Текст книги "Изгнанники Эвитана. Том Четвертый (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– А причину ты для приезда какую сочинил? Во второй раз посвататься?

– Ага. Братец ее давай юлить: Ирия под следствием. Я ему в ответ – вина не доказана. Может, еще оправдают. А он мне: даже если и оправдают, она в монастыре останется – за отца молиться. Да и не оправдают ее – все улики против. Дал бы я ему в морду за всё его вранье – так бы он и лег, где стоял. Да тогда ж меня туда больше на порог не пустят. Ничего, еще пересечемся на узкой дорожке!.. Продолжаю свататься – дескать, мне даже приданого не надо. А он мне: Ирию не отдам. Иден бери, если хочешь. Я прикинулся еще глупее, чем есть, – усмехнулся Стивен. – Говорю: ладно, если Ирия не выйдет из монастыря – давай Иден. Повод-то мне нужен был туда мотаться. А в коридоре меня эта младшенькая-то и подкараулила. Утащила в закуток – их там полно. И говорит: не отказывайся от Ирии – она не виновата. И Эйда так думает – за то ее Леон и в монастырь упек. Я еле уговорил этого мышонка глупостей не делать. Поганца с его стервой не жаль, но девчонка тогда с Ирией плаху разделит.

Подкараулила! Утащила в закуток. Еле знакомого соседа. Вот так, просто.

Лучше даже не думать, каких глупостей способна наделать такая мышка.

– А потом уже пришлось на ней и жениться – когда Ирия погибла. Не дай Творец, братец ее раскусит. Или мачеха. Конец тогда мышонку. Да и потом... Похожа она на Ирию. Ты не заметил?

Кто на кого похож? "Мышонок" на пантеру? Воистину, глаза влюбленного видят то, чего нет.

Гуннор не решился спросить, какой будет семейная жизнь Стивена. Не первая это нелюбящая пара в подзвездном мире. И даже на памяти Гуннора. Все как-то живут. Другое дело, что самому так не хочется. Ни за какие коврижки. Хоть и не верится в какую-то там вечную любовь – именно для себя... А сердце, глупое, всё равно думает по-своему. Что там было про влюбленных селезней? А про начитавшихся книг?

– Ладно, давай спать, утро вечера мудренее, – вздохнул Стив. – Через три дня свадьба – ты приглашен, помнишь?

3

Дороги, привалы, ночевки в лесу. Бесконечная цепь дорог.

А Виктор Вальданэ так и не заговорил с Элен Контэ. Ни разу – за эти шесть дней... почти неделю.

И даже ни разу не взглянул в ее сторону.

Неужели даже сегодня? Ведь остались считанные ночи Аравинта! Скоро беглецы пересекут границу...

А вот дальше лучше не додумывать. В конце концов, живут же люди и в Мэнде...

А вдруг они убивают чужаков прямо на границе?!

– Элен, помоги, пожалуйста, слезть. Элен. Эленита...

Девушка вздрогнула, вырванная из собственных невеселых мыслей. Конечно, не все дамы – прирожденные наездницы. А уж немолодые аравинтки – придворные дамы короля Георга....

Кареты пришлось бросить еще пять дней назад. Ради скорости. Так решил любимый. Тот, кто прежде Элен не замечал, а теперь – возненавидел.

Глава восьмая.

Эвитан, Лютена.– Квирина, Сантэя.

1

Первое впечатление – самое верное. Это Констанс знал всегда.

Баронесса Ирэн Вегрэ сразу показалась глубже и загадочнее других провинциальных девиц. Просто никакого сравнения.

А особняк Мальзери не нравился и в прежние времена. Безукоризненно красивый, серебристо-серый, в три этажа лепнины. Красив, слов нет. Как древняя квиринская статуя – каменно-совершенная и неживая.

В отцовском поместье всегда было тепло. Что в родовом, что в подаренном с барского плеча старым Драконом.

А в особняке южанина-мидантийца Мальзери царит ормхеймская стужа. Или даже бьёрнландская. Не хотел бы Констанс здесь жить. Даже за графскую корону и все богатства семьи почти всесильного Регента.

Слуги... Дома они улыбаются искренне. А здесь напоминают те же статуи. Серый мрамор, серая одежда. И лица – тоже серые.

Серебристые тона хозяйского кабинета даже уже не удивляют. Неуместным здесь кажется только сам жгучий южанин Валериан Мальзери.

