Текст книги "Гранит науки и немного любви"
Автор книги: Ольга Романовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Единственное неудобство – вечная прыщавая рожа Минтора перед глазами. Я не желала, чтобы этот мальчишка мной командовал, и закатила грандиозную истерику, когда тот отобрал у меня учебник. В итоге за мной следил сам лекарь, заодно учил разным премудростям, склонял заниматься врачеванием. Но я строго стояла на своём: ведьма и никто больше.
Однажды не выдержала и спросила, как развить дар.
Магистр Аластас хмыкнул:
– Тебе развивать нечего. Но, – он подсластил пилюлю, – не все волшебники его имеют. Просто выбери свою специализацию.
– А какую надо? – ухватилась я за его слова.
– Где заклинания простые. Никакой трансформации или атакующей магии.
Ну, и что остаётся? Вороньи кости в горшках толочь?
Прочитав мои мысли, лекарь пояснил:
– Занимайся теорией магии, бытовой магией, той же лечебной. Может, рунная пойдёт. Потом всё равно тестирование пройдёшь, определят. Но это если перевод рассмотреть захотят. Мой тебе совет: поработай, помощницей мага пару лет, опыта наберись, а потом сама поймёшь, к чему душа лежит. Или не лежит. Так, просто на одном упрямстве, ведьмой не станешь.
Я понимающе кивнула. Хендрик то же самое всё время твердил, только другими выражениями. К слову, скоро он приедет – ребёнка принимать. И меня забрать. Но зубами вцеплюсь, не уеду.
Глава 5
Я родила девочку. Совершенно неожиданно, немного раньше предполагаемого срока. Прихватило ночью – и вот, отмучившись, впервые заснула без гигантского живота. Но мне, честно, было не до этого: устала, вымоталась и жутко разозлилась, когда магистр Аластас попытался меня поздравить с новой жизнью в Златории. Я вообще плохо соображала, мечтала, чтобы наконец-то оставили в покое. Сами бы и не так себя вели, если бы столько часов тужились, орали благим матом.
Честно, ребёнок меня тогда не интересовал вовсе. Живая – и хорошо, отстаньте! И помощница Аластаса всё пыталась подсунуть мне орущий красноватый свёрток. Потом-то поняла, что должна была его покормить, но тогда я послала всех в нелицеприятных выражениях. Боюсь, вытурят меня из Академии за рога, пешие путешествия в места общего пользования и плаванье в нечистотах. Эх, пожалели бы роженицу, вошли в положение! Я же безумная была, не в себе…
Ладно, ничего не изменишь, а извиняться – делать ещё хуже.
Повернулась на другой бок, чтобы взглянуть на кроватку.
Спит.
Вот теперь бы я на неё взглянула: что там мне Хендрик сотворил? К слову, он приехал и скоро заявится. А я лежу тут бес знает, в чём. Лохматая, в рубахе, синяками под глазами… А хочется быть красивой. Неприятно, когда другие женщины лучше тебя.
Итак, девочка… Как её назвать-то? Имена я не заготовила, потому что рожать кого-то не собиралась. Как уже говорила, забеременела случайно, по замыслу мужа, желавшему скорее перейти к пункту «дом», минуя «дерево». Но жена подвела, родила не сына…
Н-да, двадцать лет – и уже мать. Совсем не так виделась мне жизнь. Что поделаешь, не привлекает меня типичный образ деревенской женщины. Что, если рано замуж выскочила, то сразу рожать? И прости-прощай, мечты, здравствуйте пелёнки и половая тряпка?!
Словом, ребёнок был нужен Хендрику (надеюсь), но никак не мне. Но придётся жить с тем, что имеем. Опровергнем постулат о том, что место матери у колыбели и корыта, а не в студенческой аудитории. Я не намерена бросать учёбу. Нет, дочку тоже: не зверюга бесчувственная, просто мужа привлеку. Он её сотворил – пущай тоже отдувается.
Улыбнулась и, приподнявшись, взглянула на то, что родила. Не неведома зверушка, а симпатичный младенец. Что ж она мне такой страшненькой-то вчера казалась? Даже гордость пробрала: не у всякой такие красивые дети. А что, я ж русалка, а Хендик – красавчик. Вот пусть все завидуют.
