Текст книги "Гранит науки и немного любви"
Автор книги: Ольга Романовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Тебе что-нибудь нужно? – поинтересовалась Юлианна. – Реагенты какие, ассистент?
– Да нет. Лучше с Агнией посиди. Лаборатории здесь всё равно нет… Но прорвёмся!
Его бы устами… Но слова Липнера внушили надежду.
Вторая комната, как и предполагали, предназначалась для девочек, то есть делить её приходилось на троих. Мы с Юлианной предпочли бы обойтись без магистра Тшольке. Догадывались, что она съедет, как только наш алхимик добудет местные деньги.
Не сговариваясь, сели рядом на одну кровать. Даже вещи не распаковали. Сидели и ждали, глядя в окно.
Солнце медленно ползло вниз, время тянулось бесконечно…
Не выдержав, всё-таки задремали.
Проснулись от того, что кто-то ругался в коридоре. На родном златорском языке. Голос принадлежал не Липнеру – значит… Мы по команде подскочили и бросились к двери. Распахнули и увидели помятую Осунту с растрёпанными волосами. Пара ожогов и царапин свидетельствовали о том, что магистр попала в переплёт. Впрочем, это мы и так знали.
Лазавей выглядел не лучше. И, судя по всему, был на взводе: синева плескалась между пальцев, пульсируя чуть заметными всполохами. Даже не знаю, что такое совершила магистр Тшольке.
– Осунта, – голос у магистра Лазавея казался ровным и спокойным, но вот выражение лица таковым не являлось, – скажите мне, сколько лет вы преподаёте?
– Достаточно. Не меньше вас, – подбоченилась магистр и тоже занялась плетением магии. – Намекаете, что я дура?
– Не намекаю. Мне стоило такого труда вытащить вас из лап властей… Штраф, между прочим, был внушительным, на него пошли все мои деньги. И то вас выпустили только потому, что я назвал вас сумасшедшей. С них другой спрос.
Осунта вспыхнула и мотнула всклокоченной головой. Прищурившись, поинтересовалась:
– Так вот что вы там болтали! Вам не сойдёт это с рук.
– Ловить надо было искуснее, – огрызнулся магистр. – Но нет же, мы иначе не умеем! Сразу свой характер наружу! Не спорю, вы отличный боевой маг, Осунта, один из лучших, но по-женски импульсивны.
– Так что же вы во главе с ректором за моей спиной прячетесь? Баба, значит? Вот уйду – будете знать!
Магистр Тшольке развернулась на каблуках, оттолкнула меня с Юлианной, сгрудившихся на пороге, и хлопнула дверью.
– Осунта, не психуй! – полетели вслед слова Лазавея. Он устало втянул в себя магию и провёл рукой по лбу. Глянул на нас, но промолчал.
Потом всё-таки поинтересовался:
– Липнер где?
– Деньги делает. А вы как? – решилась спросить Юлианна.
Магистр махнул рукой и опустился на пол. Просидел так, не двигаясь, минут пять, затем направился к двери «мальчишечьего номера». Стучаться и не подумал – открыл дверь без прикосновения рук.
Разумеется, мы поспешили заглянуть внутрь: когда ещё алхимика за работой видишь?
Липнер задвинул шторы и сидел посреди пентаграммы. Рядом варилось на магическом огне нечто, источавшее неприятный запах.
Лазавей мельком глянул на изыскания подопечного и завалился на постель, уставившись в потолок. Чувствуя, что мы смотрим на него, попросил крепкого чаю.
– Дай им немного денег, – эта фраза адресовалась Липнеру.
Алхимик недовольно забурчал, но бросил нам мелочь. Поймала её я, заодно рассмотрела. Тяжёлые монетки, смесь меди и чего-то ещё: они светлее наших.
– Агния, сходи, я ауру посмотрю, – прошептала Юлианна. – Мне кажется, она истощена.
– Спасибо, справлюсь, – не открывая глаз, пробормотал Лазавей. – Всё обошлось, мы не вне закона. Священник мёртв.
Мы предпочли ни о чём не расспрашивать. Но и так было ясно: сначала магистр вытащил коллегу из-за решётки, а потом выследил и убил клирика.
