Текст книги "Эпоха Куликовской битвы"

Автор книги: Ольга Кузьмина

Соавторы: Александр Быков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

ПОД ВЛАСТЬЮ ТОХТАМЫША

Москва, что доска: спать широка, да везде гнетет.

Народная мудрость.

ЕДИНСТВО ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

После подавления мятежа в Москве Тохтамыш полностью восстановил свою власть над Северо-Восточной Русью. В 1382 году Тохтамыш до Литвы не дошел, но он наглядно продемонстрировал литовским князьям, что в любой момент может это сделать. Поэтому, хотя юго-западная и северо-западная Русь по-прежнему оставалась в составе владений великого князя Литовского, но литовские князья вынуждены были платить теперь дань Тохтамышу за те русские земли, которые раньше были подчинены татарам.

Тохтамышу удалось объединить вокруг Сарая все улусы Золотой Орды. Своими успехами хан был обязан прежде всего Тимуру. «Власть и могущество Тохтамыша стали развиваться, и, благодаря счастливому распоряжению Тимура, все улусы Джучиевы вошли в круг его власти и господства», – писал один из историков Тимура-Шераф-ад-дин Иезди.

Тимур, или, как его иногда называют, Тамерлан, был властителем Средней Азии – одним из величайших полководцев и правителей своего времени. Он начал создание своей империи в 60-х годах XIV века, объединив под своей властью разрозненные прежде феодальные владения в междуречье Сырдарьи и Амударьи и сделав своей столицей древний город Самарканд. Тамерлан создал одну из самых боеспособных армий своего времени и практически непрерывно вел войны с соседями, расширяя свои владения.

Золотая Орда, с которой его земля соприкасались с севера, была для Тамерлана серьезным противником и конкурентом в борьбе за контроль над приносящими огромную прибыль караванными путями из Китая в Европу.

В 1376 году Тамерлан поддержал одного из золотоордынских царевичей – Тохтамыша, дав ему небольшое войско и область Сауран на севере своих владений. И Тохтамыш начал борьбу за контроль над Синей Ордой. Синяя Орда, ранее бывшая частью Золотой Орды, в 1376 году находилась под властью уже известного нам Урус-хана. В 1376 году произошло первое столкновение войск Тохтамыша с силами Урус-хана, но Тохтамыш был разбит и снова бежал к Тамерлану. Зимой 1377 года во главе огромного войска сам Тамерлан двинулся на войска Урус-хана и после долгой борьбы разгромил его. Урус-хан умер в этом же 1377 году. И Тамерлан поставил Тохтамыша ханом Синей Орды.

Однако несколько месяцев спустя сын Урус-хана Тимур-Мелек напал на владения Тохтамыша и, разгромив его, захватил власть над Синей Ордой.

Зимой 1379 года Тамерлан снарядил против Тимур-Мелека огромное войско, «чтобы они посадили на престол в Сыганаке (столице Синей Орды. – Прим. авт.) Тохтамыша». Тимур-Мелек был разбит. Большинство эмиров покинуло своего хана. Князья Синей Орды стали переходить на сторону Тохтамыша.

С помощью Тамерлана закрепившись в Синей Орде, Тохтамыш в 1380 году совершил поход на столицу Золотой Орды – Сарай и, разбив осенью этого же года Мамая на Калке, установил свою власть над всей территорией Золотой Орды.

«Великая замятня» кончилась. Бессмысленная гражданская война всех против всех прекратилась. В Золотой Орде установился долгожданный мир. С облегчением восприняли появление сильного, справедливого царя и на Руси. Тохтамыш правил в Сарае на протяжении 15 лет.

КТО ТУТ В МИТРОПОЛИТЫ КРАЙНИЙ?

После мятежа 1382 года митрополит Киприан не спешил возвращаться в Москву. «Той же осенью был Киприан митрополит на Твери… князь же великий Дмитрий Иванович послал за ним двух бояр своих: Семена Тимофеевича да Михаила Морозова, – зовя его на Москву к себе». Но в Москве Киприан надолго не задержался.

