Текст книги "Изгнанники Эвитана. Том Четвертый (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– А что ты делаешь на стадионе?

– Бегаю, – легкое пожатие точеных плечиков. – Метаю диск. Из лука стреляю. Фехтую.

– И... как?

Из всех виденных Алексисом женщин фехтовала только Мидантийская Пантера. И даже она вряд ли развлекалась на досуге стрельбой из лука. Предпочитала пистолет. Он эффективнее.

– Первое место в возрастной группе до двадцати лет.

– А в каком виде спорта?

– Во всех.

Алексис, не удержавшись, присвистнул. Громко.

– Это не совсем честно. У меня преимущество. Папа раньше нанимал мне учителей... до того, как женился на Клодии.

Любопытно, сколько мужей успела сменить мачеха прежде?

– Валерия, а у вас... вы действительно на стадионе только бегаете и диск метаете?

– И фехтуем, – знакомая улыбка вернулась на хорошенькое личико.

– И фехтуете? – подыграл он.

– А что еще мы должны там делать?

Прекрасно она всё поняла. Вон как лукаво ухмыляется. Даже глаза уже не так серьезны.

Или это вино начало действовать? Наконец-то. Судя по тому, как медленно пьянеет Валерия, – неразбавленное хлещет далеко не впервые. Прежде компанию дяде составляла она? Или разбавляла тоску в одиночестве?

– Ну я бы на вашем месте обязательно с кем-нибудь познакомился, – подыграл кузине Алексис.

Сейчас она заявит, что, конечно же, знакомится – у нее полно подруг.

– Так тебе всё и скажи, кузен! – рассмеялась сестренка. – Вот поедем туда завтра – и знакомься, сколько влезет.

– А у вас это действительно разрешено?! – Может, и в самом деле закусить гранатом? Пожалуй, слишком много сладостей – это уже перебор. – Вот так – открыто?

– Слушай, кузен, ты откуда прибыл? Из Мидантии или из Эвитана? Может, прямо из его северных провинций? Или и вовсе – из Союза Свободных Городов?

У Алексиса отлегло от сердца. Здесь будет-таки весело!

– Только мой тебе совет, – вдруг вновь посерьезнела кузина. Будто облачко набежало на высокий, чистый лоб. – Не вздумай где-нибудь знакомиться с виргинками.

– А что, здесь за интрижку с монахиней тоже схлопочешь месяц тюрьмы? Или солидный штраф?

Который платить точно нечем. Не дядя же раскошелится.

– Смертную казнь схлопочешь. И не самую быструю.

Кузина не шутит? Точно не шутит?

– И для себя, и для виргинки. Привыкай. – Улыбаются губы – и уже привычен странно серьезный взгляд. – В Сантэе ничего не делают наполовину.

– Как в Илладэне? – фыркнул Алексис, пытаясь разрядить обстановку.

Так хорошо сидели...

– Нет. В Илладэне люди проще... и добрее. А здесь грешат до упора и каются тоже до абсурда. И не за свой счет.

– Тебя не назовешь патриоткой родины, – ухмыльнулся юноша. Ловко ухватывая очередную корзинку.

Всё же гранат был плохой идеей. Аж скулы свело.

А кузина заметила. Вон как ухмыляется.

И вообще самое время подлить. Себе и Валерии. Чем больше они опустошат бутылок – тем меньше достанется дяде. Значит – делают доброе дело.

– А я ее не выбирала! – уж вовсе не на свой возраст усмехнулась девушка. – Семью, родину и происхождение не выбирает никто.

В Мидантии девица не смеет выбрать, даже куда сегодня поехать. Воистину, слишком много свободы – это уже не свобода. И семью захочется другую, и страну...

Разговорить кузину под бутылку белого оказалось несложно. Вот только не отделаться от мысли, что изучали тебя самого. И даже что-то выведали. И немало.

Не про политику, конечно... И уж, избави Творец – не о Мидантийском Скорпионе с Мидантийскими же Леопардом и Пантерой.

А вот что вовсе ты не ищущий любовных приключений лопух... И что попался вовсе не на очередной альковной связи с очередной смазливой вдовушкой.

Не только на ней.

– Ладно, думаю, мне пора, – легким, плавным движением поднялась Валерия.

А Алексис почему-то ждал резких, угловатых повадок – в стиль характеру. Ах да – она же фехтует. И, похоже, действительно неплохо.

Интересно, а к танцам кузина относится как?