– Но вам ещё одного человека переносить… – робко возразила Юлианна. Она приблизилась к магистру, взяла его за руку и начала водить свободной ладонью над телом Лазавея. Тот тяжело вздохнул и слегка подвинулся, чтобы Юлианна могла сесть.
– Осунта разболтала? – устало спросил он. – Не сегодня. И не завтра. Спасибо, Юлианна. Я скажу магистру Аластасу, что вы преуспели в целительстве.
Вздрогнув, я испуганно уставилась на магистра. Он ранен? Вроде, нет, но цвет лица землянистый, дышит тяжело… Наверное, это и есть тот самый нулевой магический резерв, когда маг начитает брать силы в ущерб себе.
Стало стыдно за то, что я с утра его камнем.
– Простите, – пробормотала я.
– Чаю, Агния, будьте добры. Крепкого и сладкого, – стало мне ответом.
Страшно было спускаться одной, разговаривать с людьми, ни слова которых не понимаешь, но я пошла. И даже добыла чай с тремя ложками сахара. То, что нужен чай, объяснила на пальцах и при помощи картинок, а сахар положила сама.
После питья и лечения Юлианны магистру Лазавею стало лучше. Он сел, поинтересовался, как у нас дела, и отправил к магистру Тшольке.
– Как ни прискорбно, девушки, сегодня без ужина, – извинился магистр.
Мы понимающе кивнули и оставили его наедине с Липнером. Ничего, переживём, благо плотно пообедали.
В комнате нас поджидал сюрприз: уткнувшаяся в подушки Осунта. Правда, при звуке шагов она тут же подскочила, будто её ужалила оса, и придала лицу насмешливо-злобное выражение. Только неестественно блестевшие глаза выдавали её.
– Ну, что уставились? – гаркнула магистр Тшольке. – У меня на местную пыль аллергия.
Что такое «аллергия», я не знала, зато чувствовала, что она лжёт. И Юлианна тоже. Но возражать себе дороже, мы и не стали. Но в голове зародились сомнения о ледяном сердце Осунты Тшольке. Может, она тоже женщина?
Наутро от Липнера мы узнали, что магистру Лазавею было плохо. Он скрежетал зубами и, покрытый испариной, метался на постели. От помощи отказывался, утверждая, что само пройдёт.
– Это минус, – глубокомысленно заметил за завтраком алхимик и незаметно под столом сжал мою руку.
– Магическая сила? – догадалась я.
Алхимик кивнул, выводя узоры на моей ладони. Знаю, должна была осадить его, но наслаждалась мужским вниманием. Хендрик, увы, меня им не баловал. Семейная жизнь после рождения дочери откровенно не ладилась: муж становился всё более требовательным, а я – всё нетерпимее. Какие там цветы, какие объятия – меня вечно во всём винили. Полагаю, дело в Академии: Хендрик боялся, что я перестану быть красивой хозяйственной глупышкой, составлю ему конкуренцию. Глупо? Разумеется. Мне никогда не стать Хендриком, я и не стремилась, но как объяснишь это мужчине, который привык видеть женщину только у колыбели и среди чада на кухне?
Ничего, всё наладится. Потребую академический отпуск, уделю время соскучившемуся супругу. Давненько мы не были вместе…
Липнер обрадовал известием об удаче своих опытов. Продемонстрировал бумажку и монеты, не отличавшиеся от местных денег.
– Магистр велел нам одежду новую прикупить, чтобы от местных не отличаться, – важно сообщил алхимик и занялся моими коленками. – Агния, составишь мне компанию?
Я проигнорировала вопрос и задумчиво заметила, что бывают такие хвори, от которых парни без рук остаются:
– Девчонки рассказывали. А по магазинам мы с Юлианной сами.
– Вот ещё! – фыркнул Липнер. – Деньги у меня, и вам я их не отдам. Да и кто скажет, идут вам чулочки или нет.
– Смотрю, ты уже с нас их снимать собрался, – усмехнулась Юлианна. – Не быстро ли?
Алхимик надулся и промолчал. Нехотя убрал руки с моих колен и поднялся, сославшись на некое особое поручение. Но мы встали стеной, чтобы забрать свою долю денежных средств.
– Я магистру Тшольке отдам, – буркнул Липнер и без всякого перехода обратился ко мне: – На звёзды сегодня посмотрим, Агния?
– С чердака, что ли? – хмыкнула я.
