Текст книги "Страна надежды (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Вампиры взяли короля в кольцо и обнажили мечи. Незнакомец откинул капюшон и действительно оказался палачом: традиционная маска скрывала пол-лица.

Страден сглотнул вязкую слюну, осознав, пришёл последний день его жизни.

– Прогуляемся? – низким шепелявящим голосом предложил палач и протянул королю руку.

Тот дёрнулся и заявил: они не имеют права его убивать.

Вампиры рассмеялись. Один из них замахнулся, чтобы быстро, одним ударом, снести голову короля с плеч. Страден зажмурился, но клинок просвистел над ухом, не срезав ни волоска.

– Прекратите, – лениво приказал император, возникнув в дверном проёме и тут же, якобы разгневавшись, рявкнул: – Пошли вон, никчёмные твари!

Комната опустела за считанные мгновения. Страден и Темнейший остались одни.

Император присел на единственный стул и велел подоспевшему слуге поставить письменный прибор на стол. Бросив косой взгляд на короля, Темнейший вывел на бумаге текст завещания, перечитал, чтобы избежать ошибок и разночтений, зачаровал от порчи любым известным способом, будь то вода, огонь или попытка разорвать документ, и попросил Страдена ознакомиться.

– Я не… – начал король, но не закончил.

– Это другая бумага, – нетерпеливо оборвал его император. – Подпишите и вернётесь домой. Целым и невредимым. Теперь о долге: мы подпишем особое соглашение, при посредничестве ещё одной стороны. Я, знаете ли, в эльфийский лес собираюсь.

Страден сложил губы в форме буквы «о» и дрожащими руками взял текст завещания. Пробежав его глазами, он нахмурился и напомнил: Темнейший собирался сохранить ему жизнь.

– Так я и сохраню, даже слово дам, что вас не убьют за этой дверью. Ну же, чего вам бояться, Страден? – опутывал сетями мурлыкающий голос императора. – Уже в этом году родится сын, затем ещё один, вероятность вступление в силу завещания крайне мала. Там ведь сказано: «В случае отсутствия прямых наследников…». То есть и ваша супруга должна умереть и не оставить потомства. Мыслимое ли дело! Да и сами вы крепкий мужчина.

– Я не верю в ваши добрые намерения, – покачал головой король.

– Правильно делаете, – наморщил переносицу Темнейший. – Мне нужно было совсем другое, но из-за треклятых эльфов и расторопности вашей супруги придётся довольствоваться этой фитюлькой. Один шанс из тысячи, что она пригодится, но отпустить вас просто так не могу. Не даром же похищал, пусть хоть такая бумага останется.

– Значит, задумали меня убить? – Страден по-прежнему не спешил ничего подписывать.

– Я похож на дурака? – рассмеялся император. – Это уже война, а воевать с эльфами я не намерен. При таком раскладе только ленивый не обвинит в вашей смерти. Поздравляю, прижали к стенке, людишки!

Злоба, проскользнувшая в голосе Темнейшего, убедила короля, и он поставил подпись под завещанием. Император тут же убрал его, кивнул и сообщил: Страден свободен. Дождавшись, пока тот приведёт себя в порядок, Темнейший лично открыл для него пространственный коридор во дворец в Наисию, ловко обойдя всю магическую защиту.

Когда вихрь рассеялся, император перечитал завещание и расхохотался, потешаясь над человеческой глупостью. Успокоившись, он задумался о пунктах соглашения о выплате долга. Темнейший намеревался получить всё до последней монетки, но в свете новых обстоятельств не желал грабить Лаксену. Королевству предстояло отдавать долг по частям. Как, они обговорят завтра с графом Сааматом.

Глава 8

Мериам шагала вниз, в Средний город, на работу к мастеру Гримму. Вопреки настояниям мужа, она не бросила несчастного гнома и теперь несказанно радовалась, что ей есть куда пойти и поговорить о чём-то другом, нежели семейные проблемы. Без них, увы, не обошлось, и о самой главной Мериам старалась не думать. Хватит вопросов мужа и подруг. Будто она Прародительница сущего и способна всё решить мановением волшебной палочки!

Палочку, к слову, Мериам заказали вчера: конец третьего курса, пора. Пока её сделают, пока адептка научиться её просто держать. Может, и вовсе не подойдёт орудие труда, и придётся заказывать новую. Волшебная палочка – предмет сугубо личный, одна и на всю жизнь.

Мастер, почтенный седой маг, долго беседовал с Мериам, выявлял её склонности, проверял ауру, узнавал специализацию, особенности поведения, задавал множество вопросов, казалось, никак не относившихся к делу, и после часа утомительной беседы сообщил: палочку изготовит. Шардаш потом рассказал, не всем везёт с первого раза, некоторые вынуждены приходить повторно.

– Почему? – не поняла Мериам. – Необходимых материалов нет?

Профессор рассмеялся:

– Волшебная палочка – предмет штучный, для каждой всё достают заново. А приходят потому, что мастер их сущность не уловил. А ошибиться в таком деле нельзя. В лучшем случае палочкой неудобно пользоваться, в худшем же она начнёт высасывать силы. А всё потому, что маг заказал слишком сильную. Золотые руки и головы у мастеров, недаром алхимиков-краснодеревщиков так ценят. Один стоит дороже десятка таких, как я.

Припекало – и это несмотря на то, что день клонился к вечеру.

Бонбридж благоухал цветами. Они продавались на каждом углу, благо только ленивая крестьянка не выращивала их в саду. Хороший приработок: цветы приносили иногда больший доход, нежели овощи и фрукты. Последних тоже в город завозили в избытке – от разнообразных плодов ломились прилавки. Вот и Мериам шла и сплёвывала на мостовую вишнёвые косточки. В одной руке зажат кулёк, другая придерживала сумку.

Яркие петунии свешивались из горшков над вывесками лавок и трактиров. Зелень деревьев дарила долгожданную тень.

То здесь, то там мелькали в толпе тележки продавцов лимонада, а все, без исключения, таверны и рестораны предлагали посетителям мороженое.

С моря долетал лёгкий бриз, принося с собой запах дальних стран, соли, смолы и рыбы. Даже отсюда виднелись мачты кораблей в порту. Их было столько, что казалось, будто на море вырос лес.

Над Бонбриджем кружились чайки. С пронзительными криками они ныряли в воду, чтобы вынырнуть с блестящей рыбёшкой в клюве. Доставалось от птиц и зазевавшимся рыбакам, вовремя не убравшим улов. Стоило отвернуться, как ушлые чайки камнем падали вниз, хватали с палубы рыбу и взмывали в небеса.

Июль – макушка лета и конец учебного года. Все экзамены сданы, только должники маялись в библиотеке, где было душно, несмотря на открытые нараспашку окна. Мериам счастливо избежала их участи, четыре дня назад закрыв сессию, и официально перешла на четвёртый курс. Сдала всё сама, наотрез отказавшись от помощи мужа.

Мериам заглянула на почту и опустила в ящик письмо родителям. Оно дойдёт быстро, уже послезавтра прочитают. А через три дня они с Тревеусом уедут в тот самый домик в горах на заслуженные летние каникулы. Профессор не входил в приёмную комиссию, поэтому мог спокойно отдыхать до десятых чисел сентября, то есть до первого дня занятий.

Бонбридж потихоньку наводняли абитуриенты. Мериам узнавала их по растерянным лицам и страху в глазах. Когда-то она приехала сюда такой же и точно так же, раскрыв рот, рассматривала шумные улицы, шарахалась от представителей иных рас, которых до этого не видела, и с уважением взирала на всех, носивших гордое звание мага. Или хотя бы ученика Ведической высшей школы.

У стражи тоже прибавилось работы: воры не сидели на месте и пополняли карманы за счёт приезжих.

Мериам выбросила опустевший кулёк и купила стакан лимонада: пить хотелось неимоверно. Продавец, очередной полукровка с ярко-рыжей шевелюрой, попытался приударить за «такой солнечной девушкой», но адептка, улыбнувшись, показала кольцо и добавила: у неё ещё и ошейник есть. Почему-то после упоминания о нём непрошенные кавалеры ретировались, даже те, в ком текла кровь оборотней. Недавно вот так, безо всякой магии, Мериам мирно рассталась с очередной подвыпившей компанией, караулившей девушек в проулке у «Бравого петуха».

Инесса, всё ещё работавшая подавальщицей, активно намекала, что Тревеусу Шардашу особенно рады в их заведении. Оно и понятно: перекинувшийся тёмный оборотень мог успокоить любого драчуна. Даже тролли, и те становились ниже травы, когда над ними зависало чудовище с алыми глазами.

Странно потом смотрелось, как Мериам вставала на цыпочки и гладила тварь из кошмаров по загривку или целовала в морду.

Адептка следила за тем, чтобы Шардаш в звериной ипостаси никого не тронул – он слушался только её.

Вчера и вовсе вышел конфуз.

Студенты либо разъехались, либо кутили в городе, поэтому профессор позволил себе немного порезвиться в облике зверя в парке. На свою беду мимо проходил директор и увидел странную картину: хрупкая веснушчатая адептка, смеясь, ловила хвост огромного белого зверя.

Селениум Крегс не сразу сообразил, что это развлекаются Шардаши, зато профессор учуял его и насторожился. Нет, нападать он не собирался, всего лишь проверить, кто нарушил их покой.

Если бы не Мериам, неизвестно, чем бы всё кончилось. А так директор покорно замер, Шардаш-оборотень его обнюхал, лениво рыкнул и вернулся к жене.

С улыбкой вспоминая тот эпизод, Мериам не заметила, как дошла до низкого, чтобы хозяевам было удобно, порога мастера Гримма. Поправив попавшие за ворот платья волосы, адептка позвонила. Дверь тут же отворил один из сыновей хозяина, служивший приказчиком в лавке. Предыдущего, племянника мастера Гримма, невольно помогла уволить Мериам: не сошлись цифры в амбарной книге.

– О, Мирри! – радостно завопил гном и заключил адептку в могучие объятия.

Мериам не сопротивлялась: Шардаш уже привык, что от неё пахло всем семейством Гриммов, и не ревновал. Отучить гномов от привычки обниматься невозможно, а отказаться – оскорбить.

– Когда-нибудь ты мне кости сломаешь! – посетовала адептка и вошла внутрь. – Ну, как торговля?

– А, – махнул рукой Ронем, – какая тут торговля, когда лето! Так что работы немного, всего две книги.

С этими словами гном шмыгнул за прилавок и извлёк из-под него два толстых тома. Ещё и улыбнулся, будто и вправду работы кот наплакал.

Адептка присвистнула и подбоченилась:

– Это так, значит, торговля плохо идёт? Или вы каждую запись на десять строчек делаете?

– Так, это, заказ крупный был, закупили кое-чего впрок, – оправдывался Ронем. – Тебе чаю со льдом принести?

– Лучше яду, – честно призналась Мериам, засев за амбарные книги. – Тут работы на две недели, а у меня всего два дня.

Гном засопел и пристроился рядом, вызвавшись помочь. На вопрос, как же лавка, махнул рукой и позвал отца. Вот что всегда адептку поражало в гномах, так это их отношения. Причём, сугубо в деловой сфере. Другой отец бы послал сына куда подальше, сидел бы на кухне, пиво попивал, а мастер Гримм нет. Тут же ввалился в лавку, поздоровался с Мериам и засел на высоком табурете, гостей высматривать.

Ронем хорошо считал, а раз кто-то что-то делает хорошо, то пусть этим и занимается. В данном случае – помогает Мериам. Больше толку, значит, прибыли. А прибыль для гнома – всё. Лучше самому в лавке посидеть, чем медяка при подсчёте лишиться.

Часа через два, когда голова Мериам уже трещала от расчётов, дебетов и кредитов, матушка Гримм предложила отвлечься и немного посплетничать на кухне. Адептка согласилась, и Ронем остался в одиночестве бороться с собственным корявым почерком.

На кухне царила прохлада: гномы умели строить жилища так, чтобы не зависеть от капризов погоды.

Мериам провела рукой по вспотевшему лбу и нагнала немного воздуха за вырез платья. Она жалела, что нельзя снять нижнее бельё: в такую жару хочется ходить в одной короткой сорочке.

Матушка Гримм подсуетилась, поставила на стол две чашки, банку варенья и корзинку с нарезанным хлебом, разлила ледяной травяной чай. Завязался разговор. Как обычно, о жизни. Не купили ли ещё домик или квартиру? Как здоровье, своё и мужа? Куда на каникулы собираются? Тяжело ли учиться? Каково это, с оборотнем? И прочее, сугубо женское и неинтересное мужчинам.

Прихлёбывая чай, Мериам откровенно отвечала, с улыбкой наблюдая за лицом матушки Гримм. Мимика у неё развита отменно, ни одной эмоции не скроешь.

Адептка рассмеялась, когда гномка ойкнула, всплеснув руками: «Матерь-Земля, восемь раз, изверг какой!». Подумала: стоит ли разубеждать матушку Гримм, нарисовавшую в голове страшную картину мук? И не стала, пусть слухи потешат самолюбие мужа.

Мериам привыкла, что в делах любовных Тревеус Шардаш пленных не брал, на уговоры не поддавался, доводил до победного. Ну, перебарщивал иногда, но никаких ужасов, даже приятно.

Какое там питьё Власелены! Адептка его подлить не успела, как уже оказалась виновницей первой семейной ссоры. Пришлось заверять, что любит, чтобы потом со всей ответственностью заявить: какие герои сентиментальных романов, муж лучше!

– И что, в этом месяце опять без дитяти? – матушка Гримм участливо взглянула на адептку. – Или ты травки пьёшь?

Мериам покачала головой.

Шардаш рассказал, что у оборотней положено заводить первого ребёнка сразу после свадьбы, и она ничего не пила. Даже если б хотела, не смогла: муж учуял бы. Но беременность всё не наступала, Шардаш волновался, Мериам тоже. Месяц отношений до свадьбы, шесть после – и никакого результата, будто проклял кто. Однако профессор ничего на ауре Мериам не видел, а в чистоте своей не сомневался.

– Ты настойку «матушки-травы» пробовала пить?

– Три бутылки извела. Тревеус даже противооборотное зелье не пьёт – вдруг оно тоже влияет. Ни намёка, всё по дням приходит.

– Может, муж бесплодный? – шёпотом спросила гномка. – Ты прости за такое, деточка, но когда так старается и не выходит…

Мериам покраснела и покачала головой. Она даже мысли не допускала, нелепо для пышущего здоровьем Шардаша! Другие оборотни его силу бы не признавали, если бы он родился неполноценным, Власелена опять-таки ничего не сказала, а ведь она ведьма, сразу видит подобные вещи.

– Тогда, может, застудилась? – предположила матушка Гримм. – Присела на холодненькое и…

– Здорова я, – вконец погрустнела адептка. – В конце года в Школе обязательный осмотр, Тревеус попросил, и это тоже проверили.

Мериам вздохнула и потянулась за ножом. Намазала краюшку вареньем и откусила, зажёвывая тревогу. Думала, хотя бы здесь отпустит, но матушка Гримм подняла набившую оскомину тему.

Гномка расспрашивать больше не стала, сказала только, что к сентябрю месяцу всё образуется:

– На природе-то самое оно! Не грусти, милая, помяни моё слово, радостной вернёшься. Ты лучше расскажи, как родные-то его тебя приняли. Не обижают?

Разговор вновь завертелся вокруг разных мелочей, и Мериам успокоилась. Допила чай, поблагодарила матушку Гримм за заботу и пошла дальше воевать с амбарными книгами.

Мериам подводила баланс, когда на плечо легла рука мужа.

Шардаш извинился перед мастером Гриммом и увёл жену на свежий воздух. Рабочий день для неё закончился.

Чинно прогуливаясь под руку с супругом, адептка пересказывала последние новости, жаловалась на духоту: вечером жара спала, но дышать легче не стало. Грозу бы!

Шардаш в свою очередь сообщил, что присмотрел дом:

– Если тебе понравится, первый взнос внесу. Остальное за год отдам. Ничего, возьму ещё один курс под крыло, откажусь от табака, зато получим своё жильё. Самой ведь наверняка неудобно в преподавательском корпусе.

Мериам пожала плечами. Она смущения не испытывала, привыкла здороваться и болтать с новыми соседями, а вот Шардаш хотел жить отдельно и молчаливо ревновал жену к преподавателям до шестидесяти лет. Естественно, комнаты профессора находились в мужском блоке, а, значит, Мериам постоянно общалась с холостыми представителями сильного пола.

Адептка устала объяснять, что никем, кроме мужа, не интересуется, даже надевала ошейник на чаепития у «опасных субъектов». Шардаш успокаивался, но всё равно ревностно следил за тем, чтобы с Мериам не смели флиртовать. На этой почве случилась пара конфликтов. К счастью, всё быстро и безболезненно разрешилось.

– Хорошо, завтра посмотрим.

Шардаш кивнул и шепнул, что уже договорился на утро.

Они спустились в Нижний город. Профессор обнял жену за плечи, одновременно защищая и ласкаясь к ней. Он вспомнил осень прошлого года, когда искал пропавший перстень и наткнулся на неуклюжую рыжую девицу. Кажется, где-то здесь Шардаш впервые её поцеловал – импульсивно, желая узнать вкус губ. Найти бы теперь этот проулок и этот трактир…

– Мы куда? – поинтересовалась Мериам, когда они свернули с главной улицы.

– Воскрешать прошлое и развратничать, – подмигнул Шардаш и поправил ошейник: тот прилип к потной коже.

Обычно символ брачных уз оборотней прятался под рубашкой, но лето диктовало свои условия. Да и все в Бонбридже знали, кто такой профессор.

Мериам не понимала, зачем носить одновременно кольцо и ошейник, но Шардаш ничего снимать не собирался. Так, по его словам, он отдавал дань уважения и своим предкам, и расе супруги.

– Тревеус, не надо, да ещё прилюдно! – взмолилась Мериам. – Понимаю, для оборотней естественно ходить голыми, спариваться на глазах у…

– Фи! – профессор ласково щёлкнул её по носу. – Я, может, и кобель, но разумный, к извращениям не склонный. Вот ещё, других в такие дела посвящать!

Ориентируясь по запахам, Шардаш нашёл-таки тот трактир и предложил снова ударить Мериам дверью. Та обиделась, вырвала руку и заявила: она сейчас сама кого-то ударит.

– Неужели не помнишь? Пирожки, любовный роман, твоё бегство…

Адептка нахмурилась, а потом поняла, о чём речь. Рассмеявшись, заявила:

– Не знала, что ты такой сентиментальный! А ещё книжки отбирал… И не стыдно, Тревеус? Сам зачитывался ночи напролёт, куски заучивал, чтобы с выражением декламировать и шифровки писать. Мне потом по твоей милости от директора влетело: он решил, будто шпионка – я. Нет, не стыдно, а? Большой тёмный оборотень – и романы с сердечками.

Шардаш фыркнул и напомнил: именно она грезила о «великой и чистой любви», начинавшейся почему-то в грязной подворотне.

– Или это твои тайные желания, Мирри? Ты только кивни. Стены здесь крепкие, место не бойкое, а желания – хоть отбавляй.

То ли шутя, то ли всерьёз, профессор прижал жену к соседнему забору. Та процедила: «Дурак!» и, вырвавшись, зашагала прочь.

– Мирри, а как же большая и чистая любовь? – давясь смехом, крикнул вслед Шардаш.

– Подавись! – адептка обернулась и показала ему «фигу».

Профессор неприлично захрюкал, а потом и вовсе согнулся пополам от хохота.

Мериам покрутила пальцем у виска и предложила не баловаться пошлыми фантазиями.

– Давно ли они стали пошлыми? – Шардаш подошёл и поцеловал её.

– С тех пор, как вышла замуж и подарила тот хлам Инессе. Но я попрошу, она даст тебе почитать.

– Нет! – взвыл профессор, отступив на шаг. – Мне тогда на всю жизнь хватило! Лучше демоны, чем романы о горячих телах и сокровенных пещерах.

Теперь рассмеялась Мериам:

– Всё, провинишься, подарю книжечку с сердечками и заставляю читать вслух.

Шардаш пообещал иначе загладить вину и, видимо, решил начать прямо сейчас. Авансом.

Поцелуй затянулся. Наконец адептка отстранилась, поправила воротник мужа и потащила к морю, дав понять, что с воспоминаниями покончено. Шардаш заартачился и поставил Мериам перед фактом: сначала еда, а потом прогулка.

За ужином профессор сообщил об изменениях в планах. Он хотел пару дней провести в Фераме и лишь потом уединиться в лесном домике.

Они сидели на открытой террасе таверны, лакомились морепродуктами и наслаждались морским пейзажем. Хозяин открыл заведение в удачном месте: в Нижнем городе, но в стороне от складов. Сюда хаживали не моряки и беднота, а обеспеченные горожане. Таверна работала исключительно в тёплый период года, зато именно здесь предпочитали играть свадьбы представители иных рас. Им требовалось слияние с природой, а тут к их услугам был и свежий ветерок, и небо, и трава, и деревья, и вода.

Брали в наём и лодочки. Немало парочек уединилось с корзинами для пикника на небольшом расстоянии от берега.

Шардаш раз в неделю водил сюда Мериам ужинать. Адептка догадывалась, цены им не по карману, но не возражала: бесполезно. Зато так вкусно!

Откинувшись на спинку плетёного кресла, Мериам наблюдала за тем, как вышколенный подавальщик в форменном бордовом переднике расставлял тарелки. Обслуживали здесь быстро, как в лучших ресторанах, которые держали эльфы.

Мериам невольно краснела, сравнивая свою одежду с платьями других дам. Они блистали украшениями и нарядами по последней придворной моде. Особенно отличались эльфийки – признанный эталон женской красоты и безупречного вкуса. Даже Шардаш посматривал иногда на даму слева. Мериам не ревновала: она сама ею любовалась.

Убрав бутылку обратно в ведёрко со льдом, профессор провозгласил тост:

– За тебя и наших будущих детей.

Мериам кисло улыбнулась и выпила. Она надеялась, муж не станет поднимать болезненную тему в столь прекрасный вечер, но, видимо, ошиблась.

– Тревеус, успеется, – отмахнулась Мериам и отрезала кусочек рыбы.

– По человеческим меркам, да, а по нашим возникнут вопросы. Мать решит, что либо я, либо ты меня не любишь. Или опять начнёт твердить, будто взял в жёны заведомо бесплодную.

Ну да, оборотницы магии не учатся, амбициозных родителей не имеют и как-то ближе к природе. У зверей ведь как: сколько и когда получилось, так и будет.

– Тогда почему у твоей матери мало детей? Не четыре года же она с твоим отцом в браке прожила!

Шардаш улыбнулся:

– Не путай оборотней с демонами. Никакой дюжины сопливых ребятишек! Просто невесты обычно выходят замуж беременными, а если детей нет, как у нас, полгода, начинаются пересуды. К слову, мама родила пятерых. Мой младший брат умер. Давно уже. Ладно, не бери в голову!

Мериам вздохнула: тяжело не думать, когда тебе постоянно об этом напоминают. Поневоле встанешь на сторону матери в вопросе деторождения.

Или дело не в традициях, а в неодобрении Мериам семьёй мужа? Ребёнок бы положил конец разногласиям, поэтому Шардаш и пытался скорее его родить.

Видя, что жена взгрустнула, профессор развлёк её последними новостями от магистра, во всех подробностях поведал о смотринах невест. Асварус жениться не хотел, но Темнейший подталкивал к решительному шагу, намекал на непристойность статуса вечного холостяка.

– Самое смешное, император тоже отбрыкивается от жены, – шёпотом добавил профессор, проверив, не подслушивает ли кто. – Кажется, от него беременна одна важная демоница, а Темнейший не желает брать её в жёны. Ребёнка признал, и всё.