Ладно, теперь имя. Выберу сама, пока муж не поставил перед фактом. Думаю, мама обрадуется, если дочку тоже Марицей назову. Имя красивое, должно принести счастье. Во всяком случае, мама на жизнь не жаловалась.
То ли Хендрик стал телепатом, то ли следил, то ли просто так совпало, но в палату заглянул муж.
Я кивнула: заходи, не покусаю.
– Проснулась?
Пожала плечами: будто незаметно? Не сплю, в здравой памяти и благостном настроении.
Муж подошёл к кроватке, склонился над ней, потянулся к дочурке.
– Дай её мне, – попросила я. А то нечестно: все на руках держали, кроме меня.
– А кто вчера кричал, что видеть её не желает? – подковырнул Хендрик, но положил туго спеленатую Марицу мне под бок.
– Родишь – тогда поговорим, – хмыкнула я, пристально разглядывая малышку. Определённо, результат не подкачал, девять месяцев прошли не зря.
Муж хмыкнул, но промолчал – проникся моментом. Присел рядом на краешек кровати, наблюдая за тем, как супруга милуется с дочкой. А я не обращала внимания, изучая, что же послала судьба, проникалась материнскими чувствами. Оказывается, они у меня всё-таки есть, хотя бешеного восторга Марица не вызывала. Видимо, просто рано родилась, чтобы затмить весь мир. А супруг наверняка на это рассчитывал. Но, увы, надежды не оправдались. Собственно, этого и следовало ожидать, или Хендрик не удосужился изучить меня за эти годы? Я и замуж-то когда выходила, влюблённая по уши, видела и хотела чего-то ещё, помимо мужа.
– Ну как, можно собирать вещи? – бодро поинтересовался Хендрик.
Я разыграла дурочку:
– Разве ты со мной не побудешь? Дела, да?
Лицо мужа стало достойной наградой. Эх, пора бы знать, что женщина – страшное существо, логическому просчёту не подлежит. С виду. А внутри я давным-давно всё просчитала: было время подготовиться к разговору.
– Агния, перестань. Поиграла – и хватит!
Видимо, Хендрик не считал нужным приводить какие-либо аргументы, понуждая меня к правильному поступку.
– Пожалуйста, не поднимай на меня голос, – как можно нежнее улыбнулась я.
Муж стушевался и продолжил уже спокойнее. Вкрадчиво намекал, что нам с малышкой пора домой, нечего отнимать время почтенных магов.
– Как тебе ни стыдно, Агния, заняла чьё-то место… Кто-то из-за тебя не поступил в Академию.
Нет, я на такие штучки не поведусь, даже если добавишь ещё патетики и укора. Спокойно устроила голову дочки на подушке (не проснулась – значит сытая) и поинтересовалась, считает ли он меня круглой дурой.
– Иногда да, – раздражённо бросил Хендрик.
– Но ты же умный – зачем женился на идиотке? Говорят же, что муж и жена – два сапога пара.
В яблочко. Супруг засопел и признал, что некими умственными способностями я обладаю. Тогда я продолжила наступление:
– В Академию берут умных, так?
Хендрик кивнул.
– Но ты говорил, что я заняла чьё-то место. Как же? Если я умная, то всё по закону.
– Агния, ты всё равно не сможешь учиться, – не сдавался муж. – Ты теперь мать…
– Беременная – больная, родила – больная. Хендрик, – я выдержала паузу, – может, не во мне проблема, а в тебе? Ты просто не желаешь, чтобы жена перестала быть зависима от тебя, могла сама зарабатывать деньги…
Видя, как он вскинулся, поспешно примирительно подняла руки, пресекая возражения. Снова улыбнулась и заверила, что больше него никогда и ни за что заработать не смогу, а вот помогать смогу. Заодно и на учёбе дочки сэкономим. Да и самому должно быть приятно: жена не бездарь, а светскую беседу поддержать может, не стыдно друзьям показать.
– Мне и сейчас не стыдно, просто дурость всё это. У тебя есть семья, твоё место дома – а ты упорно пытаешься играть чужую роль. Так что, – Хендрик поднялся и торжествующе глянул на меня, – я сейчас же иду к твоему декану забирать документы.