– Да нет, с улицы. Или из моей комнаты, – смело добавил алхимик, буравя меня глазами. Нет, точно послушник! – Магистр Лазавей сегодня в другую переедет, так что я вина добуду, а ты приходи.
– Липнер Гедаш, мы девушки приличные, – заметила Юлианна. – Совсем обнаглели в своих лабораториях!
– Это вы обнаглели, – парировал Липнер. – Носом водите, смеётесь над нами, алхимиками, а сами к боевым магам льнёте. И ничего такого я Агнии не предлагаю: просто провести вечер вместе. Верну в целости и сохранности.
Я неопределённо повела плечами, но алхимик воспринял это как согласие и пообещал разные вкусности.
– Меня ты не приглашаешь, – обиделась Юлианна.
– А у нас свидание, – подмигнул Липнер.
Я опешила, потом начала рьяно возражать, взяла своё молчаливое согласие обратно, но алхимик ничего не желал слушать. Ладно, не маленькая, на месте разберусь и всё объясню. Заводить любовные отношения с Липнером я не собиралась.
Глава 9
Никогда ещё улицы не казались мне такими опасными. Даже не знаю, чего опасалась больше: самодвижущихся экипажей или встретить священника. Но волков бояться – в лес не ходить, а одеться нормально хотелось. Заодно прикупить разных женских мелочей, отсутствие которых превращало повседневное существование в кромешное пекло.
А ещё любопытство толкало не дрожать осиновым листом, а рассматривать всё, что попадалось на глаза. Заодно примечать, как кто держится, во что одет.
Юлианна уговорила проехаться в той повозке, которую тащили по железкам лошади, и потащила меня сквозь толпу к громыхающей колымаге. Я отчаянно упиралась, придумывая разнообразные доводы против, но магичка была непробиваема. Хотелось ей новых ощущений, а, может, просто выяснить, что там да как. Пришлось уступить, чтобы не тащиться хвостом за стремительной Юлианной. Больно, знаете ли, на людей натыкаться. А тут ещё столбов понаставили… Одно дело – фонарь на улице, совсем иное – под глазом.
Мы пристроились у обочины, поджидая повозку. Тут собралось ещё несколько человек, так что стоять было не страшно. Наконец искомое появилось. Как останавливать местный транспорт, не имела ни малейшего понятия, поэтому кокетливо поправила волосы и подалась вперёд. Мелькнула шальная мысль приподнять подол юбки, но я откинула её за неприличностью. Хотя на дороге срабатывало: любой купец, любой мужик вожжи натянет.
– Осторожнее! – шикнула Юлианна, дёрнув меня за руку. – А то я вторично смагичить и вылечить не смогу: сила не восстановилась. А местным врачам я не доверяю. Да и станут ли они тебя по частям собирать?
Представила живописную картинку: я, такая бледная и некрасивая, размазана копытами лошадей. Сплюнула через плечо – надеюсь, ни в кого не попала – и поспешила сделать шаг назад.
Повозка притормозила аккурат напротив нас, и мы с опаской забрались внутрь. Юлианна первая, а я вторая, поэтому разглядела табличку со стоимостью проезда: семь и какой-то значок. Ну не золотом и серебром же за это платят – остаются бумажки и медяжки. Магичка согласилась со мной и, чуть стесняясь, протянула буравящему нас взглядом человеку в синей косоворотке, семь медных монеток. Тот пересчитал и беспрекословно пропустил в недра странного чуда природы.
Нам повезло – не пришлось стоять. Пара скамеек поперёк повозки оказались свободными, и мы пристроились на одной из них, поглядывая по сторонам и запоминая ориентиры, чтобы потом без труда вернуться обратно.
Ход у повозки был плавный. Вовсе не трясло. Эх, не отказалась бы от такой в Вышграде – а то семь потов сойдёт, пока на горушку к Академии взберёшься! Только улочки в столице Златории не в пример уже местных, там железки не уложишь.
Говор шойденцев был протяжным, а язык изобиловал гласными. Особенно любили они звуки «а» и «э» – вставляли чуть ли не в каждое слово. Я пыталась понять, о чём идёт разговор, хотя бы научиться различать, где кончается одно предложение и начинается другое, но не слишком преуспела. Не проснулась во мне способность к языкам, без учителя и учебников не осилю.
