Текст книги "Выбор – быть человеком! (СИ)"

Автор книги: Ольга Войлошникова

Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Ну вот, хоть делом маленько занялась, – прокомментировала баронессина спина, – а то от напряжённого мыслительного процесса аж мозги закипели!

Вот теперь она явно посмеивалась. Наташа повозилась, устраиваясь поудобнее на туристических ковриках-пенках, разбросанных по днищу, подумала, подпихнула под спину куртку вместо подушки и насмелилась:

– А… вот эти люди у дороги…

– М-м? – поощрительно отозвалась спина.

– Это кто был?

– Люди. Мужчины. Дорожные строители. Что конкретно тебя интересует?

Действительно – что? Наташа неопределённо хмыкнула.

– Ну… Они странно себя вели.

– И в чём же это выражалось? – баронесса наконец оглянулась и подвинулась на козлах: – Иди сюда. Не люблю так разговаривать.

Наташа перебралась через бортик и села рядом. Баронесса посмотрела на её ботинки и присвистнула:

– Да ты точно сваришься! Ещё и носок, поди, махровый?

– Ага.

– А чего не сняла?

Наташа аж потерялась:

– Как – совсем?

– Ну конечно! Лето же! – и когда она запыхтела в неудобной позе, стягивая ботинки, хозяйка Серого Камня добавила: – Рабы это были. Потому и смотрели так. Чё глаза таращишь? Думаешь, маги есть, бароны, эльфы – а рабов нет?

Наташа промямлила что-то невнятное, а потом припомнила:

– А они по-разному смотрели. Те и… этот.

– Да ты, мать, прямо литературный гений! Перл красноречия! Сразу видно: журналист! – баронесса весело захохотала, а потом совершенно обыденно пояснила: – «Те» – уроды конченные, взяты при попытке вы́резать детский летний лагерь. А Андрюха, лавкин сын – так, дебошир и пьяница, да по-пьяни ещё и хамло. Получил в хлебало, упал в социальном статусе, но давно и прочно встал на путь исправления и трудового подвига, так что ему, при сохранении тенденции, с большой вероятностью светит послабление, а там и частичная свобода. Поэтому и смотрели они разно, поняла?

В хаосе высыпавшейся информации самым страшным было:

– Ка… как это – детский лагерь вырезать?

– Ой-й… Придут девки из инспекции, у них подробности спроси. Олеся с Лидой как раз там были.

Голоса впереди стали громче. Наташа, в глазах которой всё ещё стоял новый страх, вытянула шею, но вроде бы никто не нападал и никого пока не резал.

– Картоха! – прокомментировала баронесса. – А ну, глянем, что наросло!

Впереди уже спешивались и жали руки их сопровождающие. Соколик, знакомый и с дорогой, и с копщиками, бодро свернул в сторону большой притенённой площадки, на которую свозили и складывали собранную в сетки картошку.

– А она что – мытая? – удивлённо спросила Наталья.

Вокруг засмеялось несколько голосов.

– А вот многие, между прочим, спрашивают! – ответил невысокий коренастый парень. – Здравствуйте! Это ребята в прошлом году придумали. Если при вспашке даже корни чистые выходят – почему бы не повторить такой фокус? Быстро, чисто, готовить и хранить – любо-дорого! А товарные качества насколько возрастают!

– И мелким практика, я так понимаю? – баронесса спрыгнула с козел.

– А как же! Вон они, копают! Сегодня у меня мелочь одна, идём не спеша, – парень махнул рукой в сторону поля, на котором происходило… что угодно, извините, только не копка картошки! Уж копать Наталье приходилось: и на даче, и в стройотряде, и как это выглядит – она хорошо представляла. Уж всяко не так, как здесь.

Вдоль длинных рядов продвигались ребятишки, лет по восемь-девять. Лица у них были сосредоточены, у иных аж до полной потери эмоций, как маски. Кто при этом краснел, кто потел ручьями. Шли все с разной скоростью. Наташа хотела уже спросить: а что они делают? – когда спины перед ней раздвинулись, и картинка стала видна целиком. Земля под ногами у детей бугрилась, выталкивая из себя крупные розовые, словно поросята, картофелины.

