Текст книги "Не любовью единой (Новеллы о женских судьбах)"

Автор книги: Ольга Воронцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Однако не только могущество будущего мужа послужило причиной выбора герцогини. Впервые в жизни она влюбилась. Генрих был мужчиной исключительной красоты: буйная рыжая шевелюра, высокий лоб, характерные для нормандцев большие светлые глаза. Красота в сочетании с незаурядным умом и силой покорили Алиенору, уж очень разительным был контраст с невзрачным и меланхоличным Людовиком.

Теперь почти весь запад Французского королевства оказался в одних руках, что нимало раздражало бывшего мужа Алиеноры, который и так был взбешен известием о свадьбе.

После свадебных торжеств Генрих сразу принялся расширять свои владения. Он переправился на Британские острова и после ряда блистательных побед заставил английского короля Стефана признать его своим наследником.

Вскоре Стефан скончался, и Генрих стал королем Англии, а Алиенора опять стала королевой, только теперь по другую сторону Ла-Манша.

* * *

Следующие десять лет были для королевы временем расцвета, наконец-то у нее были развязаны руки. Она принимала участие в управлении страной наравне с супругом, многие нововведения принадлежат лично ей, в том числе введение на всей территории Англии единой меры весов и одинаковых для всех земель королевства монет. Но не только дела государственной важности увлекали Алиенору. Королева оказалась превосходной матерью, ей нравилось растить наследников короля Англии, которых за время счастливой супружеской жизни у нее было уже шесть.

Все шло прекрасно. Беда, как обычно, пришла оттуда, откуда ее меньше всего ждешь. Супруги прожили уже пятнадцать лет. Дети подрастали. Алиенора вернулась в Англию из очередных разъездов по Нормандии и Пуатье, где провела удачные переговоры с мятежными вассалами. В родном Пуатье королева не стала задерживаться по двум причинам. Во-первых, не хотелось встречать Рождество без любимого мужа. А во-вторых, королева была на сносях и хотела родить своего девятого ребенка на новой родине. Тем более что свою родную Аквитанию Алиенора решила оставить любимцу, милому ее сердцу Ричарду, своему третьему сыну.

По возвращении в королевский замок в Вудстоке Алиенора по привычке сразу направилась в покои короля, куда всегда входила без предупреждения и дворцовых церемоний. К своему большому удивлению, буквально на пороге спальни Генриха Алиенору догнала ее служанка.

– Моя королева, может быть, вы отдохнете с дороги и зайдете к королю позже, – выпалила взволнованная и запыхавшаяся девушка.

– В чем дело? – удивленно спросила Алиенора.

– Королева, вам не стоит беспокоиться, тем более в таком положении, продолжала служанка, ее лицо от волнения покрылось красными пятнами.

Алиенора почувствовала неладное. Решительно отстранив служанку, она вошла в спальню. Генрих безмятежно спал на своей кровати в объятиях молодой красавицы Розамунды. Алиенора не раз видела ее при дворе, но предположить, что Генрих делит ложе с этой молоденькой и не очень умной барышней, пока жена утрясает государственные дела, никак не могла. Алиенора как вкопанная застыла возле кровати, ей хотелось кричать и плакать, но не получалось даже уйти, лишь всю ее сотрясала противная мелкая дрожь. Такого унижения Алиенора не испытывала еще ни разу. Генрих, словно почувствовав на себе ее взгляд, проснулся.

– Теперь будет так, – спокойным голосом сказал он, глядя жене прямо в глаза.

Алиенора повернулась и вышла из комнаты. Домой, стучало у нее в висках, в Аквитанию, немедленно. Но уехать в этот вечер не получилось, через час у нее начались схватки, и в тяжелых родах королева родила своего последнего сына Иоанна, обстоятельства появления на свет которого словно предопредели его несчастную судьбу.