– В суд их заодно занеси, – равнодушно пожала плечами и отвернулась.
Муж ожидал бурных протестов – а получил незапланированный спокойный ответ.
– Зачем в суд? – недоумённо переспросил он.
– Развожусь я с тобой.
Хендрик застыл с открытым ртом. Бедняга не знал, что ответить, и стоял, хлопая глазами, как рыба. Я же игнорировала буравящий меня взгляд, поправляла одеяльце Марице.
Интересно, сколько продержится?
Заметив свёрток на столике рядом с кроватью, аккуратно потянулась к нему и перетащила к себе. Яблоки. И записка от Светаны и Лаэрта. Их ко мне не пустили, но разрешили передать фрукты.
С удовольствием надкусила одно из яблок и принялась жевать. Признаться, не отказалась бы поесть, но, видимо, рожениц морят голодом.
– Хендрик, будь добр, передай мне книгу. Не знаю, куда они её запихнули… В синем переплёте такая, по истории магии. Я последний абзац не дочитала.
Муж машинально встал, направился к полочке в углу, но на полдороге замер, развернулся и, скрестив руки на груди, потребовал:
– Скажи, что пошутила.
– Неа. Нам обоим будет лучше. Тебе – с новой женой на кухне, мне – тут, с Марицей. Я Марицей дочку назвала, надеюсь, ты не против?
Хендрик закусил губу и нахмурился. Смотрел нарочито мимо меня, чтобы показать: не больно-то ты мне нужна. Право, даже интересно стало, что он ответит? Вдруг скажет: «Дорогая, рад, что ты сама это предложила, я сам хотел»? Обидно и горько, но зато не потрачу долгие годы на брак с человеком, которому не нужна.
Главное, не показывать, что меня это волнует, потому что иначе вернусь к двум «д» и одному «м» и носа даже в книги мужа не суну: не даст. Так что безразличие и ещё раз безразличие.
– Сдаюсь, – наконец процедил Хендрик. – Уговорила.
И тут же мстительно добавил:
– Всё равно ты первую сессию провалишь.
И не надейся, я усердно занималась. То, что за последние дни пропустила, Светана расскажет. Лаэрта в помощники возьму: он больше нас троих в науках понимает. Главное, чтобы лекарь не запретил, велев спать, есть и кормить малютку.
Бегло набросала в голове план действий: неделю лежу, набираюсь сил, вожусь с дочкой, потом перебираюсь к себе. Выпрошу разрешение у декана бывать на занятиях вместе с ребёнком. Заодно преподаватели снисходительнее станут: в этом и мужчины, и женщины солидарны.
Недосып? Прорвёмся! Если дочка раскричится, спущусь вниз и, укачивая, позанимаюсь. Затычки в уши – великое дело, а зубрить можно и стоя. Вот и не пропадёт время зря. Наберу книг в библиотеке… Библиотека! Воистину, прав твой муж – ты идиотка. Вот куда мне следует устроиться работать. Там и знания пополню, и деньги заработаю. Да и Марица рядом и под присмотром. Решено: после сессии, если я её сдам, напрошусь помощницей. А от помощницы библиотекаря до какого-то магического факультета недалеко. С чего вдруг? Да потому, что книги все берут, магистры тоже. Всё время у них на глазах, умная, начитанная… Словом, легче уломать читателя, чем преподавателя.
Муж иначе воспринял мою задумчивость, приписав её разумности своих доводов в переоценке сил. Я не стала разубеждать, с готовностью обняла и поцеловала, пообещав беречь себя и завтра же не рваться за учебную скамью. Мы мило поболтали о моей жизни в Вышграде и его в нашем городке. Разумеется, о покушении на ректора я и сейчас умолчала.
Хендрик сказал, что поживёт в столице до января, и даже готов присмотреть за малышкой, пока «её мать позориться перед магами». Что ж, ещё один стимул сдать всё на хорошие отметки.
Поблагодарила супруга и с готовностью надавала заданий. Гардероб теперь – кур смешить, хочу что-то новое и элегантное. И туфли. И тёплый плащ с пелериной.
Марицу тоже одеть нужно: девочка всё-таки.