Впрочем, в смоляной гриве уже пробивается пепел седины. В соответствии с обстановкой. В тон гардинам.

Интересно, где сыновья? Особенно старший – тот, что весной женился? Строгий отец запер наследника в спальне – вместе с женой?

В гостях они вряд ли. Со дня свадьбы молодые не выезжали ни разу. Правда здесь удивляться нечему. Илладийки – вообще странные. Почти дикарки.

Загадочную илладийскую герцогиню никто не видел со дня бракосочетания. Зачем она вообще вышла за белобрысого Юстиниана? Стареющий герцог – хоть красавец, а его наследник пошел в мать-северянку.

Об этой истории стоит написать балладу. А что? Молодая красавица воспылала страстью к немолодому герцогу. И приняла предложение его сына, чтобы только быть чуть ближе к своей неразделенной любви!

Заменить имена...

Или – запретная любовь? Свадьба младшей сестры с возлюбленным, старшей – с чудовищем? Красавицы навек скрыты от глаз людских. И никто не ведает об их дальнейшей судьбе. Одна – в монастыре, другая – в доме холодного, жестокого свекра.

Что лучше? Или оба сюжета? Констанс обязательно увековечит их... Или сначала дождется счастливого окончания настоящей истории? Баллад с плохим концом хватает и так.

Или сначала написать, как видится? А потом создать еще один сюжет? Имен хватит.

Решено!

А пока – займемся делами. Теми, что делают все. Раз уж теперь приходится.

Раз уж без них невозможно выжить.

2

Марк фехтует не хуже Эверрата. Будучи младше года на два-три.

Андроник – однозначно не дурак. Раз отправил шпиона в дом врага под видом учителя языков, а не мастера клинка.

– Роджер, ерунда! – широко улыбнулся восемнадцатилетний мастер. – Тебя просто неправильно учили. Я уже вижу, где ошибки. Приходи почаще – я тебя за месяц переучу.

– И кто из нас считается учителем? – попытался улыбнуться Роджер.

Сердиться на Марка невозможно. Солнечный мальчик.

Но на себя-то – можно.

Парень начисто лишен высокомерия – даже странно, что такое бывает. Тем более в Квирине.

Зато сам-то ты – кто? Правильно, неуклюжий щенок-переросток. Так и не стал взрослым псом. Не говоря уже о волках.

– Предлагаю перекусить, – Марк вскинул рапиру вверх. Вышло бы картинно... если б не широкая, искренняя улыбка. – Кстати, как тебе стадион?

– Да ничего. – "Ученик" выше совсем ненамного, но шаг в шаг с ним поспеть непросто. – Непривычно.

– Еще бы! – еще одна солнечная улыбка. – У вас положено тренироваться либо дома, либо в армии. Правильно?

– В общем-то, да, – против воли рассмеялся Роджер.

Где же рыбе догадаться, что сухопутных удивляет не цвет воды, а возможность в ней дышать? Отпустил бы самый мягкосердечный эвитанский отец свою дочь на общественный стадион? Зная, что там – вперемешку дамы и кавалеры? Без присмотра дуэний и даже без служанок.

Отпустил бы туда Эдвард Таррент Ирию, не говоря уже о... других дочерях? А покойный герцог Алехандро Илладэн – Элгэ? Или покойный Фредерик – принцессу Жанну?

Впрочем, последняя попала бы на стадион так или иначе – тайком. Как и во множество других мест. Только отвернись.

И других бы с собой утащила.

Лет в десять Роджер был в Жанетт почти влюблен. Пока об этом не догадался отец. Больше во дворец он Джерри не брал.

– Кстати, я ничего не путаю: твое звание – капитан?

– Да, только оно – купленное. Так же как и лейтенантское. Я слишком поздно поступил на службу – в девятнадцать, а не в шестнадцать. Отец не хотел, чтобы я в таком возрасте шел в корнеты.

– Спросить, почему так затянул, будет бестактно?

– Да нет. Я собирался в Академию, но... не сложилось. А какой из меня офицер, можешь догадаться.

– Роджер, не обижайся, но офицер из тебя такой же, как и вообще военный. Ты просто не на своем месте. В этом всё и дело.

Конечно, не на своем. Он с рождения не на своем. Чужие команды, чужая воля, чужие поступки. Свои только мысли. Но кому какое дело, о чём думает запятнавший себя очередной мерзостью негодяй?