– Спокойной ночи, Алексис.

Залпом осушенный бокал. Крепкое кислое вино под терпкий гранат. Вряд ли она вообще хоть когда-нибудь морщится.

– А я думал – еще поговорим. С тобой так интересно. Ты совсем не похожа на других девиц, – не удержался юноша от привычного комплимента.

Банального. И пролетел вхолостую.

– Это ты завтра будешь говорить тем, с кем на стадионе познакомишься! – фыркнула Валерия. Она действительно не похожа, а он этого не учел. – А сейчас – ложись спать. Иначе утром вовремя не встанешь.

– Вовремя? – навострил уши юноша.

Вставать до полудня он как-то не привык. Равно как и ложиться раньше первых петухов. Зачем, если все балы – ночью?

– На стадион ходят с раннего утра, – одарила его очередной улыбкой девушка. – В жару там делать нечего – стадион не на побережье. А ночью тьма хоть глаз выколи.

Значит, те, кто гуляют по ночам, – туда не ходят. Или ходят не каждый день.

Впрочем, что таким как Клодия делать на стадионе? Новых любовников проще в других местах найти.

– До завтра, кузен. Если не будешь готов к семи – уйду без тебя. Учти.

– Не терпится пофехтовать? – не удержался мидантиец. – Или увидеть подруг?

– И то, и другое.

Ты не смутилась, прелестная, слишком юная кузина. Но наверняка ходишь туда не только ради спорта и подруг. Или во имя иллюзорной свободы делать, что самой хочется.

А вот ради чего – это Алексис скоро узнает. Завтра.

А заодно нырнет в новую жизнь. Как очень верткая рыба. Просто мечтающая сбросить прежнюю опостылевшую чешую.

И обрасти свежей.

3

Стук лошадиных копыт, темнота кареты, заплаканная Кармэн и отчаяние, отчаяние, отчаяние!

И вина. Бесконечная, как одиночество.

Разве Элен могла удержать Арабеллу? Неужели нужно было вцепиться ей в подол? Обеими руками? И орать погромче?

Так Белла могла и рот заткнуть. И связать, да еще и оглушить. Дочь Кармэн Вальданэ – крепче и сильнее хрупкой Элен Контэ.

Она и сама тревожится за Арабеллу, но кто виноват, что та сбежала? Сама Элен никогда не поступила бы так с родными и друзьями... С любящей матерью!

Впрочем, разве у Элениты есть родные? Замужней сестре она не нужна. Та даже на письма отвечает одним листом.

А кроме Жанны в живых остался лишь брат. Да и с тем они вряд ли еще хоть когда-нибудь увидятся! Элен никому не нужна, и на нее всем плевать! Если бы это она сбежала вместе Арабеллы – никто б и не заметил.

Эленита жалобно всхлипнула. Что, конечно же, осталось незамеченным – и Кармэн, и графиней Берри. Да и прочими...

Конечно, кому какое дело до какой-то там баронессы Контэ? Хоть залейся она слезами! Вот если бы разревелись Элгэ или Александра – тогда другое дело, но их здесь нет.

– Элен, милая, – Берри все-таки соизволила положить полную руку ей на плечо. – Не убивайся так – никто тебя не винит.

Так, значит, теперь страдать можно – только если тебя обвиняют? А что ты одинока, напугана, на тебя только что наорал любимый человек – это всё ерунда? А что у Элениты еще и пропала лучшая подруга?

А ведь Арабелла и в самом деле где-то – одна-одинешенька! И ей наверняка грозит опасность... Или...

Нет, не могла она умереть, не могла!

Элен разрыдалась еще горше.

Глава третья.

Аравинт.

1

Серое небо – первое, что он увидел, когда открыл глаза. Серое, унылое небо, затянувшее светлый лик сплошной вуалью набрякших неотвратимым дождем туч.

У беглеца еще два дня. За это время ливень может прекратиться. И тогда Грегори Ильдани успеет высушить порох.

Кто придумал, что за гранью жизни лежат Светлые Сады или Бездна Вечного Льда и Пламени? Смерть – это просто непроглядное серое марево. Безысходно-унылое и беспросветно-серое. Отрезающее от мира живых бесконечной стеной дождя. А тот начисто стирает все следы.

Что скажут летописцы о Грегори Ильдани? Да ничего. Раз уж они его отца-героя успели обозвать "мятежником против законной власти"...