Повозка везла нас к центру Номарэ. Вот она свернула на широкую, обсаженную тополями улицу. Ход стал ещё плавнее, будто мы плыли по воздуху.
Юлианна решила, что нам пора выходить, и начала пробираться через толпу – людей в повозке прибавилось, висели на верёвках, протянутых вдоль бортов. Мы сошли на первой же остановке и отправились познавать мир магазинов.
Шагали медленно, выбирая, куда бы зайти, на дорогу не смотрели, приноравливаясь к движениям других пешеходов, поэтому вздрогнули, когда над ухом фыркнула лошадь.
– Час от часу не легче! – недовольно пробормотала Юлианна и обернулась.
На нас глазели двое парней. Оба верхом. Одеты щегольски, вели себя нагло.
– Ну, чего встали? Девушек не видели? – огрызнулась я. Знаю, что им нужно, лучше, чтобы сразу отвязались. Только приключений на пятую точку в Омороне не хватало!
– Агния, зачем ты так? – укорила Юлианна. – Можно и вежливее.
Ответить не успела: заговорил один из парней. Кажется, он что-то предлагал, зазывно указывая на круп коня. То есть, если всё правильно поняла, нас зовут на прогулку по Номарэ. А если неправильно?
Юлианна покачала головой и увлекла меня к дверям ближайшей лавки.
Шойденцы оказались настырными. Спешились и в мгновение ока оказались впереди нас. Широко улыбаясь, одновременно потянулись к запястью, активируя те самые кругляшки-переводчики. Потом указали на губы – говорите, мол, чтобы мы всё настроили.
Я и сказала, вернее, спросила:
– А где такие можно купить?
Признаться, наличие средства свободного общения куда важнее платья. А то чувствуешь себя глухонемой. Да и опасно гулять по городу, не зная языка: обдурят за милую душу.
– Здравствуйте, милые девушки, – мой вопрос благополучно проигнорировали. – Как вас зовут, как поживаете?
– Спасибо, не жалуемся, – сухо ответила Юлианна. – Извините, но мы спешим.
– Давайте спешить вместе.
Шойденец, тот, что с косой чёлкой, взял магичку за руку и поднёс к губам. Молниеносно поцеловав, начал поглаживать большим пальцем ладонь:
– Ммм, какие у вас интересные руки… Ваша линия жизни необыкновенно длинна, а линия любви совпадает с моей. Это судьба, прекрасная незнакомка. К слову, как вас зовут? Меня Артеан.
Юлианна промолчала и высвободила руку. Укоризненно взглянула на меня: добилась? Сама вижу, что раззадорила, нужно было улыбнуться да мимо пройти. Но сглупила. Дёрнул же леший за язык!
Знать бы, кто этот Артеан с другом, что за птицы… Явно высоко полёта. Простой люд тут пешком ходит и в повозке на рельсах ездит.
– И всё же, как же? – не унимался шойденец, вновь предприняв попытку завладеть рукой Юлианны.
– Это абсолютно неважно, потому что, увы, нам придётся расстаться.
– Но мы не успели даже познакомиться.
Обе мы одновременно взвизгнули, когда парни обхватили нас поперёк талии и обняли. Да не просто – собственническим жестом. Пальцы ниже талии, с удовольствием поглаживают.
– Мальчики, – я приторно улыбнулась, – вы нас ни с кем не перепутали?
Тот, что держал меня, усмехнулся и ущипнул за попку. Наклонился и низким хрипловатым голосом прошептал:
– С кем же можно перепутать столь прекрасных девушек? Поехали с нами, не пожалеете. Потом вернём, куда скажите.
– А давайте прямо сейчас скажем? – я скинула пальцы шойденца с интересного места и уперлась ему локтем в бок. – Верните нас сюда. Будем считать, что мы уже покатались.
– Э, нет, так дело не пойдёт! У меня ещё никогда с марейкой не было. И сладкая ты, сладко пахнешь.
Не выдержав такой наглости, залепила ему пощёчину. Ни стыда, ни совести – сразу в постель! Коллекционер псовый, чтоб коллекционный инструмент отвалился, а починить не смогли!
Но почему он назвал меня марейкой?
