Текст книги "Позволь мне решить (СИ)"
Автор книги: Ольга Погожева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Настоящих лекарей на Туманных Островах не было. Даже повитух и тех не оказалось – уж больно редко удавалось кому-то из аборигенок зачать да выносить ребёнка, ещё реже получалось родить и выжить после этого.
К Янушу зачастили.
Вначале аборигены со своими проблемами, затем и оборотни, а когда Януш поставил на ноги почти безнадёжного мародёра, которого порвало зверьё на западном побережье Стилоса, слава про его лекарский талант облетела даже карликов с Шота и Ира – обычно нелюдимых да к судьбе горожан Сакса безразличных. А заботливо собранную им кровь мародёра, которую тот терял в процессе перевязки, Януш отдал первому же встречному вампиру, предварительно упаковав её в бутылочку – и тем самым покорил сердца всей немногочисленной касты кровососов.
К себе Януш прикасаться запретил. Счастливица Дина, которой удалось напиться его крови вдоволь, ходила с гордо поднятой головой. Волосы её потемнели, кожа зарумянилась, глаза обрели живой блеск. Вампиры поглядывали на товарку с завистью, но лекаря не трогали: сказывался авторитет хозяина таверны, почтенного Мартина, и его сыновей, Левана и Люсьена, которые приняли на себя негласное обязательство охранять лекаря. Поначалу кровососы хотели прибрать ценного для Сакса человека к своим рукам, но Януш не позволил.
Правда, на компромисс всё же пошёл, выдавая раз в месяц своей крови – немного, но вампиры радовались свежатине, как подарку, и большего не требовали, опасаясь, что поставки волшебной крови прекратятся вовсе. Януш вполне мог и отказать особо настойчивым: авторитет единственного на Островах доктора возрос за короткое время весьма стремительно. Одно только слово недовольства с его стороны могло потянуть за собой самую настоящую междоусобную войну: оборотни готовы были стать за лекаря горой, и их было не в пример больше кровососов. Лекарь умело избегал крайностей, делая себе кровопускания, и постепенно приучивая вампиров пить необходимую им для жизни кровь из бутылок и колб, как лекарство. Были, конечно, и недовольные, из тех, кому непросто даются перемены. Люсьен тоже поначалу не желал церемониться с лекарем, всё порывался дорваться до его горла – но постепенно удовлетворился малым, лишь поглядывал на Януша время от времени остро и голодно.
Чем так приглянулась вампирам его кровь, Януш не знал. Но, видимо, что-то в ней всё же было – кровососам легчало, они становились здоровее на вид, почти не отличаясь от обыкновенных людей.
Янушу было их жаль. Пожалуй, именно сострадание не позволило ему закрыть глаза на то, что он видел. И в отличие от большинства тех, кому довелось побывать на Островах, он видел не монстров и не страшных чудищ, а больных и бесконечно несчастных людей, которые страстно желали, но не могли исцелиться. Начиная от коренных островитян, которых изуродовала невидимая смерть, излучаемая камнем на далёком Парадисе; карликов, которые оказались переселенцами с соседних архипелагов; и заканчивая теми же вампирами, не переносившими солнечного света – благо, солнце на Стилосе почти не показывалось из-за низких облаков – и остро, жизненно нуждавшихся в постоянном потреблении крови. Януш рассматривал все эти состояния местного населения лишь как болезни – физические слабости, усиливаемые духовной опустошённостью бедных людей. Они ни на что не надеялись, ничего не ждали, и ни во что не верили. Дети островитян даже не слышали о Едином...
Хуже всего приходилось оборотням. По словам Левана, те и шагу не ступали за пределы Стилоса – даже на островах-близнецах Шоте и Ире излучаемая камнем смерть оказывалась достаточной для организмов зверолюдей. Оборотни стремительно теряли человеческую сущность, необратимо превращаясь в зверей, и оставались бродить по диким островам, навсегда потерянные для мира людей. Николасу единственному удалось вернуться с Шота, но с тех пор рассудок оборотня всё же повредился: Ник начинал порой думать, как зверь, и прилагал воистину дикие усилия, чтобы каждый раз возвращать себя к миру людей. Лишь благодаря обществу младшего брата Ник не позволял жутким изменениям брать верх.