Словом, завертелась жизнь. И колесо я поверну в свою сторону.
Да, как всё просто было в мечтах! И как трудно на самом деле. Но я не показывала виду, помня о том, что путь вперёд не усеян розами. Иногда валилась с ног, но всё равно продолжала зубрить.
Марица изрядно помогала увеличить продолжительность занятий плачем. Я частенько мерила шагами прихожую-холл и нараспев, будто колыбельную, повторяла родословную королей Златории. К утру делала это, не задумываясь – очень спать хотелось. Кажется, даже во сне видела лица с литографий.
Несколько часов сна, кормление неуёмного глазёныша, излучавшего счастье и здоровье, – и на занятия. Спихивала дочку мужу, всучала рожок с молоком и ползла на занятия. Залезала к нам со Светаной на «горизонт» и нагло отсыпалась, благо важные лекции начинались ближе к полудню.
А потом стало легче: занятия кончились, началась сессия. Легче в том плане, что можно было спать днём, а учить ночью.
Так что Хендрик просчитался: первую сессию я не завалила, хотя почти все откровенно это предрекали. Но муж, увы, упорно не желал признавать, что моё зачисление в Академию не было ошибкой, и пытался пряником заманить домой. Я съездила на каникулы, навестила мать, познакомила с внучкой и вернулась обратно в Вышград.
И опять со скандалом… Хендрик запереть пытался, но я выстояла, пригрозив судом за насильственное лишение свободы. Пришлось отпустить нас с дочкой. Будь она постарше, оставила бы бабушке, потому как, признаться, маленький ребёнок учёбе не товарищ, но ей сейчас мать нужна, да и она мне. Маленькие – они такие беззащитные… И так быстро меняются. Была такая кроха – а теперь подросла.
Словом, в феврале я обосновалась в студенческом доме вместе с дочерью. Летом планировала отправить Марицу на природу вместе с отцом и бабушкой, а самой отдохнуть немного: Светана звала в гости. Я бы и к Лаэрту поехала, но ведь Хендрик заревнует. Дурак, но как это ему объяснишь? Было, не спорю, чуть не согрешила с эльфом по эмоциональной лавочке на фоне сбоя мозгов во время беременности, но, хоть чем поклянусь, мы просто друзья. И не более.
Нашу неразлучную троицу все знают.
К слову, Лаэрт нам со Светаной раз в неделю, как зацвели, розы дарил. И так искусно их срезает, что ни разу не попался. А мы обе врём, что это таинственный поклонник из алхимиков. Они люди угрюмые, тихие, застенчивые, ничего не опровергнут. Зато мы цену себе набиваем: девушка с воздыхателем и девушка без оного не одного полёта птицы.
Нехорошо себя хвалить, но, по-моему, я неплохо справлялась: заработала положительные отметки по общим предметам в прошлом семестре и теперь усердно готовилась к специальным, которые начались во втором. На правах добровольной помощницы библиотекаря копалась в пыльных фолиантах, желая послезавтра блеснуть умом и сообразительностью.
Марицу я покормила, погуляла с ней по зелёным дорожкам сада и уложила спать. Светана обещала дать знать, если она проснётся. Но, сдаётся, подруга горела желанием повозиться с малышкой без меня: то и дело норовила взять её на руки, повозиться… Со стороны и не разберёшь, кто мать. Признаться, иногда меня это раздражало. Пусть Марица и нежеланный ребёнок, но она моя дочь. И я даже её люблю. Только, надеюсь, в Хендрика характером не пойдёт.
Задумавшись, замерла на верхней ступеньке стремянки.
За окном давно стемнело. Последние посетители ушли четыре часа назад, библиотекарь тоже отдал ключи и отправился на боковую, только я старательно искала в царстве пыли и паутины (никогда бы не подумала, что служащие Академии держат дальние полки в таком беспорядке) ответы на два последних экзаменационных вопроса.
На столе, там, за книжными стеллажами, в мягком свете лампы с зелёным абажуром, лежали сложенные кое-как книги, мои сумбурные записи и стыла чашка чаю.
