Текст книги "Визажистка"
Автор книги: Ольга Клюкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Смотри, смотри, Вер, как он сейчас посмотрел на тебя, этот Марк, – взволнованно прошептала в ухо Ленка. – Откровенно, Вер, прямо раздевает. Похоже, ты ему понравилась. Смотри, глаз с тебя не спускает.
– Отвернись. Тебе показалось, – сказала Вера. – Это он на тебя смотрит, я тут ни при чем.
– Ну не скажи, Венера, я в этих делах пока еще не последняя дурочка…
Но Вера только вздохнула, решив для себя, что в этом ресторане сегодня ей светит лишь одна радость – вкусно поесть.
– А ты чего застыла? – спросила она Ленку, заметив, что та растерянно стоит возле стола с тарелкой, на которой возвышалась целая гора закусок, составленная из бутербродов, рыбы, ломтиков апельсина и к тому же скрепленная каким-то салатом.
– Шпротка упала, – тихо сообщила Ленка.
– И пусть, другую бери, – не узнавала Вера своей бойкой соседки.
– А у меня вон прямо сюда, – скосила Ленка глаза, показывая на свое декольте – между ее мощными грудями и впрямь торчал рыбий хвостик, точно попавший в расщелину.
– Ну ты даешь! – рассмеялась Вера. – Как это ты так смогла? Давай доставай.
– Смотрят же…
– Да никто не смотрит! Давай я тебя загорожу.
– А ты повернись тогда ко мне лицом, вот так, поближе…
– Ку-ку! А я сама иду к вам знакомиться, – услышала Вера у себя за спиной незнакомый женский голос. – Нехорошо отворачиваться от старших!
Хозяйка банкета и именинница – Юлия Семеновна Сумятина – собственной персоной стояла возле Веры, укоризненно покачивая большой копной черных волос на голове, а точнее – экстравагантным париком «под цыганку». При этом «прекрасная Юлия» с нескрываемым интересом заглядывала Вере через плечо, пытаясь выяснить, чем это занимаются молодые интересные девушки и почему они прилюдно исследуют друг у друга вырезы платьев. Неужели теперь так принято?
– О, вы правы, – кивнула она Ленке, которая быстро, с ловкостью медведицы на рыбалке, засунула в рот шпротину. – Я тоже сегодня ем одну рыбу. Такие гадкие в этом ресторане все же стали делать жюльены и салаты – в рот не возьмешь. А мне мой Ромашка на вас показал, рассказал, кто вы такие, – дай-ка, думаю, не буду ждать, пока вы друг на друга налюбуетесь…
– Мы вас тоже поздравляем и желаем… – начала было Вера заздравную речь.
– О, не нужно, – улыбнулась именинница. – Знали бы вы, девочки, сколько мне уже лет! А вы сами как думаете? Только, чур, по секрету, между нами.
– Тридцать… девять, – тут же бойко ответила Ленка.
– Шутница! – с чрезвычайно довольным видом засмеялась Юлия Семеновна. – У меня сыну, Олежке, уже под тридцать, вон какой орел вырос!
– Это точно, кочет, – подтвердила Ленка, посмотрев на своего знакомого, который со скучающим видом, нахохлившись, слушал сейчас песню о любви в исполнении молодого артиста филармонии и явно никого не замечал вокруг.
– Значит, вы, милочка, – визажист-стилист? С Федотовым, надеюсь, знакомы? – поинтересовалась именинница.
– Нет, – честно ответила Вера. – Как-то… нет.
– Неужели? – отчего-то еще больше развеселилась Юлия Семеновна. – Это невозможно. Знали бы вы, сколько он уже денег потратил на рекламу! Ну ничего, так ему и надо, я всегда была от него не в восторге и говорила, что это – пшик, и ничего больше. В городе есть мастера куда лучше, которые при этом не пускают клиентам пыль в глаза. А вас, кстати, как зовут?
– Be… Ве-нера, – сообщила с набитым ртом Ленка, кивая на свою соседку.
Теперь Ленка без тени смущения уплетала за обе щеки бутерброды с черной икрой, вернувшись в свое обычное настроение.
У нее получилось «Фенера», чуть ли не «фанера», но Юлия Семеновна все равно поняла.