– Януш? – дверь вновь приоткрылась, и Леван застыл на пороге, разглядывая маленькую посетительницу. – Ты долго ещё?
– Нет, заходи, – кивнул ему лекарь. – Открой глаза, Звёздочка.
Девчушка послушно распахнула огромные глаза, доверчиво глядя на него, и лекарь в который раз проклял собственную беспомощность. Теперь, без своего дара – кто он? Чем может помочь таким, как она?
– Всё хорошо, – удовлетворённо кивнул Януш: краснота воспалённого глаза постепенно сходила на нет. – Можешь идти, красавица.
– Завтра приходить? – несмело пискнула девочка, сползая с лавки.
– Нет, – вздохнул лекарь. – Меня не будет в городе. Давай так: если не вернусь через неделю, попроси отца, пусть зайдёт к Мартину, я оставлю ему ключи от дома. Твои капли я положу на столе.
– Если не вернётесь... – эхом откликнулась Звёздочка, вскинула тонкую, почти прозрачную ручонку к перекошенному рту. – Господин Януш!..
– Ну, ступай, – поторопил её лекарь, не желая объясняться: умоляющие взгляды нуждавшихся в его услугах жителей Сакса уже не раз останавливали его от очередной попытки добраться до Нектариса.
Звёздочка, не глядя на напрягшегося вампира, проскользнула в приоткрытую дверь, и Леван скинул наконец глухой капюшон, который носил днём. Обычно кровососы отсыпались при свете солнца, как, например, негласный правитель города Мартин, но были и такие, как Леван и Люсьен, которые, казалось, не спали вовсе.
– Снова собираешься на свидание? – поинтересовался вампир, присаживаясь на лавку для посетителей. – Не надоело ещё?
– С чем пришёл? – не поддался на провокацию Януш, поворачиваясь к нему спиной и принимаясь наводить порядок на рабочем столе.
Каменный дом, который ему столь щедро пожертвовал Мартин, находился прямо за таверной, на другой стороне улицы, и раньше принадлежал семье, которую сожрала за одну ночь стая оборотней: хозяева неплотно заперли двери. Януш такой оплошности не допускал, несмотря на близость защищавших его вампиров: болезненные муки и жажда плоти и крови ломала даже самых стойких из местного зверья. Лекарь уже изучил местные нравы: ничего особенного, если ночной визитёр вдруг заявится к тебе днём и примется извиняться за ночные неприятности. Даже если в ходе этих неприятностей пострадал ты сам или твоя семья. Без обид.
– Да вот отговаривать тебя и пришёл, – усмехнулся за его спиной вампир. – Больно уж колдуны обнаглели в последнее время. Обычно-то они в контакт не вступают, разве что только по делу, а надумаешь чего спросить у них – бьют своими молниями без разбору. А тут по городу шастают, как у себя дома, довольные, аж лучатся! Неспроста это, господин доктор...
– Думаешь, уже ждут? – отрывисто спросил Януш, перебирая сложенные на столе толстые дневники. Он старался описывать каждый случай болезни, разделив посетителей на пять категорий: вампиры, оборотни, аборигены, карлики, прочие. Лекарь надеялся, что детальное изучение их болезней позволит ему хоть на шаг приблизиться к поиску лекарства... или хотя бы причине их недугов.
– А то, – откликнулся Леван. – Уже прикидывают, как тебя встречать: молниями пощекотать или огнём согреть...
Януш шумно выдохнул, прикрывая глаза и тяжело опираясь о стол. Первую попытку добраться до Парадиса он предпринял сразу же, как только смог ходить после памятной трапезы Дины. Ему повезло – как везёт всем новичкам – и его не сожрало ни дикое зверьё Шота, ни леденящие кровь призраки Ира. Карликов он в первый раз и вовсе не повстречал, просто обошёл остров по кругу, стараясь избегать всех неприятностей, и бросился в залив, отделявший Ир от Парадиса. Те самые рыбки, о которых упоминала Дина, успели оттяпать по куску от его лодыжек, но лекарь сумел выбраться на каменистый, выжженный берег острова живым. И сразу же ощутил то самое «дыхание смерти»...