«Той же осенью князь великий Дмитрий Иванович послал за Пименом за митрополитом и привели его из заточения». В Москву Пимена привезли уже после изгнания Киприана, причем привезли его не прямо из Чухломы, а из Твери, о чем свидетельствует Тверская летопись: князь Дмитрий «Пимена с честью привел с Твери на Москву».

Видимо, в Твери Пимен останавливался, дабы утвердить в городе свою власть. Ведь до того здесь долгое время жил Киприан и наверняка настроил тверского князя и архиепископа против Пимена.

Еще до своего изгнания, находясь в Твери и предчувствуя разлад с великим князем, Киприан написал «Повесть о Митяе» – своеобразное предостережение Дмитрию Ивановичу от почти готового решения сменить митрополита. До этого, в 1381 году, в похвальном слове митрополиту Петру Киприан мягко наставлял князя, рисуя благостную картину послушания князя Ивана, отца Дмитрия, митрополиту Петру. Теперь же тон Киприана изменился. В «Повести» он насмехается над своими недругами – Митяем, Пименом и продажным патриархом Нилом. Предостережение не помогло – князь выслал Киприана из Москвы. Формальным предлогом могли послужить грамоты против Киприана и в защиту Пимена, которые отправлял на Русь патриарх Нил, прося московского князя избавить Пимена от «телесных бедствий» и принять его как местного архиерея. Впрочем, ранее известие о поставлении Пимена не помешало Дмитрию Ивановичу наплевать на решение патриарха и призвать Киприана на Москву.

Таким образом, великий московский князь не отступился от идеи подчинить своей воле Русскую православную церковь. Несговорчивого, самостоятельно действующего Киприана Дмитрий Донской силой заменяет Пименом, полагая, что тот не выйдет из-под воли князя.

За митрополита Киприана никто из церковных иерархов Руси не вступился. Феодор Симоновский, бывший сторонником Киприана, сумел не попасть в опалу и остался духовником Дмитрия Ивановича. Архиепископ Дионисий Суздальский тоже сумел быстро восстановить хорошие отношения с Московским великим князем, а Сергий Радонежский по-прежнему крестил новорожденных княжеских детей. И только игумен серпуховского общежительского монастыря Афанасий по своей воле ушел вместе с изгнанным из Москвы Киприаном.

Итак, осенью 1382 года Русь имела трех митрополитов: Галицкая Русь, захваченная Польшей, имела своего митрополита Антония; южная и западная Русь, подвластная Литве, – митрополита Киприана; Великая Русь – митрополита Пимена.

Но такое положение дел сохранялось недолго. Дионисий, архиепископ Суздальский, «…под видом исправления бедствующей русской церкви коварно забирает в свои руки всю власть» – так пишет о событиях в Москве византийский летописец. Видимо, Дмитрий Донской быстро разочаровался в Пимене, а Дионисий сумел втереться в доверие к князю.

Летом 1383 года великий князь Дмитрий Иванович отправляет Дионисия в Византию для того, чтобы константинопольский патриарх поставил его митрополитом всея Руси вместо Пимена. Вместе с Дионисием едет духовник князя Феодор Симоновский. Явившись к патриарху Нилу, архиепископ Дионисий вручил ему грамоты великого князя Дмитрия и других князей, содержащие обвинения против Пимена, а игумен Феодор Симоновский засвидетельствовал, что власть в Церкви по низложении Пимена должен получить, согласно великокняжеской воле, Дионисий. Послы настаивали на немедленном рукоположении Дионисия, патриарх же склонялся к долгому расследованию. От этого послы пришли в ярость и «излили на всех нас (патриарха и собор. – Прим. авт.) поток многих ругательств с прибавлением насмешек, обвинений и ропота». То есть Дионисий, учтя опыт Пимена, решил, что никаких денег на подкуп византийских мздоимцев все равно не напасешься, тем более что главным аргументом в споре с византийцами являются напор и грубая сила. Исходя из этого он и действовал.

Но согласия не было и среди самих послов. Часто возникали распри, когда они, «разделенные на две, нередко три партии, представляя в одно и то же время противоречащие грамоты, обвиняя друг друга и восставая друг на друга… производили разделение и раздор». Напрашивается предположение, что еще кто-то из послов захотел сделаться митрополитом всея Руси, раз уж все равно приехал в Константинополь.