– Да? Это такое имя? Венера? Оригинально. Мне нравится.
– Ой, нет, – сказала Вера.
– Значит, я так понимаю, это название вашего салона? Где же он находится?
– Вообще-то я сейчас предпочитаю работать на дому, – уклончиво ответила Вера.
– Вас легко понять! Мой личный мастер, Альбиночка, тоже предпочитает принимать клиентов дома. У нее так миленько, особенно в зимнем садике. Надеюсь, вы хотя бы не берете триста рублей в час, если даже беспрерывно пьете чай, как моя Альбина? – засмеялась Юлия Семеновна. – Она говорит, что я – целиком ее творение, могу даже быть ее визитной карточкой, так что вы можете быть знакомы.
Вера внимательно на нее посмотрела.
Несмотря на тщательный грим и тонкую талию, было хорошо заметно, что Юлии Семеновне явно за пятьдесят, как ни пытается она изображать из себя юную девушку. Да и вообще – стоит ли так стараться обмануть время? Может быть, нужно, наоборот, более бесстрашно входить в его поток?
– Двести, – вдруг сказала Ленка. – Мы берем двести в час. А иногда даже сто пятьдесят – если клиентка приглянется.
– И много у вас клиентов?
– Уже более чем достаточно, – ответила Ленка с гордым видом, а Вера с трудом удержалась от улыбки, вспоминая двух ее Люсек.
Люська Первая, темненькая, та, которая неловко бабахнула шампанским, оказалась кондуктором трамвая и давнишней Ленкиной подружкой. Она скромно попросила Веру хотя бы подровнять ей челку, которая и правда сильно налезала на глаза. Было заметно, что бедная, замотанная жизнью Люська, признавшаяся, что каждую свободную минуту мечтает, как бы и где поспать, невесть сколько времени уже не была в парикмахерской. Вера попыталась, как могла, придать ее стрижке современную форму и, наверное, больше часа трудилась над ее головой, то и дело клонившейся ко сну, слушая рассказы про двоих Люськиных детей и алкоголика-мужа и какую-то злыдню в диспетчерской трамвайного депо.
Люська Вторая, совсем юная и конопатенькая, с рыжим хвостом, оказалась в прошлом девушкой Валета, и подружки называли ее между собой «Люсьен». На длинных жестких волосах Люсьен, в которые словно была вплетена медная проволока, оказалось очень интересно экспериментировать с плетением косичек и сооружением всевозможных причесок. Удивительно было наблюдать, как различные прически и новый макияж сразу же до неузнаваемости изменяли выражение хищного остренького лица Люсьен, устраивая игры с ее возрастом и даже с характером.
– Что ж, любопытно. Дайте адрес – вполне возможно, я загляну к вам на досуге, посмотрю, какими вы пользуетесь новыми средствами, – задорно тряхнула своей шевелюрой Юлия Семеновна.
Вера еще раз посмотрела на ее лицо в мелкой сеточке морщин и живо представила его выражение при виде Ленкиного порноуголка.
– Как назло, супруг некстати затеял дома ремонт… – начала Вера.
– Евра! – радостно уточнила Ленка, на тарелке у которой снова откуда-то появилась огромная гора закусок.
– Ну тогда вы ко мне заходите, я давно хотела проконсультироваться насчет макияжа с кем-нибудь из новеньких – свежий глаз, как говорится, никогда не помешает. Может, прямо завтра и поработаете со мной, милочка, тем более в ближайшие дни я навряд ли куда-нибудь выберусь…
– Как, наговорились про свои помады? А теперь, девушки, пошли со мной. Один человек вами очень, очень даже заинтересовался, – с чрезвычайно довольным видом сообщил Роман Анатольевич, нетерпеливо оттесняя в сторону жену. – Я Марку Семеновичу доложил, что это я вас, красавицы, пригласил. Но ведь правда же это я? Пойдемте, подойдем вон к тому столу, он хотел вас разглядеть поближе…
И, не ожидая согласия, господин Сумятин подхватил девушек под руки и вроде бы как в шутку, но достаточно настойчиво потащил к тому месту, где маячило лицо брата именинницы, того самого «страшного богатея», на которого недавно показывала Ленка.