Любимый сын

Алиенора вернулась в Пуатье с твердым намерением больше никогда в жизни не пересекать Ла-Манш. Но там, за проливом, у Алиеноры остались ее дети, которые, как надеялась отвергнутая мужем королева, смогут достойно заменить их предателя отца. С другой стороны, здесь, в Аквитании, вместе с ней живет любимый сын Ричард, и именно с ним у герцогини-королевы были связаны самые светлые надежды.

Ее старшего сына Генриха III отец к тому времени уже короновал. Правда, коронация была условной, поскольку реальной власти сын не получил и расстроенный этим обстоятельством регулярно приезжал за советами к матери в Пуатье.

На коронации Генриха Младшего, куда королева, разумеется, не приехала, но послала сыну благословение, за большим праздничным столом король решил сам прислуживать сыну. Таким оригинальным способом Генрих Старший решил показать вассалам, как он уважает и чтит своего наследника. Чтобы подчеркнуть преемственность власти, полученной им самим после смерти короля Стефана при темных обстоятельствах, Генрих, наливая бокал вина сыну, рассмеялся:

– Не часто увидишь прислуживающего короля за столом.

Ответ Генриха Младшего заставил покраснеть всех стоявших рядом сеньоров.

– Однако случается, когда сын графа прислуживает сыну короля.

Генрих II понял, что власть над сыном от него ускользает. "Наверняка здесь не обошлось без козней Алиеноры, – раздраженно подумал король. – И я, похоже, только что совершил самую большую глупость в своей жизни".

А жизнь Генриха Младшего отныне повисла на волоске, все его передвижения по Англии были ограничены, повсюду за ним следовали вооруженные люди короля. Об очередной поездке к матери на континент нечего было даже думать, не то что говорить отцу. Оставался лишь один выход бежать.

Монахи в рясах, белых от морской соли и меловой пыли дуврских дорог, зачастили между Пуатье и Лондоном. Генрих II заподозрил неладное слишком поздно. На пятый день большой королевской охоты его сын куда-то пропал. Поиски по горячим следам ничего не дали. Лишь спустя двое суток к Генриху привели рыбака с побережья, который долго не понимал, чего хочет от него сам король, а потом, когда кто-то из баронов наконец вытянул ножнами меча ему между лопаток, сообразил, что ему всего лишь надо рассказать, как молодой принц отчалил из их деревушки во Францию.

– Он всегда отплывает из нашего поселка, когда едет к матери, хвастливо добавил рыбак, далекий от высокой политики.

Снаряжать погоню было поздно. Людовик VII уже встречал беглеца на другом берегу Ла-Манша. Взбешенный Генрих переправился в Нормандию и послал гонцов к сюзерену с просьбой вернуть его сына и наследника. Людовик, выслушав послов своего неспокойного соседа и вассала, любезно поинтересовался:

– А кто просит меня?

– Король Англии! – ответили послы.

– Как странно, – удивленно произнес Людовик. – Может быть, вы не знаете, добрые люди, но король Англии сейчас гостит у меня и не о чем таком меня не просил.

Людовик с трудом подавил торжествующую улыбку. Наконец-то пришел его час: бывшая его жена отныне в полной от него зависимости и, конечно, понимает это. Вольно же ей, глупой женщине, бегать от мужа, чтобы снова вернуться к нему, но на этот раз уже униженной просительницей.

Людовик иронически взглянул на послов английского короля и потер себе лоб, словно что-то припомнив.

– Впрочем, вы, наверное, имеете в виду отца короля, который тоже был когда-то королем. Но если я правильно помню, он отказался от своей короны и отдал ее сыну. Только все время об этом забывает. Так напомните ему, повысив голос, продолжил Людовик, – что король Англии его сын, а не он!

Пока гонцы добирались обратно до Нормандии с ответом короля Франции, Алиенора с сыновьями развернула бурную деятельность по подготовке войны против своего мужа. Но, к сожалению для Алиеноры, Генрих не растерял навыков военного дела. Он предпринял неслыханный шаг для того времени. Набрал армию из наемников и в кратчайший срок подавил назревавшую войну, а саму королеву взял в плен.