Патриарх в конце концов выполнил волю великого князя Дмитрия Ивановича и, рукоположив Дионисия в митрополиты отпустил его на Русь.

Интересно, что Феодор Симоновский задержался в Константинополе. Возможно, именно между Феодором и Дионисием возник «раздор» на почве – «а почему это тебя в митрополиты, а не меня?» Но митрополитом Феодор Симоновский так и не стал.

Весной 1384 года «пришел изо Царьграда в Киев Дионисий епископ, его же поставили в Царьграде митрополитом на Русь (выходит, на всю Русь? – Прим. авт.); и помышлял от Киева идти на Москву, хотя быть митрополитом на Руси».

А вот приезд в Киев был крупной ошибкой новоиспеченного митрополита. «И схватил Дионисия киевский князь Владимир Ольгердович, говоря ему: Пошел ты на митрополию в Царьград без нашего повеления». Это доказывает, что Дионисий претендовал и на литовскую митрополию. В Киеве он собирался заявить о своих правах и передать Киприану вызов в патриархию для низложения. Киевский князь решил иначе. С согласия или при попустительстве Киприана, он арестовал Дионисия, и тот пробыл в заточении до самой своей смерти (15 октября 1385 года).

Итак, совершенно незаметно, в круговороте политической борьбы, бывший идеалист Киприан начинает действовать методами своих политических противников. Он больше не надеется на правду. Авторитет константинопольского патриарха рухнул в его глазах еще в 1380 году. С тех пор он считает, что на земле над ним нет больше судьи. Киприан принял от Дмитрия московскую митрополию, нарушив таким образом постановление вселенского собора. В1382 году он не пытался предотвратить избиение не вступившихся за него перед толпой московских священников. И, наконец, он позволяет (а, может быть, и приказывает) киевскому князю загубить своего бывшего сторонника, а теперь конкурента – Дионисия. Это уже поступки жесткого прагматичного политика, а не того мечтателя, каким был Киприан в начале своей карьеры.

До зимы 1384–1385 года Пимен оставался в Москве и считался митрополитом всея Руси. Зимой же в Москву приехал Феодор Симоновский и пришли посолы от Константинопольского патриарха. Они расследовали дело Пимена, признали все обвинения против него правильными «и извергли его из церкви».

«…Пимен, изверженный из той церкви, бежал оттуда, сложил с себя монашеские одежды, надел мирские и, после долгих скитаний с места на место, достиг Царствующего града». Маскарад Пимена и его скитания объясняются понятным нежеланием встречаться со своими кредиторами-генуэзцами. Ведь долг Пимена князь Дмитрий Донской так и не оплатил.

В Константинополе Пимену пришлось ждать возвращения патриарших послов, которые из Москвы поехали в Киев, дабы передать Киприану вызов патриарха. Киприан ехал в Константинополь неохотно: «Мне не хотелось от своих детей нигде бывати. Да что взяти! Кто меня в труд путный вложил в сие время? Господь пак да подаст ему (видимо, Киприан имеет в виду патриарха. – Прим. авт.) познать истину… А лживого человека и льстивого Бог объявит». Киприан уже не верит, что из этой поездки будет какой-то толк. Ему не хочется бросать важные дела, требующие его присутствия.

Лишь к 1386 году оба претендента на роль митрополита всея Руси встретились в Константинополе. Но длительное разбирательство закончилось ничем. Митрополит Пимен не был смещен, несмотря на все выдвинутые против него обвинения. А митрополит Киприан вернулся в Литву. Митрополия осталась разделенной.

Между тем в Константинополе, после отъезда Киприана, произошли очень интересные события. Феодор Симоновский, посланный в Византию великим князем Дмитрием с обвинениями против Пимена, неожиданно нашел общий язык с опальным митрополитом и бежал с ним из Константинополя на азиатский берег Босфора. Уговорам императора и патриарха вернуться они «не вняли, но, убежав к туркам и найдя у них поддержку, осыпали многими ругательствами и царство и церковь», а затем «со всею поспешностью пустились в путь, ведущий на Русь». Видимо, ни сил, ни терпения, чтобы выносить долее константинопольское издевательство над здравым смыслом, у спорящих сторон уже не было. Деньги на взятки, видимо, тоже кончились. Возмущение творящимся в Константинополе безобразием примирило бывших врагов. Пимен даже рукоположил Феодора в архиепископы. При этом Феодор умудрился сохранить хорошие отношения с Киприаном.

