор.

Помощник встрепенулся:

– Во всяком случае, на дурную шутку это мало похоже.

– М-гм… М-гм… Х-хм… Что предлагаешь?

– Предлагаю посмотреть. Взять паузу, дождаться хотя бы десятка результатов по взрослым. Будет определённость – можно будет сформировать соответствующие информационные письма.

– Разослать по богадельням? – задумчиво протянул губернатор.

Помощник слегка поморщился:

– Можно будет обеспечить довольно широкий охват: поликлиники, специализированные лечебницы, вплоть до адресной рассылки по опекунам.

– М-гм… Ну-ну… – шеф явно думал о чём-то своём. – Ты знаешь что, Валера… Девчонкам там вели, пусть подготовят заранее письма эти. А то знаешь, звонили мне тут… соседи с Читы. Как бы вперёд не набежали… Да и МЧСники что-то мутят, наши с якутами заметлесили туда-сюда… Вот что! Скажи-ка Леночке, пусть аккуратно поузнаёт там – может, у кого ситуация уже… Ну, ты понимаешь?

– Предложить им в частном порядке, до официального принятия программы?

– Вот именно. В частном. Человек десять пусть подберут. Ну всё, иди.

Валерий Сергеевич потянулся за папкой, но губернатор прикрыл её рукой:

– Это оставь пока.

ГОСПОДА ВЕДЬМАКИ, ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Новая Земля, Серый Камень – ИТК Хризопраз, 26.04 (августа).0005

Кельда

Как и было обещано, спустя неделю после первого посещения Хризопраза к цыганам вновь явились ведьмаки. За ответом.

К своему внезапному замешательству, помимо цыган они обнаружили ещё нескольких человек, настроенных настолько дружелюбно, что их гостеприимством оказалось невозможно пренебречь. Наши пунктуальные друзья были препровождены на первый этаж донжона (в глухое помещение, но всё же не в подвал), и Владимир Олегович сказал, что пока Кадарчан не вернётся из разведки, даже разговаривать с ними не будет.

Я подумала, что психовать по поводу этих товарищей тоже не вариант, и отправила обоих в длительный лечебный сон. Типа комы, но со знаком плюс. Пусть себе спят. Здоровее будут.

НАТАША РЕШАЕТСЯ

Старая Земля, Иркутск, десятое октября 2022, 06:30 // НЗ, 27.04 (августа).0005

Наташа

Утро получилось на редкость тихим. Обычно Серёга встаёт рано и чем-то сразу гремит. «Чинит» что-нибудь пластмассовым молотком из наборчика «Строитель» или машинки катает. А раньше ещё валялся с Джеком в прихожей, ведя какие-то собачьи разговоры. Теперь в прихожей пустота.

Папа уже полгода живёт на даче. Как он сам сказал ей, «малодушно сбежал». И Джека с собой увёз – чтобы освободить их с матерью от нагрузки гуляний с собакой. Она подозревала, что на самом деле, чтоб от тоски не сдохнуть.

Наташа вздохнула.

Папа устал. Мужчинам тяжело даются такие испытания. Говорят, тяжелее, чем женщинам.

Она прошлёпала в кухню, наскоро пожарила яичницу, перекинула вчерашнюю запись с телефона на ноут и села смотреть.

…

Неожиданно большие для октября мокрые снежинки вреза́лись в кухонное стекло, на секунду становясь корявыми ледяными кляксами и тут же превращаясь в дрожащие водяные дорожки.

Мама никогда не согласится. Просто не согласится. Не услышит. Она вообще давно уже мало что слышит. Наверное, папа потому на дачу и сбежал.

Папа. Вот папа – может быть.

Наташа посмотрела на часы, торопливо сунула ноутбук в сумку и побежала переодеваться, чтобы успеть на пригородный рейсовый автобус.

…

Он, конечно, удивился. Обрадовался, засуетился, поставил чайник на газ, выгреб из буфета кульки с какими-то печеньками. Наташа рассеянно чесала Джека за ухом и не знала, как начать.

Отец сел напротив за стол и внимательно посмотрел на неё поверх очков, а потом спросил:

– Наташ, что-то случилось?