* * *

Алиеноре было уже пятьдесят три года, но она не утратила своей красоты, по обе стороны Ла-Манша трубадуры по-прежнему слагали песни о ее очаровании и уме.

Попав в плен, "самая прекрасная из королев" на какой-то миг утратила веру, что ее сыновья когда-нибудь станут королями. Особенно расстраивалась королева о своем милом Ричарде, ведь у него отец отобрал ее вотчину Пуату. Но подолгу предаваться унынию, даже будучи в заточении у когда-то любимого, а ныне ненавистного мужа, было не в характере Алиеноры.

В разлуке с детьми и Францией королева прожила девять лет. Старшего сына Генриха III она больше не увидела. Когда пришла весть о его смерти, Алиенора покорно скрестила руки на груди и подошла к окну. За ней, как две змейки, по ковру потянулись длинные рукава ее темного платья. Принесший это печальное известие архидиакон пытался обнаружить хоть какое-то смятение на спокойном лице королевы. Стоило бы поучиться такому терпению и смирению, невольно подумал он, снова опустив свой взгляд за струящимися по полу рукавами.

– Святой отец, – грудным голосом прервала размышления монаха королева. – Вчера я видела сон.

– Какой сон, моя королева? – спросил монах, по-прежнему не отрывая взгляда от пола.

– Мне снилось... – Королева выдержала паузу и продолжила: – Мне снилось, будто мой сын Генрих лежит на кровати со сложенными на груди руками, на его пальце сияет кольцо с драгоценным сапфиром. Он очень бледен, но в то же время видно, что он счастлив. Над его головой я увидела два венца. Один тот, что надел на него отец при коронации, а другой был подобен святому Граалю, из чистого света. Что это, святой отец, как не вечное блаженство и вечное царствование на небесах. Я ведь знала, что не сегодня-завтра мне скажут о смерти сына, – закончила королева.

– А известно ли вам, ваше величество, о даре отца сыну перед его кончиной?

– Каком даре? – переспросила королева.

– Ваш сын, предчувствуя свою смерть, отправил гонца Генриху II с просьбой простить его и отпустить вас, и в знак своего прощения Генрих подарил сыну кольцо. Перед смертью тот надел это кольцо и практически сразу предстал перед Господом, – сказал монах.

– Что ж, это хорошо. Сын ушел с миром.

На этом архидиакон откланялся, но всю свою оставшуюся жизнь вспоминал об удивительной встрече с прекрасной королевой Англии.

Прошло еще шесть лет. К удивлению окружения королевы, в свои шестьдесят семь лет Алиенора выглядела по-прежнему стройной и все еще красивой. В ее светлых волосах, несмотря на все пережитые лишения, почти не было седины, ее голубые глаза чуть посветлели, и в них уже не было той страсти, как тридцать лет назад, но зато теперь они светились мудростью и спокойствием. В то же время ее неверный муж, который был младше Алиеноры, уже выглядел обрюзгшим стариком. От былого мужества и красоты не осталось ничего – лишь хромая нога, придавленная лошадью в бою, и худшая из всех болезней, подаренная на долгую память королю какой-то красоткой.

Королева закончила свой утренний моцион и смотрела в зеркальце, примеряя новый эннен. Чепец с легким покрывалом, удачно маскировавшим уже не молодую шею, очень шел ей, королева это отметила про себя и грустно улыбнулась своему отражению.

Вдруг дубовые двустворчатые двери распахнулись, появились приближенные Генриха в монашеских рясах. Один, почтительно склонив голову, проговорил:

– Король Англии, Генрих II умер с восходом солнца.

"Свободна, я свободна наконец-то, надо ехать к Ричарду, вот достойный король Англии", – пронеслось в голове у Алиеноры. Но к своему удивлению, радости от этого известия королева не испытала. Ей по-настоящему было жаль своего когда-то любимого мужа.