Мягкие пушистые хлопья тополиного пуха кружились за мелким, старинным, переплётом стекла. Он слегка отдавал синевой, особенно ясно проступавшей в такие вечера, при свете магических светильников. Помню, раньше последние были предметом моего обожания – теперь привыкла, научилась пользоваться.
Отрабатывая базовую бытовую магию – один из предметов, которые ещё предстояло сдать, – сложила пальцы кольцом и резко чиркнула указательным перстом по воздуху, активизируя заключённую в воздухе магию. Увы, иначе я не могу: никаких самостоятельных заклинаний, никаких, даже робких попыток сотворить самую простую искорку.
Студенты-первокурсники Общеобразовательного факультета учатся просто чувствовать чужую магию и работать с ней. Хотя «работать» – это громко сказано. Просто заучить, чтоб от зубов отскакивало, способы активации бытовых заклинаний Академии.
Это на первый взгляд всё просто: сложил нужную комбинацию пальцев, представил, чего хочешь – и всё. А на самом деле нужно ловить резонанс. Что за зверь такой? Да не объяснить толком, почувствовать нужно. У меня, к примеру, кончики пальцев чесались.
К слову, за пресловутую бытовую магию не переживала – в норматив укладывалась. Норматив – пятнадцать минут на заклинание, шесть из десяти успешных попыток что-то сотворить. Наверное, потому что муж, ворча, маленький секрет приоткрыл, после чего разом стало проще. Нет, не по доброте душевной, а из-за того, что руки заняты были, а надо было свет зажечь. Вот и получилось так, что такая бездарь, как я, освоила столь сложную науку на стабильный «трояк». Да-да, на большее я не тянула, зато активировать вот такие светлячки, работая в библиотеке научилась за раз.
Означенный светлячок – красивый, горящий ровным светом, который не слепит и не обжигает, шарик, напоминавший звезду, – зажёгся сбоку от стеллажа, с готовностью явив взору потрёпанные корешки. Зевнув в ладонь, начала поиски: где тут притаился Дитиан Асфазий со своим дурацким житиём? Надеюсь, этот вопрос мне не выпадет.
Тишина сгустилась, как-то резко обострив слух. Наверное, поэтому я и услышала шорох. Вначале решила, что мышь, но потом вспомнила, что библиотека зачарована от грызунов и прочих гадов, которые портят книги. Пауки, видимо, к ним не относились.
Замерев, прислушалась, а потом решительно поставила Дитиана на место.
По правилам после одиннадцати вход в учебные корпуса запрещён. Студентам, разумеется. Только при наличии разрешения от преподавателя на проведение опытов. Впрочем, в библиотечном крыле никаких лабораторий нет.
Магам, что ли, не заснуть, книжка на ночь потребовалась? Смешно, право слово!
Что я тут делаю в такую познень? Дык помощница библиотекаря. У меня и жетон специальный есть, чтобы деактивировать защитную магию. А на поясе – запасные ключи от всех помещений библиотеки. Перед уходом я обязана их осмотреть, запереть и замкнуть контур, по очереди приложив жетон ко всем кругляшкам на дверях. И, финальный штрих, – оживить горгулью. Ох, помню, как я верещала, когда впервые её увидела! Библиотекарь смеялся, а мне было не до смеху.
Горгулья охраняет библиотеку по ночам: тут есть книги по запретным знаниям, негоже, чтобы их кто-то выкрал. С меня, к слову, взяли подписку, что в запретное хранилище я не суюсь. Да и сама не стану: не маг. Вот Лаэрт подбивал, просил провести его, но нет. Чай попить в моём закутке, в читальном зале поболтать после закрытия – это можно, хотя по правилам и нельзя, а вот в архив и хранилища даже лучшего друга не пущу. Мне это место дорого, я долго его добивалась, упрашивала…
Задумавшись, медленно, стараясь не шуметь, спустилась со стремянки и вернулась к своему столу. Потянулась к лампе, но раздумала: нечего привлекать к себе внимание. На всякий случай нащупала жетон и вспомнила комбинацию слов, которую нужно проорать, если всё совсем плохо. Но этого очень бы не хотелось. По двум причинам: плохо – это всегда за гранью желаемого, и нет уверенности, что не напортачу с активацией какой-то особой защитной дряни.