ДЕЛА ЛИТОВСКИЕ

Под 1381 годом летописи сообщают: «Был велик мятеж в Литве и встали сами на себя и убили великого князя Кейстута Гедеминовича и бояр его, а сын его, князь Витовт, бежал в немцы, и много зла сотворил земле Литовской».

Литовское предание более подробно рассказывает об этих событиях. После убийства Кейстута та же участь ожидала, видимо, и Витовта, взятого Ягайлой в плен вместе с отцом. Жена Витовта, Анна Святославна, спасла мужа, переодев в женское платье, и Витовт бежал из кревской крепости к мазовецкому князю Янушу, своему шурину. Тогда Ягайло заключил Анну в темницу в Вильно.

Витовт обратился за помощью к магистру Ливонского ордена. Тот воспользовался возможностью посеять смуту в Литве и пограбить ее города и селения. Разгорелась междуусобная война, и в 1384 году Ягайло был вынужден заключить мирный договор со своим двоюродным братом Витовтом.

Помирившись, Витовт и Ягайло совместно ударили по ливонцам. После трехнедельной осады они взяли ливонскую крепость Ковно. Орден понес огромные потери. Однако Ягайло не вернул Витовту отцовский Трокский удел. Вместо этого Витовт получил часть бывшего Владимиро-Волынского княжества и ряд других городов и владений.

В 1384 году Дмитрий Иванович Донской предпринимает попытку сблизиться с великим князем литовским Ягайло. Сохранились сведения о московско-литовских договорах 1384 года. Содержание первого таково: «Докончальная грамота великого князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Владимира Андреевича с великим князем Ягайло с братьею его и со князем Скиригайло и со князем Корибутом; и против того другая грамота великого князя Ягайла и братьи его Скиригайло и Карибута, как они докончали и целовали крест великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его князю Владимиру Андреевичу и их детям, лета 6902 года».

Второй договор был предварительным и предусматривал брак Ягайло с дочерью Дмитрия Донского при условии подчинения Литовского князя верховной власти князя Московского и признания Православия государственной религией Великого княжества Литовского. Возможно, оба эти договора были составлены при содействии митрополита Киприана, который в это время находился в Литве.

К 1384 году правящая верхушка Великого княжества Литовского осознала свою неспособность самостоятельно отстаивать целостность собственного государства. Они искали твердой опоры в своих соседях. Был выбор: либо Москва, либо Польша. Но предварительные договоры с Москвой так и не были реализованы. Вместо этого 15 августа 1385 года в Креве в Литве была подписана Кревская уния – событие чрезвычайно важное, решительно изменившее направление истории не только наших земель, но и всей Восточной Европы. Возможно, если бы Киприану не пришлось в этот момент уехать в Царьград, все сложилось бы иначе.

Еще совсем недавно между Польшей и Литвой шла кровавая борьба за владения в Галиции. И вдруг эта борьба закончилась унией, т. е. объединением Польши и Литвы под властью великого князя литовского Ягайло, который занял польский трон.

Придумали это польские паны. Избрав королевой дочку прежнего Польского короля, француза Людовика, дабы отделиться от Венгрии и избавиться от влияния венгерской аристократии, они стали подбирать своей королеве подходящего жениха, способного защитить польские интересы, но не склонного вмешиваться в польские дела. Правда, польская королева Ядвига была уже просватана за австрийского княжича Вильгельма, но тот не имел за собой никакой военной силы и шляхте не подходил. И поляки обратили внимание на молодого великого князя литовского Ягайло.