Да и чего стоит сын великого Арно Ильдани? Не герой, не полководец. Дай ему даже сотню людей – он и командовать толком не сумеет. Даже Виктор – лучший принц. Судьба походя наградила недостойного. А потом осознала ошибку – и отняла всё. Вместе с жизнью. И не только его собственной.

Выражение "промок до нитки" – уже не про Грегори. Кажется, он сам давно превратился в воду. Ледяную. Бывший мятежник и узурпатор поежился – и тут же обругал себя слабаком и нытиком. Арно Ильдани и внимания не обращал на такие мелочи.

Можно попытаться укрыться в какой-нибудь крестьянской скирде. Вот только никаких скирд и крестьян поблизости нет. А деревья не спасают...

Как же им, наверное, тоже холодно и сыро!

2

Говорят, капля точит камень. Так что такое для дождя шалаш из веток? Были бы они хоть хвойными – как в Лиаре! Но в Аравинте ни ели, ни сосны не растут.

– Леон, костер жив! – Витольд, пригнувшись, влез в шалаш с дымящимся котелком наперевес. И лыбится неизвестно чему. Нашел повод!

Лорд Таррент горько вздохнул. Больше травяного настоя на пустой желудок – пусть хоть сто десять раз горячего! – хочется только вылезти к упомянутому костру. Для проверки его "живости".

– Выпей – хоть согреешься! – Вит накинул на Леона запасной плащ. Тоже сырой.

Армия беспощадно точащих ветки капель сочится сквозь щели. Пикирует на уже и так промокших путников, на служащие подстилкой ветки. И на порох наверняка – тоже.

Хотя появись здесь враг – Леона сейчас можно брать голыми руками. Да хоть убейте! Только дайте сначала высохнуть и отогреться! И накормите чем-нибудь горячим...

Зашуршали прошлогодние листья – Вит пристроился рядом.

– Ничего, скоро ближайшая деревня. Там скирды с сеном будут.

Скирды – это хорошо. Скирды внутри сухие... Там не м-м-мокро и не х-х-холодно!.. Наверное.

– Мы в Аравинте, Леон! – Тервилль на своей земле действительно оживляется на глазах.

Вот только юный лорд для себя никакого повода скакать кузнечиком не видит. Третий день льет взбесившийся дождь – в этом хваленом, якобы теплом Аравинте! А Леон здесь без эскорта, без палатки, без нормальной еды! Не сухари же таковой считать. Размокшие! И столь же размокшее вяленое мясо.

Дождь барабанит по ветвям деревьев, по оставшейся позади реке, по промокшим веткам шалаша. Заливает костер, одежду, порох... прошлую жизнь!

Любоваться детской радостью Витольда невыносимо! Хочется наорать, брякнуть что-нибудь обидное, стереть с его лица эту кретинскую улыбку! Ирия в детстве улыбалась так же – когда обгоняла брата в лихой скачке "вон до того холма". Сестры больше нет, нет отца, нет и дороги в родной замок! Ничего уже нет.

Это Витольд возвращается домой. А Леону суждена лишь горькая участь вечного изгнанника! Отщепенца. Обреченного до конца дней своих тосковать о прежнем потерянном счастье! Об украденной у него жизни...

И вряд ли Леон хоть на миг сомкнет глаза в эту ночь. В такой-то промозглой сырости! И в холоде! Хуже только в тюрьме. Или в каком-нибудь северном монастыре...

...Очнулся он резко, внезапно, с захолонувшим сердцем.

И первое, что увидел, – бледное, встревоженное лицо Витольда. Ночи в Аравинте – темные и в Месяце Заката Весны. Чернильно-непроглядные. Так почему же друга видно так отчетливо? И что это за багровые отбле...

– Леон, проснись. Зарево над лесом. Совсем близко!

3

Дым на горизонте оптимизма не внушает. И как напоминание об очередной вине в гибели невинных людей, и как помеха в пути. Мародерам в плен не сдаются – сдаются военачальникам. А значит – дым придется объезжать. И не вмешиваться ни во что. Читай: не пытаться спасти мирных жителей. Потому что труп ставшего причиной войны принца должны видеть не только перепившиеся грабители.

И подтвердить, что видели.

Раскисшая дорога, серое небо, унылая морось дождя. И черные клубы дыма! В Ильдани часто жгли костры. И в Аравинте.

Ну чего застыл, езжай!