Так, очевидно, «мелочь» – это про детей. Это они так копают? Несколько секунд понадобилось Наталье на осознание факта: дети копали картошку магическими усилиями! Дети-маги⁈

Парень, который был тут за старшего, Борис, закричал:

– Санька, чуть глубже бери! Таська, а ты не форси; легко – давай на два ряда! Не потеем, бойцы! Мягче! Легче! Не телегу тащим! – и уже тише, обернувшись к барону: – Первое серьёзное задание у них, стараются!

Баронесса между тем пошла по полю, приглядываясь к копщикам, замедляясь позади некоторых, прикладывая к затылкам руку. Рядом с одним из мелких она задержалась подольше, о чём-то даже говорила. Вот они остановились, снова двинулись вперёд, на этот раз вместе.

– А быстрее пошёл! – удивлённо прокомментировал Борька.

– А ты как хотел? – довольно ответил барон. – На то она и кельда!

Работа на поле, однако, от чего-то застопорилась, дети подошли и обступили кельду(узнать бы ещё, что это такое), начали о чём-то толковать, размахивая руками почти как мужики недавно на дороге.

– А сейчас Борис Алексеич покажет вам класс! – объявила вдруг баронесса.

Борька покосился на барона. Тот кивнул:

– Иди уж, не менжуйся!

Вот это и правда был класс! Парень продвигался вроде и неторопливо, но ходко, широкой полосой, захватывая враз не меньше десятка рядков. Земля оставалась рыхлой и ровной, словно её кто ладошкой пригладил, а поверх аккуратными курганчиками лежали розовые картофельные гнёзда.

– Ясно, к чему вы должны стремиться? – барон с показной суровостью воззрился на юнитов. – Жду отчёта по улучшению показателей!

Они пробыли здесь ещё минут десять, закинули в повозку пару кулей для кухни и двинулись дальше. До замка осталось совсем немного.

09. ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО

НАКОНЕЦ-ТО ЛЮДИ!

Наташа

Для жительства им выделили комнату в длинном доме. На вид это было вроде общежития: длинный широкий коридор, в конце – туалет с ванной, то и другое на несколько кабинок. Общая гостиная с диванами и столиками. И шесть больших, совершенно пустых спален. Нет, кровати были. Полки, вешалки, тумбочки, табуретки. Шкафы даже.

А вот людей не было. Совсем.

Дом стоял рядом со странной стеной, похожей на сросшиеся в один гигантский забор деревья. С одной стороны была небольшая спортивная площадка. Тоже пустая. С другой – плотная живая изгородь, из-за которой иногда долетали разные животные крики. Вроде бы, похоже на меканье. Хоть там жизнь. Это внушало надежду.

Завтрак им притащили деловые шкеты в побитых жизнью шортах и майках. На троих – Джека поставили на довольствие наравне с людьми. Обед тоже. И ужин.

Серёга спал, всё такой же деревянный. Джек дежурил рядом. В клетке на окне сидел голубь, которого полагалось отпустить, когда Серёга придёт в себя. Голубь время от времени клевал свой питательный корм и издавал невнятные горловые звуки, скрашивая для Наташи тишину и одиночество.

Солнце начало клониться к закату, когда в комнату с вежливым стуком заявилась целая делегация. К этому моменту Наталья поняла, почему одиночное заключение во всех культурах считалось наказанием или, как минимум, испытанием, и была рада уже хоть кому-нибудь.

Первой вошла высокая девушка с ярко-ярко-голубыми волосами, собранными в хвост, и с длинными ушками. Эльфийка, поняла Наташа. Суровая, как айсберг. Вторая – вроде человек. Улыбчивая, с длинной тёмной косой. Потом ещё был парень. Тоже, кажется, эльф. И ещё эльфийка, похожая на Златовласку из старой детской книжки. Эта вручила ей пакет со словами: «Ты, говорят, совсем без вещей. Держи пока, здесь всё безразмерное!»

Последней вошла девушка… вроде бы человеческая. По крайней мере, так можно было решить на основании формы ушей. С этим, казалось бы, было всё чётко. Но вот глаза… Глаза были странные – как молодая тополиная листва, сквозь которую светит солнце. И если все остальные выстроились вокруг спящего Серёги, эта, последняя, села на корточки рядом с Джеком и начала вертеть его морду и чесать за ушами, приговаривая:

– Ой, ты какой хороший-то! Какой славный! Ты моя-то прелесть!