Кстати, Ленка и не подумала расстаться со своей тарелкой и теперь трогательно прижимала ее на ходу к своей пышной груди, придерживая сверху ладонью бутербродную горку.
– Марк Семенович изъявил желание выпить в компании прекрасных дам, – на ходу объяснял вице-президент. – Он большой поклонник женской красоты. И я, кстати говоря, хорошо его понимаю. Ох, если бы не наша мадам, его сестрица…
– Двести рубликов за час! – успела выдохнуть Вере в ухо Ленка. – Ну, Венера! Чуешь, как мы разворачиваемся? Справа по курсу – твой жених с мешком денег. Да что ты такое лицо сразу строишь, хуже, чем у него? Да ладно, ладно – наш спонсор. А ты еще картам моим верить не хотела! Интересно, сколько ему лет, а? Вроде еще не старикан.
На вид президенту фирмы «Алкей» можно было дать от двадцати пяти до пятидесяти лет. Почему-то его внешность не несла никаких примет времени, и лишь ровный, непривычно бурый цвет лица и отсутствие морщин свидетельствовали все же в сторону молодости Марка Семеновича. По выражению лица «водочного короля» было как-то не похоже, что он является любителем прекрасных дам, веселых пирушек до утра и звонких застольных песен.
Только теперь, подойдя ближе, Вера поняла, чем брат именинницы так разительно отличался от окружающих: свежим морским загаром! Этот человек мог себе позволить переживать суровые российские зимы в более теплых краях, и его кожа была кирпичного оттенка, как у восточного султана.
Он и вел себя как султан. Едва поприветствовав девушек легким кивком, Марк молча оглядел каждую с головы до ног, с равнодушной миной сделал небольшой глоток из своего бокала и сразу же отвернулся в другую сторону.
– Ничего, вы все равно здесь стойте, никуда пока не уходите. Он с кем-то из вас хотел поближе познакомиться, вы уж меня не подведите, – подобострастно шепнул Роман Анатольевич.
– Да на этом краю стола нам даже еще лучше! – обрадовалась Ленка. – Смотри, и коньяк совсем другой, вон там даже лев на горлышке припечатан, и ветчина дорогущая. Ни фига себе, неужто осетр? Его как, прямо кусками брать?
– Стер-р-р-лядь, – вдруг сказал, по-прежнему ни на кого не глядя, Марк Семенович, раскатисто выговаривая букву «р».
– Нет, не буду, наверное, жесткая, – сразу почему-то передумала Ленка и перекинулась на большое блюдо с заливным языком. – Интересно, а торты тут будут? Или что-нибудь еще сладкое?
– На десер-р-р-т, – прокаркал Марк, и Вера заметила, что Роман Анатольевич прямо-таки сияет от счастья, что начальство начало с ними незаметно общаться.
А Вере вдруг резко захотелось домой.
Наелись, напились, насчет какой-то непонятной работы с именинницей договорились, снова всем напрасно голову заморочили – пора бы и откланяться.
Но видно было, что Ленка придерживалась на этот счет совсем другого мнения и не собиралась уходить, не дождавшись праздничного торта.
– Что, девчонки, наверное, не видели никогда такого стола? – спросил, потирая ручки, Роман Анатольевич. От него, похоже, не укрылась Ленкина прожорливость. – Не буду говорить, сколько это нам стоило, вы все равно не поверите. Марк Семенович для своей сестренки сегодня неплохо постарался, разве не так? Ну, красавицы, разве вы когда-нибудь бывали раньше на таком пире?
– Почему же, бывали, – сказала Вера, которую начинало злить такое откровенное бахвальство.
– Не может быть! Неужели где-то еще так же ломились столы? – хохотнул господин Сумятин. – Интересно, интересно… И чем же вас там потчевали? Сравним, сравним…
Вера заметила, что Марк Семенович тоже развернул в их сторону маленькое, словно отполированное, ухо и приготовился слушать.
– Там… в том месте было несколько перемен блюд, – начала вспоминать Вера. – Посередине закусочного стола там стоял такой бронзовый ослик с тюками на спине, и в них лежали черные и белые оливки, сливы и гранатовые зерна – в общем, все то, что возбуждает аппетит. Пока мы это потихоньку ели, постепенно привыкая к гостям и новой обстановке, вдруг принесли большую корзину, сверху которой, как наседка на яйцах, сидела, расставив крылья, деревянная курица…
– Деревянная курица? Зачем это? – От удивления Роман Анатольевич даже на время перестал жевать.