Путь до пылающей деревни показался раз в десять длиннее, чем от Ильдани до Лютены. Дым усиливается, а промозглый ветер доносит явственный запах гари. Конь встревоженно замотал головой – почуял соплеменников. Ничего, в деревню въезжать нельзя в любом случае, а издали его никто не услышит.

Вот только... рановато ты волнуешься, друг каурый в яблоках. А значит, ветер в лицо – не самый удачный вариант. Потому как означает – подъезжай, кто хочет, сзади.

Развернув коня, Грегори осторожно пустил каурого по своим следам. Конь забеспокоился сильнее. Так и есть, а жаль...

Враг – если это он – едет теперь навстречу.

4

"Враг" даже толком не маскировал следы. То есть пытался, конечно. Но во всём цветнике Кармэн в воительницы годилась одна Элгэ Илладэн. А Арабеллу отец не слишком-то и учил. Предпочитал тратить время на тренировки сына и той же Элгэ. Лучших. Потому что – какая из Беллы напарница Виктору?

Но на что годен сам Грегори – если за ним уже четыре дня след в след едет девчонка? Пусть не салонная барышня, но всё же – дочь герцога, воспитанная в мирном поместье.

За сыном лучшего полководца Эвитана. Олухом, совершенно зря удостоенным звания лейтенанта!

Потому и конь так расплясался – гривастую подружку узнал!

Белла – в мужском наряде, при шпаге и пистолетах. Волосы – под мушкетерской шляпой.

Выглядит решительной, уверенной и абсолютно несговорчивой. Темный и все змеи его!

Грегори едва не расхохотался – сам над собой. Впору поздравить себя с очередным "достижением". Вполне достойным предыдущих. Достойно их венчающим.

Ну что предпочитаешь, Грегори Ильдани? Сдаться эвитанцам вместе с девушкой? Или силой отконвоировать ее назад?

Есть еще третий путь – попытаться Арабеллу уговорить. Это совсем ненамного труднее, чем убедить Эрика Ормхеймского бросить к змеям войны и удалиться в арсениитский монастырь. Чтобы посвятить дальнейшую жизнь переводам философских трудов с мертвых языков.

А еще можно загнать туда же принца Гуго. Чтобы бросил пить и принял целибат. А до кучи – раскаялся.

– Грегори, прости, но обратно я не вернусь! – Белла наверняка сейчас дико гордится собой. Красивая, умная, смелая... И так долго ехала незамеченной! – И не пытайся меня переубедить.

– Не буду, – вздохнул Грегори. – Тем более что на слово я тебе не поверю...

Черные очи вспыхнули неприкрытой обидой. Копия материнских. В детстве Грегори был влюблен в Кармэн. В нее влюблялись все...

– ...да и отправить тебя одну в часе езды от мародеров я не могу. Поэтому отвезу тебя домой сам.

Теперь два раскаленных угля не просто пылают. Белла вся превратилась в сплошное замешательство. В будущий вулкан. Вот-вот взорвется.

– Но...

– И уговаривать мне тебя некогда. Если не заметила – здесь, рядом, уже жгут деревню. Едем!

Арабелла, может, и продолжила бы изображать статую "героиня верхом на лошади". Но когда повод угодил в руки к Грегори – мигом очнулась. На сей раз в двух агатовых омутах плеснулась неприкрытая злость:

– Грегори, я поеду с тобой! Я всё равно убегу!

– У меня нет времени с тобой спорить! – он развернул-таки ее лошадь. Несмотря на злые, бессильные попытки девушки вырвать повод. – Мы едем назад. Немедленно.

– Это ты из-за Константина! – слезы брызнули градом. Злые слезы, злые глаза, красивое злое лицо. – Я бы всё равно за него не вышла! Потому и убежала... С тобой! Знаю: я – предательница, дура, дрянь, прости меня!.. Что мне сделать, чтобы ты разрешил поехать с тобой?

Отпустила поводья. Чтобы намертво вцепиться в его руку двумя своими. Отнюдь не слабыми.

– Куда – со мной?! – Грегори вдруг осознал, что кричит. Вполголоса и на полном надрыве. – Ты что, не поняла, куда и зачем я ехал? Или решила, я сбежать пытаюсь? Я собирался сдаться! А ты – куда? Туда же?!

– Ты?! Сдаться?!

– Так. Выходит, ты посчитала меня удравшим трусом? И решила сбежать за компанию?

Да замолчи, дурак! Заткнись и дай ей вставить хоть слово.