Она вдруг вспомнила, что когда-то, давным-давно, очки у него были другие, стеклянные, в массивной тёмной оправе, вечером на переносице от них оставались две маленькие красноватые вмятинки. А теперь вот – лёгкий пластик в тоненьком, едва заметном контуре.

– Пап, а куда делись те очки, в которых ты на фотографии кафедры?

Отец удивлённо поднял брови:

– Серёжка расплавил. Первый день отпуска у меня был, – он усмехнулся, – в кои-то веки решил выспаться. А мать по этому поводу – пирожки испечь, – Наташа слушала его неверяще. Мама⁈ Мама когда-то пекла пирожки? – А Серёжа вот «помог», положил очки на противень, а она не заметила. Расстроилась тогда очень, – улыбка отца сделалась совсем грустной. – Что случилось, Наташ? Рассказывай, дочь, ты меня пугаешь.

Она сходила на веранду, принесла и открыла ноутбук.

– Ты на качество не обращай внимания. Это я вчера в автобусе сняла. С четырнадцатой секунды. Вот!

Отец смотрел, чуть нахмурясь, оперевшись локтями о стол и по своей привычке положив подбородок на сцепленные замком пальцы. Досмотрел и включил с начала. Потёр подбородок. С минуту они сидели молча, потом отец достал из кармана телефон и набрал указанный номер. Сразу включил на громкую связь.

– Добрый день! – голос был очень молодой, почти девчоночий, тёплый и улыбающийся: – Официальное представительство баронства Белый Ворон в городе Иркутске, меня зовут Лидия, чем могу помочь?

– Добрый день, девушка! – Павел Юрьевич сдёрнул с носа очки и начал их протирать извлечённой из кармана специальной тряпочкой. – Мы по поводу объявления.

– Уточните, пожалуйста, тему вашего вопроса, – попросила девушка и пояснила: – У нас несколько направлений работы. Вы по закупкам? Или по поводу переселения?

– Да… нет… – отец вдруг потерялся, и Наташа, наклонившись над телефоном, быстро добавила:

– По поводу инвалидов. Я вчера в автобусе увидела…

– А! – обрадовалась Лида. – Поняла вас, секунду! – в трубке послышалось шуршание и приглушённый голос: «Алёна, дай мне новую папку, которую в субботу привезли!.. Вон ту, зелёную!.. Ага…» – Так… Вот, смотрите. Это новая программа, специально для взрослых инвалидов с дефектами в интеллектуальной сфере, в том числе для лиц с синдромом Дауна. Это ваш случай?

– М-м-м… да. Да! – ответили они оба.

– Хорошо. Я должна вас информировать, что до сих пор баронство Белый Ворон не принимало взрослых с такими диагнозами, но накопленный опыт по восстановлению детей позволяет давать самые оптимистичные прогнозы.

Они уставились друг на друга. Отец нервно надел очки.

– Девушка! Насколько я понял, состояние инвалида может существенно улучшиться? Это действительно так?

– Э-э-э… – на том конце зашуршали листочками, – ну, у меня тут восемь случаев в папке подшито. И везде подписано: здоров, инвалидность снята… – в трубке снова пошуршали. – Вы знаете, я не очень ещё хорошо разбираюсь в этом вопросе. Если у вас есть возможность подъехать, я могу вас записать на консультацию. На этой неделе все консультации бесплатные. Могу даже на сегодня вас поставить, только нужно будет к двенадцати часам приехать. Сможете?

Павел Юрьич отдёрнул рукав свитера, глянул на часы.

– Десять тридцать. А куда ехать?

– К порталу на пляж Якоби.

Он посмотрел на дочь. Наташа торопливо закивала головой.

– Хорошо, мы подъедем. К кому нам обратиться?

– Вы можете подойти в отделение МФЦ у портала или обратиться к дежурному экипажу полиции, вам сразу подскажут. Фамилию вашу назовите, пожалуйста…

…

Лида заканчивала разговор, уже всовывая ноги в кроссовки. Из кухни высунулась мать:

– Ты далеко?

– До портала! Тётю Олю надо вызвать, срочно!

– А-а, ясно. Хлеба на обратном пути купи.