Пёс, обычно сдержанный с чужими, издал странный свиристящий звук, сомлел и завалился на бок.

– Джек⁈ – потрясённо спросила его Наташа, но тот даже глаз не открыл.

– Да ты не обращай внимания! – засмеялся парень. – Это ж Андле. Рассказывай лучше: изменения? Дивные явления? Вообще, что-нибудь происходило?

Она вздохнула:

– Я, конечно, два раза выходила ненадолго, но по-моему – ничего.

– Ясненько! Ну, что думаем, девочки?

– Я думаю, утра ждать надо, – высказалась вторая, с косой.

– Может, посадить с ней кого? Чтоб не уснула? – засомневалась златовласка. – Я бы посидела. М?

– Да я бы тоже посидела! Меня, кстати, Настя зовут, – девушка с косой протянула Наташе руку, – это Ниф, это Элин, это Туриэль. А то стоим, как неродные!

– Андле забыла, – сказала Элин.

– Это потому что для Андле собаки важнее, – отмахнулась Настя. – Но ты, Наташа, знай: если надо поговорить с собакой – зови её! Короче, предлагаю Нифа заслать за печеньками и чаем. И посидеть!

Андле встала, отряхивая подол:

– Вы сидите, а мы пойдём знакомиться. Остров ему покажу, чтоб ориентировался, Акташа, девочек. И Чара с Индусом здесь. Пойдём знакомства заводить, да, Джек?

Джек согласно вилял хвостом и всем своим видом показывал, что готов двинуть по гостям.

Нифредил махнул рукой:

– Ладно, девочки, я за добычей.

Туриэль поколебалась:

– Я, наверное, пойду? Завтра сменю вас с утра.

– Давай! – Настя махнула рукой и по-хозяйски оглянулась: – Пошли напротив сядем? И орать не будем над человеком, и если проснётся – увидим сразу, двери только надо открытыми оставить.

– А так можно? – усомнилась Наташа.

– А чего нет? Мы ж не дебоширить собрались!

До возвращения Нифредила они успели растрясти принесённый Элин пакет, переодеть Наталью в летнее лёгкое и действительно безразмерное платье, больше похожее на сшитую из двух прямоугольных кусков разлетайку, составить вокруг небольшого стола четыре табуретки, вытащить из шкафчика в гостиной кружки-тарелки с цветами и… больше дел не нашлось. Еды пока не было, плитки (чтобы, допустим, чай вскипятить) как таковые здесь отсутствовали, Серёга спал без изменений. В открытое окно доносилось редкое бряканье и фырканье.

– А что там? – спросила Наташа.

– Мини-ферма, – охотно ответила Настя. – Ну, это такое название, неофициальное. В первый год здесь загоны и стайки были. Потом народу стало много, строились, теперь большая свиноферма отдельно, козлятник тоже. Да всё разрослось. А здесь что осталось – это считай теперь рейнджерская детская база, для младшаков. Вроде как учиться. Малышам вообще хорошо, а то они пока до большой фермы дойдут – обратно пора топать.

– А-а… ясно. А много народу на острове живёт?

Элин засмеялась:

– Ну ты даёшь! Ты вообще смотрела хоть по баронству информацию? Как с луны упала!

– Девочки, кто тут с луны⁈ – в дверях нарисовался широко улыбающийся парень с гитарой, который тут же получил по загривку от идущего следом Нифредила с напутствием: «Тише ты! Не видишь, пациент спит!»

– Наташа, знакомься: это Глирдан. Бард, шалопай и бабник! – представила новенького Настя. Судя по тому, что никто не возразил, так всё и было.

– Ой, Филя! – Элин радостно подскочила и побежала обниматься со следующими вошедшими парнями, – Это Филя и Боря, они братья.

– По дороге поймал! – гордо отчитался Ниф.

Наташа жала руки.

– А Борю я уже знаю!

– Это ты когда успела? – удивилась Настя.

– А мы видели, как он ребятишек учил картошку копать. Утром.

– О! Это он у нас мастер!

– Да я поняла.

Парни притащили из соседней комнаты второй стол и ещё табуреток, а Элин начала разбирать пакеты.

– Ничё ты «к чаю» прихватил! – гора продуктов на столе росла: два пакета с пирожками, кусок копчёного мяса, два кольца колбасы, несколько кусков разных сыров, огурцы, помидоры, редиска, свёртки с зеленью, хлеб… котлеты! – А наливку-то ты зачем притащил⁈ Ниф! Мы же на дежурстве!