– Знаешь, сейчас у тебя выбора нет, но потом... я бы на твоем месте все-таки оставил военную службу. Не поздно ведь еще. Поступил бы в Академию. Например, в нашу – Сантэйскую. Не Мидантийская, конечно, но всё же...

Забавно. Куда бы ни попадал Роджер – везде если и появлялись друзья или приятели, то обязательно младше годами. Серж, Марк. Ровесник Алан – исключение.

И какая же Ревинтер бесполезная бестолочь – если все они так и норовили его опекать?

– А ты, Марк? – поддел очередного "покровителя" Роджер. – Точно знаешь, где твое место?

– Я ведь тебе уже говорил, – вновь спокойная, уверенная улыбка. Роджеру таким не стать и в сорок. Даже если невесть каким капризом судьбы доживет. – Через полгода истечет срок, данный мне приором михаилитов. Я приму послушничество. А через год – принесу обет.

Да, говорил. Не говорил лишь – зачем. Для чего умному, красивому, талантливому патрицию из высшего света Сантэи идти в монахи? Ему-то чего не хватает?

– Мое место – на войне, – продолжал Марк. – Я это знаю. Но война должна быть справедливой...

Таких не бывает!

– ...а что справедливее веры в Творца?

Во имя веры триста лет назад был дотла выжжен Лиар. И монахи там шли бок о бок с наемниками и мародерами. Стройными рядами. А иногда – толпой. Озверевшей.

Да, служители Творца не грабили и не насиловали. Просто убивали иноверцев. Разными способами. И нередко – медленно и изощренно. Давали время раскаяться и уверовать правильно. Ты таким хочешь стать, Марк?

Впрочем, понятно, что ответит добрый и наивный парень. Что ты, Роджер? Разве михаилиты кого-то пытают? Где ты такое слышал? Если кто и распускает слухи об Ордене святого Михаила, так это те самые пыточных дел мастера – леонардиты.

Да нет, нигде не слышал, конечно. Просто жаль парня. Жизни еще толком не видел, а уже рвется от нее отказаться.

Сам Роджер о таком никогда не думал. Хоть, возможно, как раз для него монастырь и стал бы выходом. Книг там вдоволь.

Может, недостаточно верил? А потом не хотелось приносить в дар Творцу собственные грехи. Больше-то ничего не осталось. А то как грешить – так сам. А как отвечать – так напару с Творцом. Заручившись его покровительством.

Да и будь Творец действительно так милостив и справедлив, как говорят церковники, – давно уже остановил бы Ревинтеров. И войска карателей – два года назад. Да и леонардитам с амалианками мало бы не показалось.

А вот здесь Роджер – опять неправ. Потому что у каждого есть еще собственная воля. Священные Свитки надо внимательней читать.

Есть. Или должна быть. И Творец – никому не нянька.

А за мыслями о вечном Роджер совсем забыл, что припас для Марка сюрприз. А ведь даже репетировал, как именно вручит.

– Кстати, пока ты еще не в монастыре. – Небрежным жестом вытащить из медальона записку. А куда еще ее сунуть? В рукав рубашки? Так тунике рукава не полагаются. Особенно в такую жару. – Это тебе.

– От кого? – удивлен. И заинтересован, монах будущий.

– От девушки. Вручила под шумок на стадионе. Сегодня.

Под шумок. Но смело и не опуская взгляд.

Взволнованные черные глаза, упрямо и решительно сжатые губы. Вызывающе красивое лицо, гибкое, тренированное тело...

Чем-то она напомнила Ирию Таррент. Сам Роджер побоялся бы к такой подойти.

– Так, может, это тебе самому? – смеется, но...

– А она уточнила, что для тебя, – поддел Ревинтер.

– А почему не отдала сразу мне?

Мда. В чём-то ты – взрослый...

– Постеснялась. Ты ей нравишься, а я – нет. Друзей возлюбленных не всегда стесняются и в Эвитане. Так ты читать будешь?

– А то! – Марк протянул руку.

Роджер резко отвел свою. Как мог, резко.

Ага, сейчас! Квиринец – втрое быстрее, так что шутка долго не протянулась.

А вот любовное послание Марк читал долго. Не меньше трех раз.

– Часто такие получаешь? – не удержался Роджер.