Ослабевший, едва державшийся на ногах, покрывшийся липким, неприятным загаром, он дошёл до развалин Нектариса, но не сумел даже ступить на чёрный пепел его улиц. Возникшие точно из-под земли фигуры в тёмных плащах вскинули руки, и с неба посыпались молнии. Одна из них попала в цель, и парализованный, еле живой, он мог только наблюдать, как тёмные фигуры окружают его, и голос, вроде человеческого, велит ему держаться от острова подальше...
А затем колдуны вновь вскинули руки, творя у него над головой замысловатые знаки, и очередная яркая вспышка ослепила его. В следующий миг Януш лежал на уже знакомом берегу Стилоса, израненный и обожжённый, едва справлявшийся с собственным рваным дыханием. Тогда как раз вечерело, и если бы не помощь оказавшегося поблизости Левана, лекаря бы растерзали ночные жители Сакса.
С тех пор Януш предпринял ещё две попытки добраться до Парадиса, но обе оказались неудачными: в первый раз его поцапало зверьё с Шота, и пришлось возвращаться назад, во второй раз не пропустили карлики Ира, погнав его всем племенем до восточного берега.
В этот раз он подготовился основательно.
– Я всё равно пойду, Леван, – негромко проронил лекарь. – Я должен.
Вампир вздохнул.
– Жаль, – искренне сказал он. – Жаль будет, если тебя убьют.
– Тебе-то чего жалеть? – заставил себя усмехнуться Януш, разворачиваясь к вампиру. – Ты ведь в моих услугах не нуждаешься. За полгода ни разу не обратился...
– А я не о себе пекусь, – ухмыльнулся клыкастой пастью кровосос. – Хотя такой кровушки, как у тебя, господин доктор...
Глаза вампира полыхнули мёртвым огнём, и Януш невольно напрягся. Дверь скрипнула, впуская в комнату черноволосого мужчину, смерившего обоих хмурым взглядом.
– Люсьен, – даже обрадовался лекарь: в присутствии друг друга вампиры покушаться на его шею не станут. – Тебе что-то...
– Когда ты уходишь в своё паломничество, доктор? – перебил его вампир.
– На рассвете, – слегка удивился Януш.
Вампир сумрачно кивнул.
– Я тебе тут компанию привёл... ты человек бывалый, уж три раза как по диким островам прогуливался... вот и проведёшь желторотика к руинам славного города Нектариса...
– Какую ещё компанию? – не понял лекарь.
Люсьен приоткрыл дверь пошире, и в комнату с любопытством сунулся увешанный оружием человек. Бегло осмотрел приёмную местного доктора, полки с лекарствами, настойками, травами и порошками – и откровенно ухмыльнулся при виде возмущённого хозяина всего этого добра.
– Люсьен, ты в своём уме? – поразился Януш. – Я – проводник?! О чём ты вообще думал? Да если я и взялся бы вести кого-то в самое сердце преисподней, то точно не ради того, чтобы этот кто-то взял оттуда на память пропитанный смертью сувенир!
– Эй, не кипятись, – примирительно поднял руки мародёр. – Я за себя постоять сумею. Да и тебя, господин доктор, в обиду не дам. Ты только путь покажешь...
– Сам найдёшь, – отрезал Януш, решительно выталкивая всех троих наружу. – Как до тебя нашли остальные, у кого с головой не всё в порядке...
– Януш, – выходивший последним Люсьен вставил ногу между створкой и дверью, выразительно заглянул лекарю в глаза. – Он хорошо платит. Новенький в Саксе. Не дури, доктор, его золото ещё пригодится – чтобы с Одноглазым рассчитаться...
Януш скрипнул зубами и захлопнул дверь.
Глава 3. Дыхание смерти
На рассвете мародёр уже ждал его, сидя на ступеньках у входа.
– Я Бекс, – поприветствовал лекаря мужчина, поднимаясь на ноги.
– Мне всё равно, – отрезал Януш, захлопывая за собой дверь и защёлкивая огромный замок на засове. С навязанной ему компанией лекарь уже смирился: Люсьен не принимал отказов, а обострять отношения с вампирами Януш не хотел. Должно быть, сказывалось пребывание на Островах: мародёр вызывал в нём глухое раздражение, и Януш никак не мог его в себе подавить. – Просто следуй за мной, ладно? Молча, – уточнил напоследок лекарь, накидывая на голову капюшон.