– Ух ты, хорошо будет! – Шойденец неправильно повёл себя после пощёчины: начал лапать пуще прежнего, а потом, недолго думая, поволок к ближайшей арке. Это что, он меня там насиловать собрался? Ну и нравы!
Обернулась на Юлианну: её только обнимали, что-то шептали на ушко. Магичка с трудом сдерживалась, чтобы не выдать свои способности. Интересно, ей тоже пошлости говорят, или только мне так подвезло?
Мои предположения оправдались: шойденец затолкнул меня во двор и прижал к стеночке. То ли я сопротивлялась неубедительно, то ли кусалась не больно, но он не обращал внимания. Дышал, как загнанная лошадь, лез целоваться. Пришлось вспомнить про каблуки и лужёную глотку.
– Ты же марейка, – цыкнули на меня и ловко обездвижили.
Колено шойдонца привычно раздвинула мои плотно сжатые ноги, тело навалилось… А за окном светло, между прочим. Зато мы у глухой стены, и выступ нас прикрывает. Словом, знал, куда тащить. Одна надежда, что кровь ему заражу. Зад расцарапаю под карту Златории.
Отчаянно борясь с попыткой лишить меня нижнего белья, задала вопрос:
– А кто такие марейки?
Шойдонец замер, перестал копошиться и удивлённо уставился на меня, будто я спросила, что такое голова.
– Ты, – наконец ответил он. – Ты говоришь на марейском.
– А вы всех марейек насилуете? – не унималась я.
А что, это шанс – уболтать его и сбежать. Колено же убрал и не слюнявит больше шею.
Вопрос вогнал его в ступор. Нестандартные методы, определённо, работают.
– Нет, – после длительного молчания ответил шойденец и убрал руки. – Просто Марейя – соседняя отсталая цивилизация, а их девушки приезжают сюда, чтобы заработать.
– И ты решил, что я… кхм… девка? То есть даю мужикам за деньги?
Я поморщилась. М-да, приплыли! То ли я действительно марейка, и дело моё труба, потому как парень силён, а мои крики остались без ответа, то ли…
– А разве нет?
Труба. Вот как доказать, что ты не кобыла?
– Нет. И я говорю на златорском.
Шойденец осклабился и покачал головой:
– Преобразователь речи врать не может. Здесь, – он ткнул пальцем в кругляшок на запястье, – написано, что твой язык ближе всего к марейскому.
– Идиот он, твой преобразователь, – презрительно бросила я. – Кстати, где брал?
– Что? – не понял парень.
– Преобразователь. Я тоже хочу купить. И мужиков насиловать на основании того, что он напишет.
Шойденец крепко задумался, затем взял меня за руку и потащил обратно на улицу. У самых ворот мы столкнулись с его приятелем, Артеаном. Пунцовеющий синяк под глазом и обожжённые пальцы красноречиво свидетельствовали о том, что Юлианна с ним уже поговорила на тему девичьей добродетели.
– Они не марейки, – скорчив горестную мину, сообщил Артеан. – Они просто из другого мира, поэтому так странно одеты. И маги. А преобразователь – дерьмо, такого языка просто не знает. Я уже вбил, что это златорский.
Мой шойденец тут же отпустил меня и принялся извиняться. Чтобы загладить вину, приглашал где-то поужинать.
– При свидетелях, тоэрада, и только поесть, – поспешил добавить он, испуганно косясь на Юлианну. – Вы только не заявляйте на нас. Клянёмся, никогда больше не будем! И проводим вас, куда захотите.
Я хранила горделивое молчание. Если честно, никуда идти с ним не хотелось. Да и на извинения всё это не тянуло. Так и подмывало рассказать, кому следует, о нравственности парней, только кому и как?
Видя, что девушки не желают признавать случившееся пустяком, шойденцы дружно поцеловали нам руки и опустились на колени. Мы стояли – и они стояли.
Наконец я не выдержала и придумала, чем они могут нам отплатить:
– Купите нам по преобразователю. Самому лучшему. И мы сделаем вид, что вы просто хотели познакомиться.
– А мы и хотим, – ляпнул безымянный шойденец. – Эликалэ. Меня зовут Эликалэ.
– Хватит, познакомились уж, – хмуро возразила Юлианна. – Вы нам не нравитесь. А вот идея Агнии – очень даже.
Парни переглянулись, вздохнули и согласились.