– Вот-вот, мы тоже удивились. Особенно когда официанты начали ловко доставать из-под нее крупные яйца и по очереди раздавать всем гостям. Но оказалось, что скорлупки у этих яиц были сделаны из особого песочного теста, а сами они начинены изумительными паштетами, которые буквально таяли во рту. Тем более под эту закуску всем снова налили вина…
– Ор-р-р-ригинально! – развернулся в сторону Веры Марк Семенович и в упор посмотрел на нее серыми глазами-буравчиками.
– А какое вы пили вино? – поинтересовался Роман Анатольевич.
– «Фалерн», разумеется. Красное сухое вино. Так вот, через некоторое время в зал внесли огромное блюдо – издалека мне даже показалось, что это небывалых размеров торт. Но потом мы все увидели, что на блюде кучками разложены какие-то непонятные вещи. Например, горох…
– Гор-р-рох?
– Ну да, оказалось, что там кольцом изображены двенадцать знаков Зодиака, и возле каждого по смыслу были разложены соответствующие кушанья. Например, над Тельцом лежали кусочки говядины, над Водолеем – тушеный гусь, над Рыбой – жареная рыба и так далее. Блюдо пронесли по кругу и заставили всех гостей взять в тарелку то, что ему полагалось по его знаку. Таким образом, все еще больше познакомились, узнали, кто под каким знаком родился, приблизительные черты характера…
– А если я – Скорпион? – спросил кто-то из-за стола, с любопытством прислушавшись к разговору. – Неужто мне пришлось бы есть тарантулов?
– Скорпионы ели, кажется, каких-то морских раков.
– А Близнецы?
– Говяжьи почки под соусом. Их же две – этому знаку положено есть все двойное. Мне тоже пришлось. Но оказалось – довольно вкусно.
– И ты хочешь сказать, что такими игрушками все сразу наелись? – спросил ворчливо Роман Анатольевич. – Вот уж радость кому-то досталась – гороха погрызть.
– Да нет, конечно. Но как только мы разложили все, что нам полагалось, по тарелкам, раздался возглас: «А теперь прошу приступить к обеду!» Поднос со знаками Зодиака сняли – и оказалось, что он – всего лишь крышка, прикрывающая какое-то очень вкусное кушанье из птиц в сложном ореховом соусе…
– И где так пр-р-ринимают? – поинтересовался Марк.
– В Риме, – улыбнулась Вера.
– Надо же – Александр тоже только что из Рима. Эй, Александр, подойди сюда! Здесь такие чудеса про твой Рим рассказывают! – вдруг замахал кому-то рукой незнакомый мужчина, стоявший возле Веры. – Сейчас узнаем, что он там у нас ел…
Вера оглянулась и обмерла.
С другого конца зала к ним приближался тот самый человек, который недавно подарил ей на рынке яблоко.
«Александр! – молнией пронеслось у нее в голове. – Как подходит ему это имя. Ну надо же, снова встретились!»
Но теперь Александр был не один, а держал под руку молоденькую блондинку в широком серебристом платье, которая что-то быстро говорила на ходу, а он еле заметно ей в ответ улыбался и кивал головой.
Вера почувствовала, что сердце ее сначала сжалось, как будто на время остановилось, а потом, наоборот, бешено застучало в груди.
Александр посмотрел с веселым любопытством на компанию, окинул взглядом Марка Семеновича, Ленку…
Вере показалось, что при взгляде на нее у него несколько удивленно приподнялись брови, словно он пытался вспомнить, где они могли встречаться раньше. Но так и не сумел, разумеется, не узнал. Или сделал вид, что не узнал.
– Извините, мне пора, – быстро сказала Вера и посмотрела на руку, где не было никаких часов. – Я уже и так задержалась, опаздываю…
И, не думая больше ни о ком и ни о чем, Вера развернулась и пошла, чуть ли не бегом побежала из банкетного зала.