Одежду он выменял у Левана – штаны, рубашку и необычный плащ, который здесь носило всё мужское население: кожаный, плотно облегающий, не стесняющий движений, скрывающий почти всё тело, от шеи до лодыжек, с плотным, низким капюшоном, спасающим вампиров от солнца, а аборигенов и оборотней – от болезненного бронзового загара, которым покрывался каждый, кто слишком долго находился на северо-западном побережье Стилоса. В переброшенной через плечо сумке Януш припрятал несколько шарфов, которыми планировал обмотаться уже на Ире.
– Эй, мессир Януш, – позвал мародёр, устремляясь за лекарем. – Неужели не признал? Ну, я так и скумекал, что ты меня не разглядел с первого разу...
Януш резко развернулся, пытливо вглядываясь в лицо ухмылявшегося мародёра. Мужчина казался ему незнакомым, и лекарь нахмурился.
– Бекс, – повторил тот, улыбаясь щербатым ртом. – Младший кучер графа Устина Максимилиана! Вот уж кого не чаял встретить на Островах! Ну, оно и понятно, што ты меня не признаёшь... Ты шишка важная, на самого герцога вкалывал! На таких, как я, и не глядел совсем... А теперь вот приходится, а? – бывший кучер подмигнул лекарю, коротко хохотнул. – Что, не чаял земляка-то встретить? Да вижу я, вижу твои глаза бесстыжие! Смотришь брезгливо, как на дерьмо... Да ты сам-то, мессир Януш, чем теперь лучше меня? В одной шкуре небось оказались! А, каково?! Ну да не расстраивайся, – мародёр фамильярно потрепал лекаря по плечу. – Жизнь – што сука похотливая! Никогда не знаешь, где на тебя вскочит...
Януш резко скинул со своего плеча чужую руку, развернулся, быстрым, злым шагом устремляясь прочь. За спиной слышался топот и грубые шутки новоявленного мародёра. Лекарь прошёл безлюдными улочками к гавани, вышел на главную дорогу, устремляясь в обход города: чем дальше от опасных тупичков и переулков, тем лучше. Быстро идти не получалось: две сумки, перекинутые крест-накрест через плечи, широкий палаш, купленный у местного кузнеца-оборотня, да тяжёлый серебряный наруч, обхватывавший всю левую руку, стесняли движения, не позволяли вырваться вперёд. Бекс, хотя и увешанный оружием, как ходячая кузня, поспевал за ним без особых усилий.
– Да ты рожу-то не вороти, мессир лекарь! – глумливо приговаривал он, пытаясь ухватить Януша за локоть. – Ты лучше расскажи, каким ветром тебя сюда занесло! Всё не так скучно в дороге будет...
Януш не понимал, что с ним происходит. Раздражение стремительно перерастало в отчаяние и стыд, вместе со жгучим желанием придушить спутника. Валлиец Бекс, как далёкое, отстранённое напоминание о прежней и такой чужой теперь жизни, вновь вытащил из омута памяти ту ночь, которая изменила его судьбу навсегда. Янушу удалось забыть о том, что он оставил позади, забыть ради того, что он собирался сделать, стереть из памяти лица друзей, черты любимой женщины, оставшейся, как он надеялся, в безопасности и весьма надёжных руках...
– Ну, в ту сказку про твоего сынка, што местные языки докладывают, я не верю, – донёсся до него голос Бекса. – Уж от меня-то ты свою хворь не скроешь, мессир Януш! Слухи среди черни ишшо в Галагате ходили – мол, силы в тебе мужской нету... Уж как тебя обхаживали местные дамы... и господа тоже! – хохотнул бывший кучер, вспоминая кухонные сплетни. – А ты от всех нос воротил... не верю я в твою благодетель! Ведь не монах же ты? Тогда в чём дело? А-а? Ха-ха, да не жмись, как девица, тут все свои! Чай, на Островах энта проблема у всех мужиков имеется...
Януш не выдержал, развернулся, схватив мародёра за ворот куртки. Мерзавец ухмылялся ему в лицо, ожидая логической развязки, и лекарь с большим трудом разжал пальцы.
– Пасть захлопни, – прерывисто проговорил он, пытаясь унять бушевавшую в груди бурю. – Или вплавь до Шота добираться будешь.
Мародёр хмыкнул и устремился за лекарем уже молча. Януш с отчаянием прислушивался к себе и понимал: Единый был бесконечно прав, отбирая у него благословенный дар. Такого дара достоин лишь абсолютно чистый, свободный от своих страстей человек... а он что же? Готов убить спутника из-за задетой гордости...
Путь в обход города был хорош одним – малым количеством нежелательных встреч. Когда Сакс остался далеко позади, и каменная дорога кончилась, переходя в утоптанную лесную тропинку, Януш вздохнул спокойнее. До самого западного причала, где вдоль берега выстроилось несколько каменных домиков, они дошли без приключений, и никто из местного зверья не бросился на них из лесных зарослей, так что настроение у лекаря слегка улучшилось.
– Утро доброе, господин доктор! А погодка-то как на заказ! Спасибо за настоечку, господин Януш, враз помогла! – вразнобой поприветствовали Януша рыбаки, уже собравшиеся у своих лодок.
– Доброе, – заставил себя улыбнуться лекарь: Бекс хотя и молчал, но его ухмылки Януш спиной чувствовал, и желание утопить спутника по пути на Шот только усиливалось. – К отправлению кто-то готов?
– Я вас повезу, господин Януш, – откликнулся сгорбленный мужчина в широкополой шляпе и длинной холщовой рубахе. – Жена передаёт вам своё почтение. Говорит, полегчало ей от мази той...
– Хорошо, – уже искренне улыбнулся Януш.
Они с Бексом столкнули широкую лодку в воду, и рыбак с сыном, занявшие свои места на вёслах, принялись за греблю. Обычно Януш с удовольствием вступал в разговор с Тоолком: старый рыболов удивительным образом знал все последние слухи, и общение с ним приносило, помимо удовольствия, немало пользы. Но сидя плечом к плечу с Бексом, лекарь думал только об одном: побыстрее добраться до Шота и потерять новоявленного мародёра где-нибудь в тамошних лесах.
Мудрый Тоолк его настроение, видимо, почувствовал, и не раскрывал рта до самого острова, несмотря на полный штиль и прекрасную погоду. Его сын, такой же горбатый, как и отец, переводил взгляд с одного пассажира на другого, но тоже не нарушал тишины: сказывались годы рыбачества.
– Удачи вам, господин Януш, – пожелал на прощание Тоолк. – Возвращайтесь живым.
– Постараюсь, – улыбнулся лекарь.
Они с Бексом выпрыгнули из лодки и направились к берегу. Януш не оборачивался: общество мародёра по-прежнему тяготило. Хорошо хоть, тот молчал ещё...
– А ты, я смотрю, обустроился на новом-то месте, мессир Януш, – не позволил сбыться его надеждам бывший кучер. – Вона как эти уродцы лебезят перед тобой! И всё-таки... шо ж те на месте-то не сиделось? Чай, под боком у славного герцога Ликонта потеплее было, чем на Островах! Погоди... а ведь ты ж королевским лекарем был! Недолго, но был ведь? Ох и тёмный ты омут, мессир лекарь...
– Как лес начнётся, по сторонам смотри, – отрывисто произнёс Януш. – Местное зверьё не спит ни днём, ни ночью. В схватку не вступай, время потеряем. Только если выхода не будет...
Мародёр хмыкнул, снимая с плеча арбалет, завёл пружину. Лес начался, как только они отдалились от побережья. Вначале редкий, затем всё гуще, оживая с каждым шагом, с каждым новым пугающим звуком. Бекс резко оборачивался, налево, направо, пытаясь определить источник рёва или рычания, но от лекаря не отставал. Тропинка, по которой повёл его Януш, оказалась едва различимой, поросшей мхом и травой, переплетённая корнями деревьев и толстыми лианами. Лекарь спешил так, будто за ними уже гналась стая волков, и Бекс отложил расспросы, невольно поддавшись мрачному настроению земляка.
К полудню они вышли к заброшенной деревне – поросшие растительностью, почти неузнаваемые домики с зияющими чёрными проёмами окон и дверей, обрушенный частокол, провалившиеся крыши. Деревня была небольшой, казалась почти нетронутой, и Бекс присвистнул, жадным взглядом отыскивая что-то, чем можно было бы поживиться.
– Бекс, – позвал Януш, когда мародёр заинтересованно шагнул ближе к покосившемуся частоколу. – Там ничего нет. До тебя постарались. Времени мало, нужно выбраться из леса до наступления сумерек.
– Да уж, – разочарованно вздохнул валлиец, заглядывая в первый домик. – Ну, в Нектарисе, говаривают, можно погулять! Город мёртвый, а в развалинах все ценности как есть нетронутые стоят! Тока б на колдунов этих не нарваться...
– Бекс! – повысил голос Януш. – Ты или идёшь, или остаёшься здесь. Я спешу!
– Ну да, как же, – ухмыльнулся мародёр, возвращаясь на тропу. – Первым добраться до сокровищ, мессир лекарь? Слыхал, в Нектарисе богатств несметно... а ещё – будто шахты там были, и ценной руды там целые россыпи...
Дальше шли молча: темп, который задал Януш, не давал Бексу наговориться всласть. Несколько раз на тропу выскакивало зверьё – жуткие кабаны с раздвоенными рылами, медведи с линялой шерстью, на оскаленных мордах которых бугрились фурункулы и язвы, один раз наткнулись на волка – Бекс подстрелил его из арбалета. В остальных случаях бросались прочь, не вступая в схватку – время было дорого. К сумеркам им удалось выбраться из джунглей Шота, и Януш скомандовал привал у небольшого озера. Они находились уже недалеко от бухты, им следовало лишь пройти вдоль берега до самой короткой переправы на Ир, и требовалось набраться сил.
– Ночевать будем на берегу, – негромко сказал Януш, сбрасывая с себя сумки и умащиваясь у мокрого камня. – Подальше от леса.
– Чо, зверьё ночью особо лютует?
– Главное – не наткнуться на оборотня, – больше для себя, чем для спутника проронил лекарь, прикрывая глаза и откидываясь на камень.
– А, где наша не пропадала! – отмахнулся Бекс. – От медведя убёгли, от волка отстрелялись, чем нас оборотень напугает?
– От оборотня не убежишь, – вздохнул лекарь, припоминая свою последнюю встречу с местными жителями. – И не отстреляешься... они как наши волкодлаки, только посильнее...
– Слышь, мессир Януш, – внезапно заинтересовался Бекс, – а ведь ты уже встречался со зверюгами этими! И вампирка тебя покусала... я же всё выведал про тебя, што смог! И как же ты ни в оборотня, ни в вампира... м-м? Нешто не подцепил заразу?
– Я раны обработал, – полусонно ответил Януш. Усталость брала своё, даже болтливый спутник не раздражал, как прежде: дорога сближает даже самых непохожих людей. – Спиртом. Кровь пустил. Прижёг. Мне повезло, Бекс. Некоторым это не помогает...
– Нет, ну какого всё-таки рожна ты на Острова попёрся? – снова завёл привычную песню Бекс. – Неохоч ты до сокровищ, по роже вижу... тёплое местечко у королевского тела да герцогский патронаж променять на вот это... не верю! Нешто впрямь из-за сына?..
– Всё, идём, – сон как рукой сняло: упоминание о цели подстегнуло, придало сил. – К переправе ещё дойти надо...
К тому времени, как они окончательно вышли из зарослей и пошли вдоль побережья, на Шот упала ночь, и в темноте стали заметнее далёкие блуждающие огни над горизонтом.
– Это чё там? – следуя за лекарем, уточнил Бекс.
– Колдуны веселятся, – ответил Януш, бросив беглый взгляд в ту сторону. – Там Парадис...
– Вправду? Так близко? – заинтересовался валлиец. – Шо ж мы тогда на Ир прёмся?
– Оттуда переправа легче, – пояснил Януш. – Чтобы от Шота сразу на Парадис, лодка нужна. Конечно, она бы и на Ире не помешала, но... можно успеть и вплавь...
– Успеть?..
– Рыбки, – просто сказал лекарь. – Кусаются.
Больше вопросов Бекс не задавал до самого привала. Костёр развели прямо на берегу – отпугивать зверьё – и мародёр вызвался дежурить первым. Януш не возражал; провалился в сон, как только жар костра окончательно сморил его. На рассвете они переправятся на Ир, главное – чтобы карлики не взбунтовались... и призраки не тронули... зверьё там поспокойнее, вот только растительность не такая дружелюбная, как на Шоте, но им в джунгли углубляться и незачем... а там и Парадис... ближе к вечеру хищные рыбы как раз должны угомониться...