Польские паны надеялись, что за честь стать королем Польским он им будет несказанно благодарен и согласится на все их условия. И не ошиблись: Ягайло согласился на все. Он обещал окрестить в католичество всю некрещеную Литву и самому перейти в латинскую веру (до того Ягайло был православным), обещал своими средствами добывать утраченные Польшей земли и – самое главное – обещал «на вечные времена присоединить свои земли, литовские и русские, к короне Польской».

Договорившись с Ягайло, польские вельможи взялись поженить его на своей королеве. Трудности в этом деле были немалые, так как тем временем мать Ядвиги дала окончательное согласие Вильгельму, тот приехал в Краков, обвенчался с Ядвигой и жил с нею как с женой в Краковском замке. Паны решили разорвать этот брак, ни перед чем не останавливаясь. Они силой схватили Вильгельма и выгнали его из Кракова; Ядвига хотела догнать и вернуть мужа – ее принудили остаться. Брак ее с Вильгельмом признали недействительным, а духовенство принялось убеждать королеву, что для блага Польши и веры она должна выйти за Ягайло.

У Ядвиги уже был другой жених. Кроме того, литовский князь был далеко не красавцем, поэтому понятно, что юная королева не желала этого брака. Ягайло был весьма неказистой наружности. Среднего роста, худощавый, имел небольшую голову клином, покрытую редкими волосами, продолговатое лицо с узким подбородком и маленькие черные глаза с бегающим взглядом; брил бороду и носил длинные, тонкие усы. Он не умел ни читать, ни писать, но кроме литовского языка знал еще польский и русский.

В конце концов Ядвигу «уговорили» и выдали за Ягайло, который короновался под именем Владислава II. Совершив это, поляки прежде всего вернули себе спорные с Литвой Галицкие земли, а потом стали ждать исполнения Ягайловых обещаний – присоединения к Польше всех земель литовских и русских.

Исполняя взятые перед поляками на себя обязательства, Ягайло приступил к крещению Литвы.

Литовцы в большинстве своем в то время были язычниками. Они поклонялись силам природы, олицетворенным в фигурах божеств. «Также многие леса они чтили как священные, так что ходить туда и уничтожать их, срубая деревья или обламывая ветки, считалось преступлением… Почти в каждом доме они содержали гадов и змей, давая им в пищу молоко, и резали им петухов в качестве умилостивительной жертвы… Всех покойников они сжигали, а с ними и коня, одежду и утварь, какую умерший ценил больше всего…

Сверх того у литовцев существовал унаследованный от предков… обычай: в начале октября месяца, после сбора урожая, отправляться с женами, детьми и домочадцами в леса, почитавшиеся священными, и приносить в течение трех дней богам быков, баранов и прочих животных в жертву. А после жертвоприношений проводить эти три дня в празднествах, играх и плясках, предаваясь пиршествам… Это празднество было главным и важнейшим, от которого никому нельзя было уклониться».

Ягайло задумал разом уничтожить язычество в Литве. Сразу же по прибытии в Литву король собрал в Вильно съезд. На этот съезд съехались по повелению короля все его братья «и большое число рыцарей и простого люда, и в течение многих дней Владислав, король польский, при содействии католических князей… прилагал много стараний к тому, чтобы рыцари и простые люди, отвергнув ложных богов, согласились почитать единого истинного Бога и поклоняться ему и исповедовать христианскую веру. Когда варвары оказывали сопротивление этому, король Владислав распорядился потушить на их глазах огонь, почитавшийся ими как вечный в городе Вильно. Капище и жертвенник, на котором совершалось заклание жертв, король приказал разрушить. Сверх того он повелел вырубить рощи в лесах, почитавшиеся священными, и сломать в них ограды, а ужей и гадов перебить и уничтожить…».

Вельмож Ягайло заманивал в католичество подарками, а простой народ – силой. В Вильно было созвано для крещения множество язычников. Чтобы сократить обряд, литовцев ставили в ряды целыми полками; священники кропили их святой водой и давали христианские имена: в одном полку всех называли Петрами, а в другом – Павлами и так далее. Ягайло ездил между ними, объяснял на литовском языке Символ веры и дарил всем белые суконные кафтаны, чему литовцы были весьма рады, так как до сих пор одевались лишь в шкуры и полотняные рубахи и штаны.