* * *

После похорон Алиенора с неистовой энергией стала готовиться к коронации своего любимого сына Ричарда. Казалось, что за пятнадцать лет заключения она только и делала, что копила силы. "Мне немного осталось, говорила она Ричарду, – а нам еще так много надо успеть". Могла ли знать Алиенора, что остаток ее дней будет для нее самым насыщенным и самым удачным отрезком жизни.

Для начала Алиенора засадила Ричарда изучать английский язык. Нормандское дворянство, правившее Англией с конца XI века, времен Вильгельма Завоевателя, говорило между собой по-французски. На языке своего народа новый король Англии не мог и двух слов связать. Впрочем, Ричарду легко давалось учение. Королева-мать слишком долго ждала этого часа, чтобы упустить хоть что-нибудь из виду. "Как встретит Англия Ричарда?" беспрерывно думала Алиенора, пока шли приготовления. Наконец этот день настал.

Колокола всех церквей Лондона возвестили о том, что будущий король въезжает в город. Восторженная толпа заполнила улицы, люди бросали под копыта коня Ричарда цветы. Фасады домов были украшены яркими гирляндами из листьев и венками из свежей травы. Сколько раз приходилось видеть подобную картину Алиеноре, но теперь встречают не ее, а любимого сына. Сердце матери готово было вырваться из груди от переполнявшего ее счастья.

Праздничный кортеж въехал на площадь перед Вестминстерским собором. Сын и мать спешились и в сопровождении многочисленной свиты направились в собор для коронации. Королева была в роскошном шелковом платье, поверх которого была надета красная мантия, подбитая белкой и соболем; Алиенора гордо возглавляла шествие. Двенадцать пэров несли облачение для коронации Ричарда: длинные облегающие штаны-шоссы, шитые золотом, пурпурную тунику, льняное покрывало, далматику с длинными до пола рукавами и королевскую мантию из горностая. За одеяниями на алой подушке несли золотую корону, усыпанную драгоценными камнями. Замыкал шествие Ричард с двумя епископами, он шел под шелковым балдахином, который несли на концах копий четыре барона.

Ричард, опустившись на колени перед алтарем и положив руку на Евангелие, произнес так называемую клятву справедливости. После клятвы он разделся и остался в нижней рубахе, на ногах у него сияли золотые сандалии. Архиепископ приступил к миропомазанию. Трижды помазав Ричарду мирром голову, грудь и руки, благословляя ум, славу и силу короля, наследника престола облачили в королевскую одежду. На голову, поверх льняного покрывала, обозначающего мирные намерения, надели шелковую шапочку, каждодневный головной убор короля. Потом надели тунику из золотой парчи, а сверху нее далматику, символизирующую церковную власть короля. На сандалии нацепили золотые шпоры, а в руку королю епископ вложил меч, дабы тот истреблял врагов церкви, и, наконец, на плечи Ричарда легла мантия. Ричард во всем своем великолепии подошел к архиепископу, стоявшему возле короны, и склонил голову.

– Заклинаю! – громко по традиции сказал архиепископ, чтобы услышали все собравшиеся в соборе. – Заклинаю тебя, откажись от почестей, если ты не намерен сдержать клятвы.

– С помощью Господа я буду хранить ее, – раздался громогласный ответ Ричарда.

Он опустился на колени, и тяжелая корона увенчала его чело. После этого уже законный король Ричард, со скипетром и крестом в правой руке и с голубкой в левой, сел на трон и началась месса.

Славный поход

Не успели жители Англии расплести нарядные гирлянды, украшавшие их дома по случаю коронации Ричарда, когда гонцы принесли весть о новых налогах и данях: король собирался в крестовый поход – отвоевывать у неверных Иерусалим и Гроб Господень.

Королева-мать, будто вспомнив молодость и давний свой крестовый поход с первым мужем, с особым рвением помогала Ричарду. В поход собирались и на другом берегу Ла-Манша: и Филипп-Август, сын Людовика VII, который к тому времени уже умер, и император Священной Римской империи германской нации Фридрих Барбаросса обещали Ричарду свою помощь в богоугодном деле. К месту общего сбора на острове Сицилия король Филипп опоздал, а император Барбаросса вообще не доплыл до Сицилии, буря разметала его корабли по всему морю.