– Девки сказали: взять для успокоения нервов, – он выразительно показал глазами на Наташу. – Да что ты паникуешь-то? Эл? Наливка лёгонькая, по паре рюмок на нос! Мы ж целители! Надо будет – быстренько протрезвимся, Настя нас вон провентилирует – следа не останется!

– Да! – вставила свои пять копеек Настя.

– Ладно уж, сговорились! – златовласка встряхнула пакет. – А чай-то где⁈

– Да зачем нам чай? Я вон варенья банку принёс, морса наведём.

– Никакой жизни с вами! – Элин засмеялась. – Послали мужика за чаем…

И они посидели, а потом даже попели. Пришли Андле с Джеком, и они ещё посидели, и Наташа наконец почувствовала, что что-то холодное и напряжённое в груди исчезло, и появилось чувство, что всё будет хорошо.

СЕРЁГА. ПЕРВЫЕ ХОРОШИЕ НОВОСТИ

Новая Земля, Серый Камень, 29.04 (августа).0005

Кельда

Я так и так собиралась к Наташе с Серёжкой утром, так что тот факт, что в их обители готовился к выпусканию специальный голубь, только лишний раз доказывал, что я – молодец! И Туриэль тоже молодец, поскольку пришла одновременно со мной.

А уж остальные-то какие молодцы! Причём при ближайшем рассмотрении оказалось, что молодцы ещё и Глирдан, и Филька с Борькой Конниковы (видимо, из последних сил дежурившие над постелью больного всю ночь и теперь с трудом продирающие глаза). Выписала им по ходу волшебный целительный пендель (перевожу: сняла усталость, добавила бодрости – процедура давно настолько рутинная, что любым мало-мальским целителем выполняется по́ходя) и отправила на трудовые подвиги.

Остальные быстренько расселись на табуретки вокруг кровати пациента, мне где-то надыбали стул! Смех и грех, все люди – как люди, а я – королева! Наташа сидела рядом с братом на кровати, приобнимая его за плечи и уговаривая не бояться. Выглядело забавно. Во-первых, габаритно она была сильно меньше, а во-вторых, у Серёги начала пробиваться довольно тёмная щетина, даже сейчас при детском выражении лица придающая ему несколько звероватый вид.

Первая хорошая новость: синдром Дауна исчез, вместе со всеми своими внешними признаками.

Я села напротив.

– Ну, здравствуй, Серёжа!

Сергей покосился на сестру и осторожно ответил:

– Здластвуй!

Ой, жуть какая…

– Смотри, что я тебе принесла! – я протянула ему книжку со сказками. С движущимися картинками Лэри, от которых в глазах у парня засветился тихий восторг! – А мы, ребятушки, пойдём смотреть, – скомандовала я, дождавшись, пока всё внимание будет поглощено, – девочки – внутрь, Ниф – снаружи нас страхуешь.

– Принял! – как бы ни было мне жаль, после целой череды усилий мы поняли, что из четвёртого по счёту нифредиловского дара вряд ли удастся выжать нечто большее, чем заживление ран и подпитку энергией. И то грех был жаловаться! Так что сейчас он присутствовал скорее в виде грубой мужской силы.

Внутренний план выглядел несколько зыбко.

– По всей вероятности, перестройка некоторых органов и систем ещё не завершена? – предположила Туриэль.

– Так. Ещё мысли?

– Предполагаю, что самое сложное уже произошло. Генетического нарушения уже нет, верно? – высказалась Настя. – И я думаю, он ещё потеряет в весе.

– Конечно, потеряет, – согласилась Элин, – особенно, когда начнутся физические нагрузки.

– И от себя добавлю, что нам страшно нужен логопед! – подытожила я. – Я сейчас чуток подтолкну его в нужном направлении, но целиком брать на себя исправление дефектов речи… что-то я считаю это неправильным. Пускай мозги работают. Тонуса в речевой аппарат только добавим.

– А Маргарита же… – Туриэль припоминала. – Кажется, Маргарита говорила, что она по образованию логопед. Или дефектолог… Есть разница? По крайней мере, с ребятишками она какие-то упражнения делает.