Но все же процесс обращения всей страны в христианство осуществлялся медленно. Дольше всего сохраняло язычество население Жмуди, которая официально приняла крещение только спустя два года после Грюнвальдской битвы – в 1412 году. Однако даже в следующем столетии старые обряды продолжали сосуществовать в религиозном сознании и обрядах народа с христианской верой, а «жмудины собирались на потайных собраниях и совещаниях, дабы наново зажечь священный огонь, ибо тлел прах в прежнем месте культа».

Ягайло стремился искоренить в литовских землях не только язычество, но и православие. Тотчас после свадьбы Ягайло велел казнить двоих своих приближенных за отказ перейти из православия в католичество.

Королева Ядвига умерла бездетной в 1399 году (возможно, ее вынужденный брак с Ягайло был фиктивным), после чего Ягайло был женат еще трижды.

Таким образом, Великое княжество Литовское как самостоятельная держава должна была прекратить свое существование. Так это понимали поляки. Ягайло, исполняя их волю, велел всем князьям литовским, правившим в западной и юго-западной Руси, подписаться под тем, что они будут верны Ягайло, его королеве и их детям. Так как князья и раньше признавали Ягайло своим великим князем, такие бумаги для них особого значения вроде бы и не имели – и они грамоты подписали.

Окатоличивая Литву, Ягайло издал грамоту о том, что в будущем всеми правами будут обладать только бояре католической веры. Только католики могли заседать в княжеском совете, занимать высшие должности в государстве и быть допущенными к решению важнейших дел. Православные князья и бояре, даже князья из литовской династии, обжившиеся в белорусских и украинских землях и слившиеся с местным обществом, не могли теперь принимать участия в политической жизни, если не хотели оставлять своей веры.

В городах заводилось самоуправление по немецкому образцу, как в Польше, по так называемому магдебургскому праву, но это право распространялось только на католиков, так что православные не могли быть выбраны в городскую управу, а порой даже не считались полноправными горожанами. В главных городах Литвы, Белоруссии и Украины основывались католические епископства; они обеспечивались землями, которые нередко отбирались у православных. Православная церковь, привыкшая жить под опекою правительства, теперь ощущала себя покинутой и обделенной.

Особенно тяжело пришлось православному духовенству в тех землях, что были присоединены непосредственно к Польше (в Галичине, Холмщине, Белзской земле). В этих землях Ягайло запретил крестить по православному обряду детей от браков православных с католиками, а уже окрещенных велел силой перекрещивать. В Великом княжестве Литовском он так жестко действовать еще не решался, но разные обременительные для православных людей ограничения вводились одно за другим и там.

Но уже в начале XV века польский король Ягайло мог себе позволить надругаться над православными святынями. Проезжая через Перемышль в 1412 году, дабы похвалиться перед католическим духовенством своей ревностью к вере, Ягайло велел отобрать у православных священников кафедральный собор, выкинуть из него похороненных там древних перемышльских князей и переосвятить храм, превратив его в костел. Православные священники и народ горько плакали от такой беды, но сделано было так, как сказал король.

Литовские князья и бояре поняли, что теперь ими будут править и распоряжаться краковские паны, после чего в литовских и русских землях началось недовольство. Витовт, опираясь на литовских и русских бояр попытался получить литовский великокняжеский престол, но Ягайло сделал великим князем Литовским своего брата Скригайло.

Витовт на время вроде бы примирился с этим. В 1386 году он совместно с другими литовскими князьями, признавшими власть Ягайло, участвовал в войне против Смоленска: «Узрели Смоляне в поле стяги Литовкой рати. В первом же полку был князь великий Скригайло Ольгердович, а в другом брат его князь Корибут, а в третьем брат их князь Семен Лугвень, а с ними же князь Витовт Кейстутович, и вся сила с ними Литовская идяху же в борзе на поле… И по сем князи литовские Ольгердовичи одолели, а Смоляне побиты были, а иные убежали».

Но мирное сосуществование литовских князей длилось недолго. Вскоре Витовт снова обратился за помощью к Ливонскому ордену, и в Литве снова вспыхнула гражданская война.