В 1190 году Ричард, возглавив многочисленный флот, вышел в Средиземное море. Королева-мать проводила сына и, не побоявшись зимы, отправилась следом за ним в Наварру, а оттуда – на Сицилию. Мать везла сыну жену.

* * *

Молодая красавица Беренгария была дочерью наваррского короля Санчо. Алиенора давно заметила, что молодая девушка симпатизирует Ричарду, и мудро решила посодействовать их союзу. По крайней мере, таким образом королева могла предотвратить брак Ричарда с сестрой французского короля Аделаидой. Дело в том, что бывшие мужья Алиеноры договорились об этой свадьбе, когда Ричарду было всего пять лет. Тогда королева не смогла воспрепятствовать этой помолвке.

Когда Алиенора прибыла вместе с красавицей Беренгарией на Сицилию, французский король Филипп понял без лишних объяснений, что свадьба Ричарда с его сестрой не состоится, и после нескольких боев на Святой земле отбыл домой со своим войском, вероломно нарушив священный договор о совместном крестовом походе. Впоследствии королю Франции не раз пришлось пожалеть об этом своем поступке.

Алиенора пробыла на Сицилии всего четыре дня, ее ждала Англия с ее мятежными баронами, так и глядевшими на опустевший трон. Королева-мать отплыла домой, сожалея, что не увидит свадьбы своего сына. А Ричард решил, что его свадьба состоится на Святой земле, поэтому через некоторое время отправил невесту в Иерусалим, а сам планировал приплыть туда позже.

* * *

Ричард пребывал в чудесном настроении. Только что он вернулся из небольшого познавательного путешествия в Неаполь, где на другом берегу Мессинского пролива рассматривал руины, сохранившиеся с римских времен. Теперь он готовился к прощальному ужину перед отплытием к невесте, которую успел нежно полюбить. Впрочем, как и большинство мужчин всех времен и народов, Ричард не считал, что любовь подразумевает верность возлюбленной, и на тот вечер у него были обширные планы. Мечтания короля прервал его верный вассал Вильгельм.

– Ваше величество!

– Что у тебя с лицом? Я же тебе говорил, что твоя неправедная жизнь доведет тебя до могилы? – рассмеялся Ричард при виде взволнованного и бледного Вильгельма.

– Ваше величество, византийский император прислал гонцов с известием, что взял в плен вашу невесту. Он держит ее на острове Кипр и требует за нее выкуп, – волнуясь, сообщил вассал.

– Что? Свинья! Да, кто он такой. Византийский ублюдок! – прохрипел в ярости Ричард.

Зная крутой нрав короля, Вильгельм на всякий случай отошел подальше от своего сюзерена. О приступах ярости Ричарда ходили легенды, впрочем, как и о его королевской щедрости и таланте куртуазного поэта. Но сейчас, попав под горячую руку, Вильгельм запросто мог лишиться головы, которой он очень дорожил.

– Флот собрать! – орал король. – Всех казню! Чтоб к утру все были готовы, – отдавал приказы король.

Еще до восхода солнца корабли Ричарда отчалили от берегов радушной Сицилии. Не прошло и трех недель, как византийский император Исаак Ангел был заточен в одну из своих же крепостных башен, а Кипр был оккупирован войсками Ричарда. Свадьба Беренгарии и Ричарда состоялась сразу же после победы на Кипре. Оставив на острове гарнизон, молодожены отправились на юг освобождать Святые земли.

Вскоре о геройствах Ричарда заговорила вся Европа, о нем слагали легенды, простой народ преклонялся перед могущественным и великодушным рыжеголовым королем Англии, многие короли и императоры мечтали хотя бы о трети славы Ричарда, получившего прозвище Львиное Сердце.

А пока Ричард обрастал легендами, Алиенора пыталась сохранить его государство.