Хорошо, что двери у нас не скрипят, так что тяжёлую створку приоткрыла без проблем и высунула свой любопытный нос в соседний читальный зал. Он огромный, двухуровневый, занимает половину первого и второго этажа. Я сама сидела в малом, преподавательском, рядом с основным фондом.
На первый взгляд, всё, как и должно быть. Ровный лунный свет через огромные окна (зашторить бы надо, но лень), одинаковые ряды столов, стульев, ламп с зелёными абажурами. Лестница на второй этаж, возле неё место архивариуса и пункт выдачи книг…
В углу – кадки с растениями. Редкий вид, terra amasius poere, цветёт раз в аховое количество лет, зато очаровывает дюжину девиц и пудрит мозги стольким же парням. Дурман цветочек выделяет, этакий газ любви. Надеюсь, за время моей учёбы массовая эпидемия из-за зелёной бестии не начнётся.
Цветок – гордость Академии. Над ним все трясутся, даже заклятие поставили, чтобы любопытные студенты на сувениры не оборвали.
Мысленно хихикнула: наверняка Осунта Тшольке для себя доставала. Для улучшения своей личной жизни. Наша хвостатая стерва пострашнее любого дракона будет.
Но спокойствие и тишина обманчивы: в библиотеке был чужой. Как я это поняла? Заметила тень, мелькнувшую возле одного из столбов, поддерживавших свод зала. Двигалась тень медленно, крадучись, и явно не с желанием помочь мне в учёбе.
Встав так, чтобы меня не было видно, следила за передвижениями этого человека, гадая, что делать.
Незнакомец неплохо ориентировался в пространстве, но явно сверялся с планом, иначе бы не замирал и не доставал что-то. Что, видеть не могла, – слишком далеко, но луна тщательно фиксировала изменения контуров силуэта.
Наконец тень скользнула в арочный проём, в один из служебных коридоров.
Выждав немного, я последовала за ней, полная решимости пресечь шалости студентов (если это кто-то из них), либо помешать совершиться преступлению. Звать кого-то из магов сейчас – глупо. Спускать горгулью – пока тоже. Гораздо разумнее выяснить, куда незнакомец направляется, и застукать с поличным.
Сняла туфли и босиком, чуть ли не ползком, пересекла пространство читального зала. На крае сознания мелькнула мысль о чистоте пола, но я отмела её, как не стоящую внимания. Агния, что важнее: поимка преступника или стирка? Ничего, библиотека не хлев, платье на помойку не выбросишь.
Затаив дыхание, прижалась щекой к арке и, убедившись, что коридор пуст, а все двери заперты, постаралась уловить шаги незваного гостя. Есть! Но что-то направление их мне совсем не нравится.
Так с туфлями в руках – сойдут за оружие – и прокралась по холодному каменному полу к лестнице.
На втором этаже – архив, а на третьем как раз те хранилища запретных знаний.
Мы, кажется, двигались в унисон. Когда останавливался тот человек, замирала и я, благоразумно держась на расстоянии лестничного пролёта, в тени перил и вазонов, чтобы сверху не заметить. Он начинал движение – двигалась и я.
Сердце билось где-то в пищеводе, но я гнала от себя мысли о том, чтобы струсить и сбежать. Чем больше узнаю, тем лучше. Контур активируется одним прикосновением, в любом месте.
Так, а пока вспомню слова при жуткой опасности. По-моему, разумнее просто кричать: «Помогите!». Я ведь не с Магического, всего лишь первокурсница Общеобразовательного…
Паника не лучший союзник, и я заменила её охотничьим азартом.
Подтвердив худшие опасения, незнакомец поднялся на третий этаж. Чикнул огнивом и завозился с дверью. Отмычки. Фи, как примитивно! Зато ты точно не маг, даже не студент.
А вот дальнейшее мне не понравилось: ночной посетитель пытался сломать охранную печать! Ругался, вертел в руках какой-то предмет, изрыгавший холодное зеленоватое магическое пламя. Судя по движениям рук, прекрасно знает, что там сетка контура, которой нельзя касаться.