– Я думала, ты просто решил уехать!.. – Арабелла захлебнулась слезами. – Не сбежать! Уехать, чтобы нас перестали преследовать. Чтобы оставили в покое. При чём здесь т-трусость?! – борется с рыданиями она уже с трудом! Губы не слушаются.

Грегори, ты – бесчувственный чурбан, но так даже лучше. По крайней мере, не отбирает повод и послушно едет рядом. Без серьезных возражений.

– А з-з-зачем ты с-собирался с-сдаться?.. Они же... они же у-убьют т-тебя! Или п-потребуют, чтобы м-мы сдались – в обмен на т-твою ж-жизнь!.. И нам прид-дется...

– Я собирался не сдаваться, а застрелиться! – угрюмо буркнул бестолковый сын Арно Ильдани.

– Оп-пределись уже, наконец, что именно ты с-с-собирался! – окончательно разозлилась Арабелла. Аж слезы высохли. Разом. – Сдаваться, стреляться или сам их п-перестрелять. В одиночку!

– Что бы ни собирался – теперь об этом говорить поздно, – процедил Грегори. – Потому что мы едем назад.

Если их еще дождутся. Если станут дожидаться... И что тогда будет с ожидающими?!

Единственная надежда на благополучный (относительно!) исход – попытаться прилично обогнать армию. Хоть на сутки. Пока ее голова жжет деревню (будем надеяться – уже оставленную жителями), а хвост плетется сзади.

– Белла, повторяю: кто куда собирался – уже неважно. Мы возвращаемся как можно скорее. И не спорь! На это времени нет совсем.

Глава четвертая.

Аравинт.

1

Клубы чернущего дыма застили горизонт. Горят избы, плетни, хлева.

Заполошный вой собак, одиночные выстрелы и хрип... Обрывается очередная собачья жизнь.

Чернеют человеческие фигуры – зловещие в отблесках чудовищных костров. Громкая ругань доносится даже сюда – под своды деревьев. Такие хрупкие... И почти прозрачные. Стоит кому-то приглядеться, прицелиться, подать роковой сигнал...

Что-то не так. Что – кроме того, что Леон угодил в Бездну Вечного Пламени?!

Почему не кричат люди?

– Витольд! – юноша в ужасе обернулся к товарищу по злоключениям. Ненормальность происходящего туманит разум, напрочь сбивает мысли, вгоняет в дикий, животный ужас! Нужно убираться! Как можно дальше! Немедленно – пока их самих не пристрелили вместе с несчастными деревенскими псами! – Витольд, где люди?!

– Успели уйти, – Вит успокаивающе сжал плечо друга.

Стало чуть легче, но только "чуть". Нужно бежать! Куда угодно – хоть обратно в Эвитан! Подальше от этой хмари, сырости, ужаса!

Дома – теплый замок, послушные слуги... Полина! И безопасность!

Почему Леон раньше этого не понимал?

– Давай тоже уйдем! Если нас заметят... Мы же их видим – почему они не могут...

Как же его убедить?!

– Потому что пьяны, хотя бы. Не волнуйся, нас не видно. Но мы уходим, успокойся.

Уговорил-таки!

Лес показался родным – хоть каждое дерево обнимай! Лес защищает от врагов. С каждым шагом – всё больше берез, кленов и вязов между Леоном и горящими домами, издыхающими собаками... и безжалостным врагом! Между Леоном и смертью.

Люди ушли, а собак бросили. Его самого тоже бросили – как последнюю собаку. Все ушли... умерли или предали.

Лес защитит... или тоже предаст. Никому нельзя верить. Здесь ведь не Лиар. Ни елей, ни сосен. Разве можно по-настоящему спрятаться среди тонкоствольных аравинтских кленов и вязов?!

Да еще и настолько мокрых?

2

Сколько уже времени они бегут? Минуты три-пять добирались до лошадей – привязанных в чаще. И каждый миг Леон обмирал от ужаса, что любой из скакунов освободится от тряпки и выдаст беглецов пронзительным ржанием.

Потом – ехали лесной тропой. Час, полчаса? Или и вовсе – четверть, просто время растянулось до бесконечности?

– Вит, зачем мы вообще там задержались? В деревне? Надо было убираться сразу!

– Потому что я должен был понять, что не так.

– Жителей там не было – ты же сам сказал...