* * *

Вероломный Филипп-Август лелеял планы завоевать Англию. Другой бедой был ее младший сын Иоанн, так непохожий на Ричарда. Иоанн плел интриги и строил заговоры в отсутствие своего брата. С большим трудом Алиеноре приходилось их расплетать и держать своего рвущегося к трону сына в узде. День за днем мать ждала известие о возвращении Ричарда. И не только она одна жала возвращения короля. Английская знать устала от междоусобных дрязг и раздоров и уже мечтала о сильной руке.

С каким облегчением вздохнула королева, когда гонцы принесли долгожданную весть: крестовый поход окончен, король возвращается домой. Королева-мать следила за его каждым шагом. Сначала пришло известие, что свою жену Ричард уже отправил домой и сейчас она находится на Сицилии. Но сам он был вынужден задержаться. Днем и ночью часовые с утесов на берегах Англии высматривали в тумане корабли своего короля.

28 декабря 1192 года Алиенора распечатала письмо, которое ей переслал король Франции Филипп. Письмо было адресовано самому Филиппу, и писал ему германский император. С предчувствием беды королева начала читать послание: "Ваше Величество, настоящим письмом мы хотим уведомить Вас, что враг Нашей империи и возмутитель спокойствия Вашего государства Ричард захвачен в скромном деревенском доме в окрестностях Вены Нашим дорогим и возлюбленным кузеном Леопольдом, герцогом Австрийским". Дочитав до конца, королева выронила листок и впервые в жизни упала в обморок.

А придя в себя, королева немедля отправила монахов в Германию, с тем чтобы узнать, какая судьба уготовлена ее сыну. О трагической судьбе брата узнал и Иоанн, радостно потирая руки и, видимо, считая, что теперь-то они у него развязаны. Однако найти себе сообщников для дворцового переворота ему не удалось. Никто, кроме короля Франции, не посмел пойти против воли Алиеноры даже в ее отсутствие. Мать же пустилась в путешествие по Англии и Пуатье, чтобы собрать выкуп за сына.

За рыжую голову Ричарда император Германии потребовал огромную цену от каждого свободного человека в английском королевстве четверть годового дохода. Алиеноре предстояло собрать сумму, эквивалентную тридцати пяти тоннам чистого серебра. В течение нескольких месяцев в собор святого Павла в Лондоне стекались мешки с драгоценностями. Через год Алиенора повела корабли, груженные золотом, серебром и драгоценными камнями в Германию.

На ассамблее в Майнце королева-мать встретилась с императором Священной Римской империи германской нации Генрихом VI. Соблюдая правила этикета, королева приветствовала всех присутствовавших там монарших особ, обменявшись приветствиями с каждым по очереди. И лишь потом она перешла к главному:

– Я привезла выкуп, как вы и просили, император. Могу ли я видеть своего сына, не разрывайте сердце старой матери. Каждая минута разлуки с ним забирает мои силы. – Голос королевы был ровен и спокоен.

– Приведите Ричарда, – отдал приказ император.

В зале воцарилась тишина. Пока ждали Ричарда, королева не обмолвилась ни словом. Император, глядя на эту величественную пожилую женщину, чувствовал себя не в своей тарелке, и вместе с чувством неловкости Генриха охватила злость. Когда привели Ричарда и королева наконец смогла обнять своего сына, Генрих неожиданно для всех сказал:

– Вот ваш сын, королева, но он не покинет моих земель, пока не принесет мне, императору Германии, клятву верности – оммаж.

Ричард смерил Генриха яростным взглядом и уже открыл рот, чтобы ответить ему, но Алиенора властным жестом приказала ему молчать, и тот, к удивлению всех присутствующих, подчинился.

– Если императору это угодно, так и будет, я понимаю ваши опасения, холодным тоном сказала королева, а про себя она подумала: "Только бы нам вырваться из этих проклятых земель. С клятвами мы разберемся потом, а сейчас главное уехать".