Мы чинно шли за ними, бдительно следя, чтобы ни одна вражеская рука не заняла стратегически важную позицию. Но шойденцы усвоили урок и вели себя крайне вежливо и предупредительно. Вернувшись к лошадям, они предложили нас подвести, но мы отказались: на своих ногах легче убежать. В итоге парням пришлось оставить животных у коновязи какой-то лавки и идти пешком.
Шагать пришлось недолго: шойденцы остановились под заманчивой вывеской, переливавшейся всеми цветами радуги. Как оказалось, это было не единственное её достоинство: в ней жила магия. И эта самая магия в виде водопада неожиданно обрушилась на нас.
Мы завизжали, инстинктивно присев и обхватив голову руками, а парни рассмеялись:
– Он не настоящий, он сквозь тело проходит. Иллюзия. Разве у вас так не делают?
Мы осторожно поднялись и насупились, пытаясь скрыть краску стыда. Как девчонки, опозорились на всю улицу!
Эликалэ поднялся по ступенькам и толкнул дверь. Тонкий звон колокольчика разлился внутри лавки.
– Прошу, – шойденец гостеприимно пригласил нас войти.
Стоило Юлианне переступить порог, как глаза её загорелись. Она тут же бросилась к полкам, разглядывая разнообразные вещицы. Будто я в магазине эльфийского платья.
Руки зудели – значит, тут полно магии. Так и есть – разные колбочки, амулеты и прочие артефакты. А ещё странные сосуды из бесцветного металла. На каждом – надпись.
– Что это? – я указала на один из таких сосудов.
– Заклинания, – равнодушно ответил Артеан. – Мы иногда в быту пользуемся. Например, для самоходов.
– Чего? – не поняла я.
– Самодвижущихся повозок. Без такой колбочки, – шойденец указал на один из запаянных сосудов, – она не поедет.
Оставив нас наслаждаться достижениями местной торговли, парни подошли к приказчику и в полголоса что-то попросили. Я испугалась, что обманут, – но нет, нам вынесли два блестящих кругляшка на кожаном ремешке и объяснили, как ими пользоваться. Мы, разумеется, тут же проверили – и уже через минуту разговаривали, не зная языка.
Эликалэ оплатил покупку. Улыбнувшись моей довольной мордашке, посоветовал купить защитный крем:
– А то обгоришь, златовласка.
Что верно, то верно, солнце тут сильное.
Юлианна с трудом оторвала взгляд от законсервированных заклинаний. Понимаю, будь я магом, мне бы тоже хотелось что-нибудь прикупить, чтобы не мучиться, не тратить силы, а со всем готовеньким сдать выпускные экзамены. Но магистры точно не допустят, чтобы мы притащили домой что-то из колбочек и цилиндров. Даже если бы эти вещицы были нам по карману – а стоили они так, что челюсть так на полу и останется лежать, – у нас бы их отобрали маги. Хорошо, если просто отобрали, а то и из Академии выгнали за нарушение устава и общественно опасное поведение.
Зато теперь я поняла, каким образом не владеющие волшбой священники проникли в наш мир и попытались убить ректора, – они тоже купили магию. Разумеется, не здесь, здесь смертельных заклятий не продают, только бытовые и защитные, а из-под полы.
Кое-как избавившись от кавалеров, мы наконец занялись тем, ради чего и выбрались из гостиницы – покупками. Оморону было, чем удивить: шойденские моды отличались от наших. Кое-какие усовершенствования мне понравились, другие вызывали недоумение. У них тут такие тонкие чулки! И не шерстяные, а блестящие, гладкие, с кружевом и без.
А бельё разноцветное, не только льняное, но и из атласа. Соблазнительное, к слову, и открывает живот.
Словом, девочки, то есть мы, то и дело говорили: «Ах!» при виде очередной перевязанной лентой вещи на полочке или вешалке. Честно пытались обойтись минимумом, но чулки и бельё перевесили. Какое мощное женское оружие! Если б я в таком перед нашим деканом разделась, то тотчас же диплом с отличием бы получила. И для груди удобнее, особенно моей сейчас.
Юлианна, покраснев, ухватила что-то вообще невесомое и унеслась мерить за шторку – там были комнатки для покупателей. Интересно, кого там собралась порадовать по возвращении магичка?