Ее охватила настоящая паника, и автоматически Вера подумала: «паникой» раньше называли бегство стад, напуганных истошным голосом Пана – полубога-получеловека с ногами козла и с козлиной бородой.
«Бежать! – пронеслось у Веры в голове, и она догадалась, о чем ее на базаре пыталась предупредить ужасная рогатая голова. – Он не один… он женат… любим… Зачем мне все это? Спасаться бегством, пока не поздно. Ленка не маленькая – сама дорогу найдет, если захочет. А мне тут нельзя!»
Но Ленка горячей кобылицей топала следом за Верой, догоняла.
– Ты чего вдруг подхватилась? – спросила она Веру в гардеробе.
– Хватит. Надоело, – сказала Вера. – Устала…
– Слушай, а там вдруг сразу же драка какая-то началась ужасная. Этот вдруг накинулся на того…
– На кого?
– Ну, наш «водочный принц» на того парня, которого кто-то позвал. Такой смазливенький, с черным чубом. Марк на него прямо огнем зашипел, как увидел, а потом как махнет рукой… Представляешь, даже стерлядь мою опрокинули, она на самом краю, как назло, стояла. Я так и не поняла: чего они вдруг не поделили? Вроде бы только что все улыбались. Гляжу, ты побежала, а я скорей за тобой…
Но Вера ее не слушала, думая про другое, непонятно о чем: «Может, зря я сейчас струсила? Хотя бы познакомились. И вообще – что это со мной? Теперь уж точно – все, теперь мы больше никогда не увидимся. Вот и хорошо, все правильно, так и надо. А вдруг я от своей судьбы сбежала? Чушь! Какая чушь! И при чем здесь какая-то драка?»
Она так и не поняла, кто, почему и зачем подрался, и не имела желания вникать в сбивчивый рассказ Ленки.
«Ну конечно, нужно было с первого взгляда догадаться, что его зовут Александром, – в смятении вспоминала Вера. – Александр. Он недавно был в Риме. Интересно, что он там делал? Самое мое любимое мужское имя. Имя человека, способного завоевать целый мир. И не важно, что все страны давно уже кем-нибудь завоеваны и поделены. Он способен с первого взгляда завоевать внутренний мир женщины, покорить одной своей робкой улыбкой…»
«…Внешность Александра лучше всего передают статуи Лисиппа. Этот мастер сумел точно воспроизвести то, чему впоследствии подражали многие из преемников и друзей царя, – легкий наклон головы и томность взгляда», – написал Плутарх об Александре Македонском.
«Как точно, – подумала Вера, вспоминая, как Александр наклонял голову, выслушивая свою спутницу. – Нет, все же мне нужно было побольше узнать – кто он, откуда, долго ли еще пробудет в Саратове».
Вера вспомнила, как неторопливо, расслабленной походкой победителя подходил вчера Александр к своей машине, и постаралась еще раз мысленно увидеть его монетный профиль со спадающей на лоб черной прядью непокорных волос.
– Слушай, Вер, я вообще офонарела: когда это ты у нас в Риме была? – вторглась в размышления Ленка, бесцеремонно дергая соседку за рукав. – Ты что, спишь, что ли, на ходу? Так сморило? Я тебя про Рим спрашиваю…
– Может, и была, но только в Древнем Риме, – отозвалась Вера и, увидев озадаченное лицо Ленки, пояснила: – Я им все из книги одной сейчас рассказывала, «Сатирикон» Петрония. Первый век нашей эры.
– Да ты чего? Правда, что ли? – изумилась Ленка. – А так интересно, я прямо заслушалась!
– Это еще что: хорошо, что я удержалась и не рассказала, как сначала там всем помыли ноги и остригли ногти, а между сменами блюд ополаскивали вином руки. Или что-нибудь из лукулловых пиров, чтобы не слишком хвалились своими стерлядями. Не они первые, не они последние лопать любили, ничего нового…
Почему-то у Веры заметно кружилась голова.