– Ладно! – Лида понеслась по лестнице, на ходу застёгивая куртку.

08. СОЛОМИНКА ДЛЯ УТОПАЮЩЕГО

ОБЪЯВЛЕНИЕ СРАБОТАЛО

Новая Земля, Серый Камень – Иркутский портал, 27.04 (августа).0005 // СтЗ, десятое октября

Кельда

Голубь прилетел в замок около восьми часов (вечера, вечера, конечно), так что можно было спокойно ехать верхами и не торопясь, вместе с беловоронским торговым поездом. По-моему, Вова даже немного расстроился. Я выбирала штаны. Чёрные или чёрные? Да уж, сложноватый выбор. И футболку одену. Тоже чёрную. Не сильно на доктора похоже, но если я приволокусь в медицинском халате, будет даже странно. Тайга, избы, и вдруг докторица как с картинки про частную клинику. Тем более что халата у меня нет! Я фыркнула и бросила вещи на кровать. Муж хмурился.

– Ну что ты, Вов? Проедемся спокойно.

– Не хочу я с грузом ехать. На третьей речке мост хлябать начал. Сегодня тяжёлые – пойдут бродами. Будем два часа ползти.

– Ну давай… – мне вдруг пришла в голову классная идея! – Слу-у-ушай! А давай на великах поедем, а⁈ Сто лет не доставали! И по короткой дороге.

Вова хмыкнул. Подумал.

– А поехали. Прямо щас, пока светло. Заодно ревизию проведём.

Речки, пересекающие короткую дорогу, были, скорее, широкими ручьями. Речушки-переплюйки. Если забрать подальше на юг, выше по их течению, как раз и можно было без напряга пересечь все эти водные… хотела написать «артерии», но подумала, что скорее нужно использовать слово «сосудики» или вовсе «капилляры». Так вот. Ближе к впадению в Бурную русла становились более врезанными в почву, берега́ спрыгивали к воде обрывчиками – небольшими, от силы метр высотой, но этого было достаточно, чтобы затруднить спуск к воде тяжёлым телегам. Да и русла сами были не особо пологими, так что давным-давно, аж в первый год, мужики организовали на них вре́менные мостики. Потом возникли другие дела-заботы, мостики вроде стояли – да и ладно. К пятому лету временные конструкции начали-таки хлябать, намекая, что надо бы задуматься и о чём-то постоянном. Сильнее всего раздолбились три мостика между островом и каменоломней. Ещё бы, нагрузка-то на них в разы увеличилась! Естественно, что с них и надо начинать, тем более что мощёный аппендикс почти уже дополз от каменоломни до отворота на основную дорогу.

Мы облазили все восемь мостиков со всех сторон – и всё равно приехали минут на сорок раньше поезда (в старинном понимании этого слова: нашего, торгового поезда, составлявшегося из отдельных повозок). В Иркутске шёл мокрый снег. С порывистым ветром и пытающимися замёрзнуть лужами. Я сразу вспомнила Расторгуева с его песней «Атас». Атас, прямо не то слово. У портала никого не было. Рано ещё, наверное.

– Что, в МФЦ пока?

– Конеш-ш-шно! – муж галантно распахнул дверцу фургона. Внутри обнаружилась наша знакомая Людмила Сергеевна, сочувствующе наливающая горячий чай в пластиковые стаканчики продрогшим людям. Замёрзших было трое: Лида (сестра Лёньки Стольникова, наш иркутский администратор), мужчина и девушка.

– Господин барон! Ольга Александровна! – расплылась Людмила Сергеевна. – Как вам наша погодка?

– Да уж, погода шепчет, – светски поддержал беседу Владимир Олегович.

– А у вас ничего тут, тепло, – я тоже постаралась проявить любезность и присела поближе к столу.

– Ой, второй обогреватель пришлось включить! – операторша поставила перед посетителями стаканчики и повернулась к нам: – Чайку? Или кофе? Молоко есть, сахар.

– Кофе, можно, – великодушно согласился Вова.

– А мне чаю чёрного, с молоком. Ну, кто тут нас ждёт? Присаживайтесь поближе, будем разговаривать.