– Сегодня пойдёшь их смотреть – спроси точно. На безрыбье хоть кто-то имеющий отношение… Ещё одно замечание. Мы с вами получили мужика с мозгом и опытом ребёнка от силы лет четырёх. Чем это чревато?

– Сексуальными кренами? – прищурилась Туриэль.

– Правильно. И мы что?..

– Пока притормозим? – предложила Настя.

– Именно. Притормозим его в этом плане, до достижения интеллектуальной и эмоциональной зрелости на уровне лет пятнадцати, как у нас и принято. Но для начала дождёмся завершения процессов божественного восстановления, чтоб не влезть в калашный ряд со своими правками и не напортачить. Так что проверяем минимум утро-вечер; как только картина стабилизируется – зовём всех. Опыт нужен живой, поэтому будем пока ходить хороводом. Я бы ещё Николу привлекла. Надо подумать, может вызвать его хоть на недельку?

– Может, дождаться ещё хоть одного пациента? – внесла деловое предложение Настасья. – Увидит картинку в сравнении. Чтоб сто раз не бегать.

– Ну, может быть. Остальное ясно? Ладно. Выходим!

Ждали нас все четверо. Сергей – с опаской, Наташа – с надеждой, Ниф – с интересом, и Джек просто, за компанию. Я посмотрела на всех ободряюще.

– Самая главная и отличная новость: обо всяких синдромах можете забыть, как о дурном сне!

Серёга, конечно же, ничего не понял, но когда сестра начала радостно его тискать и визжать, тоже за компанию обрадовался.

– Дальше. Серёжа и Наташа, вы сейчас будете жить в этом доме. Первую неделю, Наталья: на тебе основной патронаж. Расширяем умения бытового самообслуживания. Серёжа, ты раньше очень сильно болел, а теперь – выздоровел! Мы все тебя поздравляем и очень за тебя рады. Но теперь перед тобой стоит важная задача: научиться многим вещам, чтобы догнать своих ровесников. Раньше Наташа помогала тебе одеваться, кушать – теперь ты всему научишься сам. Более того, ты научишься заправлять постель, мыть посуду, прибираться в комнате. А ещё многим вещам вы будете учиться вместе: помогать на ферме, в огороде, в мастерских. Вместе будете ходить собирать ягоды в лес и рыбачить. И многим разным другим делам тоже научитесь. Ещё мы будем заниматься. Я там привезла для начала несколько книжек, раскраски, карандаши, альбомы – читайте, рисуйте. Придёт добрая тётенька, которая научит тебя, Серёжа, хорошо говорить. Логопед, – пояснила я для сестры. – Будут и другие люди приходить, общаться с вами, вместе делать разные дела, заниматься. Пока, до особого распоряжения – все занятия в паре. На физкультуру – вдвоём. За ягодой – вдвоём. Ну, вы поняли меня? Гулять только около дома, все прочие выходы – строго с сопровождением, это понятно? Пока вы одни, но, быть может, скоро у вас появятся соседи, – я встала. – И не стесняйтесь спрашивать, если что. Серёжа – слушаться, да?

– Да, – сказал Серёжа и постарался спрятаться за сестру.

– Всё. Ниф – к отряду. Туриэль – дуй к Марго, выясни про логопедию, хорошо бы сегодня начать, если что – посидишь у неё, пусть придёт. Элин…

– Можно я сегодня в мастерскую? – подняла руку эльфийка. – Там проект завис…

– Беги! Подбери-ка им, кстати, что-нибудь на складе.

– В обед, и с посыльным отправлю?

– Пойдёт. Настя, остаёшься пока ты. Поедите – и сходите к соседям на мини-ферму; и рядом, и познавательно, эмоции, практика – прямо букет. С козами для начала познакомьтесь. Или нет, лучше с курочками. Да, Серёга? Цыплят пойдёшь смотреть?.. Режим пока мягкий, щадящий. Смотри, анализируй. Если что – голубь вон, отправите депешу. Лишних любопытных ворон выпроваживай, особенно детей. Имейте в виду, девочки: восстановление ещё не завершено, усталость может накрыть внезапно, куда пойдёте – карематик с собой берите, а то вы ж его не дотащите, даже вдвоём! Настя! Всё фиксировать в дневничке!

– Поняла.

– Наташа, ты брата лучше знаешь, если вдруг поведение тебе кажется неадекватным – сразу говори, ясно?

– Ясно! – и без того большие глаза раскрылись ещё шире.

– И дневник тоже помогай заполнять. После ужина все собираемся здесь, смотрим: каков будет прогресс!

У крыльца меня ждал новый конь. Ве́лик, на самом деле, незаслуженно на два года заброшенный мной в кладовку. Вася, увидев, что мы с ВладимирОлегычем ездили к порталу на велосипедах, попросила Лиру уступить ей на пару недель, а пешком ходить – никуда с нашими расстояниями не успеешь. К тому же у агрегата была удобная корзина для всякой поклажи. Техника!

Сегодня я планировала до обеда успеть проинспектировать цыган, правильных и неправильных – но в пределах острова, в противном случае муж категорически противился моему выезду без охраны.

Но был ещё один момент.

КАРТОФЕЛЬНЫЕ ВОРИШКИ

Тонька

В рабских домах на окраине тепличного комплекса стало пусто. Разом съехавшие тринадцать старожилов увезли с собой значительную часть хозяйства, которое выглядело вроде как общим, а оказалось чьим-то, просто предложенным для общего пользования. Особенно это касалось всяких уютных женских вещичек: вязаных ковриков, кружевных накидашек, скатертей и всякого такого. Исчезло зеркало со стены в резной полированной раме. Хома, снимавший его, нацелился было и на кухонные полки, потом глянул на мелких девок, таращивших на происходящие сборы круглые глаза, и буркнул:

– Пользуйтесь. Я себе ещё сделаю.

Теперь на верхней полке стояло пять блестящих стальных кружек, пять таких же стальных мисок и пять ложек в жестяной банке. Нижняя, широкая, игравшая раньше роль разделочного стола, была переведена в ранг стола обеденного. Кухня, за исключением этих двух полок, была совершенно пуста: голые бревенчатые стены да печь в углу. Не осталось даже табуреток и лавок. Девчонки приволокли себе по чурбаку и устроились, кто как смог.

В углу под широкой полкой стояли два маленьких бидончика и корзинка, выданные им теперь вместо прежних, побольше. В бидонах полагалось приносить с кухни готовую еду: супы, каши, даже чай – потому как ни чайников, ни котелков для кипячения у них теперь не было, а даже если бы и были – всё равно никто из оставшихся девчонок не умел пользоваться большой дровяной печью. Раньше не догадались научиться, а теперь велено было не трогать, чтоб не угорели.

Все вазочки, сахарницы-конфетницы, резные солоночки, подставочки, разделочные досочки и прочие кухонные мелочи тоже оказались чьими-то и были перевезены хозяевами на новое место жительства.

И в комнатках, которые они наперебой бросились занимать после прежних хозяек, тоже было голо и пусто. Стены, топчаны из струганных половинок брёвен, вместо вешалок – вбитые гвоздики у дверей, всё. Всё, что было в них живого, было свёрнуто в узлы и уложено в телеги. Даже шторки с окон.

Тонька поправила на кровати серо-белое покрывало, которое тётя Даша почему-то называла «пикейное», хотя никаких пик на нём не было, и выглянула в окно. По дорожке, брякая бидонами, шла дежурная сегодня Любка, а за ней…

Тонька вылетела в коридор:

– Хозяйка едет!

У Светки за дверью что-то глухо стукнулось об пол, а Таська, в отсутствии взрослых приспособившаяся дрыхнуть до самого завтрака, затопала по комнате. У Лейлы было тихо. Тонька забарабанила к ней в дверь:

– Лейла! Вставай! Хозяйка…

Дверь открылась так резко, что Тонька чуть не рухнула в комнату.

– Слышу я. Не ори.

Лейла, хмурая, как и все последние месяцы, прошла на кухню, расставила тарелки. Любка забежала, грохнула на стол бидоны:

– Там хозяйка приехала! – глаза у неё были круглые, как у сомика. – К Земфире пошла!

– Вот и ешьте быстрее! – Лейла взяла у Любки бидон, перехватила его боком и начала вытрясать в тарелки рисовую молочную кашу прямо из горлышка, отделяя порции ложкой. – Хлеб давай намазывай, нечего топтаться. Или голодные пойдёте?

Светка и Таська, выскочившие из своих комнат, переглянулись. Голодными идти на работу никто не хотел.