– Жителей – да. Но это как раз – хорошо, а не плохо. – Почему он спокоен? Почему Витольд Тервилль всегда так спокоен?! – Это не солдаты Эрика.

– Почему?

Какая вообще разница – Эрика они, Всеслава или личный гарнизон Бертольда Ревинтера? Любые убьют!

– Ты их форму видел? – хмуро уточнил Витольд.

– Не приглядывался.

Делать ему больше нечего!

– Ты, может, и не приглядывался. А я эти розово-голубые тряпки где угодно теперь узнаю! Деревню жгут люди Гуго Амерзэна. Точнее – выродки Амерзэна. А значит – дело совсем плохо.

Ничего не понятно.

– Подожди, Вит, ведь все говорят, что гарнизон принца Гуго никуда не годится?

– Абсолютно никуда. Умеют только пить, грабить, нападать кодлой на одного и насиловать женщин! – Витольд выругался похлеще лиарских конюхов и пояснил:

– Принц Гуго – первейший трус Эвитана.

Первейший трус Эвитана – дядя Ив, выставивший на улицу родного племянника. Тот, кто, побоялся избавиться от Леона лично, зато отослал к какому-то головорезу. А вдогонку пригнал по следу второго головореза – секретаря с бандой подельников.

Но спорить с Витом – глупо. Для каждого свой враг – первейший.

– Если здесь Гуго с его шайкой – значит, Мидантия бросила Аравинт на произвол судьбы. Прости, Леон, я привел тебя вместо дома прямо в Бездну Вечного Льда и Пламени.

3

Цокот лошадиных копыт Грегори расслышал первым. Порох – как в воде искупался, но есть еще шпага и кинжалы. Если беглецов обнаружат – у Беллы будет время уехать. А сам изгнанник и так жить не собирался.

За повод – коня Арабеллы. И вон в тот ельник! Может, еще не заметят.

Свой плащ – на голову коню. Плащ девушки – отдала без возражений – достался ее кобылице. Грегори только успел поймать удивленный взгляд двух глубочайших лиловых глаз.

Ближе, ближе... Кажется, вот-вот заливистое ржание разрежет неподвижный воздух!

Вряд ли. Те ведь тоже наверняка тряпками морды коням замотали. Если не совсем дураки. Солдаты как-никак.

А вот и нет. Не осторожные. И не солдаты. Во всяком случае, не закаленные в боях ормхеймцы. Потому и выехали на поляну, толком не таясь. Видны теперь – как на ладони.

Грегори осторожно тронул каурого, подав Белле знак держаться позади. Послушалась бы еще!

Вит – свой, но вот незнакомый парень с ним... Еще пальнет с перепугу!

Хорошо, что Витольд вырвался из эвитанской западни. Но, во имя Творца, где Александра?! Неужели осталась там?! В плену или...

Подъехать незамеченным удалось почти вплотную к поляне. Осталось только морду конскую из кустов высунуть. Пусть поприветствует физиономии других коней. С расстояния в три корпуса. Ближе не получится.

Повезло вам, ребята, что в кустах – ни одного вражеского стрелка.

– Вит.

Обернулись оба, Витольд – быстрее. И за оружие схватился на пару мгновений раньше. Значит, его спутник – и вовсе необстрелянный. На вид – совсем мальчишка, но Конрад Эверрат в эти годы уже был мастером клинка. Выигрывал у Грегори три раза из пяти. А иногда и четыре из шести.

– Леон, это – свои.

Леон? То-то парень смутно кого-то напомнил. Вот кого!

Что здесь делает сын Эдварда? И где сам лорд? Его же простили, позволили вернуться домой...

– Грегори, что ты здесь?.. – переключился Вит на Ильдани. – Белла?!

– Некогда, уезжаем! Все разговоры – по дороге. – Грегори привычно потянулся к поводу... но Арабелла и сама пришпорила коня. Первой.

Спорить и скандалить при Вите и незнакомце не собирается – уже хорошо.

– Мое почтение прекрасной Арабелле! – прямо в седле отвесил галантный полупоклон Витольд.

Глава пятая.

Аравинт.

1

Леон предпочел бы сейчас оказаться как можно дальше. От всего! Уж точно – от смертельно опасной скачки через лес. И от армии мародеров позади – до боли напомнившей такую же в Лиаре!

А еще – от странно неправильной ситуации. Леон слишком устал. Он больше не хочет и не может убегать, прятаться, дрожать за свою жизнь! С него хватит!