Мужчина и девушка подсели к столу. Лида положила в передвижной лоток листочек:

– Тёть… – она осеклась и округлила глаза: – Госпожа баронесса! Это сестра и папа э-э-э… взрослого инвалида. Я записала фамилию, возраст и диагноз. И данные представителей. Мне ещё нужно оставаться?

– Нет, Лидуся, спасибо, можешь идти.

За нашим самым ответственным администратором захлопнулась дверь. Ну, что тут у нас? Я посмотрела в листочек.

– Так, Павел Юрьевич и Наталья Павловна, правильно? – они синхронно кивнули. – Рассказывайте.

Девушка покосилась на отца и начала:

– Я… увидела объявление вчера в автобусе. Сняла. И… вот.

– Извините, а вы врач? – спросил вдруг пристально разглядывающий меня мужчина.

– Нет. Я не врач в привычном вам понимании. Я целитель. Маг, – лицо у мужчины сделалось скептическим. – А вы, я так понимаю, не очень интересовались происходящим на Новой Земле? – я наклонилась чуть ближе к стеклу. – С другой стороны, вас вполне можно понять, такая моральная нагрузка, не до межпланетных новостей… Теория глобальных экономических процессов не даёт отвлечься от проблемы настолько, насколько хотелось бы, да? Докторскую пишете? На дачу сбежали, я смотрю? А супруга осталась… Тянет из последних сил. И у дочери личной жизни совсем нет, какие уж тут ухажёры… – я откинулась на спинку стула. – Мне не нравится начало разговора. Вы примчались с надеждой. Кого вы ожидали увидеть здесь? Нейрохирурга? Психоневролога? Если я стетоскоп на шею повешу, вам легче будет? Я даю вам пятнадцать минут, телефоны есть – погуглите: что такое баронство Белый Ворон и кто такие целители. После этого будем разговоры разговаривать.

Я встала и вышла из фургона. Села на лавочку, спиной к столу. В новоземском тёплом и густо-синем небе горели звёзды, просвечивающие сквозь равновременной купол. Из-за рамки портала выглядывала маленькая луна. Подошёл муж, покачивая стаканом с остатками кофе. Сел рядом:

– Ну что?

– Я вот думаю. Удивительная вещь: грузы проходят, а воздух – нет.

– Магия… – муж расслабленно облокотился о стол. – Иначе – представь, как при такой разнице температур сифонило бы: то в одну сторону, то в другую! Да и нафига нам вся эта вонища здесь: смог, выхлопные газы…

Мы ещё немного пообсуждали особенности межпланетной физико-магии. Грустно было. Не знаю, вот прямо накатило.

– Может, домой? – Вова приобнял меня за плечи.

– Да нет уж, дождёмся.

Я привалилась к его плечу, саламандра выбралась из ладошки и устроилась у меня на коленях, тихо пыхтя. Чисто мини-паровой котёл. Стало совсем тепло и уютно.

– Отпускает?

– М-гм…

– Извините… – они стояли по ту сторону стола, щурясь от косо летящего мокрого снега. – Извините, что так получилось, мы не хотели вас обидеть.

Моя огненная зверюшка фыркнула и залезла мне на плечо. Не хотели они, тоже мне.

– Ну что, будем здесь разговаривать? – мне-то, в принципе, пофиг – не у меня мокрая метель.

– Если можно, давайте вернёмся в фургон?

– Хорошо, давайте вернёмся.

Муж слегка сжал мне ладонь:

– Любимая, вы идите, я тут посижу? Там и так тесно. Да и мужики уже на подходе.

– Ладно. Не думаю, что я буду долго.

Мы вернулись в МФЦ и снова уселись напротив друг друга.

– Ну что, дубль? – я приняла от Людмилы Сергеевны чашку с новым горячим чаем: она поставила на стол и подвинула мне поднос, отвернулась к девушке с отцом и выразительно выпучила глаза. Мне стало смешно. Конспираторша, тоже мне – в зеркало над столом всё видно. Внушение она им тут делала, что ли? На развёрнутом к посетителям рабочем мониторе висела страница нашего баронства с открытой галереей фотографий. На столе – наша раскрытая папка с результатами исцелений по детям. Маскировщица восьмидесятого левела…

– Итак. Вы познакомились с детскими результатами. Как вы могли заметить, чем младше исцелённый ребёнок, тем быстрее происходит компенсация отставаний до возрастной нормы. Меньше сформированный разрыв – быстрее догоняем. Больше – медленнее. Это понятно?..