От шампанского, что ли? Да она и не пила почти что. Но все равно – земля плыла под ногами, и Вера почти не понимала, куда она идет…
Глава 6
РОЖДЕНИЕ ВЕНЕРЫ
– О, ты все же пришла, милочка. Кто бы знал, как мне сегодня плохо! Если бы кто-то только знал! – такими словами на следующий день встретила Веру с порога Юлия Семеновна Сумятина, бросаясь к ней навстречу, как к закадычной подружке. – Вот, а я все думала, где тебя найти. Оказалось, никто из наших не знает, и Роман Анатольевич тоже не в курсе. А ты мне, Верочка, позарез нужна. Правильно я тебя называю?
– Правильно… Но почему такая спешка? – удивилась Вера.
– Проходи, сейчас все узнаешь. Не обращай внимания на мой внешний вид, сегодня мне ни до чего…
– Но тогда я зачем?
– Иди же, иди, скорее.
Признаться, Вера с утра долго раздумывала, стоит ли ей идти к супруге вице-президента, составлять конкуренцию неведомой Альбине с ее зимним садиком, или сначала набраться опыта.
Но потом все же решила рискнуть. Не приди она сегодня в назначенное время, потом совсем будет неловко появляться в этом доме, и все надежды на возможную работу в фирме «Алкей» полетят в тартар, в тартарары. А вдруг все же для рекламы понадобится консультант на исторические темы? Или что-нибудь еще в том же духе? Как любит повторять Ленка: «Риск – благородное женское дело».
– Хорошо… спасибо… – пробормотала Вера, раздеваясь в прихожей перед непривычно большим, во всю стену, зеркалом, в котором ей было видно себя с головы до ног, вплоть до отпечатка подошвы на сапоге, который остался от кого-то на память после автобусной давки.
– Говорят, ты исчезла так загадочно… просто как настоящая Золушка. Марк потом очень интересовался, откуда муж тебя знает, кто ты такая да откуда взялась, – с откровенным интересом рассматривали Веру темные, беспокойные глаза Юлии Семеновны, похоже, ее первой настоящей клиентки.
И Вера мысленно похвалила себя за то, что с утра до тонкостей продумала свой внешний вид, стараясь выдержать его в стиле сдержанной элегантности.
– Вот только принц почему-то не бросился вслед, – улыбнулась Вера, мгновенно вспоминая взгляд Александра и слегка краснея.
«Дорогие мои сограждане, братья мои! – послышался из-за одной из дверей монотонный знакомый голос. – Вы можете сказать: у нас больше нет сил бороться с трудностями, мы хотим просто жить. Но то, что мы предлагаем, вовсе не потребует от вас особенных усилий. Нам предлагают умываться только мылом «Камей», чистить зубы дорогим «Бленд-а-медом», есть сомнительные паштеты, когда можно просто купить нормального мясца и выпить в честь праздника родной, отечественной водочки… И вот тут-то вы никак не обойдетесь без нас, братья мои…»
– Не обращай внимания, милочка, – с раздражением кивнула в сторону закрытой двери Сумятина. – Сегодня у него запись на радио. Аж голова трещит! Спятить можно, как мне это все осточертело.
– Юлечка! – вдруг позвал Роман Анатольевич. – Меня ни для кого дома нет! Ты как думаешь, говоря про отечественные товары, про презервативы надо упоминать, или народу покажется грубовато?
– Как ты еще это слово не забыл? – огрызнулась супруга. – Тебе не у меня надо спрашивать.
– Ясно, пожалуй, скажу. Женщинам это будет близко.
– Ненавижу, – тихо и отчетливо сказала Юлия Семеновна, как только они с Верой вошли в просторную комнату и закрыли за собой дверь. Хозяйка села на диван и разрыдалась. – Господи, никто, никто на всем белом свете не знает, как я одинока! Ну за что мне все это, за что? Что я такого всем сделала? Ну почему, за что мне такое?
Вера от неожиданности растерялась.
Только вчера именинница шумно резвилась, хохотала в окружении огромного количества гостей, заполнивших банкетный зал, а сегодня было и впрямь похоже, что более одинокого и затравленного жизнью человека нет на всем белом свете.
«Наверное, из-за сына, – подумала Вера, подсаживаясь к ней на диван и гладя по плечу. – Ленка же говорила, что он – наркоман, и такой, что его даже уже и вылечить нельзя. И представить невозможно, какое это несчастье».
– Извини, не обращай внимания, – проговорила Юлия Семеновна, наконец-то отнимая руки от заплаканного лица и вытирая слезы. – Это какой-то заговор. Самый близкий мне человек, моя сестра… Но кому нужен был весь этот скандал? Разумеется, я знаю, я прекрасно знаю, что мой супруг нарочно все это подстроил, потому что тайно ненавидит Марка, мечтает занять его место. Но я тут при чем? И скажи, зачем, зачем устраивать весь этот кошмар на мой день рождения? Скажи! Нет, этого я им всем никогда не прощу, они меня еще запомнят… Он ведь нарочно сказал, что Марка якобы в ресторане не будет, что он в командировке…
Вера смутно припоминала, что Ленка что-то говорила про разыгравшуюся сразу же после ее побега драку. Но кого, с кем? Хоть убей, она ничего не помнила.
– Извините, но я рано ушла… – начала она.
– И слава Богу, – перебила ее Юлия Семеновна. – Хоть перед одним человеком не так стыдно. Но ведь они пришли только передать поздравление и подарок от моей Диночки, ничего другого. Откуда в людях столько злости, зачем?..
– Дина – это ваша сестра? – уточнила Вера.
– Да, моя Диночка, я так по ней скучаю… И Альбина, как назло, неожиданно выкинула фокус, – торопливо продолжала Юлия Семеновна, словно радуясь, что можно хоть с кем-то поговорить, всласть выговориться. – Нет, ты только представь: совершенно неожиданно Альбинка с каким-то своим очередным мальчишкой укатила на Средиземное море, никого ни о чем не предупредив. Я не слишком им завидую, сейчас на побережье не самое лучшее время, еще не сезон. И потом, так ведь можно окончательно растерять всех своих клиентов. Ты представляешь?
– Представляю, как сейчас хорошо на море, – сказала Вера. А про себя подумала: «Вот бы сейчас на море – в любую погоду!»
У Гомера встречается такой эпитет: винно-цветное море.
Что и говорить, февраль в городе, по крайней мере в Саратове, – это настоящее испытание, которое нужно пережить, чтобы потом получить в награду весну и хоть немного тепла, зелени…
– А мне сегодня вовсе ни до чего, – вздохнула Сумятина. – С утра после всех этих переживаний разыгралась ужасная мигрень, буквально места себе нигде не нахожу. Какие тут могут быть косметички, когда охота в петлю? Сама видишь, на кого я похожа. И пусть, пусть… Чем хуже, тем лучше.
Юлия Семеновна сегодня действительно выглядела неважно. Цыганские волосы, которыми она так темпераментно встряхивала в ресторане, сейчас были спрятаны под странное сооружение на голове, типа чалмы из полотенца, и от этого все черты немолодого лица женщины выглядели чересчур заостренными, резкими.
А черные стрелки на глазах и неровно обведенные, по всей видимости, дрожащей рукой, карандашом губы придавали ее лицу какое-то особенно болезненное, исступленное выражение и поневоле делали Юлию Семеновну похожей на несчастную восточную рабыню.
Вера в очередной раз подумала о том, как все-таки несколько росчерков карандаша и умело подобранные тона могут полностью менять выражение человеческого лица. Тайна какая-то…
И что самое удивительное – вовсе не всегда успех находится в прямой зависимости от количества денег. Альбина, пытаясь изобразить из богатой клиентки эдакую «знойную женщину», Кармен пенсионного возраста, явно в своем рвении теряла всякое чувство меры. Не нужно было быть большим профессионалом, чтобы увидеть это с первого взгляда.
– Значит, мы сейчас работать не будем? – переспросила Вера удивленно.
Первая клиентка, оказывается, вовсе не нуждалась ни в каких услугах. Странно, но почему же она тогда ее так ждала, вспоминала? Неужели и впрямь бедняжке поговорить не с кем?
– Дело вот в чем, – начала теперь говорить более деловым тоном госпожа Сумятина. – У дочери моей лучшей подруги – увы, сейчас мы вынуждены общаться только по телефону! – послезавтра свадьба, и я пообещала, что беру на себя услуги визажиста, естественно, подразумевая Альбину. И вот она откалывает так некстати такой номер. Теперь понятно? Но ты ведь тоже сможешь сделать невесте хорошенький свадебный макияж?