Когда, нагруженные свёртками, переодевшиеся по-местному в блузы и юбки, вышли на улицу, от выданных Липнером денег мало что осталось. Точнее – ровно столько, чтобы вернуться на рельсовом конном экипаже к гостинице.
Я, наконец, вернула Юлианне туфли и щеголяла в местных на любимом, но жутко вредном каблучке. Но тачали их на совесть – очень удобно, будто в тапочках.
Поездка в экипаже по рельсам уже не внушала былого панического ужаса, да и с преобразователем речи жить сразу стало легче и веселей. Разговоры прохожих перестали быть абракадаброй и позволяли узнать много нового. Заодно и сами «научились» говорить.
Экипаж, к слову, назывался конкой – я спросила у человека в синей косоворотке.
У гостиницы нас поджидала магистр Осунта. Вид имела самый недовольный: будто мы припозднившиеся к ужину дети. А ведь и правда, время пролетело незаметно, подзадержались: солнце уже садилось. Даже стыдно немного стало – сами обзавелись покупками, а остальным ничего не принесли. Даже Липнеру… Бесовы танцы, Липнер! Он же мне свидание обещал… Надеюсь, забудет. Или пошутил.
– А я уж думала поисковое заклинание за вами посылать, – язвительно прокомментировала наше появление магистр Тшольке. – Никакой ответственности!
– Почему же? – я горделиво закатала рукав, показав кругляшок.
Глаза магистра округлись. Она хлопала ртом, как рыба, целую минуту, не зная, что сказать. Потом задала резонный вопрос: «Откуда?». Юлианна уклончиво ответила, что магов везде ценят, и увлекла меня внутрь, попутно шепнув: «Про тех парней не болтай».
Увиденное в холле неприятно поразило: наши скудные пожитки. Точнее Юлианны, потому что мне озаботиться ими не дали. Неужели выселяют? И магистр Тшольке ждала, чтобы сообщить об этом?
– Сами перенесёте в комнату, – сообщила магистр. – Мне чужого не надо.
– Какую комнату? – одновременно поинтересовались две выселенные особы.
– Вашу. Я остаюсь, вы переезжаете. Студент Гедаш тоже.
– К нам? – неудачно пошутила Юлианна. Вернее, она-то шутить и не собиралась, просто логически напрашивался данный вопрос. А вышло смешно.
Осунта одарила её осуждающим взглядом:
– А ещё говорят, что в Академии нет проблем с нравственностью… Нет, в отдельную комнату, госпожа Ганса. Хотя я не стану возбранять ваше тесное общение. Главное, чтобы не во вред делу. И осторожнее: беременеют часто именно от таких связей. В Академии это не проблема, магистр Аластас даст нужное снадобье, но здесь не Златория.
– Не Златория, но лекарские лавки есть, – отрезала Юлианна. – Благодарю за заботу, магистр Тшольке, но мы обе предпочитаем спать одни.
Осунта смолчала и соизволила указать, куда идти.
– А после спускайтесь на ужин.
Выяснилось, что Липнер зря времени не терял, потому что иначе как наши две комнаты превратились в четыре? Все на одном этаже, но в разных концах коридора. Магистры рядышком, и мы с Липнером тоже.
– Нужно зайти к магистру Лазавею, – Юлианна кинула свёртки на постель и попросила меня вернуться за сумкой. – Жалко, никто из нас не целитель!
– Полагаешь, ему ещё плохо? – я досадовала на мстительную Осунту. Она специально вышвырнула наши вещи, чтобы унизить. Или отомстить за внимание мужчины. Что там у них с Лазавеем? Скорее всего, ничего, но магистр Тшольке просто так в подушку рыдать не станет…
Магичка кивнула и, усмехнувшись, прошептала:
– А я у магистра Тшольке настойку одну видела… Ту, которой тут якобы нет. Интересно, зачем она ей?
Понятно зачем: виды имела. Сомневаюсь, чтобы готовилась к изнасилованиям – да она сама кого хочешь изнасилует! – или планировала завести интрижку с местными.
Выбросила из головы и поплелась за сумкой. Но нести её мне не дали: на лестнице столкнулась с Липнером. Алхимик приосанился, напомнил о предстоящем вечере и мигом перетащил сумку Юлианны. Сама магичка появилась через пару минут, в полном недоумении сообщив, что магистра не нашла.