Кончики пальцев засвербели. Знаю, милые, тут химичат с чарами, пытаются проникнуть в секретное место и выкрасть опасные фолианты. Вон, даже холщовая сумка заготовлена. И явно не для одной книжечки.
Я криво усмехнулась, пряча за ухмылкой страх, и осторожно попятилась к двери на лестничную площадку. Просочилась сквозь щель и коснулась жетоном древесины. Есть! Защитный контур засверкал, отсекая незнакомца от внешнего мира. Если тот попытается выйти, испытает непередаваемую гамму ощущений. Но проблема в том, что я не знаю плана третьего этажа, там может быть другой выход, а посему нужно будить горгулью и спешить звать магов.
Не заботясь о том, слышат меня или нет, практически кубарем скатилась по лестнице на первый этаж. Вспомнила о книгах, записях, лампе, шторах, магическом светлячке – пёс с ними! Библиотека не сгорит, книги не растворятся в воздухе до утра.
Я неслась по коридору так, будто за мной гнались демоны, боясь обернуться или сбавить темп. Входная дверь казалась спасительным маяком.
Наплевав на все правила, не удосужилась активировать защиту хоть где-нибудь: угу, кто сказал, что у меня время есть? Если у того тип есть магический предмет, то финт с отмычками ничего не значит. Да и как он умудрился пролезть внутрь? Явно не с парадного входа зашёл, иначе бы видел свет в моём окне, то бишь преподавательском читальном зале.
Позволила себе остановиться только в холле, сделала пару судорожных вздохов, надела туфли (всё ещё таскала их в руках) и юркнула за дверь. Жетон взмыл к кругляшку, а голос сбивчиво, фальшивя, напевал мелодию призыва.
Руки дрожали – с первого раза по груди твари я не попала, не говоря уж о начертании руны. Но собралась и довела дело до конца.
А страх-то был не напрасен: там, наверху, что-то тихонечко завывало. То ли охранные чары, то ли…
Горгулья разомкнула глаза, признала меня и лениво отделилась от стены. Сделала круг над моей головой и растворилась, пройдя сквозь дверь. Всё, теперь никто не может войти или выйти без обратного призыва.
Отойдя на пару шагов, глянула на окна библиотеки – по третьему этажу блуждал огонёк.
Счастливой охоты, горгулья, и попутного ветра мне!
Я припустила по мокрому от росы саду к преподавательским домам. Решила, что постучусь в первый попавшийся, переложу ответственность на крепкие маговы плечи и попытаюсь заснуть. В любом случае, ничего толкового сделать не могу, все расспросы, показания – завтра.
Я припустила по мокрому от росы саду к преподавательским домам. Решила, что постучусь в первый попавшийся, переложу ответственность на крепкие колдуньи плечи и попытаюсь заснуть. В любом случае, ничего толкового сделать не могу, все расспросы, показания – завтра. Да, определённо, не оценила я коварности первых летних деньков! Всего пара минут – а уже успела продрогнуть. Хотя неудивительно: я ведь не захватила кофту, бросила в малом читальном зале вместе с записями и книгами. Теперь пожинала последствия: плечи продрогли, туфли промокли, все в земле… Только сейчас сообразила, что припустила за помощью напрямик, а не по дорожкам, и теперь измазалась во всех прелестях мокрого сада. И так, мелочи, – оцарапала руку.
Толкнула калитку: заперта. Ладно, попробуем мой жетон. Чтоб голуби обгадили могилы этих магов, отгородились от всего мира! И изгородь густая такая, колючая… А время-то идёт, сбежит преступник!
Жетон не помог. Но тут я сама виновата: не сообразила, что никакой магией тут и не пахло. Всего лишь крючок. Раз – и он выскользнул из металлической петли, отворив путь к разнообразным двухэтажным домикам. Тут много лет назад каждый строился по своему вкусу, а потомки не стали ничего менять, внеся пару незначительных добавлений, вроде мансарды или новой зверушки на фасаде.
Разумеется, сейчас, ночью, я ничего не разглядывала: любопытство удовлетворила давно, хоть и издали. Ночью же перепуганной мне все дома казались близнецами-братьями.