Оба синхронно кивнули.

– Хорошо. Так. Вашему Сергею… двадцать восемь лет, так?

– Да, – Наташа стянула шапку и расстегнула верх куртки. Жарко тут.

– Даун, – я дёрнула к себе листок. – М-гм. Имбецильность. Порок сердца, нарушения работы щитовидной… Понятно, короче. Смотрите, ребятушки, что будет. Физически он будет здоров. Возрастной откат минимальный, значит, на всё восстановление чисто по физухе уйдёт максимум неделя. Максимум! На самом деле даю дня три – это вот за глаза. Интеллектуальный потенциал… насколько он будет высоким – я не знаю. Быть может, ваш Сергей и не сделается семи пядей во лбу. Но сможет жить полноценной самостоятельной жизнью, – они оба встрепенулись. – Внимание! После периода реабилитации! Не путать исцеление с волшебной палкой! Это ясно?

– Подождите! – Наташа смотрела на меня большими глазами. – Я не понимаю… Он станет нормальным?

– Конечно, станет. Это же божественное исцеление! Вот только знаний и опыта в голове будет ровно столько, сколько есть сейчас. К обоим вам вопрос: если отвлечься от реального возраста, спросите себя – на сколько он развит? Два года? Три? Больше? Или меньше, может быть – неважно. Вот столько и будет. После восстановления… м-м-м… целостности разума, так, наверное, будет точно сказать?.. мы и начнём свою реабилитационную программу. Речь, самообслуживание, бытовые умения. Дальше – по обычной детской программе. Дошкольной, школьной. Хозяйственная и начальная профессиональная подготовка. Поскольку опыта у нас пока нет, я не могу сказать, насколько быстро мы будем продвигаться. Вы можете помочь. Можете поддержать материально. Или нет. Как уж вы сами решите. Можете перейти с ним. Или нет. Опять же, тут важно осознавать, что вернуться на Старую Землю возможности нет. Ни для кого.

Павел Юрьевич посмотрел на меня поверх очков:

– Неужели вы берётесь за столь тяжкий труд из чистого альтруизма?

– Конечно же нет! Вы не понимаете наших реалий, уважаемый. Новый мир сильно отличается от старого. Баронство нуждается в людях в первую голову из соображений пассивной безопасности. Большого трудно съесть – это понятно? Ну вот, как слона. У взрослого слона в природе очень мало потенциальных врагов. Во-вторых, вложение наших усилий по своей интенсивности и продолжительности пропорционально неизмеримо меньше того периода, когда человек будет здоров и полезен для общества. Люди, видите ли, настраиваются лет на пятьсот-восемьсот жизни. Ну, и в-третьих, бо́льшую часть тяжёлой и нудной работы буду делать не я, поскольку у меня весьма приличный штат помощников. Так что я вполне могу позволить себе широкие жесты.

Он хмыкнул.

– Мама ни за что не согласится, – вдруг сказала Наташа. По бокам рта у неё вдруг проступили горькие складки, и стало видно, как же сильно устала эта девочка…

– А ты? – во мне вдруг проснулся вербовщик.

– Я… я вижу, что для Серёжки это был бы выход.

– Да нет, зайка. Я спрашиваю: ты хочешь к нам? Сюда? Здесь хорошо, точно тебе говорю. Папа на даче диссу пишет. Мама упивается самопожертвованием. А ты – к нам. Нахрена тебе эта журналистика, какое в ней счастье?

Она вдруг покраснела и зашмыгала носом. Встала. Прям, сама решительность.

– Нет! Одна я не согласна! Папа!..

ПОЧТИ ШПИОНЫ

Наталья

Отец подвёз её к реабилитационному центру и спрятал форда за углом соседнего дома. На дорогах было пустовато – на такую ледяную кашу осмелились вылезти только те, кто успел вовремя переобуться. По скользкой до безобразия дорожке она доковыляла к боковому входу (центральный, следуя таинственной и необъяснимой традиции многих учреждений, был закрыт) и длинными коридорами пошла в нужное крыло.