Лазавей обнаружился за ужином. Цвет лица заметно улучшился, но всё равно не слишком был похож на живого человека.
Магистр очень много ел, молчаливо, с какой-то отстранённостью. Преобразователи речи заметил, кивнул и попросил отдать один:
– Завтра верну.
Отдала Юлианна. Логично, по-моему: она хоть магичка, а я совсем не приспособлена к иным мирам.
Зато Осунта оказалась на редкость разговорчива: пытала насчёт того, что видели, слышали, и записывала всё важное в тетрадь.
Пожелав нам доброй ночи, первым поднялся Лазавей. За ним подскочил и Липнер, делая мне всяческие знаки глазами. А я не спешила. Догнала магистра и спросила, не нужно ли ему чего:
– Если я не маг, то сойду за лекаря.
– Помню я вашу настойчивость и врачебные способности, – усмехнулся Лазавей. – Но, боюсь, тут ваши знания не пригодятся. Всё уже завтра пройдёт.
– А, может, всё же… – я осеклась. Собственно, он прав: восстанавливать магические резервы не умею, а иным не поможешь.
– Ну, и что вы планировали в меня влить, Агния? – глаза впервые за вечер стали живыми. – Отвар по старинному бабушкиному рецепту? Без резолюции магистра Аластаса не рискнул бы пробовать.
– Боитесь, что отравлю? – с вызовом спросила я. Теперь точно найду рынок, прикуплю трав и насильно волью. Болевшая грудь только подогревала всколыхнувшуюся жажду мести. Кажется, молоко – тоже важный ингредиент. А такое – очень специфический. Всё равно девать его некуда, раз с дочерью разлучили.
– Что-то с пропорциями напутаете. Раньше всё на глазок делалось, а у старых людей не всегда хорошо с памятью. Спасибо за заботу, но, увы!
Ладно, не особо и хотелось. Помогай, жалей после этого увечных…
Запершись в комнате, приступила к ежедневному ритуалу.
В самый важный, пикантный, момент, в дверь постучали. Буркнув под нос ругательство, стук проигнорировала, но визитёр оказался настойчивым. Кое-как закончив и застегнув все крючки и пуговички, открыла. Липнер. С цветами.
– Магические? – я недоверчиво покосилась на синие бутоны. Прежние ромашки канули в мир иной, поблекнув и растворившись. Видимо, и вправду не то было с плетением чар.
Алхимик рассмеялся и покачал головой. Практически сунул цветы мне в лицо – нюхай. Я понюхала – пахнут. То ли магия так далеко шагнула, то ли они настоящие.
– Ты вино обещал, – напомнила я.
Липнер расцвёл и заверил, что для меня у него всегда всё есть. Я скептически хмыкнула, но промолчала.
– Надо бы цветы в воду поставить, а то завянут. Обидно, – алхимик шагнул в комнату и огляделся в поисках какой-то посуды. Таковая обнаружилась у умывальника. Наполнив стакан водой, Липнер забрал у меня василёчки и водрузил в «вазу». Пришлось прислонить к зеркалу, чтобы не упали.
– Пойдём, – алхимик протянул руку.
– Куда? – опешила я, а потом попыталась найти оправдание: – Я не одета…
– По-моему, очень даже.
– Я замужем.
– А мы ничего дурного не делаем.
Уступив, вложила руку в его тёплую ладонь. Алхимик сжал её и большим пальцем проделал знакомый манёвр с ямочкой.
В комнате Липнера был накрыт стол. Бутылка, два бокала, свечи, фрукты… Настоящий романтический ужин! Только я не голодна и действительно замужем.
Больно кольнуло, что Хендрик ни разу такого после свадьбы не устраивал – а тут какой-то студент расстарался.
Не желая обижать парня, присела на стул, а Липнер пристроился напротив. Разлил вино по бокалам, провозгласил тост за скорейшее возвращение в Златорию.
Вино оказалось вкусным и пахло ягодами. Невольно причмокнула языком от удовольствия и покосилась на алхимика. Похоже, у него на меня планы.
Но Липнер решил начать наше свидание с потрясающей новости, от которой чуть не подавилась местными фруктами. С загадочным видом алхимик изрёк: