Текст книги "Визажистка"
Автор книги: Ольга Клюкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
При разделе имущества Сергей забрал только свою одежду и аппаратуру. Впрочем, оказалось, что это были самые крупные и дорогие покупки за всю их совместную жизнь.
Вере достались кое-какая мебель, которую Сергей называл рухлядью, повседневная посуда, связки с книгами и семилетний сын. И теперь еще двухкомнатная квартира в старом жилфонде, которую придется ремонтировать, наверное, до конца жизни. Жалко, что нельзя было уехать в другой город или вообще переселиться на Луну.
– Ты чего вдруг словно окаменела? – спросил Борис, который по-прежнему был рядом.
– Сейчас, погоди немного, что-то сердце кольнуло…
Вера остановилась возле места, где кучковались частники, пристроившиеся возле стены рынка продавать с ящиков и перевернутых коробок все, что у них было, и теперь никак не могла оторвать взгляд от странной вещи.
На одном из ящиков стояла большая голова козла с совершенно человечьей бородкой и мефистофельским выражением застывших, мертвых глаз. Именно к этой рогатой голове приценивалась сейчас старушка в сером пуховом платке.
– Прошу двадцать, не уступаю, – весело твердил ей старичок, приплясывая на месте от мороза и тыча пальцем не то в рогатую голову, не то в единственное желтое, старое копыто, которое лежало тут же.
– Ай-ай-ай, так ведь не хватает же, никак не хватает, милок, – просительно заглядывала старушка в глаза деду.
– Отходи, хозяйка, не заслоняй зря товар – глядишь, у других хватит, кто тебя побогаче, – ответил старичок, любовно поглаживая рог на козлиной голове с вдохновенно закатившимися глазами. И вдруг скосил в сторону Веры глаза и подмигнул ей, как заговорщик.
Вера еще раз посмотрела на ящик и содрогнулась: неужели из этой рогатой башки вообще можно приготовить какое-нибудь варево?
В сценке с козлиной головой был словно скрыт какой-то тайный смысл, знак, который необходимо было разгадать, и Вере вдруг пришло в голову, что именно сейчас, в эту самую минуту, в ее жизни может произойти что-то очень важное. Прекрасное и ужасное. Трагическое – и до одури счастливое. У нее вдруг перехватило дух, и сердце кольнуло уже по-настоящему.
– А знаешь, как переводится с древнегреческого слово «трагедия»? – спросила Вера Бориса почти автоматически, чтобы справиться с дыханием. – «Песнь козлов».
– При чем здесь козлы? Ты не на меня, случайно, намекаешь? – притопнул от холода Борис.
– Ну как же, ведь сначала были не пьесы, а дифирамбы в честь Диониса, которого сопровождали сатиры, козлы, силе…
Вера не договорила и остановилась на полуслове.
Из больших дверей рынка вышел и теперь шел в ее сторону незнакомый молодой мужчина.
Но Вера могла бы поклясться чем угодно, что она в мельчайших подробностях помнила и откуда-то знала это лицо, которое показалось ей сейчас невероятно, божественно красивым.
Какой-то секунды хватило, чтобы охватить взглядом иссиня-черную прядь спускающихся на лоб волос, чуть заметную горбинку на носу, нежные, капризно сложенные губы и даже крошечный порез на подбородке от торопливого бритья.
Мужчина прижимал к груди несколько больших пакетов, в которых просвечивали апельсины, яблоки, а сверху виднелась крупная гроздь черного винограда, совершенно нереальная в этот февральский метельный день. Поравнявшись с Верой, он посмотрел в ее сторону, но… поскользнулся, на время потерял равновесие, и несколько красных яблок покатились в разные стороны по растоптанному снегу. Вера подняла яблоко, подкатившееся к ее ногам, но мужчина только улыбнулся и отрицательно мотнул головой.
– Спасибо, но у меня все равно руки заняты, я связан по рукам и ногам, – сказал он шутливо, пожав плечами.
А так как Вера все еще растерянно держала яблоко на весу, прибавил:
– Кого-то вы мне напоминаете? Вы, случайно, не Адам и Ева? Как вас зовут?
– Вера…
– Значит, Адам и Вера. Тоже звучит неплохо… Хорошая вы парочка.
И вдруг протянул Борису пакет с апельсинами.
– Это… за что это? – не понял журналист.
– За удовольствие. Приятно увидеть в первый же день в родном городе такие лица. Я два года в Саратове не был, и мне казалось… А, ладно.
Махнув рукой и не договорив, он прошел мимо, в сторону шоссе.
«Наверное, я смогла бы его полюбить, – растерянно пронеслась у Веры в голове странная мысль – первая за последние месяцы после развода, когда она приказала себе отказаться от спонтанных влюбленностей и всевозможных глупостей. – Точно, смогла бы».
Казалось удивительным, что на мужчину никто не оглядывался и не обращал особого внимания. Зато Вера отчетливо, в мельчайших подробностях, все еще видела перед собой его лицо, словно на мгновение освещенное вспышкой яркого света.
Ей даже пришло в голову, что сейчас этот человек непременно снова посмотрит в ее сторону и улыбнется. Но он остановился возле машины цвета кофе с молоком, каким-то быстрым, неуловимым, интимным движением открыл дверцу, небрежно бросив на переднее сиденье свои пакеты, положил на руль руки – как показалось Вере, жестом пианиста.
– Ты говорил, что почти всех в городе знаешь? – быстро спросила она Бориса, кивая на машину. – Кто это? Кого-то ужасно напоминает.
– Не знаю, – удивленно сказал Борис. – Он же сказал, что приехал откуда-то, два года его тут не было. Нет, все равно не помню. Но вроде бы среди политиков я его физиономии не видел. Может, бизнесмен какой-нибудь, новый нерусский?
– Вряд ли, – сказала Вера, отводя глаза, чтобы не видеть, как машина цвета кофе с молоком будет отъезжать, но потом все равно разворачиваясь всем телом в сторону шоссе.
– Слушай, а с тобой интересно. Обратила внимание, как он нас назвал? Кажется, это намек, имей в виду, что я почти согласен. Эй, ты не заснула? Ты же на базар идти хотела, что-то покупать, – постучал пальцем в спину Борис. И Веру почему-то сильно, болезненно поразило странное ощущение, словно под лопатку ей попала та самая пресловутая стрела амура, которую все равно не может вынуть никто из смертных.
– Нет, все в порядке, – очнулась Вера.
Ей подумалось, что за одну эту минуту она вполне могла даже внешне измениться до неузнаваемости, сделаться другой с ног до головы. И было немного странно и обидно, что Борис ничего этого не заметил, видел ее прежней, точно так же смотрел в глаза с радостным, щенячьим обожанием.
Вера не выдержала и еще раз оглянулась на дорогу.
Машины цвета кофе с молоком на ней видно не было, но над тем местом, где она только что стояла, под только включенным фонарем, снежинки метались особенно взволнованно, отливая при этом всеми цветами радуги.
«Не судьба, – подумала Вера. – Не встреча».
– Можно, я дальше одна пойду? – устало спросила она Бориса. – Не обижайся, но мне сейчас так надо.
…Через пару часов Вера поднималась домой по лестнице и несла с собой не только тяжелую сумку, но и целый ворох невеселых мыслей и нерешенных проблем.
У Антошки заболело горло, и мама на несколько дней оставила его у себя, – это ужасно, но в то же время хорошо, что есть время для уборки. В одном месте требуется учитель истории, но с зарплатой четыреста пятьдесят рублей, и к тому же школа находится на другом конце города. Соглашаться или попробовать поискать что-нибудь другое? Сергей поглощен своей новенькой, с иголочки, жизнью и, похоже, не собирается им с Антошкой больше помогать. По крайней мере сегодня он снова не сказал об этом ни слова. И она опять не спросила, не сумела победить свою гордость. А ведь дала себе слово напомнить ему, что Антону к весне нужна новая куртка…
А где-то существует совсем другой мир, где живет тот немыслимо красивый человек с монетным профилем, в походке которого чувствуется и сила, и кошачья хищная грация – что-то совершенно неотразимое. Она, Вера, даже голос его теперь знает и то, что у него есть чувство юмора и привычка к красивым жестам. Она знает, как он улыбается, пожимает плечами, кладет руки на руль… Но его мир все равно мерцает так далеко, что наверняка теперь их пути больше никогда не пересекутся, даже случайно. А яблоко она Антошке отдаст, даже на вкус не будет пробовать…
Больше всего Вере сейчас хотелось бы побыть одной, посидеть в тишине. Поэтому она чуть не застонала вслух, увидев на кухонном столе записку, написанную размашистым почерком.
«Срочно спускайся, жду, – было написано Ленкиной рукой, и ниже – с тремя восклицательными знаками: – Срочно!!! Сюрприз!!!»
«Лучше сразу на минутку забежать, – решила Вера, – а то ведь потом все равно вытащит среди ночи из постели».
Веру несколько удивило, что Ленка не сразу бросилась отпирать дверь. Она позвонила еще раз – дверь открылась нараспашку, но за порогом было темно и тихо.
– Эй! Лена, ты чего? – осторожно позвала Вера.
– Оп-ля-ля! – послышался в тишине голос Ленки. И вдруг повсюду резко загорелся свет, на полную громкость загремела музыка.
«Крошка моя, я по тебе скучаю, крошка моя…» – сотрясался весь дом от звуков песенки, которую Ленка особенно обожала и, как уже могла Вера по-соседски убедиться, была готова слушать до бесконечности.
В комнате на диване сидели две незнакомые девушки, а сама Ленка, в короткой юбке и в туфлях на высоких каблуках, танцевала, интенсивно крутя в разные стороны объемным задом.
– Что это у вас тут такое? – поинтересовалась Вера. – Снова гулянка?
– Не у вас, а у нас, балда греческая, – поправила ее Ленка, не останавливая свой танец. Судя по тому, как она время от времени проводила руками по шарообразным грудям и закатывала к потолку глаза, он был явно эротического направления. – Не гулянка! Презентация!
– Нет уж, я не хочу сегодня пить!
– Шампанского! Пли! – скомандовала Ленка, и темненькая, испуганного вида девушка, встряхнув и подняв на вытянутых руках над головой бутылку шампанского, громко бабахнула.
Вторая незнакомка, с рыжим, туго затянутым на затылке хвостом, с визгом начала подсовывать под горлышко бутылки стаканы, чтобы не вся пенящаяся жидкость вылилась на пол.
– А теперь смотри сюда! – перестала дергаться в конвульсиях Ленка, и стало понятно, что ее безумный танец имел особую цель – заслонять телом «сюрприз».
Вера увидела, что старомодное трюмо, которое еще вчера стояло у Ленки в коридоре, теперь было перенесено на почетное место у окна. Перед трюмо стоял стул с высокой спинкой, накрытый каким-то балахоном. А на тумбочке в трогательном порядке были разложены три разнокалиберных расчески, пара ножниц, тюбик с кремом, знаменитая Ленкина губная помада ярко-малинового цвета и флакон туалетной воды «Цветы России» с таким густым ландышевым запахом, по которому соседку можно было безошибочно отыскивать в самой кромешной мгле.
Но особенно бросалось в глаза, что стена возле трюмо была теперь залеплена картинками из журнала «Плейбой» и других подобающих изданий с обнаженными красотками, стоящими и лежащими в самых откровенных позах.
– Ну как? – победно спросила Ленка.
– Зашибись! – вспомнила Вера слово из лексикона Бориса. – А что это?
– Ты чего? Не поняла? Это же салон! Ты здесь, Вер, теперь будешь клиентов обслуживать, стричь там, всякие маски делать, а я – тебе помогать, на подхвате. Хватит дурью маяться, будем, Вер, свое дело открывать, – объявила Ленка. – Без презентации, сама понимаешь, никак нельзя.
– А я, глядя на картинки, подумала про другое обслуживание, – улыбнулась Вера. – Может, лучше тебе не тратить зря времени, а сразу организовать более прибыльный бизнес?
– Ни фига! Не смейся Ты еще главной новости не знаешь, – нисколько не обиделась Ленка. – Я сегодня с Вовчиком моим перетолковала, он нам денег взаймы на открытие своего дела подбросил – на первоначальный капитал. Пока пару тыщонок, у него сейчас больше нет. Но учти, они с Валетом тоже будут в доле.
– Долларов? Или золотых динариев?
– Да ладно тебе – рублей, конечно! Чтобы мы могли всякой косметики накупить, ножницы хорошие и все, что надо. Он сказал, что будет нам тоже клиентов пригонять. А что? У него теперь свой интерес, чтобы мы ему побыстрее должок отдали и начали на общую кассу работать.
– Ты думаешь, у нас с тобой даже клиенты будут?
– Уже есть! – воскликнула Ленка, показывая на подружек. – Вот видишь, уже целая очередь собралась. Я им рассказала, как мне вчера стихи посвящали после твоей прически, – они тоже хотят. Знакомься, обе Люськи. Можно сразу загадать желание. Правда, они денег пока не дадут, они уже шампанским расплатились, на последние деньги, Вер, купили…
Вера посмотрела на разлитую по полу лужу шампанского и поняла, что другого выхода нет – придется подстригать первых клиенток. Как получится.
– Ладно, – сказала она Ленке. – Тогда я приглашаю тебя на вторую часть презентации нашего, так сказать, салона. Она будет проходить послезавтра в ресторане «Злата»…
Не успела Вера договорить, как в дверь позвонили, и Ленка, топая каблуками, побежала открывать. Но вернулась одна, с озабоченным лицом.
– Слушай, Вер, там мой братец просит тебя с ним съездить куда-то. Говорит, дело очень важное. Совсем ненадолго, – шепотом сообщила Ленка.
– Меня? – удивилась Вера.
– Да, тебя. Ты не пугайся, они же свои. Там в машине еще Васька, брат Валета. Говорят, по дороге все объяснят. Да ты чего, боишься, что ли?
– Да нет, почему же, – пожала плечами Вера.
И шагнула из двери в темноту.
Глава 4
ТРАГЕДИЯ
(Из жизни козлов)
Вера села на переднее сиденье «жигуленка» с прицепом, за рулем которого в полумраке можно было различить грузную фигуру парня с большой лысой головой.
«Гоблин какой-то, – подумала Вера. – Или вообще уголовник».
Лысый молча завел мотор, и машина тронулась с места.
– Куда едем? – спросила Вера, оглядываясь на Вовчика.
– А, в одно место, тут недалеко, – нехотя ответил Вовчик, и Веру поразила странная гримаса какого-то звериного страдания на его худеньком подвижном лице.
В полумраке автомобильного салона глаза Вовчика лихорадочно блестели, почему-то он то и дело шмыгал носом. Вере пришло в голову, что брат Ленки, наверное, только что кольнулся или нанюхался какой-то своей гадости.
– Но я тут при чем? – забеспокоилась сразу Вера. – Я там, в этом месте, куда мы едем, зачем нужна? Зачем?
– Надо, – подал свой хриплый басок лысый, который гнал машину по городу на полной скорости – благо ночные улицы были почти что пустынными.
– Но зачем?
– Слушай, отвянь, не до тебя сейчас, – сморщился Вовчик. – Не убьем, чего задергалась?
– Жива будешь, – подтвердил лысый, но таким тоном, что Вера сразу же начала в этом сильно сомневаться.
– Остановите машину, я выйду, – по-учительски строго сказала Вера, стараясь не выдавать охватившей ее внезапной паники.
– Сиди! – повысил голос лысый и как-то опасно повел своими квадратными плечами, хмыкнул.
От этого человека буквально исходило неуловимое чувство опасности, чего-то невыразимо жуткого. Вера бы нисколько не удивилась, если бы ей сейчас сказали, что лысый шофер до нее уже убил и расчленил десяток человек, предварительно прокатив их с ветерком по ночному городу до ближайшего леса.
Но пока машина, громыхая на поворотах прицепом, мчалась по ярко освещенным огнями и рекламными вывесками знакомым улицам, и это поневоле обнадеживало.
«Может, хоть гаишник какой-нибудь остановит? – подумала Вера. – Вон ведь как несемся, и еще прицеп этот болтается. А у меня к тому же ремень не пристегнут. Я как раз быстро успею выскочить, начну кричать, звать на помощь…»
Она почти что возликовала в душе и даже развернулась всем корпусом к дверце, заметив на краю дороги приткнувшуюся машину дорожной инспекции и человека в форме. Но гаишник, вглядевшись в автомобиль, кивнул шоферу, словно хорошему знакомому, и при этом даже широко улыбнулся.
Его плоское, выхваченное на одно мгновение из темноты огнями фар лицо с темной щелью рта, изображающей улыбку, заставило Веру содрогнуться.
– Михейка работает, глянь-ка, пришипился, – тихо прокомментировал с заднего сиденья Вовчик. – Я же говорил, что мы все-таки его уделаем…
– Козел, – кратко высказался лысый.
Вера почувствовала, что по-настоящему влипла в какую-то непонятную, темную историю. Какой черт ее дернул добровольно садиться в машину?
Начать с того, что не черт, а все та же Ленка. Но ведь Вера уже имела некоторое представление об их семейке, чтобы у нее хватило ума не связываться с этой компанией! Ленка и не скрывала, а даже с некоторой гордостью неоднократно сообщала, что ее Вовчик – самый настоящий бандит, по которому давно тюрьма плачет, хотя потом и прибавляла, как любит и жалеет своего «младшенького». И говорила, что подробностей о его делишках она не знает и знать не желает. Или просто делала вид, что не знает?
Вере неожиданно пришло в голову, что ведь и с самой Ленкой она вплотную знакома всего несколько дней. Может, у них метод такой: сестра усыпляет бдительность, а потом брат…
Но что дальше должен по плану делать брат, у Веры почему-то сочинялось туго. Чего сейчас они от нее хотят, эти лысые? Прибить? Изнасиловать? Но зачем? Как будто у них нет других кандидатур, и зачем понадобилась именно она?
Что еще? Убить, а потом спокойно обчистить квартиру?
А что, вот это уже вполне возможно! Появляется одинокая соседка, в случае пропажи которой никто быстро не спохватится. Соседка перевозит домой вещички, потом ее увозят в лесок… Можно спокойно заходить и брать все, что понравится. Вера вдруг живо вспомнила, как подробно Ленка осматривала ее вещи, одежду, с нескрываемым интересом рылась в коробках, помогая расставлять все по своим местам.
«Дикость, там брать-то нечего», – подумала Вера, окидывая мысленным взглядом свое нехитрое хозяйство.
Но с другой стороны, она слышала и совершенно дикие истории, когда наркоманы за любую дребедень, которую можно по дешевке продать, убивали людей, лишь бы купить себе зелья. Уж что-нибудь из одежды и посуды у Веры продать при желании все же было можно, Ленка сама только вчера громко нахваливала новый плащ Веры, а потом еще джинсы…
Но как только Вера вспомнила круглое улыбающееся лицо соседки, подобные домыслы показались ей полнейшей чушью.
«Нет, не может быть», – подумала Вера.
«Все тоже так думают: нет, не может быть, – возразил ей тут же другой голос. – А потом весной из-под сугроба чьи-нибудь ножки выглядывают».
«Я буду громко орать, кусаться, драться. Нет, так просто я этим придуркам не дамся – они меня хотя бы запомнят».
«А как ты думаешь, почему они тебя на переднее сиденье посадили? Не догадываешься? Сейчас город проедем, и Вовчик сзади ремешок на горло накинет… Вот тебе и вся презентация. Ты не зевай, следи».
«А прицеп у них зачем? Может, там уже кто-нибудь лежит? Ну и рожа у этого шофера… Нужно уже сейчас звать на помощь…»
Но тут машина резко остановилась, и путаные истеричные мысли Веры тоже резко замерли на месте.
– Все, приехали, – объявил Вовчик. – Пошли, народ.
У Веры только что появился план – если вдруг машина каким-то чудом все же остановится, сразу же выскочить и бежать в темноту со всех ног, а там видно будет. В такой ситуации и заорать не грех – авось кто услышит!
Но теперь от удивления Вера о своем плане тут же позабыла. Машина остановилась в таком месте, которое Вера могла бы узнать с закрытыми глазами, – в университетском городке. Фары тускло высветили знакомые очертания корпусов и стен, где прошла ее свободная и счастливая юность. И этот родной, любовно истоптанный, исписанный, воспетый тысячами студентов уголок города точно не мог сулить Вере ничего плохого.
– Ты как, здесь пока посидишь? Хотя нет, пошли лучше на всякий случай с нами, а? – совершенно будничным голосом, спокойно спросил Вовчик, и Вера поневоле устыдилась тех кровавых картин, которые разыгрались по дороге в ее воображении.
И хотя ей до сих пор было непонятно, что затевает странная парочка, но то, что к продолжительности ее жизни это не имеет ни малейшего отношения, было очевидно.
Мало того, раз Вера была им для чего-то нужна, значит, наоборот, сейчас они от нее зависели. Но вот только зачем она им все-таки понадобилась?
Страх у Веры совершенно прошел, и сразу же включилось любопытство.
– Ладно, пошли вместе, – согласилась она.
– Отсюда зайдем, я пробовал, – сказал Вовчик, показывая на разбитое подвальное окно. – Там по низу можно пройти. А на обратном пути Юрик сам выпустит, куда он денется?
Буквально через минуту Вера начала жалеть, что согласилась идти с Вовчиком и его лысым товарищем: получалось, что они сейчас вместе, втроем, шли «на дело». Или куда?
Но теперь при всем желании она бы уже не смогла найти дорогу назад, к тому разбитому окошку, в которое еле-еле протиснулась.
К тому же Вера не сомневалась, что «мальчишки» собрались воровать книги. А она им, выходит, понадобилась в качестве эксперта, чтобы подсказать, какие вытаскивать наиболее ценные. Она вспомнила, что в библиотеке действительно есть отдел редких книг, где за каждое издание настоящий коллекционер может отвалить целое состояние. Правда, этот отдел наверняка хорошо охраняется. Но если там ждет какой-то подкупленный Юрик, который мог заранее что-нибудь хапнуть и теперь ночью поджидать дружков с готовеньким товаром, то ведь ограбление может и получиться?
Скорее всего именно туда, к хранилищу редких книг, они теперь двигались в полумраке через запутанные подземные переходы. Причем Вовчик то и дело ловко открывал отмычкой внезапно появляющиеся из полумрака двери и потом снова их за собой аккуратно запирал. Один раз пришлось проходить через совершенно жуткий коридор университетского корпуса, на стенах которого в лунном свете белели какие-то таблицы и диаграммы.
«Физики, что ли? Или мехмат?» – пыталась сориентироваться Вера, которая окончательно запуталась и теперь совсем не понимала, в каком месте университетского городка они находятся.
Но Вовчик, похоже, хорошо знал, куда они держат путь, и его могучий лысый друг неслышными шагами двигался следом, почему-то придерживая рукой правый бок.
– Что, болит? – дрожащим шепотом спросила Вера, чтобы хоть немного разрядить напряженную тишину.
Лысый строго на нее оглянулся, молча приоткрыл куртку, и Вера увидела, что за ремнем у него торчит пистолет.
«Во-первых, если начнут спрашивать мое мнение, буду нарочно хвалить самые плохие книги, которые не очень жалко, – лихорадочно закрутился в голове у Веры новый план. – Главное, надо постараться запомнить названия книг, которые будут выносить. Потом нужно придумать способ, как сообщить в милицию, чтобы меня не…»
Но тут Вовчик открыл очередную дверь, и в лицо Вере ударил странный, приторно-сладковатый запах.
Она сделала в темноте несколько шагов, споткнулась о какую-то тележку и вскрикнула – на ней лежало накрытое белой простыней тело.
– Что… это? – в ужасе прошептала Вера. – Кто это?
– Морг, чего же еще? – проворчал лысый. – С покойниками. Ничего, дальше светлее будет, гляди в оба.
Вере, наоборот, захотелось как можно сильнее зажмурить глаза, чтобы ничего больше не видеть. Но открылась еще одна дверь в помещение, залитое неестественным дневным светом, и Вера увидела перед собой живого человека с приятным, румяным лицом и в белом медицинском халате.
– Кто? Как? Пришли? – спросил человек, испуганно вставая из-за стола. – Как это вы? Дверь же закрыта?
– Когда приспичит, мы и сквозь стены можем, – заметил Вовчик, глядя на него в упор блестящими безумными глазами.
– Но, ребята, все равно вам крупно не повезло – не успели. Как говорится, увы и ах…
– Что? Чего не успели? – хмуро переспросил лысый.
– Если бы вы меня предупредили, Василий, забыл, как по батюшке, хотя бы немного раньше, я бы разместил вашего братишку в отдел неопознанных и невостребованных трупов… У нас таких до пятисот в год бывает – никто бы особо ничего не заметил, но теперь – извините, ничем не могу помочь…
– Ты чего, Йорик, крутишь? Что-то я тебя не пойму, – снова как-то опасно передернул квадратными плечами Вася, и человек в белом халате быстро уловил его движение.
– Я объясняю – в журнал регистратор уже занес его основные данные, как у нас обычно делается, – засуетился он сразу. – Разрез глаз, особые приметы, татуировки там всякие. И милиция сегодня уже интересовалась сведениями по вашему брату, потому что дежурный судмедэксперт, который выезжал на место преступления, вынес заключение о насильственной смерти. Я, когда соглашался вам посодействовать, не владел такой информацией, вы же сказали, что это – случайность, никакого криминала…
– Случайность, – глухо повторил Вася. – Оплату в два раза поднимаю. Ладно – в три.
– Нет-нет, когда начинаются подобные дела, прокуратура и все такое прочее, то я – пас, даже говорить на эту тему не хочу, – заволновался Йорик. – Милиция уже затребовала подробное заключение о причинах смерти. Наверное, будет заведено уголовное дело…
– На Валерку? Не будет.
– Ведь получается, что его кто-то выбросил с балкона, а предварительно душил.
– Сам упал. По пьянке. Мы видели, – сказал Вовчик. – Когда «скорая» приехала, он еще дышал. Суки, не смогли откачать.
– Но вы меня тоже должны понять, – сказал Йорик, лицо которого стало покрываться неестественно красными пятнами. – Я же не знал, что покойный, о котором у нас предварительно шла речь, связан с преступной группировкой и сразу же окажется под прицелом милиции. Поэтому наша договоренность не может оставаться в силе. И потом, как раз вскрытие и может доказать, что смерть произошла вовсе не насильственным путем, как вы сейчас тут утверждаете…
– Вскрытия не будет, – сказал Вася.
– Но как же?
– Не дам копошиться, скорее тебя самого распотрошу. Где он? – И с этими словами Вася схватил Йорика за грудки и приподнял в воздух.
– Но… я не знаю…
– Смотри вспоминай скорее, а то мы всю твою мертвецкую сейчас плясать заставим – хуже будет, – хрипло пообещал лысый.
Вера очень плохо понимала, что происходит, и с трудом вникала в диалог. Большими от ужаса глазами она смотрела на дверь, приоткрытую в соседнюю комнату. Там на столе лежал труп мужчины, который почему-то был ярко-лимонного цвета. Вера понимала, что надо как можно скорее оторвать от него взгляд, но никак не могла этого сделать – наверное, с ней случилась своеобразная форма шока, что-то вроде столбняка.
Вовчик не стал больше ждать и смело ринулся за эту дверь.
– Ты куда? Направо не ходи. Там только объекты! – воскликнул Йорик.
– Какие еще объекты? – притормозил на ходу Вовчик.
– Ну, когда остаются уже совсем только одни кусачки. Здесь лаборатория.
Неожиданно громко, натужно зазвонил телефон – словно кто-то пытался, но никак не мог дозвониться с того света на этот, но Вася своей широкой лапой накрыл телефонный аппарат, а второй – вынул из-за пояса пистолет и приказал коротко:
– Веди. Некогда.
– Но учтите… – начал было Йорик, но потом покорно поднялся с места. – Он там, в комнате с фанерными перегородками.
– Держи телефон, – приказал Вере лысый. – Чтобы не тренькал.
Но так как она по-прежнему смотрела на него непонимающими, ошалевшими глазами, сам взял ее руку и вложил в нее пикающую короткими гудками телефонную трубку.
– Раз договорились – всегда надо расшибиться, но сделать. Учти, за такие отмазки ведь и пришить как-нибудь могут, – излагал свою философию жизни Вася, сопровождая под конвоем совершенно смирившегося со своей участью ночного дежурного областного бюро судебно-медицинской экспертизы, а попросту – морга при медфаке, о существовании которого Вера раньше знала лишь понаслышке.
Через некоторое время из распахнутых дверей вынесли носилки, накрытые белой простыней.
– Значит, так, – говорил на ходу Вася. – Слушай теперь внимательно. Можешь сказать, что труп украли. Мы тебя для порядка даже связать можем и, если хочешь, по роже надавать. Но кто, что, зачем – ты ничего не видел и не знаешь. Скажешь, в масках были, сразу дали по мозгам, ничего не помнишь. Но учти, если вдруг накапаешь лишнего, я тут же узнаю. И тогда лежать тебе самому вон за той дверью, где у тебя объекты… Ясно излагаю?
– Ясно, – пробормотал Йорик. – Но я теперь из-за вас, может, вообще работы лишусь.
– Тю, чумной, нашел о чем страдать, я бы, наоборот, радовался, – оскалил свое обезьянье лицо Вовчик, у которого после обхода и знакомства с работой этого заведения до сих пор мелко тряслись руки. Почему-то его впечатлило не столько главное хранилище, сколько небольшой селекционный зал, где проводились вскрытия.
Вовчик нервно хихикнул, а потом поинтересовался простодушно:
– Неужто не боишься кромсать-то?
– А чего тут бояться? Живых боюсь! Вас боюсь! – не выдержал и закричал Юра по прозвищу Йорик, но тут же быстро взял себя в руки. – Идите отсюда скорее! Я дверь за вами закрою! Ведь нарочно же заперся. Как вы только сюда просочились? Здесь у нас тараканы и то не водятся! И девку зачем-то с собой приволокли, как будто у нас тут бордель…
Выйдя на улицу, Вера остановилась и чуть не упала, захлебнувшись свежим воздухом. За все это время она не только не произнесла вслух ни слова, но даже ни разу как следует не вздохнула. «Девка», «бордель» – кошмар какой-то! Как страшный сон.
Она стояла в стороне и мрачно наблюдала, как ее спутники пристраивают носилки в прицепе, о чем-то между собой тихо переговариваясь.
Вера до сих пор не понимала, какое она имеет или должна иметь отношение ко всей этой истории, и потому не представляла, как себя вести дальше. Молча развернуться и пойти домой? В гордом одиночестве зашагать по ночному темному городу? Но после только что увиденных картин смерть от ножа в подворотне с бесплатной доставкой к Йорику казалась почему-то на редкость реальной и убедительной, почти что неизбежной.
Впрочем, больше всего, сильнее самых леденящих душу картин Веру сейчас поразило другое – будничное, равнодушное отношение Йорика к покойникам и к «объектам». И в нем, в этом равнодушии, была скрыта какая-то простая, безутешная правда жизни. Пока человек живет и трепыхается, вокруг него в воздухе словно бы расходятся круги из волнений, забот, переживаний, бед и несчастий – но это еще ничего, не самое худшее, что может быть. А вот потом…
Вера даже испытала некое подобие симпатии к лысому Васе, который и после смерти брата относился к нему как к существу одушевленному и был готов на любой риск, чтобы эту одушевленность отстоять, отвоевать у равнодушной вечности.
– Садись давай, – кивнул Вовчик, забираясь в машину, и Вера молча села снова на переднее сиденье.
Она не знала, о чем сейчас говорить, зачем, да и нужно ли это вообще – произносить вслух какие-нибудь слова. И потому упорно хранила молчание.
– Он того, разбился немного… лицом, ну, когда падал, – первым заговорил Вася, лихо выруливая на ночной проспект. – Ты его сейчас подкрасишь маленько, чтобы матери показать можно было.
Вера промолчала.
– Я там у сеструхи, у Ленки, захватил всяких ваших красок, коробку с гримом. Ты уж того… постарайся. Он, Валет, знаешь какой парень был… нормальный, – добавил Вовчик.