– Нет, конечно! – патриций резко отвернулся, скрывая запылавшее лицо. Не улыбнуться бы теперь. Обидится еще. – И от этой девушки мне еще ничего не передавали – если тебе интересно. Слушай, ты – как хочешь, а я умираю с голоду!

И очень хочешь сбежать от разговора. Ну ладно...

3

Сестру Марка зовут Сильвия. Их отец был женат на бьёрнландке, вот и дал дочери не квиринское имя. Хоть и очень похожее.

Сильвия совершенно открыто встречается с женихом наедине. А он так же открыто посещает дом невесты. Ежедневно.

А ведь Сильвия не выезжает на балы. И уж точно ногой не ступает на приемы и стадион. Так как себя ведут те, кто числится там в завсегдатаях?

Впрочем, возможность узреть это была сегодня. В виде знатной девицы, доверившей незнакомому мужчине тайну любви к его другу.

Интересно, о чём на самом деле думает Марк? И пойдет ли на свидание? Его ведь красавица наверняка назначила. Где-нибудь в полночь – когда спадет сантэйская жара...

Отец Марка и Сильвии бывает дома редко. За три недели знакомства Роджер видел его всего четырежды.

Впрочем, зачем нестарому еще мужчине сидеть дома – если его жены нет в живых уже лет восемь? А в доме верховодит собственная сестра – почтенная вдова-матрона? Зато есть термы, стадионы для старших, дающие приемы друзья...

А еще есть император, в чьем дворце Авл Юлий Лаэрон бывает ежедневно. Обязанности министра, как-никак. Иначе он бы и Андронику был не нужен.

Проблема в том, что шпионить Роджеру положено не только за папашей. Насчет взаимной любви министров всё понятно. Эвитан, Квирина – одинаковые блюда под разным соусом. И на разных тарелках.

Но вот зачем неуважаемому Андронику дети противника? Затем, зачем и Всеславу? Компромата насобирать? Испортить репутацию? Или в нужный момент взять в заложники и потребовать приличную сумму?

Бред, в общем. Но от Сантэи с ее бешеными расходами можно ожидать и такого.

А понять хоть что-то – не помешает. Не то вместо ненужной ерунды проговоришься Андронику о чём-нибудь действительно важном. На что наниматель, возможно, и рассчитывает.

Конечно, есть еще Анри... Но Марку и его сестре не станет легче, если они пострадают от ошибки не Роджера Ревинтера, а подполковника Тенмара. Анри всё же не старый интриган Ральф. Возраст не тот, подлости нет совсем. Был бы здесь вместо сына отец...

А еще лучше: вместо обоих сыновей – Бертольд Ревинтер и Ральф Тенмар. Такой тандем сожрал бы Андроника вместе с императором Аврелианом. И усадил на трон личного ставленника. А то и бросили бы жребий, кому туда сесть.

За женихом Сильвии, кстати, тоже велено приглядывать. Хоть он и из семьи всадников, чье влияние при нынешнем монархе – нулевое.

Или Андроник, кроме всего прочего, интересуется самой девицей? Вряд ли. Квирина – страна пресыщенных рабовладельцев. И у развращенного патриция полно красивых девушек, что не смеют ему отказать. Как и юношей. И это еще не считая светских львиц, любая из которых соблазнительнее неяркой сестры Марка.

Тем более, судя по слухам, Андроник как раз и предпочитает дерзких, пряных красавиц. Скорее он заинтересуется девушкой, что передала записку некоему будущему монаху.

Кстати о монахах. Надо бы к Главному Солнечному Храму прогуляться. Тому, со змеей на фронтоне. Тоже, кстати, бешено дорогому.

Вот только – когда? Да, режим "вольных" для Роджера отныне – не указ. Зато в казарму и из казармы возят в фамильной карете Лаэронов. Зайдешь тут куда по дороге...

А других увольнительных теперь не положено. К жеребьевке-то больше не привлекают. А все Седьмые дни недели Роджер у Марка. Не удирать же в Храм прямо из особняка "ученика".

Стоп. А почему, собственно говоря? И главное – зачем "удирать"? А цивилизованно пойти – вместе с новым другом? Подкинуть ему интересную идею. Пусть думает, что сам предложил. Сын Роджер, в конце концов, Бертольда Ревинтера или нет?

Сын. Примерно, как Анри – Ральфа Тенмара.

Глава девятая.

Квирина, Сантэя. – Аравинт.

1

Марк утверждает, что Роджер делает успехи. Сам же Ревинтер, увы, уверен в обратном. Абсолютно.

Девушка с решительными угольными очами подошла к нему уже на следующий день. Опять – сама. О служанках с записками здесь, похоже, не слышали. Или не доверяют.

В Эвитане даже Ирия Таррент вряд ли решилась бы на что-то подобное. Впрочем, решилась бы Кармэн Вальданэ – тогда еще Ларнуа. Под прикрытием почти всесильного дяди Арно.

– Виконт Николс! – Девушка по-прежнему считает его виконтом? В самом деле? Или это – попытка неуклюжей лести. – Я могу с вами поговорить?

– Для меня это честь, – привычно отозвался Роджер. – Мне будет позволено узнать ваше имя?

– Патрицианка Валерия Лициния Талес.

Эвитанская дева в такой ситуации даст себя зарезать, но не назовет родовое имя. Впрочем, эвитанка в такую ситуацию вообще никогда не угодит.

– ...Дело не в вас, сударыня. Марк Юлий просто не интересуется прекрасными дамами вообще. Нет, и кавалерами тоже, – поспешно уточнил Роджер, поймав в агатовых глазах изумление. Смешанное с пониманием. И окончательно убедился, что из них двоих первым покраснеет он. – Марк собирается принять обет в Ордене святого Михаила.

– Зачем?! – намертво стиснутые изящные пальчики побелели. Не сломала бы себе руки! – Зачем святому Михаилу Марк? Ему мало стариков?

– Михаилиты – воинствующий орден. Туда предпочитают брать молодых, – развел руками Ревинтер.

Хорошо, она не знает о репутации "друга возлюбленного". Некоторых глупых женщин привлекают рассказы о мужской жестокости. Но Валерия Талес – пусть и наивна, но не глупа.

А жаль. Дурочка уже завтра-послезавтра влюбилась бы в другого. А эта может прострадать не один месяц.

– Сударыня, а почему бы вам не поговорить с Марком лично? Не подойти к нему...

– Я не хочу, чтобы дома узнали. Потому и хотела пригласить его в другое место. Мой отец – добр, но может послушаться мачехи. И запрёт меня дома, как только узнает, что я подходила к Марку Юлию Лаэрону.

И здесь – мачеха. И добрый отец. Судьба смеется над Роджером... или дает шанс исправить хоть часть грехов?

Есть ли у тебя тихая, робкая сестра, а, Валерия Талес? А твой отец – наверняка рохля. И старший брат (если он у тебя есть) – рохля. Иначе ты не выросла бы такой решительной. Зачем девушке самой лезть на рожон, если ее есть кому защитить? У Кармэн Ларнуа тоже был дядя, но не отец.

– А если заметит со мной – не запрёт?

– Даже издали видно, что мы – не влюбленная пара, – рассмеялась Валерия.

А еще любому патрицию ясно, что девушка из знатной сантэйской семьи не свяжется с пленником-гладиатором. Вот жаждущие развлечений замужние, разведенные и вдовые – это да. Все, что косяком идут через постель того же Красавчика Олафа. Или его ближайшего заместителя Сигурда Златоглавого.

А Валерию можно понять. Сопернице еще можно в волосы вцепиться или лицо расцарапать. Особенно с силой и ловкостью юной Талес. А что сделаешь с михаилитским Орденом?

– Наверное, ты прав. – Уже на "ты". Это – доверие или... пренебрежение? Как к слуге. Или к гладиатору. А вот с таким решительным лицом города берут. Те, у кого силы воли больше, чем у Роджера Ревинтера. – Я поговорю с ним. Сегодня же.

2

Из первой же недели в Квирине Алексис сделал вывод: знакомятся с дамами – не на стадионе. И не в гостях у друзей дяди.

Стадионы посещают лишь юные девы. Те, кто отнюдь не собирается идти дальше сонетов и серенад. А в гостях за этими девами приглядывают бдительные дуэньи – копия мидантийских.

Из всех квиринок самой привлекательной Алексису показалась Юстиниана Солис. Красива и неглупа – редкое сочетание. Кстати, на стадионе она не появляется.

Увы, у Юстины нашелся и недостаток, перевесивший все достоинства. Девушка воспитывается в одном из многочисленных храмов Сантэи. И вскоре собирается покинуть родительский дом. Чтобы дать обет. И до конца своих дней – молиться.

Как-то слишком много на один высший свет желающих отрешиться от мирской жизни. Если честно, Алексис и сам бы куда-нибудь подался... но не в монахи же.

В Сантэе явно что-то не так. И очень по-крупному.

В первую ночь он еще сомневался. И во вторую. А потом сомнения исчезли. Остались тревога и подспудный, по крупице нарастающий страх.

Алексис с раннего детства не видел кошмаров. Даже в Гелиополисе. А в Квирине они снятся каждую ночь.

Липкие, непонятные полусны-полубред оставляют после себя тянущую тоску. А тревога растет капающей в чашку водой. Сначала вроде бы – совсем мало, почти незаметно. А вот потом...

И почему-то кажется, что именно в этой чаше вода плещется пока на дне. Примерно по щиколотку. Но продолжает мерно капать.

Забавно не видеть кошмаров в Гелиополисе, зато в сантэйских любоваться Гелиополисом. Вспоминать.

– Здравствуй, мой дорогой мальчик! – дядя тогда был искренне рад племяннику. Как рачительный хозяин – упитанному поросенку, купленному по дешевке. Как раз в канун Воцарения Зимы. Повезло, что уж тут.

Дядя улыбался, и Алексис улыбался. Дядя ввел провинциального родственника в высший свет Гелиополиса. И познакомил с нужными людьми. Нужными дяде.

Дядя Юлиан объяснил племяннику, кто друг и кто враг. А заодно – что нужно сделать с врагами. Всё и всегда понятно... если твой дядя – Скорпион Мидантии.

Глупо себя обманывать – Алексису некуда возвращаться. Что поделать, если в подзвездном мире даже крупицы ума и опыта достаются ценой неисправимых ошибок. И всем высшим силам плевать, что теперь ты отдал бы всё – лишь бы причиной твоего бегства в Квирину действительно была та вдова. Любвеобильная красотка, из-за кого полгода назад глупый, наивный юнец покинул отцовское поместье. Чтобы сбежать к дяде Юлиану.

3

– Вы, правда, не сердитесь? – Личико Элениты давно распухло и покраснело – от многодневных слез.

Она горевала бы еще сильнее – попадись в таком виде Виктору. Но его они не видели уже третий день. Ни Кармэн, ни Элен, ни других дам, запертых в будуаре герцогини, к ее сыну не пускали. Как и его – к ним. Равно как и к другим пленникам, включая дядю.

Думать о плохом – нельзя. Дашь себе слабину – и утонешь в собственных слезах. И тогда уже не сделаешь даже возможного. Если что Кармэн и поняла за свою бестолковую жизнь – так это что в минуту, час, день опасности нельзя паниковать! Никогда и ни за что.

Мать Арабеллы чуть не позабыла об этом, когда Элен прибежала, обливаясь слезами: не уследила за подругой – та убежала вслед за Грегори! Воистину, как в той песенке: всё в доме хорошо, только ножик сломался. А сломался – потому что шкуру снимали с собаки, которая наелась протухшего мяса коня, который издох, потому что...

...Сбежавшие за одну ночь два юных обалдуя – ерунда. Поймать, остановить. Зря, что ли, дядя выделил Кармэн эскорт для сопровождения в Мэнд? Вот пусть и сопровождают. Только сначала в погоню, а уже потом – в страну древних тайн. Если бежать, то всем вместе.

Потому что зачем удрала Арабелла – это еще вопрос. А вот Грегори наверняка потащился или сдаваться в плен, или на геройскую гибель. Дурак юный! Будто его смерть хоть что-то изменит. Те, кто начал эту войну, прекрасно понимают: Гор как претендент на престол Эвитана – не опасен даже нынешнему королю. Регентам просто нужна новая богатая провинция для грабежа. Процветающая, много лет не грабленая. В таких случаях предлог для войны сыщется всегда.

Потом пришла весть о том пожаре. И Кармэн поверила...

А потом Виктор увез их силой. А потом... потом они утратили осторожность, заночевав в замке в трех днях пути от Мэнда.

Утром Кармэн открыла дверь, чтобы позвать капитана эскорта.

Звать никого не пришлось. Он уже ждал здесь. Как и солдаты...

Обидно даже не то, что ее вместе с придворными и сыном (дочь сбежала вовремя – какая же молодец!) сдадут Эвитану. Здесь всё застила холодная ярость. Обидно лишь за дядю – наивного, доверчивого, потерявшего престол так просто и банально. Поражение в войне, кучка предателей у трона. И переворот – с целью выкупить собственные шкуры, отдав победителям правителя с семьей.

Молодец, Грегори. Спутал своим героизмом все планы трусливых шакалов! Только бы и в самом деле не погиб и не сдался. Пусть Белла сумеет его удержать! И только бы выжила сама! Присмотрите друг за другом, дети!

Даже если сбежать и не удастся – эвитанским людоедам нужен Грегори Ильдани, а не Виктор Вальданэ. Придворных дам пощадят, а вот Белла могла пострадать запросто. Как невеста несчастного Константина Кантизина. Дернули же змеи дурную мать устроить дочери помолвку!

– Ничего, Элен, – Кармэн положила руку ей на плечо. – Просто замечательно, что ты не остановила Беллу. И жаль, не сбежали еще и ты с Виктором.

Глава десятая.

Аравинт.

1

К Арганди они подъехали все вместе. С предельной осторожностью.

А встретили лишь опустевший замок. Никого. Точнее – ни человека или лошади. Только жалобное мяуканье серой дымчатой кошки и трех неуверенно крадущихся за нею котят. Смешных, совсем маленьких. Но уже зрячих.

– Сокорро! – Арабелла подхватила муркнувшее живое тепло на руки.

Грегори с тяжелым сердцем погрузил в седельную суму прочих выживших. Кошки привязаны к дому, но Кармэн бы их здесь не бросила. Значит – уезжали в спешке. И неожиданно.

Грегори помянул всех змей Темного: девочка оказалась права.

Можно уже никуда не спешить. К счастью, Кармэн и Виктор не настолько сошли с ума, чтобы дожидаться беглецов в замке. А значит – встретятся они все в Мэнде.

А если и нет – Грегори оставит там Арабеллу и Леона и вернется в Аравинт. Вдвоем с Витольдом. Если тот захочет, а он захочет.

Мэнд – не лучшая страна подзвездного мира, но выбирать не приходится. Лучше зловещие, но маловероятные слухи, чем реальная смерть в эвитанских или мидантийских лапах.

Во всяком случае, Мэнд за последние лет тридцать не выдал на расправу еще ни одного беглеца. Любой стране. Даже самой Мидантии.

И не воевали с Мэндом примерно столько же. Если не дольше. Под угрозой отлучения от церкви. Мэнд триста с чем-то лет назад спас Патриарший Престол. И получил тогда защиту Церкви. Аж до Второго Пришествия Творца. А оно уже наступало лишь по верованиям сектантов.

Костер зажигать нельзя – даже с дымом, стелющимся по земле. За ужином – сухари и вяленое мясо – Грегори поделился решением с товарищами.

Вит – надежный друг, верное плечо – согласился без колебаний.

Белла – на удивление – тоже не стала спорить. Признала разумность доводов? Или ей всё равно – лишь бы вместе? Хоть в Бездну.

Или после сгоревшей деревни девочка успела раскаяться в побеге. И теперь просто хочет обратно к маме. Поскорее!

Но из гордости не признается. Ни за что.

Немного тревожит лишь Леон. Вит вкратце поделился историей невезучего юного лорда. Парень успел хлебнуть горя и предательства полным черпаком. Неудивительно, что за всё время даже ни разу не улыбнулся. А во взгляде – столько затравленности.

Его отец был добрым, мягким человеком. А мальчишка и вовсе – испуганный зайчонок. Будто его и здесь могут предать. Ладно, сам Грегори и Белла – их Леон не знает. Но уж выходившему его Виту мог бы и доверять. Тот парня с Грани вытащил.

В третьем часу пополуночи принц осторожно растолкал Вита. Арабеллу, несмотря на ее протесты, решили к караулу не привлекать. Ни сегодня, ни потом. А о раненом Леоне и речи не зашло.

2

Утром Витольд дико винился, что согласился уступить дежурство Леону. Поддался на "я всё равно заснуть не могу".

Винился – потому что юный лорд Таррент исчез.