Историю они с отцом сочинили на ходу. Якобы, он позвонил и сильно просил мать быть дома. Хотел подъехать, поговорить о чём-то важном. О чём, Наташа вроде как не поняла – связь была плохая, а потом и вовсе прервалась. Собственно, это даже не было враньём, по итогу отец собирался поехать и серьёзно пообщаться с супругой.

Мама обрадовалась не очень: гололёд на улице, да и промозгло, хоть и снег перестал. Пыталась звонить отцу (телефон был «вне зоны доступа» – на самом деле отключен, конечно), нервничала и расстраивалась. Тогда Наташа зашла с козырей:

– Мам, ты езжай домой, дождись папу, поговори. Я останусь, подежурю сегодня. Выспись дома спокойно. Завтра к обеду приезжай, у меня только в два лекция.

Мать сдалась и засобиралась. И правда, когда в её жизни последний раз выходной был? Месяцев семь назад?

Наталья дождалась, когда мать скроется из виду – из окон больничного коридора было видно и длинную дорожку, тянущуюся к выходу, и даже остановку за сквером – и начала одевать брата:

– Серёга, с Джеком пойдём играть? – он замер и уставился на неё косоватыми глазками, Наташа аж испугалась: – Серёженька, ты помнишь Джека? Нашу собаку?

– Дзэка⁈ Дзэка⁈ Ула-а-а-а!!! – такое буйство восторга было ещё страшнее. Всё-таки сто двадцать радостных килограмм. Да и медперсонал может нагрянуть.

– Серёжка, одевайся скорей, а то Джек убежит!

В кои то веки уговор сработал! Серёга безропотно позволил одеть себе куртку и шапку. С остальным Наташа заморачиваться не стала. В машине тепло. А за порталом – вообще лето! Пока переобула, вообще вспотела насквозь. Всё, теперь делаем уверенное лицо!

На запертом выходе из отделения они столкнулись с медсестрой:

– Так, а вы куда? Не уходите! Сегодня психолог придёт, с поступившими беседовать!

Наташа мило улыбнулась:

– Знаете, маме пришлось домой отлучиться, она завтра будет. Можно на завтра встречу перенести?

Медсестра с сомнением сделала пометку в своих записях:

– Вы знаете, что во время тихого часа прогулки запрещены?

– Ой, простите, пожалуйста! Первый и последний раз, честное слово! Папа приехал просто с дачи, я уже обещала, – Наташа сложила ладошки лодочкой: – Мы быстренько, а то он раскричится сейчас, никакого тихого часа не получится…

– Натас, ну посли! – словно в подтверждение её слов громко загнусавил Серёга.

Медсестра сдалась:

– Ладно, только больше не нарушать!

– Больше никогда! – Наташа торжественно подняла правую ладонь и прошмыгнула в раскрытые магнитной кнопкой спасительные врата.

Дальше было просто. Серёга увидел отца с Джеком за оградой, сам побежал, сам забрался в машину, обнимал собаку и был счастлив. И на месте вылез без капризов, потому что Джек выскочил первым. Вылез и уставился на огромный светящийся портал, разинув рот. Потом посмотрел на зябко кутающегося в воротник отца и выдал:

– А там солныско! Я туда хоцю. Посли туда, пап!

Отец болезненно сморщился и кивнул ему:

– Иди, сынок. Я попозже.

Наташа заплакала, обняла отца, тоненько всхлипывая, потом вытерла слёзы и очень торжественно сказала:

– Привези мои вещи и… постарайся помириться с мамой, хорошо?

– Я постараюсь, дочь.

Они перешли границу и удивлённо остановились, потому что даже раннее августовское утро на Новой Земле приятнее и теплее, чем промозглый октябрьский день в Иркутске. Джек смотрел им вслед, насторожив уши, а потом рванул за лучшим другом и начал скакать вокруг, радуясь и облизывая Серёге руки.