В Аравинте их с Витом должны были ждать друзья, покой и отдых. А вместо этого юный лорд Таррент угодил во второй Лиар! Только здесь – не приходится ждать помощи отца, который пусть с опозданием, но придет за сыном. Спасет!

Угрюмый темноволосый парень оказался принцем Грегори Ильдани. Это из-за него отец погубил всю семью? Его собирался садить на трон? Да даже из Леона король получился бы лучше.

А девчонка с упрямо сжатыми губами – принцесса Арабелла. И это тоже – совсем неправильно. Потому что принцессы не убегают из дому. И не ведут себя так, что Ирия обзавидуется.

Лиар и Аравинт – что изменилось? Безжалостное прошлое нагнало и дружески хлопнуло по плечу. Опять – армия, опять – мародеры. Теперь Леона схватят и снова повезут в Лютену! Плаха, топор, смерть...

Нет! Не может быть, чтобы всё закончилось вот так! Живут же мерзавцы, подлецы, негодяи, шлюхи, бесчеловечные матери, взбалмошные эгоистичные девицы! Живут даже дряхлые, больные старики. Так почему именно Леон должен умереть в семнадцать лет?!

А может, он уже сошел с ума? И этих двух с половиной лет кошмара просто не было? И все они – отец, мать, Эйда, Иден, даже Ирия – по-прежнему живут в Лиаре? Одной пусть не самой лучшей, но семьей. И это – тот самый год, только восстание не захлебнулось в крови. Сейчас – лето. Летом и в Лиаре не бывает снега. Разве что в самые холодные годы.

И дождь там льет чуть не каждый день. А порой – и сутками напролет.

Где-то жив отец, и он не пришел сдаваться. Потому что проклятый Тенмар все-таки вывез их из Лиара. И сын Эдварда Таррента теперь скитается по лесам с самой зимы. Его не захотел укрыть у себя дядя. Ив Кридель ведь не присоединился к восстанию. Дядя предал семью сестры. Собственное спокойствие ему дороже...

– Что с тобой. Леон? – бледное-бледное лицо Витольда.

Конечно, с чего ему быть румяным? Их же ищут каратели Бертольда Ревинтера!

Да что происходит?! Юноша отчаянно затряс головой. Деревья кривляются в издевательском танце. Насмешливо выгибают черные стволы в зеленом мареве листвы.

– Леон? С тобой всё...

Нет, он не сошел с ума. И это – не Лиар! С чего бы там оказаться принцу Ильдани? Да еще и с принцессой (или все-таки герцогиней?) Арабеллой? Этой странной взбалмошной девицей? Не приволок же их Тенмар с собой...

А если они только мерещатся? Такое ведь тоже бывает. С рехнувшимися...

Дорога не собиралась заканчиваться. Ни после полудня, ни вечером. Уходили на рысях, привалов не делали. И под конец Леон уже мало что соображал.

Кажется, его коня порой брали в повод. Кажется, Витольд. И, кажется, сначала он еще твердил свое: "Что с тобой, Леон?" Потом – перестал.

Потому что с ним – всё плохо. Просто паршиво. Невыносимо!

А проклятая зелень всё плыла и плыла перед больными глазами. Пока не размахнулась и не врезала Леону в лицо...

2

Мокрое. Холодное. Течет. Со лба к вискам. И от ледяной воды бьет озноб!

Леон потянулся к проклятой, набухшей сыростью тряпке. Не открывая глаз – потому что это очень больно! Очень.

Что-то жесткое колет снизу. Будто еловый лапник накрыли плащом. Но хоть сухим!

А сверху – плащ. До самой шеи. Такой тонкий – совсем не спасает от холода. Зато – тоже высушенный.

– Очнулся! – голос Витольда. Кажется, обрадованный.

Это – Аравинт. Опять он. Мокрый, промозглый, опостылевший до вечной боли в висках.

И сейчас Леона заставят вновь куда-то ехать – сквозь режуще-зеленый туман.

Нет!

Какое серое небо... В красных крапчатых пятнах. Густых, тяжелых.

– Леон, извини, ладно? – Вит склонился над ним, виноватое лицо заслонило мрачную серость. А пятна остались. – Я не подумал, что ты совсем недавно был ранен...

Вот именно! А его – по лесам таскают... По сырым!

– Прости. Ты как?

– Плохо! – простонал Леон.

– Нам нужно передохнуть подольше. Леону совсем худо. Он не может ехать.

– Вит! – Это принц Грегори. – Мы и так застряли почти на сутки. Еще немного – и нас обойдут даже гуговцы. Угодим в кольцо. Ты хочешь в плен? Я – нет, а Арабелла – тем более.

– Грегори, прости, но ранен – не ты!.. – осекся.

Почему?

– Вит, ты забыл?! – А эти злые нотки – принцессы. Которая Арабелла. И еще хуже Ирии. – Когда Грегори был ранен – его везли, привязав к седлу! Со свежими ранами. Истекающего кровью!

– Белла... – Опять принц. Заскромничал? Небось на самом деле девчонка преувеличила втрое. Если не вчетверо. С беспардонными девицами такое бывает. Ирия тоже наверняка врала почти всё. – Хорошо, останемся до утра. А на рассвете – едем.

Рассвет наступил куда раньше, чем Леон надеялся. Едва успел более-менее согреться и задремать – как уже пришлось подниматься. И снова лезть в проклятущее седло! На ледяном ветру.

Лошадиные бока – хоть теплые. А рысь понемногу укачивает. Юноша устало прикрыл глаза...

Из сна его выкинуло мгновенно. Что опять не так?!

Остановились. Только кони перетаптываются на месте. Лошадь Леона дрожит всем телом. Еще немного – и его самого затрясет! Опять. Чего доброго – и лихорадка вернется!

А принц Грегори – еще свихнутее Вита! Потому что замерли они у очередной деревни. Бывшей. Среди не таких уж частых деревьев.

И теперь сквозь просвет любуются на дымящиеся развалины! Давно покинутые жителями.

Леденящий вопль напрочь опроверг последнюю мысль. Лошадь резко вскинулась – только чудом не сбросила Леона. Вит едва успел перехватить повод.

Ненормальная принцесса тронула коня вперед. Первой. Более умный принц перехватил ее поводья.

Хотя нет – умный сюда бы вообще не сунулся!

– Ей нужна помощь!

– Там наверняка мародеры! – не выдержал Леон. Полушепотом.

– Белла в любом случае остается! – изрек Грегори. – Мы с Витом съездим вдвоем. Это не обсуждается.

Все-таки рехнулся. Принцесса-то – ладно, она такой и была...

– Вы меня с Леоном оставите?! – взбеленилась окончательно озверевшая от безнаказанности девица, зыркая злющими глазищами. Точно – почище Ирии и маменьки вместе взятых! – Он что, сумеет меня защитить? Вы забыли, что он ранен?

– Ладно, едем все вместе, – "смилостивился" Грегори, чтоб ему! – Только держись позади нас с Витом. Леон, ты – тоже. Не с твоей раной геройствовать!

А он собирался? Лорд Таррент вообще-то тронул коня, чтобы отъехать назад. Подальше.

Но теперь деваться некуда.

Вот она, деревня. Даже отсюда бьет в ноздри дымом, кровью, жестокостью! С полпути.

Что же творится ближе?

От домов до леса – широкие луга. Идеальная мишень – додумайся кто устроить засаду! Хоть там, хоть в деревне – любой из десятка уцелевших домишек подойдет. Всего один выстрел из окна...

А остальным – хоть бы хны! Прут и прут вперед. Ладно хоть курки взвели.

Очень это поможет – если там хоть полдесятка врагов ждет-дожидается. А когда это на одну армию (особенно – ормхеймскую!) приходилось всего пять мародеров?

Луга остались позади, но легче не стало. Выстрелить можно и из-за угла. Или схватиться грудь на грудь. Что они тогда смогут вчетвером?

Втроем. Много ли толку от девчонки? Истеричные девицы умеют только портить всем жизнь. А когда доходит до дела – не способны даже взойти на эшафот, чтобы спасти семью от бесчестья!

Леон изо всех сил пытался не смотреть, не слышать, не думать! Но запах гари забивает ноздри... Проклятая вонь! Проклятая деревня и проклятый Аравинт!

Из-за недогоревшего дома надрывно воет уцелевшая собака. Опять. Ранена или просто брошена?

А деревня – мертва. Как тогда, в Лиаре... Леону много раз потом снилось такое, но тогда он хоть мог проснуться!

Неважно! Неважно, что тут произошло, происходит и произойдет! Его, Леона, здесь нет. И никогда не было! Это всё – сон! Ночной кошмар, что развеется теплым, уютным утром. В мягкой, сухой постели...