...Сон оказался пугающе отчётливым. Что-то чёрное, страшное приближалось к нему, и Януш вскинулся, тотчас встретившись взглядом с той, кого искал.
– Ну, здравствуй, любовь моя, – пропела Виверия, присаживаясь рядом с ним. Протянула руку, провела по коротко стриженым светлым волосам. – Пришёл-таки...
– Где наш сын? – одними губами спросил Януш. Он не видел ничего, кроме её лица, вокруг царила непроглядная тьма – а тело отказывалось повиноваться, одеревенело, ослабло...
Виверия покачала головой, опрокинула его на спину, оседлала бёдра.
– Мой сын, – поправила его она, – родился в ту ночь, когда на небе вспыхнуло алое марево... Ты прекрасно помнишь эту ночь, я знаю... ты ведь по дням считал, всё вычислял, всё ждал... мой глупый красивый мальчик...
Ведьма провела руками по лицу, очертила пальцами дорожку от подбородка к губам, обхватила ладонями скулы... резко наклонилась, впиваясь в губы поцелуем. Януш почувствовал, как задыхается, теряет силы – с каждым жадным, требовательным глотком ведьмы, с каждым её движением...
– Глупый мой, глупый, – выговорила наконец она, когда лекарь начал задыхаться – он не мог вдохнуть, не мог вырваться, и совсем не владел своим телом. – Загубишь себя! Любовь моя, здесь не место таким, как ты... Умрёшь... умрёшь, и очень скоро! Наглотаешься невидимой смерти, загубишь свою красоту, сломаешься, истлеешь...
– Я не... не позволю тебе... сделать это с нашим сыном...
– Что? То, что предначертано ему судьбой? О-о, любовь моя, не беспокойся! Он уже стал тем, кем должен был. Когда он выйдет из возраста младенчества, то впитает всю силу небесного камня... так, как по капле цедим её мы... и тогда его ничто не остановит! Да сбудется пророчество! Распахнутся врата преисподней, и бездна поглотит твердь! Беги отсюда, любовь моя! Ты бессилен...
Виверия склонилась ниже, накрыла жарким ртом его губы...
...Януш проснулся с криком. Подскочил на ноги, смахивая выступивший на лбу пот, дикими глазами глянул вокруг себя. Задремавший было Бекс вздрогнул, вскидывая арбалет.
– Ты чо орёшь?! – напрягся мародёр. – Чуть не усрался со страху... ну, чего ты?
Лекарь с силой прижал дрожащие ладони к лицу, судорожно переводя рваное дыхание. Сон казался таким настоящим... даже Виверия! Её губы, её тело... неожиданно тяжёлое, и такое горячее... совсем как тогда, на горной вершине...
Ведьма ждала его! Знала, что он на Островах! Иначе как объяснить этот колдовской сон, этот кошмар? Прямо сейчас она взращивает его сына где-то в сердце Нектариса, питает его скверной камня смерти... Младенца! Беспомощного, доверчивого! Да из любого ребёнка можно вырастить зверя в таких условиях! А в колдовском кругу... Виверия ждёт, что он отступится – но будь он проклят, если уступит ей!
– Куды? – всполошился Бекс, когда Януш принялся с горячечной поспешностью собирать вещи. – Моя очередь дрыхнуть-то! До рассвета часа три осталось, я как раз успею...
– Костёр поярче разведи, перед рассветом зверьё потише, – ответил лекарь дрожащим голосом, накидывая на плечи сумки. – Часа два спокойно поспишь, потом солнце разбудит. Иди по побережью на запад, там будет пролив...
– А, чтоб тебя! – махнул рукой раздражённый мародёр, быстро сворачивая свои вещи. – Стой, дохтор! С тобой пойду!
Януш запахнул плащ поплотнее, обвязывая лицо и голову шарфами – только глаза оставил. Бекс смотрел на его приготовления с ухмылкой, качая головой.
– И что же, так и пойдёшь, как мумия королевская? Ну, воля твоя...