А потом подошла невысокая женщина и позвала их покататься в тележке с лошадками. Лошади были большие и немного страшные, но Наташа села и Джек тоже, так что Серёга тоже залез. А потом сильно-сильно захотелось спать.

МОЙ ПЕРВЫЙ ВЗРОСЛЫЙ ПАЦИЕНТ «ИЗ СПЕЦПРОГРАММЫ»

Новая Земля, Иркутский портал – Серый Камень, 28.04 (августа).0005

Кельда

Мой первый взрослый пациент из «спецпрограммы» лежал на дне повозки, вытянувшись во весь свой немаленький рост. Спал. Рядом, настороженно поглядывая вокруг, лежал золотисто-рыжего цвета лабрадор. Охрана. Сестра парня с некоторым испугом смотрела на прямую, почти мертвенную неподвижность тела.

– Не бойся, это нормально, – ответила я на невысказанный вопрос; она вздрогнула – не ожидала от спины, наверное. – Сложные процессы идут в организме. Местами – полная перестройка. Сон щадит сознание.

– И… долго он?..

– Спать-то будет?.. Не знаю точно, но думаю, прилично. Часов десять-двенадцать, а может и больше, – ехать было ещё до фига, заняться так и так нечем – почему бы и не рассказать? – Видишь ли, по нашей прежней (староземской) жизни совершенно здоровых людей я при переходе не встречала. То то́, то другое. Нет, есть, конечно, физически крепкие или, допустим, хорошо тренированные… и всё равно что-нибудь да вылезет. Да и возрастные изменения тоже со счетов сбрасывать нельзя, – телега мягко качнулась, съезжая на мелкий брод через ручей и зашуршала по камням. – Так вот. Чем меньше отклонений от здоровой нормы – тем быстрее возврат в идеальное состояние. Многие на ногах переносят. Бегают даже, я бы сказала. И обратно – чем хуже изначальное состояние, тем медленнее идёт вот этот откат. С длинным сном, глубокими бессознательными периодами… Ну, ты понимаешь?

– Ага, – неуверенно ответила она и оглянулась; вокруг просыпался лес, барон вместе с ещё тремя мужчинами ехал впереди, негромко что-то обсуждая, копыта их лошадей глухо постукивали по лесной дороге. – А далеко ещё?

– Треть примерно проехали. Скоро будет отворот на каменоломню, это почти на середине дороги. Как мы ползём, дак часа полтора ещё ехать будем… Что касается твоего брата, я считаю генетические нарушения тяжелейшим дефектом. Так что, Наташ – не пытайся его будить. Лучше поспи, потом нужно будет дежурить рядом, чтобы как можно быстрее меня позвать. Я бы предпочла, чтобы проснувшись он сразу увидел родное лицо.

Она помотала головой.

– Не могу спать сейчас. Вот совсем. Я потом постараюсь не уснуть, правда.

– Ну, смотри.

По обеим сторонам от дороги поднималась тайга, изредка вдруг разбегающаяся в перелески или даже выпускающая из своей среды небольшие заросшие разнотравьем поляны. Лес кишел птичьей молодёжью. А уж по речным заводям и озёрам что сейчас делается – и сказать нельзя! Скоро, скоро многие собьются в клинья, потянутся на юг; зимой у нас потише.

ДОРОГА… КУДА?

Наталья

Дорога лениво поворачивалась, огибая бока пологих сопок. За очередным изгибом открылась развилка, неподалёку от которой копошились, разбирая инструмент, черноволосые смуглые люди в рабочих комбинезонах. Гастарбайтеры? Откуда тут? При виде появившихся всадников и повозки один отделился от группы и поспешил им навстречу, стаскивая с головы кепку. При ближайшем рассмотрении он оказался не таким чёрным как остальные, скорее тёмно-русым. Да и глаза серые. Наташа украдкой разглядывала разворачивающуюся мизансцену.

– Здравствуйте, хозяин и хозяйка! И вам здравствуйте, господа хорошие! – мужик поклонился как-то сразу в несколько сторон.