Подлетев к ближайшему крыльцу и попортив клумбу с чем-то пахучим, но явно не цветами, забарабанила дверным молотком по доскам. Ответа не последовало, только кольнула пальцы магия. Кто бы сомневался, что тут защитный контур. И он меня прощупывал, намекая, чтобы носа не совала.
Отойдя, наклонилась и залепила в окно второго этажа комком земли. Ровный такой шарик вышел, не хуже снежка. Подумав, послала такой же второй раз.
В окне вспыхнул тусклый огонёк. Кто-то отодвинул занавески и, оставаясь в тени, выглянул наружу.
Я крикнула: «На помощь!». Это чтобы за хулигана не приняли. Получился короткий громкий писк, типично женский, на одной высокой ноте. Даже обидно, что горло родило мышь. Так всех не перебудишь. Я и не перебудила: так, вызвала лёгкий интерес в ещё одном доме. Мимолётный ввиду пассивности жертвы, то есть меня, не соблаговолившей завопить нормально, вторично.
Огонёк в окне стал ярче. Холодное свечение магии сменилось тёплым светом живого огня.
Пара минут томительного ожидания – и дверь отворилась, явив взору фигуру с фонарём «летучей мышью» в руке. Приглядевшись, я поняла, что это Осунта Тшольке. В длинной ночной рубашке и копной распущенных волос через плечо. Зевнув, она осветила меня и зажгла свет в прихожей.
Я во все глаза пялилась на магичку: никогда не видела её такой. Смешная, немного потерянная и даже на женщину похожа. Не верится, что она в ночнушке спит…и босиком ходит.
– Ну? – вопрос поражал лаконизмом.
– Проникновение в библиотеку. Он печати на третьем этаже сломать пытался… Я кое-как заперла, горгулью спустила.
Сон магистра Осунты как рукой сняло. Встрепенувшись, она велела ждать, где стою, и поспешила скрыться в недрах дома. Буквально через минуту вернулась при полном параде: рубашка, штаны, сапоги, волосы в «хвост». Пальцы разминаются, щёлкая искрами магии.
А за поясом что-то колюще-режущее.
– Веди, показывай… Хотя, – Осунта задумалась, – пойди, разбуди Эдвина. Магистра Лазавея, – тут же поправилась она. – У него драконы-водостоки.
Кивнув, побежала искать те самые водостоки. А хвостатая стервочка раз – и исчезла, переместилась в пространстве, оставив после себя лёгкий запах озона.
Пожалуй, самое интересное место Академии – это преподавательский городок. И самое страшное, потому что у меня десять раз сердце замирало от разных штучек. Ладно, если они каменные, а если оживают? Идёшь ты без свечи и лампады, одна луна над головой, ищешь драконы-водостоки, а из-за низкой оградки к тебе ожившее растение щупальца тянет? И что ты сделаешь? Правильно, завизжишь во всё горло.
Надо признать, завизжала я удачно. В смысле, у нужного дома. С теми самыми драконами. Но перебудила заодно и всех соседей магистра Лазавея, дружной толпой высыпавших к окнам.
Смутившись, я попросила магистра Эдвина спуститься.
– Что-то важное? – он наполовину высунулся из окна, а я предпочла заняться изучением клумбы.
Всё-таки думать надо, в каком виде перед студентками появляешься. Просто в лунном свете, падавшем аккурат в окно, его торс смотрелся особенно эффектно. Нет, никакой груды мышц, но бередил девичью, то есть мою фантазию. Как Хендрик в своё время. Мой муженёк без одежды весьма и весьма. Всё-таки, активно практикующего мага сразу видно: они не растекаются квашнёй. Ну, я не о лекарях и алхимиках: им-то неважно, а вот для магистра по изменению сущностей… Поскорей бы, что ли, нам о других мирах рассказывать начали: жутко интересно!
Пока я предавалась подобным мыслям, магистр Эдвин успел одеться и спуститься. Абсолютно бесшумно. Я аж вздрогнула, когда он неожиданно оказался рядом. Буквально скользнул по воздуху.
– Магистр Тшольке просила вас позвать… В библиотеке неладно, – коротко сообщила я.
Магистр Эдвин оказался любопытным, потащил за собой, выспрашивая подробности ночного вторжения. Я рассказала, что могла, по возможности, сообщив побольше фактов.