ЗЕМФИРА

Кельда

В большом (бывшем бабском) доме происходил кипеж, паника и суетливая возня. Ладно, пусть приготовятся. Пошла в маленький, вон, окно открыто.

Земфира до сих пор ходила в чёрном, хоть со смерти её ушлого муженька и прошло уже больше года. Вот и сейчас она была в чёрном платке, подвязанном назад. На затылке угадывался тугой узел волос.

– Здравствуйте, хозяйка.

– Здоро́во. Смотрю, сбежала от девчонок?

Она слегка дрогнула ртом.

– Нельзя было? Надо вернуться в тот дом?

– Да нет, живи. Покажи хоть, как устроилась.

Земфира открыла первую же дверь. Ну что, по-спартански. В некоторых монастырях комфортнее живут.

В комнате, что называется, не было ничего лишнего. В ней вообще ничего не было, кроме топчана с постелью, пары гвоздей в стене за дверью и широкого подоконника, который можно было использовать как столик. Можно было бы, если бы в комнате был хоть один стул. Мда.

Земфира стояла рядом, прямая, чёрная и молчаливая. Как явилась она тогда, после сидения в лесу, когда боги не дали ей смерти – так и не отошла с тех пор. Похудела до неузнаваемости. Подкосило её вдовство, что сказать. Не слышала я, чтобы завела она себе среди прочих рабских подругу или хоть приятельницу, держалась отстранённо и всё больше молчала. Свою работу выполняла, но как-то… как робот. Если бы попросилась она в Песчанку с остальными, я бы, наверное, её и отпустила. Но ни она, ни кто другой из взрослых рабов такого разговора не завели.

– Земфира, ты слышала про посёлок Хризопраз?

Она кивнула спокойно, даже орешённо.

– Слышала, конечно. Рабский посёлок. Санчаки с Шишковыми.

– Хочешь с ними жить?

Она вздрогнула:

– Нет.

Почему-то именно такого ответа я и ожидала.

– А на каменоломню в Песчанку, с остальными? – это уже была, скорее, проверка на вшивость.

По лицу цыганки словно пробежала тень.

– Если можно, я останусь здесь.

Ну что, здесь – так здесь.

– Хорошо, остаёшься.

В это время в дверь поскреблись. На пороге нарисовалась девчонка с круглыми глазами, сдавленно пискнула:

– Тёть Земфира, вы кушать будете?

– Канеш* будет! – ответила я за неё. – Ставь на стол!

*Сленговый вариант слова «конечно».

Ну вот так.

Девчонка поставила бидончики на гордо переименованный мной подоконник и убежала.

– Посуда где твоя?

Земфира слегка поёжилась:

– Ложка есть…

Я аж восхитилась:

– Ну ты красотка! Ложка есть у неё! Ты кончай-ка дурака валять! Так. С обеда начиная приходишь в острожную столовую. Завтрак-обед-ужин в обязательном порядке! И кончай-ка уже киснуть! Хобби какое на вечера найди, чё в стенку глаза лупить. Хоть читай, что ли, в библиотеке книжек полно.

Я уже повернулась уходить, когда она ответила:

– Я не умею читать.

Меня аж развернуло:

– Что⁈

– Я не умею читать, – терпеливо повторила она.

Я стояла и хлопала на неё глазами. Реально? В двадцать первом веке не уметь читать? Так бывает? Как это вообще⁈

Наконец ступор слегка отпустил.

– Так! – любимое слово учителей. – После ужина найдёшь Уйгуну, скажешь, что я велела с тобой заниматься, минимум начальная школа – так и скажешь слово в слово, поняла?

– Да, хозяйка.

– Всё, ешь давай. Остыло, поди, уже.

10. Ц. У

Я ПЕРЕСЕЛЯЮ НАРОДЫ

Около соседнего домика топтались пятеро девчонок. Точнее, четверо детдомовских топтались, а пятая, Лейла, стояла чуть позади, скрестив на груди руки, хмурая, как помощник гробовщика.

Лейла – тоже удивительный персонаж. Первые две недели после того, как их поймали, она выпендривалась и козыряла. Ждала, что вот-вот!.. Что было бы, если бы вот-вот случилось, я теряюсь представить. Толпы возмущённых цыганских родственников взяли бы штурмом остров? Или, допустим, острог?