Будто прочитав мысли матери, Ричард Львиное Сердце подошел к Генриху и опустился перед ним на одно колено. Потом молча поднялся и направился к выходу, за ним вышла королева. На улице короля Англии встретили восторженными криками. За веселый нрав и щедрость Ричарда успели здесь полюбить. Император, услышав радостные возгласы толпы, сжал подлокотники своего трона так, что побелели костяшки пальцев.

– Кто еще разделяет радость вместе с этим рыжим шутом? – прошипел император, глядя на своих верноподданных.

Никто из вассалов ему не ответил. Все стояли молча, глядя себе под ноги. Генрих встал и вышел из зала. "Надо было его убить, как собаку", думал Генрих, идя по длинному коридору в свои покои.

Время примирения

За время отсутствия Ричарда его слава не только не померкла, но и засияла с новой силой, теперь он был не только победителем неверных, но и героем-мучеником. Англия встречала своего короля неслыханными торжествами. Один за одним приносили ему верность города, примкнувшие на короткий срок к Иоанну. А королева начала готовится к новой коронации Ричарда, ибо только так можно освободиться от унизительной клятвы, данной императору Германии.

В солнечный весенний день состоялась вторая коронация, еще более торжественная, чем первая. Правда, всех удивило то, что жена короля Ричарда не присутствовала на церемонии. Она все еще оставалась на Сицилии. Королева-мать пока была не готова отдать молодой девушке свои полномочия и поэтому не торопилась привозить ее домой.

И все же Алиенора понимала, что ей пора на покой. Лишь одно последнее дело – и она так и поступит. Матери предстояло помирить своих сыновей. И Алиенора начала наводить мосты между Ричардом и Иоанном.

После коронации Ричард и королева-мать направились в Нормандию. Королю Англии не терпелось отомстить за предательство Филиппу, да и неуемному братцу Ионну, бежавшему в Нормандию, тоже полагалось получить причитающееся за свое предательство. Но Алиенора преследовала обратную цель.

Весть о том, что прибыл Ричард Львиное Сердце, облетела Нормандию. На протяжении всего пути кортеж Ричарда сопровождала толпа, где бы он ни появлялся, всюду сбегались люди посмотреть на короля-легенду. Добравшись до Лизье, король остановился у своего сторонника архидиакона Жана д'Алансона. Король беседовал со архидиаконом, когда вошел слуга и доложил, что внизу ждет человек. Д'Алансон извинился и вышел посмотреть, кто смеет отрывать его от беседы с королем. Через несколько минут архидиакон вернулся в комнату чернее тучи.

– В чем дело, друг мой? – спросил Ричард.

– Все хорошо, ваше величество, – ответил Жан, нерв-но покусывая губу.

– Не смей лгать, – спокойным тоном сказал Ричард. – Ты виделся с Иоанном. Иди и скажи ему, пусть зайдет. Он мой брат, я прощу его. Просто он слишком долго находился под плохим влиянием. Я прощаю его, но те, кто подтолкнули его на безрассудные поступки, еще поплатятся.

Жан д'Алансон привел Иоанна, и тот кинулся в ноги королю Ричарду.

– Простите меня, простите, – повторял Иоанн, пытаясь сдержать душащие его слезы.

– Встаньте, Иоанн, – сказал Ричард, поднимая своего тщедушного брата с колен. – Я прощаю вас. Вы еще ребенок, и я виноват перед вами в том, что не уделял вам должного внимания. Встаньте и садитесь за стол. Мы отпразднуем ваше возвращение.

Иоанн был счастлив, могущественный брат его простил, но в глубине души он догадывался, кто вымолил для него прощение. Конечно, это была его неутомимая мать. Алиенора, узнав о примирении братьев, могла вздохнуть с облегчением. Наконец-то она могла уехать подальше от шума мирской жизни в аббатство Фонтевро, куда так давно стремилась ее душа.

Там, с большим запозданием, узнавала королева об очередных доблестных победах Ричарда и его удачах. Через четыре года после освобождения Ричарда из плена в Германии умер император Генрих, и, словно в насмешку над желанием покойного подчинить себе вассальной присягой Ричарда Львиное Сердце, немецкие князья предложили императорскую корону своему бывшему пленнику, которого они помнили не только как храброго рыцаря, но и стойкого их собутыльника и доброго товарища.