– Тебе бы тоже лицо спрятать. Ожоги могут остаться.
– Ночью-то? – недоверчиво переспросил мародёр.
Хриплое дыхание за их спинами заставило подпрыгнуть обоих. Огромная чёрная тень гигантскими прыжками неслась к ним из зарослей оставшихся позади джунглей, и они тотчас, не сговариваясь, сорвались с места, побежали вдоль берега, со всех ног пытаясь успеть к переправе.
– В... воду?! – задыхаясь, крикнул Бекс.
– Нет! – не оборачиваясь, на ходу прокричал Януш.
Не было времени объяснять мародёру, что оборотень легко нагонит их и в воде – плавал зверь наверняка лучше них, увешанных оружием и тяжёлыми сумками. Бекс вопросов больше не задавал, рванул со всех ног, обгоняя лекаря, и даже первым увидел переправу – тонкий перешеек между островами. Лекарь мельком оглянулся, и это спасло ему жизнь – рука с серебряным наручем сама собой вскинулась, защищая горло, и прыгнувший на него зверь вонзил клыки в толстый металл, повалив его на спину. Януш вскрикнул, пытаясь удержать взвывшего от боли оборотня на вытянутых руках, подальше от себя, но зверь, хоть и ослабевший после встречи с серебром, но по-прежнему злой, лишь пасть пошире распахнул, обнажая весь ряд огромных жёлтых клыков.
Свистнула стрела, вонзаясь в открывшуюся грудь оборотня. Зверь дёрнулся, и Януш вздрогнул вместе с ним, пытаясь выбраться из-под тяжёлой туши. Гулко завыл ветер от пущенного чьей-то рукой кинжала – оборотень взвыл, тонко, с поскуливанием, рухнул на бок, вскочил, вновь завалился, подпрыгнул и упал, пытаясь отбежать обратно в лес.
– Паршиво бегаешь, мессир Януш, – запыхавшись, выдохнул подбежавший к нему Бекс. Арбалет он заводил на ходу: оружие хоть и било наверняка, но требовало времени для перезарядки. – Не боись: говорил же, што в обиду не дам...
Януш подскочил на ноги, глядя, как бывший кучер спускает ещё одну стрелу, добивая убегавшего оборотня. Стрела вонзилась зверю в спину, и тот рухнул, зарывшись мордой в песок.
– Если бы... не... серебро... – хрипло выговорил лекарь.
– Да-да, – отмахнулся мародёр, закидывая арбалет на плечо. – Ежели б не серебро, мессир дохтор, он бы тебя живьём сожрал. А я бы в это время убежал подальше, пользуясь этой трапезой. Не дай он слабину, я бы на риск не пошёл. Уж не обессудь...
Януш оглянулся на неподвижную тушу, тёмную на белом песке, и, мельком глянув на абсолютно спокойного Бекса, пошёл к переправе. Следовало бы поблагодарить мародёра, но у них ещё будет на это время – если они выживут. Определённо, у его судьбы было чувство юмора – стать должником человека, который его так раздражал поначалу...
На Ир переправились без особых проблем: пролив перешли вброд. Это место Януш приметил ещё с прошлого раза, и теперь пользовался им с удовольствием первопроходца, даже снискал похвалу от Бекса, который обмолвился, что недаром отвалил монет Люсьену за такого проводника...
Трудности начались уже в лесу, когда Бекс, утомившись, решил напиться воды из местного родника. Януш едва успел остановить его: вода на Ире была отравленной. Даже один глоток оказался бы смертелен...
Бекс, обидевшись, обогнал его на лесной тропе – и тотчас угодил в хитро расставленную ловушку. Огромная сеть вздёрнула мародёра вверх, и валлийцу оставалось лишь грязно ругаться с высоты – тугие верёвки не давали ему выхватить саблю, впивались в тело, не позволяя высвободиться.
Выскочившие на тропу низкорослые охотники с копьями и топорами окружили оставшегося на тропе Януша, злобно перерыкиваясь между собой. Вперёд выступил карлик с лохматой бородой, ткнул копьём в его сторону, и лекарь медленно поднял руки.
– Кто? – прорычал карлик, с трудом выговаривая человеческие слова. – Такой?
– Лекарь, – ответил Януш, стягивая с лица шарф. – Из Сакса.