Интересно, здесь все так здороваются? Хотя, вон те на лошадях вроде бы по-другому приветствовали барона. Или нет? В тот момент как-то не до нюансов было… Или… Наташа про себя ахнула: эти, наверное, знать? Как в средневековье? А тот – простолюдин? Следующая неприятная мысль была: а я теперь – кто? Вроде бы баронесса разговаривала не особо высокомерно. Может, она по местным меркам просто эксцентричная? Барон вон… вообще даже на них с Серёгой не взглянул.

Барон между тем расспрашивал о каменоломне, как дела, да что, какие-то свои специфические и малопонятные вещи. Верховые разводили руками, тыкая в разные стороны. Судя по всему, обсуждали какое-то строительство.

Вот всадники потихоньку тронулись, местный мужик снова поклонился (так и не надел кепку, между прочим!), и тут баронесса, видимо, не желая лишний раз соскакивать с повозки, поманила его к себе. Подбежал рысью. Налажена тут, видать, у них дисциплина!

Наташа зябко поёжилась.

– Слушаю, хозяйка.

– Ну чё, Андрюха, как обжились?

– По-королевски, хозяйка, чес слово! Такие хоромы! Кухня справная! А баня-то!

– Ты чего с этими?

– Так я сейчас разгружусь и с телегой обратно, на хозяйство!

– М-гм. Ясно. Поросят получили уже? Корма́?

– Поросят получили, а корма пока с острова возить будем. С дробилкой что-то не наладилось. Но мужики говорят: до бурь всяко сделают. Зерно цельное пока в амбары ссыпаем. Строимся, как по плану положено. Где и бабы помогают.

– Стараются?

– А то! Кажный день со сверхурочкой! – мужик от чего-то довольно засмеялся.

– Ну ничего, времени до холодов навалом. Стройтесь, и главное – чтоб до бурь припасов завезли.

– Это конечно! Помним, а как же!

– Название ещё не придумали?

– Дык… оно как-то сразу и прилипло: Песчанка да Песчанка…

– Да и ладно. Раз само прилипло – значит так оно и к лучшему. Горелки эти как?

Эта тема, видимо, была не такой уже приятной, и мужик поморщился.

– Да… Туговато, честно скажем. Не хотят они работать, хозяйка! Всё из-под палки. Постращаешь – вроде и ничего. Глядь – снова как мухи сонные ползают.

– Ты куда их поставил?

– Как велено было: полдня в каменоломне, подмогать там с мелочью, чево-ково, полдня – по хозяйству. Да полорукие* они! Бабы жалуются: ничё не умеют, всё учить наново надо. А на другой день – снова половины в башке нет. Морока одна.

*Неумёхи, значицца. Руки пустые, «полые».

Баронесса задумчиво покачала головой

– М-м-м-гм… И ползают, говоришь? Ну-ну. Ты скажи-ка им, что я интересовалась. Через недельку заеду, посмотрю, как у вас всё движется. Заодно и лысух этих проверю.

– Скажу, – чувствуя окончание разговора, мужик снова закланялся, – всё в ажуре сделаю!

– Давайте-давайте, наводите красоту. В следующую субботу после обеда зарулю к вам, торжественно нареку ваш посёлочек. Может, и барон сподобится. Ну всё, поехали! Шагай, Соколик! Но!..

Повозка качнулась и поехала вперёд.

Наташа сидела тихой мышью, переваривала увиденное и услышанное и пыталась составить себе картинку общества, в которое попала. Выходила какая-то жуть. И ещё ей всё время казалось, что баронесса над ней смеётся, хоть и сидела она к ним всё также спиной. В придорожных кустах возилась, перепархивала и пищала многочисленная живность. На дорогу время от времени выбегали бурундуки.

– Подштанники-то сними хоть, задницу спаришь… – от неожиданно прозвучавших слов Наташа аж подпрыгнула.

Баронесса так и не повернулась, поглядывая вперёд. И лошадка не ускорилась, всё так же неторопливо отмеряя дорогу. И правда, надо, наверное, снять – пот уже по шее течёт. Наташа завозилась, сняла и уложила рейтузы в институтскую сумку, обратно надела брюки. В сумку же затолкалась шапочка и перчатки. Куртка, объёмистый шарф и свитер туда не влезли, пришлось сложить у бортика.