Ричард был польщен честью, но отказался, предложив вместо себя в императоры своего племянника. Немецкие князья здраво рассудили, что плохого им брудер Ричард не пожелает, и выбрали его племянника своим императором. Таким образом, зловредный французский король Филипп оказался зажат государствами, где правили Плантагенеты. Филипп-Август, оценив безвыходность ситуации, подписал мирный договор с Ричардом.

На три года в Европе воцарился мир. Королева Алиенора совсем отошла от мирских дел и практически не выезжала из своего аббатства. До нее, конечно, доходили слухи, что выбранная ею для сына супруга так и не смогла обуздать его неуемную страсть к греховным развлечениям. Королева-мать грустно улыбалась: красавица Беренгария, похоже, повторяла ее судьбу. Но все же мать надеялась, что у Ричарда появится законный сын. "Мужчина в сорок один год только набирает силу", – говорила она про сына своему духовнику.

* * *

Еще издали по флажкам на копьях Алиенора узнала гонцов Ричарда и спустилась во двор аббатства. Боже, опять что-то случилось, подумалось королеве. Громко простучали копыта лошадей по подъемному мосту, и влетевшие во двор гонцы с ходу соскочили с лошадей. Припав на колено, один из них, задыхаясь от быстрой езды, проговорил:

– Король умирает, он просит вас приехать попрощаться.

Во время очередного штурма очередной мятежной крепости Ричард Львиное Сердце был поражен арбалетной стрелой.

Алиенора собралась мгновенно. Из свиты семидесятисемилетняя королева взяла с собой только верного аббата Тюрпене. Она успела к любимому сыну, на ее руках он испустил последний вздох.

– Сударыня, теперь, когда все закончилось, может быть, нам имеет смысл без задержки отправиться обратно в аббатство? – спросил Алиенору Тюрпене. В молитвах вы найдете утешение.

– Да, непременно, но не сейчас, – ответила королева. – Иоанн станет королем, да простит меня Бог. Но я мать и должна ему помочь. Это мой долг, слишком мало я его любила.

– Значит, нам опять предстоит долгая дорога, – вздохнув, сказал аббат.

Первым делом королева отправилась в Аквитанию. День за днем, объезжая города своего графства, Алиенора принимала клятвы на верность новому королю Англии Иоанну. Повсюду в городах она раздавала уставы коммунам (городским общинам). Кто бы мог подумать, что шестьдесят лет назад та же женщина, будучи королевой Франции, подавляла любые поползновения горожан на свободу. На городских площадях, где проезжала королева, глашатаи зачитывали грамоты: "Мы даруем всем жителям и их наследникам обещанную коммуну, с тем чтобы они могли лучше защищать и сохранять в неприкосновенности свои права, не нарушая верности нам и нашим наследникам..."

Алиенора прекрасно знала способности Иоанна и понимала, что ему будет трудно править государством. После двухмесячного путешествия Алиенора встретилась с ним в Руане. В мрачном замке под стать характеру ее сына между ними состоялся странный разговор.

– Сударыня, – обратился Иоанн к матери. – Я понимаю, что вы сделали для меня. Ваша помощь неоценима. – Сын учтиво поцеловал ей руку.

– Я удивлена, что вы это оценили, и благодарна вам. Надеюсь, что вам удастся сохранить хотя бы часть королевства Плантагенетов. Впрочем, я на это и не надеюсь, молю только, чтобы не увидеть конца Англии.

Иоанн не осмелился возразить матери. Он даже не обиделся, хотя не в его характере было прощать подобные дерзости.

Отгремели торжества по поводу коронации Иоанна, а королева опять собралась в путь – на этот раз с внушительной свитой. Алиенора отправлялась к королеве Кастилии, своей единственной дочери, которая еще была жива к тому времени. Иоанн зашел в покои матери в последний день перед ее отъездом.