Мериам чуть не поперхнулась и удивлённо взглянула на мужа: откуда ему известны столь пикантные подробности? Выяснилось, об этом судачат в обоих мирах: в Лунном – при дворе Наитемнейшего и Солнечном – в будуаре Марикеш, которая в ультимативной форме требует зачатия пятого ребёнка.

Ролейн Асварус, разумеется, на правах друга узнал обо всём первым и теперь пытался извлечь из события пользу, то есть не жениться ни на дочери, ни на сестре императора.

Адептка с интересом слушала профессора, узнав много нового о брачных традициях и морали другой расы. До этого она и не подозревала, что беременность не обязывает демона жениться, беременная беременной рознь. Удивляли и другие нюансы, о которых не писалось в учебниках.

– Значит, она ниже его по происхождению, – заключила Мериам, – раз император не женится.

– Если бы! Он от дочери Наитемнейшего отказался. По словам магистра, она чуть ли не на коленях ползала, себя предлагала, а император – «нет» и всё тут!

Адептка поперхнулась и разлила вино.

Упрямство Темнейшего может дорого обернуться для всего Солнечного мира. Верховный демон наверняка в ярости и пожелает отомстить.

Оказалось – нет, такое не принято. Близость состоялась по обоюдному согласию между равными, никаких претензий. Порицают же демоницу: за то, что не сумела обольстить и удержать.

Мериам покосилась на соседние столики и, не заметив подозрительной активности, шёпотом спросила, разве не опасно разглашать такие сведения. Шардаш заверил, что ничего опасного для жизни не рассказал, но делиться с подругами не советовал.

После ужина чета Шардашей отправилась на прогулку по побережью.

Профессор взял напрокат лодку и повёз жену смотреть на Бонбридж со стороны моря. Конечным пунктом путешествия значилась уютная бухточка, заросшая можжевельником. Шардаш обещал изумительный аромат, а Мериам ему – венок из символа вечной жизни. Профессор почему-то не оценил, отказался – колючий.

Плеск воды успокаивал, настраивал на лирический лад.

Их лодка давно оставила позади другие, а Шардаш всё грёб и грёб, не чувствуя усталости. Наконец остановился, развернул судёнышко так, чтобы потом плыть вдоль берега, и бросил заготовленный заранее якорь.

Положив голову на колени супруга, Мериам наблюдала за полётом птиц, вглядывалась в голубизну неба, слушала шёпот волн. Солнечные лучи ласкали кожу, соперничая с пальцами Шардаша.

– А у тебя жучок! – хихикнула Мериам. – Ой, сейчас за шиворот заползёт!

Она приподнялась и смахнула насекомое с воротника мужа. Улыбнулась и потянулась к его губам.

Профессор взъерошил жене волосы и провёл языком от уха до основания шеи. Мериам вздохнула и на миг закрыла глаза. Затем рассмеялась, шутя, оттолкнула Шардаша и перебралась на нос лодки:

– Я загорать буду.

– Угу, и сгоришь, – профессор достал заранее припасённый зонтик, раскрыл и заботливо водрузил над головой Мериам. – Забыла, какая у тебя нежная кожа?

– Какая? – блеснула глазами Мериам.

Вместо ответа Шардаш расцеловал её руки от кончиков пальцев до локтя.

– Расскажи, кто здесь водится?

Сияющая адептка скинула туфельки и облокотилась о нос лодки.

– Мирри, ты опять об учёбе?! – взвыл профессор. – Такой день чудесный – а у тебя теоретический курс разумной и неразумной нечисти…

– Так рядом же тёмный оборотень, самый расчудесный оборотень на свете!

Мериам наклонилась, ухватила Шардаша за воротник и потянула на себя. Он с трудом удержал равновесие, чмокнул жену и снова взялся за вёсла.

Обратно возвращались уже под покровом ночи. Мериам рассматривала созвездия и определяла по ним стороны света, а Шардаш следил, чтобы ни одна тварь не потревожила идиллии. Впрочем, нос не учуял ничего, кроме привычных запахов. Видимо, всех русалок и морских чудищ давно распугали рыбаки и пьяные песни матросов.