Но Лейла ждала, со всем подростковым максимализмом веря, что убежавший брат приведёт подмогу. Конфликтовала, рыпалась, огребалась и снова лезла на рожон. Возмездие должно было вот-вот прийти… но не пришло.

Потом кто-то уронил в её мыслишки новую идею, и она стала верить, что родственники конечно же, собирают большие деньги на её выкуп. И явятся вот-вот, и с триумфом выведут её из неволи! Она стала вести себя поспокойнее, не то что бы смирилась, но терпела трудовую повинность, как неизбежное зло.

Потом она придумала себе, что её просто не могут найти – ну неизвестно же, в самом деле, куда их могли с поля увести?

Потом верила, что родня не может пробиться из-за бурь.

Потом – что из-за зимы, но они всё равно ищут, и вот-вот…

Ребёнок, даже попавший в уголовную среду и испорченный, всё равно верит, что свои не бросят.

Цвели яблони и остров готовился к новолетию, прибыл очередной караван с новичками, следом беглая Маргарита со своим выводком…

В один из дней Лейла поняла наконец, что за ней никто не придёт. Понимание упало на неё такой тяжёлой глыбой, что едва не раздавило. Она попыталась повеситься. Из затеи, конечно же, ничего не вышло – клятва не дала, но эта же клятва прилетела такой обраткой, что погрузила нашу цыганушку почти что в коматоз. Бабы-рабские прибежали за мной, я посидела над кроватью, заменив кому на лечебный сон, выпустила даже саламандру…

Проснулась Лейла совсем другой.

Чтобы понять… Это как если взять хороший молодой стволик, надломить его, потом замотать пластырем и надеяться, что в силу природных данных он всё же выживет и пойдёт в рост.

Предательство – горькая штука. Характер у девчонки изменился, сделался более жёстким и отстранённым. В довершение образа за четыре летних месяца она вытянулась на полголовы, стала худой, мосластой и нескладной. А теперь – внимание! – фамилия у Лейлы была Петрашенко.

– Ну что, девки, позавтракали?

Нестройное «да».

– Собирайте своё барахло и тащитесь к столовой, в острог. Ждать меня там. Можете пару тачек взять.

Колония имени Макаренко встретила вкусным запахом свежего дерева. Офигенно! Люблю запах деревянной стройки, бодрит и ассоциируется с кучей положительных воспоминаний.

Первый длинный дом был почти достроен. Степановы подмастерья выводили крышу. Под второй дом были заложены первые венцы. Ну что, успеют до холодов, думаю.

Славка Найдёнов, бессменный цыганский комендант, руководил бригадой цыганских зебро-негров. Да он и сам был местами негр. Морилка – она способствует.

– Ну что, Славка? Хвастайся!

– Почти, матушка кельда! Думаю, дня через три заселяться будем.

– Что, на пол разложишь?

– Кого на пол. А кого уже и на кровати, штук десять двухэтажек готово.

– М-гм… М-гм… Ты вот что, Слава… Концепция немного поменялась, так что сели всех в один дом.

Славка слегка оторопел.

– Что, всех в шесть комнат?

– А сколько у тебя осталось?

– Девок сорок да тридцать восемь парней.

– А комнат почему шесть?

– Так санузлы же…

– Запланировали водопровод, что ли?

– Так уже провели.

Я потопала кроссовком.

– Знаешь, Славка! Называя вещи своими именами – что мы видим перед собой?

– Ну, э-э-э… Дом?

– Рабский барак мы видим, Слава. Ещё и, мать его, благоустроенный! Ничё, уплотнятся!

– Душевые не войдут тогда! – проявил практическую категоричность мой комендант. – Толчков придётся в два раза больше ставить, а то они по утрам будут в очередь стоять!

Я поморщилась:

– Фу, ну каких «толчков»? Унитазов, ладно? – нога сама собой снова начала притопывать. – Значит, ставь больше. Без душевых обойдутся, только унитазы и умывальники. Воду подвели – баню рядом срубите, вот и ладно будет.

Славка согласно угукнул.

– Так. Второй дом, – я достала из кармана сложенный листок. – Площадь остаётся та же, внутри делим по-другому. Смотри: с торца раздевалка, из неё вход в два одинаковых длинных зала. Изолированных друг от друга! Чтобы можно было не только пищу принимать, но и использовать как классы!