Белла предложила версию первой: струсил и сбежал. Грегори, может, и согласился бы – если б не абсурдность подобного. Они едут не в бой, а искать своих для совместного побега в Мэнд. Избежать опасности в одиночку – еще труднее, чем вчетвером. Особенно, если разбираешься в походной жизни на уровне Леона Таррента.

И беглецы не в положении преследуемых. Едут, скрываются, обходят посты. Это же не та сумасшедшая скачка из Эвитана, из которой Грегори запомнил лишь постоянную тряску, боль и вечную багровую тьму в глазах. Сначала было еще чувство вины, что ты – обуза, которую надо везти, кормить с ложки, поить, перевязывать, переодевать. А потом ушло и это – остались лишь агония и беспамятство. И БОЛЬ. Даже жажда умереть прошла. Потому что Грегори уже не сознавал – жив или мертв.

– Решил, что будет нам обузой, дурак! – расстроился Вит.

– И трус вдобавок! Бросил нас спящих! – гнет свое Белла. – А если бы нас сонными перерезали?

– Ладно, едем по следу, – вздохнул Грегори. – Может, еще успеем перехватить. Пока ни во что не вляпался!

3

Дочь совершила глупость, сбежав с возлюбленным. И оказалась умнее и удачливее всех. Особенно – загнанной в угол матери и мечущегося в бешенстве брата. Не говоря уже о перепуганной, совсем сникшей Элен.

Об этом замке Кармэн прежде только слышала. Да и то – мельком. Она вообще мало где успела побывать на родине матери и дяди. Только в Арганди и в столице. Это Анна Ларнуа выросла в Аравинте. А вернувшись сюда, часто гостила поочередно у всей дальней родни. Хоть за годы изгнания те о "своей принцессе" и не вспоминали.

Только слуги. Старый конюх растроганно назвал Кармэн "дочерью малышки Анны". Жаль, у него нет власти помочь.

Всё кончено, Кармэн. Ты не уберегла почти никого из доверившихся тебе. Особенно – сына. Живыми вырвались лишь двое – и то не благодаря, а вопреки твоей воле. А уж тем, что одна из спасшихся – твоя дочь, ты до конца исчерпала отведенный тебе запас удачи. Ты всегда его расходовала щедро – вот и не осталось ничего для сына. Все победы и поражения, взлеты и падения завершались в твою пользу – до самой смерти Алексиса.

Потом... потом удалось вырваться, выжил Грегори, судьба сохранила Анри. Повезло – в последний раз.

А вот попытки играть в политику кончились крахом. Интриганка из тебя – не лучше, чем из матери... Могла бы хоть это взять от отца!

Увы, ты сама, Анри, Грегори... кто вы против Бертольда Ревинтера и Валериана Мальзери? Даже против предателя Всеслава Словеонского. Судьба бросила карты – и те, кто привык драться с открытым забралом, проиграли. Вчистую. И себя, и других.

Теперь осталось лишь молиться. Чтобы Грегори и Арабелла (тоже интриганы те еще!) не вздумали сдаться Эвитану. Надеясь выкупить жизнь родных и друзей.

Пусть догадаются скрыться – где-нибудь подальше. И ни в коем случае не лезут мстить.

Кармэн с трудом поправила волосы – в самой простой прическе. Теперь их трудно даже нормально расчесать. Руки слушаются паршиво. Неподъемные, рассчитанные на солдат цепи действительно мешают. И в таких же оковах – все дамы. Даже хрупкая Элен.

Когда-то Гуго Амерзэн угрожал темницей тринадцатилетней девочке. Взрослой женщине это тоже оказалось едва по силам. Несмотря на все тренировки в Вальданэ и Арганди.

И лучше не представлять, в каких условиях держат Виктора и других мужчин. Такие враги и еле живого дядю наверняка заковали. Кармэн не видела своих три дня. А тюремщиков расспрашивать бесполезно. Сердце говорит, что сын жив. Только бы не лгало! Хоть оно. Сердце матери ведь и Беллу упорно считает живой. А так ли это?

Не думай! Пока есть надежда – ты жива.

Увы, побег – невозможен. Их некому спасать. А Эрик Ормхеймский будет здесь со дня на день. Брат по отцу. Примерно такой же, как Гуго – дядя.

Кармэн подавила тяжелый как оковы вздох. Не хватало еще сильнее напугать Элен. Девочку, да и многих других, спасает от отчаяния лишь мужество предводительницы. Так уже было.