– Конечно, – кивнула Вера, вспоминая, что во всех пособиях, которые она видела, свадебный макияж считается самым простым: побольше светлых, воздушных тонов, губы в виде нежных лепестков роз…
И потом – ведь свадьба будет только послезавтра, а значит, впереди еще целая вечность, за которую можно научиться всему, что только понадобится.
– Дело в том, что если я не сдержу обещания, то после вчерашнего Ирина точно подумает, что я тоже заодно с ними, с этими… Боже, знали бы они, чего меня лишили… Кого-то еще черт несет, – прервала Юлия Семеновна свой сумбурный рассказ, услышав звонок в дверь и поспешив открывать.
Пока она с кем-то, кого принес черт, разговаривала в коридоре, Вера с интересом огляделась вокруг.
Светлая мебель и двери из какого-то пластика, немецкие обои на стенах, картины в помпезных рамах – и все же жилище этих безбедно живущих людей казалось почему-то слишком неуютным, холодным. Хотелось как можно скорее убежать домой, к родным стенам в трещинах.
– Смотри не вздумай уходить, не оставляй меня с ним наедине, – быстро шепнула Юлия Семеновна, уловив желание Веры, а вслух громко сказала: – Сейчас я принесу кофе, ведь сегодня такая промозглая, сырая погода!
– Ты же знаешь, что я не пью кофе, но всякий раз зачем-то говоришь одно и то же, – сердито буркнул, заходя в комнату, незнакомый старик – очень высокий и неестественно худой. – Ничего мне не надо. Я ненадолго, даже не буду раздеваться.
От старика почему-то было трудно оторвать взгляд. Он был одет в элегантную меховую кепку с козырьком и длинное черное пальто, а в руке держал старинную трость с красивым резным набалдашником.
Старик стоял неестественно прямо – про таких в народе говорят: «как кол проглотил» – и казался преисполненным чувства собственного достоинства и даже величия. Он был совершенно не похож на нынешних пенсионеров, которых совершенно забила нужда, умеющая напрочь стирать с лиц «необщее выраженье».
«Иностранец он, что ли? – подумала Вера. – Или – артист? Но сейчас таких и во МХАТе не найдешь…»
Слегка кивнув в сторону Веры, старик присел на кресло в углу, облокотился на трость и уставился на хозяйку немигающими, пронзительными глазами, которые казались неестественно светлыми, почти что белыми.
«А суровый-то какой! – подумала Вера. – Суровый и древний. Настоящий Старик, Старче…»
Пифагор когда-то таким образом предложил разделять человеческую жизнь: первые двадцать лет жизни – мальчик, следующие двадцать лет – юнец, еще двадцать – юноша, и последние двадцать – старец. Великий грек полагал к тому же, что каждому из этих возрастов соответствует свое время года: весна, лето, осень, зима.
Человек, который сидел в кресле, даже если судить по щадящему Пифагорову летосчислению, был старцем в самой глухой зимней поре. Пожалуй, замерзшее оконное стекло за его спиной могло бы стать превосходным живописным фоном для его портрета, если бы кто-то взялся сейчас его изобразить.
– Познакомься с моим новым мастером-визажистом, – сказала Юлия Семеновна, которая в присутствии старика снова начала заметно нервничать и даже кусать губы. – Это Вера… А это мой дядя, Георгий Александрович, дядя Жора. Родной дядюшка, так сказать. М-да, он не так уж часто балует нас своим посещением.
– Они все называют меня дядей Жорой, хотя я ненавижу это имя, – сказал Старче, ни к кому конкретно не обращаясь. – Ха, дядя Жора! При том, что уже несколько лет я почти совсем ничего не ем.
Вера только молча пожала плечами – она не поняла, то ли старик пошутил, то ли это была жалоба.
Ей еще сильнее захотелось откланяться, но она не знала, как это сделать поделикатнее. И потом – она еще не узнала адрес, по которому ей послезавтра нужно будет топать к невесте!
– Я пригласила нового мастера, потому что моя Альбина неожиданно для всех укатила с молодым любовником на море. Представляю, что было бы, если бы я позволяла себе такие выходки! – снова пожаловалась вслух Юлия Семеновна, желая как-то наладить общую беседу.
